Жизнь и творчество Виктора Олеговича Пелевина
Жизнь и творческая деятельность русского писателя Виктора Пелевина. Публикации в журнале "Наука и религия". Статья "Гадание по рунам", инструкция к набору рун. Книги В. Пелевина во Франции. Виртуальная конференция с В. Пелевиным. Анализ романа "Омон Ра".
| Рубрика | Литература |
| Вид | реферат |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 08.06.2010 |
| Размер файла | 3,3 M |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
<fizik> Пелевин: Жалко небось, что Гайдай умер, одни Мамины и Овчаровы остались...
<Luzhin_> Пелевин: А вы в Бога верите? Пелевин уронил голову в ладони и задумался.
<WhiteHawk> Пелевин: Есть ли у вас "запретная (ые) тема (ы)" в творчестве? Т. е. то, о чем вы никогда писать не будете. Или все только вопрос времени? <Pelevin> Whitehawk: Это не столько вопрос времени, сколько вопрос заинтересованности. А сознательно запретная тема у меня только одна. Я однажды попробовал сделать коммерческую книгу, типа детектива. И на 120-й странице у меня вирус срубил компьютер. Там даже был не один вирус, а два - antiexe. mbr и form, а от них, как мне объяснили, не лечит даже Лозинский.
<fizik> Пелевин: Так ваш DIR по этому поводу написан? <Pelevin> fizik: У меня DIRа не было, это было несколько раньше, но какая-то связь есть.
<fizik> Пелевин: Тогда и правда про Багамы пишите!!:)))
<DD> Пелевин: Герои ваших книг (почти все) одинокие люди. Это личное состояние или случайность? <Pelevin> DD: У меня в книгах нет героев. Там одни действующие лица.
<karabas> Пелевин: Есть ли у вас ГИРИ или ОН? <Pelevin> karabas: Я свои ГИРИ послал на ОН.
<Gorynych> Вас интересует мнение окружающих о ваших книгах? И чье важнее - критиков, читателей, жены? <Pelevin> Gorynych: Жены, поскольку у меня ее нету. А вообще мнение читателей, конечно, мне очень интересно. Мнение критиков... От них сложно ожидать каких-то искренних чувств. Они похожи на египетских плакальщиц, чьи слезы оплачены. И плачут вполсилы как-то.
<Levon> Пелевин: Я хотел вопрос чуть шире, чем Gorynych - у вас к Интернет-публике какие-нибудь вопросы специальные есть? Отличные от вопросов к людям вообще? <Pelevin> Levon: Да, пожалуй, что нет... Я не думаю, что люди, которые пользуются Интернетом, отличаются от людей, которые им не пользуются.
<Muxin> ВП: Вот на меня тут все наезжают, почему мне нравится Пелевин. Я отвечаю обычно скороговоркой: "Потому что он продолжает традиции великой русской литературы". А вы как полагаете? <Luzhin_> Muxin: Ага. Особенно традиции Чернышевского.:) <Muxin> Luzhin, to be serious, я бы сказал - Щедрина.
<Luzhin_> Muxin: Скажем так, "Четвертый сон Веры Павловны" вполне мог быть написан в наши дни Пелевиным. Правда, это был бы совсем другой "Четвертый сон", хотя и написанный теми же словами. Это как у Борхеса один персонаж переписывал "Дон Кихота"...
<Levon> Luzhin: И читался бы с аналогичным энтузиазмом.
<Pelevin> Muxin: Надо не отвечать, а за наезд сразу в рыло бить. А вообще в русской литературе было очень много традиций, и куда ни плюнь, обязательно какую-нибудь продолжишь.
<Muxin> ВП: Дык они виртуальные, гады.
<Pelevin> Muxin: Если начинают наезжать виртуальные персонажи, есть два варианта - можно выключить компьютер, можно обратиться к психиатру.
<Muxin> ВП: А вот еще есть традиция - быть как бы вне русской литературы... нет? <Pelevin> Muxin: Что касается традиций, есть люди, которые занимаются классификацией других людей. Я уже сказал, что не отношусь к классификаторам, и своей классификации у меня нет. А вообще у моего приятеля была хорошая пословица - "На каждого классификатора найдется свой ликвидатор".
<Muxin> ВП: А самоидентификация есть? <psyhic> Пелевин: И ассенизатор...
<Luzhin_> Пелевин: А если так: на каждого ликвидатора найдется свой Пелевин? <Pelevin> Муxин: Я думаю, самоидентификации у меня нет, но сказать это - значит уже провести самоидентификацию. Так что лучше перестать думать на эту тему. Как говорил Будда, есть мысль - есть проблема, нет мысли - нет проблемы...
<Anya> Mr. Пелевин: Вы очень чуткий человек. Я рада, что Вы приложили руку к переводам Кастанеды.
<Trahel> Пелевин: Кем для вас является Кастанеда? <Pelevin> Трахел: Я про это только что целую статью написал. Она должна выйти в "Дарин". Вообще я считаю, что это лучший писатель XX века, если оставить в стороне вопрос о реальности дона Хуана.
<Quizzus> Пелевин: Как я понял из "Омон Ра", вы увлекаетесь "Пинк Флойд"? <Pelevin> Quizzus: Не то чтобы увлекаюсь, но я их очень люблю. Сейчас такой музыки уже не пишут.
<babaj> Книга "Чапаев и Пустота" структурно больше всего напомнила мне "Ангела Западного окна" Мейринка (несмотря на различие внешних мотивировок). И то, и другое - мистический роман. Как вы относитесь а) к Мейринку, б) к мистике, в) к роману как жанровой форме? <Pelevin> бабай: Ответ - да.
<Muxin> ВП, переклички в "Чапаеве" с "Мастером" - это так было задумано или же случайно (возможно, просто общий знаменатель - именно что Мейринк)? <Pelevin> Муxин: Если там есть переклички, то они, я думаю, случайны. Просто "Мастер и Маргарита", как любой гипертекст, обладает таким качеством, что сложно написать что-либо приличное, что не походило бы на "Мастера и Маргариту". Причина, видимо, в том, что тексты эти отталкиваются от одной и той же ситуации и выносят один и тот же приговор, потому что другой был бы ненатурален.
<Muxin> ВП: Нет, я на Мейринка тяну все же.
<Pelevin> Muxin: Я читал Мейринка, очень его любил - все, что могу сказать.
<karlsonn> Пелевин: Существует мнение, что в определенных ситуациях наиболее правдиво описать бытие можно только прибегнув к ненормативной лексике... верно ли это? <Pelevin> karlsonn: Я думаю, что в том случае, когда люди прибегают к ненормативной лексике, это служит не столько описанию бытия, сколько решению конкретных прагматических задач. Вообще существует очень интересная работа про русский мат. Она связывает матерную терминологию с древнерусскими традициями.
<babaj> Значимо ли для вас понятие поколения? Я имею в виду, что ваше, если можно так выразиться, мировоззрение - это мировоззрение многих, кому сейчас около 30-ти.
<Pelevin> babaj: Я уже где-то говорил на эту тему, что существует народная этимология слова поколение. Это люди, которые отливают примерно в одно время Никому не стоит брать на себя такие обязательства. Мы в России находимся в состоянии хаоса, и это снимает с нас многие обязательства, которые висят на человеке в нормальном стабильном обществе...
carcass_ не согласен с фразой о снятии обязательств, btw <Pelevin> carcass: Почему? <carcass_> Пелевин: Ну, imho, человек должен по возможности оставаться... независимо от обстоятельств: / А хотя - можно поподробнее? От каких обязательств освобождает житье в.ru? <Pelevin> carcass: С нас снимаются те обязательства, которые накладывает на человека присутствие в определенной страте стабильного общества. Я имею в виду скорее внешние ограничения. То есть у нас гораздо больше свободы в этом смысле.
<carcass_> Пелевин: И какие же это обязательства, можно пример какой-нибудь?: / <Quizzus> Пелевин: То есть - можно ходить обнаженным, к примеру? Не совсем ясно.
<Pelevin> Про ограничения я могу привести простой пример. Человек, живущий сейчас в.ru., гораздо меньше кодирован в своих проявлениях. У нас то, что делает человек, не значит ничего, кроме того, что он делает. Скажем, если вы живете в Америке и ездите на "Саабе" или "Вольво", это значит, что вы интеллектуал, ориентированный на экологию. Если вы ездите на "Тойоте", это означает, что вы университетский профессор. Если вы ездите на "Кадиллаке" - это значит, что вы разбогатевший негр. А если вы ездите на какой-то из этих машин у нас, это значит, что вам ее просто растаможили раньше. То же относится к моделям поведения и к проблеме, которую один из моих уважаемых собеседников назвал самоидентификацией. У нас есть свобода самоидентификации, чего западный человек лишен.
<Olechka1> Машины - очень плохой пример, ВП. Там всякие скидки, семейные традиции и так далее.
<Pelevin> Olechka1: Он плохой, но короткий.
<Anya> Mr. Пелевин: Как вам кажется, многое ли теряется при переводе ваших книг на другие языки? В первую очередь, на английский. Насколько сильны искажения, если вы понимаете, о чем я толкую:) <Pelevin> Anya: Что касается английских переводы, я их редактирую сам. Бывают проблемы в основном с идиоматическими оборотами. И бывают проблемы с целыми глоссами русского советского языка, которые просто невозможно перевести на английски. Например, как перевести на английский слово "автобаза", чтобы сохранился тот его смысл, который в него вкладываем мы?
<karlsonn> Пелевин: Помнится, Гоголь как-то говорил: у России сознание европейское, а образ жизни азиатский. Отсюда все конфликты сознания с бытием. Никак не могут решить, кто первее.
<Pelevin> Сейчас все по-другому. Есть такая фирма "Gap" Я им придумал рекламу для их русских магазинов: "Russia was always notorious for the gap between culture and civilization. Now there is no culture and no civilization. The only thing that remains is gap - your style". Это что касается европейского мышления и азиатского образа жизни.
carcass_ аж покоробило от такой фразы - no culture and no civilization in Russia... eka...
<Muxin>:)))))) <psyhic> Браво:)))) <karlsonn>;) <carcass_> Это прямо какое-то азиатское мышление при попытке изобразить европейский образ жизни.
<psyhic> Пелевин: "Кодирован" - вы штуки типа political correctness имеете в виду? <Olechka1> ВП: Мне кажется, примером особенности.ru общества и расширения приемлемых норм поведения могут являться терпимость к воровству и cheating.
<Pelevin> Olechka1: У нас политическая корректность развивается в том направлении, что воров и бандитов нельзя будет называть ворами и бандитами.
<carcass_> Пелевин: Если не секрет - какой у вас сейчас комп? И софт на оном компе? <Pelevin> carcass: Для своих мелких домашних потребностей я обычно пользуюсь SoftImage. А вообще меня очень интересуют магические, гадательные программы.
<Quizzus> Пелевин: И снова о "Пинк Флойд" - какой их период вы любите больше всего? <Pelevin> Quizzus: Больше всего люблю Atom Heart Mother. Вообще начало 70-х. После Dark Side of the Moon они стали слишком заметными и слишком коммерческими.
<Muxin> ВП: Метавопрос - как вам на IRC? <psyhic> Пелевин: А чем вас журнальцы соблазнили, что вы к нам пришли?:))) <Pelevin> psyhic: Мне очень интересна такай форма общения, где существует абсолютное равноправие между задающим вопросы и отвечающим. Это очень демократично и интересно.Т. е. я могу задать вопрос точно так же, как его задают мне.
<WhiteHawk> Пелевин: если вас еще не спросили - как вы относитесь к Андрею Платонову как к писателю? <Pelevin> WhiteHawk: к Андрею Платонову я отношусь с большим восхищением. Это человек, который как никто проник в возможности, которые несет в себе язык. К сожалению, ему слишком легко подражать, чем и занимаются многие молодые авторы. Писать языком Платонова без его опыта, который его привел к этому, это не очень интересно, как писать лагерные рассказы в Коктебеле.
<Juliya> Пелевин: Употребляли ли вы когда-нибудь ЛСД в процессе написания чего-либо? <Pelevin> Juliya: Нет.д.ля человека, знакомого с препаратом, ясно, что нельзя употреблять ЛСД в процессе написания чего-либо. И вообще не очень понятно, кто кого употребляет - ты ЛСД или ЛСД тебя.
<Trahel> Пелевин: "Кто кого употребляет" - мы Интернет или Интернет нас, как по-вашему? <Pelevin> Трахел: Это очень важный и очень злободневный вопрос.
<Pelevin> Раз мы заговорили об ЛСД, был такой человек Лилли, который под дозняком ЛСД осознал, что на земле распространяется кибернетическая цивилизация, которая внедряется через распространение компьютеров. Он так воодушевился этой мыслью, что кинулся звонить президенту. Самое интересное, что президент взял трубку... Это, по-моему, в его воспоминаниях, книга называется "Ученый" и относится к тому периоду, когда Лилли пересел с ЛСД на кетамин.
<Trahel> Пелевин: А чем кончилась история со звонком Президенту? <Pelevin> Trahel: Президент это все внимательно выслушал, а Лилли перешел на кетамин.
<psyhic> Пелевин: А вы нас не хотите чего спросить?:)))) <Pelevin> psyhic: Почему вы стали из физика в психика? Эти трансформации отражаются на вашем реальном психическом состоянии? <psyhic> Пелевин: Да - я играю и не играю одновременно...
Муxин тоже готов ответить на вопрос:) <Pelevin> Муxин: Сколько мух вы дали бы "Чапаеву"? <Muxin> Пелевин,
5. Честных 5 муx.
<Pelevin> Муxин: Спасибо.
<Juliya> ВП: Вы против кибернетической цивилизации? <Pelevin> Juliya: Я сохраняю вооруженный нейтралитет.
<Quizzus> Филип К. Дик писал свои романы ТОЛЬКО под воздействием ЛСД.
<Quizzus> Пелевин: Как вы относитесь к П.К. Дику? <Pelevin> Quizzus: Дика я очень люблю, а что он писал под ЛСД, это маловероятно. Может быть, под ЛСД он набирался впечатлений. Под ЛСД совершенно другая скорость, и для фиксации того, что происходит под ЛСД, нужны другие носители информации. Лучше подходит диктофон.
<WhiteHawk> Пелевин: О фашизме многие спрашивают. Ваш взгляд на его идеологию и эстетику? Вам не интересен вопрос или вы не хотите отвечать? Под фашизмом я имею в виду немецкий национал-социализм.
<Pelevin> WhiteHawk: К сожалению, мы не можем рассматривать фашизм как нечто абстрактное. Мы знаем, что это такое в его конкретном воплощении, и мне кажется, это знание снимает все вопросы по этому поводу. Большое спасибо всем, кто пришел.
<DD> Пелевин: Понравилось ли тут вам и придете ли еще? <Pelevin> Мне было очень интересно.
<Trahel> Пелевин: Огромное спасибо вам! <Quizzus> благодарю, Mr. Пелевин.
<Pelevin> До свидания.
XI. Браток по разуму...
В этом году Виктор Пелевин, автор "Чапаева и пустоты" и "Generation ``П''", безусловно, самый модный писатель. Все его читали, никто его не видел. С Пелевиным встретилась КАРИНА ДОБРОТВОРСКАЯ.
Пелевин опоздал на полтора часа. Извинялся агрессивно: "Я спал. Проснулся. А уже шесть часов - и надо куда-то ехать. Куда ехать? Меня можно, конечно, прижать к стенке, но дело в том, что стенка сразу исчезнет". Пелевин ненавидит давать интервью, почти не подходит к телефону, не любит фотографироваться и часто носит темные очки. Даже Ричард Аведон, который делал его портрет для New Yorker, не смог заставить его эти темные очки снять. Человек-невидимка. Может быть, никакого Пелевина и вовсе не существует, есть одна пустота. А может, за всеми этими загадочными маскировками прячется что-то совсем несложное.
Наша встреча с Пелевиным была назначена на шесть часов в японском ресторане "Изуми" на Спиридоновке. В шесть Пелевина не было. В полседьмого тоже. В семь не было. В семь пятнадцать не было. Пустота. Он появился в семь сорок, вполне осязаемый, даже довольно плотный. Высокий, никаких темных очков, светлые проницательные глаза азиатского разреза на круглом лице. Его взгляд не потеряет цепкости, даже когда Пелевин будет плохо держаться на ногах.
Поначалу он ведет себя тихо и благостно, но когда через полчаса на столе появляется включенный диктофон, начинает ворчать: "Я так не могу говорить. Кикабидзе в неволе не размножаются". Потом взрывается:
Что вы мне кайф ломаете, а? Вот он, позор и ужас-то жизни! Я только что готов был поверить, что красивые умные девушки могут со мной просто так посидеть, побазарить... А так не бывает, потому что это работа такая, да? Именно поэтому этот мир и вырубился. Он все время выставляет красоту, ты идешь ей навстречу, а там - или микрофон, или бабки.
Пелевин всегда утверждал, что объективной реальности не существует. Поэтому часто сам предпочитал исчезать.
Я извиняюсь, но зачем мне нужны эрзацы, когда передо мной вся эта жизнь? Я не читаю никаких журналов, не смотрю телевизор...
Ну не ври.
Честное слово. Копирайтером я работал, было дело, но телевизор не смотрю. У меня даже нет антенны, она в трех местах перерублена. Не, ну если мне очень хочется чего-нибудь посмотреть, я могу найти кусок проволоки, воткнуть его туда, где антенна, и там, на зеленом фоне, будет что-то такое говорить. Но фильмы я смотрю - от видака-то телевизор нормально работает.
Почему ты не отвечаешь на телефонные звонки?
Я ничего хорошего не жду от телефона. Чудо никогда не бывает предсказуемо. Я даже сообщения больше не слушаю. Приезжаю домой, а на автоответчике сорок пять сообщений. Я нажимаю кнопку, и они все стираются.
Но ты же носишь с собой мобильный.
А я его включаю, только когда мне надо куда-то позвонить.
Через некоторое время он увлекается и его заносит: "Мне тут из одного журнала звонят: ``Витя, напиши нам рассказик''".
Ты же к телефону не подходишь.
Ну, случайно снял трубку.
Живет Пелевин в спальном районе Чертаново и совершенно поэтому поводу не страдает: "Для меня все районы спальные, я бы и в центре так же спал, ха-ха-ха!". Никакой машины у него нет, он ездит в метро и утверждает, что очень ему там нравится. На интервью он, впрочем, приехал на частнике - на старенькой "Оке".
Я в метро больше люблю. Я там всегда читаю "Московский комсомолец", особенно объявления. Я недавно там хорошее объявление вычитал: "Досуг абсолют". Я теперь все время пытаюсь себе это представить. Меня что пробило - в этом не должно быть никакого там секса, да? Просто - досуг-абсолют.
Он не может представить себе жизнь, в которой надо было бы вставать и куда-то ходить по утрам. "Я вообще никогда не работаю". На самом деле Пелевин работает постоянно. И не только тогда, когда пишет, но и когда разговаривает. Он жонглирует словами, смакует парадоксы, каждую минуту выдает новые рекламные слоганы (типа "Вагриус" - "Виагриус") и внимательно прислушивается к другим на предмет поиска языковых штучек. Сидящий за соседним столиком пожилой дяденька в какой-то момент не выдерживает: "Не подслушивайте, молодой человек!".
Пелевин часто рассказывает анекдоты и сам над ними долго смеется, содрогаясь всем телом. Когда ему что-то особенно нравится, победно потрясает сжатыми кулаками, продолжая улюлюкать. Изъясняется он на "блатной фене", перемешанной с абстрактными понятиями. Часто повторяет: - если у нас такой серьезный базар... - если говорить по серьезке... - меня вот какая мысль прорубает... - сказал так конкретно... - меня что пробило... - фишка в том... - чисто да... - у меня свои предъявы... - он своим умом проник во все дырки... - я вообще не первую жизнь тут нахожусь... - ты не гони... - меня на думку прошибает, на сердце... Все свои фразы перебивает и заканчивает вопросом "да?". В конкретной речи реального Пелевина слышатся лесковские интонации, умноженные на базар братков - странное и очень энергичное сочетание.
Сам он однажды сказал, что в лексике братков есть огромная сила, и что русский язык, захиревший в речи интеллигентов, воскрес в блатном базаре, возродившем первозданность понятий жизни и смерти.
Ты читаешь ругательные рецензии на свои книги?
Уф... Уже нет. Но раньше читал. И очень расстраивался.
Похоже, это не совсем правда. Читает до сих пор и очень расстраивается. Ему знакомы статьи, которые я распечатала из Интернета, а некоторых критиков он цитирует наизусть длинными периодами. Потом вздыхает: "Когда я заканчиваю роман, для меня важно собственное ощущение, что я что-то хорошее написал". В прошлом году журнал New Yorker назвал его в числе шести лучших молодых писателей Европы. Английский издатель Пелевина Том Берчена считает, что для русского автора пелевинский успех на Западе очень внушительный. "Пелевин, конечно, не любит публичности, - говорит Берчена. - Но на Западе он принял эти правила игры, хотя и с большим скрипом, потому что понял, что от его появлений на публике часто зависят продажи книги".
Одевается Пелевин в лондонском квартале Камден Лок - там одеваются все радикальные молодые люди - или в американских супермаркетах. Стиль - спортивно-военный. Синяя рубашка расстегнута на животе и на груди: "Вы ничего не понимаете, в Нью-Йорке все сейчас так ходят".
Меня моя девка попросила кожаную куртку купить ("девка" работает в рекламном отделе одного из глянцевых журналов. - ред). Я ходил по Камден Локу и прицеливался на баб, которые также выглядят, как она. Какую-то нашел и сказал: "Девушка, вы совершенно таких же габаритов, как одна персоналия, которой я должен купить куртку, и поэтому надо зайти померить, да? Зашли в магазин, она перемерила все куртки, потом я купил одну, положил в сумку, а она так поглядела на меня - и у нее в глазах читалось: "И это все?".
Пелевин стрижется почти наголо: "Это у меня буддистское".
У тебя всегда была такая стрижка?
Не, ну раньше у меня были какие-то там прически, да? Но так удобно, когда у тебя совсем нет волос и ты можешь просто голову сунуть под кран, когда моешь рожу.
Сакэ он пьет графинами, с немыслимой скоростью - один за другим, то и дело, окликая испуганную японку. С такой же скоростью жадно заглатывает суши, ловко орудуя палочками. Потребовал розовый имбирь - "а то везде зеленый". Разбирается в японских ресторанах, знает, где дешевле - например, в "Старом Токио" или в "Японской лапше" на Арбате. Ошибочно считает, что "сырую рыбу испортить невозможно". Но если "чисто так" спросить его про любимое блюдо, признается, что обожает лосося из банки, перемешанного с двумя нарезанными яблоками и банкой майонеза. "Скажем так, мне нравится, когда у жизни большие сиськи. Но во мне не вызывает ни малейшего волнения так называемая кантовская сиська в себе, сколько бы молока в ней ни плескалось. "Виктор Пелевин, "Generation ``П''.
На что ты тратишь деньги?
Они сами тратятся. Ну, на компьютеры, еще на всякое, на путешествия.
Куда же он путешествует? Из всех мест в мире больше всего любит Кавказ - все, что находится под горой Эльбрус, но сейчас ездить туда боится - "стремно". Также боится и Крита, куда его уговаривает поехать подруга. "На Крите много тысяч лет назад была страшная вулканическая катастрофа, и что-то там такое сломалось. "Зато охотно ездит в Египет и в буддистские монастыри в Корею. Этой весной больше месяца прожил в Америке, в лесном пансионате, в трех часах езды от Нью-Йорка:
Это очень хорошее место, потому что там, во-первых, нету телевизора, во-вторых, нету газет, в-третьих, никакой связи с миром. Тебе туда не могут даже позвонить, только факс послать. Мне туда девушки слали факсы. Сидишь там, книгу пишешь, или еще чего-нибудь. Я лично там в компьютерные игры играл. Прошел там Mist, Independence War - ну, короче, все главные... Так вот, оттуда я позвонил в Нью-Йорк и...
Ты говорил, что там телефонов нет.
Там есть телефон-автомат. Так вот, я позвонил в Нью-Йорк и мне рассказали, что американцы там бомбят чего-то, самолеты летают. Я, короче, напрягся. Ведь если подумать в терминах каннибализма... В Африке считается, что если ты съедаешь какого-то человека, то приобретаешь его качества. Америка съела совок. Она съела его конкретно. И его качества стали проявляться и возрождаться в Америке.
Несмотря на американский каннибализм, Пелевин готов защищать Америку с пеной у рта: "Там честный человек может смело сказать то, что думает!". Пелевин отлично говорит по-английски, английские переводы своих книг редактирует сам.
Где ты учил язык?
Я его вообще не учил. Я ничего не учу. Я его просто знал. С самого начала.
К Европе тоже относится с нежностью. Часто бывает в Лондоне, а в Париже останавливается у своего французского издателя Оливье Ролэна.
Пелевин тоже через себя как следует пропустил. Ему тридцать шесть, он родился 22 ноября и очень этим гордится: "Вот ты будешь смеяться, но у меня очень интересный знак. Дело в том, что зодиакальных созвездий не двенадцать, а тринадцать. Есть созвездие между Скорпионом и Стрельцом, оно называется Змееносец, или Змеедержец.22 ноября этот знак выявляет свое могущество". Он вырос на Тверском бульваре, "около ТАССа", и учился в тридцать первой школе на улице Станиславского - вместе с Антоном Табаковым и Михаилом Ефремовым.
Табаков приносил окурки Winston'a, украденные из папиной пепельницы, - вот такой длины. И мы сидели в песочнице и курили эти окурки. Мои школьные друзья уже нарожали детей, которые сами теперь в школу ходят. Это меня поражает. Как это я вдруг возьму и кого-нибудь рожу?
Почему?
Ну, такая ответственность. Если серьезно, то я не до конца уверен, что это правильный поступок. Здесь родиться. В форме человека... Слушай, мне так нравится твой костюм. Стиль "Опять двойка!" Я в точно таком же костюме ходил на выпускной вечер.
И что там произошло, на выпускном вечере?
В том-то и ужас, что ничего. Я с тех пор все жду. А вообще, в женской красоте есть что-то ушибающее. Мне кажется, что когда красивая девушка одевается в красивые вещи, она ждет, что ее просто повалят на пол. Так вот. Чтобы жить в истине, достаточно находиться в этом моменте. Он и есть истина. Другого нет. Счастье - это такая случайная вещь, его невозможно запланировать. Какой бы у тебя ни был органайзер, в нем никогда не напишешь: в четверг с одиннадцати до двенадцати - счастье. А кроме счастья разве что-нибудь человеку нужно? Я вот сейчас сижу и так счастлив, так счастлив! Может, это, конечно, химическая реакция организма... Вот ты будешь смеяться, да? Но ведь вот пройдет пара лет, да? И мы убедимся в том, что ничего лучше сегодняшнего вечера просто не было. Если у нас серьезный базар, то я могу на эту тему выступить. Чжуан Цзы был первым, кто сказал... Я пытаюсь по-китайски вспомнить...
XII. Казусы с Пелевиным
Автор: без имени.
Нет, ну не все так страшно. Просто уж больно много нелепых историй у меня накопилось. Не про самого Пелевина, конечно, а про пелевинских читателей.
Казус первый.
Поезд Москва-Киев. Я в нем зачем-то еду. В купе кроме меня всего один пассажир, юный и симпатичный. Сразу после проверки билетов он усаживается на своей полке в некое подобие "лотоса" и сидит так, прикрыв глаза, часа полтора. Я, в свою очередь, мирно читаю свеженького Пелевина. Молодой человек, наконец, выходит из своей "мини-нирваны", смотрит на меня ясными голубыми глазами и приветливо спрашивает: "А это последний Пелевин?" Я утвердительно мычу.
Мой собеседник удовлетворенно кивает, бормочет: "Я себе тоже скоро куплю". И вдруг начинает взволнованно рассказывать: "Знаете, у меня есть друг, можно сказать, учитель, буддист, конечно, он такой просветленный, такой продвинутый; а вот когда едет на машине, и его гаишник останавливает, ничего поделать не может: робеет, отдает деньги, и все такое. И так с ним часто бывает. И я вот думаю: что же делать? Почему мы такие беззащитные? Неужели иначе не получается?" Я с ужасом понимаю, что у меня почему-то просят мудрого совета, и открываю рот. Из глубин открытого рта выезжает какая-то "телега" на заданную тему. Мой спутник, тем не менее, удовлетворенно кивает. На его лице - блаженная улыбка человека, который наконец-то все понял. Я не выдерживаю: "Слушайте, а с чего вы вообще решили, что я могу дать вам дельную консультацию по данному вопросу?" "Так вы же Пелевина читаете, - немного удивленно объясняет он. - С кем же еще на такую тему говорить-то?" "О, господи, - думаю я, - приехали!"
Казус второй.
Сотрудница фирмы, где работает один из моих приятелей, явилась на работу взвинченная, с покрасневшими веками и прочими атрибутами бессонной ночи на лице. Все решили, что беда стряслась нешуточная. Угу, стряслась. И еще какая! Дама застукала своего сына за чтением Пелевина!!! Вы только вдумайтесь! За чтением! Пелевина! Коллеги, задавшиеся целью ее утешать, сперва опешили, а потом оживились. Кто-то поздравил несчастную с тем, что ее сын растет умным мальчиком. Кто-то презрительно буркнул, что в шестнадцать лет можно и Пелевина читать, ничего страшного, лишь бы привычка брать книгу в руки выработалась - т.е. завязалась обычная в таких случаях бесплодная, но эмоциональная дискуссия о Пелевине, типа той, что ведут читатели Сергея Кузнецова.
"Но вы не понимаете, - с отчаянием в голосе сказала несчастная мать. - Он же читает ПЕЛЕВИНА!" Воцарилась пауза, в течение которой участники диспута честно пытались понять, в чем, собственно, заключается причина столь бурного негодования. "Значит, он принимает наркотики, - наконец объяснила гениальная мамаша. - Или собирается их принимать. Пелевин же для наркоманов пишет!" Немая сцена.
Казус третий.
Затеял ваш покорный слуга беседу просветительского толка с красивой девушкой. На тему "что почитать". Сам только-только отрыл в сети классного писателя и, ясное дело, веду агитацию и пропаганду культурного образа жизни. Она спрашивает: "А он как Пелевин пишет?" "Да нет, не совсем так, - честно отвечаю я, - вернее, совсем не так..." Девушка разочарованно отворачивается. Моя гуманитарная миссия провалена.
Казус четвертый.
Друзья из Питера недавно звонили, рассказывали, что один наш с ними общий знакомый прочитал последний роман Пелевина, сказал: "И этот продался!" - и запил. Кому именно "продался" Пелевин выяснить совершенно невозможно, поскольку дядя все еще благополучно пребывает в запое.
Казус пятый.
Одна знакомая спрашивает: "Тебе у Пелевина что больше нравится: "Чапаев" и "Желтая Стрела", или "Омон Ра" с "Жизнью насекомых"?" После некоторых раздумий говорю, что вторая пара, пожалуй, все-таки больше.
"Значит, ты - маниакально-депрессивный тип!" - радостно сообщает она.
"А если бы я "Чапаева" и "Стрелу" выбрал?" - недоуменно спрашиваю я.
"Тогда был бы шизоидный!" Напрягаюсь, с трудом вспоминаю подходящий к случаю термин и торжествующе спрашиваю: "А эпилептоидные типы что у Пелевина предпочитают?" Моя собеседница растерялась. "Не знаю, - говорит, - может быть, им как раз новый роман понравится..." Вот такой вот психиатрический тест по Пелевину. Даже не знаю: плакать тут, или смеяться!
Казус шестой.
Получаю письмо от своего постоянного читателя (постоянному читателю лет семнадцать, не больше) с подробным отчетом о победах его светлого разума над очередной порцией рассказов Борхеса. Мой корреспондент вроде как доволен результатами эксперимента над его юным организмом. Даже решил меня отблагодарить: рекомендацией за рекомендацию. Прямо советовать не решается, и этак осторожно спрашивает: "Макс, а вы никогда не пробовали читать такого писателя, Виктора Пелевина? По-моему, наш человек." Мне и смешно до слез (вот она, настоящая невинность, есть еще ребята, которые не в курсе, что жить в России и не прочитать Пелевина попросту невозможно!) - и в то же время, я понимаю, что эта фраза "наш человек" в устах умненького семнадцатилетнего мальчишки, не отягощенного еще ни снобизмом, ни осознанной необходимостью чтения "для того, чтобы быть в курсе", ни даже элементарным знанием "медицинского факта", что Пелевин - фигура не просто известная, а, так сказать, "культовая".
На этом, пожалуй, можно было бы и остановиться, но неудержимо хочется чего-нибудь резюмировать. У Виктора Пелевина есть недостаток, свойственный, впрочем, любому хорошему писателю: он один такой. Умный, ироничный, начитанный парень, чьи тексты легко и с удовольствием расшифровываются теми, кому, собственно, адресованы, и напрочь сносят крыши наивным и не в меру восприимчивым, вроде моего юного попутчика - литераторов, владеющих сходным методом и ведущих аналогичную стратегическую игру, в последнее десятилетие должна была бы появиться целая плеяда. Ан нет, не появилась пока, так что в нашем распоряжении по-прежнему всего один - Виктор Пелевин. Расплачиваться за эту вопиющую несправедливость приходится читателям. Вот они и пускаются во все тяжкие. Последний роман Пелевина ждали, пожалуй, слишком уж долго, его ждали, можно сказать, с надрывом. Обманутые и оправдавшиеся ожидания встретились в пространстве дискуссий как массы теплого и холодного воздуха в атмосфере - и пошел циклон. И ведь какая буря в стакане воды получилась!
XIII. Блюстители дихомотий
Автор: Сергей Корнев
Кто и почему не любит у нас Пелевина?
"... А про Катона люди пусть лучше спрашивают, почему этому человеку нет памятника..."
Катон Старший (Из Плутарха)
В декабре 1997 года в культурной жизни нашей страны случилось примечательное событие, вызвавшее много толков, пересудов и недоуменных вопросов. Жюри Букера-97, вопреки общим ожиданиям, не включило в число финалистов роман Виктора Пелевина "Чапаев и Пустота", превратившийся тогда в "хит сезона". Общее удивление по этому поводу, то, что этот факт получил гораздо большее внимание, чем фигура тогдашнего букеровского победителя, - пожалуй, такого триумфа русский писатель не испытывал уже давно. Этот, казалось бы, чисто формальный акт превратился в настоящее культурное событие, анализ причин и истоков которого многое проясняет в нынешней ситуации. Творчество Пелевина это хорошая система тестов на отношение современной культурной среды к пристойной новой литературе.
В чем же он все-таки провинился?
Решение букеровского жюри было преподнесено как некий нравственный жест, как "гражданский подвиг", как ритуальное осуждение "всей вообще подобной литературы". На первый взгляд все выглядело вполне благопристойно: общество, уставшее от культурного упадка и нравственного помешательства, наконец, потянулось к высокой духовности, к национальному культурному наследию, а Пелевин просто подвернулся под горячую руку. В его лице наказали "всех вообще постмодернистов", "тех, кто во всем виноват", "кто разрушает нашу культуру". Но тем, кто знаком с творчеством Пелевина, все это не могло не показаться абсурдным недоразумением. Сложилось впечатление, что члены жюри вообще не читали последних произведений Пелевина и основывались в своих выводах на его раннем творчестве, на юношеском романе "Омон Ра".
Довольно странно было слышать, как Пелевина ставили на одну доску с Владимиром Сорокиным и другими экспериментаторами новой волны, которые строят свою эстетику на разрушении самого понятия литературы. Ведь как раз Пелевин, из всех новых писателей, является наиболее принципиальным антагонистом этой линии. С точки зрения формы он вполне академичен, с точки зрения содержания в большинстве своих произведений, особенно последних, выступает как жесткий моралист, проповедник духовности и противник потребительской жизненной установки. Наконец, трудно не заметить общую воспитательную направленность его творчества, когда высокохудожественная интеллектуальная проза адресуется к молодой аудитории, культурным развитием которой сегодня столь многие озабочены. Базовое мироощущение молодежной субкультуры он сумел перенести в полноценный культурный контекст и выразить нормальным русским языком. Комизм ситуации заключается в том, что именно исходя из тех мотивов, которыми члены букеровского жюри оправдывали свою нелюбовь к Пелевину, они должны были, наоборот, выставить его в качестве образца для подражания.
Перечень претензий к Пелевину и его роману, заявленный в ряде критических отзывов и публикаций, мог только усилить недоумение. Одни вменяли ему в вину то, что он "хотел написать бестселлер", как будто в этом есть преступление - написать книгу, которую читают читатели, а не только литературные критики. Другие ругали его за несерьезность и легковесность, несовместимую, по их мнению, с высокой миссией писателя в столь переломную эпоху, - хотя этот роман посвящен как раз самой серьезной и самой актуальной теме, какая только есть в русской культуре, - теме существования личности в эпоху исторических катаклизмов. Третьи увидели в этом романе чрезмерное увлечение интеллектуальной игрой, - хотя в эпоху господства массовых стандартов, апеллирующих к набору примитивных эмоций и инстинктов, писатель, которому удалось заинтересовать широкого читателя интеллектуальным произведением, достоин памятника при жизни. Четвертые набросились на пелевинский "постмодернизм", хотя о текстах Пелевина этот ярлык говорит не больше, чем общий ярлык "соцреализм" о "Тихом Доне", "Василии Теркине" или "Счастливой Москве". Пятые, войдя во вкус настоящих мастеров пера, журили его за плохо состыкованный сюжет, за логические неувязки и стилистические погрешности, а то и просто за плохое владение русским языком. Нашлись и те, кто обнаружил, что "Чапаев и Пустота" "не соответствует форме романа", а стало быть, и вообще не подходит под стандарты большого Букера.
События развивались по стандартному сценарию "знаковых осуждений" советской эпохи, когда чиновники от искусства, прикрываясь идеологическими лозунгами, вываливали на человека весь набор обвинений, какие только можно придумать. Причина такой реакции вполне объяснима: Пелевин этим своим романом, да и самим своим существованием, нарушил целый ряд стереотипов, укоренившихся в сознании отечественной околокультурной тусовки.
Он не угодил никому. Западников не устраивает его скептическое отношение к ценностям Запада, к идеалу сытого буржуа. Патриоты-почвенники не приемлют его "мистический индивидуализм" и иронично отстраненное отношение к социальной реальности. "Творческая интеллигенция" не может простить ему внезапный успех и популярность. "Постмодернистам" и циникам не нравится его вполне серьезное, искреннее отношение к трансцендентным ценностям и экзистенциальным вопросам. Приверженцев православия возмущают его эксперименты с экзотическими религиозными доктринами. Защитники отечественного культурного наследия не могут смириться с тем, что он относится к нему свободно и творчески, пытается его оживить и встроить в контекст эпохи. Но самое главное, пожалуй, то, что нарушение ценностных установок отдельных интеллигентских сообществ происходит, с их точки зрения, несовместимым, взаимоисключающим образом. В мире пелевинских текстов подвергаются сомнению не просто отдельные штампы и стереотипы нынешнего интеллигентского сознания, но сами базовые бинарные оппозиции, на которых оно держится, которые составляют его фундамент, - именно поэтому Пелевин не устраивает никого, именно поэтому остракизм был таким полным и жестким.
Пожалуй, только одно культурное сообщество могло бы назвать Пелевина своим писателем. Речь идет о молодом поколении постиндустриальной эпохи, о тех, кого обобщенно можно назвать "виртуальным классом", - если использовать этот ярлык не только в социально-профессиональном, но и в возрастном и мировоззренческом ключе. Заметим, что речь идет не о "компьютерных подростках", как это обычно хотят представить, а о поколении 20-30-летних, о студенчестве, о людях интеллектуальных профессий. В культурном официозе эта среда практически не представлена, ее вкусы и потребности игнорируются, а мир, в котором она живет, представителями других культурных сообществ воспринимается как нечто далекое и малопонятное.
XIV. Фотографии Виктора Пелевина
XV. Анализ романа "Омон Ра"
Виктор Пелевин за достаточно короткий промежуток времени успел стать культовой фигурой для совершенно разных слоев российского общества. Его читают и тинэйджеры, утонувшие в мировой паутине, и сорокалетние менеджеры, едва пережившие кризис среднего возраста, и даже литераторы, находящие, правда, многое спорным, но все равно исправно идущие в книжный магазин за его новым романом. Творческую манеру Виктора Пелевина можно назвать постсоциалистическим сюрреализмом. Упор на воспроизведение сознания и особенно подсознания, порождающий причудливо-искаженные сочетания реальных и нереальных предметов, делается во всех его произведениях. Поэтому, впервые взяв книгу Пелевина в руки, лучше сразу отказаться от всех стереотипов, глубоко засевших в душе в результате детального разбора классической литературы.
"Омон Ра" вобрал в себя все достоинства, присуще произведениям Пелевина: непредсказуемый сюжет, глубокий смысл и оригинальность символики. Этот роман, как большинство пелевинских книг, оставляет читателю широкое поле для поиска трактовок.
"Омон Ра" - это история о советском мальчике Омоне Кривомазове, с детства мечтающем о небе, который поступил в летное училище, а потом попал в отряд космонавтов, готовящихся к полету на Луну. Но не стоит забывать, что автором этого произведения является концептуалист постмодернист Виктор Пелевин, а это означает, что все не так просто. Более того, все очень и очень сложно.
Как уже говорилось выше, интерпретировать этот роман можно по-разному. На мой взгляд, одной из задач, которую ставил перед собой Пелевин при написании этого произведения, была попытка обличить тоталитарную систему, существовавшую в Советском Союзе. Космос, являющийся центральным образом в романе, - это коммунизм.
Детство Омона проходит в пространстве, до краев заполненном космической символикой: кинотеатр "Космос", металлическая ракета, стоящая на сужающемся столбе титанового дыма, фильмы и песни о летчиках, мозаика на стене павильона, изображавшая космонавта в открытом космосе, пионерлагерь "Ракета". Все это очень напоминает вездесущие шедевры советского агитпропа, сулящие скорое светлое будущее.
Герой-рассказчик Омон Ра понимает, что мира и свободы на земле не достичь: "…духом я устремился ввысь, и все, чего потребовал выбранный мною путь, уже не вступало ни в какие противоречия с моей совестью, потому что совесть звала меня в космос и мало интересовалась происходящим на земле. В этой связи напрашивается аналогия с советскими людьми, которые ради мифического светлого завтра (космоса), готовы не замечать блевотную действительность (Землю)".
Одним из ключевых для понимания романа моментов является эпизод с картонным звездолетом, висящим в столовой пионерлагеря. Омон и его друг Митя решили выяснить, есть ли кто-нибудь внутри него или нет. Оказалось, что там находится пластилиновый человечек. Когда делали ракету, начали именно с этого человечка. Слепили, посадили на стул и наглухо облепили со всех сторон картоном. Но самое интересное, что там не было двери. Снаружи люк нарисован, а изнутри на его месте - стена с какими-то циферблатами. Отсутствие двери, замкнутое пространство, обклеенное картоном, - все это невольно вызывает ассоциации с тоталитарной системой, лишавшей человека свободы. Также в лагере "Ракета" произошел еще один немаловажный эпизод. Омон, проползая в противогазе по длинному коридору, приходит к интересным умозаключениям: "Еще через несколько метров мои слезы иссякли, и я стал лихорадочно искать какую-нибудь мысль, которая дала бы мне силы ползти дальше, потому что одного страха перед вожатым было уже мало". Аналогия напрашивается сама собой: мысль, дающая силы ползти, - коммунизм, придуманный для советских людей, живущих в ужасных условиях (ползущих в противогазе), на тот случай, если карательная система (вожатый) перестанет их пугать.
"Пелевин часто работает обманутыми ожиданиями", - пишет о его творчестве Андрей Немзер. Роман "Омон Ра" до последних страниц разворачивается как история о мистификации: советская власть обманывает свой народ и мировое сообщество, запуская в космос корабли на весьма своеобразной автоматической тяге, но в итоге выясняется, что даже и не в космос - огромные усилия производятся для того, чтобы создать у жертвы впечатление, будто она побывала на Луне. Так зачем же государству все это надо? Подполковник из училища им. Маресьева говорит, что тут готовят не просто летчиков, а в первую очередь настоящих людей. Человек, готовый совершить подвиг, пусть даже и невидимый, по словам Урчагина, необходим стране, так как он питает ее главную силу. Государство в "Омоне Ра" - это грандиозное мистическое бутафорское сооружение, где стираются все грани человеческой индивидуальности и личность мыслителя единицей всеобщего, топливом, нужным, чтобы на далекой Луне взвилось знамя победившего социализма.
Важную роль в романе играет музыка. Неслучайно несколько страниц посвящены диалогу Омона и Димы Матюшевича о группе Pink Floyd. OVERHEAD THE ALBATROSS было написано Димой на листе бумаги, который он повесил над своей койкой. Эти строки взяты из песни Echoes, которая может служить звуковой дорожкой ко всей книге. Одиночество и безысходность сквозят в музыке Pink Floyd. Образ одинокой птицы, летящей над огромным океаном перекликается с сюжетом книги.
Интересна композиция произведения. Весь роман показывает взросление Омона Ра. Его можно разделить на четыре части. Конец каждой из них ознаменован появлением супа с макаронными звездочками, курицы с рисом и компота. Инициация Омона завершается тем, что он выбирается из лунохода (отказывается от мечты о коммунизме), поняв сущность тоталитарной системы. Но финал все-таки остается открытым, что характерно для творчества Пелевина. Однако надо было решать, куда ехать: "Я поднял глаза на схему маршрутов, висящую на стене рядом со стоп-краном, и стал смотреть, где именно на красной линии я нахожусь". Что выберет Омон Ра: нажать на стоп-кран или просто сменить маршрут, - ответа Пелевин не дает.
Примечания
Эзотерический1 (греч. esoterikos - внутренний) - тайный, сокровенный, понятный лишь избранным, предназначенный только для посвященных.
Дзэн-буддизм2 (япон., от санскр. дхьяна - медитация, сосредоточение, созерцание) - школа японского буддизма, оказавшая огромное влияние на всю японскую культуру.
Почвенники3 - представители течения русской общественной мысли 1860-х гг., родственного славянофилам (Ф.М. Достоевский, А.А. Григорьев, Н.Н. Страхов). В журналах "Время", "Эпоха" проповедовали сближение образованного общества с народом ("почвой") на религиозно-этической основе.
Сюрреализм4 (франц. surrealisme, букв. - сверхреализм) - направление в искусстве 20 в., провозгласившее источником искусства сферу подсознания (инстинкты, сновидения, галлюцинации), а его методом - разрыв логических связей, замененных свободными ассоциациями.
Антропософии5 (от антропо... и греч. sophia - мудрость) - течение в духовной жизни 20 в., исходящее из основанной Р. Штейнером "науки о духе" - сверхчувственного познания мира через самопознание человека как космического существа.
Герметизм6 (итал. poesia ermetica - герметическая поэзия) - направление в итальянской поэзии 1920-40-х гг. (Э. Монтале, Дж. Унгаретти ). Главная установка - максимальное выявление символических возможностей поэтического слова, в т. ч. посредством усложненных аналогий, ассоциаций и ритма; при этом слово или поэтический фрагмент дается вне традиционно окружающих его логических и риторических связей и примет реальности. Ориентируется на глубины субъективного мира человека.
Оккультизм7 (от лат. occultus - тайный, сокровенный) - общее название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и космосе, доступных лишь для "посвященных", прошедших специальную психическую тренировку.
Трюизм8 (англ. truism, от true - верный, правильный) - общеизвестная, избитая истина, банальность.
Подобные документы
"Литературная стратегия" Виктора Пелевина, постмодернизм и эклектика в его произведениях глазами литературных критиков. Скептические отзывы о прозе Пелевина. Мотивы и темы творчества Пелевина. Традиции русской литературы в творчестве Пелевина.
курсовая работа [48,6 K], добавлен 20.05.2004Анализ творчества Виктора Пелевина. Пространство и время с точки зрения классической физики. Хронотоп как литературный факт. Пространство и время в произведениях "Чапаев и Пустота" и "Желтая стрела". Обращение к внутренней сущности и снам человека.
научная работа [28,9 K], добавлен 25.02.2009Главный мистификатор современной литературы. Отношение писателя к методам постмодернистов. Жизнь героев романа Пелевина "Чапаев и Пустота". Мир темной "достоевщины", преследующей русского человека. Проблема идеологии потребления в романе "Generation П".
реферат [61,2 K], добавлен 17.04.2015Биография В. Пелевина. Мистическая литература Пелевина. Шлем ужаса… Что это? Рецензии СМИ на повесть Пелевина "Шлем ужаса". Стремление противостоять серой, безразличной к человеку реальности. Загадки и отгадки В. Пелевина.
реферат [19,4 K], добавлен 30.10.2006Диахронический аспект использования В. Пелевиным современных мифологических структур. Взаимодействие мифологических структур друг с другом и с текстами романов писателя. Степень влияния современных мифологем, метарассказов на структуру романов Пелевина.
дипломная работа [223,3 K], добавлен 28.08.2010Анализ суждений критиков и литературоведов об особенностях творческой манеры В. Пелевина. Жанровые коды утопии и антиутопии в романе "S.N.U.F.F.". Сравнение сатирической повести М. Салтыкова-Щедрина "История одного города" и исследуемого романа.
дипломная работа [119,3 K], добавлен 26.10.2015Русский постмодернизм и его представители. Особенности постмодернистской прозы В. Пелевина, "экзотические" мотивы и темы творчества, культурный контекст: от русской литературной классики до современной молодежной субкультуры. Анализ романа "Generation П".
курсовая работа [48,3 K], добавлен 04.12.2009Творческий метод Пелевина и эволюция мышления писателя в произведениях "Желтая стрела" и "Числа". Особенности сатиры в романе "ДПП". Трансформация традиционных сюжетных схем в духе посткультурного нигилизма. Употребление элементов массовой культуры.
курсовая работа [62,5 K], добавлен 27.07.2010Повесть В. Пелевина "Затворник и Шестипалый" как пример современной критической литературы. Анализ темы соцреалистического сознания в творчестве писателя. Определение роли метафоры, метонимии и перифраза в создании литературного эффекта остранения.
дипломная работа [59,1 K], добавлен 24.05.2017Обнаружение скрытых законов развития литературного процесса, от которых зависит этическое восприятие человеком мировой культуры - задача констант. Методология и классификация мифологических архетипов. Анализ образной системы романов В.О. Пелевина.
дипломная работа [110,7 K], добавлен 17.07.2017
