Образ музы в творчестве А.С. Пушкина и А.А. Ахматовой

Ахматова, действительно, самая характерная героиня своего времени, явленная в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. По выражению А. Коллонтай, Ахматова дала «целую книгу женской души». Ахматова «вылила в искусстве» сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления.

Меня, как реку,

Суровая эпоха повернула.

Мне подменили жизнь. В другое русло,

Мимо другого потекла она,

И я своих не знаю берегов.

Но всегда, при всем многообразии жизненных коллизий и житейских казусов, при всей необычности, даже экзотичности характеров героиня или героини Ахматовой несут нечто главное, исконно женское, и к нему-то пробивается стих в рассказе о какой-нибудь канатной плясунье, например, идя сквозь привычные определения и заученные положения («Меня покинул в новолунье // Мой друг любимый. Ну, так что ж!») к тому, что «сердце знает, сердце знает»: глубокую тоску оставленной женщины. Вот эта способность выйти к тому, что «сердце знает», - главное в стихах Ахматовой. «Я вижу все, // Я все запоминаю». Но это «все» освещено в ее поэзии одним источником света.

Анна Андреевна Ахматова -- большой и серьезный поэт, принесшая в литературу «поэтику женских волнений и мужских обаяний». В своем творчестве она коснулась всех традиционных тем классической поэзии, но привнесла в них свое неповторимое звучание, обаяние своей необыкновенно тонкой натуры [34, c.40-42].

В ранней лирике для Ахматовой Муза это и божественная покровительница, и родная сестра, близкая подруга. Но всегда это очень интимные переживания, нет в отношении Анны Андреевны к своей героине легкого пренебрежения или панибратства, а всегда -- восхищение, граничащее с поклонением высшему существу.

Когда я ночью жду ее прихода,

Жизнь, кажется, висит на волоске.

Что почести, что юность, что свобода

Пред милой гостьей с дудочкой в руке.

И вот вошла. Откинув покрывало,

Внимательно взглянула на меня.

Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала

Страницы Ада?»

Отвечает: «Я».

У Музы Ахматовой нет соперниц, это то божество, перед которым все отступают, давая ей дорогу. Анна Андреевна не только благоговеет перед своей вдохновительницей и покровительницей, но «смеет» с ней беседовать. В этом я вижу возвышенность самой Ахматовой, у которой почти не было периода ученичества в творчестве. Она ярко, широко и смело шагнула в русскую поэзию, не оробев перед великими предшественниками и современниками по «цеху поэтов».

Я улыбаться перестала,

Морозный ветер губы студит,

Одной надеждой меньше стало,

Одною песней больше будет.

И эту песню я невольно

Отдам на смех и поруганье,

Затем, что нестерпимо больно

Душе любовное молчанье.

Но с годами тема Музы видоизменялась.

Муза ушла по дороге,

Осенней, узкой, крутой,

И были смуглые ноги

Обрызганы крупной росой.

Я долго ее просила

Зимы со мной подождать,

Но сказала: «Ведь здесь могила,

Как ты можешь еще дышать?»

Муза ступает по реальной земле, по осенней, узкой, крутой дороге. Ноги - смуглые, обрызганы росой. В другом стихотворении Муза -в дырявом платке. Соблюдены все законы деталировки в полном согласии с пластическим и драматическим началом.

Когда-то в разговор с лирическим героем вступали кроме человеческих голосов зеркала, деревья, лесные чащи. Теперь ведет разговор Муза. Но обступают собеседников вполне земные обстоятельства (есть даже просьба к Музе - подождать «до зимы»).

«Веселой Музы нрав не узнаю; она глядит и слова не проронит, а голову в веночке темном клонит, изнеможенная, на грудь мою». Диалога нет. Но есть излюбленный поэтом жест.

Мариэтта Шагинян писала об Ахматовой начала двадцатых годов. Она отнеслась к ней как к живому, развивающемуся, противоречивому в своей живой сложности явлению, далекому от окаменелой итоговости. Шагинян, в частности, отмечала, что автор стихов, собранных в этом сборнике, «находится в том смутном периоде», который характерен «множеством разнородных симптомов», и что нельзя с определенностью сказать, что именно ждет нас дальше. По ее мнению, из отрицательных симптомов, мешавших плодотворному развитию, надо было, прежде всего, назвать возникновение реминисценций, повторений, отзвуков и вариантов, идущих из прежнего творческого опыта [21, c.310].

Это было верное и своевременное замечание. Известно, что наибольшую опасность для поэта представляют его эпигоны. Эксплуатируя открытый образ, тему или интонацию, они покрывают первозданный поэтический опыт густой коррозией бездарности. Так, например, некоторые «блоковские» метафоры, тысячекратно повторенные затем в стихах слабых подражателей, кажутся теперь банальными и у самого Блока.

Появление Ахматовой вызвало к литературному полусуществованию целые толпы говорливых и неумеренных копиисток. Они примеряли к себе ее шаль, но она им обычно была тяжеловатой, словно и впрямь каменной, украшали волосы прославленным у Блока ахматовским «красным розаном», отпускали до самых бровей по-ахматовски незавитую челку, пробовали ее походку и неустанно говорили и говорили ее раздельным, суровым и страстным голосом.

Я научила женщин говорить...

Но, боже, как их замолчать заставить!

Однако и сам поэт ни в коем случае не должен становиться эпигоном самого себя.

...Веселой Музы нрав не узнаю:

Она глядит и слова не проронит,

А голову в веночке темном клонит,

Изнеможенная, на грудь мою.

И только совесть с каждым днем страшней

Беснуется: великой хочет дани,

Закрыв лицо, я отвечала ей...

С конца тридцатых годов очеловеченный образ Музы появляется реже. Обновляя традиции русской классики, Ахматова вникает, вглядывается, вслушивается в самый процесс творчества.

Они летят, они еще в дороге,

Слова освобожденья и любви,

А я уже в предпесенной тревоге,

И холоднее льда уста мои.

Но скоро там, где жидкие березы,

Прильнувши к окнам, сухо шелестят,

Венцом червонным заплетутся розы,

И голоса незримых прозвучат.

А дальше - свет невыносимо щедрый,

Как красное горячее вино...

Уже душистым, раскаленным ветром

Сознание мое опалено.

С тридцатых годов лирический герой Ахматовой полностью сливается с автором. Я - это сам поэт. И характер, проглядывающий сквозь любовную лирику, сквозь признания, раздумья и излияния, - это характер самого поэта. Вплоть до последнего дня жизни стихи Ахматовой выстраиваются в длинный монолог. Монолог - автопортрет. Монолог, открывающий нам характер огромного духовного потенциала. Исповедь и беседа, монолог и диалог стали неразлучны.

Это уже новая черта поэтического облика Ахматовой. «Там те незнакомые очи до света со мной говорят». С великолепной поэтической свободой переведены в количественный план и умножены явления, не поддающиеся счету: «и сколько там сумрака ночи, и тени, и сколько прохлад». И это неожиданное введение меры в явления неизмеримые как-то перекликнулось с мотивом познания непознанного [23, c.60].

Прежняя лирика отличалась почти замкнутой сосредоточенностью, самоуглубленностью. Ахматова - мы это знаем - всегда ценила житейские реалии. Но они служили подробностями, были земным фоном. Поэтический центр тяжести тяготел не к ним. Теперь же судьбы, идущие в отдалении, властно вторгаются в сознание поэта.

Любовная лирика Ахматовой двадцатых-тридцатых годов в несравненно большей степени, чем прежде, обращена к внутренней, потаенно-духовной жизни. Ведь и сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного человеческого.

Стихи этого периода, в общем, более психологичны. Если в «Вечере» и «Четках» любовное чувство изображалось, как правило, с помощью крайне немногих вещных деталей (вспомним образ красного тюльпана), то сейчас, ни в малейшей степени не отказываясь от использования выразительного предметного штриха, Анна Ахматова, при всей своей экспрессивности, все же более пластична в непосредственном изображении психологического содержания [35, c.17].

В 1936 году был начат и в течение четверти века создавался цикл «Тайны ремесла». Ахматова испытывала потребность поведать читателю о своих поэтических исканиях и обретениях на бесконечно богатую «жизнь человеческого духа». Но из этого «смешения языков» и столпотворения чувств поэт извлекает законченную тему - «один, все победивший звук».

Ахматова чутка к динамическим оттенкам. Звук длится, ослабевает, нарастает. «Не умолкает бой часов»; «раскат стихающего грома»; «все победивший звук». О чрезвычайном ее внимании к изменениям чувств я уже упоминал. Склонность эта все усиливается и, как выражаются физиологи, иррадирует. Превращения захватывают все более широкий круг явлений. «И мир на миг один преобразился, и странно изменился вкус вина». «Ржавеет золото, и истлевает сталь». «Марс воссиял среди небесных звезд, он алым стал, искрящимся, зловещим».

Проза идет своим путем, сохраняя связи вещей, законные для этого круга. В поэзии действуют иные законы, иные переплетения. И Ахматова, можно сказать, упивается всемогуществом поэтических сближений и поэтического слова.

«Шиповник так благоухал, Что даже превратился в слово». Расширился диапазон душевного «приемника» Ахматовой. Обрели большую дальность и большую звучность «волны» ее поэзии.

Нельзя не заметить особую окраску мотива: не столько раскрытие, разгадка, сколько предчувствие разгадки, ощущение близости разгадки. Поэт у самого порога душевных открытий и как будто хочет задержать это мгновение «у порога». Вот-вот все будет залито полным светом.

Но Ахматова находит особую привлекательность в рассветном, даже предрассветном ощущении. Лейтмотив преддверия, ожидания прослеживается во многих стихах.

Многое еще, наверно, хочет

Быть воспетым голосом моим:

То, что, бессловесное, грохочет,

Иль во тьме подземный камень точит,

Или пробивается сквозь дым.

У меня не выяснены счеты

С пламенем, и ветром, и водой.

.. Оттого-то мне мои дремоты

Вдруг такие распахнут ворота

И ведут за утренней звездой.

Много раз возвращается теперь Ахматова к поэту как теме.

В стихотворении «Художнику»:

Мне все твоя мерещится работа,

Твои благословенные труды:

Лип, навсегда осенних позолота

И синь сегодня созданной воды.

Навсегда - и сегодня. Запечатлена диалектика художественного творчества. Остро совмещены противоположные его полюсы. «День творения»: сотворенность из ничего, из безразличного холста, красок, глины, словарного состава. Самый момент сотворенности: «сегодня созданной воды».

И нетленность, неумирание истинного создания искусства. Как и все живое, оно имеет начало: от небытия к бытию. Но в отличие от живого оно не обречено на кончину.

В ряду стихов этого цикла самым прекрасным представляется следующее (привожу его без заключительных строк):

Бывает так: какая-то истома;

В ушах не умолкает бой часов;

Вдали раскат стихающего грома.

Неузнанных и пленных голосов

Мне чудятся и жалобы и стоны,

Сужается какой-то тайный круг,

Но в этой бездне шепотов и звонов

Встает один, все победивший звук.

Так вкруг него непоправимо тихо,

Что слышно, как в лесу растет трава,

Как по земле идет с котомкой лихо…

Разумеется, расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в мироощущении и миропонимании поэтессы, не могло, в свою очередь, не повлиять на тональность и характер собственно любовной лирики. Правда, некоторые характерные ее особенности остались прежними. Любовный эпизод, например, как и раньше выступает перед нами в своеобразном ахматовском обличье: он, в частности, никогда последовательно ив развернут, в нем обычно нет ни конца, ни начала,- любовное признание, отчаяние или мольба, составляющие стихотворение, всегда кажутся читателю как бы обрывком случайно подслушанного разговора, который начался не при нас и завершения которого мы тоже не услышим [35, c.20].

Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и мольбах так как уверена,что ее поймут лишь те кто обладает тем же шифром любви.

Словом, мы всегда присутствуем как бы при яркой молнийностной вспышка, при самосгорании и обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти, пронзающей все существо человека и эхом отдающейся по великим безмолвным пространствам, с библейской, торжественной молчаливостью окружающим его в этот священный вневременной час.

Тридцатые годы были в этом отношении и трудными, и драматичными и ко многому обязывающими. Постепенно, но неотвратимо приближалась новая мировая война.

Стих Ахматовой, жизнелюбивый по своей природе, чутко и драматично реагировал на приближение великой мировой трагедии. Он, для многих неожиданно, вобрал в себя и сделал своим достоянием проблемы животрепещущей политической жизни Европы.

Конечно, это было неожиданностью лишь на первый взгляд и лишь для тех, кто по издавна укоренившейся традиции считал Ахматову художником, замкнутым лишь в одной присущей ей теме любви и запутанных личных драм, далеких от треволнений мира.

Начало второй мировой войны Ахматова осмысляла широко и верно, - она предвидела, что в орбиту едва начавшихся военных действий будут постепенно втянуты многие и многие народы, в том числе, возможно, и ее собственный [33, c.202].

Видения горящих городов, возникающие в ее воображении, чередуются с картинами пленительной природы, чуждой человеческим страстям. Но, в отличие от предшествующих лет, вечное уже не зовет Ахматову в свое прибежище. Сегодняшний скорбный день, исполненный страстей и горя, требует от поэта служения минуте, то есть своим современникам. И она дает торжественную клятву Музе.

Клятва эта полна большого смысла, она хорошо 'выражает еще существовавшие в сознании тогдашней Ахматовой определенные противоречия. Ведь вызванная ею Муза не верит ей, она громко смеется, насмехается и иронизирует: «Тебе ль!» Однако выбор уже сделан: замкнутость душевного мира нарушена, хрупкие строчки стихов навсегда пронизал и по-своему перестроил бурный ветер разыгравшейся мировой трагедии.

Но была в эти сложные годы, непосредственно предшествовавшие войне, и еще одна драматическая страница. Она пишет «Реквием» (1935-1940) -исповедь страдающего материнского сердца.

Поэма овеяна духом скорби, близкой по формам своего выражения к народному плачу, к причитанию, - к фольклору.

Пожалуй, никогда еще со времени создания поэмы «У самого моря» Ахматова так близко не подходила к использованию навыков и приемов народного творчества. Но если в предыдущей поэме элементы фольклоризма иногда отдавали стилизованностью, а само содержание ее не было подлинно глубоким и драматичным, то в «Реквиеме» она выражает чувства, выходящие из подлинно драматических событий, касающихся жизни государства, народа, нации. Отсюда - неожиданная широта интонации, вбирающей в себя многоразличные, подслушанные у жизни голоса и звуки. Личное смятение и горе, тоска и боль постоянно смешиваются в поэме с несравненно более широкой мелодией объединяющей и душевно поддерживающей поэта скорбит Как это всегда свойственно подлинно трагедийному произведению, "Реквием" внутренне патетичен. Великая печаль, осеняющая его строфы, как взмах широких орлиных крыльев, горестно застывших над разоренным гнездом. К сороковым годам поэзия Ахматовой начала выходить далеко за пределы прежних орбит [33, c.205].

У Музы Ахматовой нет соперниц, это то Божество, перед которым все отступают, давая ей дорогу. Анна Андреевна не только благоговеет перед своей вдохновительницей и покровительницей, но «смеет» с ней беседовать.

Я улыбаться перестала.

Морозный ветер губы студит,

Одной надеждой меньше стало.

Одною песней больше будет.

И эту песню я невольно

Отдам на смех и поруганье.

Затем, что нестерпимо больно

Душе любовное молчанье. О чем бы ни писала Анна Андреевна, во всем она оригинальна и уникальна. Нет в ее стихах традиционных для женской поэзии слезливости и приниженности перед высшим существом -- мужчиной, скорее наблюдается обратное явление. Рядом с прекрасной и порой трагической героиней не оказывается достойного героя, сумевшего оценить ее высокую и трепетную душу. Много слез и драматизма в лирике Ахматовой, но всегда это высокие и чистые переживания и чувства, нет в них повседневной суеты и обыденности. Она небожительница, временно спустившаяся на землю, чтобы осветить ее своей добротой, любовью и лаской. Именно поэтому очень часто в свои подруги и собеседницы Анна Андреевна «приглашает» Музу...

...Веселой Музы нрав не узнаю:

Она глядит и слова не проронит,

А голову в веночке темном клонит,

Изнеможенная, на грудь мою.

И только совесть с каждым днем страшней

Беснуется: великой хочет дани,

Закрыв лицо, я отвечала ей...

Но больше нет ни слез, ни оправданий.

Вот такое отношение к жизни и творчеству, когда все вычерпано до капельки, отдано людям, характерно для Ахматовой. Она живет лишь высокими помыслами и переживаниями. Кажется, еще мгновение и порвется что-то, удерживающее ее героиню от смерти. Эти запредельные чувства и переживания характерны и для самой Ахматовой.

О, знала ль я, когда в одежде белой

Входила Муза в тесный мой приют,

Что к лире, навсегда окаменелой,

Мои живые руки припадут.

О, знала ль я, когда неслась, играя.

Моей любви последняя гроза,

Что лучшему из юношей, рыдая,

Закрою я орлиные глаза...

Таким образом, постоянно повторяющимся в лирике А. Ахматовой является образ Музы - "сестры", "двойника", "иностранки", "палача"; "странной", "стройной", "смуглой", "в дырявом платке", "насмешливой". Он открывает нам этические и эстетические установки поэта в разные годы: поиск "своего" голоса и следование традиции молодой А. Ахматовой, впоследствии - осознание важности гражданской темы и, при подведении итогов творчества, осмысление автором факта запечатленности в зеркалах искусства собственного образа и судьбы.

Рассмотрим далее отражение образа музы А.С. Пушкина в творчестве А.А. Ахматовой.

Творчество Пушкина неисчерпаемо, возможны разные подходы к нему, в том числе и подход к прочтению и пониманию Пушкина через исследовательские материалы Ахматовой (или “штудии”, как называла их сама поэтесса). Правда, не сразу Ахматова начала заниматься серьёзным изучением творчества Пушкина. Пытаясь найти ответы на многие интересующие её вопросы, она всю жизнь обращалась к Пушкину, будто сверяла с ним свои стихи. Пушкин был для неё высшим духовным и поэтическим авторитетом. Благодаря такому “ученичеству” у Пушкина поэзия Ахматовой близка и понятна широкому кругу читателей. Очень точно сказал о поэзии Ахматовой исследователь Серебряного века Н.Банников: “Каждое слово было взвешено и выбрано с необычайной строгостью и скупостью, каждая строфа чеканно воплощала взятый предмет, вызывая у читателя множество ассоциаций. В трёх-четырёх четверостишиях часто как бы пунктиром намечалось повествование, некая фабула; за каждой подробностью читатель ощущал не только душевное состояние героини в данный момент, но и угадывал, что этому состоянию предшествовало и что им будет предрешено”. А в этом она достойная ученица Пушкина [34, c.78].

Образ Пушкина сопровождал Ахматову на протяжении всей её творческой жизни. Изучая творчество Ахматовой, мы обязательно говорим о стихотворении «Смуглый отрок бродил по аллеям…». Именно с этого стихотворения начинается разговор о пушкинской традиции и культуре поэтического слова, и о Музе Пушкина, которая, по её словам, теперь и её Муза (например, стихотворение 1915 года «Муза ушла по дороге…»:“И были смуглые ноги // Обрызганы крупной росой…”).

Проведем анализа данного стихотворения.

Это первое дошедшее до нас напечатанное стихотворение, обращённое к Пушкину. Оно заключает цикл «В Царском Селе». Ему предшествуют два стихотворения: «По аллее проводят лошадок…» и «...А там мой мраморный двойник…». Все части триптиха неразрывно связаны между собой тем, что являются эмоциональным откликом на воспоминания детства, прошедшего в Царском Селе. А так как имя Пушкина является неотъемлемой частью Царскосельского Лицея, Царскосельского парка и вообще Царского Села, возможно, именно этим объясняется, что стихотворение о “смуглом отроке” помещено последним. По воспоминаниям Срезневской, подруги Ахматовой, они очень часто говорили о Пушкине, читали его стихотворения наизусть, гуляя по дорожкам Царскосельского парка.

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных глухих берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов.

Иглы елей густо и колко

Устилают низкие пни...

Здесь лежала его треуголка

И разорванный том Парни.

(24 сентября 1911 Царское Село)²

Перед нами ранний текст, вошедший в её первую книгу «Вечер» (1912). Однако начиная со второго сборника («Чётки», 1914) Ахматова заменяет слово “елей” на “сосен”, а слово “разорванный” на “растрёпанный”. Безусловно, это произошло не случайно, поскольку почти каждое слово помимо прямого лексического значения имеет переносное -- поэтическое и философское. Гораздо позже (в 1958 г.) Ахматова заменяет слово “глухих” на слово “грустил”, и на то у неё были свои основания. Об этом можно прочитать у Л.К. Чуковской, которая приводит слова Анны Андреевны в «Записках об Анне Ахматовой»:

“-- «Смуглый отрок бродил по аллеям // У озёрных глухих берегов». Какое невежество! Глупость какая!..

-- …В книжечке 58-го года стоит «У озёрных грустил берегов».

-- Но сборник 61-го -- последний.

-- Брать надо не последний вариант, а лучший”.

Анализируя данное произведение, будем опираться на последний вариант, так как нам всегда важен выбор автора. Возможно, в этом заключается особенность поэтики Ахматовой, то есть грусть не печальная, а грусть юности, поэтическая грусть. После исправления стихотворение обрело право на новое прочтение.

Как известно, даже самые прозрачные стихи имеют загадку, “тайну”, как говорила сама Ахматова. По Малларме, любое стихотворение -- это ребус. То же происходит и со «Смуглым отроком». В этом чистом и прозрачном по содержанию стихотворении присутствует другой слой, который можно выявить на уровне поэтики [1, c.71].

Стихотворение написано в 1911 году. Ровно сто лет назад Пушкин был привезён в Царское Село для поступления в Царскосельский Лицей.

И столетие мы лелеем…

Эта строчка подсказывает, что именно с этим событием, то есть с открытием Лицея и появлением Пушкина в Царском Селе, можно связать стихотворение. На первый взгляд речь идёт о Пушкине-отроке:

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных грустил берегов.

В воспоминаниях лицейского друга Пушкина Ивана Ивановича Пущина мы читаем: “Александр Пушкин! -- выступает живой мальчик, курчавый, быстроглазый...” А вот что пишет Е.А. Маймин в книге «Пушкин. Жизнь и творчество»: “В посланиях 1815 года... Пушкин воспевает радость, вино, веселье -- и это звучит в его стихотворениях не как дань литературной традиции, а как выражение личного, как лирическое признание, как выражение бурлящей и переливающейся через край юной полноты жизни”⁵.

У Ахматовой же: “...отрок бродил... грустил”. Как мы помним, слово “грустил” впервые появляется в сборнике 1958 года. Ахматова, всегда дающая точные характеристики предметам и лицам, не могла допустить неточности в описании Пушкина-отрока. У Пушкина, безусловно, были причины грустить, но это так не свойственно, так нехарактерно для Пушкина-отрока. Например, в «Евгении Онегине» (гл. 8) Пушкин вспоминает свои лицейские годы так:

Моя студенческая келья

Вдруг озарилась: муза в ней

Открыла пир младых затей,

Воспела детские веселья...

“Бродил... грустил” -- таким Пушкин предстаёт перед нами в более позднем возрасте. В стихотворении происходит смещение времени. В пределах одной-двух строк Пушкин одновременно и отрок, и зрелый муж.

Две последние строчки также подтверждают эту мысль: Пушкин изображён в этом стихотворении в разные периоды времени, то есть отроком и юношей.

Здесь лежала его треуголка

И растрёпанный том Парни.

Лицеисты носили треугольные шляпы в первые годы обучения в лицее. Об этом можно прочитать у И.И. Пущина в «Записках о Пушкине»: “По праздникам -- мундир... белые панталоны, белый жилет, белый галстук, ботфорты, треугольная шляпа -- в церковь и на гулянье”⁶. Таким образом, мы видим, что за строкой “Здесь лежала его треуголка” ясно вырисовывается образ Пушкина-лицеиста, то есть отрока (см. у Даля: “Отрок -- дитя от 7 до 15 лет”), отрока, только начинающего делать свои первые шаги в русской поэзии [7, c.23].

И знай, мой жребий пал, я лиру избираю,

Пусть судит обо мне как хочет целый свет,

Сердись, кричи, бранись, -- а я таки поэт.

(«К другу стихотворцу», 1814)

В следующей же строке -- “И растрёпанный том Парни” -- Пушкин уже юноша, репутация поэта за ним начинает закрепляться. Меняются интересы. На старшем курсе многие лицеисты (возможно, вследствие возраста) увлекаются поэзией Парни. Обратимся за подтверждением этой мысли к монографии Б.В. Томашевского «Пушкин»: “В стихотворениях 1814-1815 годов мы не найдём никаких следов, свидетельствующих о близком знакомстве с поэзией Парни: ни фразеологических, ни сюжетных параллелей. К Парни Пушкин пришёл позднее, в период своих увлечений жанром элегий. Но к тому времени он уже выходил из возраста ученических подражаний”.

Предположим, что поэзией Парни Пушкин увлёкся примерно в 17-18 лет. Но это уже не отрок, а юноша. Вряд ли выпускника-лицеиста можно назвать отроком.

Как видим, в стихотворении Ахматовой, ещё изначально, были раздвинуты временные рамки. Восьмистрочное стихотворение вмещает в себя почти всю жизнь Пушкина. Таким образом, стихотворение имеет кольцевую композицию, так как начинается и заканчивается одной и той же мыслью: показать Пушкина-отрока, Пушкина-юношу, Пушкина -- в зените славы [1, c.34].

Стихотворение пропитано любовью к первому поэту России. Ахматова видит и слышит его даже сто лет спустя.

Здесь лежала его треуголка…

И столетие мы лелеем…

“Лелеять” можно только самое дорогое, и Ахматова как поэт понимала, что Пушкин для России -- всё.

Интересно, что глагол “лелеем” больше не встречается ни в одном стихотворении Ахматовой. Она употребила его только по отношению к Пушкину. Его можно считать лейтмотивом всей пушкинианы Ахматовой.

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов.

Иглы сосен густо и колко

Устилают низкие пни...

Указанные выше строки раскрывают ещё одну тему -- это тема осени, так как иглы сосен могут опадать только осенью (а осень, безусловно, ассоциируется с пушкинской осенью, то есть с темой творчества: Пушкин в зените славы). Осенью ему обычно хорошо и много писалось. Например, у П.Милюкова в историко-биографическом очерке «Живой Пушкин»: “Беспокойство духа выражается у него в стремлении действительно «куда-то» вырваться. Он постоянно кочует между Петербургом и Москвой... а осенью старается уединиться в деревне для спокойной творческой работы”⁹. А в письме к Плетнёву от 31 августа 1830 года читаем следующее: “Свадьба моя откладывается... Осень подходит: это любимое моё время... пора литературных трудов...”

Иглы сосен густо и колко

Устилают...

Сосна сбрасывает иголки, а поздней осенью они, сбиваемые ещё и каплями дождя, “густо” опадают. Глагол “устилают” и наречие “густо” показывают, что сосновых игл на земле очень много, такое возможно только осенью. Следующая строка наводит на эти же размышления.

Еле слышный шелест шагов.

За этими сочетаниями так и слышится шелест листьев, шум дождя.

В нашем сознании сложился определённый стереотип сочетания некоторых слов между собой. Так, слово “шелест” никак не ассоциируется со словом “шагов”.

Здесь скорее всего должно быть использовано слово “листья” (в крайнем случае -- “бумага”), но нас устраивает первый вариант, так как именно это сочетание -- “шелест шагов” -- делает нас более чуткими к словам. Да и аллитерация “ш” подсказывает это же [7, c.72].

Осень -- лучшая пора для творения. Пушкин специально ехал осенью в деревню, чтобы побыть одному, сосредоточиться и писать “роман за романом, поэму за поэмой! А уж чувствую, что дурь на меня находит -- я и в коляске сочиняю...” (19 сентября 1833 года).

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов.

Благодаря поэтическому дару, живописности языка Ахматова выразила всеобщее поклонение и любовь к первому поэту России. В этих строчках объединились основные темы: памяти, преклонения перед художественным даром -- и тема творчества (через тему осени).

В открытом и понятном на первый взгляд стихотворении за кажущейся простотой и прямолинейностью проявилась многослойность, многообразность; слой накладывается на слой, и в этом Ахматова достойная последовательница Пушкина и достойная представительница своего поэтического времени -- формирующегося акмеизма.

Рассуждая о Пушкине, о его творчестве, о его тайнописи, необходимо говорить и об Анне Ахматовой, её поэзии и прозе и о тайнах её творчества.

Заканчивая вторую главу выпускной квалификационной работы, посвященную образу музы в творчестве двух разных поэтов - А.С. Пушкина и А.А. Ахматовой, можно сделать следующий вывод.

При внимательном исследовании лирики А.С. Пушкина открывается глобальность и универсализм образа Музы в его поэтике. Повторяя вопрос русского философа Сергея Булгакова, скажем утвердительно: да, «слишком конкретен и массивен этот образ у Пушкина, чтобы не думать, что за ним скрывается подлинный личный опыт какого-то наития, как бы духовного одержания».

Муза же Ахматовой находится на недосягаемом пьедестале, которая вдохновляет и покровительствует, которая не терпит соперниц, с которой лишь иногда смеет советоваться, беседовать только сама поэтесса. Она сама подобна божественной музе, которую поэтесса зовет в подруги. Ахматова дышит и живет высокими нравственными помыслами. Ахматовская муза - это ее несравненный талант, который вел женщину по жизни, который позволял вынести все перипетии судьбы с высоко поднятым греческим профилем, который оставлял ее сердце чувствующим и пылающим.

Творчество Пушкина, его гений были одним из источников вдохновения великой поэтессы “серебряного века” Анны Ахматовой. Лучшие поэты “серебряного века” сформировались под влиянием музы великого русского поэта, вобрали в себя все лучшее, что привнес в русскую поэтическую традицию Александр Сергеевич Пушкин. Влияние его творчества на Анну Ахматову особенно сильно не только в силу обстоятельств, но и той огромной любви, которую питала поэтесса к Пушкину.

Глава 3. Художественное воспитание школьников на уроках литературы

Художественное воспитание - целенаправленное, систематическое воздействие на личность с целью ее художественного развития, то есть формирования творчески активной личности, способной воспринимать и оценивать прекрасное в природе, труде, общественных отношениях с позиций эстетического идеала, а также испытывать потребность в художественной деятельности.

Научить видеть прекрасное вокруг себя, в окружающей действительности призвана система художественного воспитания. Это достигается путем решения следующих задач: овладения ребенком знаниями художественно-эстетической культуры, развития способности к художественно-эстетическому творчеству и развития эстетических психологических качеств человека, которые выражены эстетическим восприятием, чувством, оценкой, вкусом и другими психическими категориями художественного воспитания [20, c.94].

Художественное воспитание пронизывает все сферы жизнедеятельности человека: и глубину его мышления, и тонкость чувств, характер избирательности и установки, и т.д. Художественное воспитание тесно связано со всеми сторонами воспитания. Оно основывается на природных возможностях человека, однако эти потенциальные возможности превращаются в реальные способности только благодаря воспитанию. Развитие личности начинается еще в раннем детстве. Чтобы взрослый человек стал духовно богатым, надо обратить особое внимание на художественное воспитание детей школьного возраста, именно в этом возрасте осуществляется наиболее интенсивное формирование отношения к миру [11, c.38].

Особое место в художественном воспитании занимает изучение литературы. При чтении художественного произведения важно непосредственное эмоциональное его восприятие. Это -- первая стадия восприятия читаемого. На второй стадии происходит понимание идейного содержания произведения. Оно не убивает эмоциональность школьника, а углубляет ее. Третья стадия восприятия художественного произведения -- обдумывание прочитанного.

При изучении литературы ничто так не свидетельствует о степени интереса ребенка и глубине первичного восприятия, как чтение им наизусть стихотворений, отрывков прозы, выразительность и эмоциональность этого чтения. На этом этапе работы по восприятию художественного произведения огромную роль отводится таким видам творческой деятельности, как сочинения с самостоятельными оценками и анализом и проведение свободных творческих обсуждений и дискуссий. В различных формах даются задания: написать рецензию, подготовить доклад, выступить в ходе обсуждения, составить критический обзор, вскрыть основную идею произведения, описать сюжетную пинию, показать основные черты героев и дать оценку их действий. В задания включаются требования выделить основные художественные приемы, которыми пользуется художник, оценить своеобразие его индивидуального дарования, манеру его письма, стиля изложения, особенностей видения мира и человека [12, c.96-97].

На уроках могут даваться творческие задания: подбор музыкального материала, созвучного основным идеям произведения искусства слова, изображения в рисунках литературных образов.

В процессе занятий литературой школьник совершенствует и навыки чтения, учится эстетическому освоению художественных произведений, усваивает их содержание и развивает свои психические сипы: воображение, мышление, речь. Развитие навыков чтения, способности эстетического восприятия, аналитического и критического мышления -- решающие средства наиболее эффективного достижения воспитательной цели.

Трудности преподавания литературы в школе связаны с тем, что художественный образ не может быть переведен на язык понятий. Все гораздо сложнее. Требуется усилить внимание к процессу познания художественной литературы, к взаимосвязи образного и понятийного в деятельности школьника [11, c.39].

В совместной деятельности учителя и ученика важно добиться усвоения содержания и общих принципов анализа, владения теоретическими понятиями и развития эмоционально-волевой сферы. Ибо, "так же, как секрет языка лежит на скрещении познания при помощи языка, так секрет искусства лежит на скрещении познания искусства и общения искусством" [20, c.97].

Какие направления и аспекты школьного анализа литературного произведения особенно важны в решении задач художественного воспитания учащихся?

Вспомним, прежде всего, что в содержание анализа, как отмечал методист В.В.Голубков, входят общий смысл произведения, его идейная направленность; общий смысл произведения раскрывается в сюжете, в свою очередь, выясняются характеры героев; важна система образов, отражающая и систему общественных отношений, и взгляды автора. Кроме того, названы такие компоненты, как портрет, пейзаж, обстановка, художественные детали; не менее важно понять построение произведения, его композицию в целом и, наконец, язык писателя и язык персонажей [17, c.107].

Высокохудожественные образы положительных героев художественных произведений оказывают непосредственное активное воздействие на читателей, особенно молодых, нередко служат для них образцом, примером Человека, каким они стремятся стать, мерилом их нравственных оценок. Воспитательное значение отрицательных персонажей Свифта, Рабге, Мольера, М.Твена, Гоголя, Некрасова и других писателей заключается в том, что они даны как резкое несоответствие эстетическому и нравственному идеалу писателей той или иной эпохи. Идеалы писателя выражаются не только в положительных и отрицательных героях, но и во всех персонажах, в их взаимодействии, борьбе, в том, как писатель понимает развитие жизни, её прогрессивные тенденции, в совокупности всех компонентов произведения, в творческом методе и стиле писателя, который стремится убедить читателя в верности и справедливости того, что он показал ему, возбудить в читателе желание бороться за те идеалы, которые отражены в произведении. Именно воспитание в духе передовых общественно-политических, нравственных и эстетических идеалов является основной и важнейшей воспитательной функцией художественной литературы. Имея в виду то, что писатель не только отображает жизнь, но и дает её оценку, произносит "приговор" тем или иным явлениям жизни, учит читателя глубже и основательнее понимать развитие общества, его ближайшие задачи и свое место в общественной жизни.

Эмоционально насыщенный материал оставляет глубокий отпечаток в душе ребенка, который в будущем станет основой становления эстетического вкуса, идеала, отношения, переживания, а со временем эстетическое чувство к искусству отложит свой отпечаток и на отношении к жизни, действительности. С эстетическим развитием происходит и духовное развитие человека. То, что сегодня ребенок воспринимает эмоционально, завтра перерастет в осознанное отношение и к искусству и к жизни [27, c.109].

Таким образом, художественное воспитание способствует формированию нравственности человека, расширяет его познания о мире, обществе и природе. Разнообразные творческие занятия детей способствуют развитию их мышления и воображения, воли, настойчивости, организованности, дисциплинированности.

Представим далее конспект разработанного нами урока литературы на тему: «Образ Музы в лирике А.А. Ахматовой на примере анализа цикла «Тайны ремесла»».

Продолжительность: 2 урока.

Класс: 9 класс.

Тип урока: Изучение нового материала в форме урока-семинара

Цели урока: Создать условия для определения учащимися образа музы в лирике А. А. Ахматовой на примере анализа цикла «Тайны ремесла».

Задачи урока:

- обучающие:

1) определение существенных признаков понятия «творчество»;

2) углубить представление учащихся о цикле стихов как об особом лирическом образовании;

3) ознакомить учащихся с историей создания А.А. Ахматовой цикла «Тайны ремесла»;

4) раскрыть, опираясь на стихи, представление А.А. Ахматовой о поэтическом творчестве и его составляющих;

5) развивать умения и навыки, связанные с анализом лирического текста;

6) провести анализ системы образов: Муза, Пушкин, Поэт, Читатель, Стихи, которая включена автором в раскрытие сущности процесса творчества;

7) развивать у учащихся умения исследовательской работы над поэтическим текстом: анализировать и интерпретировать лирическое произведение, делать обобщения, приводить аргументацию своей точки зрения текстом, вести дискуссию, структурировать исследуемый материал;

8) развивать самостоятельность мышления;

9) на примере стихов А. А. Ахматовой совершенствовать у учащихся умения и навыки культуры русской речи, а именно: словоупотребления, связного высказывания, образности речи, общения, выразительного чтения; - воспитательные:

1) развивать потребность в общении с литературным произведением, художественно-эстетические вкус, эмоции, оценки, отношения;

2) воспитывать у учащихся уважение и любовь к творчеству А.А. Ахматовой;

3) развивать самостоятельность, творческую и познавательную активность учащихся;

4) формировать коммуникативные умения;

- развивающие:

1) развивать образное, логическое, ассоциативное мышление, память, речь, внимание, воображение;

2) развивать эмоциональную чуткость к слову, устную речь.

Методы обучения: проверка домашней работы, исследовательский, индуктивный, рассказ, объяснение, беседа, самостоятельная работа учащихся, поощрение, предъявление требования.

Формы организации учебной деятельности: фронтальная, групповая.

Оборудование урока:

- интерактивная доска;

- музыкальные записи, связанные с темой творчества и творца.

Ход уроков

1 этап урока: Организационный момент.

Для создания творческой атмосферы урок начинается с проверки домашнего задания. Учащиеся должны были подумать, что для них означает понятие творчества, какие составляющие оно включает. При этом можно было использовать не только высказывания поэтов и прозаиков, но и привлекать музыкальные произведения, репродукции картин и т. д. Поэтому урок начинается с высказываний ребят, с их размышлений, которые подчас подтверждаются цитатами из М.И. Цветаевой, Б.Л. Пастернака, Н.А. Заболоцкого, музыкой, в частности, песнями «ДДТ», «Ночной птицей» К. Никольского и др.

2 этап урока: Проверка домашнего задания.

Вот одно из интересных наблюдений.

Учащийся: Мне кажется, что творчество - это некое озарение, которое посещает не многих, избранных. Душе человека вдруг открываются тайны мира, и он эти открытия пытается донести до других. Так рождаются чудесные мелодии Шопена и Листа, Вивальди и Штрауса, покоряющие полотна Левитана, Айвазовского, Нестерова. Другие люди творят из дерева и из камня, из глины и из крошки, из песка, соломки и даже из снега. В любом случае словом «творение» мы называем то, что не просто нас поразило, но помогло что-то понять, будто приоткрыть завесу непонимания и глухоты к миру.

Есть люди, которые творят словом. Это писатели. Под их пером те чувства и переживания, которые мы испытываем, обретают оболочку и становятся достоянием, выраженным в слове. И мы удивляемся: «Это будто про меня сказано! Я чувствовал и наблюдал то же самое».

На первый взгляд может показаться, что творить легко, но на самом деле это изнуряющая работа, «амортизация сердца и души», по словам В.В. Маяковского. М.И. Цветаева писала:

Поэтов путь: жжя, а не согревая,

Рвя, а не взращивая - взрыв и взлом, --

Твоя стезя, гривастая кривая,

Не предугадана календарем!

Творчески мыслящий человек по-другому видит мир и помогает нам его воспринимать в ином свете.

Учащиеся: художественно одаренные дети выразили свое понимание творчества в красках. Интересно, что в основном это были не сюжетные картины, а цветовые палитры, где соседствовали пограничные цвета. Такие свои цветовые ощущения ребята объясняли причудливым, с их точки зрения, соединением в творчестве муки и блаженства.

Учитель: Обобщая все услышанное, что же можно сказать о нисхождении Музы на человека?

Учащиеся: Творчество - это особый дар, который, возможно, ниспослан человеку свыше. Это реализация способностей, которые создают уникальный продукт. Но полностью познать природу творчества невозможно, оно всегда облечено некой тайной.

3 этап урока: Изучение нового материала.

Учитель: подводит ребят к анализу цикла А.А. Ахматовой «Тайны ремесла». Человек так устроен, что всегда пытается постичь скрытое от его глаз, но мир непознаваем до самого конца, вот и А. А. Ахматова, пытаясь разгадать тайны творчества, лишь приоткрывает завесу.

Один из проблемных вопросов урока: в названии цикла «Тайны ремесла» кроется попытка разгадать тайны ремесла или лишь указать на них?

Для ответа на этот главный вопрос урока, необходимо найти ответы на сопутствующие вопросы, которые также важны для понимания тайны ремесла:

- Каково мироощущение А.А. Ахматовой в 30-50-х годах 20 века?

- Какова история создания цикла?

Учащийся: об истории создания цикла рассказывает заранее подготовленный ученик.

В 1936 году был начат и создавался А. А. Ахматовой в течение четверти века цикл «Тайны ремесла», который представляет собой исповедь сердца и проповедь выстраданных эстетических и нравственных заветов. Он входит в «Седьмую книгу» поэта. Большинство стихотворений в цикл объединила сама писательница, но некоторые из них составители сборников по тем или иным причинам то опускают, то наоборот добавляют, как, например, стихотворения «Наше священное ремесло», «Многое еще, наверно, хочет…», «…А в книгах я последнюю страницу…», «Я над ними склонюсь, как над чашей…».

Тяжелый период продолжился для поэта после постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград» в 1946 году. В это время сын поэта переходил из тюрьмы в ссылку и обратно, он арестовывался 4 раза, 14 лет провел в лагерях. Дважды арестовывался Николай Николаевич Пунин, муж А.А. Ахматовой, известный искусствовед. Он умер в лагере под Воркутой в 1953 году. А.А. Ахматова познала все: страх, нищету, голод, одиночество. Но она продолжала писать. То, что шло из души, не знало запретов. Ее творчество было ей опорой в тяжелые минуты, и именно в это время был пройден невероятный путь поэта к новому слову, к новым темам.

Учитель: В таких условиях можно было писать о тайнах своего ремесла? Почему?

Учащиеся: Так как поэтическая природа видится А. А. Ахматовой как Божественный дар, то во время создания цикла эта точка зрения не могла быть принята обществом: мир развитого социализма отрицал Бога и всё, что с ним связано.

Учитель: Найдите в цикле «Тайны ремесла» упоминание реалий того времени. Много ли их? Почему?

Учащиеся: Их немного, почти нет. Возможно, это связано с вневременной тематикой цикла.

Учитель: Как поясняет раскрытие темы поэта и поэзии заглавие цикла? В чем концептуальность заглавия?

Учащиеся: Речь идет не просто о секретах своего ремесла, которые поэт хочет раскрыть читателю, а о тайне, что сопровождает все составляющие его творчества. Более того, понятие тайны подразумевает в себе невозможность до конца познать ее.

Учитель: Попытаемся проследить в стихотворениях как идея, высказанная в заглавии, пронизывает весь цикл.

Здесь необходимо нацелить учащихся на то, что внимание нужно обращать не только на отдельные строки, в которых присутствует понятие «тайна» («сужается какой-то тайный круг», «таинственная плесень на стене», «а каждый читатель как тайна», «тайное бродит вокруг»), но и на появление особой музыкальной атмосферы, религиозных мотивов, «внутреннего образа стихотворчества».

Пусть ребята каждую цитату со словом «тайна» попытаются интерпретировать и увидят, что в каждой из них обыгрывается свой образ, который является одним из составляющих Творчества. Например, «сужается какой-то тайный круг» - строчка, взятая из первого стихотворения «Творчество». Здесь звучащий фон в первых строках вбирает в себя важнейшие для поэзии А. А. Ахматовой звучания внешнего мира: бой часов, гром, стон, шепот, звон. Но сужение «тайного круга» рождает «все победивший звук», благодаря которому слышен мир: «Что слышно, как в лесу растет трава, / Как по земле идет с котомкой лихо…». Учитель замечает, что О.Э. Мандельштам писал в статье «Слово и культура»: «Стихотворение живо внутренним образом, тем звучащим слепком формы, который предваряет его написание. Ни одного слова еще нет, а произведение уже звучит. Это звучит «внутренний образ»». А если обратиться к воспоминаниям современников, то можно найти тоже немаловажную деталь: стихи Ахматова слагала, вначале как бы пропевая их про себя.

А. Найман, мемуарист, друг писательницы, вспоминал: «Вдруг во время очередной реплики собеседника, за едой, за письмом, за чтением книги она «почти в полный голос пропевала-проборматывала-жужжала неразборчивые гласные и согласные приближающихся строк». Таким образом, от одной строчки можно выйти на рубежи концептуального понимания связи тайны ахматовского стихотворчества с музыкой. Тем более что в цикле 16 слов, связанных с музыкальной семантикой, а это говорит о постоянном присутствии музыки в цикле. В подготовленном классе можно провести литературно-ассоциативные аналогии с темой музыки и творчества у А.А. Блока, Б.Л. Пастернака или же привести в подтверждение другие стихи А.А. Ахматовой, посвященные музыке («Музыка», «Слушая пение», цикл «Полночные стихи» и др.).

Учащиеся: ищут в цикле все моменты, где обыгрывается тайна стихотворчества.

Например:

- «Неузнанных и пленных голосов

Мне чудятся и жалобы и стоны,

Сужается какой-то тайный круг…»,

- «Пока дымовая завеса

Тумана повсюду стоит.»,

- «А каждый читатель как тайна,

Как в землю закопанный клад…»,

- «А вот ещё: тайное бродит вокруг --

Не звук и не цвет, не цвет и не звук, --

Гранится, меняется, вьётся,

А в руки живым не даётся.»,

- «Это голос таинственной лиры,

На загробном гостящей лугу.»

Учитель: Не во всех сборниках стихотворение «Наше священное ремесло…» включено в цикл. Но, тем не менее, большинство составителей видят его неотделимым от общей концепции цикла. Почему?

Этот вопрос интересно задать учащимся, предварительно даже можно выписать это небольшое стихотворение на доске.

Учащиеся: Здесь сосредоточено представление А. А. Ахматовой о тайной, могучей, исцеляющей власти искусства. Сама писательница говорила: «Ничто, кроме религии, не создавало искусства». Учащиеся могут поразмышлять над строками стихотворения: «Но еще ни один не сказал поэт, / Что мудрости нет, и старости нет, / А может и смерти нет». Возможно, эти строки предполагают, что мудрость есть и старость есть, а победа над ними - дело не поэзии, а веры.

Учитель: Для более подготовленного класса можно предложить мини-исследование: почему некоторые составители сборников исключают это стихотворение из цикла?

Учитель: Подводятся первые итоги по анализу темы поэта и поэзии в цикле.

Заглавие цикла задает основной тон размышлениям автора, оно концептуально. Заглавие «скрепляет» элементы цикла, благодаря сквозной мысли, заложенной в нем: окружающий мир до конца не познаваем, и настоящая поэзия, по мнению А. А. Ахматовой, невозможна без тайны. Она во всем: «таинственная плесень», из которой рождается «тайное стихотворение», что попадает в руки «неведомому другу» - читателю.

Особая музыка, атмосфера таинственности, религиозные мотивы… - все это сопровождает приход творчества.

Далее идет разговор о сквозных образах цикла, которые образуют систему, ее схематическое изображение учащиеся выстраивают и объясняют сами, оговаривая, что образы взаимно обогащаются, раскрытие каждого из них не ограничивается пределами одного стихотворения, образ раскрывается по мере продвижения цикла. Именно эту мысль и предстоит доказать ребятам.

Учащиеся: делятся на 5 групп. Стихотворения цикла распределяются по группам, и каждая группа, анализируя, вносит свои черты в характеристику того или иного образа.

Образы следующие: Муза, Пушкин, Поэт, Читатель, Стихи.

План анализ определенного образа:

1) место анализируемого образа в системе;

2) специфика связи с другими образами;

3) авторская оценка образа;

Примерные ответы каждой группы:

Образ Музы. Уже в первом стихотворении цикла перед нами возникает не только неповторимый процесс рождения Стиха, но и тесно связанный с ним образ Музы, пусть еще не названный прямо, но уже узнаваемый: «Неузнанных и пленных голосов мне чудятся и жалобы и стоны». Данный образ сложен и многолик. На протяжении творчества поэта его осмысление меняется. Ликующая Муза А. А. Ахматовой в ранней лирике, воплотившая радость жизни, напряженность ожидания счастья, полноту чувств, являвшаяся к ней «милой гостьей с дудочкой в руке», уже в 1916 году «… голову в веночке темном клонит», а к 30-40-ым годам из беспечной девчонки она трансформируется, по словам М. Цветаевой, в Музу Плача («Моею Музой оказалась мука», - пишет Ахматова). Здесь можно привлечь стихотворения М. И. Цветаевой (а с сильными учащимися проанализировать интертекстуальные детали), посвященные А.А. Ахматовой. В третьем стихотворении цикла писательница продолжает традицию по уподоблению своей Музы сестре, подруге, которая часто непостоянна, изменчива: «А еще называют Музой… / Жестче, чем лихорадка, оттреплет, / И опять весь год ни гу-гу».