Фольклор в книге В.А. Гиляровского "Москва и москвичи"

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Фольклорные произведения, сохранившиеся до наших дней, существуют в устной и письменной форме. Приблизительный возраст устных произведений исчисляется столетиями, а то и тысячами лет; письменные же появились после того, как люди древней Руси эту письменность освоили - около тысячи лет назад. Фольклорист и историк литературы В.С. Бахтин отмечает, что «в первых же письменных памятниках можно найти исторические предания, сказки, поговорки, чаще не в полном виде, а их пересказы, переложения, ссылки на них. Так письменность помогла человеку сберечь накопленный опыт и знания». В нашей работе будут рассмотрены фольклорные явления, существовавшие в бытовом обиходе московских жителей XIX века, записанные русским писателем Владимиром Гиляровским.

Фольклористика находится на стыке нескольких научных дисциплин - этнографии, музыкознания и литературоведения. Внутри этой науки существуют направления, специализирующиеся на отдельных видах народного творчества - изучении конкретно русского былинного эпоса, сказок, поговорок и присловий. Среди фольклористов можно выделить таких выдающихся исследователей, как Е.В. Аничков, Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, В.М. Жирмунский, Д.С. Лихачев, Г.Л. Пермяков и других.

В нашей работе мы обратимся к таким фольклорным явлениям, как трудовая песня, частушки, поговорки, легенды о чертях, анекдоты, семейно-бытовые сказки, действия драматического характера (балаган, игрища). Как мы знаем, традиционными чертами фольклора являются устность, народность, традиционность, коллективность, анонимность, вариативность. Чтобы установить причастность этих явлений к фольклору, следует проанализировать не только их структуру и историю, но и инклюзивность - вовлеченность в бытовую жизнь.

Владимир Гиляровский, работая над своей книгой «Москва и москвичи», не только записывал те фольклорные тексты, которые он узнал, но и те обстоятельства, при которых они прозвучали. Исследователи фольклора считают подобный метод работы самым верным, потому что главная задача фольклористики -- не только анализ произведений, но и возвращение фольклорным явлениям их контекстной связи (об этом писал, например, Б.Н. Путилов в своей монографии «Фольклор и народная культура»). Гиляровскому, который не был профессионалом в данной области (бытописателем Москвы он стал позднее), удалось это почувствовать, поэтому его книга имеет не только литературную, но исследовательскую ценность.

Актуальность исследования.

В научных исследованиях изучению больших и малых жанров фольклорного творчества уделяется пристальное внимание, поскольку они представляют собой выразительные толкования явлений действительности. Общая теория исследования жанров связывается с одной из наиболее актуальных проблем современного фольклора - проблемой выявления их функций. Обращение к этому материалу позволяет сосредоточить внимание на национальной специфике русского фольклора и способах вовлечения ее в бытовую жизнь.

Рассмотрение жанров фольклора в нашей работе проводится в рамках культурологического, литературоведческого и эстетического подходов, что согласуется с общей направленностью исследуемой тематики.

Цель работы.

Главная цель нашего исследования - анализ фольклорных произведений, содержащихся в книге «Москва и москвичи», установление их причастности к бытовой жизни москвичей XIX века.

Задачи исследования:

- определить в тексте книги «Москва и москвичи» фольклорные явления, установить их причастность к фольклору;

- выявить разновидность больших и малых фольклорных жанров, таких, как частушки, пословицы, поговорки, народные песни, легенды, анекдоты, семейно-бытовые сказки, действия драматического характера;

- описать по классификациям исследователей фольклорных явлений характерные признаки, присущие перечисленным фольклорным жанрам;

- провести комплексный анализ приемов на различных смысловых уровнях в вышеперечисленных фольклорных текстах, выяснить роль и место словесных текстов в бытовой жизни москвичей.

1. От частушки до пословицы: малые жанры фольклора

В главе «Театральная площадь» Владимир Гиляровский представляет читателям яркий и известный жанр лирической необрядовой поэзии -- частушки:

Франт, рубаха - белый цвет,

А порткам, знать, смены нет!

На дворе собака брешет,

А хозяин пузо чешет!

Под частушкой традиционно понимают короткую, частую песню, хотя с этим соглашаются не все фольклористы (известный собиратель русского фольклора В.И. Симаков отмечал, что частушка «никогда не была песней и никогда не собиралась заменить ее»). На первобытность этого жанра указывает то, что ее форма является общей у самых различных народов. Частушку можно назвать «живой газетой» -- все новости люди из деревень узнавали не из печатных изданий, а посредством живого стиха. Приведенная выше частушка обладает ритмичностью, задорностью исполнения. Можно выделить следующие ее характерные черты: исполнение всегда в устном виде и простыми людьми является традиционным жанром русского фольклора, не имеет автора, вариативна, обычно исполняется на ярмарках, гуляниях. Частушка одночастная, основана на антитезе (это выражено через союз а). Также этот жанр необрядовой поэзии нацелен на высмеивание чьих-либо недостатков или на усиление комизма ситуации (что является признаком представленного явления): мы видим, как запевала высмеивает толстую барыню-щеголиху, на потеху толпе критикуя ее наряд:

У барыни платье длинно.

Из-под платья…

Автор из этических соображений не приводит конец частушки, отмечая, что запевала хватил такое, что «барыня под улюлюканье толпы и гоготанье рада сквозь землю провалиться». Приведенные выше частушки можно отнести сразу к двум разновидностям: похабные частушки (звучат обычно из уст мужчин, девушки и женщины о таком петь стыдятся) и ходовые/плясовые (служат работникам вместо музыки).

В главе «Хитровка» Гиляровский посещает московские ночлежки и там знакомится с фольклорным напевом «Многая лета». Эта речевая формулировка имеет прямое отношение к фольклору, так как обозначает пожелание долгих лет и здоровья.

В книге Гиляровского мы встречаем эту фразу при следующих обстоятельствах: автор вместе с городовым Рудниковым заходит в ночлежку, тот замечает некоего Лаврова, притаившегося под нарами, и велит ему вылезти. Желая уважить городового, Лавров заводит «Многая лета Федоту Ивановичу, многая лета!», но получает «в морду» и залезает обратно под нары. «Соборным певчим был, семинарист! А вот до чего дошёл», - поясняет Рудников: «многая лета» исполняется церковным хором после сольного речитатива диакона о даровании Богом человеку долгих лет жизни. Как фольклорный рудимент фраза сохранилась в деревнях. Все это доказывает устность, коллективность, традиционность и народность приведенного фольклорного явления.

В главе «Сухаревка» описывается торговый быт, возникший подле Сухаревой башни. Сухаревка исстари была местом сбыта краденого, а торговцы на ней славились своим лозунгом: «На грош пятаков!» - товары покупались ими за бесценок и дешево продавались. Покупатели приходили сюда с последними деньгами и нередко бывали обманутыми: например, вместо двенадцати пар брюк им могли подсунуть обрезы ткани. Отсюда и пошла история поговорки «на грош пятаков».

Поговорка - это словосочетание, отражающее какое-либо явление жизни; один из малых жанров фольклора; знак определенных ситуаций или отношений между вещами. Приведенная выше поговорка означает «совершить выгодную сделку», то есть купить по дешевке то, что стоит существенно дороже. Выражение часто обозначает ситуацию, когда покупатель необдуманно идет на внешне выгодную сделку, но попадается на обман или мошенничество, покупая плохой товар.

Фольклорист Г.Л. Пермяков создал классификацию пословиц и поговорок. По ней можно проанализировать данное выражение:

1) по грамматической структуре -- незамкнутое предложение, клишированное не полностью, изменяемое или дополняемое в речи;

2) по степени обобщенности - регулярно повторяющееся явление, которое стало уже правилом, обычаем;

3) по синтаксическому типу - простое предложение.

Эту поговорку также можно представить как отношение между оксюморонными словами «грош» и «пятак». Поговорка «<купить> на грош пятаков» обладает всеми чертами устного фольклорного творчества, перечисленными в начале работы (встречается еще такой вариант поговорки, как «на грош пятаков не дают»).

В главе «Сухаревка» мы также находим следующую поговорку -- «далеко Арапке до тряпки». Гиляровский приводит историю выражения: в то время в Петербурге был обер-полицейместер Трёпов, а в Москве, на той же должности, - Арапов. И однажды появилась про них карикатура: на заборе висят цветные лохмотья, а внизу обозленная собака стоит на задних лапах, карабкается к лохмотьям и никак не может их достать. Поговорка представляет собой замкнутое (клишированное целиком) предложение, притом простое, по степени обобщенности говорящее о частном событии или исключительном случае. Автор сей карикатуры неизвестен, поэтому можно с уверенностью сказать, что это анонимное творчество. Образность поговорки создается при помощи метафоричности.

Еще одно городское поверье, сложенное в поговорку, - история о литом колоколе. Владелец колокольного завода отбирал у торговцев обломки лучшей бронзы и отсылал на свой завод - «колокол лить». По Сухаревке начинают шушукаться, а там и по всему городу разносятся слухи; и каждый старается приврать, от себя добавить, обязательно при этом точно обозначая действующее лицо, время и место происшествия. Новичок поверит, а москвич выслушает, сделает вид, что не усомнился в этом, а еще чище что-нибудь прибавит. «И сотни лет поверье ходило, что чем больше небылиц разойдётся, тем звончее колокол отольётся», - пишет Гиляровский. Так родилась поговорка «колокол лить», означающая «рассказывать небылицы, врать так, что правда искусно переплетается с ложью».

Эта поговорка представляет собой простое замкнутое предложение, повествует о регулярно повторяющемся явлении, которое стало обычаем. В «литье колокола» вовлеклась вся Москва, поэтому можно судить о коллективности и народности данного фольклорного явления.

Еще одним девизом купцов и мастеров можно считать поговорку «Не обманешь - не продашь». «Зазывалы» надували покупателей, наделяя свои товары чудесными свойствами, а те, обнаруживая обман, уже не могли ничего доказать и вернуть свои деньги. Гиляровский описывает в книге случай, когда мужчина на последние сбережения купил якобы кожаные качественные сапоги, прошел в них две-три улицы в дождь и видит: подошва отстала, а из сапога вместо кожи торчит бумага. Вернулся в магазин - а его там засмеяли и оклеветали: пришел, мол, халтуру сорвать, купил сапоги на рынке каком-нибудь, а лезет к честным продавцам. Так и ушел бедняга ни с чем.

«Не обманешь - не продашь» можно считать простым замкнутым предложением, регулярно повторяющимся явлением (по степени обобщенности).

В главе «Кружка с орлом» читатель погружается в атмосферу московских дешевых кабаков: в темном, закопченном помещении москвичи пьют водку и играют в карты. В одном из таких заведений Гиляровский наблюдает стычку банкомета и барона - барон Дорфгаузен пытался отыграться в карты, но был выпровожен за дверь с криком: «Подавись и выкидывайся! Надоел ты мне! На грош амуниции, на рубль амбиции!».

Эта пословица употребляется в отношении человека, ничего из себя не представляющего, но пыжившегося изобразить из себя то, кем он не является. В большом толково-фразеологическом словаре Михельсона на эту пословицу приводится следующий пример: «Чему бы женщина ни выучилась - искусству, ремеслу, науке, -- она преисполняется сейчас точно такой же самовлюбленности, как у них и в собственное тело, и в смазливое лицо. Во всем аффект, а не разум».

Пословица -- это малая форма народного поэтического творчества, облаченная в краткое, ритмизованное изречение, которое несет обобщенную мысль, вывод, обязательно с дидактическим уклоном. «На грош амуниции, на рубль (в иных вариантах - на алтын) амбиции» можно отнести в тематическую группу «Смирение - Гордость» классификации пословиц по В.И. Далю, но важно помнить, что при данной классификации привязка только к одной теме проблематична и что ни одна существующая сейчас система классификации пословиц не может быть основой для создания теории этого жанра. пословица фольклористика ритмизованный поэтика

Представленная выше пословица по классификации Г.Л. Пермякова - это: по грамматической структуре - замкнутое предложение; по степени обобщенности - регулярно повторяющееся явление (потому что речь идет о характере и поведении человека); по синтаксическому типу - сложное предложение.

В главе «Дворцы, купцы и ляпинцы» описывается купеческий клуб «Яр», в котором собирались любители вкусно поесть и обыграть кого-нибудь в карты. Но однажды в «Яру» за один стол с завсегдатаями заведения сел незнакомец-адвокат (а тогда существовало такое правило, что новые люди не имели в клубе своего мнения). Однако гость не только не молчал, но и говорил так, что ему никто не мог сделать замечание, а повар старательно записывал за ним все, что было сказано. Адвокат был собирателем печатной и рукописной библиотеки по кулинарии, он знал столько рецептов кушаний, что гурманы только охали и не могли насытиться заказанными им блюдами. Поэтому, после наблюдений за ним и сделанных умозаключений, и пошла частушка про такого человека:

Видел я архив обжоры,

Он рецептов вкусно жрать

От Кавказа и Ижоры

За сто лет сумел собрать.

Эта частушка обладает ритмичностью, исполнялась только в устном виде простыми людьми, является традиционным жанром русского фольклора, не имеет определенного автора. Частушка нацелена на усиление комизма ситуации, в этом ей помогает сниженная лексика - слова «обжора» и «жрать», а также гипербола «сто лет».

Бывает, что про особо отличившихся людей еще при жизни складываются пословицы, которые переходят потом из уст в уста и известны далеко за пределами «родины» этого явления. В главе «Чрево Москвы» такой человек - это Петр Кириллов, которого упоминали не только в Москве, но и в далекой Сибири; повелось между торговыми людьми говорить: «Опять ты мне Петра Кирилыча заправил», что означало «обмерить, обвесить, обмануть, объегорить».

Петр Кирилыч был известен своим умением обсчитать клиентов трактира Егорова, будучи в нем половым и относя деньги к кассе и обратно. Он прятал монетки в рукава, оставлял их под диваном (за ними потом приходил подрядчик и вечером этими же деньгами рассчитывался с Петром Кирилычем). Многие об этом знали, но поймать не могли - уж очень этот человек был ловким и увертливым. Учились у него и другие половые, но не у всех это так складно выходило. А когда в трактире вдруг ввели расчет на «марки», то Кириллов бросил свою работу и уехал в свой дом за Угличем. И когда он приходил за покупками на местный рынок, а купцы по привычке приписывали в счетах, то он сердито им говорил: «А ты мне Петра Кирилыча не заправляй!» Так и вошло это выражение в обиход.

Однако известен Петр Кириллов был не только обвешиванием клиентов, но и особым способом разрезания пирога. С помощью вилки и ножика такой расстегай превращался во множество тонких ломтиков, которые разбегались от центра пирога (печенки) до самых краев, и при этом блюдо сохраняло свою первоначальную форму. Такая мода пошла по всей Москве, но, опять-таки, кроме Петра Кирилыча мало кто умел так делать (из мастеров приведены только имена Ивана и Кузьмы Семенычей).

В главе «Бани» описывается единственное место, которого не миновал ни один москвич - без торговых бань не могли жить ни богатые, ни бедные. Надо сказать, что в литературе о банном быте Москвы ничего не сказано. Гиляровский поясняет это так: «Тогда всё это было у всех на глазах, и никого не интересовало писать о том, что все знают: ну кто будет читать о банях?» Но в Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля можно найти пословицу, описывающую характер большинства бань: «Торговые бани других чисто моют, а сами в грязи тонут!» В чем смысл данного выражения? С пяти утра до двенадцати ночи банщики намывали своих клиентов не жалея живота своего, а никакому владельцу бань тогда и в голову не приходило тратиться на чистоту заведения. К тому же в некоторых банях оказывались услуги медицинского характера - стрижка и бритье, пускание крови, выдергивание зубов, -- и делали это цирюльники безо всякой санитарии. Поэтому выходили из бани люди чистыми, а вся грязь от них оставалась в заведении.

По грамматической структуре данная пословица представляет собой замкнутое предложение; по степени обобщенности - это регулярное повторяющееся явление, обычай; по синтаксическому типу - сложное предложение («сами тонут» можно выделить как самостоятельную синтаксическую основу предложения).

В главе «Трактиры» речь идет о местах, бывших для многих москвичей, наравне с банями, «первой вещью». Для коммерсантов это заведение заменяло биржу, для одиноких людей - столовую, трактир был местом для дружеских бесед в часы отдыха и местом для деловых свиданий, поэтому встретить там можно было и богачей, и босяков.

В фешенебельном трактире «Славянский базар» завтраки были весьма популярными, и с двенадцати до трех ресторан был полон народу. Остающиеся сверх указанного времени, закончив пить шампанское и кофе, требовали «журавлей» -- запечатанный хрустальный графин, разрисованный золотыми журавлями, с коньяком прекрасного качества. Кто уплачивал за этот коньяк пятьдесят рублей, тот забирал сосуд с собой на память. Отсюда и пошла пословица «завтракать до “журавлей”».

Пословица построена в виде незамкнутого предложения, изменяемого или дополняемого в речи иными синтаксическими частями; это регулярно повторяющееся явление, произведенное в обычай; это можно считать простым предложением.

2. Использование больших фольклорных жанров в бытовом контексте

В главе «Театральная площадь» представлена песня «Дубинушка», которая не раз будет упоминаться автором в книге «Москва и москвичи»; как отмечает сам Гиляровский, эта песня была любимой у низших слоев московского общества. Исполнялась она обычно хором. Конкретный автор этой песни неизвестен; существует предположение, что эта песня изначально была сочинена крестьянами, позднее ее услышали от бурлаков - эта «трудовая припевка» была им необходима для поддержания духа и для того, чтобы задать определенный темп работе. Продолжила использоваться «Дубинушка» при любом физическом труде. В книге «Москва и москвичи» рабочие поют ее при перестраивании Неглинки.

Различные комбинации (иначе - вариативность) припевов «Дубинушки» («Дубина, дубинушка!», «Подернем, подернем!», «Эй, ухнем! Эх, зеленая сама пойдет!») доказывают фольклорное происхождение песни.

В главе «Хитровка» Гиляровский рассказывает о литераторе, которого выслали из Москвы за злополучный фельетон «Раешник»:

«Пожалте сюда, поглядите-ка. Хитра купецкая политика. Не хлыщ, не франт, а мильонщик-фабрикант, попить, погулять охочий на каторжный труд, на рабочий. <...> А народ-то фабричный, ко всякой беде привычный, кости да кожа, да испитая рожа. Плохая кормежка да рваная одежка. И подводит живот да бока у рабочего паренька. <…> А в городе хозяин вроде как граф, на пользу ему и штраф, да на прибыль и провизия - кругом, значит, в ремизе я. <…> Лучше некуда!».

Указанный отрывок представляет собой такое явление, как «раешные стихи». Раек - это древнейшая форма русского народного дисметрического стиха (верлибра) со смежными рифмами, определяемого интонационно-фразовым и паузным членением. Тематика и направленность раешных стихов варьируются от злободневной сатиры до веселого балагурства (произведение фельетониста было полно сатиры, направленной против социальной несправедливости). Раешным стихом пользовался Александр Сергеевич Пушкин в «Сказке о попе и о работнике его Балде» («Жил-был поп, / Толоконный лоб, / Пошёл поп по базару, / Посмотреть кой-какого товару»).

Такие стихи можно было услышать от «раешного деда» на ярмарках и в балаганах - ими сопровождались картинки, прокручиваемые в райке (ящике), которые разглядывали через стекло в отверстии ящика.

В главе «На трубе» автор описал досуг посетителей разгульного трактира «Крым», что находился на углу между Цветным бульваром и Грачёвкой (позже там построили ресторан «Эрмитаж»). В его подвале находилось помещение, названное «Адом». И название это говорящее: все в нем «пило, гудело, пело и ругалось», и ни один звук оттуда не долетал на улицу. Заходя в «Ад» через лестницу в стене ниже тротуара, человек будто исчезал с лица земли, настолько внезапно был устроен вход в трактир; так же быстро и незаметно выходила из него пьяная толпа. Гиляровский пишет, что однажды увидел выбегающую оттуда женщину с окровавленным лицом, которую чуть не забил оборванец с криком: «У нас жить так жить!»

Чем занимались посетители заведения? Играли с шулерами в ремешок и наперсток, и еще никогда никто не выигрывал. Станешь играть в наперсток - а шулер, на твоих глазах кладя под него мякиш хлеба, на самом деле приклеивает этот комочек к ногтю. Или в ремешок игра: узкий кожаный ремешок складывают несколько раз пополам, и прежде чем он распустится, партнер должен угадать середину - поставить на это место палец, чтобы, когда ремень распустится, на этом месте оказался предполагаемый центр круга. Но вот в чем фокус: ремень всегда складывается таким образом, что хочешь не хочешь, а петли нет. И проигрывали люди в эти примитивные игры все, что у них было, - деньги, вещи награбленные, даже пальто, которое только что сняли с кого-то на Цветном бульваре. Барышники-портяночники, ходящие рядом, тут же перекупали мелочь, а более крупную добычу относили хозяину «Ада», которого никто не видел в лицо, и все звали его «Сатаной».

В главе «Лубянка» показано старинное представление, служившее развлечением крепостным еще во времена крепостного права - игрище о барине. Из истории представления известно, что однажды к актеру Казакову, скучавшему в одиночестве, пришли его коллеги по творчеству - Киреев и Далматов - и один литератор. Казаков предложил своим гостям посмотреть лакейский театр, позвал своего слугу и мальчика Гришу и собрал со зрителей по рублю. Игрище называлось «Старый барин», в его основе лежит пьеска-сценка с произвольным количеством эпизодов; герои в ней представлены противоположными по социальному статусу людьми (хозяин и работник, помещик и мужик). «Низкий» по уровню жизни персонаж обычно находчив и ироничен, поэтому высмеивает «барина-недотепу»:

- А шампанское какое у нас есть?

- А которым ворота запирают!

- Что ты сказал? Плохо слышу!

- Что сказал - кобель языком слизал!

- Ванька малый, ты малый бывалый, нет ли для меня у тебя невесты на примете?

- Есть лучше всех на свете, красавица, полпуда навоза на ней таскается. Как поклонится - фунт отломится, как павой пройдет - два нарастет... Одна нога хромая, на один глаз косая, малость конопатая, да зато бо-ога-атая!

- Ну, это не беда, давай ее сюда... <…> Почему подаешь письмо барину не на серебряном подносе?

- Да серебро-то у нас в забросе, подал бы на золотом блюде, да разбежались люди…

В книге приведён полный текст драматического действа, который заканчивается, по законам жанра, диалогом с публикой: «Представление окончено; кроме этого, у нас с барином ничего нет...» (Для сравнения: народная драма «Царь Максимилиан» кончается словами Скорохода:

Вот, почтеннейшая публика,

Занавеска закрывается,

И приставленье все кончается,

А ахтерам с вас на чай полагается).

Драма «Царь Максимилиан» (иногда она называлась «Максимьян», «Максемьян») была распространена в таких областях, как Петербургская, Московская, Тверская, Ярославская, на Урале и в Сибири. Ее играли не только в крестьянской и городской среде, но и в солдатской, матросской, рабочей.

В той же главе встречается поговорка: попал чёрт в невод и в испуге вскрикивал: «Не в Консистории ли я?!» Чтобы понять её смысл, нужно обратиться к значению этого старого слова и узнать о порядках, творящихся там.

Консистория - это местное церковное управление, состоящее из совета и мелких чиновников. Последние получали очень маленькое жалованье, поэтому перебивались исключительно взятками, совершенно этого не скрывая. Взятку брали мукой или мясом животных от сельских священников, московские же отправляли деньги. В Консистории судили виновных и чинили бракоразводные дела, которые требовали взяток и подкупных свидетелей. Для чего они были нужны? Тогда для развода требовалось обязательное доказательство неверности одного из супругов, вот для этой цели и нанимали людей, которые в красках расписывали подробности якобы увиденной измены. А судьи это всё «смаковали и судили».

Рядом с этой Консисторией находился Святейший синод. Оба заведения располагались в здании под арками, поэтому про них сложилась шутка, основанная на таком языковом средстве, как омонимия: «Слепейший синод и грабительствующий сенат живут подарками».

Фольклорные юмористические явления можно увидеть и в следующей главе книги - «Под каланчой». Про банкира Лазаря Соломоновича Полякова, выступавшего на новогоднем балу в белых штанах и мундире, принадлежащих штатскому генералу благотворительного общества, ходил такой анекдот:

«Ну и хочется вам затруднять свой язык? Лазарь Соломонович, Лазарь Соломонович! Зовите просто - ваше превосходительство!»

Анекдот - самый популярный и продуктивный жанр фольклора в XX веке, причём фольклора городского -- по социально-географической принадлежности.

Петер Эрвин Лендваи, известный как венгерский исследователь анекдотического дискурса, сформулировал законы для анекдота как для полноценного жанра речи. Приведём некоторые из них: закон амбивалентности предполагает неоднозначность анекдота, закон гиперболы - обязательное преувеличение или приукрашивание, закон пуанты - объединение в анекдоте двух событий, которые непременно должны быть неожиданными для слушателей.

Исследователи Е.Я. и А.Д. Шмелёвы выделили в анекдотическом тексте три языковых слоя этого жанра:

1) зачины стандартные, иначе - «метатекстовые» вводы, которые сразу позволяют отличить анекдот от других фольклорных жанров. Это могут быть фразы наподобие «Как в том анекдоте…», «Слышали вы об этом анекдоте?» и т.д.

2) «авторский» текст; его типичный зачин - это предложение, которое начинается с глагола, употреблённого в настоящем времени, за ним идёт подлежащее и только потом - все остальные члены предложения. Пример: «Приходит мужик домой и говорит…», «Встречаются как-то X, Y и…»;

3) специфическая речь персонажей анекдота, позволяющая легко их узнать; это может быть какое-либо слово, переходящее из анекдота в анекдот, или характерная деталь, например, обращение «батенька» в анекдотах про Ленина.

Анекдот про Лазаря Соломоновича мы отнесём ко второй категории классификации, поскольку в нём нет стандартного зачина и опознавательных деталей, по которым можно вычислить, что речь идёт о банкире Полякове.

В главе «Два кружка» говорится о московском артистическом и литературно-художественном кружках, в которых собирались люди, объединённые любовью к искусству. Второй кружок располагался в доме графини Игнатьевой на Воздвиженке, там проходили артистические вечера с пением и музыкой на рояле. Люди отдыхали, обменивались впечатлениями, и сами выступающие не знали за минуту до своего выступления, что им сейчас предстоит подняться на сцену.

Там звучала музыка знаменитых тогда музыкантов; был среди них юный композитор-пианист Арсений Николаевич Корещенко, про которого ходила анонимная шутка:

От музыки Корещенки.

Подохли на дворе щенки.

В главе «Нарышкинский сквер» Гиляровский описывает городскую свадьбу:

«На свадьбу из церкви первыми приезжают гости. Они входят парами: толстые купчихи в шелках рядом с мужьями в долгополых сюртуках. Молодежь и дамы - под руку. Все выстраиваются шеренгами возле стен. Когда все установятся, показывается в ливрее, с жезлом вроде скипетра церемониймейстер, а вслед за ним, под руку с женихом, невеста с букетом. <...> Поздравления и тосты. Иногда зазвенит о пол разбитый бокал, что считается счастливым предзнаменованием. <...> Начинается чаепитие. Потом часть гостей идет в соседние комнаты играть в карты. Тогда играли в стуколку по крупной и по мелкой. <...> Свадебный генерал говорит поздравительную речь. Молодежь - барышни и кавалеры - перекидываются через стол шариками хлеба, а потом и все принимают участие в этой игре, и летят через столы головы селедок, корки хлеба, а иногда сверкнет и красный рак, украшавший разварного осетра…».

Здесь автор повествует об играх (стуколка - это азартная карточная игра) и традиционных свадебных повериях (у нынешних молодых людей до сих пор считается счастливой приметой разбитие бокала). По мере развития свадебного обряда интонация повествования меняется и становится насмешливой (когда молодёжь и собравшиеся гости начинают перекидываться едой за столом). Гиляровский сумел в точности передать происходящее на свадьбе, что говорит о его фольклористической наблюдательности.

В главе «История двух домов» затронут ещё один важный пласт фольклорного фундамента любого города или края - его легенды. Из тех времен, по словам автора, дошла до нас только одна легенда - о старой княгине из рода Белосельских-Белозёрских и доме с чертями.

По преданию, у старухи-княгини, выезжающей из замка только раз в неделю к обедне, поселились проказившие черти, которые, по слухам, водились в огромном пустовавшем доме по другую сторону Тверской улицы. Стали привозить к княгине зверей и клетки, но барынины приживалки устроили переполох, мол, звери спугнули нечистую силу, которая поэтому сюда переселилась. А когда люди увидели ходящее по лестнице белое привидение, то собрали свои пожитки и уехали из замка. Один только известный укротитель зверей Крейцберг остался. И вот однажды, обеспокоившись воем животных, вышел он в зверинец, увидел привидение и пустил в него пулю из пистолета. На другой день обнаружилась в ободранных залах куча соломы и рогожи - место ночлега людей. Полиция устроила засаду, стали разбираться; выяснилось, что это представление устроила разбойничья шайка, состоящая из людей, которых нещадно пороли при княгине. Они сознались, что с помощью белой простыни изображали привидение, чтобы выселить барыню и поселиться в пустом дворце Белосельских. Долго ещё боялись этих домов москвичи и, с наступлением темноты, перебегали на другую сторону улицы - подальше от нечистой силы.

Легенда является одной из разновидностей несказочного прозаического фольклора. Она - тот же миф, но принявший форму рассказа. Основная функция легенды - дидактическая; этот жанр стремится выстроить социальную справедливость и формирует нравственно-этические нормы. В приведённой выше легенде справедливость восторжествовала и разбойники были наказаны - их публично пороли розгами на площади. По классификации легенд эту можно отнести к тематической группе «легенды о наказании злых и прощении грешников».

В легенде о двух домах упоминаются черти - персонажи демонологического фольклора. Фольклорист Е.Е. Левкиевская отмечает, что «происхождение образов демонологии связано с тем, что, когда Русь приняла христианство, пантеон славянской мифологии был далёк от завершения, поэтому в нём не успела сложиться чёткая иерархия мифологических персонажей». Черти же считаются особо опасными для людей от полуночи до первых петухов, потому-то местные жители и обходили стороной эти дома с первыми сумерками.

Этот дом Белосельских позднее официально перестроили в «Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин», или, как его ещё называли, Храм Бахуса, храм обжорства. С самого утра в него съезжались богатые гости на завтрак; столы ломились от обилия блюд. В этот дом не приходили: в него приезжали; и многие годы, до самой революции, Храм был полон людей, а тротуары - безденежных, а то и голодных, заглядывающих в окна.

Гиляровский описывает эффектное появление на торжественном открытии Елисеевского магазина знаменитого русского хора Анны Захаровны из «Яра», которая исполнила известный доныне романс «Гайда, тройка».

Этот романс можно отнести к категории русских романсов; его основные черты - сюжет о страданиях неразделённой любви или же о душевных терзаниях и сомнениях насчёт её же; характерная расстановка персонажей (Он обычно изображается как страдающий влюблённый, Она - как недостижимая возлюбленная); особая фразеология. Героиня романса мчится в ночи на тройке с мужчиной, шепчущим ей слова любви, но сомневается: что сулит ей эта любовь? не исчезнет ли она? Она думает: «Ах, надолго ль это счастье?» Особая фразеология романса выражена в следующих фразах: «и не помнит, как с устами вдруг слилися их уста», «милый шепчет уверенья, ласково в глаза глядит». Названия у городского романса обычно нет, его роль выполняет первая строка или строка рефрена: «Гайда, тройка, снег пушистый…»

В главе «Трактиры» читатель знакомится с актёрским трактиром Барсова на углу Большой Дмитровки и Охотного ряда. Находился там Колонный зал, в котором собирались актёры и писатели. Когда трактир закрылся, местом встречи стал ресторан «Ливорно». Среди актёров было немало картёжников и любителей поиграть в бильярд, поэтому они часто там пропадали, как и многие жители города. Заходили туда и провинциальные знаменитости; автор отмечает, что славились там двое: трагик Михаил Павлович Докучаев и универсальный актёр Егор Егорович Быстров. Последний, помимо своей профессии, имел ещё один талант: мог обыграть и надуть кого угодно, потому считается, что с Егора и пошёл глагол «объегорить», что значит «обставить, переиграть, обмануть, надуть». В отличие от фразы про Петра Кирилыча, это выражение (имеющее, кстати, то же значение) пошло в народ куда дальше.

В «Трактирах» упоминается о половых, над которыми подсмеивались из-за того, что они не выносили определённых слов. История старика из трактира Лопашова, которому было каждый раз горько, когда при нём с усмешкой заказывали поросёнка, соответствует такому жанру, как семейно-бытовая сказка (или сказка «про жён»):

«Приехал он (половой) еще в молодости в деревню на побывку к жене, привез гостинцев. Жена жила в хате одна и кормила небольшого поросенка. На несчастье, когда муж постучался, у жены в гостях был любовник. Испугалась, спрятала она под печку любовника, впустила мужа и не знает, как быть. Тогда она отворила дверь, выгнала поросенка в сени, из сеней на улицу да и закричала мужу:

- Поросенок убежал, лови его!

И сама побежала с ним. Любовник в это время ушел, а сосед всю эту историю видел и рассказал ее в селе, а там односельчане привезли в Москву и дразнили несчастного до старости... Иногда даже плакал старик». Под термином «сказка» в фольклористике понимаются разные по времени зарождения и поэтике тексты; все их объединяет установка на вымысел: всё, о чём говорится в сказке, - заведомо неправда. В российской фольклористике имеет большое распространение следующая классификация сказок: сказки волшебные, социально-бытовые и сказки о животных.

В сборнике В.С. Бахтина «Русские народные бытовые сказки Сибири» есть такая тематическая группа, как «сказки о жёнах». Они комичны, кратки и приближены к анекдоту. В каждой сказке высмеивается порок жены (в данном случае - прелюбодеяние).

Представленный выше фрагмент мы относим к социально-бытовому жанру сказки, но также его можно отнести и к жанру анекдота (если в фразе «поросёнок убежал, лови его» под животным представить незадачливого любовника).

В заключительной главе «На моих глазах» Гиляровский описывает, как проходя мимо трактиров, вспоминает нашумевшую историю об одном гробовщике, который достал для шайки «червонных валетов» роскошный гроб покойнику. Духовенство отпело мёртвого, гроб понесли по улице, но, к удивлению горожан, не на кладбище, а в подъезд, в самый большой кабинет квартиры, наполненный людьми. Лежащий в гробе ожил, встал, снял саван, и его встретили бокалами шампанского. Полиция завела дело, а гробовщику пришлось купить гроб за бесценок, и на следующий день в нём похоронили какого-то купца. Прознав про эту историю, родственники купца завели новое дело за «оскорбление памяти покойного, похороненного в подержанном гробу». После этого гробовщика долго дразнили фразами: «Нет ли у вас подержанного гроба? А подержанный саван есть?» Остроты про подержанный гроб также можно назвать проявлением фольклора.

Заключение

В нашей курсовой работе были рассмотрены фольклорные явления, присутствующие в сюжете книги В.А. Гиляровского «Москва и москвичи», установлена их причастность к бытовой жизни москвичей XIX века. Мы проанализировали такие жанры фольклора, как частушки, бытовые песни, пословицы и поговорки, легенда и анекдот, драматическое действие и семейно-бытовая сказка. Для классификации приведенных выше явлений были использованы материалы из исследований Г.Л. Пермякова, Э.Ф. Шафранской, а также из научной литературы по фольклористике, представленной в списке литературы.

Задачи, поставленные во введении к курсовой работе, были выполнены: мы определили в тексте книги «Москва и москвичи» все фольклорные явления и путём анализа установили не только их причастность к фольклору, но и их инклюзивность; подробно описали по классификационным таблицам разновидности и характер малых и больших фольклорных жанров, приведенных в книге; выявили роль и место этих словесных текстов в бытовой жизни москвичей (эстетическая функция, воспитательная, историческая и т. д.).

Я считаю, что тема моей курсовой работы является актуальной в настоящее время, потому что народное творчество - важная составляющая того языка, на котором мы сейчас общаемся: нам важно знать его истоки. Кроме того, изучение этой темы показывает, что фольклор не «канул в Лету» - жители прежней Москвы активно использовали фольклор в своей повседневности, и он сохранился до наших дней.

В основной части работы я разделила анализ жанров фольклора: в первой части работы рассмотрела те главы книги «Москва и москвичи», в которых упоминаются жанры малого фольклора, во второй - главы, в которых упоминаются большие жанры фольклора. Такое разделение позволило структурировать информацию и представить ее в удобном виде, немного отойдя от хронологии оглавления в книге.

При подготовке основной части работы я пользовалась научными наработками фольклористов, что облегчило мне задачу в классификации фольклорных жанров и отнесении их к корпусу малых или больших форм. Это вызвало небольшие трудности: некоторые фольклорные явления можно было классифицировать по-разному (например, в главе «Трактиры» фрагмент из семейно-бытовой сказки можно было отнести как к социально-бытовой ее составляющей, так и к жанру анекдота). Также я пользовалась следующими методами изучения фольклора: типологическим (наиболее современный и продуктивный, с моей точки зрения), структурно-типологическим и сравнительно-историческим (для установления вариаций и изучения явлений в контексте), а также литературоведческим и эстетическим подходами.

Особенность моего исследования, по моему мнению, заключается в исходном материале - книге, в которой описывается быт москвичей XIX века. Большинство людей считает, что фольклорные явления остались далеко в прошлом, а их отголоски - это пословицы и поговорки, которые мы периодически употребляем в речи. Но книга «Москва и москвичи» показывает, что трудовые песни, фольклорные выражения, раешные стихи, легенды и семейно-бытовые сказки использовались ещё два неполных столетия назад. Некоторые жанры фольклора - такие, как анекдот - активно продолжают развиваться и в настоящее время.

Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод о том, что фольклорные явления не изжили себя, а продолжали свое существование, не ограничиваясь деревнями и поселками. Книга «Москва и москвичи» - тому подтверждение.

Литература

1. Бахтин В.С. От былины до считалки: Рассказы о фольклоре / Переизд. - Л.: Дет. лит., 1998. - 191с.

2. Берков П.Н. Русская народная драма XVII-XX веков: Тексты пьес и описания представлений / Ред., вступ. ст. и коммент. П.Н. Беркова. - М.: Искусство, 1953. - 292с.

3. Гиляровский В.А. Москва и москвичи. - СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. - 448с.

4. Карпушин С.В. А.С. Пушкин: начало всех начал. Жизнь, творчество, эпоха. - Смоленск: Русич, 1999. - 624с.

5. Квятковский А.П. Поэтический словарь // Под ред. И. Роднянской. - М.: Сов. энцикл., 1966. - 376с.

6. Левкиевская Е.Е. Низшая мифология славян. Очерки истории культуры славян. - М.: Международные отношения, 1996. - 432с.

7. Ольховой Г.К. Владимир Гиляровский - фольклорист // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Сер. «Гуманитарные и социальные науки». - 2017. - № 1. - С. 124-130.

8. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (Заметки по общей теории клише). - М.: Наука, 1970. - 310с.

9. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. - СПб.: Наука, 1994. - 312с.

10. Русские народные бытовые сказки Сибири / Сост. В.С. Бахтин. - Л.: Лениздат, 1987. - 510с.

11. Шафранская Э.Ф. Устное народное творчество. - М.: Издательский центр «Академия», 2008. - 352с.

Размещено на Allbest.ru