Анализ использования экзотической лексики в поэтической речи М.Ю. Лермонтова

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВВЕДЕНИЕ

В связи с активным использованием в современной русской речи иноязычных слов, представляется необходимым тщательное изучение различных типов «иноязычий», по-разному относящихся к системе русского литературного языка и по-разному функционирующих в ней. Один из типов иноязычных слов составляет экзотическая лексика.

М.Ю. Лермонтов жил и писал в одну из самых интересных эпох развития русской словесности, эпоху закрепления основных норм национального русского литературного языка [15].Эволюция языка и стиля Лермонтова, его взглядов на развитие русского языка не могла не отразиться на характере экзотической лексики его поэтических произведений. Поэтому очень интересно увидеть использование экзотической лексики в поэтическом творчестве знаменитого поэта. В лингвистической литературе очень мало работ, посвященных поэзии М.Ю. Лермонтова, поэтому изучение использования экзотической лексики в поэзии Лермонтова является актуальным.

Предметом данного исследования является экзотическая лексика или экзотизмы в поэзии Лермонтова. Объектом данного исследования является поэзия Лермонтова.

Целью предлагаемой курсовой работы является анализ использования экзотической лексики в поэтической речи М.Ю. Лермонтова на протяжении всего творчества поэта (1828-1841 гг.).

Источником языкового материала служат тексты 395-ти стихотворений и 25-ти поэм, вошедших в «Cобрание сочинений» М.Ю. Лермонтова в 4 томах [10-13]. В соответствии с целью исследования в работе решаются следующие задачи:

1) изучить теоретические аспекты понятия экзотическая лексика или экзотизмы;

2) изучить и проанализировать лексико-тематические группы экзотизмов;

3) проанализировать поэтический язык М.Ю. Лермонтова, особенности его кавказских произведений;

4) описать и проанализировать использование лексико-тематических групп экзотизмов в лирике М.Ю. Лермонтова.

Данная работа состоит из введения, 2 разделов, выводов и списка использованной литературы. В 1 разделе данной работы раскрывается понятие экзотическая лексика и лексико-тематические группы экзотизмов. Во 2 разделе описываются особенности поэтического языка М.Ю. Лермонтова, анализируется экзотическая лексика кавказского периодатворчества Лермонтова и лексико-тематические группы экзотизмов поэзии данного периода.

РАЗДЕЛ 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОНЯТИЯ ЭКЗОТИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА ИЛИ ЭКЗОТИЗМЫ

1.1 Понятия экзотическая лексика или экзотизмы

Современная лингвистика располагает большим числом исследований, посвященных общим проблемам заимствования, отдельным разрядам иноязычных слов или конкретным заимствованным словам. Однако одной из нерешенных проблем языкознания следует считать изучение экзотической лексики, то есть слов из разных языков, связанных с особенностями жизни других стран и народов и называющих явления, предметы и понятия инонациональной действительности при описании жизни, быта и культуры других стран и народов в различные исторические эпохи. Разумеется, речь идет не только о словах из малоизвестных (экзотических) языков, но и из языков западноевропейских, контакты которых с другими языками имеют многовековую историю.

Литературоведческий термин экзотизм впервые применен в лингвистике в 1937 году Л.A. Булаховским для характеристики слов из кавказских языков в произведениях М.Ю. Лермонтова и А.А. Бестужева-Марлинского. В последующем к названному термину обнаруживается неоднозначное отношение. Одни ученые принимают его, считая наиболее компактным и точно передающим особенности указанного типа лексики (А.Е. Супрун, Л.П. Ефремов, Л.П. Крысин). Другие сознательно избегают его употребления, пытаясь заменить его различного рода описательными конструкциями типа лексика ограниченного применения (А.Н. Гвоздев), неукоренившиеся заимствования (Р.А. Будагов), или же употребляют в этом же значении привычное обозначение варваризмы (А.А. Реформатский), термины этнографизмы и регионализмы (А.Я. Каташева), реалии (С. Влахов и С. Флорин) и даже, не совсем удачное, макаронизмы (С.И. Ожегов). В ряде работ термин экзотизм или экзотическая лексика употребляется с оговоркой «так называемая» (Е.М. Галкина-Федорук). Подобная оговорка, названная С. Влаховым и С. Флориным «уклончивой дефиницией», встречается в различных исследованиях вплоть до 80-х годов XX века.

Термин экзотизмы (экзотическая лексика) окончательно утверждается в лингвистике в связи с появлением в конце 50-х годов статьи А.Е Супруна «Экзотическая лексика» [17], который считает закономерным и необходимым появление в любом языке слов, служащих для описания жизни других народов. Таким образом, словарь заимствующего языка пополняется словами, необходимыми для восприятия его носителями особенностей чужой жизни и культуры. Термин экзотизмы признается более удобным по сравнению с описательными конструкциями в силу того, что он короче и может быть истолкован как слово а) чужое, необычное для данной местности; б) причудливое, характеризующееся своей странностью. Оба толкования одинаково справедливы применительно к любому экзотизму.

А.Е. Супрун отмечает незаменимость экзотизмов в исторических и географических описаниях, где они сближаются с терминами, а также их важную роль в произведениях оригинальной и переводной литературы для передачи реалий, чуждых носителю языка.

Указывая на возможность различной степени освоенности экзотизмов, автор статьи приходит к выводу, что некоторые экзотические слова в процессе функционирования в воспринимающем языке могут терять национальную окрашенность в результате полной лексико-семантической ассимиляции. Другие же слова, наоборот, могут приобретать экзотичность в определенных контекстах. Кроме того, важным является замечание А.Е. Супруна о том, что экзотизмы - это не только заимствованные, но и калькированные иноязычные элементы.

Если мнения ученых относительно особенностей значения и стилистической окрашенности экзотизмов, а также их роли в воспринимающем языке совпадают, то в отношении статуса экзотической лексики в принимающем языке их точки зрения далеко не одинаковы. Попытка определять экзотизмы с точки зрения особенностей языка-источника как слов из малоизвестных языков вызывает недоумение. Многие хорошо знакомые русским французские слова (франк, мадам, канапе, кузина и пр.) отнюдь не теряют своего национального колорита, даже пройдя длительный этап адаптации и укоренения, они не перестают соотноситься с чужой действительностью и употребляться для ее изображения. Неправомерна также попытка отказаться от термина экзотизм, принадлежащая, например И.Е. Гальченко, который считает, что слова, незнакомые жителям одной местности, могут быть хорошо известны жителям другой местности и, в силу этого, не восприниматься ими как экзотические [2, 35]. Он предлагает заменить термин экзотизм словом регионализм, основываясь при этом на не совсем объективном социологическом критерии. Представляется более объективным вслед за И.Г. Добродомовым рассматривать регионализмы в качестве одного из видов экзотической лексики: «Иногда они (иностранные слова) обозначают свойственные чужим странам или другим народам понятия (этнографизмы, регионализмы, экзотизмы)» [6, 758]. Противопоставлять или подменять эти термины было бы не целесообразно, ибо регионализмы связаны в большинстве случаев с лексикой из языков народов бывшего СССР, в большом количестве вошедшей в русский язык или вводившейся только отдельными авторами.

Наиболее отличающейся от большинства трактовок статуса экзотизмов в воспринимающем языке является точка зрения Л.П. Крысина. В отличие от исследователей, относящих эту лексику к пассивному словарю русского языка, он считает, что «любое иноязычное слово, входящее в русский язык, следует рассматривать как экзотизм до того момента, пока не заимствовался обозначаемый им предмет» [8, 77]. Слова, обозначающие предметы и явления, не подлежащие заимствованию, он предлагает относить к разряду варваризмов. Полагая, что экзотизмы «не принадлежат системе использующего их языка, не функционируют в нем в качестве более или менее прочно связанных с лексическим и грамматическим строем этого языка единиц», он относит их за пределы русского языка [8, 49], что совсем неверно. Действительно, многие экзотические слова могут использоваться лишь однократно и известны только по отдельным речевым актам. О роли таких экзотизмов говорил Л.А. Булаховский, считавший, что эта роль самим текстом данного произведения и оканчивается [7, 45]. По замечанию Л.П. Ефремова, слова, употребляющиеся окказионально и не входящие в число лексических единиц воспринимающего языка, представляют особый интерес. Другие же (например, названия монет, государственных органов) становятся неотъемлемой частью этого языка, постоянно используясь в устной и письменной речи [5, 166].

Необходимо более четко разграничить понятия «экзотизмы» и «варваризмы» в связи с тем, что использование последних часто диктуется той же задачей создания местного колорита. Убедительным выглядит их разграничение по функционально-семантическому принципу, предложенное Г.Л. Зелениным, когда варваризм является стилистическим синонимом русского слова.

Не следует отождествлять экзотизмы с такими понятиями как «реалии» и «безэквивалентная лексика», выделяемыми в теории перевода и лингвострановедении и достаточно тесно соприкасающимися с понятием «экзотическая лексика». Реалии в языке перевода - это не только слова, обозначающие явления и предметы инонациональной действительности, но и специфические слова и выражения (междометия, обращения, особые иноязычные приветствия и т.д. [6, 55]. Безэквивалентная лексика рассматривается обычно как название слов одного языка, не имеющих в другом односложных, постоянных и независимых от контекста соответствий.

Иллюстрируя многоаспектность подходов к наименованию лексики, связанной с инонациональной действительностью, Г.Л. Зеленин приводит перечень терминов, используемых в научной литературе конца XX века, насчитывающий тридцать наименований [6, 55-56]. Помимо уже упомянутых выше, в списке наименований имеются следующие: алиенизмы, бытовые слова, заимствованные реалии, иносистемные слова, коннотативные слова, ксенолексика, кулътурно-коннотативная лексика, лексические (случайные) лакуны, локализмы, местные и национальные слова и т.д. Нельзя не согласиться с С. Влаховым и С. Флориным в том, что подобное многообразие играет отрицательную роль. Термин экзотическая лексика может заменить практически любое наименование перечня и является, таким образом, более удобным, в том числе, и для данного исследования. Для характеристики отдельных видов русской экзотической лексики в данной работе используются также термины экзотизм-историзм, экзотизм-вкрапление, экзотизм-регионализм, предложенные Г.Л. Зелениным [7, 57]. В качестве основополагающего для анализа собранного иллюстративного материала принимается предложенное им же развернутое определение экзотической лексики: экзотизмы - это «иноязычные слова и выражения, называющие предметы, явления, понятия, связанные с жизнью других стран и народов. Обладая местной, национальной, исторической окрашенностью, они способны служить средством создания колорита в художественном произведении, публицистике, переводах и т.п. Употребляясь в сочинениях научного характера, экзотизмы могут выполнять роль терминов. Экзотизмы могут употребляться как окказионально, так и входить в воспринимающий язык, пополняя фонд его периферийной лексики и регистрироваться в словарях (как правило, в словарях иностранных слов). Отдельные экзотизмы могут переходить со временем в заимствования, в разряд интернационализмов, социальной терминологии.

Среди признаков экзотизмов выделяются следующие:

Экзотизмы обычно не переводятся, так как обозначаемые ими реалии специфичны и присущи только тому народу, о котором рассказывается. [7, 62]

Ср.: раджа (санскр.) - княжеский титул в Индии, а также человек, носящий этот титул; афгани (пушт.) - денежная единица Афганистана, равная 100 пулам (разменная монета Афганистана, равная одной сотой афгани); рахат-лукум (тюрк. из араб.) - восточная сладость, приготавливаемая из смеси муки, сахара, крахмала, орехов, миндаля, фруктовых соков. [3]

Сохраняют в своем большинстве национальные языковые черты (кроме графического и отчасти фонетического облика). [7, 235].

Ср.: араукария (от назв. чилийской провинции Арауко) - высокое хвойное дерево, распространенное в Юж. Америке и Австралии; грефье (фр.) - во Франции и Бельгии - должностное лицо при парламенте или суде, составляющее официальные отчеты, редактирующее документы; агрежо (фр.) - ученая степень во Франции, дающая право преподавать в лицеях и в университетах [3, 5].

Слова, с четко закрепленной принадлежностью к определенной стране, республике, области и национальности.

Ср.: нанду (исп.) - американские страусы - отряд бескилевых птиц, с развитыми, но непригодными для полета крыльями; распространены в Юж. Америке; кимоно (яп.) - традиционная японская одежда - прямой халат с цельнокроеными рукавами и широким поясом; сари (хинди) - женская одежда в Индии в виде куска ткани (длиной в 5-9 м), обертываемой вокруг тела и переброшенной через плечо. [3, 112].

Мало известны носителям того языка, в котором употребляется.

Ср.: йодль(нем.) - жанр народных песен альпийских горцев, а также манера, в которой песни этого жанра исполняются - фальцет с использованием очень высоких регистров звука; сунна (ар.) - священное мусульманское предание, содержащие рассказы о Мухаммеде, а также его высказывания; считается дополнение к Корану; тараф (рум.) - румынский и молдавский народный оркестр, обычно состоящий из скрипки, кобзы, цимбая, ная и бубна [3, 57].

Не имеют синонимов в русском языке, поэтому их еще называют безэквивалентной лексикой.

Имеют книжную окраску.

Слабая словообразовательная продуктивность, отсутствие производных.

Используется в номинативной функции [7, 61].

Следует отметить, что некоторые признаки экзотизмов не являются общепринятыми. Так, исследователи Г.Л. Зеленин, Ф.И. Джаубаева выделяют следующие признаки экзотизмов:

Экзотизмы могут употребляться в сравнениях и метафорах: “Вы могли тогда погрузиться в совершенно неправдоподобные джунгли (валютные, каменные) тогдашних рекламных газетных столбцов”.

Могут выступать в роли окказиональных синонимов к исконным словам: босс - начальник (разг.); мэр города - о председателе исполкома; село-аул.

Экзотизмы образуют производные: доллар - долларовый, чабан - чабанский (быт), аул - аульный.

Могут входить в устойчивые словосочетания: курс доллара, каменные джунгли (о Нью-Йорке).

Употребляются и в книжном, и в устном вариантах одновременно, причем устная форма кажется предпочтительнее [6, 158].

Однако некоторые особенности экзотизмов определяются исследователями неоднозначно. Экзотизмы могут определяться более широко. С одной стороны, исследователями выделяются известные и распространенные экзотизмы. Они, как правило, известны и распространены среди носителей языка. Например: сари, чалма, шериф, юань, сеньор, гопак, гейша, гондольер, торнадо, шаман. Однако в устных и письменных текстах можно встретить экзотизмы, не закрепленные в языке, а известные лишь по отдельным речевым актам их значения. Например: “Изящная шляпка нон, легкий халатик аозай и белоснежные брюки придают им особую грацию. В ресторанчике на улице Зуй-Тана можно попробовать бань-тхой - нежно взбитую смесь из яиц, креветок, маленьких рыбок, свинины и овощей. Или бань-бео, - которое едят утром, - крошечные креветки со свежей зеленью, завернутые в тонюсенький блинчик”. Такие экзотизмы называют окказиональнымиилиречевыми. Речевыми считаются и те экзотизмы, которые даются в графике языка-источника, а также редко употребляющиеся в речи на русском языке собственные имена в русской графике. Отсюда такие экзотизмы некоторые исследователи (Ю.Т. Листрова-Правда) рассматривают как один из типов иноязычных вкраплений. [19, 18] Но более целесообразно экзотизмы такого рода называть не вкраплениями, а речевыми (окказиональными) экзотизмами.

Экзотизмы с течением времени, с заимствованием самого предмета, ими обозначаемого, могут превращаться в полностью освоенное слово: ср. такие слова, как пальто, сюртук, халат; футбол, бокс, гандбол, хоккей; фокстрот, танго. [19, 50]

Например, слово джаз в 20-е 30-е годы воспринимался как яркий экзотизм. В русском языке употреблялся с отрицательным оттенком. “Джаз - это оркестр, играющий беспорядочно, нестройно, без соблюдения ритма, на различных необычайных инструментах”. По утверждению исследователей, даже в 50-е годы в СССР определение джаза носит отрицательный оттенок. “Джаз: 1) оркестр смешанного состава с преобладанием духовых инструментов; 2) увеселительная музыка, проникнутая грубой чувственностью”. Однако уже вскоре после проникновения этого слова в русскую речь начался стремительный процесс утраты им “экзотичности”. Слово, как и реалия, находило все больше своих поклонников, подвергалось все более глубокому освоению. [12, 65]

Если обратить внимание на слова, которые перешли в русский язык несколько десятилетий назад, то можно увидеть, что они, будучи экзотизмами, перешли в разряд заимствованной лексики. Ср. слова мэрия, департамент, префектура, спонсор, рэкет, мафия и нек. др. Например, во всех существующих словарях русского языка отмечается, что департамент обозначает отдел учреждения или административно-территориальную единицу зарубежных стран. В последнее время департамент, равно как и мэрии, префектуры появились и в Москве. Слово рэкет, заимствованное из английского языка США не позднее 50-х-начала 60-х годов. Словарь иностранных слов (1964) толкует следующим образом: “США - шантаж, вымогательство, запугивание, применяемое бандами гангстеров”. Теперь, как известно признается существование рэкета и у нас, и в словаре С.И. Ожегова, оно истолковано без указания на “зарубежность”. “Рэкет - преступное (путем угроз, шантажа), вымогательства чужих доходов” [14, 690] или: первые известные нам употребления слова спонсор из англ. sponsor “поручитель” относится к 1982 году. Речь идет о зарубежном явлении. В дальнейшем спонсорство распространилось и у нас. “Спонсор - лицо, организация, форма, выступающая как поручитель, заказчик, финансирующая сторона.” [14, 757]

Таким образом, граница между заимствованным словом и экзотизмом может стираться.

Экзотизмы отличаются от других лексически освоенных заимствований (вкраплений и варваризмов) "строгой национально-территориальной закрепленностью", так как обозначают "свойственные чужим народам и странам понятия", а также характерные для них реалии [19]. Они в конечном счете, в отличие от лексически освоенных заимствований, употребляются только в тех случаях, когда "речь идет не о русской действительности, а о жизни какого-нибудь другого народа" с целью "придания речи особого колорита" [18] в то время, как их применение к явлениям своей действительности придает экзотизмам метафорический смысл. Генетически экзотизмы, являясь вместе с вкраплениями незамкнутой группой слов [7, 43], представляют собой "слова и выражения, заимствованные из малоизвестных языков, обычно неиндоевропейских", что считается вряд ли целесообразным сужением значения термина, хотя многие экзотизмы "характеризуют жизнь народов, говорящих на тюркских языках" [19].

1.2 Лексико-тематические группы экзотизмов

Среди экзотизмов выделяются следующие лексико-тематические группы:

Экзотизмы, обозначающие лица по различным признакам.

По родственным отношениям: келин «невестка», уруум «моя дочка».

По социальному положению: дужумет «чиновник», хелин «духовный чин».

По наименования должностей, званий, профессий: клерк, шериф, полисмен, констебль, лама, кюре, спикер, идальго.

Экзотизмы, служащие наименованиями бытовых реалий.

Наименования строений, селений, сооружений: казанак, чизан, чайхана, кишлак.

Наименования орудий, предметов труда: сыдым, аркан, кымчы.

Наименования предметов быта: хааржак, хумун, пиала.

Наименования одежды, обуви, ткани: чалма, бешмет, сари, чадра, кимоно.

Наименования еды, напитков: бешбармак, чурек, лаваш, сациви, джин, чача и т.п.

Экзотизмы, называющие реалии культурной жизни.

Наименования музыкальных инструментов, танцев, видов пения: бызанчи, хомус, лявониха, дожок, гопак, зурна, и др.

Наименования игр: даалы «национальная игра, напоминающая домино», хорул «разновидность даалы».

Наименования праздников: майдыр, надым, той, ашички.

Отражение религиозного культа: шиизм, эреге, судур, коран.

Наименование календаря: год кабана, год мыши.

Наименования единиц меры: бодо, кулаш.

Наименования денежных единиц: франк, доллар, иена, су, лира, песо, юань, и др.

Экзотизмы, служащие наименованиями реалий природы:

наименования представителей животного мира: кокай, хайыракан, донен,

наименования растений: менги-чечээ, хадын,

географические термины: бом «обрыв горного хребта над рекой», ужар «порог (на реке)».

Экзотизмы, называющие ономастические реалии.

Антропонимы.

Имена фольклорных персонажей.

Клички животных.

Астрономические названия.

Топонимы.

Гидронимы.

Экзотизмы, называющие государственные и административно-территориальные образования, политические партии и общественные мероприятия: стортинг (норвежск.), рикстаг (шведск.), бундестаг (нем.), рейстаг (нем.), сейм (польск.) и др.

Экзотизмы, обозначающие этнонимы.

Ряд исследователей выделяют среди экзотизмов этнографизмы и этнонимы. Этнографизмы - названия предметов быта (джонка, новруз (древний праздник весеннего обновления в исламских странах), риану (лапландские ковры). Этнонимы - имена этнических общностей: талибан (исламское движение в Афганистане), риано (территориальный регион, где имеются группы родства). [18]

Различают также узкие и широкие экзотизмы.

Узкие экзотические слова отражают быт, культуру, организации и т. п. одной страны: стортинг (норвежский парламент (иена (япон. ден. единица), гопак (укр. танец), лявониха (белар. танец), бундестар (парламент ФРГ).

Широкими называют явления, свойственные жизни нескольких стран, союзных республик и т. п. К ним относятся слова: полисмен (полицейский в Англии и США), шериф (должностное лицо в Англии, Ирландии, США), чадра - паранджа (женское покрывало в странах, где распространен ислам). (7, 73).

Можно говорить об экзотизмах заменимых и незаменимых. К заменимым относятся такие слова, которые можно перевести на русский язык без особого ущерба для смысла: мистер - господин, Аллах - Бог, стортинг - парламент. Незаменимые экзотизмы, т. е. непереводимые. Нельзя слово франк перевести как рубль, лаваш заменить в тексте хлебом и лепешкой, хаши назвать просто супом. Еще примеры непереводимых экзотизмов: сари, чалма, доллар, лявониха, чангури и т.п. [7, 73].

В составе экзотизмов можно выделить известные и неизвестные носителям русского языка. Как было сказано выше, экзотизмы употребляются не только в устной, но и в текстах художественной литературы и публицистике.

Экзотическая лексика употребляется в текстах художественной литературы и публицистике в нескольких функциях. В произведениях, рассказываемых о жизни других стран, других народов, экзотизмы выполняют номинативную функцию - называют понятия, которым нет эквивалентов в русском языке.

Экзотизмы могут использоваться в тексте как средства создания юмора. Например у Гоголя: «Но мы и позабыли, что она тут же сидела на высоте воза в нарядной зеленой шерстяной кофте» («Сорочинская ярмарка»). Украинизмы используются Гоголем и как средство создания юмора, и при передаче глубоких интимных чувств персонажей. Они «представляют» в соответствии с задачами писателя украинский язык, подчеркивают его прелесть, своеобразие. [17, 83].

Также экзотизмы используются в текстах для создания внешнего портрета героя: «в богатой плахте, пестревшей как шахматная доска, и в ситцевом цветном очипке» («Сорочинская ярмарка»).

Вместе с тем же слова придают повествованию национальный колорит, приближают читателя к языку той страны, жизнь которой описывает автор. Это четвертая функция экзотизмов - отражение национальной языковой специфики.

Некоторые экзотизмы, употребляясь в переносном значении, утрачивают свою связь с национальной спецификой чужой страны и чаще всего служат средством эмоционально-оценочной, а также образной характеристики явлений. Так слово каста, которое в прямом значении является экзотизмом, связанным с жизнью Индии и некоторых других стран Востока, стало употребляться у нас как отрицательно-оценочная метафора для обозначения замкнутой общественной сословной, профессиональной группировки, отстаивающей свою обособленность и свои привилегии. Экзотизм нирвана, который в буддизме обозначает состояние высшего блаженства, отрешенность от всех жизненных забот и стремлений и слияния с божеством, употребляется в нашей речи и в качестве метафоры - для выражения высшей степени блаженного состояния.

Нередки случаи, когда экзотизмы употребляются по отношению к реалиям нашей действительности для того, чтобы выделить, подчеркнуть какие-либо нюансы смысла русского слова, т.е.как действо, уточняющее значение исконно русского слова. Наиболее характерно это для текстов публицистических, общественно-политических. Показательно, например, употребление английского экзотизма парламент, который в годы перестройки стал регулярно употребляться сначала по отношению к Верховному Совету СССР, затем к Съезду народных депутатов России: «российский парламент», «спикер парламента» ит.п. По-видимому, распространение этого теперь уже «полуэкзотизма» объясняется стремлением говорящих подчеркнуть то принципиально новое, что появилось сейчас в работе законодательного органа нашей страны, - возможность открыто высказывать и отстаивать свое мнение, спорить, дискутировать, быть не только «за», но и «против». [17, 204]

В тексте художественного произведения экзотизм может выполнять и другую функцию - эстетическую, т. е. служить для создания художественного образа - основной категорией художественного текста.

Таким образом, в тексте художественной литературы экзотическая лексика может выполнять различные функции: номинативную функцию, средство создания юмора, внешнего портрета героя, средство эмоционально-оценочной, а также образной характеристики явлений, отражение национальной языковой специфики, средство, уточняющее значение исконно русского слова, эстетическая функция.

Опыт писателей-классиков учит, что экзотическую лексику следует вводить в литературное произведение осторожно, с разбором, помня слова Пушкина о том, что «истинный вкус состоит… в чувстве соразмерности и сообразности». [19, 91]

РАЗДЕЛ 2. ОСОБЕННОСТИ ПОЭТИЧЕСКОГО ЯЗЫКА ЛЕРМОНТОВА, ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЭКЗОТИЗМОВ В ПОЭЗИИ

2.1 Особенности экзотической лексики в поэтическом языке Лермонтова

Поэтический язык Лермонтова изучен значительно менее детально, чем язык А. С. Пушкина. Основное внимание исследователи обращали на стиль прозы Лермонтова, а его стихотворческий стиль как лингвистическое целое все еще не описан.

Лексика поэзии отразила следование Лермонтова общим нормам поэтики, освящающим, например, употребление высоких и поэтических славянизмов (уста, младой, очи, ланиты, злато, врата и т.д.). Однако Лермонтов рано начинает использовать славянизмы как зрелый поэт, почти исключительно в индивидуализированных конкретно-стилистических целях, соответственно редуцируя верификационные функции славянизмов. Подобно Пушкину, по мере укрепления на реалистических позициях, он резко сокращает свой "торжественный словарь" (прежде всего экзотизмы типа брег, власы, глас, младость и др.), а такие, напр., слова, как длань, пиит, чертог, не встречаются и в раннем творчестве. Между тем слово очи у Лермонтова так же часто, как у Пушкина, а слова чело или ланиты Лермонтов употребляет даже более чем вдвое чаще. Избегая архаичной лексики и не обнаруживая поэтически значимого интереса к античности (любопытно, что в его словаре нет имен Лета, Эрот, Хлоя), Лермонтов в полной мере использует библеизмы; эпиграф к "Мцыри" ("Вкушая, вкусих..."). [12]

Анализ лексики восточных языков, отразившейся в произведениях М.Ю. Лермонтова, еще не становился предметом специального лингвистического исследования. Так, редактор первого академического издания Лермонтова Д.И. Абрамович в свое время отметил, что в языке этого классика "довольно часто встречаются восточные слова и выражения, которые Лермонтов слыхал на Кавказе" [17, 195-196], и привел небольшой их список.

Первым опытом выявления соответствующих форм в лексике произведений М.Ю. Лермонтова стали статьи Р.И. Бигаева [1947], в которых утверждалось, что у Лермонтова найдено 154 восточных слова. Однако в дальнейшем изложении восточная лексика, присущая произведениям М.Ю. Лермонтова, не конкретизируется. Другая статья содержит в себе вывод о том, что она "вводилась в литературный язык классиками русской литературы крайне осторожно, лишь в тех случаях, когда необходимость введения местного слова диктовалась задачами более живой и яркой передачи характера данной обстановки, природы, быта, людей" [17, 93]

М.С. Михайлов в статье "К вопросу о занятиях М.Ю. Лермонтова "татарским" языком" [1951], анализируя соответствующую проблему, сформулированную в самом заголовке работы, подверг специальному рассмотрению вкрапления из так называемого "татарского" языка в сказке "Ашик-Кериб", четверостишии "Лилейной рукой поправляя" [18, 134].

Исследованию экзотической лексики в произведениях М.Ю. Лермонтова посвящена статья В.И. Филоненко "Восточная лексика в произведениях М.Ю. Лермонтова". В ней экзотизмы подразделяются при этом в основном с психосоциолингвистической точки зрения, на три группы, иллюстрируемые отдельными примерами: 1) слова, вполне нам понятные, восточное происхождение которых в большинстве случаев забыто, и в литературном языке встречающиеся не только в произведениях, говорящих о Востоке; 2) слова, знакомые каждому культурному человеку, но восточное происхождение которых отчетливо осознается; 3) слова, непонятные нам [16, 194], то есть, следуя принятой градации, последние можно причислить к вкраплениям и варваризмам. "М.Ю. Лермонтов обогатил русский литературный язык значительным количеством слов, принадлежащих восточным народностям, особенно тюрко-татарских, потому что татарский язык на Кавказе выполнял роль интернационального языка для сношений русских с горцами". В использовании же восточной лексики он "проявил большое художественное чутье и такт", в отличие, например, от А.А. Бестужева-Марлинского, и "поступил как большой и мудрый художник, неуклонно следуя по пути Пушкина, и в конечном счете намного опередил своего учителя" [16, c.205].

Джаубаева Фаина Ибрагимовна в статье «Этнокультурные явления - способ взаимодействия языков на Кавказе (на примере произведений М. Ю. Лермонтова)» детально описала использование восточной лексики в поэзии Лермонтова. [18]

В Закавказье и частично на Северном Кавказе в начале XIX в. широко распространенным языком торговли и межнационального общения был татарский (азербайджанский) язык. Описывая природу Кавказа, жизнь людей, их обычаи, писатель, естественно, включал в свои произведения местные собственные имена, названия народов, проживающих на этой местности, и некоторое количество этнографической лексики. В рассматриваемый период в России тюркоязычные народы называли татарами (иногда дифференцировали: казанские татары, крымские татары и т.д.). О распространении «татарского» языка в 30-х гг. прошлого века писал сосланный на Кавказ декабрист А.А. Бестужев-Марлинский, владевший свободно этим языком: «Татарский язык Закавказского края мало отличен от турецкого, и с ним, как с французским в Европе, можно пройти из конца в конец всю Азию» [17] В известном письме Лермонтова к С.А. Раевскому (конец 1837 г.): «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе - да жаль, теперь не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться». [11]

М.Ю. Лермонтов писал, что начал изучать «татарский язык», но не уточнил, какой именно. Среди исследователей творчества М.Ю. Лермонтова нет единого толкования этого высказывания поэта. И.Л. Андроников, М.Г. Рафили, А.В. Попов, М.С. Михайлов и другие полагают, что Лермонтов под татарским языком имел в виду азербайджанский. Однако позже языковед В. И. Филоненко высказал иное мнение: он совершенно справедливо писал, что «в эпоху Лермонтова под татарским языком понимали все тюркские языки Кавказа, а именно: кумыкский, ногайский, балкарский, карачаевский, азербайджанский». [16] Итак, тюркская лексика встречается в речи нерусских персонажей. Автор вводит эти местные слова с целью передать некоторые особенности речи аборигенов.

Важнейшее средство общения и, следовательно, передачи этнокультурной информации - язык. Лингвистический анализ произведений М.Ю. Лермонтова позволяет раскрыть языковое поведение русского человека на Кавказе. Будучи филологически одаренным человеком, М.Ю. Лермонтов, изучив «татарский язык», передал достаточно емкую этнокультурную информацию. Проведенный анализ языковых средств показывает высокую степень знания молодым поэтом повседневной жизни горцев и «глубину» проникновения его в другую этническую среду.

Самобытность горцев, национальный колорит их искусства, произведения устного народного творчества, передаваемые поэзией М.Ю. Лермонтова, явились питательной средой не только для русской поэзии, но и для русского народа. Молодой Лермонтов дает своеобразную характеристику горскому народу, подробно расписывая многие традиции и обычаи. Анализ микроэтнографических текстов М.Ю. Лермонтова показывает взаимоотношения в полиэтнической среде. Этнолингвистический анализ произведений М.Ю. Лермонтова еще раз подчеркивает точность и правильность передачи информации о кавказских горцах читателю России. По материалам кавказских текстов М.Ю. Лермонтова, мы можем сказать, что разные народы, несмотря на военные действия, не прерывали общение. Они продолжали перенимать друг у друга нормы межличностного общения. Активно заимствовались оружие, одежда, пища и некоторые обычаи и нормы поведения. Следовательно, читающая Россия стала изучать Кавказ не по научным трудам, а она познакомилась с Кавказом, именно с этнографией Кавказа, с обычаями горцев через произведения русских писателей.

В поэтических произведениях Лермонтова, особенно в кавказский период его творчества было использовано множество экзотизмов, 8 из которых (экзотизмы абсолютной новизны) вошло в русский литературный язык, его академические словари.

Большая по сравнению с другими часть экзотизмов абсолютной новизны отразилось в русском литературном языке периода дальнейшего развития его лексических норм, будучи употребленной в третий (кавказский) период творчества М.Ю. Лермонтова по преимуществу в произведениях кавказской тематики. Ведущее место среди них занимают различные по происхождению словесные элементы языков тюркских народов Северо-Восточного Кавказа, главным образом кумыкского, а также ногайского, проникшие в большинстве своем через посредство терских русских говоров.

Аналогичная, в принципе, картина наблюдается и в отношении варваризмов и вкраплений, за исключением, прежде всего, установленных турецких форм сказки "Ашик-Кериб", свидетельствующих о соответствующем е происхождении. При этом преобладание в числе вышеупомянутых типов восточных слов лексических элементов названных языков, главным образом кумыкского, известного вместе с тюрки под названием "татарского", объясняется с коммуникативно-прагматической точки зрения той или иной степенью двуязычия самого Лермонтова.

Прочие экзотизмы относительной новизны, укоренившиеся в литературном стандарте, в том числе благодаря своему использованию М.Ю. Лермонтовым, вошли в русский литературный язык в большинстве своем в периоды формирования и дальнейшего развития его лексических норм, будучи употребленными по преимуществу в произведениях кавказской тематики. Основную часть их составляют заимствования из тюркских языков или через посредство последних из других языков.

Сравнительно известные ко времени своего употребления в произведениях М.Ю. Лермонтова экзотизмы относительной новизны составляют около четверти от их общего числа и употребляются по большей мере в произведениях кавказской тематики, созданных преимущественно во второй период творчества их автора.

Вклад М.Ю. Лермонтова в русский язык в связи с употреблением им экзотизмов относительной новизны сводится к использованию: в первый период - ныне канонического варианта мулла при современных ему колебаниях молла/мулла, второй - ориентализма орда в переносном значении, третий - слова газель в переносном значении, чинара в форме ж.р. и лексемы карий в связи с цветом глаз.

В третий (кавказский) период (1837-1841 гг.) произведения условно-ориентальной и неориентальной тематики занимают ограниченное место, и в них обнаруживаются лишь отдельные экзотизмы относительной новизны, закрепившиеся в том числе благодаря М.Ю. Лермонтову в русском литературном языке. При этом соответствующие лексические формы вьюк (стих.1839г. "Три пальмы") и халат (отрывок 1841г. "Штосс") связаны со временем формирования норм последнего. [12] Выявляется и элемент, оставшийся за пределами русского языка и речи, - вкрапление фарис из стихотворения "Три пальмы", восходящее к турецкому языку, в котором из арабского.

Вместе с тем в период первой (1837 г.) ссылки на Кавказ, когда М.Ю. Лермонтов начинает изучать межтюркский письменный язык "тюрки", им была записана действительно турецкая (на это указывает и сам автор) сказка "Ашик-Кериб". [12] Названный источник сказки подтверждается и многочисленными турецкими вкраплениями как исконными (чапра, оглан, ана), так и заимствованными из арабского (селям алейкюм, ашик, мисирское) и персидского (керван) языков. Персидский по происхождению экзотизм абсолютной новизны сааз, вошедший в русский литературный язык лишь в период дальнейшего развития его норм, еще раз подтверждает факт изучения автором "Ашик-Кериба" языка "тюрки".

Среди экзотизмов относительной новизны обнаруживаются лексические элементы, закрепившиеся благодаря М.Ю. Лермонтову в русском литературном языке периода формирования его норм - караван-сарай, их развития впоследствии (в конце ХІХ в.) - бек и в дальнейшем - чауш, газель (впервые в переносном значении), намаз. По происхождению они являются преимущественно иранизмами, проникшими в русский язык через посредство турецкого (чауш, караван-сарай), тюркских языков Восточного Кавказа (намаз), а также арабизмом (газель - через французский) и турцизмом - бек. Вместе с тем антропонимика (Магуль-Мегери, Куршуд-бек, хадерилиаз // Хадерилиаз // Хадрилиаз, Маулям, Аяк-Ага, Ашик-Кериб, Шинды-Гёрурсез, Рашид) и топонимика (Тифлиз, Халаф, Арзинган (-гора), Арзинь-ян, Арзерум и Каре) относится к турецкому языку.

В эпистолярном наследии того же года обнаруживается закрепившийся благодаря М.Ю. Лермонтову в русском литературном языке периода дальнейшего развития его норм экзотизм относительной новизны чурек, представляющий собой усвоение через посредство терских русских говоров из кумыкского языка.

В поздних кавказских поэмах 1838-1840 гг., созданных между двумя ссылками, обнаруживаются оба типа экзотизмов, а также вкрапления и варваризмы. К числу экзотизмов абсолютной новизны следует отнести персизм зурна из поэмы "Демон" (1829-1839 гг.) [13], вошедший в русский литературный язык периода последующего (в начале XX в.) развития его норм и проникший через терские русские говоры из кумыкского или ногайского языков. Вкрапления представлены формами из грузинского - чингур/чингура ("Демон") и мцыри (одноименная поэма), из немецкого - арабизмом муэцин из "Демона". К экзотизмам относительной новизны относятся формы, закрепившиеся в русском литературном язьже периода формирования его норм - шакал ("Мцыри"), их развития впоследствии - гяур ("Беглец" 1837-183 8гг.), но главным образом в дальнейшем - чинара, чадра, чуха, устаревшее папах ("Демон").

В северокавказской по тематике поэме "Беглец" [13] оказывается представленным наряду с ранее употреблявшимся Селим арабское имя Гарун, характерное для указанного региона, закавказской (грузинской) "Демон" - грузинские антропонимы Тамара и Гудал.

Умелое и тонкое использование вышеназванных форм М.Ю. Лермонтовым говорит о непосредственном (пусть даже самом поверхностном) знакомстве автора повести не только с турецким ("Ашик-Кериб", Три пальмы"), но и с кумыкским языками. С носителями последнего либо с лицами, владеющими ими, писатель общался или мог общаться в тот или иной период ссылки.

В дальнейшем в период второй (1840-1841 гг.) ссылки М.Ю. Лермонтова на (Северный) Кавказ познания поэта в местном "татарском" - кумыкском - языке расширяются, как о том свидетельствуют не только соответствующего происхождения варваризм туксус и вкрапления капгар, употребленные в четверостишии-наброске 1841 г. "Лилейной рукой поправляя.", но и закрепившийся в русском литературном языке в дальнейшем, в том числе и благодаря использованию в лермонтовском послании "Я к вам пишу случайно, право." "Валерик" (1840г.) [13], экзотизм абсолютной новизны мюрид. Последний представляет собой усвоение через кумыкское посредство из арабского языка, лишь в дальнейшем вошедшее в русский литературный язык. Сюда же примыкает арабское по происхождению имя Галуб из данного стихотворения, употребленное вслед за А.С. Пушкиным, а также другой антропоним из следующего наброска того же года "На бурке под тенью чинары" - Ахмет Ибрагим арабского происхождения с ранее использовавшейся М.Ю. Лермонтовым частью Ахмет.

2.2 Лексико-тематические группы экзотизмов в кавказской лирике М.Ю. Лермонтова

В данной работе мы остановились на описании тех тематических групп экзотизмов, которые наиболее частотны по употреблению в произведениях кавказской тематики М.Ю. Лермонтова.

1) Группа экзотизмов - наименований бытовых реалий.

Для произведений кавказского цикла М. Лермонтова характерен экзотический, прежде всего восточный, колорит используемых лексических средств. Созданию этого колорита способствуют и слова - наименования предметов верхней одежды, распространенных у народов Кавказа. Употребление слов данной тематической группы помогает создать живое представление о характерных для горцев предметах, создать целый художественный образ, являясь изобразительным средством, служащим воспроизведению, жизни в особой форме художественного повествования.

В ранней романтической поэме М.Ю. Лермонтова - «Кавказский пленник» (1828), написанной на основании личных впечатлений и рассказов о быте и нравах кавказских горцев, поэт употребил слова «бурка», «шапка»:

…и в бурках, в шапках черных

К набегу стар и млад готов,

И слышен топот табунов [10, 63].

Лексикографическая трактовка слова «бурка» в русском языке такова: «Бурка - войлочный, кошемный, валяный, овечий круглый плащ, с приваляным к нему снаружи мохнатым козьим руном; безрукавая епанча для вершника, оборачиваемая запахом от ветра» [3, 19].

Интересно отметить, что в Словаре указаны не только формы, материал, из которого шили бурку, но и то, что значение слова «бурка» передается через слово «епанча». Таким образом, лексемы «бурка» и «епанча» - синонимы. С точки зрения современного состояния русского языка епанча - устаревшее слово, не входит в активный словарь русского языка.

В словаре современного русского языка С.И. Ожегова дается следующее толкование этого слова: «Бурка - длинный (или до колен) мохнатый плащ из тонкого войлока» [14, 24].

Лингвистический анализ произведений кавказского цикла М.Ю. Лермонтова, учет активности и частотности употребления той или иной лексической единицы анализируемой тематической группы показал, что слово «бурка» - активная единица словаря поэта. Приведем некоторые примеры:

На бурке под тенью чинары

Лежал Ахмет Ибрагим,

И, руки скрестивши, татары

Стоят молча перед ним[11, 97].

В приведенном отрывке экзотизм слова «бурка» оттеняется такими словами, как «чинара», «татары», именем собственным «Ахмет Ибрагим», которые придают определенную тональность.

Часто в произведениях подчеркиваются основные свойства бурки: удобство в дороге - ее можно было привязать к седлу, расстелить на земле, укрыться в непогоду и т. п. Особенности качества, формы, предназначения и цвета бурки: «Потом, бездушное чело Одевши буркою косматой, Он вышел и прыгнул в седло»[11, 159]

Скорее, путник одинокой!

Закройся буркою широкой,

Ремянный повод натяни,

Ремянной плеткою махни. [11, 164]

Исследователи языка М.Ю. Лермонтова отмечают, что одно из свойств языка поэта, один из самых характерных для него тропов - это сравнение. В этой функции слово «бурка» использовано Лермонтовым в поэме «Аул Бастунджи» (1833-1934), а также в «восточной повести», по определению Лермонтова, «Измаил-Бей» (1832), самой большой по объему и самой значительной из его ранних кавказских поэм: И сквозь него, прорезав половину Косматых скал, как буркою, густым Одетых мраком, дикую картину Родной земли и неба красоту Обозревал задумчивый Бешту. (Аул Бастунджи). [12]

В приведенных примерах слово «бурка» является художественно-изобразительным средством, придает тексту выразительность, что свойственно поэтическим произведениям. В творчестве Лермонтова этнографическая лексика в своей основе является восточной (тюркской).

К данной тематической группе относятся и следующие слова: шальвары, чекмень, черкеска, бешмет, шапка, чалма, чадра:

В чалме он богатой, с обритой главой,

И цепь на руках и ногах [10, 86].

А вот в чалме один мюрид

В черкеске красной ездит важно [11, 135].

В словаре Даля дается следующее определение слова чалма: «Чалма - головной убор мусульман, обмот на голове по феске, тюбетейке, шапке» [3, 628]. Черкеска - у черкесов и других кавказских горцев, а также у кубанских и терских казаков - длинный узкий кафтан без ворота, затянутый в талии [3, 630].

Вот улицей пустынною

Бредут, едва скользя…

Но под чадрою длинною

Тебя узнать нельзя!.. [11, 170].

Чадра [перс.] - легкое покрывало, в которое женщины мусульманского востока при выходе из дома закутываются с головы до ног, оставляя лишь просвет для глаз [7, 546].

Посмотри: в тени чинары

Пену сладких вин

На узорные шальвары

Сонный льет грузин [12, 158].

Шальвары [перс.] - широкие восточные шаровары [7, 894].

Кроме функции называния, эти слова придают описанию местный колорит, в чем заключается их особая стилистическая функция.

Единичными в произведениях М.Ю. Лермонтова являются слова кафтан, кушак, чуха, среди которых последнее - отличается большей непонятностью для русского читателя. В примечании к произведению сам М. Лермонтов дает лексическое толкование слова, объясняя, его так: « Чуха - верхняя одежда с откидными рукавами». В современном русском языке это слово относится к пассивному запасу, является устаревшим. На устаревший его характер указывает косвенная помета в словарях русского языка - «распространенная в прошлом». В Словаре Фасмера происхождение этого слова определяется следующим образом: Чуха - кафтан, верхняя одежда из синего сукна, кавк.[18].

Кроме экзотизмов из кавказских языков, у М.Ю. Лермонтова встречаются слова, отражающие культуру и других народов. Например, слова доломан и ментик имеют венгерское происхождение, как и предметы одежды, распространившиеся из Австро-Венгрии в войсках России и Западной Европы. Лексикографическая трактовка этих слов в русском языке такова: «Доломан - гусарский мундир особого покроя, расшитый шнурами» [3, 83]. «Ментик (от венг . mente - накидка, плащ), короткая куртка, опушенная мехом; надевался на доломан; часть гусарского обмундирования» [14, 367]. М.Ю. Лермонтов использует эти слова для описания обмундирования гусар.

Гусар! ты весел и беспечен,

Надев свой красный доломан [11, 53].

Когда ты, ментиком блистая,

Торопишь серого коня,

Не мыслит дева молодая:

«Он здесь проехал для меня» [11, 53].

Среди экзотизмов - названий строений, сооружений, селений весьма распространенным является аул, русский аналог - деревня:

Сгорел аул - и слух о нем исчез;

Его сыны рассыпаны в чужбине [12, 35].

И вспомнил я отцовский дом,

Ущелье наше, и кругом

В тени рассыпанный аул [12, 194].

М.Ю. Лермонтов использует слово сакля, обозначающее хижину, жилище кавказских горцев:

В большом ауле, под горою,

Близ саклей дымных и простых,

Черкесы позднею порою

Сидят [12, 67].

К этой же тематической группе относится слово кибитка - название крытой повозки или легкого переносного жилища у кочевых народов Средней и Центральной Азии [14, 329]:

Вот кибитка подъезжает…

На высокое крыльцо

Из кибитки вылезает

Незнакомое лицо [10, 91].

Наименованием бытовой реалии является экзотизм вьюк - ноша животного, кладь, уложенная обычно на две равные половины для навьючки подъемного скота [3, 57]:

И только замолкли - в дали голубой

Столбом уж крутился песок золотой,

Звонков раздавались нестройные звуки,

Пестрели коврами покрытые вьюки…[12, 95].

Названия орудий, предметов труда, предметов повседневного обихода, помогающие создать живое представление о жизни горцев, безусловно, часто употребляются поэтом. Приведем несколько примеров:

Отец твой стал за честь и бога

В ряду бойцов против татар,

Кровавый след ему дорога,

Его булат блестит, как жар [10, 202].

Булат - старинная азиатская особо прочная сталь, употреблявшаяся обычно для изготовления холодного оружия. [14, 48].

И склонясь в дыму кальяна

На цветной диван,

У жемчужного фонтана

Дремлет Тегеран [12, 158].

Кальян (перс.) - Восточный курительный прибор, посредством которого табачный дым пропускается через воду и охлаждается [3, 154].

2) Экзотизмы, называющие реалии культурной жизни.

Анализируя тексты кавказского цикла поэта, мы выделили, которая объединяет слова, связанные с общим понятием - «религия». Сюда входят лексемы, называющие: а) имя бога в Исламе - Аллах, алла; б) посредника между богом и людьми - пророк; в) служителей религиозного культа - мулла, муэцин (орфография последнего приводится в соответствии с написанием у М.Ю. Лермонтова); г) предметы культа - Коран, алкоран; д) культовые сооружения у мусульман - мечеть, минарет; е) культовый обряд - намаз.

Народы Кавказа - герои произведений М. Ю. Лермонтова - мусульмане, последователи одной из мировых религий - ислама. Использование поэтом слов-экзотизмов религиозного характера еще раз подтверждает тот факт, что М. Ю. Лермонтову удалось понять изнутри уклад жизни, особенности мировоззрения, культуры горских народов Кавказа.

Обратимся к лингвистической характеристике названных слов, подтверждая их значения иллюстрациями из произведений M.Ю. Лермонтова. Аллах (араб.) - имя Бога в исламе. В Большом толковом словаре дается более детальная характеристика: «Аллах, [араб.Allah], в исламе: Бог, творец всего сущего» [14, 11].