Новаторство в поэзии В.В. Маяковского

5

Оглавление

Введение. О поэте В.В.Маяковском…………………………………………2

1. Новаторство поэзии В.Маяковского.…………………………………5

2. Трагизм судьбы Маяковского ……………………………………….18

Заключение. Выводы по проведенному исследованию.…………………..25

Использованная литература…………………………………………………28

Введение.

Начиная данное исследование, хочется процитировать строки из стихотворения последних лет жизни В.В.Маяковского:

Я хочу быть понят моей страной,

а не буду понят -

что ж?!

По родной стране

пройду стороной,

как проходит

косой дождь.

(«Домой», 1925)

В этих строках слышится такая боль, что хочется понять, почему же такой обласканный государством поэт мог это написать. Ведь ко времени написания этих строк у Маяковского уже было всенародное признание, его считали «главным рупором эпохи», а тут…

Нам кажется, главная беда поэта заключалась в том, что после него не нашлось достойной смены. Права была Марина Цветаева, которая так сказала о нем: «Когда я говорю «глашатай масс», мне видится либо время, когда все такого росту, шагу, силы, как Маяковский, были, либо время, когда все такими будут. Пока же, во всяком случае, в области чувствований, конечно, Гулливер среди лилипутов, совершенно таких же, только очень маленьких.»(1) На смену А.С.Пушкину пришел М.Ю.Лермонтов, взявший его манеру стиха за эталон, а на смену В.В.Маяковскому, который по масштабности своего таланта ничем не уступает А.С.Пушкину, не пришел никто. Пробовали «шестидесятники» - Е.Евтушенко, А.Вознесенский, Р.Рождественский, - писали лесенкой стихи, но не получилось… Вот и до сих пор отдельно стоит могучая фигура загадочного поэта и человека - В.В.Маяковского.

(1)М.Цветаева Маяковский и Пастернак - М.,1932.

О творчестве В.Маяковского написаны тома различных исследований. Переосмыслив все прочитанное, мы в своем исследовании опирались на статью Надежды Мироновой «Жив ли сегодня Маяковский?», где автор скрупулезно исследуя творчество поэта, анализирует его применительно к потребностям современного читателя. Казалось бы, зачем это потребовалось? Дело в том, что отношение к Маяковскому на протяжении всей его жизни и позднее очень отличалось, так как в тридцатые годы Маяковский-человек совсем исчез из поля зрения читателей, его заменили «памятником русской революции». Но на самом деле, поэт был многолик, как все по-настоящему талантливые люди. Он был разнопланов, но официальная литература не хотела этого признавать, считая его годным только к провозглашению преимуществ социалистического строя и призывам шагать “Левой!” В частности в статье говорится о том, что поистине роковым для поэтической судьбы Маяковского стало знаменитое высказывание о нём Сталина. На письме Лили Брик (она жаловалась на то, что Маяковского не издают, всячески замалчивают) Сталин начертал: “...Маяковский был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям - преступление”. Эти слова Сталина определили трагическую посмертную судьбу поэзии Маяковского. Поэта канонизировали, причислили к неприкасаемым. “Маяковского стали вводить, как картошку при Екатерине. Это было его второй смертью. В ней он не повинен”, - писал Пастернак в 1956 году

Был создан миф Маяковского, утвердилась официальная концепция его творчества, отступления от которой грозили исследователям самыми серьёзными неприятностями. Согласно этой концепции, раннее, дореволюционное творчество поэта было ущербным: он отдал дань пессимизму, индивидуализму, футуризму. Настоящий, правильный Маяковский начинается только после 1917 года, когда он освобождается от всех этих пороков и становится ясным, бодрым, жизнеутверждающим певцом социалистической нови. “Всякие прямые или косвенные попытки отождествить Маяковского с футуристами, противопоставляя его поэзию классической, не имеют ничего общего с исторической правдой”, - грозно предупреждал центральный орган партии журнал “Коммунист” (1953, № 10). В школьных и вузовских учебниках и программах, в псевдонаучных “исследованиях”, в популярных критических очерках Маяковского превращали в громогласного певца и бездумного пропагандиста советского режима. “Рождённый Великой Октябрьской революцией, Маяковский был и остаётся великим глашатаем социалистической эпохи... наряду с Горьким является новым, эпохальным типом писателя”, - говорится в послесловии к Полному собранию сочинений поэта 1973 года.Возведённый Сталиным на самый высокий государственный пьедестал, Маяковский неправомерно заслонил других замечательных поэтов - своих современников. В течение нескольких десятилетий его печатали миллионными тиражами, постоянно к месту и не к месту цитировали, изучали как непревзойдённого классика, а их замалчивали, не печатали, запрещали, уничтожали физически. Гумилёва и Клюева расстреляли, Мандельштам погиб в лагере, покончили с собой Есенин и Цветаева, тяжёлой была участь Ахматовой, затравили после Нобелевской премии за роман “Доктор Живаго” Пастернака. Превращение Маяковского в официального, государственного поэта, в “барабанщика пролетарской революции”, как назвал его Бухарин, отталкивало, оттолкнуло многих читателей. Но без изучения творчества поэта, уверен автор статьи и мы вместе с ней, невозможно изучение русской литературы ХХ века. Маяковский своими новаторскими стихами, нетрадиционным подходом к стихосложению, динамичностью и действенностью стихов является гордостью нашей литературы.

(1)Н. Миронова Жив ли сегодня Маяковский? - М.,2003. - с.5.

2. Новаторство поэзии В.Маяковского..

Б. Эйхенбаум писал: «История поставила перед Маяковским задачу огромной важности и трудности. Он должен был изменить не только поэзию, но и самое представление о ней и о поэте, что было, пожалуй, еще трудней."Борьбу за изменение традиционных взглядов на поэта, поэзию и ее роль, ее задачи Маяковский начинает уже в самом начале своего творчества.» (1)

В поэме "Облако в штанах " (1914-1915 гг.) Маяковский восклицал:

Слушайте!

Проповедует ,

мечась и стеная

сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!"

Как пишет Эйхенбаум: "Это был уже вызов традиции.…крикогубый Заратустра" - это "пророк", но не жрец…Действительно, поэт у Маяковского - пророк, но пророк не высшей силы, как у Пушкина, а пророк нового времени:

Где глаз людей обрывается куцый,

Главой голодных орд,

В терновом венце революций

(1) Эйхенбаум Б. М. О поэзии. М.: Сов. писатель, 1987. - С. 297-300..Впервые: Эйхенбаум Б.М. Традиции гражданской поэзии [О Маяковском] // Известия. 14 апреля 1940 г. - С.4.

Грядет шестнадцатый год.

А я у вас - его предтеча …

С самого начала обрушивается Маяковский на поэтов, которые "…выкипячивают, рифмами пиликая, из любовей и соловьев какое-то варево." Маяковскому противна замкнутость поэтов в своем маленьком мирке, когда им была "красота великолепного века вверена …", противна конфеточная сладость их поэзии.

Господа поэты, неужели не наскучили

пажи, дворцы, любовь, сирени куст вам?

Если такие, как вы, творцы-

Мне наплевать на всякое искусство."

Такие поэты были "немасштабны", мелки для Маяковского, и с такой лирикой он боролся всю жизнь:

Нами лирика в штыки неоднократно атакована…

Не думаем, однако, чтобы он был совершенно против лирики. Просто и в эту область поэзии поэт внес свой громадный масштаб, силу и энергию стиха. ("Послушайте!")

И, надрываясь

В метелях полуденной пыли

Врывается к богу,

Боится, что опоздал,

Плачет,

Целует ему жилистую руку,

Просит -

Чтоб обязательно была звезда! -

Клянется -

Не перенесет эту беззвездную муку!…

Чем духовно сильнее человек, тем сильнее воспринимается неожиданно прорвавшаяся боль, но тем сильнее и его борьба. Поэзия Маяковского - это всегда борьба, борьба "за" и "против": против "старья", старой поэтической системы, старого понимания поэзии, за новое, новое во всем, за обновленье мира. В статье "Как делать стихи?" Маяковский писал: "Слабосильные топчутся на месте и ждут, пока событие пройдет, чтоб его отразить, мощные забегают на столько же вперед, чтоб тащить понятное время." Это утверждение было бы невозможно без той веры в силу слова, с которой Маяковский пришел в поэзию. Он первый внес в поэзию представление о слове, как об оружии:

Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо…

Без веры в силу слова не было бы поэзии Маяковского, не было бы и самого Маяковского. Не было бы и таких понятий как "социальный заказ", и "целевая установка". В статье "Как делать стихи?" поэт отмечает: "Я пишу о своей работе …". Понимание поэзии как работы было принципиально новым. Цель этой работы определялась "классом и требованиями борьбы". В той же статье Маяковский пишет: "Например, революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты. Это новая стихия языка. Как его сделать поэтическим?" ("Улица корчится безъязыкая").

Нужен был новый стиль и новый жанр. Поэт обращается к окнам РОСТА. "Это - не только стихи … Это протокольная запись труднейшего трехлетия революционной борьбы, переданная пятнами красок и звоном лозунгов. Это - моя часть огромнейшей агитработы окон сатиры РОСТА. Пусть вспоминают лирики стишки, под которые влюблялись. Мы рады вспомнить и строки, под которые Деникин бежал от Орла," - писал Маяковский.

Мы не рассматриваем здесь то новое, что вошло в поэзию с окнами РОСТА, потому что "честь" открытия этой формы принадлежит не Маяковскому. Сама по себе форма: шаржированный, карикатурный рисунок с поясняющей подписью - была не нова. Принципиально новыми были - ориентация на массы и агитационный их характер, чем был обусловлен и стиль окон. РОСТА. Но Маяковский стал работать в РОСТЕ после того, как увидел подобный плакат на улице. Маяковский, как никто из поэтов выразил свое время, полное пафоса творения нового мира и веры в будущее. Это время было в нем. Он жил и дышал им, судьба страны, судьба времени стала его судьбой:

Это было с бойцами или страной,

Или в сердце было в моем.

И именно поэтому Маяковский, может быть сам того не подозревая, выполнил еще одну очень важную историческую миссию, возложенную на него. "Он должен был, - писал Эйхенбаум, - избавить русскую поэзию от противоречия "гражданской" и "чистой" поэзии, противоречия поэта-гражданина и поэта-жреца…Маяковский вовсе не гражданский поэт в узком смысле слова: он создатель новой поэтической личности, нового поэтического Я, ведущего к Пушкину и Некрасову и снимающего их историческую противоположность, которая была положена в основу деления на "гражданскую" и "чистую" поэзию. Маяковским снята сама эта противоположность", потому что, в его поэтическом Я общественное и личное стало нераздельным". Отсюда своеобразие жанра таких поэм, как "Владимир Ильич Ленин" и "Хорошо!": лиро-эпический. Маяковский задумывался не только над судьбой своей страны, но и над судьбой всего мира. Мало того, мысль о судьбах всего человечества была не просто доступна поэту, она стала для него привычной, он не мог и не хотел уйти от нее. Своим творчеством Маяковский наиболее полно воплотил мысль Л. Н. Толстого о том, что "человек, живя в этом мире, должен…признавать себя членом всего человечества"; "чтобы то новое, что он <писатель> видит, было важно для людей, он должен жить не эгоистической жизнью, а принимать участие в общей жизни человечества." Маяковский писал:

Я - поэт

Я разницу стер

Между лицами своих и чужих.

Стихотворный жанр Маяковского возник как своеобразный монолог поэта, обращающегося к слушателям. И это не случайно. Маяковский начал именно с монологов, потому что часто слушателей-то не было. В дооктябрьском творчестве ощущается страшное одиночество поэта. Диалог с читателем возникает только после Октября. У Маяковского есть как бы три вида монологов. Во-первых, есть стихи (например, "Приказы по армии искусств"), где поэт стоит лицом к лицу с теми, к кому он обращается: "Довольно шагать, футуристы, в будущее - прыжок!", или:

Встаньте, товарищи,

Прошу подняться.

Это лишь имитация разговора с аудиторией. В первом случае - это, скорее, воззвание, а во втором - речь у микрофона, без ожидания реакции зала. Хотя, вполне возможно, что это тенденциозный подход.

Во-вторых, поэт иногда повернут к читателю только в вполоборота, потому что формально его речь обращена к собеседнику, находящемуся "в стихе". ("Юбилейное", "Сергею Есенину", "Разговор с фининспектором о поэзии ") Монолог-беседа, в отличие от монолога-речи, намного легче и свободнее; приближается к разговорной речи. (Уже возникает диалог, но пока не с читателем):

Гражданин фининспектор!

Простите за беспокойство.

Спасибо…

Не тревожьтесь…

Я постою…

И, в-третьих, это монолог-размышление, почти внутренний монолог, но все же выговариваемый вслух (пр. "Мелкая философия на глубоких местах", "Домой"). Он характерен свободой и непринужденностью развития мысли. Несомненно, что по форме - лирический жанр. Но лирика Маяковского особая, она не замкнута в себе, не прячется от мира, и, наоборот, жаждет реакции, отклика. Например, в разговоре с фининспектором Маяковский вдруг обращается к читателю:

А если вам кажется, что всего делов -

Это пользоваться чужими словесами,

То вот вам, товарищи, мое стило,

И можете писать сами.

Это лирика, в поле внимания которой человек (лирический герой) во взаимоотношениях с окружающим миром.

"Это не лира вам!" - говорил Маяковский про свои стихи. Эйхенбаум в статье "Трубный глас" писал: "Маяковский никогда не касался лиры - куда она ему! У него руки не так сделаны. Она сломалась бы при первом его прикосновении. Он громогласен от природы. И вот это - самое важное…настало время, когда поэт мыслит себя громогласно кричащим их (стихи) в тысячеголовую толпу. Где уж тут думать о тонкостях ритма, звуковых сочетаний, о законченности фраз и точности рифм! Надо, чтобы долетало в самый конец этого огромного зала, в котором мыслит себя поэт.

Это очень важно. Это - переворот. Другой стих, другая поэтика, другой словарь - все заново.

И вот - новая запись стихов: не по строкам, а по дыханию, потому, что каждое слово надо кричать полной грудью… строки располагаются не по схеме, а по произношению (партитура для чтения).

Таков ритм - такова и рифма. Она появляется у Маяковского только там, где нужна, где должна быть, а природа ее - новая. Она вся в ударном слоге, потому что только этот слог и долетает до последнего уха последнего слушателя, а Маяковский- всегда перед толпой, никогда не в кабинете. Он рифмует "грязь вы " и "разве", "напрасно вам" и "праздновать". Так как " рифма вся в ударном слоге", то большое значение имеет звукопись (особенно аллитерация):

Город грабил, греб, грабастал,

Глыбил пуза касс,

А у станка худой и горбастый

Вставал рабочий класс…

Футуристы не первыми начали активно применять аллитерацию. Но у них она лишена благозвучия.

Громоздите за звуком звук вы

И вперед поя и свища .

Есть еще хорошие буквы:

Эр, Ша, Ща.

У Маяковского есть даже стихотворение с аллитерацией в заглавии" Шумики, шумы, шумища" (" …на шепоте подошв " - наглядный пример аллитерации). Или:

…а в ваших душонках поношенный вздошек …

( трагедия "Вл. Маяковский")

…Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны

И тысячи блюдищ всякой пищи.

(" Гимн обеду")

… лужами сжатый жулик…

… в хорах архангелова хорала…

(" Облако в штанах") и т.д.

Маяковский возродил эхо-рифму, впервые применив ее для окон Роста:

Если Врангеля и пана добьем,

мир будет тогда?

Да!

В усложненной форме она появляется во второй главе поэмы "Хорошо!":

Где

Земля

и где

закон,

чтоб землю

выдать

к лету?-

Нету!

В ранних стихотворениях Маяковского встречаются разорванные рифмы такого же типа, как у Эдгара По, Бодлера и Анненского:

Угрюмый дождь скосил глаза.

А за

Решеткой

Четкой

железной мысли проводов-

перина.

И на

Нее

встающих звезд

легко оперлись ночи…

В дальнейшей своей поэтической работе М. применил 1

Теперь и мне на запад !

Буду идти и идти там,

пока не оплачут твои глаза

под рубрикой

"убитые"

Набранного петитом.(" В. и м.")

Второй тип - "разнесенная" рифма: начало и конец одной строки рифмуется с концом другой:

Последний на штык посажен

Наши отходят на Ковно,

На сажень

человечьего мяса нашинковано.("В. и м.")

И, наконец, третий тип - "спрятанная" рифма, когда начальное или серединное слово одной строки рифмуется с концом другой:

Раздражало вначале:

нет тебе

ни угла ни одного,

ни чаю,

ни к чаю газет.

Постепенно вживался небесам в уклад.

Выхожу с другими глазеть.

("Человек")

Возможны и случаи совмещения различных рифм. В статье "Как делать стихи" М. писал: "Я всегда ставлю самое характерное слово в конце строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало. В результате. Моя рифма почти всегда необычайна и уже во всяком случае до меня не употреблялась, и в словаре рифм ее нет."

После революции в русский язык вошло множество новых слов. Маяковский существенно расширил словарный состав поэтического языка, ввел в него политическую и революционную лексику, "говор миллионов"; широко использовал неологизмы. Он считал, что "новизна в поэтическом произведении обязательна." И действительно, у него очень много неологизмов: серпастый, молоткастый, крикогубый и т.д Часто применял метафоры:

…у меня изо рта

шевелит ногами непрожеванный крик.

С небритой щеки площадей

Стекаю ненужной слезой я…

На ресницах морозных сосулек

Слезы из глаз-

Да! -

Из опущенных глаз водосточных труб.

Иногда поэт использует прием буквализированной метафоры: например, в поэме "Облако в штанах" он поразительно обыгрывает выражение "расходились нервы":

Слышу:

Тихо, как больной с кровати,

Спрыгнул нерв…

Теперь и он, и новые два

мечутся отчаянной чечеткой.(1)

Новаторство в поэзии Маяковского напрямую связано и с чтением его стихов вслух. Проблеме чтения стихов поэта в настоящее время посвящено немало научных работ, хочется же отметить главное, что также говорит о новаторстве в поэзии. Известны требования, предъявляемые Маяковским истинному поэту - его атрибутами должны быть сильный голос, звуковое давление на публику, некая "площадность". Сам Маяковский этим критериям отвечал полностью благодаря своему сильному голосу, благодаря любви к публичным выступлениям. Однако другие обвиняются им в непоэтичности именно по этим признакам. Поэтическое новаторство для Маяковского напрямую соотносится с голосом, более того, подчеркиваются неизбежные проблемы, связанные с телесностью, голосовым аппаратом. Показателен параллелизм: одежда - имена, тело - вещь, голосовой акт - акт протеста, новаторства, нечто бунтарское. Отказ от избитых, "изношенных" имен вещей имеет глубокие футуристические корни - это словотворчество Хлебникова, см. также фразу Крученых о том, что цветку, обозначаемому словом "лилия", гораздо больше подходит имя "эуы".(2) Но есть и другая особенность процитированного фрагмента. В поэтическом мире Маяковского футуристическое вклинивание между означаемым и означающим, обнажение тела вещи, порождает коллизию в самом теле, сопровождающуюся кризисом голоса. Как объект несет в себе возможность имени, так тело несет в себе возможность одежды. См. обратное:

(1) Эйхенбаум Б. М. О поэзии. М.: Сов. писатель, 1987. - С. 297-300..Впервые: Эйхенбаум Б.М. Традиции гражданской поэзии [О Маяковском] // Известия. 14 апреля 1940 г. - С.4.

(2) Черемин Г.С. Путь Маяковского к Октябрю М., 1975

Я сошью себе черные штаны

из бархата голоса моего.

Отказ от одежды - это бунтарский акт новаторства голоса, двусторонняя природа которого соотносится как с названием, так и с криком, т.е. с называнием себя. Мы в данном исследовании не ставили целью разобраться в этих новшествах досконально, но упомянуть о них стоит, поскольку тяга поэта к публичным выступлениям известна. Знаем мы и то, что перед смертью Маяковский часто терял голос, что очень угнетало его.

3. Трагизм судьбы поэта.

Говоря о новаторстве в поэзии, нельзя не сказать и о заблуждениях поэта, связанных прежде всего с тем, что В.В.Маяковский - продукт эпохи революции 1917 года. Он искренне верит в ее идеалы и поэтому стихи его всегда политизированы. Критики часто разделяют дореволюционное и послереволюционное творчество поэта. Это не всегда правильно.

Реальный Маяковский никак не укладывается в схему, суть которой выразил в статье 1936 года авторитетный в ту пору литературовед И.Луппол: “Октябрьская социалистическая революция вызвала Маяковского к новой жизни, она как бы поставила его на рельсы, с которых он уже не сходил”. Страстное, неотступное стремление в будущее связано у Маяковского с тем, что многое в сегодняшней жизни он не принимал. Он по-прежнему “всей нынчести изгой” (“Про это”, 1923). По-прежнему звучат в его стихах мотивы мировой скорби: “Для веселия планета наша мало оборудована”, “Это время трудновато для пера” (“Сергею Есенину”, 1925). Не оставляет его чувство одиночества:

Мне скучно здесь одному впереди - поэту не надо многого, - пусть только время скорей родит такого, как я, быстроногого.
(“Город”, 1925)

Пронзительно грустны иронические строки в элегическом стихотворении 1925 года “Мелкая философия на глубоких местах”:

Годы -- чайки.

Вылетят в ряд -

и в воду -

брюшко рыбёшкой пичкать.

Скрылись чайки.

В сущности говоря,

где птички?

Я родился,

рос,

кормили соскою, -

жил,

работал,

стал староват...

Вот и жизнь пройдёт,

как прошли Азорские

острова.

Всего тридцать два года было поэту, когда он написал это стихотворение. Мысль об уходящей жизни, предчувствие приближающейся смерти не отпускают его. Они возникают и в стихотворении 1926 года “Разговор с фининспектором о поэзии”:

Машину

души

с годами изнашиваешь.

Говорят:

- в архив,

исписался,

пора! -

Всё меньше любится,

всё меньше дерзается,

и лоб мой

время

с разбега крушит.

Приходит

страшнейшая из амортизаций -

амортизация

сердца и души.

Вступление в поэму “Во весь голос” - это прощание, подведение итогов всей поэтической жизни.

Вечные, не связанные со злобой дня, не диктуемые агитпропом и социальным заказом темы возникали в стихах Маяковского не “по мандату долга”. Они звучали диссонансом в советскую эпоху казённого жизнеутверждения. Тогда требовалось совершенно иное. Вот как формулировал эти требования Николай Тихонов в своём выступлении на I съезде писателей: “Новое человечество отвергло за ненадобностью тему мировой скорби. Мы стремимся стать мастерами не мировой скорби, а мировой радости”.

Маяковский по природе своей был трагическим поэтом. О смерти, о самоубийстве он писал, начиная с юности. “Мотив самоубийства, совершенно чуждый футуристической и лефовской тематике, постоянно возвращается в творчестве Маяковского, - заметил Р.Якобсон в статье “О поколении, растратившем своих поэтов”. - Он примеривает к себе все варианты самоубийства... В душе поэта взращена небывалая боль нынешнего времени”. Мотив смерти, самоубийства звучит у Маяковского как вечный, общечеловеческий. Здесь он свободный поэт, нет у него никакой агитационной, дидактической, прагматической цели, он не связан ни групповыми обязательствами, ни полемикой. Стихи его глубоко лиричны, по-настоящему раскованны, в них он действительно рассказывает “о времени и о себе”.

Внутренняя свобода, истинное вдохновение одушевляют стихи Маяковского о любви (они, безусловно, принадлежат к вершинным достижениям любовной лирики XX века), о революции, о поэзии. В этих стихах он большой поэт, “великолепный маяк”, как сказал о нём Е.Замятин, в его творчестве слышен “грозный и оглушительный” гул могучего исторического потока. Такой мощности голос у Маяковского, что, не напрягая его, он обращается к вселенной, к мирозданью:

Ты посмотри, какая в мире тишь

Ночь обложила небо звёздной данью.

В такие вот часы встаёшь и говоришь

векам, истории и мирозданью...

Самые проникновенные строки Маяковского, трагический нерв его поэзии - в великой, опьяняющей мечте о будущем счастливом человечестве, которое искупит все сегодняшние грехи и преступления, о будущем, где бед и страданий не будет. В поэме “Про это” он обращается к учёному, который в далёком будущем сможет воскресить людей, подарить им новую, исполненную счастья жизнь:

Ваш

тридцатый век

обгонит стаи

сердца раздиравших мелочей.

Нынче недолюбленное

наверстаем

звёздностью бесчисленных ночей.

Воскреси

хотя б за то,

что я

поэтом

ждал тебя, откинув будничную чушь!

Воскреси меня

хотя б за это!

Воскреси -

своё дожить хочу!

Энергия и сила упругой, мощной строки Маяковского питается этой верой. Последние написанные им строки - о силе свободного слова, которое дойдёт до потомков через головы правительств:

Я знаю силу слов, я знаю слов набат,

Они не те, которым рукоплещут ложи

От слов таких срываются гроба

шагать четвёркою своих дубовых ножек.

Бывает, выбросят, не напечатав, не издав.

Но слово мчится, подтянув подпруги,

звенят века, и подползают поезда

лизать поэзии мозолистые руки.

Поистине это “стих, летящий на сильных крыльях к провиденциальному собеседнику” (О.Мандельштам).

Каким бы спорным и противоречивым ни представлялось сегодня творчество Маяковского, он был и остается одним из величайших русских поэтов. Мандельштам включал Маяковского в число тех русских поэтов, которые даны нам “не на вчера, не на завтра, а навсегда” (“Выпад”, 1924). Цветаева тоже считала, что Маяковский - поэт не только своего века, она писала: “Своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то за каким-то поворотом долго ещё нас будет ждать” (1)

(1) М. Цветаева Эпос и лирика современной России - М., 1932.

(2) О.Мандельштам. Выпад - М., 1924.

Пастернак, процитировав строки двадцатилетнего Маяковского:

Время!

Хоть ты, хромой богомаз,

лик намалюй мой

в божницу уродца века!

Я одинок, как последний глаз

у идущего к слепым человека! -

заметил: “Время послушалось и сделало то, о чём он просил. Лик его вписан “в божницу века””. Полстолетия, прошедшие с тех пор, как Пастернак сказал это, подтвердили справедливость его слов: Маяковский вошёл в историю века, занял заметное место на русском поэтическом Олимпе. (1)

В.Корнилов в своей статье “Не мир, но миф”, написанной к столетию Маяковского, признавая, что поэт “велик и неповторим”, всё-таки считает, что “юбилей ни к чему, и в средней школе его изучать тоже ни к чему, во всяком случае ближайшие полстолетия”. В статье Г.Миронова спорит с ним: «Вряд ли это верно. Да, Маяковского изучать ещё трудно, но уже ясно, что изучать историю русской поэзии, минуя, опуская Маяковского, нельзя. Сейчас уже нет сомнений, что Маяковский “устоит”, несмотря на все обвинения и разоблачения». (2)

(1) Б. Пастернак Люди и положения. - М., 1956.

(2)Н. Миронова Жив ли сегодня Маяковский? - М.,2003.- с.7.

Но изучать его нужно, не затушёвывая его кричащих противоречий, не закрывая глаза на сбои в нравственных ориентирах, на “пустоты”, отделяя подлинную поэзию от стихов, которые при своём рождении уже были не жизнеспособны.»

Понять творчество Маяковского, многие его мотивы и образы, его сильные и слабые стороны можно лишь в том случае, если рассматривать его в контексте истории, в широком русле современной ему литературы.

Заключение. Выводы по проведенному исследованию.

Поэзия Маяковского во многом подобна живописи начала XX века, хотя инструмент художника слова и мастера кисти различен. Известно, что Владимир Маяковский и сам был талантливым художником и живописцем.

Малевич, Кандинский, Пикассо в своих поисках новой формы на холстах близки творческим поискам словесной формы Маяковского. Однако, для Маяковского поиск формы не был самоцелью.

Корни новаторства Маяковского можно обнаружить и в смежных областях искусства, например, в кинематографе. Он любил делать свои стихи методом монтажа, работая со словом, как с кинолентой. Также новаторский поиск новой формы в большой степени определила революция. Этой новой реальности должна была, по убеждению Маяковского, соответствовать и поэзия. Естественно, в его стихах появились новые интонации, агрессивные нотки, вызывающие позы.

Подводя итоги проведенному исследованию, можно выделить следующие черты новаторства в поэзии В.В.Маяковского:

1. Новые типы рифмованной строки, подразделяющиеся на следующие:

1. Перекидная составная рифма - конец строки рифмуется с концом другой и с началом третьей.

2. Разнесенная рифма - начало и конец одной строки рифмуется с концом другой.

3. Спрятанная рифма - начальное или серединное слово одной строки рифмуется с концом другой.

2. расширение словарного состава поэтического языка, введение в него политической и революционной лексики, широко использование неологизмов: серпастый, молоткастый, крикогубый и т.д

3. Применение метафоры, иногда буквализированной.

4. Изменение ритмического рисунка стиха, связанное с чтением стихов вслух.

5. Особый синтаксис стихов, где главная роль отводится существительному.

Конечно, были у поэта и свои неудачи, и промахи и заблужения, но он сам понимал, что не все, что он пишет, останется в истории. Например им написаны такие трагические строки:

И мне

агитпроп в зубах навяз,

и мне бы

строчить

романсы на вас, -

доходней оно

и прелестней.

Но я

себя

смирял,

становясь

на горло

собственной песне.

Марина Цветаева написала об этом: «Никакой державный цензор так не расправлялся с Пушкиным, как Владимир Маяковский с самим собой... Маяковский... кончил сильнее, чем лирическим стихотворением, - выстрелом. Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского-поэта, на тринадцатый поэт встал и человека убил...» (1)

Нам кажется, к этим словам должны присоединиться и мы и, отдавая дань таланту Владимира Владимировича Маяковского, мы не должны рассматривать его творчество вне контекста той сложной и трагической эпохи, продуктом которой был поэт…

(1) М. Цветаева Эпос и лирика современной России - М., 1932. - с.23.

Использованная литература.

1. В.Корнилов - Не мир, но миф - М.1986.

2. О.Мандельштам. Выпад - М., 1924.

3. Н. Миронова - Жив ли сегодня Маяковский? - М.,2003.

4. Б. Пастернак. - Люди и положения - М., 1956.

5. М. Цветаева Эпос и лирика современной России - М., 1932.

6. Г.С. Черемин Путь Маяковского к Октябрю. - М., 1975.

7. Б.М.Эйхенбаум. О поэзии Маяковского. - М.,1987.