Поэтика повести А.М. Ремизова "Неуемный бубен"

Исследование юродства как феномена христианства в повести А.М. Ремизова "Неуемный бубен". Ознакомление со стилевыми особенностями языка, образной системой, символикой и способами повествования русского писателя. Определение генезиса образа Стратилатова.

Рубрика Литература
Вид дипломная работа
Язык русский
Дата добавления 14.08.2010
Размер файла 90,1 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

"Формализм" Ремизова - это принципиально новый взгляд на проблему "языка и речи", в его творчестве речевая устная конструкция проникает в "письменную речь", становится основополагающим принципом художественного творчества.

Своим творчеством Ремизов пытался изменить взгляд на русский литературный язык как на нечто давно устоявшееся, застывшее и имеющее раз и навсегда установленные правила. Ремизов утверждает принципиально более свободное, широкое обращение с языком, он расширяет границы для "манипулирования". К манипулированию можно отнести такое явление как стилизация. Многие исследователи сравнивали язык Ремизова с языком сказа. Сказ всегда рассчитан на устное повествование и главная ценность устного произведения - в звуке, именно звук позволяет почувствовать всю полноту художественного слова. Ремизов ни раз говорил о том, что писатель должен проверять всё написанное на слух. В соответствии с этим, стиль Ремизова развивается по законам речи - как в морфологии, так и в синтаксисе. Рассмотрим основные стилевые особенности повести А.М. Ремизова "Неуёмный бубен": в тексте обнаружено большое количество просторечий разных частей речи, таких как ("пятерня", "проволочка", "язык - лопотун", "околичности", "любо - дорого", "молодцевато", "безалаберно", "вдосталь", "отлынивал", "вгнездился").

Проанализировав структуру текста повести, нельзя не заметить, какое огромное значение приобретает в лексике просторечие - в тексте содержится огромное количество (которое превалирует в общем процентном отношении ко всей лексики), просторечных выражений, огромное количество пословиц и устойчивых выражений (этимологически фольклорных, в повести насчитывается их более двадцати). Повесть Ремизова является подлинным словарём для знакомства с народными пословицами и поговорками.

Характерно использование сравнительных оборотов, по построению сравнение может использоваться только живой разговорной речи (обороты некнижные, нет привычных слов "как", часто заменяется на "будто"). Яркий тому пример описательные обороты ("волоса много, архиерейским гребнем не продерёшь", "да длинны ни в какую стать"), сравнительные обороты ("и уж не пришёптывает, а словно в бубен бьёт", "бегает, будто безглазый").

Нельзя не заметить, что в повести практически отсутствует нейтральная лексика, большее количество лексики можно разделить на три группы:

1) лексика просторечная;

2) старославянизмы;

3) диалектные слова;

4) устойчивые выражения, пословицы и поговорки.

Кроме того, изменены строгие грамматически правильные формы слов (например, "наплывный (вместо "наплывной" народ), "девья" (вместо "девичья"), "усумнится" (вместо "усомнится") и т.д.

Наречия, как правило, используются повторяющиеся ("мало - мальски", "кого - кого", "всего - навсего", "нежданно - негаданно", "любо - дорого" и т.д.) Всё это создаёт эффект подлинной живой разговорной речи, живого языка.

Употребление постфиксов типа - ка, - то, - либо и т.д. также более свойственно для разговорной речи, в тексте сконцентрировано большое количество слов с таким явлением ("столы - то", "поговорика - ка", "успел - таки").

Характерно и то, что даже в устойчивых выражениях Ремизов часто заменяет устойчивые лексемы синонимичными просторечными или нейтральными ("выводить на свежую воду", "брехнёю свет пройдёшь").

Однако новаторство Ремизова не ограничивается расширением границ языка за счет отхода от нормативной грамматики и включения нового лексического слоя (просторечная, архаичная, диалектная). Важнейшие преобразования обозначились и в синтаксической организации текста. Он вводит в письменную речь принципиально иной строй - строй разговорной речи.

Новые принципы художественного текста, которые придают новое значение словам и расширяют лексику, влекут за собой передачу интонации разговорного языка в тексте с помощью синтаксиса.

С первых строк Ремизов задаёт особый ритм: перечисляются главные герои, дается установка на необычность, проявляются первые ритмические повторы, повторы предложений, синтаксических конструкций замедляют ход времени, дают ему ощущение движения и ритм.

В статье "О творчестве Алексея Ремизова" К. В. Мочульский пишет: "Синтаксис его - запись устного рассказа, нотные знаки, отмечающие ритм и интонацию живой речи. Гибки, емки, свободны его конструкции. Иное словечко, иное восклицание повторяется упорно, а нередко и целые тирады возвращаются, как песенные припевы" [26, c.31].

"Я не хочу воскрешать какой - нибудь стиль, я следую природному движению русской речи, и как русский с русской земли, создаю свой" - таково творческое кредо Ремизова [27].

В "Неуёмном бубне" можно заметить параллельные формы и симметричные интонации: "не праздное развлечение праздного человека", "всякий во всём понимал толк, да как - то без толку".

Синтаксис просторечья проявляется в использование простых фраз, часто нераспространенных предложений, которые иногда повторяются.

Синтаксис в сказовой стилизации рассказчика характеризуется безглагольными предложениями, свойственными устной речи:

"Беда с Агапевной!"

"Гордость же Стратилатова - овальное зеркало с овальными углублениями…"

"Бульвар - место общественного гулянья"

Но главная особенность синтаксиса - это своеобразное "плетение словес", построение фразы последовательно, от одного слова к другому, создавая сложную громоздкую синтаксическую конструкцию. Подобная особенность может быть показателем того, что текст А.М. Ремизова был неким установлением на устное прочтение текста подобно сказкам или быличкам.

· "Как яйцо круглый и полный, во всю щеку румянец, да такой румяный - малина, а губы - сирень - цвет, другого не подберешь, и над губою - пушок либо так углем по губе кто провел, с масленицы осталось, нос - его за три версты увидишь - длинный, и все такое сытое да наливное, сахарное".

· "Всякий день поутру часов в семь, когда по домам еще бродит сон, последний, но зато самый сладкий и такой крепкий, что ни стуком дров, ни колокольным звоном - а звонят и в Прокопьевском и в Зачатьевском, и в приходских церквах - никакими силами, кажется, не одолеть и не выгнать его за дверь в сени, когда одни лишь торговки с молоком и корзинами идут на базар и кричат, как только умеют кричать одни лишь торговки, да бегут чиновники в казенную палату, в этот ранний заботливый час, проходя по Поперечно - кошачьей, легко столкнуться лицом к лицу с Стратилатовым".

Известно несколько редакций "Неуёмного бубна", где автор оттачивает свой стиль, работая с лексикой и синтаксисом: одним из таких примеров может быть замена общеупотребительного слова "мешочек" на диалектное "тюричек". В позднейшей редакции была произведена обратная замена лексемы.

· "Зимою он в ватном пальто, на шею намотан красный гарусный шарф, летом в сером люстриновом пиджачке и в серой жокейской шапочке с пуговкою, из кармана непременно торчит пестрый платок, под мышкою синий мешочек с сахаром, и всегда калоши".

В основе словесного творчества, считал Ремизов, должен быть русский природный "лад" речи. Поэтому - то интерес Ремизова - художника слова, был сосредоточен на разговорной исконной народной речи. Поэтому он так внимательно изучал этимологические словари и деловые записи XVII в, он искал "русскую мелодию", стремясь проникнуть в лексические, фонетические и интонационные законы русского языка.

Работа Ремизова над познанием "природного лада" русской речи была в свое время подхвачена многими русскими писателями, оказала влияние на их стремление раскрыть богатство русского языка. Бесспорно, что Ремизов повлиял на стиль М. Пришвина, Б. Пильняка, Е. Замятина, А. Толстого.

М. Пришвин вспоминал, что у Ремизова была настоящая студия, как у художников, у него была настоящая школа, к нему ходили, читали свои рассказы, и многим он так исправлял их, что трудно было узнать потом, что от учителя. Творчество Ремизова представляет собой уникальное явление с точки зрения художественного метода, что от ученика [28, c.407].

Глава 3. Генезис образа Стратилатова

В своём творчестве А.М. Ремизов часто обращался к теме обычного человека (чиновника, мещанина, ремесленника, купца). Особенно интересным представляется изображение чиновника и мещанина в повестях "Крестовые сёстры", "Плачужная канава", "Неуёмный бубен".

"Что есть человек человеку? Человек человеку бревно, стена - человек человеку подлец - человек человеку дух - утешитель. Человек в вечном круге хорового мира, вечная борьба человека с мировым хором за свой голос и действие", - писал Ремизов о главной теме своего творчества.

В "Неуёмном бубне" Ремизов изобразил провинциальный городок в революционное время. Несмотря на то, что рассказчик открыто не изображает революционных событий и даже не указывает на них, небольшие намёки на них возникают. Например, герои подозревают друг друга в "революционности" (например, художник Шабалдаев которого Стратилатов пустил жить в свой дом): "Правда, места не пролежит, да ведь по нынешним временам всякого оторопь возьмёт: а что если в портфелишке - то у него не картины, а разрывная бомба или какой - нибудь гремучий студень лежит?").

В это неспокойное время, накануне событий, которые сыграют для каждого человека, живущего в России свою роль, Ремизов показал "маленького человека", обычного служащего канцелярии.

Кто же такой ""маленький человек"? Этот термин прочно закрепился в литературоведении и объединяет большую группу литературных персонажей. В русской литературе образ "маленького человека" присутствует уже в литературе ХVП - го века. "Маленький человек" - одна из основных тем русской литературы. Она появилась в период формирования реалистического метода. "Маленький человек" - явление социальное, этическое и психологическое, это социальный тип человека, который чувствует бессилие перед жизнью и всеми трудностями этой жизни. Этот человек унижен и оскорблен вышестоящими людьми. Его вообще могут не считать за человека. "Маленький человек" живет в мире собственных иллюзий и фантазий. Бедный чиновник - один из представителей типа "маленького человека". Такие герои возникали на страницах произведений Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского и других русских писателей. В сознании не только читателя, но и писателя возникли некоторые художественные установки, "штампы" осознанно или неосознанно воспроизводимые в новых произведениях. Ф.М. Достоевский продолжил исследования души "маленького человека", углубился в его внутренний мир. Писатель считал, что "маленький человек" не заслуживает такого обращения, какое показано во многих произведениях, например, в романе "Бедные люди",впервые "маленький человек" заговорил сам.

Им отведено низшее место в иерархии общества, они ощущают свою ничтожность, их терзает уязвленная гордость, они терпят нужду, часто становятся объектом насмешек сослуживцев, испытывают страх перед начальством. Они непримечательны внешне: плешь, подслеповатые глаза.

В образе Стратилатова синкретично сплелись обыватель из серого безликой массы и человек - гордец, "неуёмный бубен", "покоритель мира".

Многие из исследователей отмечали родство "Неуёмного бубна" с повестями о "маленьком человеке".

В самой первой монографии, вышедшей в 1913 году, А.В. Рыстенко замечает, что Стратилатов во многом напоминает гоголевского Башмачкина [2].

Действительно, если сравнить этих героев, можно увидеть несколько сходных черт:

1) над этими героями насмехаются сослуживцы в канцелярии:

"Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия") [8, c.9];

"Собачья старость! - ухмыляясь, говорил Адриан Николаевич, подмигивая из - под очков на своего сослуживца, и говорил так безногий, конечно, больше насмешки ради, чтобы поиздеваться или просто из зависти, ибо всегда был и останется, по меткому определению Ивана Семеновича, обуян бесом" [8, c.9],

2)необычные, фантастические и не до конца выясненные истории их происхождения и появления

а) происхождение

"Откуда и как пошел Стратилатов, в точности не выяснено. Отец его из крепостных - управляющий в имении одного из крупных, впоследствии разорившихся помещиков нашей губернии, некоего Обернибесова, мать обернибесовская крепостная" [8, c.16];

"Уже по самому имени видно, что она когда - то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого не известно" [29];

б) крещение

"Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник. Итак, вот каким образом произошло все это" [29];

"Уж само крещение было необыкновенно. Крестили его не в купели, а через шапку. И произошло все это при самых исключительных обстоятельствах" [8, c.16].

3)внешняя схожесть (лысина, слепота)

"Само собою, курчавых черных волос, о которых не раз проговаривался Стратилатов, кудрей этих - девьей сухоты и в помине нет; чисто, гладко - плешь во всю голову, от бровей до затылка, вот какая…Иван Семенович утверждает совсем другое: очки, все равно как и калоши, носит он больше для виду, а глаза у него голубые" [8, c.9].

"Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать, чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу…" [29],

4) служба в департаменте и суде

"Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать, чтобы очень замечательный" [29];

"К девяти Стратилатов в суде" [8, c.12].

Сам А.В. Рыстенко так говорит о заимствовании Ремизовым черт Башмачкина: "Сама жизнь могла, конечно, подсказать Ремизову эти гоголевские черты, и поэтому я не решился бы защищать здесь тезис о намеренном заимствовании, склоняясь скорее к мысли о неизменном и непрекращающемся влиянии Гоголя на всякого, прочитавшего его творения" [2, c.56].

В своей статье А.А. Данилевский видит повод для сравнения ремизовской повести со следующими произведениями:

ь "Невский проспект" Н.В.Гоголя;

ь "Двойника" Ф.М. Достоевского.

ь "Бедные люди" Ф.М. Достоевского;

ь "Человек в футляре" А.П. Чехова.

Работа Данилевского подтверждает тот факт, что герой Ремизова схож и с другими "маленькими людьми" - пример тому рассказы Гоголя, повести Достоевского и рассказ Чехова. С образом Стратилатова эти персонажи связуются как фабульно, так и исключительно портретной схожестью. Так, история "стратилатовской любви" не может не напомнить историю Девушкина к юной девушке и Голядкина, однако, связь прослеживается и фабульно, и портретно.

В "Невском проспекте" также прослеживается фабульная связь с историей Стратилатова - любовь, разочарование Пискарёва и его гибель, портретная связь с Беликовым из "Человека в футляре" прослеживается в описании героя - Беликов прячется от мира, носит ватное пальто, очки.

"Он носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой, и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх".

Грета Слобин в своей монографии "Проза Ремизова" к ряду маленьких людей добавляет Поприщина из "Записок сумасшедшего" Н.В. Гоголя. Круг произведений, к которым восходит образ Стратилатова необычайно широк: многие черты могут быть легко угаданы в этом герое. Иван Семёнович кажется кем - то "слепленным", "сделанным". Многие исследователи замечали, что Ремизов пользуется техникой монтажа, неким "коллажем".

Стратилатов не является исключением: Ремизов выстраивает образ канцеляриста, отсылающего читателя к литературной традиции изображения "маленьких" героев.

А.М. Грачёва в своей работе показывает, что "Ремизов, следуя распространённому литературному приёму русской литературы начала XX в., избрал определённый "литературный код", использование которого значительно увеличивало объём "информационного поля" произведения. Таким "кодом" стали раскрываемые "проницательным читателем" отсылки на определенную литературную традицию..." [30, c.500].

Круг произведений о бедных чиновниках достаточно широк. В то же время в повести можно выделить аллюзии, отсылающие к узнаваемым явлениям, эпизодам:

1) любовь ("страсть") к молодой девушке (как у Достоевского, Гоголя);

1) Двойничество (Гоголь);

2) помешательство чиновника из "Записок сумасшедшего" (Гоголь).

Интересным феноменом представляется сложное "двойное" сознание "маленького" человека, которое представлено в "Двойнике" Ф.М. Достоевского и вслед за ним у Ремизова. Впервые у Достоевского мы встречаем не только униженного, но и гордого канцеляриста, который к чему - то стремится, это выражается в стремлении хотя бы иногда почувствовать свою ценность как личности. Поприщин мнит себя испанским королем, Макар Девушкин способен к возмущению, Голядкин "гордится тем, что не большой человек, а маленький, ... не интригант... действует не втихомолку".

Особенно глубоко данная черта психологии бедного чиновника разработана в "Двойнике" Достоевского. Двойник становится отражением его мечты - он получает общественное признание, любовь дочери своего начальника, Клары Олсуфьевны. Создается двойственный образ "маленького человека", который стремится занять место "большого". Это нашло отражение в построении фразы Голядкина - старшего: он говорит о себе как о человеке "маленьком", униженном, но все же в его словах звучит гордость.

М.М. Бахтин в своей работе "Проблема поэтики Достоевского" так комментирует феномен Макара Девушкина: "Отношение героя к себе самому неразрывно связано с отношением его к другому и с отношением другого к нему. Сознание себя самого все время ощущает себя на фоне сознания о нем другого, "я для себя" на фоне "я для другого" [31, c.100]. Эти слова применительны и к Голядкину.

"Двоичность" сознания постоянно ощущается на страницах "Двойника", мало того, сознание Голядкина постоянно меняется в зависимости от того, в какой он ситуации находится:

"Несмотря на то, что время было сырое и пасмурное, он опустил оба окна кареты и заботливо начал высматривать направо и налево прохожих, тотчас принимая приличный и степенный вид, как только замечал, что на него кто - нибудь смотрит" [32, c.148].

Разговор с собой: "Дурак я был, что не отозвался, - подумал он наконец, - следовало бы просто на смелую ногу и с откровенностью, не лишенною благородства: дескать, так и так, Андрей Филиппович, тоже приглашен на обед, да и только!" [32, c.141].

"Остановившись, герой наш поспешил придать своей физиономии приличный, развязный, не без некоторой любезности вид и приготовился дернуть за снурок колокольчика" [32, c.139].

Ключевое слово, которое характеризует Голядкина - "вид". Для каждой ситуации должен быть приготовлен свой, особый вид, своя мимика, свой жест, особая фраза.

"Так как, с своей стороны, господин Голядкин почти всегда как - то некстати опадал и терялся в те минуты, в которые случалось ему абордировать кого - нибудь ради собственных делишек своих, то и теперь, не приготовив первой фразы, бывшей для него в таких случаях настоящим камнем преткновения, сконфузился препорядочно, что - то пробормотал, - впрочем, кажется, извинение, и, не зная, что далее делать, взял стул и сел" [32, c.147].

Феномен двойного сознания повлиял на структуру образа канцеляриста Ивана Семёновича Стратилатова, героя повести А.М. Ремизова "Неуёмный бубен". Стратилатов имеет два лица: "я для себя" и "я для другого".

"Я для себя" - это отношение к самому себе. "Я для другого" отражает восприятие персонажа другими героями. В присутствии начальства Ремизов носит "маску" бедного чиновника, с усердием выполняющего свою работу, в компании знакомых и друзей превращается в балагура и шута, в домашней обстановке (Агапевна) превращается в деспота.

Подобно Достоевскому, Ремизов вводит в рассказ двойника Стратилатова.

"Выронил Иван Семенович вилку, как обухом ударило его по лысине: представился ему вертлявый следователь Стратилатов, вспомнились ему все предчувствия, вся тревога, и так зарябило в глазах, такое сердце взяло, что сам бы себе язык перекусил" [8, c.19];

"И появляется тебе этот самый с твоей фамилией не в каком - нибудь головоломном фантастическом смысле - не от расстройства и дурного воображения, а самым живым и осязаемым образом, с метрикою и даже с положением, и тут - то подымается проклятая мысль: а что если этот новоявленный - настоящий, а ты - подделка?" [8, c.18];

"Все шло по - хорошему, не случилось никакого недоразумения, не было путаницы и подмены, и уж собирался, было Иван Семенович к новому году выкинуть из головы все свои опасения и окончательно утвердиться, что он и есть самый настоящий Стратилатов, а следователь - подделка" [8, c.18];

Сравним у Достоевского:

"Ночной приятель его был не кто иной, как он сам, - сам господин Голядкин, другой господин Голядкин, но совершенно такой же, как и он сам, - одним словом, что называется, двойник его во всех отношениях.. ." [32, c.146].

Если у Достоевского страх Голядкина обусловлен в большей степени потерей веса в обществе, заслонение его другим Голядкиным, то у Ремизова страх Стратилатова обусловлен потерей себя как личности, нежели как утратой своей социальной роли. Если Голядкин чётко понимает, кто он и кто двойник (особенно выделена непохожесть поведенческая двух Голядкиных), и для него важно доказать окружающим, кто есть настоящий Голядкин, то Стратилатов сам задаётся вопросом: а кто же настоящий? я или новый Стратилатов? Это происходит от того, что герой не может разглядеть в себе целостность, индивидуальность, личность, он видит лишь пустой сосуд в виде тела с надписью "Стратилатов".

Если двойника Голядкина можно объяснить сумасшествием и болезнью, то Ремизов чётко говорит, что это не фантастика, что действительно появился новый Стратилатов.

Автор углубляет мотив обезличивания заменой героя животным, но только его вещи, которые являются его "социальным костюмом" могут выдать в нём человека:

"И если бы вдруг под каким - нибудь волшебным глазом так все изменилось: перескочили бы усики - пушок, долгий нос, малиновый румянец и сама гладкая плешь на другую и совсем непоказанную голову, на полицмейстерскую..., а жигановские усы на председателя..., а сам Стратилатов превратился бы в какого - нибудь кита, свинью, мышь или белой лебедью поднялся бы со стаей лебедей, все равно по одному этому синему мешочку и калошам ни с чем его не спутаешь" [8, c.11]. В "Неуёмном бубне" гоголевский прием фантастики писатель доводит до предела: человек превращается в животное, гоголевские сравнения приобретают у Ремизова оттенок гротеска.

Как правило, герои - бедные чиновники признаются себе в собственном жалком положении. Например, Голядкин говорит, что он хоть человек "маленький", зато не подлец, Девушкин живет "втихомолочку".

В "Неуёмном бубне" Стратилатов не чувствует себя "маленьким". Его отношение к начальству, всяческое подобострастие и желание угодить - игра. Но он не так бесстрашен, как это может показаться. Он боится потерять себя, раствориться в двойнике, потому что он лишь функция.

Сны играют в творчестве Ремизова немаловажную роль: "Сны Стратилатову снятся редко, а если уж надо присниться, то непременно такие дурные, хоть и вовсе спать не ложись. Три сна особенно мучили и изводили Ивана Семеновича".

Автор даёт нам обстоятельный рассказ о том, что именно снилось герою:

1 - ой сон: "Снится ему, будто едет он в золотой колымаге императрицы Елизаветы Петровны, на нем серый люстриновый пиджачок, на голове императорская корона и сидит будто он, развалясь, на высоких подушках. В окна мелькают дома с вензелями и везде одно имя, его имя - Стратилатов, бежит народ за колымагою, кричат "ура", а он себе сидит, развалясь на высоких подушках, ничего не думает, ничего не желает - блаженствует, "ура", Стратилатов!" [8, c.24].

Этот сон показывает нам действительные желания Стратилатова, его устремления быть царём, быть тем, кто выше всех; вторая же часть сна рассказывает нам на то, кем является Стратилатов - его впрягают в лошадь как скотину вытаскивая на мороз. Это тоже указывает на обезличивание героя, подсознательную боязнь стать животным, потерять своё "я".

2 - ой сон:

"...Снится ему, будто сидит он в своем царском кресле ...перед чудесным зеркалом и, отраженный шестнадцать раз, любуется на себя и вдруг замечает, что нос его скосился на сторону, и уж не узнает себя; одна ноздря маленькая, меньше игольного ушка, другая огромная, шире шапки - горло сквозь ноздрю видно" [8, c.25].

Анализ мотива зеркала очень важен для этого сна: зеркало является тем пространством, в котором наедине с собой он пытается в действительности рассмотреть себя, увидеть, наконец, свое я. Убедиться, что он прекрасен и действительно достоит царского кресла, но вместо этого, зеркало показывает Стратилатову иного человека, совсем не похожего на себя.

Зеркало отображает уродство: как внутреннее, так и физическое, еще в описании героя мы видим внешнее уродство Стратилатова, уродство из - за огромных ушей.

"Уши большие - ушан, спору нет, но посмотрите, когда спит Иван Семенович, войдите незаметно в его спальню, когда после обеда, распластавшись на продавленном тюфяке и голову закинув на промасленную, как блин, подушку, лежит он на своей колченогой железной кровати, они и совсем ничего: разлопушатся листом по подушке" [8, c.8 - 9].

Гиперболизация частей тела (ушей и носа) даёт основания называть Стратилатова "уродом", и уродство это прежде всего потеря себя, искажение и преломление всего человеческого.

3 сон: "Третий сон самый страшный, страшнее колымаги и носа. Снится ему, что он маленький и жива покойница мать. Матери, будто недосуг: надо тесто ставить, блины печь и не ходячие, а жилые блины, как на поминках(...) Капли холодные, тяжелые, упала одна на переносицу, потекла по носу да в рот, а за ней другая. Богородице, Дево, радуйся , хочет выговорить Иван Семенович и вместо Богородицы начинает из "Гаврилиады ": В шестнадцать лет невинное смиренье ... И в ужасе кричит, и кричит, и знает, что глубок погреб - не услышат голоса, да само нутро кричит. И все эти страшные сны снились ему почему - то под двунадесятые праздники, в простые же будние дни обыкновенно ничего не снилось" [8, c.25].

Ремизов мимоходом даёт маленькую деталь о том, что "почему - то под двунадесятые праздники, в простые же будние дни обыкновенно ничего не снилось", но это уточнение имеет большое значение для понимания характера героя: Стратилатов чувствует потерю себя, он не знает, что для него важнее: молитва или чтение "Гаврилиады", которая кощунственна по своей сути. Что - то иное руководит им, что имеет над ним большую власть, не может отпустить.

Известно, что и финал повести тесно связан с этим сном: сон становится явью, воплощается в жизнь, обнажает героя: "Жохов хихикал, что вовсе не Богородицу, а будто стихи какие - то, - и как подкошенный повалился; пот выступил на переносице, и покатилась капля по носу, капля за каплею, выбрало у него свет - потемнело, и отошел в вечную жизнь" [8, c.61].

"Я для себя" характеризует героя как человека порочного: скупой, развратный балагур, требующий к себе внимания, а иногда и беспрекословного угождения (Агапевна). Он чувствует себя дворянином ("он - дитя дворянское"), создаёт миф о благородном происхождении, который может позволить почувствовать себя выше других, "царём". Мотив царственности прослеживается и во снах, и наяву: портреты царей на стенах, царское кресло, "чернильница в виде императорской короны" (перекличка с Поприщиным).

Стратилатов - ловкий предприниматель, экономия сахара и спекуляция вещами с рынка чётко могут представить читателю его способности "вести дела".

"Еще в свои молодые годы занялся Иван Семёнович промыслом - продажею старинных вещей. Купить удавалось ему всегда задешево ..., пока другие зевали, брал без всяких проволочек облюбованную вещь, а затем сбывал ее за хорошую цену столичным скупщикам" [8, c.12]. Стратилатов - накопитель, несмотря на низкое жалование, он умеет и любит копить деньги. Деньги - возможность возвыситься над человеком, купить уважение и любовь.

Таким образом, переклички с произведениями Достоевского, образует в "Неуёмном бубне" двойной и диаметрально противоположный образ жизни Стратилатова. Стратилатов живёт две жизни - одну для себя, другую - для посторонних, образуется два лика героя.

Один - типичный "маленький человек" (обнаружена связь с героями Достоевского и Гоголя), другая - развратная, мелочная, горделивая жизнь подлеца и развратника. Созданием этого образа Ремизов в своём творчестве углубляет и расширяет границы "маленького человека", добавляя Стратилатова в ряд литературной традиции "маленьких людей".

Если рассматривать трансформацию образа Стратилатова, то можно заметить,что фабульное развитие представляет собой череду "масок", которые сменяют друг друга: "униженный" чиновник, ловкий делец, "истинный" христианин. Выбор маски обусловлен тем,кто перед ним, перед кем можно "сыграть", какой репертуар можно выбрать, т.е выбор маски зависит от конкретной ситуации - от "зрителя", "партнёра" по эпизоду.

Перед начальством, старшими по чину - он униженный чиновник, ведёт себя так, как подобает мелкому переписчику: подобострастно и усердно выполняет свои обязанности в канцелярии, здесь он сам Башмачкин.

Но лишь меняются декорации, уходит "главный зритель", "лишь только секретарь уедет с докладом" [29], одна маска сменяет другую - он начинаешь шутить, балагурствовать.

Стратилатов посещает публичный дом, но это тщательно скрывается, там Стратилатов - служитель "эроса",сладострастник.

При всём при этом Стратилатова называют добропорядочным человеком, христианином: горожане его хвалят "за благообразие ... и примерность, за жизнь ... скромную и воздержанную..." [8, с.13].

В присутствии приятеля Зимарева, антиквара, он превращается в истинного ценителя драгоценностей и редкой старины.

Деспот, тиран и угнетатель - так можно охарактеризовать Стратилатова его домочадцы, Агапевна, раболепно служащая ему беспрекословно именуется им "наказанием", которое посылает ему Господь.

Каждый персонаж знает Стратилатова только с какой - то одной стороны, с одной "маски", которую он надевает для своей цели.

Образ Ивана Семёновича непсихологичен. Писатель не стремится глубоко проникнуть в его внутренний мир, используя психологизм, образ мог стать слишком целостным, у него мог бы появиться характер, которого у него нет и быть не может. Стратилатовское актёрство становится отражением его внутренней пустоты. A.M. Ремизов же, объединяя различные личины, создаёт образ "механический". Подобную механичность можно наблюдать в "Истории одного города", механистичность становится чертой, характеризующей градоначальников города Глупова. Им чужды любые естественные проявления человеческой природы, это люди - автоматы, стремящиеся все живое вокруг уничтожить, землю превратить в пустыню, а людей в безликие тени. Хотя Иван Семёнович Стратилатов постоянно меняет маски, но в то же время М.Г. Филиппова обратила внимание: постоянной остаётся определяющая черта его характера - "неуёмность"[филлипова,с.63].

Он " обуян бесом"[]. Таков и Стратилатов: если он боится начальника - то вплоть до забвения собственного имени, если на толкучке высматривает старинные вещи, то особенно тщательно, если "соблюдает" христианские заповеди - то особенно ревностно, если любит женщину - то всем своим существом. Приём гиперболы подчёркивает неестественность, нарочитость в поведении персонажа, как следствие - размытость образа. Создаётся впечатление, что эти маски противоречат друг другу, но каким - то образом всё же уживаются в одном человеке. Внешний облик Ивана Семёновича Стратилатова напоминает яркий грим уличных лицедеев: "Как яйцо круглый и полный, во всю щеку румянец, да такой румяный - малина, а губы - сирень - цвет, другого не подберёшь, и над губою - пушок либо так углём по губе кто провел, с масленицы осталось, нос - его за три версты увидишь - длинный, и всё такое сытое да наливное, сахарное" [].

По словам Г.Н. Слобин, "этот насмешливый портрет сильно стилизован, как красочный народный лубок"[]. Стратилатов напоминает клоуна. А.А. Данилевский обратил внимание, что "по ходу повествования герой, равно как и некоторые части его тела уподобляются фаллосу" [Данилевский,С.147]. Исследователь связал образ Ивана Семёновича с античными эротическими культами.

Таким образом, перед читателем возникает герой - шут: его "сцена" - уличный балаган, его "спектакль" - пошлая история старого мужа, брошенного молоденькой любовницей, его "грим", костюм больше напоминают масленичное ряжение. Попытка прокомментировать название повести предпринята лишь в монографии Г.Н. Слобин [24, с.59]. По словам исследовательницы, заглавие "Неуёмный бубен" отсылает читателя к шаманской культуре, образ главного героя спроецирован на шамана, что подтверждают многочисленные аллюзии на шаманизм: "шаманский транс", в который впадает Стратилатов, увлеченно декламируя эротическую поэму или очередной анекдот, сопровождающие его "звукоподражания, завораживающие ритмы, признаки одержимости":атриzуты шаманских ритуалов - образ волшебного коня, бубен [8, c.14]. Заглавие ремизовской повести связано с сущностью образа и отсылает к шутовству. Значение слова "бубен" общеизвестно: "музыкальное орудие, в роде барабанов, литавров". Шумные карнавальные представления, как правило, сопровождались игрой на музыкальных инструментах (бубнах, сопелях и пр.). Упоминания о бубне (или тамбурине) как атрибуте "весёлых людей" встречаем и в труде Веселовского . Итак, заглавие играет роль метафоры, символизирующей неугомонность Стратилатова. Шутовство становится знаком внутренней пустоты человека, потери духовности, распада личности на множество внешних личин.

Список использованной литературы

1. Ильин И.А. О тьме и просветлении. Книга художественной критики: Бунин. Ремизов. Шмелев/И. Ильин, - М.: Скифы, 1991.

2. Рыстенко А.В. Заметки о сочинениях Алексея Ремизова: Тт. I -V2I. - Спб.: Шиповник, 1911 - 1912 г / А.В. Рыстенко. - Одесса: "Экономическая" типография, 1913.- 114 с.

3. Вашкелевич X. Канцелярист обезьяньего царя Асыки и его Обезвелволпала / X. Ващкелевич // Русская мысль. -1991.-8 нояб.

4. Слобин Г Н. Проза Ремизова 1900-1921 / Г. Слобин; пер. с англ. Г.А. Крылова. - СПб.: Академический проект, 1997. - 206 с.

5. Грачёва А.М. Алексей Ремизов и древнерусская культура /А.М. Грачёва. - СПб.,- 2000.-258с.

6. Доценко С.Н. Проблемы поэтики A.M. Ремизова: Автобиографизм как конструктивный принцип творчества / С.Н. Доценко. - Tallinn: Trsni Kirjastus, 2000. -161с.

7. Каталин С. Судьба без судьбы: Проблемы поэтики Алексея Ремизова / Каталин Сёке.- Budapest: EFO, 2006. - 154 с.

8. Ремизов А.М. Крестовые сестры: Повести и рассказы / А.М.Ремизов. - М.: Эксмо, 2008. - 640 с. - (Русская классика).

9. Великомученик Фёдор Стратилат //www.sedok.narod.ru /d_files/fr572.htm

10. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / под редакцией В.Андреева. - М.: Локид, 2000.- 576с.

11. Откровение Иоанна Богослова: 8-10,11(цитируется из электронного издания).

12. Второзаконие 14:11,12(цитируется из электронного издания)

13. Панченко,А.М.Смех как зрелище / Д.С.Лихачев, А.М Панченко, Н.В Понырко //Смех в Древней Руси. - Л.: Наука, 1984.

14. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха: ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказке о Несмеяне) / В.Я. Пропп.-М.,2006.

15. Ростова Н.Человек обратной перспективы / Н. Ростова; под ред. Ф.И.Гиренка. - М.: МГИУ, 2008.

16. Иоанн Златоуст. Беседа 6 на Евангелие из Матфея (цитируется из электронного издания).

17. Евангелие от Луки, 6:25(цитируется из электронного издания)

18. Лотман Ю.М., Успенский, Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси / Ю.М. Лотман // Вопросы литературы.-1977.- №3.-С.145-178.

19. Евангелие от Матфея,6:22,23(цитируется из электронного издания).

20. Цивьян Т. Ремизов и его языковые эксперименты / Т. Цивьян // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. - М., 1996. - С. 690 -703.

21. Ржевский Л. Встречи и письма // Грани. - 1990. - №156. - С. 73-83.

22. Измайлов А. Пёстрые знамёна: Литературные портреты безвременья / А. Измайлов. -М.: Тв-во Д.И. Сытина, 1913.-512 с

23. Грачева A.M. Повесть A.M. Ремизова "Савва Грудцын" и ее древнерусский прототип / A.M. Грачева // ТОДРЛ. - Л., 1979. - XXX2I. С. 388-400.

24. Святополк-Мирский Д. Из книги "История русской литературы с древнейших времен до 1925 года" // Ремизов А.М., Зайцев Б.К. Проза - М.,1997.

25. Ремизов А.М. Пляшущий демон. Танец и слово. - Париж, 1949.

26. Мочульский К. В. О творчестве Алексея Ремизова // Русская речь. 1992. № 5. С. 30-34.

27. Кодрянская Н. Ремизов в своих письмах. - Paris, 1977.

28. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX - начала XX века. Москва, "Высшая школа", 2000.

29. Гоголь Н.В. Шинель [Электронный вариант]. Режим доступа: http://www.ebookshelf.ru/writer/gogol-61905/shinel-171614/ Загл.с экрана.

30. Грачёва A.M. Апокалипсисы Алексея Ремизова ("Пятая язва" и "Плачужная канава") / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. - Т. 4. - М.: Русская книга, 2000.

31. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и реннесанса / М.М. Бахтин.- М.: Худ. лит-ра, 1990. - 428с.

32. Достоевский Ф.М. Двойник / Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т.1. С.147-295.

Библиографический список

Источники

33. Второзаконие 14:11,12.

34. Гоголь Н.В. Шинель [Электронный вариант]. Режим доступа: http://www.ebookshelf.ru/writer/gogol-61905/shinel-171614/ Загл.с экрана.

35. Достоевский Ф.М. Двойник / Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 Т. Л., 1988. Т.1. С.147-295.

36. Евангелие от Луки, 6:25

37. Евангелие от Матфея,6:22,23.

38. Иоанн Златоуст. Беседа 6 на Евангелие из Матфея.

39. Откровение Иоанна Богослова: 8-10,11.

40. Ремизов А.М. Крестовые сестры: Повести и рассказы / А.М.Ремизов. - М.: Эксмо, 2008. - 640 с. - (Русская классика).

41. Ремизов А.М. Пляшущий демон. Танец и слово. - Париж, 1949.

Научная и критическая литература

42. Андреев Ю Пути и перепутья Алексея Ремизова /Андреев Юрий // Вопросы литературы.-1978, №5.-С.25-29.

43. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и реннесанса /М.М.Бахтин.- М.: Худ. лит-ра, 1990.-428с.

44. Гальченко О. Сказочник Андрей Ремизов и Святая Русь / О.Гальченко // Север. - 2004. - №11-12. - С.193.

45. Грачёва, А.М. Алексей Ремизов и древнерусская культура /А.М. Грачёва. - СПб.,- 2000.-258с.

46. Грачёва А.М.Древнерусские повести в перессказах А.М. Ремизова / А.М.Грачёва // Русская литература.-1988-№3.-С.110-117.

47. Данилевский А.А. Mutato nomine de te fabula narrator / А.А.Данилевский// Учёные записки Тартуского университета. - Тарту, 1986.-Вып.735.-С.146-167.

48. Данилевский А.А. Герой А.М.Ремизова и его прототип / А.А.Данилевский // Ученые записки Тартуского университета. - Тарту, 1987.- С.Вып.748.- С.150-165.

49. Доценко С.Н. Нарочитое безобразие: эротические мотивы в творчестве А.Ремизова / С.Н. Доценко /Литературное обозрение.-1991.-№11.-С.72-74.

50. Иванов С. Похабство, буйство и блаженство/С. Иванов//Родина.-1996.-№1.-С.101-105.

51. Козьменко М.В Мир и герой А.Ремизова / М.В.Козьменко // Научные доклады высш.школы.Филол.науки.-1982.-№1.-С.23-38.

52. Живаков И. Искатель снов и сновидения/ И.Живаков //Наука и жизнь.-2001.-№10.-С.65.

53. Кучкина О. Ремизов/О.Кучкина//Литература.-1996.-№39.-С.13-15.

54. Лотман Ю.М., Успенский, Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси / Ю.М. Лотман // Вопросы литературы.-1977.- №3.-С.145-178.

55. Мильков Д. Прошу всех, примите моё!/Д.Мильков//Звезда.-1998.-№7,-С.189-202

56. Минц З.Г О некоторых "немифологических" текстах в творчестве русских символистов /З.Г. Минц// Учёные записки Тартуского университета. - Тарту, 1979.- Вып.749.- С.76-120

57. Михайлов А.И. Сказочная Русь Алексея Ремизова/А.Михайлов / Русская литература, 1996.-№4.-С.50-54

58. Мочульский К. В. О творчестве Алексея Ремизова // Русская речь. 1992. № 5. С. 30-34.

59. Никоненко С. Алексей Ремизов/ С.Никоненко //Новая Россия.-1997.-№ 3. - С.120-125

60. Обатнина Е. Царь Асыка и его подданные. Обезьянья Великая и Вольная Палата А. М. Ремизова в лицах и документах/Е.Обатнина.- Издательство Ивана Лимбаха,-2001.-252с.

61. Обатнина Е. Эротический символизм А. Ремизова /Е.Обатнина // Новое литературное обозрение.-2000.-№3.- С.199-210.

62. Орлова С. Алексей Ремизов. Скоморох, колдун, юродивый/ Между былью и небылью / С.Орлова // Новое время.-2000.-№31.-С.37-39.

63. Паламарчук П.Г. Москва или Третий Рим? Восемнадцать очерков о русcкой ?истории и словесности / Паламарчук Петр Георгиевич - М.: Современник?, 1991

64. Пигин А.В. Повесть А.М. Ремизова "Соломония" и её древнерусский источник / А.В. Пигин //Русская литература.-1989.-№2

65. Панченко А.М.Смех как зрелище / Д.С.Лихачев, А.М Панченко, Н.В Понырко //Смех в Древней Руси. - Л: Наука, 1984.

66. Пропп, В.Я. Проблемы комизма и смеха: ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказке о Несмеяне) / В.Я. Пропп.-М.,2006.

67. Ржевский Л. Встречи и письма // Грани. - 1990. - №156. - С. 73-83.

68. Ростова Н. Человек обратной перспективы / Н. Ростова; под ред. Ф.И. Гиренка. - М. : МГИУ, 2008

69. Рынкова И. Феномен юродства: проявления и особенности / И. Рынкова // Народное творчество. -2006.- №4.-С.12-14

70. Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия / под ред. В.Л. Телицина. - М. : Рипол Классик, 2005.

71. Федякин С. Слово Алексея Ремизова/С.Федякин//Литература.-1997.-№10.-С.4-7.

72. Чалмаев В. Потерянный бриллиант / В.Чалмаев / Литературная Энциклопедия символов, знаков, эмблем / под редакцией В.Андреева. - М. : Локид, 2000.- 576с.

73. Юдин А.В. Русская народная духовная культура /А.В.Юдин.-М.: Высшая школа, - 2000. - 416 с.

Интернет-источники

74. Великомученик Фёдор Стратилат [Электронный ресурс] Режим доступа: //www.sedok.narod.ru /d_files/fr572.htm. Загл. с экрана.

75. Ильин И.А Творчество А.М. Ремизова. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.rvb.ru/remizov/03crit/ilyin/ilyin_remizov_text.htm. Загл. с экрана.

Справочная литература

76. Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия / под ред. В.Л. Телицина. - М.: Рипол Классик, 2005.

77. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / под редакцией В.Андреева. - М. : Локид, 2000.- 576с.

Учебная и методическая литература

78. Бушуева СИ. Литературная сказка в прозе A.M. Ремизова / С.И. Бушуева // Литературная сказка: история, теория, поэтика. - М., 1996. - С 17-20.

79. Вашкелевич X. Алексей Ремизов "В плену" (Истоки художественного метода) / X. Ващкелевич // Алексей Ремизов: исследования и материалы. - СПб., 1994.

80. Вашкелевич X. Канцелярист обезьяньего царя Асыки и его Обезвелволпала / X. Ващкелевич // Русская мысль. -1991.-8 нояб.

81. Виноградов В.В. Гоголь и натуральная школа / В.В. Виноградов. - Л.: Образование, 1925. - 76 с.

82. Горный Е.А. "Бедовая доля" A.M. Ремизова (К истолкованию заглавия) / Е.А. Горный // Труды по русской и славянской филологии: Литературоведение. 1. (Новая серия). -Тарту, 1994. - С. 168 - 175.

83. Горный Е.А. Заметки о поэтике A.M. Ремизова: "Часы" / Е.А. Горный // В честь 70-летия профессора Ю.М. Лотмана: сб. статей. - Тарту, 1992.-С. 192-209.

84. Грачёва A.M. Алексей Ремизов и древнерусская культура / A.M. Грачева. -- СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - 334 с.

85. Грачёва A.M. Апокалипсисы Алексея Ремизова ("Пятая язва" и "Плачужная канава") / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. - Т. 4. - М.: Русская книга, 2000.

86. Грачева A.M. Басни, кощуны и миракли русской культуры ("Мышкина дудочка" и "Петербургский буерак") / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 10. - М.: Русская книга, 2002.

87. Грачева A.M. Жизнь и творчество Алексея Ремизова / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 1. - М.: Русская книга, 2000. - С. 8-30.

88. Грачева A.M. Между Святой Русью и Советской Россией. Алексей Ремизов в эпоху Второй русской революции / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 5. - М.: Русская книга, 2000. - С. 589 -604.

89. Грачева A.M. Множественность миров в книге А. Ремизова "Подстриженными глазами" / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 8. - М.: Русская книга, 2000. - С. 528 - 537.

90. Грачева A.M. О человек, Боге и о судьбе: Апокрифы и легенды Алексея Ремизова / A.M. Грачева // Ремизов A.M. Собр. соч.: в 10-ти т. - Т. 6. - М.: Русская книга, 2001. - С. 650 - 663.

91. Грачева A.M. Повесть A.M. Ремизова "Савва Грудцын" и ее древнерусский прототип / A.M. Грачева // ТОДРЛ. - Л., 1979. - XXX2I. С. 388-400.

92. Данилевский А.А. Герой A.M. Ремизова и его прототип / А.А. Данилевский // Актуальные проблемы теории и истории русской литературы. - Тарту, 1987. - Вып. 748. - С. 150 - 165.

93. Данилевский А.А. Mutatio nomine de te fabula narrator / A.A. Данилевский // Уч. зап. Тарт. гос. ун-та. - Тарту, 1986. - Вып. 735. - С. 137-149.

94. Данилова И.Ф. О сказках Алексея Ремизова / И.Ф. Данилова // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 2. - М.: Русская книга, 2000. - С. 611-617.

95. Дневник Алексея Ремизова 1941 года / вступ. статья, подгот. текста, комментарии A.M. Грачевой // Блоковский сборник XVI: Александр Блок и русская литература первой половины XX века. -Тарту, 2003. - С. 184-

96. Доценко С.Н. "Автобиографическое" и "апокрифическое" в творчестве А. Ремизова / С.Н. Доценко // Алексей Ремизов: исследования и материалы. - СПб., 1994. - С. 33 - 40.

97. Доценко С.Н. "Воробьиная ночь" Алексея Ремизова / С.Н. Доценко // Русская речь. - 1994. - № 2. - С. 103 - 106.

98. Доценко С.Н. Нарочитое безобразие / С.Н. Доценко // Литературно обозрение. - 1991. - № 11. - С. 72 - 75.

99. Доценко С.Н. Проблемы поэтики A.M. Ремизова: Автобиографизм как конструктивный принцип творчества / С.Н. Доценко. - Tallinn: Trsni Kirjastus, 2000. -161с.

100. Измайлов А. Пёстрые знамёна: Литературные портреты безвременья/ А. Измайлов. -М.: Тв-во Д.И. Сытина, 1913.-512 с.

101. Каталин С. Судьба без судьбы: Проблемы поэтики Алексея Ремизова / Каталин С.- Budapest: EFO, 2006. - 154 с.

102. Кодрянская Н. Алексей Ремизов / Н. Кодрянская. - Париж, 1959.

103. Кодрянская Н. Алексей Ремизов своих письмах / Н. Кодрянская. -Париж, 1977.-416 с.

104. Козьменко М.В. "Лимонарь" как опыт реконструкции русской народной веры / М.В. Козьменко // Алексей Ремизов: исследования и материалы. - СПб., 1994. - С. 26 - 32.

105. Козьменко М.В. Мир и герой Алексей Ремизова (к проблеме взаимосвязи мировоззрения и поэтики писателя) / М.В. Козьменко // Филологические науки. -1982. - № 1. -С. 24-30.

106. Лихачев Д.С. Русское искусство от древности до авангарда / Д.С. Лихачев. - М.: Искусство, 1992. - 407с.

107. Лихачев Д.С. Смех в Древней Руси / Д.С. Лихачев, A.M. Панченко, Н.В. Понырко. - Л.: Наука, 1984. - 295 с.

108. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя / Ю.В. Манн. - М.: Художественная литература, 1978. - 398 с.

109. Минц З.Г. К изучению периода "кризиса символизма" (1907-1910) / З.Г. Минц // Минц З.Г. Поэтика русского символизма. СПб., 2004. С. 207-

110. Минц З.Г. О некоторых "неомифологических" текстах в творчестве русских символистов / З.Г. Минц // Минц З.Г. Поэтика русского символизма. - СПб., 2004. - С. 59 - 96.

111. Михайлов А.И. О сновидениях в творчестве Алексея Ремизова и Николая Клюева / А.И. Михайлов // Алексей Ремизов: исследования и материалы. - СПб., 1994. - 89 - 103.

112. Михайлов А.С. Сказочная Русь Алексея Ремизова / А.С. Михайлов // Русская литература. - 1995. - № 4. - С. 50-67.

113. Обатнина Е.Р. A.M. Ремизов: личность, творчество, художественный опыт: автореф. ... докт. филол. наук / Е.Р. Обатнина. -СПб., 2006.

114. Обатнина Е.Р. "Магический символизм" Алексея Ремизова / Е.Р. Обатнина // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10 т. Т. 3. - М., 2000. - С. 573 -591.

115. Обатнина Е.Р. Миф о Гоголе начала XX века и "Огонь вещей" Алексея Ремизова / Е.Р. Обатнина // Алексей Ремизов: исследования и материалы. - СПб., 1994. - С. 129 - 141.

116. Обатнина Е.Р. Обезьянья Великая и Вольная Палата Алексея Ремизова/ Е.Р. Обатнина // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10 т. Т. 5. - М., 2000.- С. 641-651.

117. Обатнина Е.Р. Творчество памяти. Мифологическое пространство художественной прозы Алексея Ремизова / Е.Р. Обатнина // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 7. - М.: Русская книга, 2002. -С. 476-501.

118. Обатнина Е.Р. Царь Асыка и его подданные. Обезьянья Великая и Вольная Палата A.M. Ремизова в лицах и документах / Е.Р. Обатнина. - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001.-384 с.

119. Раевская-Хьюз О.П. Волшебная сказка в книге А. Ремизова "Иверень" / О.П. Раевская-Хьюз // Ремизов A.M. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 8. - М.: Русская книга, 2000. - С. 604-614.

120. Розанов Ю.В. Алексей Ремизов и "русский Париж" / Ю.В. Розанов // Французская культура в русской провинции. Материалы чтений. - Вологда, 2000. - С. 35-40.

121. Розанов Ю.В. Драматургия Алексея Ремизова и проблема стилизации в русской литературе начала XX века: автореф. ... канд. филол. наук / Ю.В. Розанов; Вологод. пед. ун-т. - Вологда, 1994. -- 25 с.

122. Розанов Ю.В. Зырянский миф Алексея Ремизова / Ю.В. Розанов // Рябининские чтения - 2007: материалы V науч. конф. по изучению народной культуры Русского Севера. - Петрозаводск, 2007. - С. 435 -- 437.

123. Розанов Ю.В. Иуда Искариот в трактовке Алексея Ремизова / Ю.В. Розанов // Библейские мотивы и образы в русской литературе. -Вологда, 1995. - С. 43 - 51.

124. Розанов Ю.В. Научная книга в творческом сознании А.М Ремизова / Ю.В. Розанов // Алексей Ремизов: исследования и материалы. - СПб. - Салерно, 2003. - С. 33 - 42.

125. Розанов Ю.В. Северный маршрут Алексея Ремизова: поэзия и правда / Ю.В. Розанов // Вопросы литературы. - 2004. - С. 70 - 84.

126. Рыстенко А.В. Заметки о сочинениях Алексея Ремизова: Тт. I -V2I. - Спб.: Шиповник, 1911 - 1912 г / А.В. Рыстенко. - Одесса: "Экономическая" типография, 1913.- 114 с.

127. Святополк-Мирский Д. Из книги "История русской литературы с древнейших времен до 1925 года" // Ремизов А.М., Зайцев Б.К. Проза - М.,1997.

128. Слобин Г Н. Проза Ремизова 1900-1921 / Г. Слобин; пер. с англ. Г.А. Крылова. - СПб.: Академический проект, 1997. - 206 с.

129. Тырышкина Е.В. Интерпретация Апокалипсиса в Крестовых сестрах A.M. Ремизова / Е.В. Тырышкина // Slavia orientalis. - Т. XL2. -1993.-Nr. 1.-P. 59-70.


Подобные документы

  • Исследование и анализ мировоззрения А. Ремизова, его "миф о мире", в основу которого положено дуализм Добра и Зла как неразрывного единства. Связь мифологического начала в прозе автора, особенности и главные принципы языковой организации произведений.

    статья [35,3 K], добавлен 22.03.2015

  • Место повести "Старик и море" в творчестве Эрнеста Хемингуэя. Своеобразие художественного мира писателя. Развитие темы стойкости в повести "Старик и море", ее двуплановость в произведении. Жанровая специфика повести. Образ человека-борца в повести.

    дипломная работа [108,6 K], добавлен 14.11.2013

  • Рассмотрение основных положений концепции "естественной личности" в повести А.И. Куприна. Своеобразие реализма художественного стиля писателя, состоявшего в противостоянии реального и идеального миров. Роль романтической составляющей в произведении.

    реферат [18,8 K], добавлен 14.03.2015

  • Исследование онтологического значения пространства и времени в творчестве А.М. Ремизова. Изучение символики художественного космоса в ранних редакциях романа "Пруд". Характеристика круга и его символики, связанной с внутренней организацией текста романа.

    статья [24,0 K], добавлен 07.11.2017

  • Прага как культурный центр русского зарубежья. Художественное своеобразие повести А. Эйснера "Роман с Европой". Анализ уровней художественной структуры повести. Определение соотношения мотивной структуры повести и лирики А. Эйснера "пражского" периода.

    дипломная работа [256,1 K], добавлен 21.03.2016

  • История создания повести "Котлован". Обзор критических и научных работ, посвященных творчеству русского писателя Андрея Платонова. Трансформация хронотопа дороги. Изучение речевой структуры художественной системы повести. Повесть как прозаический жанр.

    курсовая работа [79,0 K], добавлен 09.03.2015

  • Отражение мифологических, фольклорных и литературных истоков в повести Достоевского. Специфика образа Катерины в системе персонажей. Его художественные отражения в произведениях других авторов. Портретная и речевая характеристика главной героини.

    дипломная работа [94,6 K], добавлен 23.07.2017

  • Основные вехи творческой биографии А.М. Ремизова. Особенности специфической творческой манеры автора. Принципы организации системы персонажей. Характеристика образов положительных героев романа и их антиподов. Общие тенденции изображения женских образов.

    дипломная работа [69,5 K], добавлен 08.09.2016

  • Куприн как певец возвышенной любви. Тема повести "Гранатовый браслет". Жизненный и творческий путь писателя. Содержание повести, тема "маленького человека" в работе Куприна. Прощание Веры с умершим Желтковым как психологическая кульминация повести.

    презентация [20,5 M], добавлен 30.11.2013

  • "Капитанская дочка" А.С. Пушкина как прощальное произведение великого писателя, основная идея повести и особенности ее изложения. Историческое начало "Капитанской дочки" и отражение в ней духовных переживаний героев, этапы описания образа предателя.

    презентация [1,8 M], добавлен 26.12.2011

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.