Правовая природа недействительных сделок

Приведенные примеры позволяют сделать вывод об ограничении случаев, в которых государственные органы могут выступать “процессуальными истцами” в защиту чужих интересов.

Аналогичные примеры можно привести из АПК РФ. Так, в соответствии с ч.1 ст.52 АПК РФ, “прокурор вправе обратиться в арбитражный суд с иском о признании недействительными сделок, совершенных органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале (фонде) которых есть доля участия РФ, доля участия субъектов РФ, доля участия муниципальных образований”; а также “с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки, совершенной органами государственной власти РФ, органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале (фонде) которых есть доля участия РФ, доля участия субъектов РФ, доля участия муниципальных образований”.

Иные органы государственной власти, органы местного самоуправления, в соответствии с ч.1 ст. 53 АПК РФ, могут предъявлять в арбитражный суд иски лишь в случаях, предусмотренных федеральными законами, и лишь в защиту публичных интересов.

Достаточно спорным является вопрос относительно лиц, имеющих право предъявлять требования о применении последствий недействительной оспоримой сделки. О.В. Гутников утверждает, что пробел в законодательстве не может служить основанием для того, чтобы делать вывод, что такими лицами могут быть только указанные в законе субъекты, имеющие право оспаривать данную сделку. По его мнению, правовая природа оспоримой сделки, признанной в судебном порядке недействительной, ничем не отличается от природы ничтожной сделки. Следовательно, “иск о применении последствий недействительности оспоримой сделки, признанной недействительной, должны иметь право предъявлять те же самые лица, которые могут предъявлять иски о применении последствий ничтожной сделки, то есть любое заинтересованное лицо”. Тем самым, автор пытается уровнять ничтожные и оспоримые сделки.

Однако это мнение не является общепризнанным. Мы также не в полной мере разделяем его, так как чаще всего материальный интерес в применении последствий недействительности оспоримой сделки имеет лицо, наделенное правом оспорить данную сделку.

3) Наличие особых обстоятельств, подлежащих доказыванию;

Объявление сделки недействительной ГК иногда ставит в зависимость от особых условий, которые подлежат доказыванию. Так, “в некоторых случаях возможность признания оспоримой сделки недействительной законодателем ставится в зависимость от добросовестности контрагента, которая входит в число фактов, являющихся основанием иска, а также в предмет доказывания по данному иску”.

В соответствии со ст.174 ГК РФ: “...сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях”.

“Понятие “заведомо должна была знать” следует толковать как ту степень информированности, которой должна обладать сторона в гражданско-правовых (как и в любых иных частноправовых и публично-правовых) отношениях, при условии выполнения всех предусмотренных в данных обстоятельствах законом, договором или соответствующим данным правоотношениям обычаем (а для публично-правовых отношений - также и статусом их участников)”.

Ч.2 ст. 177 ГК РФ гласит: “Сделка, совершенная гражданином, впоследствии признанным недееспособным, может быть признана судом недействительной по иску его опекуна, если доказано, что в момент совершения сделки гражданин не был способен понимать значение своих действий или руководить ими”. В абзаце втором ч.2 ст. 178 ГК РФ можно найти положение: “сторона, по иску которой сделка признана недействительной, вправе требовать от другой стороны возмещения причиненного ей реального ущерба, если докажет, что заблуждение возникло по обстоятельствам, не зависящим от заблуждавшейся стороны”.

Введение подобных норм объясняется попыткой законодателя предотвратить ущемление интересов добросовестных лиц, которые будут вынуждены находиться в состоянии неопределенности в течение всего срока исковой давности для оспаривания сделки.

Н.Д. Шестакова, опираясь на зарубежный опыт, утверждает, что необходимо ввести норму в интересах добросовестных участников оборота, в соответствии с которой лицо, имеющее право на оспаривание сделки, может по своему усмотрению подтвердить данную сделку, после чего она уже не может быть оспорена. В настоящее время в ГК РФ отсутствуют такие положения, поэтому имели место случаи, когда сделка признавалась недействительной по иску управомоченной на то стороны, в соответствии со ст.174 ГК, несмотря на то, что сделка была исполнена контрагентом, и исполнение было принято оспаривающей сделку стороной.

Президиум ВАС РФ в Постановлении №9 от 14.05.1998г. “О некоторых вопросах применения ст.174 ГК при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок” указал на необходимость применения аналогии в отношении возможности одобрения оспоримой сделки, предусмотренной ст. 174 ГК:

“Лицо, в интересах которого установлены ограничения, вправе впоследствии одобрить сделку, совершенную с пороками, упомянутыми в ст. 174. Поскольку данная норма не содержит положений об одобрении сделок, в силу ст. 6 Кодекса к таким отношениям следует применять п.2 ст. 183 Кодекса, регулирующий сходные отношения (аналогия закона). При этом следует иметь в виду, что одобрением сделки может быть признан, в частности, факт принятия истцом исполнения по оспариваемой сделке, который свидетельствует о том, что сделка была одобрена, в том числе уполномоченным органом юридического лица”.

На наш взгляд, вышеизложенный критерий не в полной мере отражает разграничение ничтожности и оспоримости недействительной сделки. Факт необходимости доказывать определенные обстоятельства в оспоримых сделках безусловно существует. Однако не все оспоримые сделки включают особые обстоятельства, подлежащие доказыванию. По большей мере, выделение данного критерия основано на существовавшей в советское время теории “очевидности, распознаваемости ничтожной сделки”, в отличие от оспоримой сделки, обстоятельства которой с неизбежностью подлежат доказыванию. Как уже было отмечено выше, не всегда обстоятельства ничтожной сделки являются очевидными и в ряде случаев также подлежат установлению в судебном порядке.

4) Сроки исковой давности;

Выделение данного критерия, на наш взгляд, является очевидным и не подлежит сомнению вследствие прямого закрепления его в нормах права.

“Обращение в суд с требованием о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий недействительности сделки (как оспоримой, так и ничтожной) может быть осуществлено в пределах срока исковой давности”.

В соответствии с ч.2 ст.181 ГК РФ: “Срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год…” В качестве точки отсчета, по общему правилу начала течения срока исковой давности, выступает момент времени, когда лицо узнало или должно было узнать об обстоятельствах, являющихся основанием недействительности сделки. “Если речь идет о недействительности сделки, предусмотренной ст. 179 ГК РФ (сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороны с другой стороной или стечения тяжелых обстоятельств), то течение срока исковой давности начинается “со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка”.

“Логика законодателя понятна: поскольку насилие или угроза оказали столь сильное влияние, что привели к заключению сделки, то едва ли можно рассчитывать, что гражданин решится оспорить эту сделку в период, пока насилие или угроза продолжают свое действие”.

В ч.1 ст.181 ГК РФ установлен срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки, равный три года. Вопрос о сроках исковой давности по требованию признания ничтожной сделки недействительной законодателем не поставлен, поскольку ничтожная сделка недействительна и без установления данного факта судом.

Так, “кассационная инстанция ФАС Северо-Кавказского округа отменила решение суда первой инстанции, отказавшей в рассмотрении дела в связи с истечением срока исковой давности, и признала сделку приватизации ОАО “Туапсинский судоремонтный завод” незаконной, поскольку сделка, совершенная с нарушением закона, является ничтожной”.

Первоначально срок исковой давности о применении последствий недействительности ничтожной сделки был гораздо более продолжительным (равнялся 10 годам), поэтому превышал общий срок исковой давности. В ФЗ от 21 июля 2005г. № 109-ФЗ “О внесении изменений в ст.181 ГК РФ” предусмотрено, что “срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки составляет три года. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки”. При этом “установленный ст.181 ГК РФ (в редакции настоящего ФЗ) срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки применяется также к требованиям, срок предъявления которых предусмотрен ранее действующим законодательством, не истек до дня вступления в силу настоящего ФЗ”.

“Данный срок исковой давности применяется к тем искам, сроки предъявления которых, предусмотренные ранее действовавшим законодательством (п. 1 ст. 42 ОГЗ СССР и Р), не истекли до 1 января 1995 года (ч. 1 ст. 10 ФЗ "О введении в действие части первой ГК РФ"). Начало течения срока исковой давности в этих случаях определяется согласно ранее действовавшему законодательству (п. 3 ст. 42 ОГЗ СССР и Р)”.

В пояснительной записке ГД РФ от 17 июня 2005г. указывается:

“Указанный проект федерального закона подготовлен в соответствии с поручением Президента РФ от 4.04.2005г. №Пр-516. Ст. 181 ГК РФ устанавливает сроки исковой давности по недействительным сделкам. Правоприменительная практика указанной нормы ГК РФ свидетельствует о том, что данная норма используется в целях передела собственности, то есть противоречит целям признания сделок недействительными - защите законных интересов физических им юридических лиц. Все это негативно отражается на инвестиционном климате и экономическом развитии страны. Установление общего трехлетнего срока исковой давности по недействительным сделкам будет способствовать стабильности гражданского оборота, защите инвестиций и во многом лишит смысла попытки использования недобросовестными лицами положений ГК РФ для экономического захвата имущества”.

“В средствах массовой информации страны нередко говорилось о том, что снижении сроков исковой давности применимо к приватизационным сделкам. Конечно же, данное видение СМИ по вопросу об исковой давности несколько сужено”. Тем не менее, нельзя отрицать, что в качестве одной из наиболее значимых причин появления ФЗ “О внесении изменений в ст.181 ГК РФ” является необходимость снятия проблемы, вызванной потоком судебных решений, связанных с признанием недействительными сделок о приватизации, что не могло способствовать стабильности экономического развития РФ.

Например, в 2001г. (до принятия соответствующего ФЗ)“ ФАС Северо-Кавказского округа отменил решение Арбитражного суда Краснодарского края и признал недействительной (ничтожной) сделку приватизации, оформленную договором купли-продажи от 18.12.1992 г. между фондом муниципального имущества города Крымска и Крымского района и Крымской стомотологического поликлиникой”.

В подобных случаях арбитражный суд не вправе был отказывать в иске, поскольку срок исковой давности, равный 10 годам, не истек. Принятие закона частично “разгрузило” арбитражные суды.

В настоящее время “трехгодичный срок исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, поскольку при отсутствии такого исполнения ничтожная сделка не приводит ни к каким правовым последствиям”.

Открытым остается вопрос о сроке исковой давности для предъявления требования о признании действительной ничтожной сделки (при конвалидации). Очевидно, в соответствии со ст.196 ГК РФ, следует руководствоваться общим сроком исковой давности в три года.

Рассмотрев все формальные критерии классификации недействительных сделок, мы полагаем, что большая часть из них действительно позволяет отделять ничтожные сделки от оспоримых. Формальные критерии являются наиболее достоверными - они позволяют выявить существенные признаки каждого из видов недействительных сделок, не затрагивая их материальной и философской сущности. Все формальные критерии нормативно закреплены. Тем не менее, анализ судебной практики показал значительные трудности реализации подобных норм.

Представленная в данной главе классификация недействительных сделок позволяет говорить о двух различный формах (состояниях) данного правового явления. Выступая в той или иной форме, недействительная сделка приобретает ряд свойств, характеризующих ее материальную и формальную сторону.

Первые предпосылки разграничения ничтожных и оспоримых сделок существовали еще в нормах римского преторского права и впоследствии были заимствованы странами романо-германской правовой семьи.

Вопрос об определении формы недействительной сделки на сегодняшний день вызван скорее практической необходимостью, как результат нормативного закрепления указанных проявлений недействительности. Исходя из анализа судебной практики, можно отметить существование целого ряда проблем, связанных с применением законодательства о ничтожных и оспоримых сделках.

В связи с этим, в отечественной цивилистике появилась группа специалистов, которые доказывают несостоятельность классической классификации. По мнению данных авторов, в основе традиционного для отечественной науки гражданского права разделения недействительных сделок на ничтожные и оспоримые скрыта логическая ошибка, поскольку сама классификация производится по различным основаниям (что недопустимо по законам логики), а явления “ничтожность” и “оспоримость” сделки частично пересекаются в своем объеме. Кроме того, наличие в нормативных актах данных терминов не выполняет никакой существенной функции, однако затрудняет работу правоприменительных органов.

Мы не соглашаемся с приведенными аргументами, поскольку признаем исключительную важность рассматриваемой классификации, которая делает правовое регулирование недействительных сделок более гибким: в большей мере позволяет применять принцип диспозитивности в оспоримых сделках и ограничивает его реализацию в ничтожных сделках.

Нельзя также согласиться и с тем, что данные формы недействительных сделок не содержат существенных различий. Несмотря на то, что в последнее время действительно происходит некоторое сближение ничтожных и оспоримых сделок (например, законодательно предусмотренное явление конвалидации ничтожных сделок, возможность признания ничтожных сделок недействительными в судебном порядке), рассмотренные в данной главе материальные и формальные критерии свидетельствуют о многочисленных особенностях изучаемых явлений, которые не могут не приниматься во внимание.

Глава 3. Правовое регулирование составов ничтожных и оспоримых сделок

недействительный сделка ничтожный оспоримый

В качестве критериев выделения группы ничтожных сделок можно использовать как материальные, так и формальные критерии. Однако, как уже было замечено ранее, наиболее достоверным является метод рассмотрения отдельных оснований недействительности сделок, прямо обозначенных в нормах ГК РФ.

В данной главе мы будем рассматривать отдельные составы ничтожных и оспоримых сделок, выявляя особенности их правового регулирования, а также анализировать практику реализации норм о ничтожных и оспоримых сделках правоприменительными органами.

3.1 Правовое регулирование составов ничтожных сделок

Недействительность является главным объективным свойством любой ничтожной сделки, которое возникает с момента ее совершения и не зависит от решения суда и иных правоприменительных органов. Несмотря на то, что рассмотрение в судебном порядке вопроса о признании ничтожной сделки недействительной не запрещается действующим законодательством, такое судебное решение лишь устраняет неопределенность в правоотношениях, выступает дополнительной гарантией, но не превращает ничтожную сделку из действительной в недействительную.

“Общее правило ничтожности сделки формулируется следующим образом: “cделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения” (ст.168 ГК). Наличие в законе общего правила объективно необходимо. Несмотря на то, что законодатель всегда стремится наиболее полным образом описать конкретные составы ничтожных сделок, он объективно не может предусмотреть все их виды и возможные случаи совершения. Прямая ссылка на вышеприведенное общее правило, закрепленное в ст. 168 ГК, должна иметь место в тех случаях, когда для признания недействительной сделки ничтожной не предусмотрены специальные основания”.

Так, Президиум ВАС РФ отказал в удовлетворении иска о взыскании с администрации муниципального образования денежной суммы в счет исполнения обязательств по договору поручительства, так как договор поручительства является ничтожной сделкой, поскольку заключен главой администрации от имени муниципального образования с превышением компетенции:

“Проверив обоснованность доводов, Президиум считает, что…статьей 115 Бюджетного кодекса РФ письменное обязательство муниципального образования отвечать полностью или частично перед третьими лицами за исполнение другим лицом гражданско-правового обязательства определено как муниципальная гарантия.

Договор поручительства от 11.11.2003 фактически является муниципальной гарантией. Согласно п.1 ст. 107 Кодекса, решением о бюджете на очередной финансовый год должен быть установлен перечень предоставляемых отдельным юридическим лицам гарантий на сумму, превышающую 0,01% расходов местного бюджета. Между тем гарантийные обязательства муниципального образования перед обществом по договору поручительства составили 0,65% всех расходов бюджета на 2003 г., поэтому упомянутая муниципальная гарантия должна была быть указана в решении Новомосковского муниципального совета о бюджете муниципального образования на 2003г.”, чего сделано не было.

Таким образом, законодатель формулирует положение о ничтожной сделке в качестве общего правила, а в качестве исключения, специально предусмотренного в законе, предусматривает возможность оспоримой сделки. Данный подход во многом критикуется в российской правовой науке. Многие исследователи полагают, что в связи с диспозитивностью норм гражданского права в качестве общего случая должна выступать оспоримая сделка. Эти же авторы предлагали расширить круг оспоримых сделок. Ведь даже если права и обязанности, вытекающие из сделки, и не соответствуют закону, но устраивают ее участников, сделка должна функционировать как действительная, что способствовало бы стабильности существующих правоотношений. Хотя некоторые теоретики советского права высказывали противоположные предложения. Так, Н.В. Рабинович выступала за отнесение кабальных сделок к ничтожным.

В ряде случаев закон прямо указывает на ничтожность сделок - статьи о предварительном договоре (ч.2 ст. 429 ГК), о договоре дарения (ч.2 ст.572, ч.2 ст. 574 ГК), о договоре субаренды (ч.2 ст. 618 ГК), о договоре страхования предпринимательского риска (ч.1 ст.951 ГК), о договоре коммерческой концессии (ч.1 ст.1028 ГК); в других случаях - используется термин “недействительность” - статьи о договоре залога (ч.4 ст. 339 ГК), о договоре поручительства (ст. 362 ГК), о купле-продаже недвижимости (ст.550 ГК), о купле-продаже предприятия (ч.2 ст.560 ГК), в ст. 132 Водного кодекса, ст.112 Лесного кодекса, в ФЗ “О приватизации государственного и муниципального имущества”, а также в отдельных указах Президента РФ, в постановлениях Правительства РФ.

Помимо общего основания ничтожности сделок, предусмотренного ст. 168 ГК РФ, в Кодексе предусмотрены и специальные основания. Так, в качестве основания, предусмотренного ст. 169 ГК РФ, предусмотрена цель, заведомо противная основам правопорядка и нравственности. Под основами правопорядка Ю.П. Егоров понимает “наиболее существенные, основополагающие нормы об экономическом и социальном устройстве общества”. Большинство их таких прав закреплено в Конституции РФ - это экономические (в том числе трудовые), личные, политические права граждан, основы общественной, политической и экономической организации общества. Часто действия, посягающие на основы правопорядка, рассматриваются в качестве преступления (купля-продажа боевого оружия, взрывчатых материалов, боеприпасов, совершенная неуправомоченными лицами). В данном случае “гражданский закон пересекается с составами уголовных преступлений и административных проступков”. Однако часть их таких посягательств (например, приватизация государственного и муниципального имущества по искусственно заниженным ценам, незаконная купля-продажа земли, совершение сделок, влекущее существенное ограничение конкуренции) не содержит признаки преступления.

Во-вторых, именно публичный характер интересов, нарушаемых подобными сделками, позволяет говорить о них как об антисоциальных сделках. Критерий нравственности не закреплен в действующем гражданском законодательстве. В социальном плане безнравственным можно назвать любое осуждаемое обществом поведение. Однако ст. 169 не охватывает незначительные в правовом смысле безнравственные поступки, поскольку это могло бы вызвать большое количество претензий со стороны контрагентов и тем самым подрывать стабильность гражданского оборота.

Безнравственными можно называть только аморальные деяния, противоречащие общепринятым представлениям общества о нравственности, а не морали отдельных социальных групп. В качестве безнравственных критериев Ю.П. Егоров выделяет сделки о создании притонов, сделки с проститутками, сделки по купле-продаже порнографических изданий.

Необходимо ограничивать сделку, совершенную с целью противной основам правопорядка и нравственности от общего состава, предусмотренного ст. 168 ГК РФ. Если в последнем случае умысел лица участника сделки не является существенным признаком, то ст. 169 ГК предполагает осознание противоправности и аморальности действия со стороны одного или нескольких участников сделки, то есть наличие прямого либо косвенного умысла.

Намерение лица как критерий ничтожности сделки нашло свое закрепление в ст. 170 ГК РФ. Мнимая сделка - сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (например, фиктивное дарение имущества с целью укрыть его от конфискации, исключить из общей массы подлежащего разделу имущества, фиктивная продажа имущества при банкротстве). Цель ее совершения - создание ложных представлений о заключении данной сделки у третьих лиц, тогда как в действительности стороны не намерены ничего изменять в своем правовом положении. Данная цель не всегда противозаконна (например, фиктивное дарение с целью избежать завистливого отношения родственников в связи с приобретением в собственность ценного предмета, совершение дарения с целью скрыть завещание). Однако не вступая в противоречие с общественным интересом, она может не соответствовать частному интересу субъекта сделки.

В любом случае такая сделка ничтожна ввиду отсутствия главного признака - направленности на типовой юридический результат: создание, изменение или прекращение определенных гражданских прав и обязанностей, что должно иметь место в действительной сделке, поскольку стороны объективно не желают наступления такого результата. Важно, что эта направленность должна отсутствовать у обоих контрагентов.

“Между войсковой частью 25966 и заводом заключен государственный контракт от 14.06.1996 N 886/12, по условиям которого последний обязуется изготовить и поставить четыре стенда автоматизированного контроля и диагностики авиационных комплексов общей стоимостью 2116862800 рублей, а первая - принять и оплатить их.

Как указывает Минобороны России, продукцию по контракту завод не изготавливал и не поставлял. Передача оборудования была оформлена путем подписания генеральным директором завода и командиром войсковой части 52540 фиктивного акта сдачи-приемки работ от 20.11.1996, на основании которого в январе - марте 1997 года произведена оплата. При этом истец ссылается на показания генерального директора завода, полученные в ходе предварительного следствия по уголовному делу, свидетельствующие об отсутствии у завода технических возможностей исполнить обязательства по изготовлению продукции, предусмотренной контрактом, что, по его утверждению, указывает на мнимый характер сделки.

Согласно п.1 ст.170 ГК РФ мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. Данная норма подлежит применению в том случае, если все стороны, участвующие в сделке, не имеют намерений ее исполнять или требовать ее исполнения. По утверждению Минобороны России, исполнение по спорной сделке им произведено: контракт оплачен. Факт неисполнения другой стороной своих обязательств сам по себе не свидетельствует о мнимом характере сделки”.

Стороны притворной сделки, напротив, желают наступления правовых последствий, однако по определенным причинам облекают волеизъявления в форму иной сделки, прикрывая свои истинные намерения. Таким образом, притворная сделка преследует цель возникновения правовых последствий, но не тех, которые афишируются фактом ее совершения; это двуединое правовое явление, в котором объединены два правоотношения: квазиправоотношение, не направленное на создание юридических последствий; реальное (закрытое) правоотношение. Существовать отдельно данные правоотношения не могут, и потому, если суд констатирует притворность сделки, он тем самым признает факт существования прикрываемой сделки, которую и надлежит оценивать”. В целом можно выделить три существенные условия притворной сделки: 1) при наличии в прикрываемой и в притворной сделке одних и тех же сторон; 2) воля сторон должна быть направлена на возникновение в прикрываемой сделке иных гражданско-правовых отношений по сравнению с закрепленными в притворной сделке; 3) необходимо присутствие умышленной формы вины, свидетельствующей об осознании сторонами последствий своих действий в каждой из сделок.

Прикрываемая сделка, в свою очередь, может быть действительной или недействительной. Чаще всего прикрывается незаконная сделка. Однако притворные сделки не всегда возникают вследствие неблаговидных действий, нередко, граждане просто не понимают, какую сделку им следовало бы совершить (некоторые авторы критикуют данный подход, полагая, что только при наличии умысла на достижение цели прикрытия другой сделки у обеих сторон возможно квалифицировать ее как притворную). Закон предоставляет право исправить подобные ошибки: признавая притворную сделку недействительной, предлагается применить к сделке, которую стороны действительно имели в виду, относящиеся к ней нормы закона - такая сделка признается действительной и порождает соответствующие права и обязанности.

Важно отметить, что при наличии реальных доказательств исполнения предусмотренной соглашением сделки она не может быть признана притворной.

“Прокурор Самарской области обратился в Арбитражный суд Самарской области с исковым заявлением к администрации Самарской области и ЗАО "ЛогоВАЗ" о признании сделки от 15.06.1995 N 95-17-0/637-1, заключенной между ЗАО "ЛогоВАЗ" и администрацией, недействительной на основании ч.2 ст.170 ГК РФ по мотиву ее притворности. Между АОЗТ "ЛогоВАЗ" и администрацией 15.06.1995 заключен договор, согласно которому общество передает администрации 49992 акции, составлявших 6% уставного капитала общества, а администрация оплачивает акции путем передачи товарных облигаций ОАО "АвтоВАЗ".

Судами апелляционной и кассационной инстанций установлено, и это подтверждается материалами дела (актом приемки-передачи акций от 16.06.1995, выпиской из реестра), что договор от 15.06.1995 реально исполнен. Поскольку договор от 15.06.1995 реально исполнен сторонами в полном объеме, вывод суда первой инстанции о его притворном характере не основан на законе (п.1 ст. 170 ГК РФ). Таким образом, договор не является ни притворной, ни мнимой сделкой”.

“Благодаря конструкции мнимых и притворных сделок законодатель избегает формализма, трактует волеизъявление не в ущерб действительной внутренней воле и обеспечивает защиту частного интереса. Это вполне отвечает индивидуальному регулированию в сделках, ибо если стороны не намерены всерьез совершить сделку, то она не может быть совершена”.

Интеллектуальная и волевая несостоятельность контрагента предопределяет использование в качестве критерия ничтожности сделки состояние здоровья лица в соответствии со ст. 171 ГК РФ. Сторона заключаемой сделки не способна к самостоятельной, целенаправленной деятельности и оценке ее последствий. Ничтожными являются все сделки, совершенные такими гражданами, включая мелкие бытовые сделки.

Нужно отметить, что недееспособность в данном случае означает психическое расстройство, имеющее преимущественно постоянный характер протекания, подтвержденный медицинским заключением. В соответствии со ст. 29 ГК РФ: “Гражданин, который вследствие психического расстройства не может понимать значения своих действий или руководить ими, может быть признан судом недееспособным в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством. Над ним устанавливается опека”. Если на момент совершения сделки гражданин, страдающий психическими расстройствами, не был признан судом недееспособным, но не мог понимать значение своих действий или руководить ими - это уже оспоримая сделка, предусмотренная ч.2 ст.177 ГК РФ.

“Причины, приведшие к признанию лиц недееспособными, т.е. характер и симптоматика заболеваний, у разных людей различны. Если в отношении слабоумного интеллектуальная и волевая порочность сделки сомнения не вызывает, то этого нельзя сказать применительно к другим душевнобольным лицам. Течение психического заболевания не исключает наличия моментов в сознании больного, когда он может осуществлять волевую коррекцию своего поведения. Советское гражданское право этого не учитывало”.

В настоящее время данная ошибка частично исправлена посредством введения в ст.171 части 3 - возможности так называемой конвалидации ничтожной сделки.

В вопросе о правовых последствиях очень важно доказать, что дееспособная сторона знала или должна была знать о факте недееспособности. Эта мера необходима в целях защиты интересов добросовестного лица и недопущения возмещения другой стороне понесенного ею реального ущерба, помимо последствий в виде двусторонней реституции. А.П. Сергеев утверждает, что “в данном случае нельзя руководствоваться оценочным критерием - мог ли дееспособный гражданин предвидеть, что заключает сделку с гражданином, признанным судом недееспособным. Подтвердить факт знания о недееспособности другой стороны можно лишь предоставив информацию о том, что дееспособный гражданин знакомился с соответствующими документами, знал о возрасте, о ранее существовавшем решении”.

Мы полагаем, что предложение А.П. Сергеева обосновано, поскольку оно поможет защитить добросовестных участников гражданского оборота от корыстных притязаний представителей недееспособной стороны.

В соответствии с ч.1 ст. 172 ГК РФ: “Ничтожна сделка, совершенная несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет (малолетним)”. “Недостаточная интеллектуальная и волевая зрелость физических лиц позволяет законодателю использовать в качестве критерия ничтожности сделки возраст. Данный критерий апробирован социально-исторической практикой. Невыполнение требований к субъектному составу свидетельствует о волевой порочности сделки”.

Рассматривая данный вопрос с точки зрения психологии малолетнего ребенка, можно констатировать, что рассматриваемая возрастная группа действительно не может в полной мере самостоятельно и целенаправленно оценивать свои действия и их последствия. Поэтому мера о признании подобной сделки ничтожной, целиком и полностью направлена на защиту интересов малолетних и недопущения злоупотреблений со стороны недобросовестных контрагентов.

При этом в соответствии с ч.2 ст.28 ГК РФ, малолетние в возрасте от шести до четырнадцати лет вправе самостоятельно совершать мелкие бытовые сделки; сделки, направленные на безвозмездное получение выгоды, не требующие нотариального удостоверения либо государственной регистрации; сделки по распоряжению средствами, предоставленные законным представителем или с согласия последнего третьим лицом для определенной цели или для свободного распоряжения. В иных случаях в соответствии с ч.1 ст. 28 ГК РФ, сделки от имени малолетних совершаются их родителями, усыновителями или опекунами.

Ничтожность сделки по причине несоблюдения установленной формы также применяется в качестве критерия ничтожности. ГК РФ закрепляет возможность заключения сделки в устной, письменной (простой или нотариально удостоверенной) форме, а также посредством молчания или конклюдентных действий. “В правовых режимах отдельных сделок обязательность формы, несоблюдение которой делает невозможным определение подлинного содержания сделки, должна обусловливаться существом конкретного вида или разновидности сделки. То обстоятельство, что законодатель для действительности сделок в одних случаях довольствуется простой письменной формой, а в других полагает необходимым ее нотариальное удостоверение и государственную регистрацию, также предопределено значением сделок, потребностью в некоторых случаях в более четкой фиксации их содержания.

В соответствии с ч.2 ст. 159 ГК РФ, возможность заключения устной сделки определяется по остаточному принципу: устная сделка заключается в случаях, если законом или договором не установлено иное; а также любая сделка, исполняемая при самом ее совершении, за исключением тех сделок, для которых установлена нотариальная форма, сделок, несоблюдение простой письменной формы которых влечет их недействительность, а также если иное не установлено соглашением сторон.

На основании вышеизложенных положений ГК РФ, некоторые субъекты гражданского оборота предпочитают заключать сделки в письменной форме, даже если это не предусмотрено законом. “Письменная форма сделки означает, что воля лиц, ее совершающих, закрепляется (объективируется) в документе, подписанном лицом или лицами, совершающими сделку, либо должным образом уполномоченными ими лицами”. Обязательность простой письменной формы вытекает, во-первых, из ст. 161 ГК РФ, в соответствии с которой сделки, не требующие нотариального удостоверения, совершенные юридическими лицами между собой и с гражданами, а также сделки граждан между собой на сумму, превышающую не менее чем в десять раз установленный законом минимальный размер оплаты труда, должны совершаться в простой письменной форме; во-вторых, посредством установления прямых предписаний закона о необходимости простой письменной формы независимо от суммы сделки (например, при купле-продаже недвижимости, при залоге, поручительстве, задатке, банковском кредите и т.д.).

Безусловно, при заключении сделки в письменной форме необходимо учитывать обязательность некоторых реквизитов, т.е. данных, содержащихся в письменном документе, оформляющих сделку (сведения о наименовании кредитора, сумме платежа, месте исполнения обязательств, дате совершения сделки, подписи сторон). “С теоретической точки зрения закрепление на документе реквизитов есть процесс оформления сделки, реквизиты отражают и объективируют волю субъектов, совершающих сделку, определяют круг участников правоотношения, порожденного сделкой, его предмет, субъективные права и обязанности участников, их правовые цели”. Реквизиты могут устанавливаться как участниками сделки, так и предписаниями закона. В последнем случае отсутствие какого-либо реквизита может привести к недействительности документа, а в последствии - и всей сделки.

Как известно, подпись контрагентов является обязательным реквизитом при надлежащем оформлении письменной сделки. Также очевидно, что подпись от имени юридического лица может налагаться только уполномоченным в соответствии с законом или учредительными документами лицом. Однако весьма распространенной в сфере хозяйствования и правоприменения стала практика, когда договоры подписывают заместители руководителей исполнительных органов, другие должностные лица коммерческих организаций, хотя такое право учредительными документами им не предоставлено. Нередко на указанных договорах ставится печать фирмы, а при расшифровке подписи ставится фамилия правомочного должностного лица (генерального директора, иного первого лица коммерческой организации, имеющего право заключать подобные сделки). Стороны обычно не поднимают вопрос о дефектности сделки, а приберегают этот “аргумент” на всякий случай. Если заинтересованная сторона ставит перед арбитражным судом вопрос о признании сделки недействительной, то суд может признать ее таковой в связи с заключением такой сделки неправосубъектным лицом (вне зависимости от присутствия соответствующей печати, поскольку последняя не относится к обязательным реквизитам договора).

29.10.2003 ОАО "АКБ "Саровбизнесбанк" (гарант) выдал бенефициару - ОАО "АКБ "Югра" банковскую гарантию. Банковская гарантия подписана управляющим Восточно-Сибирским филиалом ОАО "АКБ "Саровбизнесбанк" Игнатовым Е.Н., действующим на основании доверенности N 224 от 17.10.2003 на совершение определенных действий, выданной председателем Правления ОАО "АКБ "Саровбизнесбанк" Димитровым В.Д. Для осуществления своих полномочий представителю дано право от имени банка подписывать банковские гарантии.

Истец, полагая, что председатель Правления банка выдал доверенность руководителю филиала без согласования с Советом директоров банка, нарушил п. 14.5.17 и пп. 5 п. 16.1 Устава, обратился в арбитражный суд с настоящим иском.

Согласно п. 3 ст. 7 ФЗ "О бухгалтерском учете" без подписи главного бухгалтера денежные и расчетные документы, финансовые и кредитные обязательства считаются недействительными и не должны приниматься к исполнению. Банковская гарантия является гражданско-правовой сделкой, права и обязанности по которой юридическое лицо в соответствии со статьей 53 ГК РФ принимает через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами.

§ 6 главы 23 ГК РФ, регламентирующий выдачу банковской гарантии, не предусматривает требования по подписанию договора главным бухгалтером. В соответствии с гражданским законодательством главный бухгалтер не является органом юридического лица, в связи с чем отсутствие подписи главного бухгалтера на банковской гарантии правомерно не признано судами основанием для признания спорной сделки недействительной.

В соответствии со ст.162 ГК РФ, “несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства”, а “в случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон, несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность”, равно как и при несоблюдении простой письменной формы внешнеэкономической сделки.

Нотариальная форма сделки в соответствии с ч.2 ст. 163 ГК РФ устанавливается законом или соглашением сторон. Требования нотариального удостоверения сделки, предусмотренные законом, достаточно редки и связаны в основном со сделками, касающимися наиболее значимого имущества. Цель нотариального удостоверения сделки - облегчить заинтересованной стороне доказывание своего права, поскольку содержание сделки, время и место ее совершения, намерения субъектов сделки и другие обстоятельства, официально зафиксированные нотариусом, презюмируются как очевидные и достоверные.

Важно учитывать, что с учетом конкретной ситуации, могут применяться и иные правила относительно формы договора. Так, например, отметка о принятии поручительства, сделанная кредитором на письменном документе, составленном должником и поручителем, может свидетельствовать о соблюдении письменной формы сделки поручительства.

“Организация - поручитель обратилась в арбитражный суд с иском о признании договора поручительства недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 362 Кодекса, т.е. в связи с несоблюдением письменной формы договора.

При рассмотрении спора суд установил, что должником и поручителем был составлен письменный документ, в котором приводится номер и дата основного договора, содержатся сведения о должнике, кредиторе и характере основного обязательства, а также определены пределы и основания ответственности поручителя. На указанном документе, подписанном должником и поручителем, кредитор совершил отметку о принятии поручительства.

Факт составления документа без участия кредитора дал основания поручителю оспаривать действительность договора поручительства со ссылкой на нарушение простой письменной формы (п. 2 ст. 434 Кодекса). Арбитражный суд отказал в удовлетворении исковых требований, указав на то, что договор поручительства заключен путем составления одного документа, воля кредитора и поручителя явно выражена и зафиксирована в письменной форме. При изложенных обстоятельствах суд пришел к выводу о соблюдении требований ст. 362 Кодекса”.

Рассмотрим еще одно дело.

Индивидуальный предприниматель обратилась в арбитражный суд с иском о взыскании денежной суммы (основного долга, процентов за пользование чужими денежными средствами, процентов по договору займа), в обоснование своих требований предъявив расписку, составленную ответчиком.

Суд первой инстанции исходил из того, что расписка, составленная ответчиком и полученная истицей, выражает его волю и является доказательством наличия односторонней сделки, которая создает обязанности для ответчика.

Отменяя решение и отказывая в иске, суд апелляционной инстанции указал, что представленная истицей расписка не может быть признана доказательством наличия обязательственных отношений, поскольку сама по себе не является основанием возникновения обязательства; содержание расписки также не позволяет считать, что между сторонами возникли отношения по договору займа, поскольку оно не соответствует предмету данного вида договора. ФАС поддержал позицию кассационной инстанции.

В тех случаях, когда факт совершения сделки обладает непосредственной значимостью для государства, в соответствии с правилом, закрепленном в ст. 164 ГК РФ, сделка подлежит государственной регистрации. По мнению, Е.А. Суханова, государственная регистрация сделок и прав является средством обеспечения государственной (публичной) достоверности сведений о существовании или отсутствии сделок и прав, этот оборот. Поэтому в случаях, когда законом устанавливается обязательная государственная регистрация сделок, гражданско-правовые последствия, основанные на таких сделках, возникают в полном объеме только после факта их государственной регистрации, причем акт государственной регистрации является элементом сложного юридического состава.

Обязательная государственная регистрация предусмотрена для сделок с землей и другим недвижимым имуществом, а также для сделок с движимым имуществом определенных видов, установленных законом. Кроме того, регистрации подлежат сделки с исключительными правами, возникающие по поводу результатов интеллектуальной деятельности в силу прямого указания закона. Положения о государственной регистрации сделок комментируются высшими судебными органами.

Несмотря на относительно небольшое количество сделок, подлежащих обязательной государственной регистрации, данный вопрос стал предметом рассмотрения в КС РФ. В определении КС РФ от 5.07.2001г. “Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ЗАО “СЭВЭНТ” на нарушение конституционных прав и свобод положениями п. 1 ст. 165, п. 3 ст. 433 и п. 3 ст. 607 ГК РФ” была высказана следующая правовая позиция:

“Государственная регистрация призвана лишь удостоверить со стороны государства юридическую силу соответствующих правоустанавливающих документов, она не затрагивает содержания договора, не ограничивает предусмотренных им субъективных прав и ее отсутствие само по себе не может препятствовать возникновению правомочий владения, пользования и распоряжения имуществом, находящимся у лица на законном основании”.

Последствия несоблюдения нотариальной формы сделки и требований о ее регистрации предусмотрены в ст. 165 ГК РФ. Сделки, при заключении которых не была соблюдена нотариальная форма либо требования о государственной регистрации (если это предусматривает закон), считаются ничтожными. “Если одна из сторон полностью или частично исполнила сделку, требующую нотариального удостоверения, а другая сторона уклоняется от такого удостоверения сделки, суд вправе по требованию исполнившей сделку стороны признать сделку действительной”. При этом последующего ее удостоверения не требуется.

В соответствии с ч.3 ст. 165 ГК РФ, “совершение лицом сделки в надлежащей форме, подлежащей государственной регистрации, порождает у него право требовать от контрагента по сделке исполнения обязанности по ее государственной регистрации. Данное право является гражданско-правовым и предоставляется лицу законом в связи с фактом совершения вышеуказанной сделки”.

Между Департаментом архитектуры, градостроительства и управления недвижимостью г. Южно-Сахалинска и ООО "Русский хлеб" заключен договор аренды от 09.03.1995 N 8, предметом которого явилось предоставление последнему помещений столовой и засольного цеха. Поскольку взятые на себя обязательства по государственной регистрации договора аренды Департаментом не были исполнены, ООО "Русский хлеб" обратилось в арбитражный суд с иском.

Согласно п. 2 ст. 609 ГК РФ договор аренды недвижимого имущества подлежит государственной регистрации, если иное не установлено законом. В силу п. 2 ст. 651 ГК РФ договор аренды здания или сооружения, заключенный на срок не менее года, подлежит государственной регистрации и считается заключенным с момента такой регистрации. В соответствии с п.3 ст.165 ГК РФ, если сделка, требующая государственной регистрации, совершена в надлежащей форме, но одна из сторон уклоняется от ее регистрации, суд вправе по требованию другой стороны вынести решение о регистрации сделки.

Оценив представленные по делу доказательства, суд пришел к правильному выводу о том, что ответчик уклоняется от государственной регистрации договора аренды и удовлетворил заявленные требования ООО "Русский хлеб".

В этом и предыдущем случае на лиц, необоснованно уклоняющихся от нотариального удостоверения или от государственной регистрации сделки, возлагается обязанность возместить другой стороне убытки, вызванные задержкой в совершении или регистрации сделки.

Таким образом, назначение формы сделки состоит в правильном выражении ее содержательной части, что и предопределяет особенности предъявляемых к данной форме обязательных требований. Несоблюдение обязательной формы сделки делает невозможным определение ее подлинного содержания - именно это является основанием ее ничтожности. Иной подход означал бы непризнание законодателем за сделками роли индивидуальных регуляторов общественных отношений и, следовательно, не отвечает сущности сделок.

3.2 Правовое регулирование составов оспоримых сделок

В соответствии со ст.173 ГК РФ, сделка юридического лица, выходящая за пределы его правоспособности, может быть признана судом недействительной.

Традиционно в науке данные сделки подразделяют на два вида:

1) Сделки, совершенные юридическим лицом, в противоречии с целями его деятельности, закрепленными в учредительных документах. Данное основание может применяться как к некоммерческим, так и к коммерческим организациям. “Цели деятельности некоммерческих организаций и унитарных предприятий в соответствии с требованиями закона определенно ограничены учредительными документами. Однако для коммерческих организаций применение ст. 173 ГК более проблематично. С одной стороны, в их учредительных документах, как правило, перечисляются конкретные виды деятельности и тем самым очерчиваются их рамки. С другой стороны - закон наделяет эти лица общей правоспособностью, предоставляя им право совершать любые не запрещенные законом сделки. Мы соглашаемся с мнением О.Н. Садикова, что “определение предмета и цели деятельности коммерческой организации, предусмотренное в учредительных документах, когда по закону это не является обязательным, не превращает общую правоспособность юридического лица в специальную”. Видимо, ст. 173 ГК к коммерческим организациям применима в случае совершения этим юридическим лицом сделки, явно противоречащей профилю его деятельности”.

2) сделки, совершенные юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Перечень таких видов деятельности исчерпывающим образом определен ФЗ “О лицензировании отдельных видов деятельности”. “Отсутствие лицензии как основание недействительности связано с необходимостью фиксации факта наличия у субъекта сделки специальных профессиональных навыков. Требуя разрешение на занятие определенным видом деятельности, законодатель потенциально обеспечивает реализацию и соблюдение интересов всех участников сделки в данной сфере деятельности”.

“Специализированный инвестиционный фонд приватизации (далее-ИФП) обратился с иском в арбитражный суд о признании недействительным заключенного им договора купли - продажи акций и о применении последствий недействительности сделки. Суд, установив, что ИФП, не имея необходимой лицензии, дающей право на занятие соответствующей деятельностью, заключил сделку купли - продажи акций, признал ее недействительной на основании ст. 173 ГК РФ.

Президиум ВАС РФ установил, что ИФП осуществлял деятельность, подлежащую лицензированию, в том числе совершал сделки с акциями, при отсутствии соответствующей лицензии. Ст. 173 ГК РФ предусматривает право юридического лица, совершившего сделку без лицензии на занятие соответствующей деятельностью, оспорить ее в судебном порядке. Такая сделка признается недействительной, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности”.