Образ Дон Жуана в произведениях Тирсо де Молины "Севильский обольститель, или Каменный гость" и Торренте Бальестера "Дон Хуан"

Затем Лепорелло удивит нас интересным признанием, которое также характеризует Дона Хуана с интересной стороны. Этот слуга периодически покидает свою земную оболочку и в виде духа может путешествовать по земле. Он проникает в обитель монахинь-бернардинок. Их терзают воспоминания о выступлении хозяина Лепорелло в церкви, не оттого, что они желали его, они не знали греха. Их тревожило какое-то смутное предчувствие. Дон Хуан пробуждал в женщинах тайных чудищ подсознания или же высвобождал их из-под оков добропорядочности. И вот, что говорит Лепорелло, поражаясь обольстительной силе своего хозяина: «Я испытал внезапный укол профессионального стыда. Опытному бесу надобились бы годы и годы, чтобы устроить такой разор среди женского воинства; а мой хозяин достиг этого только словом и всего за четверть часа.»

Впоследствии выясняется, что Командор не только втянул дона Хуана в тенета порока, но и стал порочить его в глазах местного общества и даже ославил его перед местным священником. В частности он упомянул, что даже хотел отдать за того свою дочь. Но на самом деле это было пустой болтовнёй, т.к. он был готов оставить дочь монашкой, только бы она осталась при нём. Такая в нём клокотала безумная ревность. Это и наталкивает молодого Тенорио на мысль сделать свою мысль гораздо более изощрённой, надругавшись на его сокровищем и отцовскими чувствами. Более того, Бальестер рисует Дона Хуана ниспровержителем всевозможных лже-принципов: тот приходит в спальню к Эльвире после того, как убивает её отца.

Однако самой апокрифической частью является, конечно, не эта. Далее Бальестер делает грехи Тенорио неимоверно трудными для понимания, делает их умозрительными и не имеющими отношения к плотской жизни человека.

Сперва он произносит каноническую в своей литературности фразу:

« - Как река бежит к морю, так я спешил к тебе.»

И именно это наталкивает его на мысль, что он снова несвободен. Что он попал в плен ситуации, что им руководит голос крови. И он уходит, так и не познав дочь Командора. И это шокирует, оскорбляет её ещё больше, чем обычное надругательство. Это что-то вроде пренебрежения выигранным призом. Он говорит, что придёт в другой раз.

Вот этот эпизод мне очень напомнил одно эссе Борхеса, в котором он размышляет над тем, было ли предательства Иуды в самом деле преступлением или его можно посчитать жертвой, только ещё более тяжкой, чем жертва самого Христа. Ведь он сделал то, чего не хотел делать больше всего в жизни.

Любопытный эпизод происходит ещё до убийства Командора и осквернения его дочери - Дон Хуан забавляется с женой Командора, которую тот держит взаперти и никого не говорит о её существовании, поскольку она является иноверкой. И то, что знатный дворянин нисходит до очередного запуганного существа и расположенного так низко на социальной лестнице говорит не только о его всеядности, которую можно было сравнить с неуёмной любвеобильностью Карамазова старшего. Или помните, как говорил Тони из «Метроленда» Джулиана Барнса: «Я не могу представить себе женщину, которую я могу не захотеть». Дело немного не в этом. Он внутренним взором страстным и нежным одновременно способен в любой разбудить и разглядеть женское начало.

И эта невольница вслед за возвеличенной проституткой - яркое тому подтверждение. Немного позже как раз об этом же самом говорит Лепорелло современному исследователю истории знаменитого любовника:

«Для моего хозяина не существует понятия “женщина вообще”, но только конкретная женщина, отличная от прочих, неповторимая. Когда он докапывается до её индивидуальных свойств, даже если они упрятаны глубоко-глубоко, тогда он и одерживает выдающуюся победу, и тут ни один профессиональный соблазнитель, ни один Казанова ему не соперник. Какая у него интуиция, друг мой!», - далее Лепорелло рассказывает о случаях, когда под действием чар его хозяина из-под приглядной внешности женщин раскрывалась сверкающая, как бриллиант, душа.

При их встрече донья Соль признаётся, что ждала его, как с религиозным восторгом ждут мессию. Она спрашивает, человек он или дьявол. Она рядом с Доном Хуаном чувствует себя в раю и хочет, чтобы отныне не существовало бога. Донья Соль желает принадлежать одному Дону Хуану.

Постепенно это начинает понимать и сам Дон Хуан. Он видит, что все женщины желают, чтобы он заменил им Бога. Главный герой романа вдруг понимает, что через него действуют силы, позволяющие соперничать ему с богом. Он сперва боится такого богохульства, но затем вспоминает язвительный вопрос своих предков о том, в самом ли деле он решил соперничать с Творцом? И он очередной раз решается на бунт, чтобы исчерпать грех до последних пределов. Но вознеся донью Соль к вершинам блаженства, он чувствует вину. Пытаясь бороться с этим, он переходит к самым изощрённым логическим доводам, например, он приводит такой довод: раз он чувствует раскаяние, стало быть, Господь, на самом деле, не покинул его.

Дон Хуан в интерпретации Бальестера представляется мне необычайно интересным сочетанием героя-богоборца и героя плутовского романа. Одного из великих хитрецов, наподобие Гермеса, Одиссея, героев «Декамерона» или Остапа Бендера, наконец. И изворотливого обманщика в интеллектуальной сфере, этакого софиста.

Интересно, что потом, после испытанного наслаждения совсем о другом говорит сама донья Соль. Она вдруг становится очень набожной и покорной Господу. Она говорит: « Знаешь, я хотела сделать тебя своим Богом, мечтала забыть своего собственного, а ты вернул меня к Нему. Благодаря тебе я поняла, насколько полно принадлежу Ему…»

Это приводит молодого любовника в недоумение, и он понимает, что Господь на этот раз одурачил его и сделал орудием в своих руках. Одна из возможных трактовок состоит, насколько я себе это представляю в том, что Дон Хуан является человеческим лицом Господа или, если так можно сказать, Господом не мужчин, а Господом, близким и понятным для женщин. Бог, которого они пытаются увидеть за Доном Хуаном, одаряет их невиданными силами, вызывает к жизни доселе скрытые особенности их души. Дон Хуан толкает женщин на нечто новое, он заставляет их преодолеет самих себя. Так он заставляет в современном мире незадолго до появления рассказчика выстрелить в себя Соню, чтобы раскрыть её внутренние резервы, чтобы изменить её.

Нашему герою, однако не очень понравилось быть орудием в руках Господа и он решает действовать скромнее. Он понимает, что, влюбив их в себя, он вместе с любовью открывает им и Бога. Ведь бог и есть любовь. Он решает, что надо держаться немного в тени, чтобы верующие жертвы не могли сперва разобрать, за Доном Хуаном настоящего Бога. А неверующим, вообще, надо открыть тайны и вечности, чтобы потом сказать Богу: «Вот тебе дар мой, но рождён он для Тебя из греха». Интересный поступок, которым наш герой ставит себя если и не равным Господу, то очень близким к этому. Свою теорию он решил проверить на Эльвире, об этом-то я уже рассказывал, но не менее интересно, как пришёл к этому Дон Хуан. Он понимает, что обычное обольщение тут немного не подойдёт, поскольку он может пойти на поводу у своего доброго сердца и в итоге жениться на Эльвире. Причём тут подсуетится её отец, который затребует тут же приличную сумму. А в итоге всё и обернётся, как и предсказывали призрачные предки Дона Хуана: Гонсало схапает денежки Дона Хуана. Жениться на девушке и убивать её отца - вещи трудносовместимые. Ещё его беспокоит, что убийство придаст комедийной интриге неуместный трагический оттенок.

Далее следует крайне любопытный диалог, полный еретических мыслей, что и неудивительно, поскольку один из участников дискуссии - чёрт. Вместе Дон Хуан окольными путями подбираются к основам человеческого, христианского общества, расшатывают эти основы, касаются самых запретных тем и пытаются снять все эти табу: «И адвокат был бы прав. Крыть мне было бы нечем. -- Лепорелло, скажи-ка, в каких случаях соблазнитель избавлен от обязанности жениться на соблазненной им девице?

Нет таких случаев, коли он кабальеро. Разве что...

-- Разве что?

-- Разве что он уже женат, хозяин. Но тут и греха будет поболе, потому как он еще и прелюбодействует.

-- А ты полагаешь, что плотский грех бесчестит прелюбодея?

-- В любой порядочной земле, хозяин, обесчещенным считают супруга. Иль отца, когда речь идет о незамужней девице.

-- И по-твоему это справедливо?

-- Тут судить не берусь. Так заведено испокон веку.

-- Завел - то это небось дьявол.

Лепорелло дернулся и взглянул на меня сердито.

-- Чего уж валить на дьявола все подряд? Человек-то и сам не промах по части дурных дел, и без дьявола управляется.

Я, расхохотавшись, схватил его за руку.

-- Разве этому учит тебя богословие?

-- Знать не знаю, учит оно этому иль не учит, но тут я и свое рассужденье имею. Избавься мир от дьявола, лучше в мире не будет.»

Многие уже, наверное, заметили, как трогательно Лепорелло печётся о своём хозяине, как заботливо заступается за Князя Тьмы. Это соединение реальности и таких библейских персонажей на фоне балаганного веселья и таких забавных персонажей, как Лепорелло порой напоминает роман Булгакова «Мастер и Маргарита» с его соприкосновением повседневности и дьявольщины. Ну и особенно хороши эти размышления о природе зла на манер: «Я часть той силы, что…».

Затем Дон Хуан посвящает Лепорелло в свой изощрённый план:

-- Хотя сам я замышляю согрешить на свой манер, то есть дьявол тут будет ни при чем, даже против его воли. Я -- сам и ради себя самого, но от моего греха людям вреда не будет. Получится что-то вроде ученого диспута, спора между Господом и мною. И другим до того дела нет.

-- Так ведь вы на помыслах не остановитесь... Начнете богохульствовать вслух, вас детки могут услышать.

-- А разве такой путь заказан: творить добро, замешенное на кощунстве? »

И после этого Дон Хуан принимает решение жениться на Марианне, о чём я уже рассказывал. Но совершает этот благородный поступок он не из желания добра распутнице, а из соображений собственной защищённости перед лицом остальных людей или своим собственным, об этом трудно судить с уверенностью.

Перед центральными событиями романа, т.е. убийством Командора, Дон Хуан одержим сомнением, полагая, что, возможно, лучшим бы выходом было бы попросить руки дочери Дона Гонсало. Но в этом он разоблачает хитрые козни дьявола. Как в предыдущем эпизоде сам Дон Хуан задумывался о совершении благого дела из нечистых побуждений, так в этом случае дьявол пытается вывести человека на дорогу, начинающуюся с благого поступка, но ведущую в никуда.

«Но я задался и другим вопросом -- уже из привычки к диалектическому анализу: а не дьявол ли мне их внушал? И это меня спасло, ибо я тотчас сообразил: Бог никогда не посоветовал бы мне жениться на Эльвире, ведь она была отнюдь не той женщиной, которая может направить мужчину на благую стезю. Дьяволово коварство привело меня в бешенство: подлое искушение добродетелью, соблазн вроде бы христианской жизнью, хотя в нее вкрапливалось великое множество ничтожных на первый взгляд мелочей -- из тех, что как раз и способны завести всякого в преисподнюю, правда безрадостно, бесславно. Теперь я пришел к убеждению, что грешники, подобные мне, приносят лукавому только лишние хлопоты, ведь ему приходится с нами много возиться, мы вечно преподносим ему неожиданности, в любой момент можем поворотить все с ног на голову и ринуться в объятия Господа; потому-то дьявол всегда и отдавал предпочтение людям посредственным с их блеклыми грехами, тем, кто полагают себя вполне хорошими и не сомневаются, что попадут в рай, а оттого всю жизнь мучают окружающих своей несносной добродетелью.».

Особенно хорош эпизод с блёклыми посредственностями, на мой взгляд, и несносная добродетель - какое верное определение для современной нравственности, нетерпимой к нетерпимости и отвратительно политкорректной. А такие самостоятельные и сильные личности, совершенно очевидно, не вписываются в общую, достаточно примитивную схему рая, как награды, и ада, как наказания. Самое интересное, что через несколько страниц Дон Хуан избегает очередной ловушки, но уже подготовленной Господом, который пытается завлечь его на путь добродетели. Но молодой дворянин из Севильи уже не верит в настоящее счастье, которое дарует любовь, поскольку двое влюблённых не могут стать одним существом и даже одной плотью, а могут лишь до определённой степени принадлежать друг другу. Бог ведёт охоту на Дона Хуана и на каждый его хитрый, и непредсказуемый шаг он отвечает ещё более изощрённой ловушкой. Дон Хуан замечает, что Бог использует те же самые приёмы, что и дьявол, только действует гораздо более изобретательно. Но господь тоже искушает.

«Господь всю ночь вёл со мной спор и не раз одерживал верх. Кто бы мог подумать, что Мариана - его приманка, способ лишить меня свободы. Останься я на всю жизнь с этой женщиной, стал бы святым». - Признаётся Дон Хуан Лепорелло. Интересно поразмышлять над судьбой Раскольникова, приди он к таким же выводам относительно Сонечки Мармеладовой. Но роман Достоевского - это, прежде всего, роман о раскаянии, поэтому трудно сравнивать двух этих героев. Их создатели хотели рассказать совершенно разные истории их созданием.

Размещено на Allbest.ru