Анализ повести Галины Кэптукэ "Имеющая свое имя Джелтула-река"

Описание обрядов, безусловно, в повести Г. Кэптукэ носит художественно-этнографический характер. Но, на наш взгляд, присутствие обряда в художественном тексте еще «продиктовано» функциональным присутствием обряда в фольклорном тексте - улгуре. Традиционно описание обряда давало слушателю определенную установку - «нужно делать так, или так делать не нужно». Присутствие обряда в улгуре носило структурный характер. Исследователь фольклора эвенов и эвенков Ж. К. Лебедева в исследовании «О жанрообразовании в архаическом эпосе народностей Крайнего Севера» отмечала, что проблема жанрообразования неразрывно связана с художественной структурой эпических произведений. Все эвенкийские улгуры имеют варианты инвариантного типа сюжета - нарушение или неукоснительное соблюдение табу. Свою повесть Г. Кэптукэ частично строит на этом традиционном сюжете улгуров с обязательным включением описания обряда. Логично предположить, что «улгурная» структура повести Г. Кэптукэ определена сохранившейся функциональностью эпического фольклора в среде эвенков. Сюжет табу, на котором частично построена повесть Г. Кэптукэ, органичен мифологическому восприятию мира эвенками с соответствующими мировоззренческими принципами. Сама Г. Кэптукэ выделила два мировоззренческих принципа в культуре эвенков: принцип единства мира, неотделимости человека от природы и принцип гармонии, изначально присущий миру. По мифологическим представлениям эвенков человек не имеет право переделывать мир по своему усмотрению. Поэтому в среде эвенков с детства воспитывалось уважение ко всему живому, отношение ко всему живому и неживому как к человеку. В их мировоззрении вся природа живая и ничего в ней неживого нет. Все «неживые» предметы (с точки зрения европейского мировоззрения) у эвенков обладали живой силой Мусун, то есть тем, что делает эти предметы живыми. «Камень имеет Мусун, потому живой. Камень земли, мира кусочек. Все живое - земля, камень и все другое. Если ты живой человек, то как может быть, допустим, неживой твоя рука» [5, С. 49].

Считаем, что «улгурная» жанровая составляющая повести Г. Кэптукэ в некоторой степени обусловила и ее автобиографическую форму. Это связано с тем, что улгуры у эвенков, в отличие от нимнгаканов, являющихся сокровищницей мифологической истории, сохраняют память о местах, где жили предки-сородичи. Именно в улгурах фиксируется родословная, нить-жизни и судьбы того или человека эвенкийского рода. Данная содержательная особенность улгуров позволила Галине Кэптукэ в своей повести обратиться к острейшим вопросам национального бытия эвенков в современном обществе. Основной проблемный стержень ее повестей заключается в «духовном кочевье» и «духовной оседлости» (Д. Лихачев). Жизнь и Смерть, культурное и физическое выживание сородичей вот что является главным в повестях Г. Кэптукэ. Проблема духовной оседлости и кочевья является центральной в повести. Вокруг нее строится образная система и характерология в авторском повествовании. Художественная постановка этих проблем и преломление их через судьбы конкретных героев придает повествованию Галины Кэптукэ особый трагический оттенок. Так, глава «Мая-косуля» имеет драматическое содержание и трагическую концовку. Главе предпослан эпиграф в виде эвенкийской пословицы:

Мать имеющий - к матери придет,

Отца имеющий - к отцу вернется,

Родину имеющий - в родные края

кости свои схоронить придет.

Смысл эвенкийской пословицы коррелирует с образом потерявшейся в жизни, одинокой женщины по имени Мая-косуля.

Галина Кэптукэ строит свою повесть на противопоставлении двух типов героев. У одних жизнь проходит в суете, это жизнь - «однодневка. Над другими героями время не властно. Каждый миг их существования, каждое маленькое событие одухотворено традицией. Такие герои близки Галине Кэптукэ, - они хранители родового образа жизни, носители родового, коллективного сознания. Но Г. Кэптукэ волнуют судьбы «урбанизирующихся» сородичей, большинство которых оказались «выключенными» из родовой жизни, постепенно утрачивающими традиционные ценностные ориентиры. Позволим назвать таких героев «маргиналами». Такое определение в известной степени спорно. Но мы его используем в следующем смысле: маргинал - это человек, находящийся в «кризисной» (пограничной) межкультурной ситуации. У Галины Кэптукэ эта проблема ставится остро: ее герой-маргинал оказывается как бы между двух культур - русской и эвенкийской. Он уже не является носителем традиционной национальной культуры, с одной стороны. Но с другой - еще не может «влиться», «вписаться» в новые условия жизни. Такая «пограничность» положения вызывает у человека чувство потерянности. То новое, которое так привлекает, заманивает или навязывается эвенку несет в себе подспудную опасность. Кто-то эту опасность интуитивно ощущает и пытается оберечься. Другие, потерявшись, летят на этот яркий огонек нового и непознанного, еще не зная, что там, в «других» реалиях, человек, не имеющий душу-стержень, легко, незаметно и почти безвозвратно может потерять гораздо более ценное, чем материальные блага, - ощущение Дома, родного очага, нити-судьбы, чувство этнокультурного и духовного притяжения. В своем повествовании Г. Кэптукэ создает трагические образы «потерявшихся» сородичей, которые живут одним днем, вне связи прошлого, настоящего и будущего.

Острота обозначенной проблемы по-особому оттеняется образом девочки Гунилгэн, ее незамутненным, чистым взглядом на мир, который в целом отражает эвенкийское мироощущение. Оно заключается в «прямом» отношении и ощущении человеком пространства и вообще Природы. Ведь для эвенка-кочевника нет как таковой проблемы собственного дома, если он находится в тайге, значит он уже дома. Чем меньше посредников между человеком и миром, тем более тесны их прямые и непосредственные связи. Жизнь мироздания как бы «прямее» переливается в жизнь, поступки и мысли человека. Так, основная заповедь в главке «Олененок Бугды уносит мою болезнь» звучит так: «Улетая далеко, оставляй полдуши дома, в родных местах. Половинка эта будет звать тебя к родным корням, а другая - будет силу набирать от этого. Эта бытийная заповедь оглашена устами старика-шамана Чэриктэ, камлавшего над заболевшей Гунилгэн. И на ее вопрос «как же я разделяю-то ее, свою душу?», - он говорит:

- А и не надо делить, надо только думать о родных, о том, что оставил в родных местах, вспоминать людей, сделавших тебе добро. Вот и останется половина души твоей с ними. А вторая половина от этого только расти будет... Тут душу свою оставил, а там со мной только тело мое было: ел, пил, работал, чтоб не умереть...» Проблема кочевья и дома связывается Г.Кэптукэ с темой Души и Бездушия. «Постоянный» дом в поселке как ни странно порождает у эвенка чувство временщика, а затем влечет и смерть Души кочевника. А человек без души мертв. И эта метафора получает напряженное звучание в повести «Имеющая свое имя Джелтула-река».

Таким образом, вслед за традиционным улгуром, Галина Кэптукэ поднимает социальную проблему, но преломляет ее через призму поступка, частной жизни и судьбы конкретного человека. Ориентация автора на фольклорную жанровую традицию и в определенной мере общность с ней, описание, а вместе с тем и сознательное сохранение уже в авторском тексте исконной обрядовости с соответствующими ей жанрами, предопределено, на наш взгляд, самой функциональностью фольклора в культуре эвенков. Для них это не развлекательная сказка, и даже не определенным образом зафиксированные события из жизни и этнической истории. Фольклор, представленный соответствующей жанровой системой, в первую очередь неотъемлемая часть сознания эвенков, их бытовой и внутренней жизни.

Заключение

На современном этапе эвенки, по словам Г.Кэптукэ, «помимо осмысления и восприятия мира на современном урбанизированном уровне, живет генетически заложенная фольклорная память». Она имеет выход и в сфере художественного творчества. Этим обстоятельством объясняется столь интенсивное освоение фольклорного жанрового наследия в художественном творчестве Г.Кэптукэ. С другой стороны, ориентация на «узнаваемые» сородичами фольклорные жанры, описание «примет» национальной жизни посредством художественного запечатления обрядовой практики сородичей и ситуативного воспроизведения содержания оде и иты, позволяет автору поднять архиважные проблемы физического и духовного выживания сородичей. Через «узнаваемость» читателем-сородичем структуры повествования позволяет более цельно донести проблематику повести до сознания своих сородичей, буквально “войти” в него, заставляя их задуматься о жизни и судьбе - своей, рода и народа в целом. Обращенность к традиционным фольклорным жанрам эвенков позволило Г.Кэптукэ сочетать остро социальную проблематику повести с традиционной дидактикой эвенкийских оде и иты, традиционных благопожеланий с лиризмом авторской исповеди, переходящей в отдельных эпизодах в бескомпромиссное выражение своей гражданской позиции. Таким образом, привлекаемые в тексте повести Г.Кэптукэ жанры эвенкийского фольклора не иллюстративный материал. Они входят в поэтическую систему повести, подчиняются художественному замыслу автору. Это уже не фольклорные жанры оде, иты, алга, hира, а часть художественного текста, авторского повествования. Таким образом, для Г.Кэптукэ-фольклориста и прозаика хотя исходной была ориентация на известные эвенкийские фольклорные жанры, но авторская идея и острота поднимаемой социальной проблематики сохранения духовной культуры сородичей, физического выживания эвенков значительно углубили жанровое содержание повести. Истории из жизни - коллективизация в жизни отца главной героини, трагическая судьба Маи-косули, повседневная жизнь-кочевье семьи главной героини, - это не сюжет традиционного эвенкийского улгура, не имеющего в поэтическом арсенале приемов художественной типизации. Эти “ случаи из жизни” у Г.Кэптукэ - обобщающе-характерные в качественно изменившейся жизни эвенков, и художественно осмысливаются автором в рамках традиционной жанровой традиции.

Список использованной литературы

1.Айзенштадт А. М., Шейкин Ю. М. Музыка эвенкийских сказаний / В кн. Эвенкийские героические сказания - Новосибирск: Наука. 1990. - 200.

2. Василевич Г. М. Эвенки /Историко-этнографические очерки XVIII - нач. XX вв. Л. - 1969. - 397.

3. Гачев Г. Повесть эвенкини // Литературная учеба. - 1989. - 5.

4. Кэптукэ Г. Имеющая свое имя Джелтула-река. - Якутск, 1989. - 115.

5. Кэптукэ Г. Эпические традиции в эвенкийском фольклоре. - Якутск: Северовед, 1996. - 134.

6. Лебедева Ж.К. О жанрообразовании в архаическом эпосе народностей Крайнего Севера. / Фольклор народов Дальнего Востока и Сибири. - Горно-Алтайск, 1986. - 334.

7. Окорокова В. Литературы народов Севера Якутии. - Якутск: Издательство Якутского государственного университета, 2000. - 61.

8. Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири (по материалам второй пол. XIX - нач. ХХ в.) - Л., 1980. - 203.

9. Санги В. Мы не такие древние как греки // Литературная учеба. - 1989. - 5.

10. Хазанкович Ю.Г. Эвенкийская литература. - М.: Макс-Пресс. - 2002. - 110.

11. Гачев Г. Повесть эвенкини//Литературная учеба. 1989. № 4. С. 72-77.

12. Михайлов А. Новый этап в развитии литератур//Полярная звезда. 1993. № 2. С. 159-164.

13. Огрызко В. Писатели и литераторы малочисленных народов Севера и Дальнего Востока: Биобиблиографический справочник. М., 1998-1999.

14. Айзенштадт, Шейкин 1969 -- Айзенштадт А. М., Шейкин Ю. М. Музыка эвенкийских сказаний // Эвенкийские героические сказания. Новосибирск, 1990.

15. Василевич 1969 -- Василевич Г. М. Эвенки / Историко-этнографические очерки XVIII -- нач. XX вв. Л., 1969.

16. Гачев 1989 -- Гачев Г. Повесть эвенкини // Литературная учеба. 1989. № 5. C. 72--77.

17. Кэптукэ 1989 -- Кэптукэ Г. И. Имеющая свое имя, Джелтула-река. Якутск, 1989.

18. Кэптукэ 1996 -- Кэптукэ Г. И. Эпические традиции в эвенкийском фольклоре. Якутск, 1996.

19. Лебедева 1986 -- Лебедева Ж. К. О жанрообразовании в архаическом эпосе народностей Крайнего Севера / Фольклор народов Дальнего Востока и Сибири. Горно-Алтайск, 1986. С. 48--53.

20. Окорокова 2000 -- Окорокова В. Б. Литературы народов Севера Якутии. Якутск, 2000.

21. Проблемы истории 1980 -- Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири (по материалам второй пол. XIX -- нач. ХХ в.). Л., 1980.

22. Санги 1989 -- Санги В. М. Мы не такие древние как греки // Литературная учеба. 1989. № 5. C. 78--81.

23. Хазанкович 2002 -- Хазанкович Ю. Г. Эвенкийская литература. М., 2002.

Размещено на Allbest.ru