Общественные отношения по защите гражданских прав, возникающие в результате совершения ничтожной или оспоримой сделок

Таким образом, проблема правовой природы несостоявшихся сделок, их соотношения с недействительными сделками очевидна.

Под несостоявшимися сделками (незаключенными договорами) следует понимать такие действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, условия совершения (заключения) которых не соблюдены настолько, что нельзя считать эти совершенные действия сделками (договорами).

Исходя из правовой природы так называемых несостоявшихся сделок, видно, что они характеризуются следующими признаками: во-первых, они совершены как действия, направленные на установление изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей. В этом отношении они отличаются от действий, не совершенных вовсе, т.е. от бездействий; во- вторых, они хотя и совершены как действия, однако считаются не совершенными как сделки, т.е. как действия - факты реальной действительности они состоялись, но как действия-сделки - нет. В этом отношении они отличаются и от сделок; в-третьих, кроме несоблюдения порядка совершения сделок (заключения договоров), эти действия иных пороков не имеют. «Действия сторон здесь относятся к несоблюдению порядка совершения сделки». То есть несостоявшиеся сделки - это не сделки; это действия до сделки, скорее, недоделки сделки. В этой связи возникает вопрос: а как же недействительные сделки?

Как нам представляется, более целесообразным будет разделение недействительных сделок и действий, не состоявшихся как сделки, в самостоятельные группы.

В соответствии с законодательством можно выделить следующие основания, по которым сделку следует считать несостоявшейся: несоблюдения формы договоров, когда стороны договорились заключить договор в определенной форме, хотя бы законом для договоров данного вида такая форма не требовалась (абз. 2 п. 1 ст. 434 ГК); несоблюдения требования о государственной регистрации, когда такая регистрация обязательна для договоров данного вида (п. 3 ст. 433 ГК); несогласования всех существенных условий договора (п. 1 ст. 432 ГК); если не состоялась передача имущества по договору, по которому таковая обязательна (п. 2 ст. 433 ГК); если на оферту не получен акцепт (п. 1 ст. 433 ГК), несвоевременный акцепт оферты (ст. 440, 441 ГК).

Рассмотрев эти основания, а также основания для признания сделок недействительными, можно заметить, что в законодательстве нет четкого, научно обоснованного критерия, следствием чего являются следующие проблемы: одно и то же основание в законодательстве служит и для признания сделки недействительной, и для признания сделки несостоявшейся; основание, по своей правовой природе служащее критерием для выделения несостоявшейся сделки, в соответствии с законодательством является основанием для признания сделки недействительной.

Например, в соответствии с п. 2 ст. 162 ГК «в случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон, несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность», в соответствии с п. 1 ст. 165 ГК «несоблюдение нотариальной формы сделки влечет ее недействительность». В соответствии же с абз. 2 п. 1 ст. 434 ГК, «если стороны договорились заключить договор в определенной форме, он считается заключенным после придания ему условленной формы...», «договор считается заключенным, если между сторонами в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным условиям» (п. 1 ст. 432 ГК). Таким образом, в случае несоблюдения простой письменной или нотариальной письменной формы сделки предусмотрено два разных вида последствий: признание договора незаключенным и признание его недействительным, что, на наш взгляд, неправильно.

Также в соответствии с п. 3 ст. 433 ГК «договор, подлежащий государственной регистрации, считается заключенным с момента его регистрации, если иное не установлено законом». В соответствии же с п. 1 ст. 165 ГК «несоблюдение... в случаях, установленных законом, требования о государственной регистрации сделки влечет ее недействительность». То есть в случае несоблюдения требования о государственной регистрации сделки сделка считается или несостоявшейся, или недействительной.

На наш взгляд, нет оснований считать несостоявшимися сделки в случае несоблюдения требования об их государственной регистрации, а также считать незаключенными соглашения о передаче имущества без факта передачи имущества (для реальных договоров). Дело в том, что государственная регистрация и передача имущества не являются стадией заключения договора.

Считаем, что критерием для выделения оснований несостоятельности сделки должен выступать состав сделки как юридического факта, остальные нарушения (не касающиеся порядка совершения сделок) должны являться основаниями для признания состоявшейся сделки недействительной.

Последствия признания сделки несостоявшейся очень схожи с последствиями признания сделки недействительной. Не случайно поэтому некоторыми исследователями последствия недействительности сделки отождествляются с последствиями ее несостоятельности, а некоторыми хотя и указывается на имеющуюся трудно уловимую разницу, однако отмечается утрата ее практического значения на практике. Так, В.В. Чубаров применительно к определению предмета в договоре продажи недвижимости указывает, что «при отсутствии данных о предмете договор считается незаключенным с наступлением последствий, предусмотренных п. п. 1 и 2 ст. 167 ГК». Р.О. Халфина считает, что «по юридическим последствиям исполнение несостоявшейся сделки мало чем отличается от общих последствий исполнения недействительной сделки». В.П. Шахматов также отмечает, что «выделение в самостоятельную группу несостоявшихся сделок не имеет никакого практического значения, так как по действующему законодательству (ст. 48 ГК) последствия исполнения таких сделок определяются по правилам, установленным для недействительных сделок». Е.И. Афонина указывает, что «если говорить о последствиях, то как при исполнении незаключенного, так и недействительного договора полученное подлежит возвращению, независимо от того, применяются ли последствия недействительности сделки либо нормы о неосновательном обогащении». Далее отмечает: «...при применении одинаковых правовых последствий вопрос о выделении в самостоятельную группу незаключенных сделок... в судебной практике утрачивает значение».

Однако, как справедливо указывает проф. О.Н. Садиков, «при определенных трудностях в разграничении имеются тем не менее определенные различия... с точки зрения тех юридических последствий, которые целесообразно и справедливо применять» к несостоявшимся сделкам.

Разница заключается в следующем. Если рассматривать последствия признания незаключенным договора как юридического факта, то нет никаких отличий от последствий признания его недействительным, поскольку и недействительная сделка является юридически иррелевантной, т.е. не порождающей тех правовых последствий, на которые рассчитывали стороны, ее совершая.

Если же рассматривать последствия признания незаключенным договора как правоотношения, т.е. в случае исполнения его кем-либо из участников, то разница с последствиями признания его недействительным имеется. Так, к недействительным сделкам могут применяться специальные, имеющие публично-правовую природу последствия (возможность взыскания в доход РФ - ст. 169, 179 ГК), которые неизвестны институту неосновательного обогащения и чужды для несостоявшихся сделок. Кроме того, как известно, к недействительным сделкам применяется двусторонняя реституция (наиболее близкое к последствиям несостоявшихся сделок, но не тождественное по своей правовой природе последствие). Двусторонняя реституция означает возвращение всего полученного по сделке друг другу, иными словами, поскольку недействительная сделка не является признаваемым законом для возникновения договорных обязательств основанием, то стороны обязаны возвратить друг другу неосновательно полученное. Именно поэтому в пп. 1 п. 1 ст. 1103 ГК указано, что нормы о неосновательном обогащении применяются и к случаям возврата исполненного по недействительной сделке. Однако применение норм о неосновательном обогащении к недействительным сделкам не означает тождества их по последствиям с несостоявшимися сделками, потому что кондикция к недействительным сделкам применяется субсидиарно, развивая и дополняя двустороннюю реституцию. К несостоявшимся же сделкам нормы о неосновательном обогащении применяются напрямую.

Кроме того, считаем, что последствия недействительных и несостоявшихся сделок должны различаться по порядку применения. К недействительным сделкам последствия их недействительности могут и должны применяться автоматически (т.е. в т.ч. и судом по собственной инициативе, и по иску иных, нежели стороны, заинтересованных лиц), последствия несостоявшихся сделок могут применяться лишь по иску заинтересованного лица. Это вытекает из следующего.

Казалось бы, что несостоявшиеся сделки являются неправомерными, потому что при их совершении не соблюдаются те или иные требования, предъявляемые к порядку совершения сделок. Но с другой стороны, в случае несоблюдения требований, предъявляемых к порядку совершения сделок, можно говорить о том, что совершаемые действия просто не являются сделками, т.е. теми юридическими фактами, с совершением которых наступают предусмотренные законом последствия. Они не являются юридическими фактами вообще, т.е. такими фактами реальной действительности, с которыми возникают правовые последствия. С их совершением никаких последствий не наступает, и они сами по себе никаких правоотношений не порождают. Иных нарушений они не допускают. Поэтому действия, не состоявшиеся как сделки, по нашему мнению, не могут быть неправомерными, как не будут неправомерными (если из них, конечно, не усматривается злоупотребления правом), например, следующие действия: неакцепт оферты или просьба контрагента направить ему прайс-лист с последующим отказом от заказа по нему. Выполнение предписания о порядке совершения сделок касается только самих действующих субъектов. Ни интересы других лиц, ни общества в целом не требуют выполнения предписываемого варианта поведения. Несостоявшаяся сделка нарушает лишь частные интересы сторон в области применимых способов защиты. То есть стороны, заключая сделку, должны знать, что, не соблюдая все требования законодательства относительно порядка заключения, они не смогут рассчитывать на то, что их отношения будут признаваться государством в качестве сделок, а следовательно, защищаться способами, свойственными для них. Применение последствий несостоятельности сделки по инициативе самого суда либо по иску любого заинтересованного лица является вторжением в сферу частных интересов. Такое вмешательство в некоторых случаях может нарушать интересы сторон, заинтересованных в исполнении такой сделки, а не в возвращении всего полученного по ней. Поэтому последствия незаключенности договора (нормы о неосновательном обогащении) могут быть применены только при заявлении стороны об этом (встречный или самостоятельный иск).

Недействительная сделка, безусловно, является действием неправомерным. Эти сделки (и ничтожные, и признанные недействительными оспоримые сделки) нарушают публичный интерес. Государство не только не признает их как сделки, а напротив, считая их гражданско-правовым нарушением, относится к ним с осуждением, наказывая участников за их совершение, в т.ч. тем, что, даже когда они этого и не желают, возвращает их в первоначальное положение. Поэтому последствия к недействительным сделкам (и к ничтожным, и к признанным недействительными оспоримым сделкам), на наш взгляд, должны применяться судом и без заявления сторонами исковых требований об этом. Если в отношении ничтожных сделок указанное вытекает из содержания закона (абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК), то в отношении оспоримых это утверждение нуждается в дополнительной аргументации. Действительно, для того чтобы оспоримая сделка считалась недействительной, она должна быть оспорена в суде заинтересованными лицами. Однако когда в рамках иска о признании суд установит, что оспоримая сделка является недействительной, он не может не применить к ней последствия ее недействительности. Это вытекает из самой природы недействительных сделок, нарушающих публично- правовые интересы. Даже если иск о применении последствий оспоримой сделки не заявлялся, применить их по собственной инициативе должно быть обязанностью (даже не правом!) суда. Только так публичный интерес сможет быть защищен. А иначе как будет выглядеть ситуация, если, скажем, суд, установив, что сделка совершена с применением насилия, вопрос о применении последствий недействительности такой сделки оставляет на усмотрение сторон? В этом случае инициатива суда по применению последствий будет оправдана защитой публичного интереса.

На основании изложенного считаем, что недействительные и несостоявшиеся сделки можно, и даже нужно, отграничивать друг от друга и по правовой природе, и по основаниям признания таковыми, и по правовым последствиям.

2. Последствия признания сделок недействительными

2.1 Общие положения о последствиях недействительности сделки

Основные последствия признания сделки недействительной изложены в ст. 167 ГК РФ. Значение этой нормы для российского правопорядка весьма велико. Собственно, эта норма, иногда неточно именуемая нормой о реституции, составляет существо регулирования российским правом отношений из недействительных сделок и значительно отличает его в этом отношении от правопорядков европейских стран.

Прежде всего термин «реституция», обычно применяющийся только к отношениям по возврату имущества, полученного по недействительной сделке, является условным и требует уточнений. Во-первых, указанный в ст. 12 ГК РФ способ защиты - возврат сторон в положение, существовавшее до нарушения права (вытекающий из приблизительного перевода термина restitutio), отнюдь не выступает способом защиты, применяющимся при недействительности сделки. Недействительность сделки влечет только такую защиту, которая указана в ст. 167 и других нормах о недействительности сделок. Поэтому иные способы защиты следует признать незаконными.

Например, рассматривая иск наследников коллекционера о признании недействительным договора дарения коллекции икон частным лицом (дарителем) Государственному музею изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, суд признал сделку недействительной и решил передать коллекцию не стороне недействительной сделки, а «в наследственную массу». При этом суд обосновал решение тем, что он возвращает стороны в первоначальное положение. Указанный подход является примером неверного применения нормы ст. 167 ГК РФ.

Во-вторых, следует иметь в виду, что в правопорядках других стран под реституцией понимаются не отношения по возврату полученного по недействительным сделкам, а иные отношения (из кондикции и др.). Поэтому употребление упомянутого термина требует известной осторожности. В целом оправдать его сохранение можно лишь нуждами экономии, чтобы не указывать каждый раз «применение последствий недействительности сделки в виде возврата имущества». В таком понимании он будет использоваться далее в комментарии.

В точном смысле слова ст. 167 ГК РФ не образует нормы, а описывает лишь санкцию, причем применимую не к определенной недействительной сделке, а к любой недействительной сделке, поскольку закон не утверждает иное. Содержание ст. 167 оправдано тем, что большинство недействительных сделок все же влечет сходные или даже тождественные последствия.

Из ст. 167 вытекает, что сама по себе недействительная сделка не является, как уже говорилось, правонарушением (деликтом). Именно этим объясняется отсутствие в ст. 167 всякого упоминания об ответственности, вине, убытках.

В ст. 167 предусмотрены два разных подхода к недействительности сделки. В п. 1 установлено, что из недействительной сделки не возникают права и обязанности. В целом юридические последствия сделки можно разделить на три группы: 1) возникновение обязательств; 2) передача некоторых прав (права требования, исключительных прав, права на долю в общей собственности или в уставном капитале ООО) или установление некоторых, обычно ограниченных, вещных прав; 3) иные эффекты, «связанность» и т.п.

При недействительности сделки не появляется ни одно из названных последствий, но их нужно различать для точного определения средств защиты.

Чаще всего сделка создает обязательства, и ст. 167 имеет в виду прежде всего такие сделки. В то же время правило п. 1 ст. 167 применимо к недействительной сделке, породившей обязательства, лишь до тех пор, пока обязательство не исполнено. Является беспредметным иск, направленный на отрицание обязанности оплатить купленную вещь, по причине недействительности договора купли-продажи, если оплата уже состоялась.

Иск о недействительности сделки, имеющий целью освободиться от обязательства, уместен в качестве встречного иска в споре об исполнении договора, поскольку должник полагает, что сделка недействительна. Однако если должник уже получил исполнение от другой стороны, он лишен возможности оспаривать сделку в силу правил, изложенных в ст. 166 ГК РФ, поскольку своими действиями подтвердил действие сделки.

Соответствующее поведение должника, кроме того, является злоупотреблением правом (на иск).

Некоторые нормы ГК РФ указывают на добросовестность лица как на извинительное заблуждение относительно действительности сделки, стороной которой оно является. В п. 1 ст. 167 внесено уточнение, что добросовестность применительно к оспоримой сделке увязывается не с признанием ее недействительной, а с осведомленностью о тех фактах, которые влекут ее недействительность. В то же время добросовестным, как и недобросовестным, лицо способно стать только в случае признания оспоримой сделки недействительной. Пока сделка действительна, ее сторона не может иметь этих качеств, а считается действующей законно.

В п. 2 ст. 167 говорится об иных последствиях, отличных от тех, которые указаны в п. 1, - о возврате полученного (исполненного).

Наибольшее количество споров о недействительных сделках связано с применением п. 2 ст. 167 и состоит в требовании возврата исполненного по сделке.

Как видно из текста Кодекса, речь идет только о тех сделках, которые создали обязательства (ст. 307), причем эти обязательства были исполнены. Правилом п. 2 ст. 167 охватываются наиболее распространенные в обороте обязательства - по передаче вещей, денег, выполнению работ, оказанию услуг. Иные виды обязательств, в том числе воздержание от действий, правилом п. 2 ст. 167 не регулируются, необходимо привлечение иных норм, о чем будет сказано далее.

Хотя исполнение обязательств бывает самым различным, так как основано на договоре сторон, возврат исполненного может выступать только в виде возврата вещей или денег по правилам, изложенным в законе. Стороны не правомочны участвовать в определении способов и сроков возврата исполненного, указывать иных получателей имущества или иным образом отступать от нормы п. 2 ст. 167. Неправомерно также возлагать на сторону обязанности, не предусмотренные в законе (отремонтировать полученное имущество, вернуть его в первоначальное состояние и т.д.).

Независимо от позиции ответчика суд обязан одновременно с присуждением имущества истцу присудить соответствующее имущество и ответчику. Иными словами, возврат исполненного по сделке всегда является встречным.

Стороны не обязаны доказывать принадлежность им присуждаемых вещей. Присуждение недвижимого имущества по реституции служит основанием для изменения записи в ЕГРП (п. 52 Постановления № 10/22). В то же время если имущество зарегистрировано на вещном праве за ответчиком, истец вправе одновременно с иском в порядке ст. ст. 166, 167 ГК РФ заявить и требование о признании вещного права. Такая защита выходит за рамки применения последствий недействительности сделки и поэтому регулируется уже правилами о защите вещных прав (в частности, истцу все же нужно будет доказать принадлежность ему вещи).

В рамках требований на основании п. 2 ст. 167 добросовестность получателя имущества не имеет значения. На самом деле добросовестность приобретателя и не возникает, так как это качество характеризует отношения приобретателя вещи не со стороной недействительной сделки, а с собственником, который в сделке не участвует. Если истец, ссылаясь на свое вещное право и на то, что вещь получена владельцем по недействительной сделке, требует имущество от владельца, применяются правила не ст. 167, а ст. ст. 301, 302 ГК РФ, т.е. спор рассматривается в порядке не реституции, а виндикации, соответственно, добросовестность имеет значение (п. 34 Постановления № 10/22). Наиболее практически пригодным критерием определения природы спора и применимых правил выступает способ приобретения имущества (по недействительной сделке в любом случае) ответчиком: если вещь получена от истца как стороны этой недействительной сделки - налицо спор о реституции, а если вещь поступила ответчику не от истца - это спор о виндикации.

Если вещь утрачена стороной сделки (под утратой вещи следует понимать один из трех фактов: гибель вещи, утрату идентичности, передачу третьему лицу), в удовлетворении иска о реституции (в отличие от виндикации) не может быть отказано. В этом случае взыскивается компенсация в размере стоимости вещи. Термин «компенсация», как и вообще правила ст. 167, указывают на то, что упомянутая выплата - не мера ответственности.

Обнаружение утраты вещи в процессе рассмотрения дела дает основания для изменения предмета иска: вместо требования о выдаче вещи заявляется требование о взыскании компенсации в том же деле. Доказывание стоимости вещи обычно облегчается тем, что стоимость была установлена сделкой (кроме случаев пороков воли, затрагивающих предмет сделки). Несмотря на ничтожность сделки, она сохраняет юридическое значение в некоторых отношениях, в том числе в части установления стоимости (среди других последствий недействительности сделки можно указать на признание долга как основание перерыва исковой давности, если такое признание включалось в сделку; подтверждение воли на передачу имущества для целей ст. 302 ГК РФ и др.).

Если обязательство из недействительной сделки состояло в передаче денег, выполнении работ, оказании услуг, суд взыскивает со стороны, получившей такого рода исполнение, денежную сумму. Весьма часто подлежат взысканию деньги (при утрате вещи либо если обязательство состояло в передаче денег, выполнении работ, оказании услуг), причем с каждой стороны сделки в размере фактически полученного исполнения.

Определенных правил на случай взыскания с каждой из сторон денег ст. 167 не содержит. Следовательно, в этом случае применяется в силу п. 1 ст. 1103 ГК РФ правило о неосновательном обогащении. Суд выясняет, какая из сторон обогатилась в ходе исполнения недействительной сделки, и взыскивает полученное обогащение в пользу другой стороны. Хотя арифметически расчет неосновательного обогащения может напоминать зачет, используются именно нормы о неосновательном обогащении, а не о зачете. Зачет является сделкой и не подлежит применению судом.

Из правила п. 2 ст. 167 законом могут быть сделаны исключения. Таким исключением следует считать, в частности, случай, закрепленный ст. 461 ГК РФ: если продана вещь, не принадлежавшая продавцу (чужая вещь), которая затем была отхуждена у покупателя, то при условиях, указанных в ст. 461, продавец должен возместить покупателю убытки. И хотя, конечно, продажа чужой вещи - ничтожная сделка, продавец все же не вправе ссылаться на общее правило п. 2 ст. 167, не предусматривающее взыскания убытков, поскольку в данном случае налицо исключение из этого общего правила. Однако поскольку сделка о продаже чужой вещи ничтожна и ее последствия урегулированы законом, стороны не правомочны изменить в своем договоре эти последствия, в частности исключить или ограничить ответственность за отсуждение вещи (эвикцию), но могут установить меры по обеспечению этой ответственности (поручительство, залог, банковская гарантия и пр.).

Понятно, что пока проданная чужая вещь остается во владении покупателя, применяется общее правило п. 2 ст. 167 ГК РФ.

Если недействительная сделка была направлена не на создание обязательства, а на передачу права (передачу права требования, доли в общей собственности, исключительного права и т.п.), исполнения сделки в части передачи права не происходит: право переходит в силу самой сделки, по указанию закона. Моментом перехода права может быть как сама сделка (по умолчанию), так и любой факт, с которым стороны связали переход права (например, при цессии разумно связывать переход права требования с моментом платежа). Когда переход права нуждается в регистрации, право возникает у получателя вместе с регистрацией. Но в любом случае никакого действия по исполнению обязательства о передаче права не производится, как не существует и никакого обязательства о передаче права.

При недействительности упомянутой сделки требование о возврате права не заявляется, поскольку право не перешло из-за недействительности сделки. Но для правовой ясности допустим иск о признании права (ст. 12 ГК РФ), причем заявитель иска должен будет обосновать свое право, так как сам этот иск выходит за рамки ст. 167 и является иным средством защиты права.

В то же время право может быть прекращено к моменту спора (право из обязательства (право требования) исполнено добросовестным должником, вещь в общей собственности погибла, истек срок действия исключительного права и т.п.). В данной ситуации иск о признании права не подлежит удовлетворению, но и никакая компенсация права, бывшего предметом недействительной сделки, тем не менее не взыскивается.

Следует иметь в виду, что получатель права по недействительной сделке часто имел имущественный интерес в его приобретении: изготовление и реализация медицинского препарата, защищенного патентом, получение исполнения от должника по обязательству в объеме полученного права требования и т.д.

Но имущественную выгоду от использования упомянутого права сторона в сделке обрела в результате собственных действий, а не от другой стороны в сделке. Поэтому указанная выгода, полученное имущество не являются исполнением недействительной сделки и не попадают под правила ст. 167. В этой ситуации применимы общие нормы о неосновательном обогащении. По точному смыслу применение норм о неосновательном обогащении основывается не на п. 1 ст. 1103 ГК РФ, так как в данном случае нет исполнения сделки сторонами, как указано в п. 1 ст. 1103, а непосредственно на общем правиле ст. 1102 ГК РФ. Практического значения это различие, впрочем, не имеет.

Если при передаче прав возникали и обязательства, прежде всего по передаче денег, то в этой части нормы о неосновательном обогащении применяются, они не вступают в противоречие с правилами п. 2 ст. 167.

Например, если автор получил 50000 руб. гонорара, уступив издательству право на издание его романа по недействительному договору, а затем издательство, затратив на издание 250000 руб., получило доход в 400000 руб., его неосновательное обогащение составляет 100000 руб. (150000 руб. за минусом полученного автором гонорара в 50000 руб.). Такой расчет не противоречит смыслу п. 2 ст. 167 ГК РФ.

Сделки, создающие различного рода связанность (уполномочие, опционы и пр.), оспариваются в рамках п. 1 ст. 167, но не для целей реституции, так как они не создали обязательств и не могли исполняться.

Статья 167 ГК РФ содержит новое правило, относящееся главным образом к антисоциальным сделкам (ст. 169). Ранее санкция этой нормы выпадала из общих правил о последствиях недействительности сделки (например, утрата исполненного не квалифицировалась вовсе и т.д.). Новое правило состоит в том, что суд вправе отказать в реституции, если она противоречит основам правопорядка и нравственности. Имеется в виду в первую очередь сделка, возврата исполненного по которой требует истец (независимо, впрочем, от наличия спора о недействительности этой сделки). Передача судом в порядке реституции полученного по иным недействительным сделкам имущества, разрешенного к обороту, сама по себе не может затрагивать основ правопорядка и нравственности, кроме тех случаев, когда налицо определенные качества имущества, оборот которого подрывает основы правопорядка и нравственности (яды, радиоактивные материалы, поддельные документы, порнография и т.п.). Впрочем, и в этих ситуациях следует говорить прежде всего об антисоциальности самой сделки.

На основании вышеизложенного мы можем говорить о том, что при решении вопроса о последствиях недействительности сделки законодатель предусмотрел два разных подхода.

Для недействительных сделок, обязательство по которым еще не исполнено, установлено, что из недействительной сделки не возникают права и обязанности. В данном случае имеется ввиду возникновение прав и обязанностей, обусловленных юридическими последствиями сделки.

Для исполненных или частично исполненных сделок, признанных недействительными, предусмотрено последствие в виде возврата исполненного по сделке. Нужно отметить, что стороны не правомочны участвовать в определении способов и сроков возврата исполненного, указывать иных получателей имущества или иным образом отступать от нормы п. 2 ст. 167 ГК РФ. Неправомерно также возлагать на сторону обязанности, не предусмотренные в законе (отремонтировать полученное имущество, вернуть его в первоначальное состояние и т.д.). Возврат исполненного по сделке всегда является встречным. Такое положение позволяет определять последствия недействительности сделки как реституционные. Однако исполнение может быть произведено третьему лицу, в пользу третьего лица, вещь может быть передана не собственником, а другим лицом (например, при совершении сделки комиссионером). В этом случае реституция не может являться должным инструментом, отражающим положение о том, Недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения». Здесь необходимо говорить о возвращает стороны в первоначальное положение, то есть приведение правоотношений и правовых состояний субъектов в такое положение, в котором они были до совершения признанной недействительной сделки так, как будто сделка и не совершалась.

2.2 Конфискационные последствия недействительности сделок

Основные положения о недействительности сделок предполагают реституционные последствия признания сделки недействительной. Однако некоторые статьи предполагают применение конфискационных последствий по составу, предусмотренному статьей 169 ГК РФ.

До внесения изменений в статью 169 ГК РФ Федеральным законом от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ при наличии умысла у обеих сторон антисоциальной сделки все полученное или причитающееся им по сделке взыскивалось в доход Российской Федерации. Если умышленно действовала одна из сторон, то соответствующее имущество взыскивалось в доход государства только с этой стороны. Согласно же статье 179 ГК РФ в прежней редакции, в доход государства могло быть взыскано все имущество, причитающееся стороне, действовавшей недобросовестно, то есть стороне, которая угрожала другой стороне, обманывала ее, применяла насилие и т.д. Последствия, предусмотренные ранее статьями 169 и 179 ГК РФ, в литературе назывались конфискационными.

В Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации еще в 2009 г. (далее также - Концепция) было высказано предложение об отказе от санкции конфискационного характера, содержащейся в статье 179 ГК РФ, и об ограничении сферы применения аналогичной санкции для сделок, противоречащих нравственности (статья 169 ГК РФ). Данное предложение было воспринято законодателем: из статьи 179 ГК РФ конфискационная санкция исключена, а в статье 169 ГК РФ на этот счет говорится, что взыскание в доход Российской Федерации всего полученного по сделке со стороны, действовавшей умышленно, допустимо в случаях, предусмотренных законом.

В связи с изложенным представляет интерес вопрос о практическом применении правил названных статей ГК РФ. Так, в части применения статьи 169 ГК РФ Л.Ю. Михеева отмечает, что возможность взыскания в доход государства полученного по сделке вытекает, например, из статьи 51 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции». В силу этой статьи лицо, чьи действия (бездействие) признаны монополистической деятельностью или недобросовестной конкуренцией и являются недопустимыми в соответствии с антимонопольным законодательством, по предписанию антимонопольного органа обязано перечислить в федеральный бюджет доход, полученный от таких действий (бездействия). Однако пример, предложенный Л.Ю. Михеевой, не касается применения статьи 169 ГК РФ. Данной нормой регулируются последствия спора, вытекающего из гражданско-правовых, а не административно-правовых или уголовно-правовых отношений. Таким образом, закон, указанный в статье 169 ГК РФ, должен иметь гражданско-правовую, а не административно-правовую или уголовно-правовую природу.

Следует отметить, что действующее административное и уголовно-правовое законодательство предусматривают возможность конфискации в некоторых случаях имущества правонарушителей. Однако уголовно-правовую или административно-правовую конфискацию не следует смешивать с гражданско-правовой. Основанием применения уголовно-правовой или административно-правовой конфискации является преступление или административное правонарушение, тогда как гражданско-правовая конфискация должна применяться в связи с гражданским правонарушением, являющимся нежелательным явлением для общества, но не представляющим общественной опасности. Она направлена на утверждение в гражданском обороте добросовестного осуществления субъектами своих прав и исполнения обязанностей, на исключение сделок, совершенных с нарушением основ правопорядка или нравственности, под влиянием угроз, насилия, обмана и др., то есть сделок, отличающихся особо злостной недобросовестностью субъектов гражданского оборота.

Как уже отмечалось, в ныне действующей редакции статьи 179 ГК РФ нет указаний на конфискационные последствия недействительности сделок, подпадающих под сферу действия данной нормы. Комментируя названную статью ГК РФ, О.А. Рузакова отмечает, что положения о конфискационных последствиях из нее исключены, но обращает внимание на то, что некоторые из указанных в настоящей статье действий виновного в совершении сделки лица согласно статье 179 УК РФ рассматриваются как преступные деяния.

Действительно, согласно статье 179 УК РФ преступными являются следующие действия: принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких, при отсутствии признаков вымогательства.

Однако в статье 179 ГК РФ указываются и такие действия, которые не охватываются диспозицией статьи 179 УК РФ, например злонамеренное соглашение представителя одной стороны с другой стороной сделки; использование стороной сделки стечения тяжелых обстоятельств у другой стороны для совершения сделки на крайне невыгодных для нее условиях (кабальной сделки); совершение сделки под влиянием обмана. Таким образом, во-первых, не все виды недобросовестных действий, допускаемых участниками гражданского оборота при совершении сделок, могут преследоваться в уголовно-правовом порядке, а во-вторых, совсем необязательно, что лица, совершившие подобные действия, будут осуждены. Например, сделка совершена под угрозой распространения сведений, которые не могли причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего. В этом случае нет состава преступления, предусмотренного статьей 179 УК РФ, и соответствующее лицо не подлежит уголовной ответственности. Наконец, в связи с актом амнистии данное лицо может быть и освобождено от уголовной ответственности. Какие же в этих случаях гражданско-правовые последствия ожидают лиц, которые угрожали, обманывали, применяли насилие в отношении своих контрагентов? Предположим, что сделка будет признана недействительной и каждая из сторон обязана будет возвратить другой стороне все полученное по сделке (пункт 2 статьи 167 ГК РФ). Вполне возможно, что потерпевшему удастся получить возмещение причиненных ему убытков. Однако что может помешать недобросовестному субъекту вновь использовать возвращенное ему имущество для продолжения своей недобросовестной деятельности? Более или менее серьезным последствием при двусторонней реституции в данном случае является возмещение убытков потерпевшему, однако необходимо еще доказать их размер, причинную связь, а это совсем непросто. В результате недобросовестный субъект как бы получает приглашение на продолжение своей недобросовестной деятельности с использованием возвращенного ему имущества.

Комментируя статью 179 ГК РФ, О.А. Рузакова не отметила, что данная норма распространяет свое действие не только на сделки, совершенные физическими лицами, но и на отношения юридических лиц. Однако юридические лица по своей сущности вообще не могут быть привлечены к уголовной ответственности. И потому правовым средством воздействия на юридических лиц, которые порой пользуются всем арсеналом недобросовестных действий, указанных в статье 179 ГК РФ, могли быть конфискационные последствия. В настоящее время не является редкостью продажа гражданам фальсифицированных продуктов питания, лекарственных средств и т.д. К уголовной ответственности соответствующее розничное торговое предприятие привлечь нельзя. Его можно привлечь к административной ответственности согласно статье 14.7 КоАП РФ, но санкция невелика: от двадцати тысяч до сорока тысяч рублей. А каковы гражданско-правовые последствия с учетом того, что между торговым предприятием и гражданином был заключен договор розничной купли-продажи: признать сделку недействительной и возвратить стороны в первоначальное состояние? Но соответствующие товары уже использованы. Если сделку в этой ситуации признать недействительной (для чего имеются все основания), то покупатель должен будет возвратить купленные товары продавцу, а продавец - соответствующие денежные средства покупателю. Поскольку же продукты и лекарства не сохранились, то покупатель будет обязан возвратить стоимость соответствующих товаров, но, видимо, уже исходя из цены не натуральных, а фальсифицированных товаров. Если, конечно, фальсифицированные лекарства и иные товары могут иметь какую- либо самостоятельную цену. А если такой цены нет? Как быть с двусторонней реституцией?

Кроме того, покупателю в этом случае необходимо доказать факт приобретения товара именно у этого продавца, а не у другого, то есть при таком подходе покупатели в связи с недобросовестностью продавцов будут поставлены в условия, когда они будут вынуждены сохранять в течение длительных сроков чеки и прочие документы, подтверждающие совершение всех покупок. Как показывает практика, в таких ситуациях обращаются с требованиями к продавцам единицы, а продаются фальсифицированные товары большими партиями. При этом стоимость товаров будет возвращаться только установленным покупателям, а вот денежные средства, полученные продавцом от продажи товаров неустановленным покупателям, останутся у продавца. В этой связи можно сделать вывод, что продажа фальсифицированных товаров может быть источником обогащения для недобросовестных участников гражданского оборота без риска неблагоприятных последствий в смысле статьи 179 ГК РФ, и это также является еще одним «приглашением» к недобросовестной деятельности.

В связи с изложенным напрашивается вывод, что статьи 169 и 179 ГК РФ в новой редакции не только не способствуют соблюдению принципа добросовестности, а фактически являются своего рода «призывом» к наиболее циничным участникам гражданского оборота (прежде всего предпринимателям) игнорировать данный основополагающий принцип (презумпцию) гражданского права. Последствия в виде двусторонней реституции и весьма проблематичной возможности взыскать убытки с недобросовестного субъекта явно недостаточны для эффективности норм названных статей. Не будем забывать и о том, что согласно пункту 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.

В Концепции отмечается, что принцип добросовестности вводится в гражданское законодательство с целью укрепления нравственных начал гражданско-правового регулирования. Как подчеркивает В.Ф. Яковлев, принцип добросовестности поведения участников гражданских правоотношений должен быть сквозным, то есть присутствовать во всех основных институтах гражданского права. Принцип добросовестности должен реализовываться на всех стадиях развития гражданских правоотношений: в совершении сделок, установлении прав и обязанностей, осуществлении прав и т.д. Е.Е. Богданова, отмечая важность принципа добросовестности для укрепления нравственных начал гражданского оборота, обосновывает вывод о его сверхимперативном характере.

Однако проведенный анализ статей 169 и 179 ГК РФ показал, что в действующей редакции данные нормы не способствуют внедрению принципа добросовестности в гражданский оборот. Более того, они фактически поощряют недобросовестное поведение, и потому, на наш взгляд, статьи 169 и 179 ГК РФ в вопросе о последствиях недействительности сделок следует изложить в прежней редакции.

2.3 Правовые последствия признания недействительной части сделки