Анализ статьи 213 УК РФ указывает и на то, что существующая юридическая конструкция анализируемой нормы порождает дискуссии в определении признаков объективной стороны преступления. Хотя преступление, ответственность за которое предусмотрена названной нормой, на наш взгляд, нельзя в полной мере считать экстремистским, однако, учитывая ее современную законодательную формулировку, правоприменитель с неизбежностью сталкивается с вопросами квалификации этого деяния при совершении его по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Основной проблемой при этом является отграничение преступления, предусмотренного пунктом «б» части 1 статьи 213 УК РФ, от смежных составов преступлений (например, отраженных в п. «д» и «е» ч. 2 ст. 112 УК РФ; п. «а» и «б» ч. 2 ст. 115 УК РФ; п. «а» и «б» ч. 2 ст. 116 УК РФ и др.).

В преступлении, предусмотренном пунктом «б» части 2 статьи 213 УК РФ, в качестве противоправного выступает такое поведение виновного, которое грубо нарушает общественный порядок и выражает явное неуважение к обществу. Безусловно, наличие в норме оценочных признаков создает определенные сложности в квалификации соответствующего деяния.

В доктрине уголовного права до сих пор не существует единства во мнениях по поводу содержания понятия «грубое нарушение общественного порядка».

Так, по мнению Л.Д. Гаухмана, грубое -- это существенное нарушение общественного порядка ГаухманЛ.Д. Расследование по делам о телесных повреждениях и хулиганстве. -- М., 1975. -- С. 19.. Однако в данном случае автор заменяет одно оценочное понятие другим, что, конечно же, не является решением проблемы.

Б.В. Волженкин и С.К. Питерцев считают, что признаками грубого нарушения общественного порядка являются место, время, способ, характер наступивших последствий и продолжительность деяния и т. д. Волженкин Б.В. Расследование дел о хулиганстве: квалификация, процессуальные особенности и методика расследования: Учебное пособие / Б.В. Волженкин, С.К. Питерцев. -- Л., 1979. -- С. 17--18. Б.В. Волженкин указал также на то, что о грубости нарушения общественного порядка могут свидетельствовать и различные формы причиненного насилия, что вызвано личными неприязненными отношениями Волженкин Б.В. Постановление Пленума Верховного Суда о судебной практике по уголовным делам о хули-ганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Уголовное право. -- 2008. -- № 1. -- С. 24..

Некоторые ученые утверждают, что о грубости также может свидетельствовать и психическое насилие как форма выражения неуважения к окружающим Григорян К.В. Некоторые проблемы оптимизации практики применения уголовно-правовых норм об ответ-ственности за хулиганство // Российский следователь. -- 2008. -- № 3. -- С. 16.. Как видим, и в этом случае названные авторы лишь перечисляют соответствующие признаки, не раскрывая их содержания (например, изложение исчерпывающего перечня мест, где может быть совершено хулиганство, способов, последствий и т. д.).

Ничего не дает в плане уяснения сущности анализируемой категории и обращение к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 года № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» Бюллетень Верховного Суда РФ. -- 1992. -- № 3., поскольку оно практически дублирует вышеизложенные доктринальные подходы.

Такие же проблемы возникают и при определении признаков явного неуважения к обществу. Так, например, некоторые ученые считают, что критерием неуважения является место совершения преступления, причем это обязательно должно быть общественное место См., например: Кунашев А. Хулиганство как преступление с двумя основными мотивами // Законность. -- 2010. -- № 2. -- С. 47; Волженкин Б.В. Хулиганство // Уголовное право. -- 2007. -- № 5. -- С. 21; и др.. Данная позиция нашла свое законодательное закрепление в части 1 статьи 20.1 КоАП РФ, которая предусматривает ответственность за мелкое хулиганство.

Однако Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 года № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений», давая характеристику такому оценочному понятию, как «явное неуважение лица к обществу», указывает лишь на «умышленное нарушение общепризнанных норм и правил поведения, продиктованное желанием виновного противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним», не упоминая о месте совершения указанного преступления.

Следует отметить, указание на место совершения хулиганства должно быть в обязательном порядке закреплено не только в упомянутом акте судебного толкования, но и в самом законе, поскольку логика подсказывает, что нарушение общественного порядка возможно только в общественном месте.

Современное законодательство не содержит нормативного закрепленного понятия «общественное место». В доктрине существует несколько подходов к его определению. В частности, А.В. Куделич считает, что в качестве такового должно рассматриваться место, непосредственно предназначенное для общения людей, вне зависимости от количественного присутствия граждан Куделич А.В. Хулиганство и убийство в уголовном праве: общее и особенное: Дис... канд. юрид. наук. -- М., 1993. -- С. 79.. Данную точку зрения также разделяет А.П. Клюшниченко Клюшниченко А.П. Административная ответственность за хулиганство и проступки, совершенные на почве пьянства (по материалам практической деятельности органов МВД Украинской ССР): Автореф. дис... д-ра юрид. наук. -- М., 1969. -- С. 16.. B.C. Егоров в своей авторской дефиниции общественного места предлагает под ним понимать места, постоянно или временно предназначенные для посещения неопределенным кругом лиц, исходя из их специально предусмотренного социального назначения Егоров В.С. Уголовная ответственность за хулиганство: Автореф. дис... канд. юрид. наук. -- М., 2000. --

С. 17..

Мнение названных выше ученых, говорит о целесообразности определения перечня общественных мест. Однако, что при посягательстве на общественный порядок в качестве кри-териообразующих признаков общественного места должна выступать не только непосредственная его характеристика, но и обязательное указание на присутствие при совершении хулиганских действий граждан. В.Ф. Кириченко небезосновательно утверждал, что неуважение к обществу возможно только в публичных проявлениях, а совершение идентичных с хулиганством действий в отсутствие людей не образует состава преступления, предусмотренного анализируемой статьей Кириченко В.Ф. Об усилении борьбы с хулиганством. -- М., 1967. -- С. 7..

Другая группа ученых, одним из представителей которой является А.В. Кунашев, раскрывает признак явного неуважения к обществу исходя из мотивации преступного поведения, направленной в первую очередь на противопоставление себя окружающим, то есть неопределенному кругу лиц, вне зависимости от их принадлежности Кунашев А.В. Хулиганство как преступление с двумя основными мотивами // Законность. -- 2010. -- № 2. -- С. 44 -- 47.. Т.В. Долголенко, соглашаясь с данным подходом, делает вывод о том, что мотивация, указанная в пункте «б» части 2 статьи 213 УК РФ, является разновидностью хулиганского мотива Долголенко Т.В. Убийства по экстремистским мотивам (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и их соотношение с други-ми составами преступлений // Современное право. -- 2010. -- № 2. -- С. 120 -- 123.. На наш взгляд, последнее утверждение, является достаточно спорным по причине отсутствия аргументов в его поддержку.

А.Н. Игнатов в своей работе, посвященной проблемам квалификации хулиганства, предложил третий подход к определению признака публичности. По его мнению, он не может носить обязательного характера по причине сужения понятия хулиганства Курс советского уголовного права: В 6 т. -- М., 1971. -- Т. VI: Часть Особенная. -- С. 320.. Комментируя высказанную точку зрения, что соглашаемся с необходимостью унификации уголовно-правовых норм, в том числе и хулиганства, однако, излишне расширительное толкование исследуемой нормы создает массу проблем при квалификации статьи 213 УК РФ, что влечет за собой снижение ее эффективности.

Можно, согласиться с А.В. Ростокинским, указывающим, что «новеллы законодательства об ответственности за совершение хулиганства оказывают негативное воздействие на состояние борьбы с насильственной преступностью, включая экстремистское насилие» Ростокинский А.В. О сходной сущности и различиях квалификации хулиганства и экстремизма // Российский следователь. -- 2007. -- № 7. -- С. 11--16.. В этом же ключе рассуждают Ц.З. Апостолова и Б.В. Волженкин, совершенно справедливо отмечающие, что современное законодательное определение хулиганства создало новые предпосылки для научных дискуссий, споров, а также коллизий в правоприменительной деятельности Апостолова Ц.З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции Фе-дерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ // Российский следователь. -- 2007. -- № 24. -- С. 8--10., что указывает на ошибочность принятого законодательного решения Волженкин Б.В. Хулиганство // Уголовное право. -- 2007. -- № 5. -- С. 21..

Полагаем, что уйти от оценочной характеристики упомянутых выше признаков по объективным причинам невозможно. Это диктует необходимость максимальной их конкретизации. Представляется, что этому будет способствовать указание на место совершения преступления (общественное место) и то, что уголовно-наказуемое хулиганство совершается с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Реализация данного предложения позволит, на наш взгляд, болееэффективно применять анализируемую норму на практике и снимет вопросы в отграничении ее от административного правонарушения.

Определяя специфику субъективной стороны статьи 213 УК РФ необходимо остановиться на мотивации преступного поведения, чаще всего и порождающей проблемы при квалификации.

Особую роль мотивы, имеющие непосредственное значение при квалификации статьи 213 УК РФ, приобрели в результате принятия Федерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» Собрание законодательства РФ. -- 2007. -- № 31. -- Ст. 4008. и Федерального закона от 10 мая 2007 года «О внесении изменений в статьи 214 и 244 Уголовного кодекса Российской Федерации и статью 20.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» Собрание законодательства РФ. -- 2007. -- № 21. -- Ст. 2456..

В частности, вышеуказанные федеральные законы изменили содержание пункта «е» части 1 статьи 63 УК РФ, который ныне изложен в следующей редакции: «Совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». При этом данный отягчающий признак также нашел свое отражение в качестве квалифицирующих признаков в ряде составов преступлений (п. «л» ч. 2 ст. 105; п. «е» ч. 2 ст. 111; п. «е» ч. 2 ст. 112; п. «б» ч. 2 ст. 115; ч. 2 ст. 116; п. «з» ч. 2 ст. 117; и др.), в том числе и в анализируемой норме.

Как видим, критериеобразующими признаками указанного выше отягчающего обстоятельства являются ненависть или вражда, а уже потом их разновидности (политическая, идеологическая, расовая, национальная или религиозная). В этой связи целесообразно обратиться к этимологии соответствующих понятий.

Раскрывая политическое содержание преступной мотивации, следует отметить, что вообще политика -- это деятельность в сфере отношений между большими социальными группами, нациями и государствами Краткий политический словарь. -- М., 1989. -- С. 421., что предполагает весьма широкое ее толкование и в рамках преступлений экстремистской направленности требует определенных уточнений.

В доктрине существует несколько подходов, определяющих содержание политической мотивации при совершении преступлений экстремистской направленности. Например, по мнению НА Егоровой, мотив политической ненависти или вражды -- это мотивация, непосредственно связанная с определенной деятельностью потерпевшего и (или) субъекта преступления Егорова Н.А. К вопросу о новых мотивах совершения преступлений // Уголовное право. -- 2008. -- № 1. --С. 42..

К сожалению, такое понимание мотива политической ненависти или вражды является весьма неопределенным по своему содержанию, не дает объективной возможности отграничить общеуголовное преступление от деяний экстремистской направленности даже при наличии специальных потерпевших (например, убийство представителя политической партии по мотиву личной неприязни и т. п.).

По мнению П.А. Кабанова, политическая ненависть в преступлениях экстремистской направленности представляет собой побуждение к совершению преступления в отношении лиц, придерживающихся иных политических взглядов, в целях борьбы за власть. Политическая вражда, считает указанный автор, включает в себя совершение каких-либо демонстративных действий, выражающих неприязнь к иным политическим оппонентам, основанных на особых политических убеждениях Кабанов П.А. Политическая ненависть или вражда как один из мотивов преступлений экстремистской направ-ленности // Следователь. -- 2008. -- № 2. -- С. 57..

Полагаем, что профессор П.А. Кабанов прав, поскольку политическая мотивация доминирует при совершении преступлений экстремистской направленности, что предопределяет ее особую значимость в качестве детерминанта рассматриваемой группы преступлений. При этом политическая ненависть или вражда хотя и имеют общие признаки, однако различаются в первую очередь по форме реализации возникших политических мотивов.

Исходя из содержания термина «идеология», идеологическая мотивация представляет собой ненависть или вражду, основанную на радикальном неприятии идей, которых придерживаются потерпевшие.

По мнению Н.А. Егоровой, под идеологической ненавистью или враждой следует понимать ненависть или вражду, возникшую по причине несовпадения представлений, понятий и взглядов у субъекта преступления и у потерпевшего. Полагаем, что в данном случае следует обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, при совершении преступлений экстремистской направленности, тем более основанных на идеологической мотивации, конкретный потерпевший выступает лишь как средство достижения поставленных целей, через воздействие на которое выражается негативное отношение к существующим порядкам и устоям. Во-вторых, автор, на наш взгляд, уходит от определения сфер, в которых возможна реализация данной мотивации, что делает предложенное понятие аморфным.

В доктрине существует и такой подход, в соответствии с которым вышеуказанные мотивации рассматриваются как неразрывно взаимосвязанные. Так, по мнению А.Г. Никитина, политическая и идеологическая мотивация прослеживаются при совершении практически любого преступления, не согласующегося с государственными интересами Никитин А.Г. Экстремизм как объект общетеоретического и общеправового анализа: Дис... канд. юрид. наук. -- Казань, 2010. -- С. 64.. Полагаем, что в таком случае в поведении виновного присутствует несколько мотиваций, однако при расследовании соответствующих уголовных дел необходимо устанавливать доминирующую, явившуюся основной причиной совершения конкретного общественно опасного деяния, предопределяющую сущность совершенного или совершаемого преступления.

Еще одной разновидностью преступной мотивации в преступлениях экстремистской направленности является расовая и национальная ненависть. В ее основе, как правило, лежит представление о принадлежности потерпевшего к иной расе или национальности. Представляется, что расовая ненависть тесно связана с ненавистью, возникающей на национальной почве, и по определению не может существовать одна без другой. То, что представители иных наций чаще всего обладают отличительными от виновных чертами, с которыми не согласны агрессоры, и выступает в качестве детерминанта их преступного поведения.

В.И. Тюнин справедливо отмечает, что рассматриваемая мотивация может находить свое выражение при проведении национальных праздников, в стиле жизни, манере одеваться, в отношении к женщинам, представителям иных национальностей и т. д. Тюнин В.И. Организация экстремистского сообщества // Уголовное право. -- 2006. -- № 3. -- С. 53.

Еще одним признаком, характеризующим хулиганство, является совершение деяния по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Полагаем, что основной проблемой при установлении данного отягчающего обстоятельства является и будет являться определение признаков социальных групп, в отношении которых возможно совершение рассматриваемых преступлений. Использование местоимения «какой-либо» указывает на то, что даже для самого законодателя этот вопрос является неопределенным. Это подтверждается и отсутствием разъяснений уполномоченных на то органов, а также сумбурно формирующейся судеб-но-следственной практикой.

В науке существует множество подходов к определению содержания социальной группы. Так, по мнению Р. Мертона, социальная группа представляет собой определенную совокупность людей, осознающих свою принадлежность к конкретной группе и взаимодействующих между собой Социология: Учебник для юридических вузов / Под ред. В.П. Сальникова, С.В. Степашина. -- СПб., 2000. --С. 156.. Исходя из этого определения, признаками социальной группы должны выступать: а) количественный критерий и б) наличие взаимообусловленных связей, что и предопределяет принадлежность к конкретной группе. Предлагаемый подход дает общее представление о социальной группе, однако не представляет возможности для определения четких признаков тех социальных групп, которые могут выступать в качестве объектов посягательств при совершении преступлений экстремистской направленности.

Отдельные авторы, осознавая это обстоятельство, предпринимают попытки к более четкому определению социальной группы путем перечисления видов общностей. Например, Н.А. Ратинова и А.Р. Ратинов считают, что к таковым можно отнести семью, коллектив, группу друзей, членов религиозных, общественных или политических организаций и т. д. Ратинов А.Р. Ответственность за разжигание вражды и ненависти: психолого-правовая характеристика / А.Р. Ратинов, М.В. Кроз, Н.А. Ратинова. -- М., 2005. -- С. 79.

На наш взгляд, подготовить исчерпывающий перечень общностей по объективным причинам невозможно, что указывает на частичную несостоятельность предлагаемого подхода.

Особого внимания заслуживает позиция А.Г. Кибальника и И.Г. Соломоненко, указавших, что «отсутствие приемлемых правовых признаков какой-либо социальной группы по существу размывает границы уголовной репрессии» Кибальник А.Г. «Экстремистское» хулиганство -- нонсенс уголовного закона / А.Г. Кибальник, И.Г. Соломоненко // Законность. -- 2008. -- № 4. -- С. 21 -- 23..

Думается, что в качестве потерпевших социальных групп могут выступать только те, которые и явились причиной возникновения экстремистской мотивации, то есть те социальные группы, которые отличаются от посягателей по признакам расовой, религиозной, политической и идеологической принадлежности, что и явилось причиной противоправного (преступного) поведения.

Проведенное исследование показало, что существующая юридическая конструкция статьи 213 УК РФ порождает достаточно большое количество проблем при квалификации.

Принимая во внимание то, что в статье 213 УК РФ законодателем необоснованно объединены принципиально разные преступления, что необходимо на основе признаков, закрепленных в пункте «б» части 1 данной нормы, криминализировать самостоятельный состав преступления «Экстремистское хулиганство», разместив его в главе 29 УК РФ.

Таким образом, мотив и цель преступного деяния подлежат доказыванию наравне с другими обстоятельствами по делу с использованием предусмотренных уголовно-процессуальным законом средствНовоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М.: НОРМА, 2011. С. 53..

Представление о мотиве преступления должно строиться на основе выявленной дальней цели преступного деяния, в то время как в качестве собственно цели преступления должна выступать ближняя цель преступного поведения.

В таком виде они должны фиксироваться в итоговых процессуальных документах по делу в обвинительном заключении, приговоре суда (например, по мотиву семейного благополучия с целью незаконного материального обогащения, по мотиву самоутверждения с целью причинения вреда здоровья и пр.).

Так, по уголовному делу Боровика и других было установлено, что этот военнослужащий совместно с двумя сослуживцами совершил криминальное оставление службы и, находясь вне части, отказался выполнить приказ командира взвода старшего лейтенанта Степанова о немедленном возвращении на службу, ушел на частную квартиру, где организовал коллективное употребление спиртных напитков. Приговором военного суда Боровик был признан виновным и осужден за самовольное оставление части и групповое неисполнение приказа.

Однако надзорным определением военного суда округа обвинение его в части неисполнения приказа офицера Степанова из приговора было необоснованно исключено и дело в этой части производством было прекращено за отсутствием в этих действиях Боровика состава неповиновения.

Военная коллегия Верховного суда РФ, исправляя ошибку надзорной инстанции, указала, что Боровик и другие, понимая требование офицера Степанова как отданное в порядке службы приказание, умышленно не выполнили его и продолжали оставаться вне части. Тем самым они совершили два различных по своему характеру и объекту посягательства преступления: уклонение от военной службы и деяние против порядка подчиненности Определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 24 ноября 2004 г. № Зн-2237/04 // Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин O.K., Ноздринов А.И. / Под общ. ред. Ахметшина Х.М. М., Юридическая литература. 2005. С. 23..

Анализируя приведенное дело, следует констатировать, что правильно оценить содеянное по двум статьям позволили мотив и цель действий виновных. Исходя из желания провести время по своему усмотрению, употребить спиртные напитки, военнослужащие приняли решение отлучиться из части с целью временно уклониться от службы. Эта цель явилась способом реализации указанных мотивов и в совокупности с иными признаками содеянного должна получить самостоятельную уголовно-правовую оценку по ныне существующей ст. 337 УК РФ.

Однако на пути достижения поставленной цели возникло объективное препятствие - приказ начальника вернуться в часть, которое не позволило ее реализовать. В связи с этим Боровик скорректировал свое поведение и избрал противоправное средство устранения преграды. Реализация цели временного уклонения от службы не снималась, но на некоторое время была отложена на второй план.

Общепризнанно, что с субъективной стороны сопротивление и принуждение характеризуются прямым умыслом. При этом презюмируется, что субъект данных преступлений должен преследовать специальную цель, направляющую и конкретизирующую умысел: воспрепятствовать соответствующим лицам в выполнении их обязанностей (при сопротивлении) или заставить их нарушить, прекратить, изменить эти обстоятельства в настоящее время или в будущем (при принуждении).

В то же время указанные цели деяний должны сознаваться не только виновным, но и потерпевшим, поскольку, не зная о цели применяемого к нему насилия, последний не способен понять, чего от него добиваются.

Так, вследствие неправильной оценки мотива содеянного первоначально был необоснованно осужден военный-строитель рядовой Кравцов. Во время прохождения службы по призыву он был избит сослуживцем Исаевым (осужденным за указанное преступление), в связи с чем более месяца находился на стационарном лечении, а затем переведен в другую часть. Там земляки Исаева систематически угрожали Кравцову расправой, избивали его, заставляли выполнять за себя различную работу.

По указанным мотивам Кравцов самовольно оставил часть и уехал к жене, чтобы посоветоваться. На четвертый день он прибыл в военную прокуратуру.

Поскольку Кравцов самовольно оставил часть не с целью уклонения от военной службы, а для того чтобы избежать издевательств со стороны сослуживцев, уголовное дело в отношении него было прекращено за отсутствием состава воинского преступления.

По другому делу с аналогичными обстоятельствами практические органы военной юстиции констатировали, что, поскольку военнослужащий уклонился не от военной службы, а от систематических издевательств и унижений, его побег из части лишь формально содержит признаки преступления, в связи с чем, оно в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК РФ не может признаваться преступлением Обзор кассационной и надзорной практики Военной коллегии Верховного Суда РФ за второе полугодие 2005 г. и 1-е полугодие 2006 г. М., Юридическая литература. 2006. С. 8..

Мотивы формируют цель поведения, которая и определяет направленность умысла в преступлениях рассматриваемой группы.

Это необходимо иметь в виду в правоприменительной деятельности и при оценке субъективной стороны деяния не допускать подмену терминов: мотив целью и наоборот.

Как показывает изучение уголовных дел, подобные ошибки нередки в практике военных прокуратур и военных судов, что влечет неправильное применение ими уголовного закона Антонов Ю.И. О субъективной стороне самовольного оставления части или места службы // Закон и армия. 2004. № 9. С. 31...

Мотив и цель также являются субъективными основаниями ответственности за умышленные преступления, квалифицируемыми по общеуголовным нормам о должностных преступлениях.

Наличие специальных мотивов - корыстной или иной личной заинтересованности - наряду с другим обязательным признаком - существенным вредом - придает должностному правонарушению воинского субъекта необходимый характер общественной опасности, позволяющий отнести его именно к преступлению. Деяние, не имеющее указанных признаков, не образует уголовно наказуемого злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ).

Так, не могут рассматриваться как преступление единичные действия должностного лица, не причинившие существенного вреда, если они лишены корысти или иной личной заинтересованности. Подобные действия следует рассматривать как должностной проступок, за который лицо может быть наказано лишь в дисциплинарном порядке.

Тем самым воинское должностное лицо сознает необходимые объективные признаки преступления, благодаря соответствующим субъективным признакам.

Рассмотрим более подробно данное понятие.

Ложно понятые интересы службы являются частью общего понятия - ложно понимаемых интересов служебной необходимости. Уголовный закон ни о том, ни о другом непосредственно не упоминает, поэтому и требуется их анализ.

Служебная необходимость - это исполнение обязанностей по военной службе, это специфический вид деятельности, могущий вовсе исключить преступность деяний и условиях несения службы в рядах Вооруженных сил.

Действуя по мотивам реально существующей служебной необходимости, субъект моделирует цель и избирает приемлемые средства ее реализации, не вступающие в противоречие с правом. Например, в соответствии с Дисциплинарным уставом командир в определенных условиях может принуждать к повиновению своих подчиненных, вплоть до применения против них оружия Басова Т.Б. Мотив как обязательный признак субъективной стороны должностных преступлений // Российский судья. 2004. № 11. С. 23..

Оценка же поведения как мотивированного не объективной служебной необходимостью, а ложно понятыми интересами службы осуществляется в следующих ситуациях:

Само побуждение действительно может быть детерминировано интересами службы. Однако если оно соотносится с антисоциальными целями и способами их удовлетворения, то только деяние приобретает качество общественно опасного.

Например, заместитель командира взвода младший сержант Кузнецов, будучи недоволен тем, что подчиненные недобросовестно исполняют свои служебные обязанности, систематически избивал их, полагая, что таким образом он добьется устранения их упущений по службе.

При оценке описанного превышения власти имеющиеся ложно понятые интересы службы должны учитываться как фактор, определяющий направленность деяния на военно-служебные отношения. Кроме того, их следует принять во внимание как обстоятельство, смягчающее ответственность виновного, поскольку само по себе «благое намерение» должностного лица свидетельствует о меньшей глубине антисоциальной мотивации его поведения.

На практике военные суды, назначая наказание за деяния, совершенные в аналогичных ситуациях, указывают, что в качестве смягчающих обстоятельств они учитывают неправильные, неправомерные действия потерпевших, обусловивших преступления виновным.

Поведение должностного лица может быть обусловлено не только причинами служебной необходимости, но и антисоциальной мотивацией, которая формирует противоправный способ его действий.

Например, командир воинской части майор Черняков скрывал преступления своих подчиненных, не возбудил против них семь уголовных дел.

Свое бездействие Черняков объяснил тем, что руководствовался мотивом обеспечения интересов службы и целью создания видимости благополучия в части Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 8. С. 32..

Подобные объяснения вряд ли можно отнести к ложно понятым интересам службы. Однако путем нарушения законности нельзя добиться каких-либо благих целей, что сознается самим виновным в силу его образования, опыта, положения и т.д. Поэтому названные мотивы и цели следует учитывать как факторы, свидетельствующие о воинской природе деяния. На практике же такие признаки в аналогичных ситуациях чаще не принимаются во внимание и не оцениваются вовсе.

Деяние должностного лица может быть обусловлено низменными побуждениями, которые субъект часто скрывает за мотивировками (объяснениями, а не мотивами) служебных интересов.

Например, старший лейтенант Новиков, являясь начальником поста в Республике Афганистан, ставил задачи подчиненным на осуществление нападений с целью завладения деньгами и имуществом афганских граждан. Свои действия Новиков также пытался мотивировать интересами ведения боевых действий, просил учесть это в качестве обстоятельства, смягчающего его ответственность. В действительности мотивами его действий были корыстные побуждения, подлежащие учету в качестве конструктивного признака ст. 285 УК РФ, а также в рамках ст. 146 УК РСФСР (ст. 162 УК РФ).

Примеры аналогичных дел имелись и в Чеченской республике Опьяненные войной (список людей, совершивших воинские преступления на территории Чеченской Республики во время контртеррористической операции) // Российская газета. 2001. 20 сент. С. 6..За мотивировками служебной необходимости может скрываться и иная личная заинтересованность. Она может проявляться в карьеристских мотивах (добиться продвижения по службе, поощрения, перевода на другое место, избежать наложения взыскания), мотивах тщеславия, защиты «чести мундира» и т.п., которые следует учитывать в рамках конструктивного признака ст. 285 УК РФ.

В реальной практике нередки случаи параллельного существования личных и ложно понятых служебных мотивов, руководствуясь которыми субъект совершает преступление. В таких случаях каждый из мотивов должен получать свою собственную уголовно-правовую оценку как в рамках квалификации, так и при назначении наказания за воинское должностное преступление.

Содержание мотива ложно понятых интересов службы не является неизменным и однозначным. В каждом конкретном случае его необходимо уточнять, а не ограничиваться неопределенными ссылками на то, что лицо действовало из интересов или из ложно понятых интересов службы, как это имеет место в настоящее время на практике.

Рассматриваемый мотив деяния должностного лица может получать самостоятельную оценку как обстоятельство, определяющее направленность деяния и его квалификацию, влияющее на степень общественной опасности конкретного преступления, учитываемое как фактор, смягчающий ответственность при назначении наказания, поэтому мотив является существенным признаком должностного преступления. Помимо того, что он является одним из конструктивных элементов уголовно наказуемого злоупотребления, мотив формирует соответствующую цель, свидетельствующую о направленности преступления.

Благодаря своим правовым функциям рассматриваемые признаки оказывают существенную помощь в разграничении преступлений, дисциплинарных проступков и правомерного поведения.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование мотива и цели преступления как признака субъективной стороны преступления в его историческом развитии, анализ его содержания и форм проявления, изучение его роли при квалификации преступления и назначении наказания дало автору возможность сформулировать следующие выводы.

Разнообразные толкования мотива преступления свидетельствуют о том, что в теории уголовного права нет единого мнения относительно того, что понимать под мотивом преступления. По мнению автора, мотив преступления должен отражать следующие основные свойства (признаки):

- мотив носит волевой и осознанный характер;

- в основе мотива лежит, система потребностей человека (как искаженных, так и нормальных), среди которых наблюдается явное преобладание естественных и материальных над духовными;

- мотив носит субъективно-объективный характер, так как пребывает в постоянном развитии, изменении и преобразовании под влиянием внутренних и внешних факторов.

Выявленные признаки не отрицают положения о том, что мотив - это прежде всего психологическая и только затем категория, перенесенная в область уголовно-правовых отношений.

Попадая под юрисдикцию уголовного права, мотив приобретает несколько иное значение, обусловленное тем, что для уголовного права он играет важную роль в установлении наличия состава, процессе квалификации совершенного преступного деяния, а также при назначении и исполнении уголовного наказания.

Опираясь на выделенные признаки (свойства) мотива, а также учитывая специфику проявления мотива поведения в уголовно-правовой сфере, предлагаем следующее определение мотива преступления: обусловленные определенными потребностями внутренние побуждения к достижению конкретного результата, вызывающие у лица решимость совершить преступление.

Первичной категорией при формировании побудительных начал активных действий человека является мотив поведения. С точки зрения закона он может быть общим (непреступным) или преступным. При этом мотив преступления производен от мотива поведения, который, проявляясь в объективной действительности в виде деяния, запрещенного УК РФ, становится мотивом преступления. Мотивы поведения и преступления образуют уровни мотивации преступления.

Мотив преступления имеет юридическое значение для всех преступлений. Психологический аспект мотива преступления характеризует содержание умысла, который формируется в рамках как преступного, так и непреступного мотивов, или неосторожности, образующейся от непреступного мотива. Преступный мотив всегда характеризует исключительно умышленные преступления. С юридической точки зрения, мотив имеет составообразующее значение и влияет на назначение и исполнение уголовного наказания.

Таким образом, хотя мотив и цель являются самостоятельными понятиям, надо отличать их друг от друга, помня, что мотив - это побуждение, а цель - желаемый конечный результат преступной деятельности. Например, мотивом убийства при разбое является корысть, а целью - лишение жизни потерпевшего.

Преступные мотивы и цели - это юридические значимые признаки, входящие в субъективную сторону преступления, которые по своему психологическому содержанию тесно связаны между собой, но характеризуют различные стороны волевого процесса. Неточность при их разграничении может привести к неверной квалификации и препятствовать соблюдению законности при отправлении уголовного правосудия Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений DOC. Под ред.: Фаткуллин Ф.Н. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1968. С.109..

Мотивы и цели как признаки субъективной стороны преступления, во-первых, тесно связаны между собой, во-вторых, неразрывно связаны с виной, в-третьих, входят в конструкцию конкретного состава как юридически значимые признаки только в составах умышленных преступлений, в-четвертых, входят в субъективную сторону преступлений не через вину, а в качестве самостоятельных субъективных признаков наряду с виной и в дополнение к ней.

Независимо от законодательной конструкции состава преступления мотив есть необходимый признак, атрибут общественно опасного поведения. Мотив - фактор, влияющий на общественную опасность деяния, и характеризующий личность виновного. Ошибочно считать, что общественная опасность характеризуется только фактически объективными признаками деяния, а не всего деяния в целом, включая субъективную сторону.

При расследовании преступлений и установлении мотива многие следователи недооценивают судебно-психологическую экспертизу.

Для успешной реализации всех возложенных на суд и следственные органы обязанностей необходимо полно и всесторонне раследовать преступления. Чтобы определить цель преступления, необходимо определить существующие мотивы к его совершению. Для привлечения к уголовной ответственности лица небходимо определить в каком состоянии и по каким мотивам было совершено противоправное деяние.

Как показывает практика, большинство преступлений совершаются именно с корыстным мотивом. В связи с чем происходит наступление уголовной ответственности.

Анализирую судебную практику и монографии различных ученых,автор пришел к выводу о том, что для достижения поставленных перед уголовным законодательством задач необходимо совершенстввать меъанизмы привлечения к уголовной ответственности, а также своевременно разрабатывать регламентирующие нормы действующихуголовных норм.

В настояшее время должного внимания вопросам рассмотрения мотивов и целей преступления не уделяется. Необходимо совершенствовать подходы исходя из современных реалий в обществе и сознании граждан.



СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативные правовые акты

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) // М.:Юрид. лит., 2014.--64 с. ISBN 978-5-00057-114-9

2. "Уголовный кодекс Российской Федерации" от 13.06.1996 N 63-ФЗ //Эксмо. Серия: Актуальное законодательство., 2015.--288 с. ISBN 978-5-91657-659-7

3. "Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" от 18.12.2001 N 174-ФЗ // Эксмо. Серия: Актуальное законодательство., 2015.--352 с. ISBN 978-5-699-79482-9

4. Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ (ред. от 12.02.2015, с изм. от 06.04.2015) "О полиции" (с изм. и доп., вступ. в силу с 24.02.2015) // Собрание законодательства Российской Федерации, 2015, N 7, ст. 900; N 30, ст. 4595; 2013, N 27, ст. 3477

5. Федеральный закон от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» // Собрание законодательства РФ. -- 2007. -- № 31. -- Ст. 4008.

6.Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 24.11.2014) (с изм. и доп., вступ. в силу с 06.12.2014)//Собрание законодательства РФ, 07.01.2002, N 1 (ч. 1), ст. 1.

7. Указ Президента РФ от 12 мая 2009 г. N 537 // Собрание законодательства РФ 2009. N 20. Ст. 2444

8. Постановление Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. N 11// 4 июля 2011 г. в "РГ" - Федеральный выпуск №5518

9. Постановление Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 "О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений"// Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 1.

10. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. N 11// 29 июня 2004 г. в "РГ" - Федеральный выпуск №3513

11. Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 16-O08-13// Бюллетень ВС РФ №11, 2009 г

12. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2006 г. N 64// 31 декабря 2006 г. в "РГ" - Федеральный выпуск №4263

13. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. N 8.

14. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. N 11 "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности"// 4 июля 2011 г. в "РГ" - Федеральный выпуск №5518

15. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 14 марта 2007 г. N 819-П06 по делу Бердина // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 11. С. 18

16. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23 июня 2004 г. N 388п04// Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 3. С. 20

17. Постановление Президиума Московского городского суда от 22 июля 2004 г. (извлечение) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 5. С. 29

Судебная практика

18. Обзор кассационной и надзорной практики Военной коллегии Верховного Суда РФ за второе полугодие 2005 г. и 1-е полугодие 2006 г. М., Юридическая литература. 2006. С.

19. Определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 24 ноября 2004 г. № Зн-2237/04 // Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин O.K., Ноздринов А.И. / Под общ. ред. Ахметшина Х.М. М., Юридическая литература. 2005. С. 23.

Литература

20. Антонян Ю.М. Мотивация преступного поведения // Юридическая психология. 2006. № 1. С. 22.

21. Апостолова Ц.З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции Федерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ // Российский следователь. -- 2007. -- № 24. -- С. 8.

22. Антонов Ю.И. О субъективной стороне самовольного оставления части или места службы // Закон и армия. 2004. № 9. С. 31

23. Бубон К.В. Размышление о мотиве преступления и об истине как конечной цели правосудия // СПС "КонсультантПлюс

24. Басова Т.Б. Мотив как обязательный признак субъективной стороны должностных преступлений // Российский судья. 2004. № 11. С. 23

25. Васяев, Д.В. О квалификации убийств, совершенных из корыстных побуждений // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота. - 2012. - № 2 (16): в 2-х ч. Ч. I. - С. 51-53

26. Васяев, Д.В. О законодательной регламентации и судебном определении мотива и цели убийств, предусмотренных в ст. 108 УК РФ // Вестник Самарского государственного университета. - 2013. - № 5 (106). - С. 193-198

27. Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. Под ред.: Фаткуллин Ф.Н. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1968. - 166 c.

28. Волженкин Б.В. Постановление Пленума Верховного Суда о судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Уголовное право. -- 2008. -- № 1. -- С. 24.

29. Герцензон А.А. Квалификация преступления. М., Ююлитиздат. 1947.С. 4

30. ГаухманЛ.Д. Расследование по делам о телесных повреждениях и хулиганстве. -- М., 1975. -- С. 19.

31. Джекебаев У.С., Рахимов Т.Г., Судакова Р.Н. Мотивация преступления и уголовная ответственность. Алма-Ата, 1987. С. 21-22

32. Егорова Н.А. К вопросу о новых мотивах совершения преступлений // Уголовное право. -- 2008. -- № 1. --С. 42.

33. Кабанов П.А. Политическая ненависть или вражда как один из мотивов преступлений экстремистской направленности // Следователь. -- 2008. -- № 2. -- С. 57.

34. Кунашев А. Хулиганство как преступление с двумя основными мотивами // Законность. -- 2010. -- № 2. -- С. 47;

35. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. А.В. Бриллиантова. М.: Проспект, 2010. - 785 с.

36. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.М. Лебедев. - 9-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2010. - 944 с.

37. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Чекалин А.А. М.: Юрайт-Издат. 2013. - 788 с.

38. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова). - 6 - е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт - Издат, 2010. - 678 с.

39. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева (издание третье, измененное и дополненное) М.: ИНФРА-М-НОРМА, 2012. - 987 с.

40. Кораблева С.Ю. Место косвенного умысла в российском уголовном праве // Юридическое образование и наука. 2009. № 3. - С.22.

41. Кленова Т.В. Классификация преступлений и уголовная политика // Государство и право. 2012. N 4. С. 56

42. Капинус О.С. Убийства: мотивы и цели: Монография. М.: ИМПЭ-ПАБЛИШ, 2004. С. 59 - 60

43. Леонова Т.А. Квалифицирующие обстоятельства в уголовном праве. Изд-во Ярославского гос. ун-та, 2013. - 654 с.

44. Ларинцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М.: Юридическая литература, 2011. - 320 с.

45. Музюкин А.П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2012. С. 3, 27

46. Маркова А.И., Лун Чанхай. Состав преступления в доктрине уголовного права Китая и России: компаративистское исследование: Монография. М.: Проспект, 2013. С. 47.

47. Малыхин В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2009 С. 102.

48. Меньшикова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007 С. 104

49. Музюкин А.П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2012. С. 3

50. Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М.: НОРМА, 2011. С. 53.

51. Осавелюк А.М. Правовое обеспечение деятельности государственного аппарата в Российской Федерации: учеб. пособие для студентов по специальности «Юриспруденция» / А.М. Осавелюк. - М., 2013.

52. Петин И.А. Логические основания вины в уголовном праве // Российский следователь. 2009. № 17. - С.12.

53. Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб.: Юридический центр пресс, 2009. - 328 с.

54. Рарог А.И. Общая теория вины в уголовном праве. М.: Статут. 2010. - 376 с.

55. Рарог А.И. Проблемы вины и реформа уголовного законодательства // Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступностью: Сборник науч. трудов. М., 2009. - 421 с.

56. Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М., 2012 С. 89

57. Сабитов Р.А. Теория и практика квалификации уголовно-правовых деяний. М., 2013 С. 184

58. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 53

59. Тарарухин С.А. Установление мотива и квалификация преступления.- Киев, 1977.- 151 с.

60. Уголовное право Российской Федерации (Общая часть): Учебник / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. А.И. Марцева. Омск, 2013. - 233 с.

61. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник (2 - е издание, исправленное и дополненное)/Под ред. Л.В. Иногамовой - Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева, М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2009. - 767 с.

62. Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева, В.В. Лунева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2012. С. 117

Интернет- ресурсы

63. http://www.consultant.ru/

64. Мострукова Н.А. Понятие и признаки преступлений экстремистской направленности /http:/sartraccc.ru/i.php?oper=read_fie&filename=Explore/mihailov.files/.С. 2

Размещено на Allbest.ru