Достоевский и Гюго

Взяв же для сопоставительного анализа язык, речь, стиль произведений, мы видим яркие реминисценции «Последнего дня» в «Записках». Сравним всего два сюжетных отрезка: сцену заковывания каторжников в кандалы, наблюдаемую приговоренным из окна тюремной камеры, и эпизод с каторжанами в бане, выведенный Ф.М. Достоевским в «Записках».

Виктор Гюго описывает заключенных: «…стража привезла кандалы. Грохот телеги сразу же вызвал ответный шум во всей тюрьме, зрители…разразились улюлюканьем, угрозами, ругательствами, - все это вперемежку с куплетами каких-то песенок и взрывами хохота, от которого щемило сердце. Вместо лиц - дьявольские хари. Рты перекосились, глаза засверкали, каждый грозил из-за решетки кулаком, каждый что-то вопил…Из двух или трех низеньких дверей одновременно во двор с воем хлынула орава ужасающих оборванцев…» Но вот каторжан построили и велели раздеться, чтобы вручить каждому тюремную робу. «По непредвиденной случайности это унижение превратилось в пытку…Хлынул холодный осенний дождь, заливая потоками воды…непокрытые головы и обнаженные тела каторжников…Их заставили сесть прямо в грязь на залитые водой плиты и примерили им ошейники…» После заковки каторжники кружатся, взявшись за руки, и поют воровскую песню. «Они кружились так, что рябило в глазах. Вокруг поднимался яростный крик, и размеренно звякавшие цепи вторили этому пению, режущему слух сильнее, чем лязг железа. Если бы я задумал описать шабаш, то изобразил бы его именно таким - не лучше и не хуже». Гюго В. Последний день приговоренного к смертной казни/ В. Гюго.// Собр. соч.: В 10-ти т. - М., 1972. - Т. 1. - С. 138-141.

Восприятие художником слова другого произведения и отпечатывание его в произведении собственном представляет собой «новое творчество из старых материалов» (В.Н. Жирмундский). Если у Гюго заковка в кандалы напоминает шабаш, собрание нечисти, то Достоевский, шагнув дальше, прямо сравнивает сцену бани с адом:

«Когда мы растворили дверь в самую баню, я думал, что мы вошли в ад. В комнате шагов в двенадцать длиною и такой же ширины набилось, может быть, до ста человек разом… Пар, застилающий глаза, копоть, грязь, теснота до такой степени, что негде поставить ногу. На всем полу не было местечка в ладонь, где бы не сидели скрючившись арестанты, плескаясь из своих шаек. Другие стояли между них торчком и, держа в руках свои шайки, мылись стоя; грязная вода стекала с них прямо на бритые головы сидевших внизу. На полке и на всех уступах, ведущих к нему, сидели, съежившись и скрючившись, мывшиеся… Пару поддавали поминутно. Это был уже не жар; это было пекло. Все это орало и гоготало, при звуке ста цепей, волочившихся по полу… Грязь лилась со всех сторон. Все были в каком-то опьянелом, в каком-то возбужденном состоянии духа; раздавались визги и крики. Обритые головы и распаренные докрасна тела арестантов казались еще уродливее… Мне пришло на ум, что если все мы вместе будем когда-нибудь в пекле, то оно очень будет похоже на это место» Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома/ Ф.М. Достоевский// Полн. собр. соч. - Т. 4. - С. 98-99. . (Сравни выше у Гюго: «Если бы я задумал описать шабаш, то изобразил бы его именно таким - не лучше и не хуже».) Схожесть с адским муравейником, разворошенным чьей-то злой рукой, ощущения грохота, звона, криков, грязи и суеты, хоровод страшных лиц и тел, - все это можно отнести как к первой, так и ко второй картине.

Способ передачи повествования, своеобразная речь главных героев очень похожи в «Последнем дне приговоренного» и «Кроткой». Это во многом спонтанный, практически дневниковый характер записей. О заимствовании этой спонтанности, дневниковости у Гюго Достоевский упоминает в предисловии к «Кроткой» (цитата писателя приводилась в 3 главе). Однако черновики и «Подготовительные материалы» к рассказу носят следы напряженного, самостоятельного поиска единственно верной для автора специфической формы монолога: «Само собою, что вылетают слова слишком нетерпеливые, наивные и неожиданные, непоследовательные, себе противоречащие, но искренние, хотя бы даже и ужасно лживые, ибо человек лжет иногда очень искренно, особенно когда сам себя желает уверить в правде своей лжи. Как бы подслушивал ходящего и бормочущего» (Черновики. 24, 319).

В примечаниях к «Кроткой» Достоевский говорит еще и о другом произведении В. Гюго: «Форма монолога в «Кроткой» близка к внутреннему монологу Жана Вальжана из «Отверженных», который предшествует решению, коренным образом изменившему жизнь героя» (24, 388).

Персонажи «Последнего дня приговоренного» и «Записок из Мертвого дома» во многом различны, начиная уже с того, что первый обречен на скорую насильственную смерть и все мысли и чувства его вращаются вокруг гильотины, а второй заключен в каторгу и впоследствии выходит из нее. Первый одинок и практически полностью огражден от окружающего мира, второй живет в бараке и не может не вступать в контакт с каторжниками.

Композиционные различия тоже достаточно велики. У Гюго напряжение по мере повествования нарастает и разрешается почти кульминационно - казнью. У Достоевского нарастание - спад действия: заключение, первый день, первый месяц, первый год, последний год, месяц, день…

Однако пространственно - временные характеристики во многом схожи: замкнутость пространства (стенами ли каземата, забором ли поселения), стремительный бег времени (пять недель приговоренного - как один «последний день»; ясно выписаны лишь первый и последний годы пребывания Горянчикова на каторге), и в то же время - время замерло, стало статичным, неподвижным (последние минуты перед казнью растягиваются в часы).

В целом же, основываясь на вышесказанном, можно отметить, что у Достоевского и Гюго во многом сходны идейные позиции по отношению к личности, к проблеме добра и зла в душе человека. Е.М. Евнина говорит о том, что для всего творчества Гюго характерно представление о человеческой жизни, «как о постоянном противоборстве мрака и света» Евнина Е.М. Виктор Гюго. - С. 210.. Достоевский тоже заостряет на этом внимание. При этом обоих писателей объединяет вера в конечное превосходство добра над злом. По мнению К.Г. Щенникова, «творческая близость Достоевского и Гюго устанавливается учеными прежде всего в сфере художественного стиля, поэтики» Творчество Ф.М. Достоевского: искусство синтеза. - С. 51.

. С этим нельзя не согласиться, основываясь на сделанных в данной главе сравнениях. Произведениям обоих авторов свойственна «пронзительность» (Щенников), Достоевский сам говорил, что у Гюго «бывают иногда такие больные сцены, которые всю жизнь потом с болью вспоминаются» (13, 382).

Отличительной чертой Достоевского, по мнению того же Щенникова, является то, что «герои Достоевского отличаются значительно большей диалектической сложностью, психологической глубиной и философской масштабностью, нежели аналогичные им типы у писателей-современников. Характеры Достоевского психологически разработаны достовернее, чем их типологические родственники у Гюго, у которого они создаются зачастую средствами ораторского искусства и выражают прямую авторскую проповедь» Творчество Ф.М. Достоевского: искусство… - С. 57, 60.. Герои Гюго очень часто проходят путь понимания истины, преображения, «мгновенно», в несколько часов или минут. Герои Достоевского встают на путь света вследствие мучительных поисков, и путь этот не может быть коротким. В этом Достоевский более достоверен психологически. И Достоевский и Гюго стремятся эмоционально воздействовать на читателя с помощью литературы. Однако у Гюго более ярко выражено стремление «превратить свои романы в трибуну, с которой поэт обращается к читателю» История зарубежной литературы Х\Х в./ Е.М. Елизарова, Б.И. Колесников и др. - М.: Просвещение, 1972. - С. 227..

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Целью данной квалификационной работы было раскрыть жанровое своеобразие произведений Виктора Гюго «Последний день приговоренного к смертной казни» и Ф.М. Достоевского «Записки из Мертвого дома», «Кроткая», решить проблему принадлежности их к определенному жанру, а также выявить жанровое влияние творчества Гюго на творчество Достоевского.

В процессе работы мы пришли к определенным выводам, а именно:

Были выявлены критерии, на которые следует опираться при определении жанровой принадлежности произведений. Этими критериями являются:

Гюго В. Кромвель. [Предисловие.]/ В. Гюго// Собр. соч.: В 15-ти т. - М., 1956. - Т. 14.

Гюго В. Последний день приговоренного к смертной казни/ В. Гюго// Собр. соч.: В 10-ти т. - М., 1972. - Т. 1.

Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома/ Ф.М. Достоевский// Полн. собр. соч.: В 30-ти т. - Л.: Наука, 1980. - Т. 4.

Достоевский Ф.М. Кроткая/ Ф.М. Достоевский// Полн. собр. соч.: В 30-ти т. - Л.: Наука, 1980. - Т. 24.

Справочная литература, словари:

Введение в литературоведение/ Авт.-сост. Л.В. Чернец, В.Е. Хализев и др. - М., 2002.

Жирмундский В.М. Из истории западноевропейских литератур/ Отв. ред. М.П. Алексеев. - Л., 1981.

Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Методы изучения литературы. Системный подход: Учебное пособие. - М.: Флинта: Наука, 2002.

История зарубежной литературы XIX века/ Под ред. Н.А. Соловьевой. - М., 2000.

История зарубежной литературы XIXвека/ Е.М. Елизарова, Б.И. Колесников и др. - М.: Просвещение, 1972.

История России: С начала XVIII века до конца XIX века/ Отв. ред. А.Н. Сахаров. - М.: АСТ, 1996.

Краткая литературная энциклопедия/ Главн. ред. А.А. Сурков. - М., 1964.

Литературная энциклопедия терминов и понятий/ Главн. сост. и ред. А.Н. Николюкин. - М., 2001.

Ожегов С.И. Словарь русского языка. Около 57000 слов./ Под. ред. Н.Ю. Шведовой. - М.: Русский язык, 1988.

Словарь литературоведческих терминов/ Ред.-сост. Л.И. Тимофеев и С.В. Тураев. - М.: Просвещение, 1974.

Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. - М.: Аспект-пресс, 2002.

Критическая литература:

Анисимов И. Французская литература со времен Рабле до Ромена Роллана. - М.: Худож. лит., 1977.

Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - 4-е изд. - М., 1979.

Белинский В.Г. О русской повести и о повестях г. Гоголя/ В.Г. Белинский// Собр. соч.: В 3-х т. - М., 1964. - Т. 1.

Битов А. Новый Робинзон// Знамя. - 1987. - кн. 12.

Герцен А.И. Былое и думы: В 2-х т. - М.: Худож. лит., 1988. - Т. 2.

Гроссман Л. Достоевский. - 2-е изд. - М.: Молодая гвардия. - ЖЗЛ, 1965.

Гус М. От подполья к звездным мирам// Знамя. - 1966. - кн. 10.

Достоевский Ф.М. Дневник писателя. 1871 г./ Ф.М. Достоевский// Полн. собр. соч.: В 30-ти т. - Т. 21.

Достоевский Ф.М. Записные тетради 1875-1876 гг./ Ф.М. Достоевский// Полн. собр. соч.: В 30-ти т. - Т. 24.

Евнина Е.М. Виктор Гюго. - М.: Наука, 1976.

Европейский романтизм/ Вступ. ст. М.П. Алексеева. - Л.,1979.

Захаров В.Н. Система жанров Достоевского. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985.

Карлова Т.С. О структурном значении образа «Мертвого дома»// Достоевский. Материалы и исследования. [Сборник. Главн. ред. В.Г. Базанов.] - Л.: Наука, 1974.

Лакшин В.Я. Биография книги. - М., 1979.

Могилянский А.П. К истории первой публикации «Записок из Мертвого дома»// Русская литература. - 1969. - № 3.

Моруа А. Олимпио или жизнь Виктора Гюго. - М., 1983.

Мотылева Т. Достоевский: новые зарубежные работы: обзор// Вопросы литературы. - 1981. - № 4.

Муравьева Н. Гюго. - М. - ЖЗЛ, 1961.

Наседкин Н. Самоубийство Достоевского:[Электронный ресурс]: www.niknas.by.ru/dost_sam.htm

Николаев В.Н. В. Гюго. Критико-биографический очерк. - 2-е изд. - М.: Худож. лит., 1955.

Николаев В.Н. В. Гюго. [ Вступ. ст.]/ В. Гюго// Собр. соч.: В 15-ти т. - М.: Госуд. изд-во худож. лит., 1953. - Т. 1.

Паевская А.Н. Виктор Гюго. Его жизнь и литературная деятельность. - СПб.: Типография П.П. Сойкина, 1893.

Сафронова Н.Н. Виктор Гюго. - М.: Просвещение, 1989.

Сохряков Ю. От «Мертвого дома» до ГУЛАГА (нравственные уроки «лагерной» прозы)/ Ю. Сохряков// Творчество Ф.М. Достоевского и русская проза 20 века (70-80-е годы). - М.: ИМЛИ РАН, 2002

Стенник Ю.В. Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. - Л., 1974.

Творчество Ф.М. Достоевского: Искусство синтеза/ К.Г. Щенников, В.В. Борисова, В.А. Михнюкевич и др. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1991.

Толстой Л.Н. Несколько слов по поводу книги «Война и мир»/ Л.Н. Толстой// Полн. собр. соч. - М., 1955. - Т. 16.

Трескунов М. Виктор Гюго. Очерк творчества. - М.: Худож. лит., 1954.

Туниманов. Творчество Достоевского, 1854-1862. - Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1980.

Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. - М., 1979.

Фридлендер Г. Совершенно новый мир, до сих пор неведомый…[Вступ. ст.]// Ф.М. Достоевский. Записки из «Мертвого дома». Рассказы. - М., 1983.

Храпченко М.Б. Размышления о системном анализе литературы/ М.Б. Храпченко// Собр. соч.: В 4-х т. - М., 1982. - Т. 4.

Шаламов В. «Новая проза». Из черновых записей 70-х годов// Новый мир. - 1989. - № 12.

Щенников Г.К. Достоевский и русский реализм. - Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1987.

35.Якушин Н.И. Ф.М. Достоевский в жизни и творчестве. - М.: Русское слово, 1998.