Литература Испании XVII столетия

Эстрелья. Я тебе свою жизнь отдаю навсегда

С любовью моей неизменной.

Дон Санчо. О Эстрелья, моя ты звезда,

Свет, и пламя, и радость вселенной!

Эстрелья. О мой погубитель бесценный!

Дон Саичо. О мой свет лучезарный,

В небесах моей жизни горишь ты звездою

полярной!

В театре обычно этот диалог поется под аккомпанемент лютни. Лопе де Вега не случайно избрал такую форму объяснения в любви. В годы, когда происходили описанные события, еще были свежи воспоминания о поэзии трубадуров и при дворах испанских грандов царили нравы, заимствованные у владетельных особ Прованса. Не обошлось здесь и без влияния поэзии мавров, еще господствовавших на части территории Испании, поэзии, распространившей свое влияние и дальше за Пиренеи. Красноречиво писал об этом в прошлом веке французский ученый Деможо: «Поэтическое дыхание цивилизации арабов, аромат Востока, напоенный сладострастием и негой берегов Андалузии и померанцевых рощ Альгамбры, проникал в христианскую Европу». Лопе де Вега вносил в сценическое повествование элемент исторического колорита, придавая действию волнующую поэтичность. Однако веселый поэт не может обойтись без лукавой шутки, и здесь же, после столь патетического диалога юных влюбленных, он заставляет их слуг пародировать господ, к большому удовольствию зрителей:

О красавчик, под звуки скребницы,

Верно, стал ты поэтом в конюшне!

Ах, блаженство мое!

-- Ах, отстань!

-- Вот и отдали вздохам мы дань.

Лопе дс Вега следует своей системе, внося в сценическое повествование «смесь возвышенного и смешного».

Король ничего не знает о любви молодых людей, он сам горит желанием найти доступ в спальню Эстрельи. И здесь ему помогают услужливые царедворцы. Рабыня Эстрельи подкуплена, и ночью, закутавшись в плащ, король проникает в дом Табера. Но тщетно! Едва лишь Санчо переступил порог дома, как явился брат Эстрельи. Табера узнал короля, но сделал вид, что ему неведом пришелец, и грубо гонит его из дома. После короткого поединка, завидев сбежавшихся на шум слуг, коронованный воздыхатель вынужден позорно ретироваться.

Теперь уже не до любви! Санчо IV почитает себя оскорбленным, он ищет мести, боится лишь явно проявить свою несправедливость, чтобы не вызвать возмущения в народе. И снова гнусные советы царедворцев. Пусть брат Эстрельи будет убит по тайному приказу короля. Человек, который избран для этой цели,-- дон Санчо. Юноша клянется выполнить приказ короля. Он еще не знает, кого должен убить, но уже полон решимости вступиться за честь монарха. Ему несут записку Эстрельи, она сообщает, что брат согласен на их брак. В счастливом неведении она торопит его прийти к ним и называет его уже своим супругом.

Так начинается трагедия любви и чести:

Нет! Погублю я жизнь и душу,

Но чести я не погублю...

Я рыцарь долга, чести раб!

Лопе де Вега называет дона Санчо «рабом чести». В пьесе «Фуэнте Овехуна» тоже шла речь о чести, но там не было «рабов чести». В этом глубокий смысл. Во имя чего разрушает свое счастье благородный дон Санчо? Во имя эфемерного представления о святости данного слова, пусть даже это слово дано по неведению, пусть исполнение этой опрометчивой клятвы несет смерть ни в чем не повинному человеку, к тому же его другу, брату его невесты, пусть оно несет несчастье самому дорогому для него существу, его возлюбленной Эстрелье,-- все равно! Слово должно быть исполнено. Он раб чести, он не смеет иметь свою волю, он не смеет ничего хотеть. Дон Санчо убивает Бусто и отдается в руки властей. Его судят. Король, который может одним словом его спасти, медлит. Издевательском через послов хочет принудить юношу нарушить слово и назвать имя короля, сообщить, что, убивая Бусто, он исполнял его повеление:

Пусть скажет искренне совсем, Чем был он вынужден, иль кем свершить такое злодеянье, Иль за кого он мстить хотел. Пусть принесет мне оправданье, Иначе смерть -- его удел.

Зачем это нужно королю? Зачем упорно добивается от Санчо Ортиса разоблачения тайны? Ведь он не хочет этого разоблачения. Недоумевает некоторое время и зритель, ему вначале непонятно поведение кастильского государя. Все дело в том, что король хорошо сознает подлость своего поведения, и ему стыдно перед этим благородным молодым человеком, принявшим на себя тяжесть его преступления. Это благородство человека его гнетет, давит, становится мучительным укором для его собственной совести, и он хочет унизить дона Санчо, хочет его нравственного падения. Он добивается этого даже вопреки своим собственным интересам. Пусть нарушит слово, пусть проявит свою слабость, пусть не будет таким безупречным, и это облегчит неспокойную совесть короля. Но юноша понимает замысел виновника всех бед. Его допрашивает царедворец дон Ариас, по наущению которого было совершено убийство, который, следовательно, все хорошо знает. И он требует открыть «тайну», заклинает именем короля, обещает свободу.

Заставив юношу своими руками разрушить свое счастье, король и его царедворец подвергают его теперь нравственной пытке. Но юноша стоек, он будет молчать, пусть король сам найдет в себе мужество взглянуть правде в глаза, пусть наберется смелости (ведь он прозывается «смелым») признать свою вину.

Король мучается, мечется от одного решения к другому, но не в силах признаться. Он не может допустить казни юноши. Ему не позволяет это сделать совесть. Он пытается лаской и милостью подкупить судей, чтобы они оправдали молодого человека. Но судьи выносят смертный приговор. Что делать? Что делать? Тогда жалкому, преступному и слабому королю подсказывает решение его же царедворец, участник и свидетель его преступлений (у него, очевидно, было больше мужества): «Все сказать...» И жалкий король сдается, выдавливая из себя вынужденное признание-

Я виновник этой смерти.

Я его убийцей сделал!

Он невинен. С вас довольно?

Дон Санчо оправдан. Но что дает ему свобода? Эстрелья любит его, прощает ему невольную его вину, но жить вместе они не могут:

...убийца брата

Мне не может быть супругом,

Хоть его боготворю я,

Хоть люблю его навек...

И это «горькое решенье» считает справедливым юный Санчо.

Еще до суда девушка требовала у короля мести, просила предоставить эту месть ей, и трусливый король, не признавшись в собственной вине, отдает ей дона Санчо па расправу. Правда, он говорит ей при этом, что милосердны бывают даже звери. Какая злая ирония в устах подлеца! Лопе де Вега всюду подчеркивает силу, мужество, бесстрашие, моральную стойкость своих любимых героев и жалкую трусость короля, трусость даже в его потугах на человеколюбие.

Эстрелья, выведя дона Санчо из тюрьмы, не мстит, не казнит его, даже не бросает ему упрека. Она отпускает его, не спросив, почему он совершил злодеяние:

Дон Санчо Ортис, вы свободны... Ступайте! Вам преграды нет...

И юноша потрясен, взволнован, не может прийти в себя от изумления. Эстрелья не только прекрасна, она благородна, она -- святая:

Как? Ни проклятья, ни упрека?

Вели убить, убить меня!

Не мучь меня, моя святая,

Великодушием терзая

И милосердием казня.

И Санчо возвращается в тюрьму, не приняв скорбного прощения своей возлюбленной. Характер Эстрельи обрисован сильными и правдивыми чертами. В нем нет ни тени ханжества, холодного резонерства или исступленной истеричности. Это натура здоровая, нравственно крепкая, и любовь ее -- горячая, страстная, поистине огненная любовь андалузки:

Сильнее скорби безысходной,

Сильнее смерти страсть моя.

И тем не менее, даже когда выясняется моральная невиновность Санчо, она все-таки отказывается от него. Смерть брата проложила между ним и ею непроходимую пропасть. Молодые люди, созданные друг для друга, расходятся навсегда. «О, какое благородство! И какая твердость духа!» -- восклицают царедворцы. Только слуга Клариндо не согласен с такой оценкой и высказывает иное мнение: «А по-моему, безумье».

Народная мораль проще, естественнее. Се первая заповедь счастье человека. И если ничто не препятствует счастью -- а здесь, по естественной логике Клариндо, препятствий нет, ибо его господин дон Санчо был слепым орудием в руках преступного короля,-- то зачем же убегать от счастья.

В реплике Клариндо ключ к мыслям автора. Он отнюдь не на стороне «рабов чести», отнюдь не сторонник сложной и запутанной нравственной казуистики дворян. Но не восхищаться силой характера, моральной стойкостью своих героев он не может. Пусть ошибаются они, пусть ими руководят ложные принципы, но они прекрасны, эти изумительные люди!

Мы намеренно взяли две пьесы Лопе де Вега на тему о чести и доблести, самую излюбленную его тему. Две пьесы, две различные социальные среды. В первой -- народ и его понимание морали; там все разумно и естественно, там нет раздвоенности. Во второй -- дворянство и его запутанный этический кодекс.

Лауренсия с чистой совестью идет на бой против несправедливости, как и ее односельчане. Совесть дона Санчо, когда он идет убивать своего друга, выполняя рыцарское слово, неспокойна. Обнажая меч, он понимает, что совершает дело неправое, злое, он сам себе признается в этом:

Король, король на преступленье

Меня толкнул...

Лауренсия и ее односельчане, выполнив свой долг, счастливы от сознания справедливости своих действий. Дон Санчо, исполнив рыцарское слово, мучительно страдает, его терзает сознание собственной вины: он, честный человек, стал убийцей.

Мы говорили, что Лопе де Вега, вечный юноша, не может скрыть своего веселого нрава, не может подавить в себе искрящейся радости жизни даже в минуты, когда надо быть серьезным или печальным. Приведем пример из его пьесы «Звезда Севильи».

Дон Санчо в тюрьме. Его счастье разбито, и больше всех казнит он себя сам. Он так страдает, что впадает в безумие. Драматург должен был бы подать эту сцену в мрачных тонах (человек в бреду -- невеселое зрелище). Но мы от души хохочем. Лопе де Вега забылся. Веселый нрав взял свое. Вот эта сцена, как она сделана драматургом. Санчо говорит, что он уже в ином мире. «Должно быть в аду?» -- вторит слуга. «Почему в аду?» -- весьма разумно спрашивает потерявший рассудок Санчо. «Тюрьма -- настоящий ад».-- «Да, ты прав, Клариндо, вон, смотри, поджаривают гордецов, бунтовщиков». И Клариндо входит в роль, фантазия его распаляется: «Тут портные, кучера». Очевидно, ему и его хозяину немало приходилось возиться с портными и кучерами. «Но если это ад, то почему же здесь нет судей?» -- спрашивает снова весьма разумно безумный Санчо. «Их сюда не пускают, чтоб не заводили тяжбы, отвечает Клариндо. Сцена из мрачной превратилась в веселую, шутовскую. Это вряд ли оправдано замыслом автора и уводит нас от основного психологического эффекта (страданий дона Санчо), но таков беспечный нрав веселого поэта. Здесь же, как бы мимоходом, он вкладывает в уста своих героев рассуждения о чести. Кларипдо заявляет, что «много безумцев и глупцов страдают за свою честь». Дон Санчо в бреду подходит к вопросу с иной стороны. Честь давно мертва, и ныне честь -- деньги, ныне как раз благородно -- не держать клятвы и т. д. Сцена клоунады сама по себе блестяща, остроумна, но вряд ли все-таки уместна в данном контексте пьесы.

Лоне де Вега не только оптимистичен, оп горячий проповедник оптимизма. Есть разница между оптимизмом и любовью к жизни. Это не идентичные понятия. Любят жизнь и трусы, и слабые люди. Не всякий человек, цепляющийся за жизнь,-- оптимист, и люди, бесстрашно идущие на смерть во имя благородных целей, отнюдь не пессимисты. Оптимизм есть сочетание любви к жизни с верой в жизненные силы, с моральной стойкостью; оптимизм -- это философия храбрых, философия сильных характеров. Когда дон Санчо призывает смерть, ибо считает, что утратил право на жизнь, осквернив себя убийством, он не становится пессимистом. Он зовет к себе музыкантов, чтобы в последний час послушать песню:

Пусть все знают, что пред смертью грудь бестрепетна моя и что смерть сама не может одолеть мой крепкий дух.

Вон она, философия храбрых! И Лопе де Вега любуется ею, он не может не вмешаться в сценическое действие, чтобы не обратиться к зрителю, не сказать ему, что это очень хорошо и благородно -- быть храбрым, быть сильным даже перед смертью:

О какое благородство!.. Как в подобную минуту стал бы ныть плаксивый немец!

Мы не знаем, чем объяснить отрицательное суждение о немцах, но не в этом смысл. Главное здесь в осуждении слабодушия и в прославлении мужества.

Вывод

Лопе де Вега творил до конца своей жизни. За несколько дней до смерти он написал великолепную поэму «Золотой век». Он прославил свой народ, его национальную историю, описывая легким, изящным стихом события и нравы современности или строгим почерком древнекастильских летописей -- героические предания старины (пьеса «Знаменитые женщины Астурии»). Старость поэта была печальной. Последняя его подруга Марта Неварес, воспетая им под именем Амарильи, ослепла и сошла с ума, его дочь ушла в монастырь, а сын трагически погиб... Но ничто не могло сокрушить нравственные силы великого «феникс а Испании», как называли драматурга современники, и только смерть, остановившая биение сердца, заставила замолчать и его поэтический, вдохновенный голос.

Список литературы

1. Лафарг Поль. Литературно-критические статьи.-- М., 1996.

2. Луначарский А. В. История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах// Собр. соч.-- М., 1964.-- Т. 4.

3. История западной литературы /Под ред. Ф.Ф. Батюшкова: Т. 3

4. Дживелегов А.К. История западноевропейского театра от возникновения до 1789 года. -- М.; Л., 1971.

5. Виппер Ю.Б., Самарин Р. М. Курс лекций по истории зарубежных литератур XVII века.-- М., 1994.

6. XVII век в мировом литературном развитии.-- М., 1969.

7. История зарубежной литературы XVIII века /Под ред. В.П. Неустроева, Р. М. Самарина.-- М., 1974.