Эффективность практики применения мер пресечения в деле борьбы с экстремизмом можно определить по двум операционным целям: по цели обеспечения правосудия (чтобы обвиняемый не скрылся от дознания, следствия или суда, не воспрепятствовал установлению истины по делу и не уклонился от отбывания наказания) и по цели предупреждения повторных преступлений; 2) содействие применению принудительных мер медицинского характера к осуждаемым алкоголикам и наркоманам, участвовавшим в экстремистской деятельности, подчинено цели предупреждения рецидивов преступлений. Эффективность выполнения правоохранительными органами обеспечивающей функции (выявление среди обвиняемых больных алкоголизмом и наркоманией, поддержание общественного порядка в лечебно-трудовых профилакториях и т.п.) должна определяться не по доле лечения пациентов, а по иным параметрам. Задача футуролога, осуществляющего комплексное прогнозирование в сфере борьбы с экстремизмом, - определить эти параметры и отразить их в видовых прогнозах. В частности, полнота выявления алкоголиков и наркоманов среди обвиняемых-экстремистов может быть определена путем ретроспективного анализа уголовных дел на рецидивистов; 3) обеспечение возмещения вреда, причиненного преступлением, что исключает материальную выгоду обвиняемого от преступной деятельности, регулируется совокупностью уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм. Эффективность деятельности правоохранительных органов по выявлению и изъятию у правонарушителей ценностей с целью возмещения причиненного ими вреда определяется путем сопоставления статистических данных о размере причиненного преступлением ущерба потерпевшим и стоимостью изъятых в порядке удовлетворения гражданских исков ценностей; 4) содействие социальной адаптации лиц, занимавшихся экстремистской деятельностью и отбывших наказание, имеет целью предупреждение рецидивов преступлений. Обобщенным показателем эффективности содействия правоохранительных органов социальной адаптации лиц, отбывших наказание за ту или иную форму экстремизма, может служить показатель интенсивности рецидивной преступности, т.е. динамика среднего количества судимостей на одного рецидивиста. Рост судимостей на одного рецидивиста свидетельствует об ускорении "оборачиваемости" рецидивиста, о том, как сокращается промежуток времени между его судимостями. Это свидетельствует об ослаблении профилактической работы с судимыми лицами. Другим обобщенным показателем эффективности системы обеспечения социальной адаптации лиц, отбывших наказание, будет динамика доли осужденных за экстремистскую деятельность рецидивистов от общего числа судимых, проживающих в регионе. Этот показатель должен сравниваться с аналогичным показателем по более значительному региону. Детальная оценка эффективности указанной системы, прогнозирование и планирование мер по ее совершенствованию потребует анализа структуры рецидивной преступности и состояния мер социальной адаптации соответствующих групп потенциальных рецидивистов. Другие меры уголовно-правового воздействия необходимы и возможны в процессе борьбы с отдельными видами (группами) экстремистских преступлений и отдельными категориями правонарушителей, притом нередко при наличии определенных условий. И что особенно важно, содержание каждой меры уголовно-правового воздействия на отдельные виды, группы экстремистских преступлений и категорий правонарушителей приобретают, как правило, специфику, порождаемую особенностями их различных форм.

2.4 Совершенствование правового регулирования противодействия экстремизму

В настоящий момент в отечественной правовой системе действует целый комплекс норм, противодействующих этому негативному социальному феномену, - от Конституции РФ до Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" и Уголовного кодекса РФ, нормы которых были подробно рассмотрены в предыдущих параграфах.

Однако специалисты, представляющие различные области знаний, в том числе и юристы, не пришли к согласию по поводу однозначности понимания явления, способов противодействия ему. Единое понимание феномена экстремизма отсутствует и у рядовых российских граждан.

Ученые института социологии РАН провели исследования, связанные с экстремизмом, его причинами, лицами, подверженными поражению радикальными идеями в современном российском социуме.

На вопрос исследователей о том, что такое экстремизм, 52 процента признались, что об экстремизме слышали, но точного определения дать не могут. 38 процентов такие знания проявили. Каждый десятый респондент впервые об этом явлении узнал именно от социологов. Мнения о том, что можно причислить к экстремизму, а что нет, расходились очень сильно в зависимости оттого, к какой социальной группе относились люди. Парадоксально, но факт: россияне не хотят зачислять в ранг экстремизма деятельность оппозиционных партий и движений, даже если те призывают к свержению существующего в России строя.

Проведенный ранее опрос Фонда "Общественное мнение" сравнивал ситуацию в Воронеже с общероссийскими показателями. Оказалось, что многие респонденты - жители города (65 процентов) знакомы с этим словом (это на 13 процентов больше, чем в среднем по России). Не знали значения этого слова в Воронеже только 33 процента, тогда как в России - 41 процент. Это вызвано неоднократными случаями избиения иностранных студентов (реже убийствами) в Воронеже.

Обратимся к истории законодательного закрепления термина "экстремизм".

Определение экстремизма в законопроекте Мосгордумы 1995 г. явилось одной из первых попыток выработки нормативной дефиниции "экстремизм" в национальной правовой системе. Содержание термина отразило попытку регионального законодателя увязать это явление со стремлением к тоталитаризму, милитаризму и фашизму в различных проявлениях общественной и государственной жизни. Оно уже носило комплексный характер.

Правительственный законопроект 1999 г. предусматривал определение политического экстремизма.

Проект Минюста, подготовленный в конце 2001 г., но так и не внесенный в Государственную Думу, разделял понятия экстремизм и экстремистская деятельность. Минюст, как это прямо следует из определения, не отождествлял экстремизм с насильственными действиями, а относил к нему и иные общественно опасные деяния.

Наиболее близкое к ныне действующему определению экстремизма было дано в апрельском 2002 г. президентском проекте закона "О противодействии экстремистской деятельности".

Поправки к Закону от 27 июля 2006 г. и от 24 июля 2007 г. восприняли в несколько модифицированном виде такие слагаемые экстремизма, которые были составной частью апрельского 2002 г. проекта, а именно:

- воспрепятствование законной деятельности федеральных органов государственной власти, органов власти субъектов РФ, органов местного самоуправления;

- совершение действий, направленных на нарушение прав и свобод человека и гражданина;

- причинение вреда здоровью и имуществу граждан в связи с их убеждениями, расовой или национальной принадлежностью, вероисповеданием, социальной принадлежностью или социальным происхождением.

Все законопроекты, подготовленные министерствами и ведомствами, аппаратом Правительства РФ или Президента РФ, представителями депутатского корпуса, предлагали не обобщающее краткое политологическое понятие экстремистской деятельности, а использовали комплексный подход в определении таковой и описывали этот феномен через совокупность уже признанных противозаконных действий.

Кстати, в Федеральном законе "О противодействии терроризму" 2006 г. законодатель использует иной подход и прибегает к неопределенной политологической дефиниции "терроризм". Зарубежный опыт выработки определения международного терроризма позволяет констатировать наличие следующих подходов: общее определение абстрактного характера, определение в форме перечисления актов терроризма или аналитическое определение.

Поэтому в исследованиях специалистов по проблеме отнесения тех или иных действий к экстремизму и был бы смысл, если бы не было описательной правовой дефиниции, включающей в себя деяния, запрещенные УК РФ и КоАП РФ. Однако предназначение экспертизы может заключаться в другом. Привлечение к ответственности уголовной и административной возможно на основании норм кодифицированных нормативных актов. Но для того, чтобы применить не уголовно-правовые меры воздействия (предупреждение, предостережение) к общественным или религиозным объединениям, нужно выяснять, есть ли признаки экстремизма или ведется ли ими подготовка к экстремистской деятельности.

Использование специальных знаний по делам и материалам о возбуждении ненависти либо вражды, а равно об унижении человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ), а также по делам о публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) необходимо прежде всего для определения направленности содержания текстов. Полученные в результате исследования данные могут быть взяты за основу при установлении цели, которая в данном случае является обязательным признаком субъективной стороны.

Как показал анализ, проведенный В.А. Бурковской, для этого назначаются самые разнообразные экспертизы: социально-психологическая или психолого-лингвистическая (51%), политологическая (19%), философская (14%), лингвистическая (14%), социологическая (4,5%), этико-лингвистическая (4,5%).

Рекомендации по назначению социально-психологической экспертизы направленности текстов были сформулированы еще в 1995 г. А.Р. Ратиновым, М.М. Коченовым и Л.П. Конышевой.

А.Г. Залужный полагает, что для установления направленности действий на возбуждение ненависти либо вражды необходимо проведение этнологической или религиоведческой экспертизы.

А.Я. Винников, Н.М. Гиренко, О.Н. Коршунова, Е.Б. Серова, В.Г. Узунов предлагают назначать социогуманитарную экспертизу. Признавая комплексный характер этой экспертизы, Н.М. Гиренко отмечает, что для ее проведения требуются знания в области филологии, социологии, философии, истории, этнологии и некоторых других, как следует из самого названия, гуманитарных наук. Таковые за последние десятилетия во всем мире стали комплексными и, по сути дела, междисциплинарными образованиями. Как справедливо отмечает академик В.Н. Кудрявцев, уголовное право крайне нуждается в глубоком анализе демографии, статистики, в социологических и психологических исследованиях, сравнительном правоведении, прогностике, основанной на понимании тенденций социально-экономического, политического и культурного развития страны.

Кроме проанализированных, есть и другие не многочисленные работы в этой сфере.

Предпринимались определенные усилия и органами судебной власти по обобщению судебно-следственной практики о проявлениях экстремизма в России, однако до разъяснений Пленумом Верховного Суда РФ нижестоящим судам выработки единых критериев практики применения действующего законодательства дело так и не дошло.

По утверждению В.А. Бурковской, юридический критерий (п. 4 ч. 3 ст. 57 УПК) носит постоянный характер вне зависимости от предметного вида экспертизы и предполагает, что эксперт не может отвечать на вопросы правового характера, их компетентен решать только суд.

А.Я. Винников, Н.М. Гиренко, О.Н. Коршунова, Е.Б. Серова, В.Г. Узунов отмечают, что эксперт не может вмешиваться в процесс принятия процессуально значимых решений. Важной особенностью правового положения эксперта (специалиста) в уголовном процессе является отсутствие права признавать установленными факты и обстоятельства, имеющие значение для дела, давать им юридическую оценку, толковать правовые нормы и выполнять иные действия, составляющие исключительную компетенцию лица, осуществляющего расследование.

Указанные авторы даже уточняют название документального оформления результатов проведения такой экспертизы. Вместо неточного, по их мнению, обозначения "заключение экспертизы", "заключение экспертов" ими предлагается термин "заключение научной экспертизы". Ведь и методология, и методика экспертного исследования - научные. Это позволяет эксперту избежать общих рассуждений и субъективных оценок.

В литературе можно встретить и образное выражение "научный судья", правда, и в случаях, когда речь идет о преувеличении роли эксперта и подмены выполняемой квалификации правоприменителем его мнением.

Проиллюстрируем вышесказанное конкретным примером.

Прокуратура г. Владимира 25 июля 2005 г. возбудила уголовное дело № 1731 по ч. 1 ст. 282 УК РФ в связи с обнаружением на территории г. Владимира антикитайских листовок.

По данному уголовному делу следователю были даны указания о назначении производства судебной экспертизы для оценки содержания указанных листовок как возбуждающих национальную ненависть. Такое экспертное заключение, с точки зрения зам. прокурора г. Владимира, необходимо для правильной квалификации действий неустановленных лиц как преступления.

В постановлении о назначении судебной экспертизы содержания листовок от 26 февраля 2006 г. перед экспертами из числа сотрудников Владимирского юридического института ФСИН России был поставлен следующий вопрос: содержатся ли в вышеуказанных листовках признаки действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение человеческого достоинства человека либо группы лиц по признакам национальности?

В постановлении также было указано о необходимости разъяснить экспертам права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и предупредить об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения.

В рамках непроцессуального научного консультирования было высказано в письменной форме мнение по факту обнаружения листовок "антикитайского содержания".

Комиссией был сделан вывод о том, что необходим дифференцированный правовой подход к мигрантам в зависимости от того, к какой группе - "легальные" или "нелегальные" - они относятся.

Лица, прибывающие в Россию, проживающие здесь и не имеющие к тому законных оснований, являются нелегальными мигрантами (иммигрантами), а следовательно, правонарушителями. Персональная критика в их адрес, позиция неприятия их пребывания в России, указание желательности выдворения указанных категорий мигрантов правомерны.

Между тем должны быть гарантированы и реализованы равные по отношению к другим гражданам возможности их уголовно-правовой защиты всеми средствами из арсенала УК РФ в случае совершения против них противоправных действий.

Комиссия посчитала, что в вышеуказанных листовках содержатся прежде всего признаки действий, направленных на унижение человеческого достоинства человека либо группы лиц по признакам национальности, совершенные публично, что является преступлением в виде возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства, предусмотренным ч. 1 ст. 282 УК РФ.

Оценка текста, ставшего предметом рассмотрения, могла быть дана и самим правоприменителем по собственному лексическому опыту, возможно, с привлечением к участию в деле экспертов-филологов. Объективности ради следует отметить, что порой только компетентный эксперт с помощью известных науке критериев определит, каким образом содержание высказывания соотносится с действительностью, какие слова и выражения содержат экспрессивный компонент, принадлежат к нормативному или ненормативному лексикону. В ходе исследования словесных конструкций, составляющих грамматическое и смысловое целое, устанавливаются объективные свойства текста носителя информации и определяются филологические критерии допустимости языковой формы. Данное исследование носит название "текстологическая экспертиза".

Комиссия также отметила, что решение вопроса в предлагаемом варианте (через вынесение постановления о назначении судебной экспертизы и привлечении только специалистов-юристов, сотрудников института в роли экспертов), по большому счету, не было основанным на законе.

Рассмотрим более подробно, кем и в каком порядке проводятся экспертизы по делам, связанным с проявлениями экстремизма.

Согласно ч. 3 ст. 195 УПК РФ судебная экспертиза производится государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями.

В юридической литературе отмечается, что встречающиеся на практике попытки экспертов решать юридические вопросы (причины преступления, юридическая квалификация деяния) должны рассматриваться как неправомерные. Так, авторы комментария к УПК РФ считают, что судебная экспертиза назначается, когда в ходе расследования или судебного разбирательства возникла необходимость в применении специальных, неюридических знаний в разрешении вопросов, связанных с достижением истины по уголовному делу. Эти специальные знания относятся к области науки, техники, искусства и ремесла.

Ряд криминалистов утверждают, что постановка вопроса о правовой экспертизе объясняется недостаточной юридической подготовкой субъектов, осуществляющих правоприменительную деятельность. Снижение уровня профессиональной подготовки, как показывает практика, очевидно. Поэтому указанные авторы считают, что выходом является не проведение правовой экспертизы, а повышение качества подготовки специалистов, что обеспечило бы квалифицированное применение правовых норм. А.А. Эксархопуло пишет, что выводы экспертизы могут использоваться для получения оснований "отдать предпочтение тому или иному варианту решения проблемы уголовно-правовой квалификации содеянного либо тому или иному варианту принятия процессуального решения". В.В. Степанову и Л.Г. Шапиро такая постановка вопроса представляется ошибочной, так как, по их мнению, дуализма в уголовно-правовой квалификации быть не может. Данные криминалисты при этом ссылаются на раздел 7 Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности "Юриспруденция" от 14 марта 2000 г. Согласно ему каждый юрист должен уметь толковать и применять законы; юридически правильно квалифицировать факты и обстоятельства; принимать правовые решения в точном соответствии с законом.

Согласно Конституции РФ любой гражданин России может участвовать в отправлении правосудия в установленном законом порядке, в том числе давая экспертные заключения. Однако если такие заключения будут правового содержания, более того, уголовно-правового (разрешатся вопросы квалификации содеянного), уголовно-процессуального характера (предрешатся вопросы, связанные с возбуждением уголовного дела, вынесением обвинительного заключения, признанием лица виновным), то из "иных участников уголовного судопроизводства" (гл. 8 УПК РФ) эксперты превратятся в вершителей правосудия, подменяя тем самым суд и органы следствия, т.е. фактически станут правоприменителями и будут выполнять их работу.

И все же востребованность специальных комплексных знаний для более эффективной борьбы с экстремизмом остается высокой. Не случайно, как отмечают и руководители правоохранительных структур, и исследователи, на сегодня основными проблемами в этой области остаются разработка методики подобных экспертиз, подготовка специалистов и создание соответствующих экспертных центров.

Для поддержания общественно-политической стабильности в предвыборный период произошла корректировка избирательного законодательства. Поправки в Федеральный закон от 12 июня 2002 г. "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ" предусматривают новые правовые барьеры, позволяющие пресекать участие в выборах избирательных объединений и кандидатов, использующих экстремистскую деятельность или призывы к межнациональной розни. На основании закона им будет отказано в регистрации либо регистрацию отменят, если она была ранее пройдена.

Думается, изложенное позволяет сформулировать следующее.

1. Использование комплексного подхода в определении экстремистской деятельности в Федеральном законе "О противодействии экстремисткой деятельности" 2002 г. и описание этого феномена через совокупность уже признанных противозаконных действий стоит признать в целом более удачным для правоприменительной практики (проведения комплексных неправовых экспертиз), нежели подход, используемый законодателем в Федеральном законе "О противодействии терроризму" 2006 г., где он прибегает к неопределенной обобщающей краткой политологической дефиниции "терроризм".

2. На законодательном уровне нужно четко разграничить деятельность эксперта, специалиста и лица, выполняющего непроцессуальное консультирование через выделение их функций и установление процессуальной формы их выполнения.

3. Изменения в Законе о противодействии экстремистской деятельности от 27 июля 2006 г. и от 24 июля 2007 г., расширившие список типов коммуникативных актов, признаваемых экстремистскими, ужесточение избирательного законодательства диктуют необходимость совершенствования научно-методического обеспечения деятельности по использованию специальных познаний по фактам проявлений экстремизма.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Назрела объективная необходимость дополнить ст. 212 УК РФ ("Массовые беспорядки"), ст. 213 ("Хулиганство"), ст. 243 ("Уничтожение или повреждение памятников истории и культуры"), ст. 244 ("Надругательство над телами умерших и местами их захоронения") таким квалифицирующим признаком, как совершение указанных преступлений по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотиву ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы.

2. Разработать систему мер по привлечению должностных лиц органов местного самоуправления к юридической ответственности за уклонение от противодействия экстремизму. В ходе расследования любого экстремистского преступления следует уточнить, почему деятельность экстремистской группы не была прекращена до совершения ею уголовного преступления, все ли доступные средства борьбы с экстремизмом исчерпали органы местного самоуправления, были ли обращения от них в прокуратуру, или же они закрывали глаза на экстремизм, делали вид, что не замечают экстремистские идеи, экстремистскую активность, экстремистскую символику.

Представляется, что аналогичная норма в отношении представителей органов местного самоуправления была бы достаточно полезна для отечественной правовой системы и гражданского общества, члены которого наконец занялись бы борьбой с экстремизмом и перестали перекладывать всю ответственность за экстремизм на правоохранительные органы.

3. Использование комплексного подхода в определении экстремистской деятельности в Федеральном законе "О противодействии экстремисткой деятельности" 2002 г. и описание этого феномена через совокупность уже признанных противозаконных действий стоит признать в целом более удачным для правоприменительной практики (проведения комплексных неправовых экспертиз), нежели подход, используемый законодателем в Федеральном законе "О противодействии терроризму" 2006 г., где он прибегает к неопределенной обобщающей краткой политологической дефиниции "терроризм".

4. На законодательном уровне нужно четко разграничить деятельность эксперта, специалиста и лица, выполняющего непроцессуальное консультирование через выделение их функций и установление процессуальной формы их выполнения.

5. Изменения в Законе о противодействии экстремистской деятельности от 27 июля 2006 г. и от 24 июля 2007 г., расширившие список типов коммуникативных актов, признаваемых экстремистскими, ужесточение избирательного законодательства диктуют необходимость совершенствования научно-методического обеспечения деятельности по использованию специальных познаний по фактам проявлений экстремизма.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативно-правовые акты и иные официальные документы

Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма (Генеральная Ассамблея ООН, 1994 г.) // Действующее международное право. Т. 3.- М.: Московский независимый институт международного права, 1997. С. 90 - 94.

Декларация о создании "Шанхайской организации сотрудничества" (Принята в г. Шанхае 15 июня 2001 г.) // Дипломатический вестник. 2001. № 7

Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом от 15 декабря 1997 г. // Бюллетень международных договоров. 2001. № 11. С. 5 - 14.

Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г. // Бюллетень международных договоров, № 5, 2003.

Конвенция о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения (ИКАО, 1990 г.) // Собрание законодательства РФ. 3 марта 2008 г. № 9. Ст. 818.

Конвенция о физической защите ядерного материала (МАГАТЭ, 1980 г.) // Сборник международных договоров СССР. Вып. XLIII.- М., 1989. С. 105

Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (протокол II) [рус., англ.] (Подписан в г. Женеве 08 июня 1977 г.) // Сборник международных договоров СССР. Вып. XLVI.- М., 1993. С. 182

Договор "О сотрудничестве в охране внешних границ государств-членов Евразийского экономического сообщества" (Подписан в г. Москве 21 февраля 2003 г.) // СПС Консультант плюс.

Договор о коллективной безопасности (Вместе с "Протоколом Об исправлении текста договора о коллективной безопасности, подписанного в Ташкенте 15 мая 1992 года" и Нотой МИД Республики Беларусь от 24 мая 1995г. № 12/4913-н) (Договор подписан в г. Ташкенте 15 мая 1992 г.) (Протокол подписан в г. Минске 18 мая 1995 г.) // Бюллетень международных договоров. 2000. № 12. С. 6 - 8.

Решение Совета глав государств СНГ "О концепции сотрудничества государств-участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма" (Принято в г. Казани 26 августа 2005 г.) // СПС Консультант плюс.

Совместная Декларация Российской Федерации и Китайской Народной Республики о международном порядке в XXI веке (Принята в г. Москве 01 июля 2005 г.) // СПС Консультант плюс.

Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (принят ГД ФС РФ 24 мая 1996 г.) (ред. от 22 июня 2008 г.) // Собрание законодательства РФ, 17 июня 1996 г. № 25. Ст. 2954.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (принят ГД ФС РФ 22 ноября 2001 г. (ред. от 11 июня 2008 г. с изм. от 16 июня 2008 г.) // Собрание законодательства РФ, 24 декабря 2001 г. № 52 (ч. I). Ст. 4921.

Федеральный закон от 13 декабря 1996 г. № 150-ФЗ "Об оружии" // Собрание законодательства РФ, 16 декабря 1996 г. № 51. Ст. 5681,

Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ (ред. от 29.04.2008) "О противодействии экстремистской деятельности" (принят ГД ФС РФ 27 июня 2002 г.) // Собрание законодательства РФ, 29 июля 2002 г. № 30. Ст. 3031.

Федеральный закон от 19 декабря 2005 г. № 165-ФЗ "О ратификации договора о сотрудничестве в охране внешних границ государств - членов Евразийского экономического сообщества" (принят ГД ФС РФ 23 ноября 2005 г.) // Собрание законодательства РФ, 26 ноября 2005 г. № 52 (1 ч.). Ст. 5578.

Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 148-ФЗ "О внесении изменений в статьи 1 и 15 Федерального закона", "О противодействии экстремистской деятельности" // Российская газета. 29 июля 2006 г.

Указ Президента РФ от 30 июля 1996 г. № 1113 "Об участии Российской Федерации в деятельности международной организации уголовной полиции - Интерпола" // Собрание законодательства РФ, 05 августа 1996 г. № 32. Ст. 3895.

Решение Совета глав государств СНГ от 21 июня 2000 г. "О Программе государств - участников Содружества Независимых Государств по борьбе с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма на период до 2003 года".

Литература

Бирюков В.В. Еще раз об экстремизме // Адвокат. 2008. № 12.

Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1998.

Бурковская В.А. Криминальный религиозный экстремизм в современной России. М., 2007.

Бурковская В.А. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия: Автореф. дис. ... док. юрид. наук. М., 2006.

Винников А.Я., Гиренко Н.М., Коршунова О.Н., Серова Е.Б., Узунов В.Г. Социогуманитарная экспертиза преступлений на почве ненависти. М., 2007.

Винокуров А. Борьба с экстремизмом средствами прокурорского надзора // Законность, № 11, 2006.

Гиренко Н.М. Социогуманитарная экспертиза как источник доказательственной информации // А.Я. Винников, Н.М. Гиренко, О.Н. Коршунова, А.В. Леухин, Е.Б. Серова. Методика расследования преступлений, совершаемых на почве национальной или расовой вражды и ненависти / Под общ, ред. О.Н. Коршуновой. СПб., 2002.

Губаева Т., Муратов М., Пантелеев Б. Экспертиза по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации // Российская юстиция. 2006. № 4.

Добрынина Е. Употребление власти. На борьбу с экстремизмом россияне выдали государству "кредит доверия" // Российская газета. 2006. 31 окт.

Доклад "О предложениях по совершенствованию стратегии и тактики развития ЕврАзЭС" утвержден решением Межгосударственного совета ЕврАзЭС 19 мая 2006 г.

Доклад Специального комитета по вопросам международного терроризма. Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты. 28-я сессия. Дополнение № 28 (A/9028). Нью-Йорк, 1973.

Залужный А.Г. Правовые проблемы государственно-конфессиональных отношений в современной России. М., 2007.

Змеев М.А. Контртерроризм как государственное противодействие международному терроризму: Монография. Н. Новгород, 2006.

Змеев М.А. Правовые и социально-политические аспекты проведения контртеррористических операций: Монография. Н. Новгород, 2006.

Коршунова О.Н., Серова Е.Б. Преступления на почве ненависти: некоторые проблемы назначения социогуманитарной экспертизы и оценки ее значения // Вестник криминалистики. 2005. № 1;

Кудрявцев В.Н. Науку уголовного права пора модернизировать // Уголовное право. 2006. № 5.

Кудрявцева А., Лившиц Ю. Доказательственное значение "правовых" экспертиз в уголовном процессе // Российская юстиция. 2008. № 1.

Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. М., 2006.

Международный терроризм: Глоссарий, аналитические материалы, документы: Научно-справочное издание / Под общ. ред. О.А. Колобова. М.; Н. Новгород, 2006.

Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды. М., 1999;

Павлинов А.В. Федеральные законы "О противодействии экстремистской деятельности" и "О противодействии терроризму": комментарии, практика

Противодействие политическому экстремизму: теория и судебно-следственная практика // Российская юстиция. 2007. № 1.

Психолингвистическая экспертиза ксенофобии в средствах массовой информации. Методические рекомендации для работников правоохранительных органов. М., 2003;

Российское законодательство X - XX веков. В 9 т. Т. 4. М., 1985.

Сальников Е.В. Органы местного самоуправления как субъект противодействия экстремизму // Государственная власть и местное самоуправление, 2006, № 6.

Селина Е. Процессуальное положение сведущих лиц // Российская юстиция

Советский энциклопедический словарь. М., 1981.

Сочнев Д.В. Молодежь, правоохранительная система и массовая информация: оптимизация взаимодействия: Монография. Н. Новгород, 2005.

Статкус В.Ф. О правовой экспертизе и юристах "второго сорта" // Российская юстиция. 2006. № 1.

Степанов В.В., Шапиро Л.Г. Концептуальные проблемы понятия специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Вестник криминалистики. Вып. 4. 2004.

Тиунов О.И. Международное право на защите национальной безопасности. Электронная версия.

УПК РФ со всеми приложениями (от 18 декабря 2001 г.). Профессиональный комментарий Кодекса по главам авторского коллектива ученых под рук. В.И. Радченко, В.П. Кашепова, А.С. Михлина. М., 2002.

Электронное издание газеты "The Washington Post" на официальном сайте издания www.washingtonpost.com от 15 марта 2006 г.

Юдин А.В. К вопросу о взаимодействии Вооруженных Сил Российской Федерации и внутренних войск МВД России при защите конституционного строя // Право в Вооруженных Силах. 2005. № 8.

Яни П.С. "Правовая" экспертиза в уголовном деле // Законность. 2001. № 9.

Размещено на Allbest.ru