Источник семейного права

В соответствии со ст. 72 Конституции РФ семейное законодательство находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Федерации, что закреплено и в ст. 3 СК РФ. Из этого следует, что в число источников семейного права включаются и законы субъектов Федерации. Это позволяет обеспечить наряду с единообразием общих начал семейного законодательства учет национальных особенностей, местных условий и традиций. Тем не менее принимаемые субъектами Федерации законы могут регулировать семейные отношения лишь в пределах, установленных СК РФ. В частности, по тем вопросам, которые СК РФ непосредственно относит к ведению субъектов Федерации (например, об организации и деятельности органов опеки и попечительства, об определении иных форм устройства детей, оставшихся без попечения родителей, и др.).

Следует обратить внимание на то, что закон занимает ключевое место в системе источников семейного права, нормы закона не такие принципообразующие, как нормы Конституции, - они более «живые», более доступные для конкретного правоприменителя. Закон решает практические вопросы, его нормы должны отличаться стабильностью по сравнению с нормами подзаконных актов. От оптимального количества и качества законов зависит четкое функционирование механизма правового регулирования.

Таким образом, проанализированные выше формально-юридические признаки закона существуют не изолированно, а в единстве, их нельзя разрывать. Только в комплексе эти признаки позволяют лучше понять природу и особенности закона как основного, наиболее распространенного нормативного источника права. Перечень признаков закона не является закрытым, исчерпывающим, но он дает весьма полное представление о понимании роли закона в теории и практике.

В завершение отметим, что федеральный закон как источник семейного права обладает такими чертами, как нормативная определенность, универсальность; он развивает положения Семейного кодекса РФ, способствует реализации ее норм; регулирует наиболее важные общественные отношения, характеризующиеся стабильностью и устойчивым характером; является базисом для построения системы подзаконных нормативных правовых актов. Такие свойства федерального закона позволяют сделать вывод о его ведущей роли в системе источников семейного права.

3. Иные источники семейного права

3.1 Подзаконные нормативные правовые акты как источники семейного права

Источниками семейного права являются также подзаконные нормативные акты, которые принимаются во исполнение и в соответствии с законами Российской Федерации и ее субъектов. На федеральном уровне семейные отношения регулируются не только законодательными актами, но и указами Президента Российской Федерации (например, Указ Президента РФ от 8 июня 1996 г. №851 «Об усилении социальной поддержки одиноких матерей и многодетных семей»

В современный период сфера правового регулирования, охватываемая указами, продолжает оставаться весьма широкой. Думается, однако, что по мере развития правовой государственности, начал конституционализма она сузится, а нормотворчеству Президента РФ придет на смену активная законодательная деятельность Федерального Собрания Кутафин О.Е. Источники конституционного права Российской Федерации. - М.: Юристъ, 2010.- С. 100.

. Хотелось бы в это верить.

В России действует институт президентства. По Конституции РФ Президент РФ - глава государства, гарант прав и свобод человека и гражданина, его деятельность призвана обеспечить решение важных государственных задач, с одной стороны, и согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти - с другой. Полномочия Президента РФ, определяющие содержание издаваемых им актов, установлены в федеральной Конституции (ст. 80, 83, 89). По характеру своих функций Президент РФ не входит непосредственно в «триаду» разделения властей. Вместе с тем в своей деятельности он соприкасается с законодательной, исполнительной и судебной властями. Все это предопределяет содержание и виды актов Президента РФ и их соотношение с другими правовыми актами.

Конституция РФ 1993 г. не употребляет прилагательного «подзаконные» в сочетании со словами «нормативные правовые акты», но анализ ее статей показывает, что понятие «подзаконные» применимо по-прежнему для обозначения всех остальных, кроме собственно законов, ступеней иерархической структуры законодательства.

Указы Президента РФ по своей правовой природе относятся к числу подзаконных актов. Этот вывод вытекает из ст. 80 (ч. 2) и 90 (ч. 3) Конституции. Первая из названных статей провозглашает, что Президент РФ определяет основные направления внутренней и внешней политики государства «в соответствии с Конституцией РФ и федеральными законами». Еще четче решен этот вопрос в ч. 3 ст. 90, где записано, что «указы и распоряжения Президента РФ не должны противоречить Конституции РФ и федеральным законам». Упоминание о необходимости соответствия указов Президента РФ не только Конституции, но и федеральным законам отсутствовало в ст. 8 опубликованного в апреле 1993 г. проекта Конституции. Этот пробел был восполнен в ходе доработок проекта в связи с многочисленными замечаниями.

Подзаконный характер указов Президента закрепляется также в текущем законодательстве. Так, в Гражданском кодексе РФ устанавливается, что в случае противоречия указов Президента, в которых содержатся нормы гражданского права, «настоящему Кодексу или иному закону применяется настоящий Кодекс или соответствующий закон» (п. 5 ст. 3 ГК РФ).

С формально-юридической точки зрения акты Президента обладают такими важными признаками, как: высокое место в правовой системе - после Конституции и законов; прямое действие, общеобязательность, одинаковая юридическая сила на всей территории России; широта регулируемых общественных отношений в силу масштабности его функций и полномочий; единоличный порядок издания, сочетаемый с использованием консультативно-совещательных процедур их подготовки и предварительного рассмотрения; соответствие и непротиворечие Конституции РФ и федеральным законам; многообразие содержания ввиду сочетания в них общенормативных, конкретно-регулирующих и оперативных мер.

Указы Президента занимают значительное место в системе источников семейного права, конкретизируют, дополняют, определяют порядок назначения и выплаты различных видов социального обеспечения, а в некоторых случаях до принятия соответствующего закона оперативно решают проблему в сфере материального обеспечения: например, выплата различных видов пособий, обеспечение жильем, транспортными средствами некоторых категорий лиц, компенсациями и др.; иногда являются первичными источниками в проведении систематизации законодательства.

На основании и во исполнение Конституции РФ, федеральных законов, нормативных указов Президента РФ Правительство РФ издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение. Эти акты формируют правовую основу нормотворческой деятельности Правительства РФ, которая дополняется специальным Федеральным конституционным законом от 17 декабря 1997 г. №7-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации»СЗ РФ. - 1997. - № 51. - Ст. 5712. и Регламентом Правительства, утвержденным постановлением Правительства РФ от 1 июня 2004 г. №260, СЗ РФ. - 2004. - № 23. - Ст. 2313. с изменениями и дополнениями, которые были внесены в него в 2008 г.

В соответствии со ст. 23 Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации» и Регламентом Правительства постановления данного исполнительно-распорядительного органа содержат в себе нормы общего и обязательного характера, рассчитанные на многократность применения и на неопределенный круг лиц. В силу этого они постоянно пополняют нормативно-правовой массив Российской Федерации и неизменно выступают в качестве источников российского права.

По обоснованному мнению М.Н. Марченко, постановления Правительства в иерархии подзаконных актов, по своей юридической силе и значению занимают вторую сверху ступень после указов Президента.

Это означает, во-первых, то, что постановления Правительства РФ издаются не только «на основе и во исполнение» Конституции РФ и федеральных законов, но и на основе и во исполнение указов Президента РФ. Данное положение закрепляется как в Конституции РФ, так и в текущем законодательстве.

Во-вторых, это означает, что постановления Правительства РФ, издаваемые на основе и во исполнение указов Президента, Конституции и законов Российской Федерации, не должны противоречить данным нормативным правовым актам.

На основании и во исполнение положений СК РФ Правительством Российской Федерации принят целый ряд нормативных правовых актов в соответствии с п. 3 ст. 3 СК РФ, в частности: Постановление Правительства РФ от 1 мая 1996 г. №542 «Об утверждении Перечня заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить ребенка, принять его под опеку (попечительство), взять в приемную семью»; Постановление Правительства РФ от 17 июля 1996 г. №829, которым утверждено Положение о приемной семье; Постановление Правительства РФ от 18 июля 1996 г. №841 «О перечне видов заработной платы и иного дохода, из которых производится удержание алиментов на несовершеннолетних детей» и др.

Безусловно, постановления и распоряжения Правительства обладают менее высокой юридической силой, чем указы Президента. Однако это свидетельствует только о том, что среди подзаконных актов существует своя иерархия, в которой указы Президента стоят выше, чем акты Правительства.

3.2 Правовые обычаи как источники семейного права

Обычай - один из древнейших социальных регуляторов. Правовой обычай являлся неизменным спутником развития права на протяжении всей истории человечества. Древнеримские Законы 12 таблиц базировались именно на правовых обычаях. Право средневековой Европы также дает нам достаточно много примеров функционирования обычно-правовых норм (французские Кутюмы, Варварские Правды, Саксонское Зерцало средневековой Англии и т.п.).

Правовой обычай выступает в роли общенародного и обеспечительного способа формирования правовой системы. В своем действии он опирается на «осознаваемую и неосознаваемую традицию социальной группы, а не на волевой акт какой-либо социальной группы» Бержель Ж.-Л.. Общая теория права. - М., 2000. - С. 105 - 106..

Под правовым обычаем понимаются фактически сложившиеся в течение длительного времени в результате многократного повторения правила, регулирующие общественные отношения в определенной сфере, которые признаются обществом и государством в качестве общеобязательных норм права. В таких случаях обычай приобретает форму правового и обеспечивается не только мерами общественного воздействия, но и возможностью принуждения со стороны государства.

Правовые обычаи существовали до появления закона. Правовые обычаи обязывали людей «во всей истории человечества». До законодательства Хаммураби существовали правовые обычаи; они управляли жизнью людей: все должны были вести себя согласно нормам, которые привыкли соблюдать. Эти нормы называются «общие правовые обычаи» - custom.

Представители теории права определяют правовой обычай Клименко А.В., Румынин В.В. Теория государства и права. - М.: Академа, 2009. - С. 104. как устойчивое, сложившееся в результате многократного применения правило общественного поведения людей, санкционированное государством, соблюдение которого гарантируется государственным принуждением. Правовой обычай есть результат наблюдения поведения людей. Это нормативный акт, который создается «людьми» или «народом».

Одной из важных проблем, с которой сталкивается признание обычая источником права, является определение компетентного органа, который вправе признать обычай источником права. Для признания обычая нужно доказать суду, что такой обычай действительно существует.

Г.Ф. Шершеневич усматривал Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. М., 2000. - С. 79. одну из особенностей русского дореволюционного законодательства в том, что оно «всегда неблагосклонно относилось к обычаю вследствие близкой связи последнего с идеей местной автономии и постоянно стремилось выставлять на первый план указы, уставы и т.п. законодательные источники».

Обычное право по исторической последовательности предшествовало закону. Однако уже на рубеже XIX-XX вв. многими авторами, в том числе Г.Ф. Шершеневичем, не отрицалось, что обычное право по своему значению стоит на втором месте после закона. Следовательно, обычай в своем развитии последовательно проходит путь от явного доминирования до второго положения по сравнению с законом. Такие памятники русского права, как Русская правда, Псковская Судная грамота, Новгородская Судная грамота, основаны главным образом на нормах обычного происхождения. Начиная с Судебника 1550 г. намечается процесс постепенного вытеснения норм обычного права. Сначала закон (нормативный акт) регулирует отдельные сферы, оставляя, например, гражданское право во власти обычаев. Но в имперский период закон становится господствующим, хотя и не единственным источником права. Закон Поротиков А.И. Обычаи в гражданском праве Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2001. - С. 8. перестает повторять нормы обычного характера - напротив, он носит реформаторский характер. В Своде законов Российской империи об обычном праве не упоминается Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 года). - М., 1995. - С. 36; Свод законов Российской империи. - Т. I. - Ч. 1. - Ст. 47. Цит. по: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. - М., 1995. - С. 37.: «Империя Российская управляется на твердых основаниях положительных законов, от Самодержавной власти исходящих». Правда, надо отметить, что позднее, при проведении крестьянской и судебной реформ, интерес законодателя к обычному праву возник вновь.

Есть мнение, что следует поддержать более радикальную идею, нацеленную на повышение роли обычая как источника права в России. Обращает на себя внимание тот факт, что ряд авторов (среди которых следует выделить, В.С. Нерсесянца Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право (о правоприменительной природе судебных актов) // Судебная практика как источник права. М., 1997, Т.Н. Нешатаеву) обсуждают проблему нормативного характера судебной практики. Однако в большинстве ситуаций реально здесь присутствует деятельность суда по санкционированию и закреплению правовых обычаев, которая и принимается за нормотворческую функцию судов РФ, однако другие специалисты (и не без оснований) говорят о правотворческой роли суда.

В соответствии с п. 1 ст. 5 ГК РФ обычаем делового оборота признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе.

Обычаи делового оборота, противоречащие обязательным для участников соответствующего отношения положениям законодательства или договору, не применяются (п. 2 ст. 5 ГК РФ).

Как указывают авторы «Комментария к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный)» (под редакцией профессора О.Н. Садикова) Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Под ред. профессора Садикова О.Н. - М., 2009. - С. 19., для определения обычая делового оборота необходимо наличие названных в ст. 5 ГК РФ признаков:

- сложившегося, т.е. устойчивого и достаточно определенного в своем содержании,

- широко применяемого,

- не предусмотренного законодательством правила поведения,

- в какой-либо области предпринимательства.

Одним из источников семейного права следует признать и национальный обычай. Данный вывод основан на анализе ст. 58 СК РФ, предусматривающей присвоение отчества по имени отца, если иное не основано на национальном обычае.

3.3 Судебная практика как источник семейного права

Судебная практика обыкновенно определяется как «общее, продолжительное, однообразное применение известной нормы права судами данной правовой области». Так писал в свое время известный в России теоретик права Л.И. Петражицкий Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности (Из серии "Классики истории и философии права"). - СПб., 2000. - С. 452.. По мнению известного русского юриста Г.Ф. Шершеневича, судебная практика есть «правило, созданное судом при постановлении им решений по отдельным случаям» Шершеневич Г.Ф. Общая теория права (по изданию 1910 - 1912 гг.). - Т. 2. - Вып. 2, 3, 4. - М., 1995. - С. 86.. Много позже под судебной практикой понималась деятельность судов по применению законов при разрешении спорных, подлежащих их компетенции ситуаций и использованию опыта и результатов этой деятельности в надлежащем осуществлении правосудия. К сказанному добавляется, что «судебная практика - это одновременно и динамика, и статика», а С.Н. Братусь рассматривает судебную практику как компонент и результат судебной деятельности Судебная практика в советской правовой системе. - М., 1975. - С. 10.. Таковы некоторые общие определения судебной практики, имеющие прямое отношение к ее пониманию применительно к различным сферам правоприменения, в частности связанного с реализацией норм семейного права.

Таким образом, судебная практика - это либо судебная деятельность, либо ее результат. На наш взгляд, речь все-таки идет о деятельности суда на всех ее этапах - от начала, когда начинают действовать правила ГПК РФ, до конца, когда начинается и завершается стадия исполнения судебного решения. Надо полагать, что сюда входит производство в суде как первой, так и второй, а также надзорной инстанции. Но возникает вопрос: имеется ли в виду одно решение, их сумма или однородная группа? Существует мнение, что как судебную практику следует рассматривать не все, а лишь некоторые судебные решения по принципиальным делам Бошно С.В. Судебная практика: способы выражения // Государство и право. - 2003. - № 3. - С. 25.. Представляется, что судебную практику по семейным делам образует каждое из них. Но ее роль, влияние зависят от характерных особенностей рассмотренных исков, многие из которых, входя в общий массив судебной практики, в частности по семейно-правовым спорам, представляют собой инертную, однородную, малоинтересную массу, не оказывающую существенного воздействия на проблемы судебной практики как таковой. Однако данный вопрос не столь значителен, как вопрос о понимании судебной практики в качестве источника права.

В свое время Л.И. Петражицкий рассматривал судебную практику как особый источник права наравне с обычным правом и законами. Причем он отмечал, что некоторые отрицают значение судебной практики как источника права, ибо задача судов вообще состоит не в создании, а в применении действующего права. Тем не менее, по мнению автора, судебная практика не есть самостоятельный вид права, даже если учесть, что когда-то существовало понятие «право судебной практики». Это, утверждал ученый, не право, а явление совсем иного порядка - ряд человеческих действий, поступков Петражицкий Л.И. - Указ. соч. - С. 453..

Наконец, есть и такое суждение по дискутируемому до наших дней вопросу: «Судебные решения по отдельным конкретным делам, взятые в отдельности, не составляют еще судебной практики, а потому и не являются источником права».

В наше время, не отвечая прямо на вопрос, является ли судебная практика источником права, В.И. Абрамов дает несколько иную ее трактовку, связывая судебную практику с «целенаправленной преобразующей управленческой деятельностью по реализации правовых предписаний, правоприменительной практикой», осуществляемой преимущественно «в актах правоприменения права - документах и деятельности» Абрамов В.И. Правовая политика современного Российского государства в области защиты прав детей // Государство и право. - 2004. - № 8.- С. 79 - 80.. Таков довольно неясный, уклончивый, по нашему мнению, излишне теоретизированный ответ на сложный вопрос, является ли судебная практика источником права.

Завершая рассуждения о роли судебной практики в правовой системе отдельными, но, на наш взгляд, наиболее существенными фрагментами, нельзя пройти мимо позиции на этот счет А.А. Рубанова. Его исторический, уходящий в далекое прошлое обзор точек зрения относительно понятия источника права позволяет прийти к выводу о метафорическом характере этого источника. Точнее - «метафорический характер понятия «источник права» перестал быть очевидным для носителей юридического сознания» Рубанов А.А. Понятие источника права как проявление метафоричности юридического сознания // Судебная практика как источник права.- М., 1997. - С. 42.. И далее: «когда юридическая доктрина объявляла эдикты императоров или королей, акты парламентов или конституции источниками права, она едва ли отдавала себе отчет, что оперирует понятием-метафорой». Обо всем этом стоит помнить при анализе той роли, которую играет судебная практика в формировании права современной России.

Таким образом, при характеристике правоприменения в сфере отношений, регулируемых семейным законодательством, далеко не второстепенным является вопрос о том, можно ли считать семейно-правовую практику источником семейного права. Чтобы дать обоснованный и вполне определенный ответ на этот вопрос, следует прежде всего уделить внимание особенностям судебной практики по делам данной категории.

Обращая внимание на распространенность споров, вытекающих из брачно-семейных отношений, А.И. Пергамент писала: «По своему характеру эти отношения чрезвычайно индивидуальны и разнообразны, в связи с чем применение к отдельному случаю общей нормы права, рассчитанной на типичные отношения, нередко вызывает большие затруднения» Пергамент А.И. Роль судебной практики в восполнении пробелов законодательства о браке и семье // Судебная практика в советской правовой системе. - М., 1975. - С. 173.. Одну из причин возникновения таких затруднений Н.Н. Тарусина видит в том, что «суд, по существу, сталкивается с неразрешимой проблемой и, поскольку известное Соломоново решение исключается, выносит вердикт, который заранее содержит не справедливый акт юстиции, а лишь процессуально вынужденный и неизбежный» Тарусина Н.Н. Семейное право. - М., 2009. - С. 114.. Однако, на наш взгляд, скорее всего речь идет не о неразрешимых проблемах, ставших предметом судебного рассмотрения, а о крайне сложной с психологической точки зрения материи, когда сталкиваются заслуживающие уважения интересы сторон, интересы полярные по своей сути.

С другой стороны, для понимания существа семейно-правового спора небезразлична реакция сторон (истца и ответчика) на имеющие место притязания, сама атмосфера разрешения такого спора, его последствия для других членов семьи, особенно для ребенка. И всю эту гамму оттенков психологических особенностей семейно-правового спора следует учесть в соответствии с требованиями закона, тогда как сам закон многое оставляет на усмотрение судьи, которому предстоит выступить в роли арбитра по спору. Вот почему приходится говорить о свободе судебного усмотрения, тем более что эту свободу предоставляет СК РФ. Не случайно поэтому существовало такое понятие, как интуитивное право Петражицкий Л.И. Указ. соч. - С. 457., непосредственным образом связанное с так называемым усмотрением суда. Это понятие, по сути дела, является ключевым при ответе на вопрос, является ли семейное право источником свободы судебного усмотрения. В этой связи имеет смысл подробнее рассмотреть судебное усмотрение с позиции практики применения семейного права.

Говоря об относительной свободе судебного усмотрения по делам, составляющим предмет рассмотрения семейного права, которое находит прямое отражение в судебной практике, имеет смысл посмотреть на конкретные статьи СК РФ с точки зрения позволительного для суда выбора того или иного варианта решения. Причем такого решения, которое, ко всему прочему, следует считать справедливым. Согласно п. 1 ст. 22 СК РФ расторжение брака в судебном порядке производится, если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны. Широта судебного усмотрения здесь границ не знает. В то же время никаких указаний относительно выполнения подобного требования СК РФ не содержит. Мало того, как показывает практика, все большее распространение приобретает заочное рассмотрение иска при наличии просьбы расторгнуть барк, выраженной в письменной форме. Налицо полная свобода усмотрения суда, который, расторгая брак, действует в рамках закона, не имеющего в данном случае четких границ. К тому же эта свобода совпадает с представлением о свободе личности как таковой, понимаемой каждым по-своему.

При расторжении брака в судебном порядке супруги могут представить на рассмотрение суда соглашение о том, с кем из них будут проживать несовершеннолетние дети (п. 1 ст. 24 СК РФ). В случае если установлено, что данное соглашение нарушает интересы детей или одного из супругов, суд обязан определить, с кем из родителей будут проживать несовершеннолетние дети (п. 2 ст. 24 СК РФ). Это значит, что в данном случае речь идет о предоставляемой суду возможности определять сообразно своим представлениям, добытым доказательствам, чей интерес пострадал или может пострадать, причем этот выбор не выходит за рамки требований закона и им не ограничен.

Признание брака недействительным из-за его фиктивности превращает в необходимость выяснение действительных намерений лиц (лица), заключивших брак. Но, как известно, далеко не всегда истинные намерения мужчины и женщины легко обнаружить, поэтому одни и те же обстоятельства, которые каждая из сторон преподносит по-своему, суд может оценить неодинаково. Вот почему в подобного рода ситуации суд, опять-таки не нарушая закона, может вынести диаметрально противоположные решения по внешне схожим делам, что в значительной мере предопределяется свободой судебного усмотрения.

К собственности каждого из супругов п. 2 ст. 36 СК РФ относит вещи индивидуального пользования (одежда, обувь и др.), за исключением драгоценностей и других предметов роскоши, хотя и приобретенных в период брака за счет общих средств супругов. Однако до сих пор непонятно, что именно считать предметом роскоши. Ясно одно: это понятие определяется в зависимости от уровня материальной обеспеченности семьи, входящих в ее состав спорящих истца и ответчика. Для кого-то машина - предмет роскоши, для другого - она предмет обычной необходимости, никаких четких критериев на этот счет нет и быть не может. И это еще один пример предоставления суду возможности решить спор по своему усмотрению, естественно, в рамках действующего на этот счет семейного законодательства.

Тонкая грань проходит в спорных случаях определения значительности вклада, увеличивающего стоимость имущества, принадлежащего одному из супругов (ст. 37 СК РФ). И здесь опять-таки судьба спора зависит от усмотрения суда, которое в данном случае приобретает особый смысл именно в силу различия позиций сторон. То же самое происходит, когда решается вопрос о том, какие вещи действительно принадлежат несовершеннолетним детям, а потому не являются собственностью расторгающих брак супругов. Аналогично положение дел при отступлении от начала равенства долей супругов в их общем имуществе, когда приходится определять, что в данном конкретном случае следует понимать под заслуживающими внимания интересами несовершеннолетних детей, одного из супругов.

Использование имущества на нужды семьи - подчас понятие относительное, но его четкое обозначение важно при определении ответственности супругов по обязательствам. В подобного рода ситуации немалую роль играет усмотрение суда при оценке представленных сторонами доказательств. Затруднения могут возникать и при решении некоторых проблем, связанных, например, с выполнением супругами (бывшими супругами) алиментных обязательств.

Так, п. 2 ст. 89 СК РФ позволяет взыскивать алименты в пользу нуждающегося супруга. В свою очередь, тот из супругов, который обязан их платить, должен обладать необходимыми для этого средствами. Что такое нуждаемость, каковы ее материальные критерии - вопрос, как принято говорить, факта, т.е. определяется в зависимости от конкретных обстоятельств, уровня материальной обеспеченности семьи, где возникла проблема алиментирования. Данный факт определяется в каждом конкретном случае судом, пользующимся доказательствами по делу, доводами сторон и собственным усмотрением. Или, например, ст. 92 СК РФ допускает освобождение супруга от обязанности по содержанию другого супруга либо ограничение этой обязанности определенным сроком как в период брака, так и после его расторжения в случае недостойного поведения в семье супруга, требующего выплаты алиментов. Разумеется, не существует определенного и даже общепринятого мнения по поводу того, что следует понимать под таким поведением. Не прибавляет ясности на этот счет и неодинаковое представление о характере (достойном или недостойном) совершаемых ответчиком действий в глазах истца или ответчика. Усмотрение суда играет здесь далеко не второстепенную роль, тем более что данная статья СК РФ не имеет на этот счет четких правил.

Пристальное внимание к правам несовершеннолетнего в семье объясняет включение в текст СК РФ ряда положений с нечетким содержанием, в основе которых понятие «воспитание», будучи не правовым, а сугубо педагогическим, тем не менее относится к основополагающим, составляющим фундамент многих правил, определяющих семейно-правовой статус ребенка. Так, согласно п. 2 ст. 54 СК РФ каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно - таков своеобразный «эпиграф» к решению судом проблем, возникающих при судебной защите прав несовершеннолетнего в семье. Что значит «поскольку это возможно»? Решать этот вопрос предстоит суду, рассматривающему спор, связанный с семейным воспитанием ребенка. К тому же подобного рода правило дополняется словами:»… за исключением случаев, когда это противоречит его интересам». Какие это случаи, какими признаками они обладают, СК РФ не расшифровывает, оставляя решение данного вопроса на усмотрение суда.

Существует еще одна позиция, непосредственно касающаяся воспитания. Речь идет о норме абз. 2 п. 2 ст. 54 СК РФ, где сказано, что ребенок имеет право на воспитание своими родителями, обеспечение его интересов, всестороннее развитие, уважение его человеческого достоинства. Подобного рода формулировка, где каждое словосочетание полно глубокого смысла, позволяет понимать сказанное по-разному, однако существует и тот «компас», которым следует руководствоваться суду, разрешая спор о воспитании. В судебной деятельности, связанной с правами ребенка, к наиболее употребительным и в то же время имеющим разную трактовку понятиям относится понятие интересов ребенка, необходимость соблюдения которых вытекает непосредственно из текста СК РФ либо из смысла его предписаний. Но в любом случае имеет место широкое поле для судебного усмотрения в рамках действующего законодательства. Одно из центральных мест в семейном законодательстве традиционно занимают родительские права и обязанности. В их числе прежде всего права и обязанности родителей по воспитанию своих детей: родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей (п. 1 ст. 63 СК РФ). В развитие данного положения СК РФ предписывает, что родители обязаны заботиться о здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей. Следовательно, с сугубо юридическим понятием «родительские права» соседствует другое - «воспитание», которое проникает в глубь правовой ткани, пропитывает ее, обогащая, наполняя определенным смыслом. Вместе с тем семейно-правовые нормы, посвященные родительским правам и обязанностям, связанные с семейным воспитанием детей, содержат указания на то, что родители делать не вправе: допускать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение с ребенком, оскорблять и эксплуатировать своих детей (абз. 2 п. 1 ст. 65 СК РФ). Налицо своеобразные ориентиры судебного усмотрения по спорам о детях, однако это все-таки общие ориентиры, оставляющие достаточно места для судейского усмотрения в разрешении судом возникшего спора.

Еще один характерный пример существования определенных правовых рамок представляют собой ситуации, когда приходится решать сложнейший вопрос, с кем из раздельно проживающих родителей следует проживать их несовершеннолетним детям. В соответствии с нормой абз. 2 п. 3 ст. 65 СК РФ при рассмотрении иска по такого рода делам суд учитывает привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, возраст ребенка, нравственные и иные личные качества родителей, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение и др.). Пожалуй, это единственный пример схемы, позволяющий приблизить вопросы теоретического свойства к вопросам, возникающим в правоприменительной практике. К тому же их перечень, ориентированный на наиболее полный и всесторонний анализ доказательств по делу, пусть даже сокращает возможности усмотрения суда, но все равно помогает с наименьшими потерями для всех выйти из возникшей конфликтной ситуации. Причем при оценке доказательств по делу каждое из перечисленных в СК РФ обстоятельств тоже может по-разному выглядеть в глазах суда. Места для судебного усмотрения и здесь достаточно, но в делах подобного рода крен делается (во всяком случае, должен делаться) в сторону более тонкого с психологической точки зрения взгляда на возникшую, как правило, крайне сложную ситуацию, являющуюся предметом рассмотрения на практике.

Существует и еще один пример предоставления возможности суду действовать по своему усмотрению, правда, более абстрактный. Речь идет об основаниях лишения родительских прав: одни из них сформулированы жестко, другие оставляют место для судебного усмотрения. В частности, как следует понимать такого рода формулировку в отношении родителя: «отказывающийся без уважительных причин взять ребенка из детского учреждения»? Кому-то эти причины покажутся весьма уважительными, кому-то - легковесными, за которыми кроется безразличное отношение к своему ребенку. Мизерная заработная плата для кого-то - непреодолимое препятствие на пути возвращения несовершеннолетнего в родной дом, в то время как для другого материальные трудности - не помеха жить вместе с детьми. Не случайно поэтому СК РФ не дает даже примерного перечня причин, не позволяющих реализовать право ребенка на жизнь и воспитание в семье. Определение степени серьезности доводов в пользу нежелания взять его домой - прерогатива суда.

Злоупотребление родительскими правами относится к числу распространенных на практике оснований лишения родительских прав, но его теоретическое определение не всегда позволяет ответить на вопрос о наличии в действиях (бездействии) родителя именно злоупотребления своим родительским правом. И только благодаря судебному усмотрению суд приходит к однозначному выводу - удовлетворить или не удовлетворить заявленный иск.

Как известно, для восстановления родительских прав необходима триада: изменение поведения, образа жизни и (или) отношения к воспитанию своего ребенка (п. 1 ст. 72 СК РФ). Каждая из составляющих этой триады не отличается предельной ясностью и может трактоваться по-разному, пониматься неодинаково не только истцом, ответчиком, но и судом, которому СК РФ предоставляет такую возможность. Опасность пребывания ребенка с родителями (одним из них) рассматривается в литературе по семейному праву и на практике как непременное условие лишения родительских прав. И опять-таки, опасность - все-таки «вкусовое» понятие, представление о котором носит не столько объективный, сколько субъективный характер. Оно складывается из мнения сторон и суда, чье усмотрение является в данном случае определяющим. Аналогично можно рассуждать и относительно опасности как обязательного условия ограничения родительских прав (п. 2 ст. 73 СК РФ), причем некоторая неопределенность данной правовой нормы дает еще больший простор для судебного усмотрения.

Новеллы СК РФ, как известно, составляют положения, связанные с определением воспитания детей, оставшихся без попечения родителей. Одна из них - усыновление, входящее теперь в компетенцию суда. Статья 124 СК РФ ориентирует суд на необходимость обеспечения усыновленным детям полноценного физического, психического, духовного и нравственного развития. Налицо общая фраза, имеющая, по сути дела, установочный характер, не замыкающая в строгие рамки закона требования, касающиеся усыновления. И даже самая тщательная досудебная подготовка к процессу усыновления не лишает суд возможности занять свою окончательную позицию по делу, сообразуясь не только с требованиями закона, но и с собственным усмотрением.

Перечисленные в ст. 141 СК РФ основания к отмене усыновления обозначаются следующим образом:»… если усыновители уклоняются от выполнения возложенных на них обязанностей родителей, злоупотребляют родительскими правами…» Уклоняются или нет, злоупотребляют или нет - факт, подлежащий доказыванию, но окончательное слово и здесь принадлежит суду, руководствующемуся законом и собственным усмотрением. При отмене усыновления суд, в частности, решает вопрос, сохраняются ли за ребенком присвоенные ему в связи с его усыновлением имя, отчество и фамилия, что опять-таки решается с учетом всех обстоятельств дела, сообразуясь с усмотрением суда, действующего в рамках закона, допускающего возможность использования судом собственного мнения.

Таким образом, о каком бы аспекте решения судом проблем, связанных с осуществлением родительских прав и обязанностей, реализацией права ребенка на семейное воспитание, ни шла речь, всякий раз СК РФ подчеркивает приоритет интересов несовершеннолетнего. В чем состоят эти интересы, в каждом конкретном случае определяет суд, действующий в рамках требования закона - семейного законодательства, которое даже приближенно не определяет, в чем же эти интересы в данном случае заключаются. Их содержание, существо определяются опять-таки усмотрением суда. Таковы наиболее типичные и распространенные примеры из правоприменительной практики, свидетельствующие о широких возможностях судебного усмотрения, которое, не будучи произвольным, всякий раз имеет к тому законные основания. По сути дела, его выражение есть шаг к практическому применению определенной правовой нормы, важная составляющая правоприменительной практики по рассматриваемым судом спорам, предусмотренным СК РФ. Отсюда необходимость пристального внимания к факторам, оказывающим прямое или косвенное влияние на судьбу спора и тем самым на судебную практику, которая по семейно-правовым делам отличается большим разнообразием, когда одно дело редко похоже на другое, как не могут быть похожи конфликты, составляющие основу, первопричину такого спора. Поэтому, не превращаясь в стандарты, схемы, продукты правоприменительной деятельности в силу их индивидуальных особенностей не могут быть источником семейного права.

Знакомство с особенностями семейного права, его применением позволяет сделать еще один вывод, имеющий непосредственное отношение к характеру судебной практики. Речь идет о судебном усмотрении, мнении суда по делам подобного рода, когда глубина взгляда, уровень знаний, профессионализм и даже общечеловеческая культура во многом формируют судебную практику именно по спорам, связанным с применением семейного законодательства. В свое время Л.И. Петражицкий писал, что судебная практика не есть самостоятельный вид права, это «внешнее проявление права, вызываемое правовыми мнениями судей» Петражицкий Л.И. Указ. соч. - С. 453.. Надо полагать, что правовое мнение судьи и есть его усмотрение. Конечно, оно во многом зависит от правовой культуры, правовых знаний, досконального знакомства с законодательством, которое используется в судебной практике.

Для судебной практики по применению семейного законодательства далеко не безразлично умение хотя бы в общих чертах ориентироваться в принципиально важных вопросах педагогики, психологии, умение быть беспристрастным, объективным, «внутренне свободным от принужденности». Все это необходимо для вынесения судебного решения не по шаблону, ибо его здесь по общему правилу нет и быть не может. Исключение составляют дела о лишении родительских прав, где повсюду действует схема: пьяницы-родители (один из них), с одной стороны, и соответственно голодный, оборванный ребенок, обитающий в антисанитарных, порой ужасающих условиях - с другой. Иное дело - споры о месте проживания ребенка с одним из родителей, где предметом рассмотрения суда становится гамма различного рода обстоятельств, влияющих на мотивацию истца и ответчика, степень и причины привязанности взрослых и ребенка и т.п. То же нужно сказать и о спорах, касающихся общения с ребенком одного из родителей, когда он проживает отдельно от несовершеннолетнего. Предметом внимания суда в подобного рода делах является такой калейдоскоп настроений, событий, которые не так легко оценить строго и беспристрастно. Не отличаются простотой в этом плане и дела по восстановлению родительских прав, отмене ограничения, установлению и отмене усыновления. Другими словами, при рассмотрении судом споров, связанных с применением семейного законодательства, важность усмотрения суда, побудительные мотивы его заключительных выводов переоценить невозможно. Вот почему особого внимания заслуживает судебная этика в глубинном понимании этого слова.

Судебная практика по делам, связанным с применением семейного законодательства, не будучи источником семейного права, тем не менее выполняет ряд немаловажных функций. Одна из них состоит в дальнейшем совершенствовании законодательства, в частности семейного.

По сравнению с КоБС РСФСР ныне действующий СК РФ предусматривает более благоприятные условия прекращения брака в судебном порядке при взаимном согласии супругов на расторжение брака. Так, при рассмотрении их просьбы о разводе суд свободен от необходимости выяснять мотивы развода, о чем прямо сказано в п. 1 ст. 23, поэтому СК РФ и не говорит о праве суда в таких случаях принимать меры к примирению супругов и откладывать разбирательство дела. Подобное нововведение продиктовано сложившейся судебной практикой и нашло свое законодательное оформление в СК РФ.

Облегчая суду рассмотрение исков о разделе совместно нажитого супругами имущества, ст. 34 СК РФ дает открытый и более подробный перечень предметов их совместной собственности, что, по сути дела, навеяно судебной практикой прежних лет.

Одним из характерных примеров влияния судебной практики на вновь принятый СК РФ стала его ст. 40, предусматривающая договорный режим имущества супругов, регулируемый ст. ст. 40 - 44 СК РФ. Всякого рода договоренности на этот счет практически уже существовали и были предметом рассмотрения, теперь же у них появились свои правовые основания.

К наиболее болезненным правовым проблемам прошлого относились условия установления отцовства в судебном порядке. Формулировка о том, что при этом суд принимает во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица (ст. 49 СК РФ), навеяна практикой применения КоБС РСФСР в части, касающейся установления отцовства в судебном порядке, которой было уже тесно в жестких рамках условий удовлетворения заявленного иска. К тому же российское семейное законодательство в этой части не отвечало международным стандартам, Конвенции о правах человека.

Безусловно, рассмотрение судом сложных споров об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей в соответствии с требованиями ст. 65 СК РФ облегчило стоящие перед судом задачи благодаря совершенствованию, уточнению соответствующих положений, действовавших ранее. Предлагаемый п. 3 ст. 65 СК РФ перечень служит для суда своеобразным «компасом», пришедшим на смену прежним общим правилам.

Обеспечение права родителя на общение с ребенком, проживающим отдельно от него, всегда считалось «ахиллесовой пятой» семейного законодательства, поскольку крайне сложно повлиять на поступки находящегося во власти своих личных переживаний родителя, являющегося непосредственным воспитателем ребенка. КоБС РСФСР регламентировал отношения по поводу общения ребенка с одним из родителей в административном порядке, возложив соответствующие обязанности на органы опеки и попечительства. Но постановления этих органов имели рекомендательный характер, не располагали действенными средствами их обеспечения, поэтому СК РФ счел нужным возложить решение всех вопросов, связанных с устранением препятствий к общению, на суд. Вот еще один из наиболее наглядных примеров воздействия судебной практики на перемены в правовом обеспечении интересов одного из родителей и ребенка.

Отказ родителей (одного из них) без уважительных причин взять своего ребенка из детского учреждения, что на практике редкостью не было, стал новым основанием лишения родительских прав. Внесение этого основания в текст СК РФ - пример непосредственного влияния сложившейся судебной практики на семейное законодательство. То же самое можно сказать еще об одном основании лишения родительских прав - совершении умышленного преступления против жизни или здоровья своих детей или против жизни или здоровья супруга. Оно встречалось ранее в судебной практике, но суд испытывал затруднения при его квалификации с семейно-правовой точки зрения.

Ограничение родительских прав - и прежде, и сейчас - редкое явление в судебной практике, одной из причин этого является несовершенство ранее действовавшего в этой части семейного законодательства. В СК РФ оно подверглось некоторым изменениям, навеянным судебной практикой прошлых лет, и теперь СК РФ, во-первых, предусматривает именно ограничение прав, во-вторых, считает его мерой профилактики, допуская при определенных условиях предъявление в последующем иска о лишении родительских прав. Правда, подобного рода перемены нужного эффекта пока не дали, однако теперь для увеличения количества исков об ограничении родительских прав возможностей больше.

Участие суда при рассмотрении исков о взыскании алиментов также встречало на своем пути немало препятствий. Одно из них - несоразмерность суммы взыскиваемых алиментов на содержание несовершеннолетних детей при значительном (или незначительном) заработке обязанного к уплате алиментов родителя. Ранее варьировать сумму взыскания, определяемого в долях, суд не мог, теперь п. 2 ст. 81 СК РФ разрешает ему это сделать. Надо полагать, потому, что изменились правила алиментирования в подобных случаях, также навеянные судебной практикой прошлых лет. Вместе с тем далеко не всегда вопрос о взыскании алиментов на ребенка порожден конфликтными отношениями между родителями. Судебная практика наглядно продемонстрировала факт того, что судебная процедура здесь была простой формальностью. Чтобы избежать ее, СК РФ, следуя требованиям практики, предусматривает соглашения об уплате алиментов (ст. 99 СК РФ).

Тесная связь усыновления с интересами ребенка, его будущим породила необходимость повысить правовую планку процедуры установления отцовства, теперь оно осуществляется не в административном, а в судебном порядке (п. 1 ст. 125 СК РФ). Никаких исключений на этот счет СК РФ не имеет, к тому же он детализирует условия усыновления без согласия родителей (одного из них); самого несовершеннолетнего, достигшего десятилетнего возраста; опекунов (попечителей); приемных родителей; руководителей учреждений, в которых находятся дети, оставшиеся без попечения родителей; супруга усыновителя. Тем самым существующее общее правило, имеющее прямое отношение к усыновлению, имеет исключения, предусмотренные законом, что опять-таки является реакцией на судебную практику.

Роль судебной практики в совершенствовании семейного законодательства не сводится только к переменам, корректировке действующих норм семейного права. В гораздо большей степени судебная практика помогала и помогает обнаружить «белые пятна» в семейно-правовом регулировании. Не случайно А.И. Пергамент обращала внимание на роль «судебной практики в восполнении пробелов законодательства о браке и семье» Пергамент А.И. Роль судебной практики в восполнении пробелов законодательства о браке и семье // Судебная практика в советской правовой системе. - С. 173.. Однако эти так называемые пробелы потому и имеют такое называние, что существуют вне текста действующей правовой нормы. И надо сказать, что СК РФ представляет собой закон, в котором еще немало таких пробелов, поэтому их устранение занимает далеко не второстепенное место в решении задач семейно-правового регулирования.

В то же время устранение пробелов в СК РФ может быть результатом выполнения требований международных актов, приведения его текста в соответствие с Конституцией РФ. Однако пробелы в законодательстве могут быть связаны и с принятием ряда федеральных законов, особенно если они касаются защиты прав детей. Не исключено и возникновение какого-либо пробела в тексте отдельной статьи СК РФ, подвергшейся изменениям. Так, ранее действовавшее семейное законодательство специально не выделяло такую проблему, как осуществление и защита семейных прав. С появлением отдельной главы СК РФ, позволяющей выполнять столь важную задачу семейного законодательства, был устранен весьма существенный его пробел.

Одно из непременных условий создания потенциально прочной семьи - состояние здоровья будущих супругов, вот почему СК РФ предусматривает медицинское обследование лиц, вступающих в брак, чего раньше не было. Мало того, Кодекс рассматривает сокрытие ВИЧ-инфекции как обстоятельство, позволяющее признать заключенный брак недействительным. Благодаря устранению имевшегося на этот счет пробела в тексте КоБС РСФСР появился стимул к более ответственному шагу на пути создания семьи.