Договор в системе гражданско-правовых договоров

Размещено на http://www.allbest.ru/

Контрольная работа

Договор в системе гражданско-правовых договоров



Содержание

1. Управляющая организация как единоличный исполнительный орган хозяйственного общества

2. Договор как регулятор корпоративных отношений между хозяйственным обществом и управляющей организацией

3. Правовая природа Договора

Литература



1. Управляющая организация как единоличный исполнительный орган хозяйственного общества

Ряд авторов полагают, что управляющая организация не может рассматриваться в качестве исполнительного органа юридического лица.

К примеру, С.Г. Бушева видит управляющую организацию самостоятельным субъектом гражданского права, находящимся с управляемым обществом в обязательственных отношениях, возникающих из разновидности договора об оказании услуг - договора об исполнении функций органа юридического лица.

Схожей позиции придерживается С.Д. Могилевский, который пишет: «…мы имеем дело с уникальной ситуацией, когда управляющая организация (управляющий) не является органом юридического лица, а лишь играет эту роль, реализуя полномочия, полученные от органа этого юридического лица».

На наш взгляд, с приведенными мнениями нельзя согласиться. Мы полагаем, что статус управляющей организации как единоличного исполнительного органа хозяйственного общества ничем не отличается от статуса того же директора - физического лица. Во всяком случае, управляющая организация осуществляет те же функции, что и физическое лицо, будучи директором хозяйственного общества, как внутри общества, так и в его взаимоотношениях с третьими лицами.

Как нам уже упоминалось, тот факт, что законодатель говорит именно о передаче полномочий единоличного исполнительного органа управляющей организации, видится определенным недочетом законодательной формулировки, не имеющей принципиального значения. Использование такой терминологии не означает, что указанные полномочия могут быть лишь переданы управляющей организации от уже имеющегося единоличного исполнительного органа, а не «принадлежать» ей с момента создания юридического лица. Доказательством этому служит предписание, установленное ч. 2 ст. 8 Федерального закона от 11 ноября 2003 г. N 152-ФЗ «Об ипотечных ценных бумагах», согласно которому полномочия единоличного исполнительного органа ипотечного агента должны быть переданы коммерческой организации. То есть уже на стадии учреждения ипотечного агента управляющая организации будет наделена полномочиями его единоличного исполнительного органа.

Следует упомянуть и о том, что в соответствии с п. 3 ст. 65.3. ГК РФ в качестве единоличного исполнительного органа корпорации может выступать как физическое, так и юридическое лицо. Как видно из приведенной нормы, и физическое лицо (директор, генеральный директор, президент), и управляющая организация «выступают» в качестве единоличного исполнительного органа юридического лица, то есть существуют в одном качестве.

Доказательством последнего утверждения является содержание абз. пятого п. 3 ст. 69 Закона об АО, которым установлено, что общество, полномочия единоличного исполнительного органа которого переданы управляющей организации, приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через управляющую организацию в соответствии с абз. первым п. 1 ст. 52 ГК РФ. В абз. первом п. 1 ст. 52 ГК РФ установлено, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом.

Помимо прочего, Президиумом ВАС было сформулировано утверждение о том, что управляющая организация и управляющий АО обладают такими же правами и обязанностями, как и единоличный исполнительный орган, а также о том, что полномочия управляющей организации определяются нормами законодательства и договором о передаче полномочий исполнительного органа.

По нашему мнению, управляющая организация является единоличным исполнительным органом хозяйственного общества и, таким образом, обладает одинаковой с ним правовой природой.

История развития представлений об исполнительных органах юридического лица в науке гражданского права России (ЕИО - представитель общества или его часть)

Как уже было указано, общество, полномочия единоличного исполнительного органа которого переданы управляющей организации, приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через управляющую организацию.

Указанное демонстрирует значение роли управляющей организации в деятельности управляемого общества, а также определяет необходимость ответа на вопрос о том, становится ли управляющая организация, осуществляющая функции единоличного исполнительного органа общества, частью управляемого ею общества или же выступает в роли представителя последнего.

В ГК РФ отсутствует легальное определение органа юридического лица, что не дает основания в виде правовой базы для формирования научной концепции по данному вопросу.

В современной же российской цивилистике отсутствует устоявшийся подход к определению правовой природы органов юридического лица.

Так, Е.А. Суханов считает органы юридического лица его частью и не видит их самостоятельными субъектами права.

Представителем противоположной позиции является Г.В. Цепов, утверждающий, что органы юридического лица являются его представителями и, как следствие, рассуждающий на тему правовой природы такого представительства.

Очевидно, что рассматриваемый вопрос возник не сегодня, а являлся предметом научных исследований как в советское время, так еще и в дореволюционной России.

К сторонникам указанной точки зрения можно отнести и Е.В. Васьковского, утверждавшего следующее: «Фикция юридического лица состоит... в том, что члены союзов и управители учреждений рассматриваются действующими не от своего имени, а от имени воображаемого лица, в качестве его представителей».

Иную позицию среди ученых того времени занимал В.И. Синайский, полагавший неверным смешивать орган юридического лица с его представителям: «первый есть часть юридического лица, второй состоит вне его. Различие это существенно...».

По мнению видного советского ученого В.А. Рясенцева орган юридического лица не является его представителем, а как субъект права есть неотделимая от него часть, не имеющая самостоятельного значения.

Б.Б. Черепахин, допускавший в определенной степени то, что орган представляет юридическое лицо, которое в его лице совершает правомерные юридические действия, утверждал при этом, что «ни в коем случае нельзя сказать, что орган представительствует от имени юридического лица».

В советское время очевидным являлось преобладание точки зрения, в рамках которой представители и органы юридического лица разграничивались.

Как уже было указано, теория органа юридического лица как его части находит поддержку и в современной цивилистике. Основой данной позиции является, как правило, утверждение о несамостоятельности единоличного исполнительного органа вовне, то есть о том, что единоличный исполнительный орган не является самостоятельным субъектом, отличным от юридического лица, а представляет собой часть юридического лица.

Наряду с указанным мнением, в последнее время во все большем количестве исследований их авторы предлагают рассматривать единоличный исполнительный орган в качестве представителя юридического лица.

Нельзя не упомянуть о законодательной чехарде по рассматриваемому вопросу. Так, Федеральным законом от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» в п. 1 ст. 53 ГК РФ были внесены следующие изменения: после слов о том, что органы юридического лица действуют от его имени была добавлена ссылка на п. 1 ст. 182 ГК РФ, то есть на норму ГК РФ о представительстве. Однако уже в 2015 году ФЗ от 29 июня 2015 г. N 2010-ФЗ в п. 1 ст. 53 ГК РФ были внесены изменения, в соответствии с которыми из статьи была исключена ссылка на п. 1 ст. 183 ГК РФ. То есть выглядело это приблизительно так: единоличный исполнительный орган хозяйственного общества - представитель последнего по смыслу п. 1 ст. 182 ГК РФ! А, нет, показалось ..

При этом в п. 121 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» говорится об особом виде представительства юридического лица, которое предполагает применение к органам юридического лица только отдельных положений главы 10 ГК РФ.

По нашему мнению, в рамках рассмотрения данного вопроса следует выделять внутренние и внешние отношения юридического лица: во внутренних отношениях о единоличном исполнительном органе допустимо в определенной степени говорить как об элементе, части юридического лица, тогда как во внешних отношениях единоличный исполнительный орган видится нам представителем юридического лица.

Такой подход поддерживается и А.В. Егоровым, выделяющим различную природу единоличного исполнительного органа в зависимости от угла зрения на него: «если это корпоративный взгляд, то директор - это орган юридического лица, участвующий во внутренних управленческих отношениях. Если же посмотреть на него под углом зрения приобретения прав и обязанностей по сделкам, совершаемым от имени юридического лица, налицо типичный представитель, обладающий своей волей, право- и дееспособностью, как и любой иной представитель, выступающий в обороте от чужого имени».

Как уже упоминалось ранее, управляющая организация, будучи единоличным исполнительным органом хозяйственного общества, участвует как во внутренних отношениях общества, в рамках которых она осуществляет текущее руководство его деятельностью, так и во внешних отношениях, в которых она выступает в качестве представителя общества.

К какому же типу представительства относится представительство хозяйственного общества его управляющей организацией?

Положив в основу дифференциации представительства основание его возникновения, можно выделить добровольное и законное представительство.

При этом некоторые авторы говорят о неком специфическом виде представительства единоличного исполнительного органа юридического лица. Скажем, А. Гордон называл его смешанным и указывал, что оно возникает в том числе в представительстве юридических лиц.

Необходимо упомянуть также и о разрабатываемых в советское время теориях уставного представительства и представительства в широком смысле.

Е.В. Тычинская, считающая представительство единоличного исполнительного органа вполне вписывающимся в рамки законного представительства, не видит необходимости в обосновании для такого представительства нового, самостоятельного вида. Свою позицию ученый аргументирует тем, что, во-первых, именно закон определяет необходимость существования такого представителя, во-вторых, объем полномочий такого представителя также определяется законом, а, в-третьих, в российском праве имеются и другие примеры законного представительства, основанного на договоре,- платная опека над физическим лицом, осуществляемая в силу договора.

Не соглашается с квалификацией рассматриваемого представительства как законного Е.Ю. Горбунов. Напоминая, что юридическое лицо по российскому праву является дееспособным субъектом, Е.Ю. Горбунов приходит к выводу о том, что признание органа законным представителем юридического лица влечет необходимость признания юридического лица не вполне дееспособным, поскольку по российскому гражданскому законодательству законные представители призваны как раз восполнять отсутствие или неполноту дееспособности представляемых ими несовершеннолетних лиц или лиц, признанных недееспособными.

Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно.

Следует также рассмотреть вопрос о последствиях выхода управляющей организации за пределы переданных ей полномочий единоличного исполнительного органа хозяйственного общества.

П. 1 ст. 183 ГК РФ устанавливает общие последствия сделки при совершении ее лицом, не имевшим на то полномочий или превысившим их. Такая сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии не одобрит данную сделку.

Однако Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» установлено, что п. 1 ст. 183 ГК РФ не применяется к случаям совершения сделок органом юридического лица с выходом за пределы ограничений, которые установлены его учредительными документами, иными документами, регулирующими деятельность юридического лица. Такие сделки могут быть оспорены на основании п. 1 ст. 174 ГК РФ, устанавливающего, что если полномочия действующего от имени юридического лица без доверенности органа юридического лица ограничены учредительными документами юридического лица или иными регулирующими его деятельность документами по сравнению с тем, как они определены в законе либо как они могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка, и при ее совершении такой орган вышел за пределы этих ограничений, сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об этих ограничениях.

Когда же сделка от имени юридического лица совершена лицом, у которого полномочия на такую сделку не ограничены, а вовсе отсутствуют, но контрагент при этом добросовестно полагался на сведения о полномочиях лица в ЕГРЮЛ, то сделка, совершенная таким лицом с этим контрагентом, создает, изменяет и прекращает гражданские права и обязанности для юридического лица с момента ее совершения, если только соответствующие данные не были включены в указанный реестр в результате неправомерных действий третьих лиц или иным путем помимо воли юридического лица.

Если сделка от имени юридического лица совершена лицом, у которого отсутствуют какие-либо полномочия, подлежат применению положения ст. 183 ГК РФ.

2. Договор как регулятор корпоративных отношений

Под источниками права в юридической науке традиционно понимаются формы его выражения, иначе говоря - «те официальные документы, в которых нормы права находят свое внешнее выражение» или «внешнюю форму объективации правовой нормы». При этом право «не существует и не может существовать вне источника права, то есть оболочки бытия правовой нормы».

К числу источников корпоративного права обычно относят корпоративное законодательство (Конституция РФ, ФКЗ, ФЗ и т.д.), внутренние документы (локальные нормативные акты корпорации), обычаи делового оборота, правовые позиции судов, а также формы выражения мягкого права (Принципы корпоративного управления ОЭСР, Кодекс корпоративного управления и т.д.).

Дискуссионным является вопрос о том, относятся ли договоры к системе источников корпоративного права.

Так, В.В. Долинская пишет: «Что касается договора во внутринациональном праве (ст. 8, 154, 420 ГК), особенно актуально его включение в систему источников права с учетом того, что стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами (п. 2 ст. 421 ГК). Именно в этой форме выражается участие частных лиц (физических и юридических) в правотворчестве, которое является одним из признаков гражданского оборота».

Согласившись с В.В. Долинской, добавим, что очередным аргументом в пользу того, что договор может рассматриваться источником корпоративного права, является то обстоятельство, что согласно пп. 1 п. 1 ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности возникают из договоров и сделок. Учитывая, что ст. 2 ГК РФ рассматривает корпоративные отношения как часть гражданско-правовых, можно сделать вывод о том, что к корпоративным отношениям также применим метод договорного регулирования.

Следует также признать верным вывод М.С. Варюшина о том, «для современного права, переживающего в последнее время трансформацию источников гражданско-правового регулирования корпоративных отношений, характерен переход от императивных норм закона в сторону «мягкого права» и договорного саморегулирования».

Однако доминирующей на сегодняшний день позицией в российской правовой науке является представление о преимущественно императивном методе регулирования корпоративных отношений, не допускающем значительного договорного вмешательства. По мнению Е.А. Суханова, «корпоративные отношения, не являясь разновидностью гражданско-правовых договорных отношений», не позволяют распространять на них общий принцип свободы договоров, «ведущий к безбрежной либерализации и диспозитивности содержания корпоративно-правового регулирования»; «замена корпоративных отношений общими нормами договорного права и договорными отношениями не только не отвечает существу корпоративного права», «но и ведет к отрицанию самой его необходимости и существования».

Позволим себе не в полной мере согласиться с мнением уважаемого ученого. Как нам видится, на корпоративные отношения, являющиеся частью гражданско-правовых, также распространяются общие принципы свободы воли и договора. В.А. Белов, отвечая на им же поставленный вопрос о том, может ли такая конструкция как договор работать в сфере корпоративных отношений, утверждает (правда, с учетом ряда оговорок, касающихся границ обозначенной диспозитивности), что «и многовековой мировой опыт, и современная практика дают однозначный ответ: да, может».

Следует, однако, сделать важную оговорку: в современной российской юридической литературе при рассмотрении вопроса об отнесении договоров к источникам корпоративного права, а также изучении роли договорного регулирования корпоративных отношений в абсолютном большинстве случаев речь идет, как правило, о договорах по созданию (учреждению) хозяйственных обществ, а также о соглашениях между акционерами/участниками хозяйственных обществ об осуществлении ими своих прав и обязанностей. Несправедливо меньшее внимание уделено такому регулятору корпоративных отношений как Договор.

Спецификой такого договора является то, что его сторонами, в отличие от иных упомянутых договоров, являются не участники/акционеры корпорации, а сама корпорация и, что вполне вероятно, совершенно стороннее юридическое лицо, которое наделяется полномочиями единоличного исполнительного органа корпорации. Говоря «совершенно стороннее», мы подразумеваем, что в роли управляющей организации может выступать и один из участников/акционеров корпорации, что, впрочем, не сказывается на природе их отношений именно в рамках исполнения таким участником/акционером функций единоличного исполнительного органа корпорации.

Учитывая тот факт, что гражданское законодательство, очерчивая круг отношений, подпадающих под понятие корпоративных, устанавливает, что к таковым относятся отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими, можно сделать вывод о том, что отношения между корпорацией и ее единоличном исполнительным органом в лице управляющей организации следует также отнести к корпоративным.

Более того, о том, что указанный Договор является, наряду с законодательством и уставом, таким же регулятором корпоративных отношений, говорит нам закон. Так, абз. 2 п. 3 ст. 69 Закона об АО установлено, что права и обязанности единоличного исполнительного органа общества (директора, генерального директора), членов коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), управляющей организации или управляющего по осуществлению руководства текущей деятельностью общества определяются настоящим Федеральным законом, иными правовыми актами Российской Федерации и договором, заключаемым каждым из них с обществом. В Законе об ООО содержится практически аналогичная норма: согласно п. 4 ст. 40 порядок деятельности единоличного исполнительного органа общества и принятия им решений устанавливается уставом общества, внутренними документами общества, а также договором, заключенным между обществом и лицом, осуществляющим функции его единоличного исполнительного органа.

Таким образом, Договор, наряду с законом и уставом хозяйственного общества, является источником и регулятором корпоративных отношений, возникающих между хозяйственным обществом и его управляющей организацией.



3. Правовая природа Договора

договор правовой хозяйственный доверительный

В соответствии с предложенной О.А. Красавчиковым дифференциацией договоров, в основу которой положен «принцип направленности гражданско-правового результата», выделяются следующие группы договоров: направленные на передачу имущества, на выполнение работ, на оказание услуг, на передачу денег.

По нашему мнению, Договор относится к группе договоров, направленных на оказание услуг. В рамках данной группы договоров также выделяются различные виды договоров, направленные, как принято говорить, на оказание услуг фактического и юридического характера. Договор следует рассматривать как разновидность договора на оказание в большей степени юридических услуг.

Удачной, на наш взгляд, является характеристика сущности юридической услуги, данная А.В. Егоровым: «юридический характер услуг, выполняемых обязанным лицом, проистекает из того, что действия (комиссионера, поверенного, агента и доверительного управляющего) по отношению к третьим лицам, дающие наполнение услуге, приводят к возникновению, изменению, прекращению правоотношений или иному правовому результату непосредственно для управомоченного лица (доверителя, комитента, принципала или учредителя управления)».

Среди договоров, опосредующих оказание юридических услуг, ГК РФ выделяет следующие договоры: поручение (глава 49 ГК РФ), комиссия (глава 51 ГК РФ), агентирование (глава 52 ГК РФ) и доверительное управление имуществом (глава 53 ГК РФ).

Как же соотносится Договор с указанными договорными конструкциями?

Договор поручения. Согласно п. 1 ст. 971 ГК РФ по договору поручения поверенный обязуется совершить от имени и за счет доверителя определенные юридические действия. При этом права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя. По мнению Г.Л. Рубеко, Договор не является договором поручения, так как полномочия поверенного по договору поручения устанавливаются доверенностью, а единоличный исполнительный орган, чьи функции выполняет управляющая организация, действует без доверенности.

Другим явным различием рассматриваемых договоров является их предмет. Из указанной ранее нормы ГК РФ следует, что предметом договора поручения является совершение поверенным определенных юридических действий от имени доверителя. Ключевым в данном случае является понятие «определенных». Несмотря на то, что перечень таких действий, приведенный в договоре поручения, может быть достаточно объемным, он, тем не менее, является конкретным и закрытым. Как было отмечено А.В. Егоровым, «требование конкретности поручаемых поверенному действий присутствует в п. 1 ст. 971 ГК РФ, в котором сказано про «определенные юридические действия», а также в п. 1 ст. 973 ГК РФ, где установлено требование «конкретности» для указаний доверителя».

В Договоре же не представляется возможным закрепить перечень конкретных действий со стороны управляющей организации, осуществляющей функции единоличного исполнительного органа хозяйственного общества, так как ее обязательство в данной части будет состоять из совершения всех юридически значимых действий, необходимых в конкретный момент для достижения поставленных перед обществом целей и задач.

Другим отличием Договора от договора поручения является то, что по последнему поверенный осуществляет юридические действия. Действия фактического характера, пусть и осуществляемые по договору поручения, являются не основными, а связанными с основными.

В свою очередь в Договоре наряду с фактическими действиями управляющей организации, являющимися вспомогательными по отношению к юридическим, выделяются также фактические действия, обладающие самостоятельным характером. Такой комплексный характер предмета Договора складывается исходя из специфики стоящих перед управляющей организацией задач и выполняемых ею функций, к которым относятся и ведение дел внутри общества, и представительство его перед третьими лицами.

Таким образом, выявленные различия не позволяют считать Договор и договор поручения тождественными.

Договор комиссии. В соответствии с п. 1 ст. 990 ГК РФ по договору комиссии комиссионер обязуется по поручению комитента за вознаграждение совершить одну или несколько сделок от своего имени, но за счет комитента. По сделке, совершенной комиссионером с третьим лицом, приобретает права и становится обязанным комиссионер, хотя бы комитент и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки.

Разница между Договором и договором комиссии выражается в следующем.

Предметом договора комиссии, в отличие от Договора, является совершение комиссионером только одной или нескольких определенных договором комиссии сделок, так как «конкретизация поручаемых комиссионеру сделок составляет неотъемлемый признак соглашения сторон о предмете договора комиссии».

Помимо этого, в научной литературе отмечается, что в предмет договора комиссии входят только двусторонние либо многосторонние сделки возмездного характера, направленные на установление обязательственных отношений, основным среди которых, в силу исторического развития и сущности комиссионных отношений, является договор купли-продажи.

Важным признаком договора комиссии является то, что комиссионер действует хотя и в интересах комитента, но от своего имени. Это означает, что изначально именно комиссионер приобретает все права и обязанности по совершенной им во исполнение договора комиссии сделке.

Как уже упоминалось ранее, управляющая организация, во-первых, действует от имени хозяйственного общества, а, во-вторых, выполняет по общему правилу любые сделки и юридические действия.

Договор доверительного управления. Согласно п. 1 ст. 1012 ГК РФ по договору доверительного управления имуществом учредитель управления передает доверительному управляющему на определенный срок имущество в доверительное управление, а доверительный управляющие обязуется осуществлять управление этим имуществом в интересах учредителя управления или указанного им лица (выгодоприобретателя).

Отличие Договора от договора доверительного управления имуществом видится очевидным.

Так, Е.А. Суханов указывает, что «доверительное управление, прежде всего управление предприятиями как имущественными комплексами, необходимо отличать от управления организациями - юридическими лицами... В таком случае управляющий действует в роли органа юридического лица, выступающего исключительно от его, а не от собственного имени».

Д.И. Степанов, разграничивая рассматриваемые договоры, отмечает, что отечественная конструкция договора о передаче полномочий по управлению хозяйственным обществом управляющему предполагает, что управляющий заступает на место исполнительного органа юридического лица, при этом он не принимает в доверительное управление имущество хозяйственного общества ни в целом, как имущественный комплекс, ни в какой-либо части.

Существуют, однако, противоположные мнением относительно данного вопроса. По словам З.Э. Беневоленской «договор между АО и управляющим-предпринимателем (управляющей компанией) есть договор доверительного управления имуществом АО». Позиция З.Э. Беневоленской основана, по-видимому, на том, что управляющая организация, по её мнению, является не органом юридического лица.

М.В. Лушникова в своей работе также квалифицирует Договор в качестве договора доверительного управления, не приводя, правда, в подтверждение своей позиции развернутой аргументации.

Следует отметить, что характеристикой Договора как договора доверительного управления имуществом «баловались» и суды. Так, ФАС Московского округа в рамках одного из дел указал, что судом первой инстанции была дана неверная квалификация договора на осуществление полномочий исполнительного органа открытого акционерного общества как договора доверительного управления.

На наш взгляд, позиция отождествления Договора и договора доверительного управления, является ошибочной в связи со следующим.

Во-первых, по договору доверительного управления имущества в управление передается, что вытекает из названия самого договора, имущество. Да, конечно, о хозяйственном обществе, в процессе выявления его сущности, также можно в определенном смысле говорить как об имуществе, «наделенном законодателем качеством юридической личности». С юридической же точки зрения хозяйственное общество является не объектом гражданского права (каковым является имущество), а субъектом гражданских правоотношений.

Опять же с экономической точки зрения управляющая организация, будучи единоличным исполнительным органом хозяйственного общества, управляет имуществом последнего в пределах компетенции, очерченной законом и учредительными документами. Однако юридически все действия с таким имуществом осуществляются самим обществом.

Доверительный управляющий же, согласно п. 3 ст. 1012 ГК РФ, все сделки с переданным в доверительное управление имуществом, совершает от своего имени, указывая при этом, что он действует в качестве такого управляющего. Более того, при доверительном управлении предполагается обособление переданного в управление имущества: такое имущество учитывается у доверительного управляющего на отдельном балансе.

Справедливым в связи с указанным видится замечание В.А. Дозорцева относительно доверительного управления имуществом: «Его надо отличать от управления организациями, когда управление имуществом осуществляется лишь косвенно, через уставные органы управления организацией. Юридическая природа отношений здесь совершенно разная».

Согласно позиции Президиума ВАС, по договору о передаче полномочий единоличного исполнительного органа управляющая организация обязывается оказывать обществу управленческие услуги и наделяется в связи с этим полномочиями по распоряжению имуществом общества.

Агентский договор. Согласно п. 1 ст. 1005 ГК РФ по агентскому договору агент обязуется за вознаграждение совершать по поручению принципала юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала либо от имени и за счет принципала.

По сделке, совершенной агентом с третьим лицом от своего имени и за счет принципала, приобретает права и становится обязанным агент. Однако по сделке, совершенной агентом с третьим лицом от имени и за счет принципала, права и обязанности возникают непосредственно у принципала.

По еще недавнему мнению Д.И. Степанова, агентский договор, принимая во внимание содержание его предмета, являлся наиболее близким к существу отношений между обществом и управляющей организацией. Отчасти такая позиция подтверждается и тем, что в англоязычной литературе отношения между менеджерами и инвесторами традиционно рассматриваются в качестве агентских. Учитывая указанное, Д.И. Степанов предлагал квалифицировать Договор как смешанный договор возмездного характера, направленный на оказание юридико-фактических услуг, испытывающий преимущественно влияние агентского договора.

На сегодняшний день Д.И. Степанов пересмотрел свои взгляды и сформулировал позицию, согласно которой Договор хотя и испытывает влияние модели агентского договора, но таковым не является, а сочетает в себе элементы и агентского договора, и договора возмездного оказания услуг: агентского - когда речь идет об управляющей организации как представителе управляемого общества во взаимоотношениях с третьими лицами, возмездного оказания услуг - а случаях формирования и реализации управляющей организацией воли управляемого общества «внутри», когда управляющая организация рассматривается как часть управляемого общества.

Сторонником квалификации Договора в качестве договора агентирования по модели поручения является Е.Ю. Горбунов. Свою позицию автор обосновывает, прежде всего, схожестью предметов агентского договора и Договора. При этом Е.Ю. Горбунов признает за содержанием предмета Договора определенную специфику, а именно возможность вмешательства управляющей организации во внутренние дела общества (что, в общем-то, является частью ее обязанностей), а также способность управляющей организации быть источником юридических фактов трудового права - приказов о поощрении, об отстранении от работы и т.д.

В поддержку позиции Е.Ю. Горбунова говорит и то, что подготовленный Министерством экономического развития РФ в 2010 году проект Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об акционерных обществах» устанавливал, что к договору об управлении (договором управления в указанном проекте назывался Договор - прим. авт.) должны применяться правила Гражданского кодекса об агентском договоре и договоре поручения, если иное не предусмотрено законодательством или не вытекает из существа отношений.

От агентского договора, предмет которого максимально приближен к предмету Договора, последнего отличает то, что исторически агентский договор использовался в качестве инструмента для обслуживания потребностей торгового оборота. Справедливым в связи с этим видится замечание Б.И. Пугинского: «развитие торгового оборота потребовало создания специальных договорных институтов, которые содействовали бы установлению связей между субъектами торговли, не создавая вместе с тем договорных цепочек по продвижению товара. Этим целям служат, в частности, агентские договоры».

Помимо прочего, в научной литературе предлагается рассматривать Договор в качестве договора возмездного оказания услуг.

С такой точкой зрения солидарен Г.Л. Рубеко, считающий предметом Договора оказание услуги по текущему управлению акционерным обществом и предлагающий применять к регулированию таких отношений помимо норм Закона об АО и положения главы 39 ГК РФ.

Указанная точка зрения в одно время находила поддержку и в судебных решениях.

Позволим себе не согласиться с указанной позицией. На наш взгляд, Договор не может полностью подпадать по действие главы 39 ГК РФ по той причине, что нормы указанной главы регулируют отношения, связанные с предоставлением услуг исключительно фактического характера. Такой вывод основывается на п. 2 ст. 779, устанавливающем, что правила главы 39 ГК РФ не применяются к услугам, оказываемым по договорам, предусмотренным главами 49 «Поручение», 51 «Комиссия», 53 «Доверительное управление имуществом» ГК РФ. Договор же предполагает совершение управляющей организацией и фактических (ведение переговоров), и юридических (совершение сделок, издание приказов) действий.

По мнению Е.В. Тычинской, если абстрагироваться от характера совершаемых в рамках Договора действий, то Договор можно рассматривать как договор на ведение чужих дел.

А.В. Егоров отмечает, что договоры, направленные на ведение чужих дел, выделяются в немецкой правовой системе, где под такими договорами понимается «самостоятельное соблюдение и защита чужих имущественных интересов, выражающихся в таких вопросах, решение которых принципиально является делом владельца имущества». В российской правовой науке также можно встретить упоминание о договорах на ведение чужих дел. Например, Ю.В. Байгушева относит к таковым поручение, комиссию, агентирование и доверительное управление.

Если же придерживаться традиционной для российской цивилистики классификации договоров, то Договор представляет собой самостоятельный вид гражданско-правового договора, который по своему типу относится к договорам возмездного оказания услуг и входит в группу договоров, опосредующих предоставление юридико-фактических услуг.

Несмотря на то, что ни в ГК РФ, ни в законах о хозяйственных обществах нет специальных разделов, посвященных Договору, к числу непоименованных его отнести нельзя, так как возможность заключения такого договора предусмотрена указанными законодательными актами.

Договор как смешанный договор.

В ходе текущей реформы гражданского законодательства явилось бы справедливым, по нашему мнению, включение в общие положения о хозяйственных обществах совокупности норм, устанавливающих, с учетом особенностей предмета Договора, специальный правовой режим для него. Как можно заметить, законодатель данную возможность проигнорировал, не предприняв попытку разрешения спорной ситуации с определением правовой природы Договора и его места в системе гражданско-правовых договоров.

В рамках настоящего параграфа видится целесообразным рассмотреть соотношение Договора с такими договорными конструкциями как договор, заключаемый с единоличным исполнительным органом - физическим лицом и договором аутсорсинга (аутстаффинга).

Гражданско-правовой характер Договора, как нам удалось уже доказать, на сегодняшний день не вызывает сомнений у исследователей. Договор же, заключаемый хозяйственным обществом и единоличным исполнительным органом - физическим лицом, нынешним законодательством квалифицируется как трудовой договор, содержащий в себе ряд специфических черт, обусловленных спецификой труда такого лица как руководитель хозяйственного общества.

Таким образом, законодательство на сегодня различает договоры, закрепляющие отношения хозяйственного общества и его единоличного исполнительного органа в зависимости от того, кто осуществляет его полномочия - физическое или юридическое лицо. Насколько же эта позиция верна?

Данный вопрос становился предметом изучения ряда авторов. Так, А.В. Богданов, соотнося два указанных типа договоров, предлагает рассматривать их разновидностью группы договоров об осуществлении функций единоличного исполнительного органа акционерного общества. Разница в правовом регулировании указанных отношений заключается в том, что если полномочия единоличного исполнительного органа осуществляются физическим лицом, то с ним следует либо в добавок к заключенному гражданско-правовому договору заключить еще и трудовой договор, либо все же один гражданско-правовой, но включающий положения, относящиеся к разным отраслям права - гражданскому и трудовому.

Следует отметить, что далеко не все ученые согласны с законодательной характеристикой договора общества с руководителем - физическим лицом как трудового договора.

Ряд исследователей, исходящих из единства правового статуса управляющей организации и единоличного исполнительного органа - физического лица, говорит об отсутствии необходимости «различной квалификации договоров, заключаемых с этими лицами, и тем более об отсутствии оснований для подчинения их регулирования нормам разных отраслей». Более того, такими учеными предлагается выработать некие общие нормативные положения для двух упомянутых договоров с последующим их закреплением в законодательстве, регулирующем соответствующие отношения.

Такая точка зрения обосновывается доводами о том, что единственным существенным различием между рассматриваемыми договорами являются предоставляемые директору - физическому лицу по трудовому договору социальные гарантии, да и те нивелируются в таких отношениях, так как директор «не нуждается в той социальной защите, которую государство предоставляет наемному работнику», а «современные системы оплаты так называемого труда высшего менеджмента организации подтверждают отсутствие необходимости предоставления им социальных гарантий».

Также указанную позицию разделяет и А.А. Маковская, считающая, что «об отношениях, складывающихся между обществом и лицами, выполняющими функции его органов или входящими в его органы при осуществлении этих функций, представляется возможным говорить как об отношениях корпоративных, отличных от отношений между работодателем и наемными работниками и являющихся по своей природе гражданско-правовыми».

Стоит признать, что указанная позиция, привлекающая своей простотой в желании привести к единому регулированию деятельность директоров - физических лиц и профессиональных управляющих, обладает и определенными минусами. Думается, что размеры окладов далеко не всех директоров позволят последним отказаться от практик трудового стажа, трудовой пенсии и т.д. Да и солидные «золотые парашюты», оставаясь прерогативой руководителей крупных корпораций, всем подряд директорам не предлагаются.

При всем при этом в принципиальном плане следует рассматривать договор с единоличным исполнительным органом - физическим лицом и единоличным исполнительным органом - управляющей организацией в качестве разновидностей договора одного типа - договора об осуществлении функций единоличного исполнительного органа общества и, как следствие такого признания, применять к ним единый правовой режим.

Как нам уже удалось показать ранее, и физическое лицо в качестве директора, и юридическое лицо в статусе управляющей организация являются единоличными исполнительными органами хозяйственного общества. В этом их правовая природа тождественна. Именно эта тождественность и определяет необходимость установления единого правового регулирования отношений между указанными лицами и хозяйственным обществом.

Интересным также является вопрос о соотношении Договора с договором аутсорсинга (аутстаффинга).

На наш взгляд, удачно по рассматриваемому вопросу выразился И.В. Григораш, назвавший передачу полномочий единоличного исполнительного органа хозяйственного общества управляющей организации своеобразным аутсорсингом/аутстаффингом большей части «корпоративного тела» управляемой организации.

Однако между аутсорсингом (аутстаффингом) и передачей полномочий единоличного исполнительного органа управляющей организации имеется существенная разница.

Аутсорсингом (аутстаффингом) именуется договорная практика, когда некая организация (назовем ее «провайдер») предоставляет другой организации числящихся в штате провайдера сотрудников с целью снижения в последней себестоимости продукции и повышения производительности труда. Услуги, предоставляемые такими работниками провайдера, могут быть разнообразными: подготовка бухгалтерской документации, финансовое, юридическое и иные виды консультирования, инженерный контроль и т.д. Любопытно, что на сегодняшний день в США рассматриваются возможности аутсорсинга даже менеджмента корпорации вплоть до высшего исполнительного должностного лица (CEO). При этом работники, предоставленные провайдером, несут персональную ответственность за результаты своего труда.

Главное отличие данной конструкции от передачи полномочий единоличного исполнительного органа в том, что предоставленные провайдером работники действуют согласно внутренним правилам предоставившей их организации. Таким работникам «фактически передаются функции и полномочия определенных должностей в штате корпорации-заказчика - будь-то в сфере подбора персонала, юридического сопровождения, бухгалтерской службы и т.д. Они несут полную ответственность за выполнение своих функций, как если бы работали напрямую в компании, куда «переданы»».

В российском же законодательстве, по замечанию уже упомянутого И.В. Григораша, был сделан шаг вперед по сравнению с обычной конструкцией аутсорсинга (аутстаффинга): «в связи с передачей юридическому лицу полномочий ключевой фигуры в корпоративном управлении по российскому праву - единоличного исполнительного органа - передавались, по сути, полномочий и функции множества иных сотрудников управляемой компании, поскольку их полномочия формально-логически «поглощены» полномочиями единоличного исполнительного органа. В итоге управляющая организация как бы «встраивается» в корпоративную структуру управляемой организации. Действия управляющей компании подпадают под положения устава управляемой, директив совета директоров и иное корпоративное регулирование».

При аутсорсинге (аутстаффинге) не возникает описанного состояния зависимости, так как воля каждой из сторон договора формируется и выражается их собственными органами.

Любопытный сравнительный анализ Договора и конструкций аутсорсинга (аутстаффинга) провела О.М. Олейник, задавшаяся вопросом о необходимости наличия допуска к определенной деятельности исполнителей по обоим видам договоров, если деятельность, осуществляемая второй стороной (заказчиком), требует такого допуска (лицензии). Очевидным для О.М. Олейник явился тот факт, что в случае с договором о передаче функциональных видов деятельности допуск к деятельности, являющейся предметом договора, если законодательством установлено ограничение по осуществлению такой деятельности, должен быть у исполнителя. Что касается Договора, то даже в том случае, когда речь идет об управляемой организации, осуществляющей, скажем, лицензионную деятельность (медицинскую, банковскую и т.д.), управляющая организация не обязана иметь соответствующую лицензию, поскольку лицензию должна иметь организация, непосредственно осуществляющая лицензируемую деятельность, то есть - управляемое общество.

Таким образом, очевидными видятся отличия Договора и договора аутсорсинга (аутстаффинга), заключающиеся в первую очередь в различном предмете соглашения, а также в невключении так называемого провайдера в структуру корпоративного управления юридического лица.



Литература

1. Айман, Т.О. Трудовой договор / Т.О. Айман. - Москва: СИНТЕГ, 2014. - 465 c.

2. Договор займа. Официальные разъяснения, судебная практика, образцы документов. - М.: Издание Тихомирова М. Ю., 2015. - 306 c.

3. Лушников, А. М. Договоры в сфере семьи, труда и социального обеспечения / А.М. Лушников, М.В. Лушникова, Н.Н. Тарусина. - М.: Проспект, 2011. - 555 c.

4. Подхолзин, Б. А. Договоры, обязательства, сделки. Юридический комментарий. Судебная практика. Образцы договоров / Б.А. Подхолзин. - М.: Ось-89, 2014. - 592 c.

5. Юридическая служба в государственных органах и на предприятиях. - М.: Юнити-Дана, Закон и право, 2013. - 288 c.

Размещено на Allbest.ru