К важнейшим языковым средствам пояснения явления, выделения в нем характерного принадлежат тропы. Троп - это замена названия явления словом или выражением, которое употребляется не в прямом, а в переносном смысле [14, с.168].

Такая замена придает пояснению явления отчетливость, ясность и чрезвычайную выразительность. Именно благодаря этому тропы так распространены в языке и даже в разговорной речи. Троп помогает кратко, но очень понятно и выразительно охарактеризовать какую-либо особенность или свойство предмета, явления, о котором мы говорим. Говоря: "Зал слушает оратора", мы имеем в виду, что его слушают все люди, сидящие в зале. Когда до наших ушей не доходит ни одного звука, мы говорим: "Гробовая тишина". Подобные выражения дают более живое представление об определенном свойстве предмета, нежели прямое описание, которое к тому же является нудным.

Отсюда и то широкое и разнообразное применение, которое тропы получают в литературе.

В некоторых случаях указывается, что значение тропа в литературе непосредственно познавательно, но это не совсем так. Такое непосредственно познавательное значение троп имеет только в самом языке, да и то на более низких ступенях его развития, когда новые, еще не познанные явления могут быть охарактеризованы только путем сопоставления его с уже известными. В литературе троп такого значения не имеет. Писатели обращаются к нему не потому, что явление не имеет в языке точного наименования, а для того, чтобы сделать словесное определение явления образным. Белинский, характеризуя их значение, особо подчеркивал, что "тропы породила необходимость образного выражения".

Троп дает пояснение явлению изобразительно, воздействуя при этом на воображение. Употребление в нем слова в переносном смысле оживляет представление о том свойстве предмета, которое характеризуется. Вот почему тропы используются в литературе не только для большего пояснения, но и для большей яркости и эмоциональной выразительности изображения жизни [14, с.169]. Способы переноса свойств одного предмета на другой бывают разнообразными. В соответствии с ними различают виды тропов, главные из которых мы попытаемся детально рассмотреть.

Простейшим видом тропа является сравнение. Сравнением называется словесное выражение, в котором представление об изображаемом предмете или явлении конкретизируется путем сопоставления его с другим предметом или явлением, таким, что содержит в себе необходимые для конкретизации представления признаки в более концентрированном проявлении. Проще говоря, сравнение - это соотнесение между собой двух явлений с тем, чтобы охарактеризовать одно из них с помощью другого.

В тех случаях, когда сходство данного явления с другим кажется писателю важным для раскрытия образа, он обращается к сравнению.

В "Хрустальном мире" Пелевина достаточно много сравнений, и все они подобраны как нельзя лучше для того, чтобы отразить внутреннее состояние героев или точнее описать окружающую их действительность, либо передать их мироощущение в какой-то конкретный момент.

Впереди на молодой белой кобыле ехал капитан Приходов, концы его черных усов загибались вверх, глаза отважно блестели, а в руке замороженной молнией сверкала кавказская шашка.

Писатель сравнивает шашку с замороженной молнией для того, чтобы придать Приходову воинственный, грозный вид.

Описывая одного из персонажей, прохожего, Виктор Олегович использует следующее сравнение:

Склонному к метафоричности Николаю он показался похожим на специализирующегося по многотысячным рысакам конокрада.

Это объясняет неприязненное отношение к прохожему главных героев, один из которых на основании внешности этого гражданина предположил, что тот, несомненно, является жуликом.

Пелевин, как и положено истинному писателю-загадке, часто использует в своих произведениях необычные сравнения, некоторые из которых мимо воли вызывают улыбку:

Темной и таинственной была Шпалерная, темной и таинственной, как слова Юрия о неведомом немецком докторе.

Темные и таинственные слова, темная и таинственная улица - казалось бы, как можно сравнивать… Но, с другой стороны, это смело и с юмором.

Очень точно подобрано писателем и другое сравнение: необычная манера игры на гитаре человека в инвалидной коляске, еще одного персонажа повести "Хрустальный мир", позволяет автору сравнить его музыкальный инструмент с раскаленной медной балалайкой:

Инвалид закивал головой, прижал к груди гитару и заиграл. Играл он как-то странно, словно на раскаленной медной балалайке - с опаской ударяя по струнам и быстро отдергивая пальцы…

Благодаря сравнению здесь удачно передано душевное и физическое состояние инвалида.

…она была не то чтобы толстой, но какой-то оплывшей, словно мешок с крупой.

Так описывает Пелевин медсестру, которая катит инвалидную коляску с сидящим в ней мужчиной. Это сравнение позволяет точнее представить наружность женщины, оплывшей, как мешок с крупой.

Сравнение может быть не только простым, но и развернутым, что помогает пояснить ту или иную особенность изображаемого более многогранно. Такое сравнение называется эпическим. Создатель "Хрустального мира" не избегает и этой разновидности тропа.

Эфедрина не хотелось - хотелось вернуться в казарму, сдать шинель в сушилку, лечь на койку и уставиться на знакомое пятно от головы, которое спросонья становилось то картой города, то хищным монголоидным лицом с бородкой, то перевернутым обезглавленным орлом - Николай совершенно не помнил своих снов и сталкивался только с их эхом.

Только что проснувшемуся главному герою тень собственной головы кажется похожей то на карту города, то на чье-то лицо - все зависит, как обычно, от настроения.

С юмором подошел Пелевин к описанию умения Юрия ездить верхом:

В его обращении с лошадью постоянно проскальзывали ухватки опытного велосипедиста: он далеко разводил поводья, словно в его руках был руль, а когда надо было остановиться, подергивал ногами в стременах, как будто вращая назад педали полугоночного "Данлопа".

Данное сравнение характеризует Юрия как неумелого наездника и косвенно, насколько это возможно, позорит его перед массовым читателем.

Сравнивая Юрия с велосипедистом, писатель, несомненно, получил в награду улыбку всякого, кто прочел "Хрустальный мир".

Вот еще одно развернутое сравнение, где главный герой сравнивает культуру с человеком.

Ну да. И этот культурный принцип имеет некий фиксированный период существования, примерно тысячу лет. А внутри этого срока он проходит те же стадии, что и человек - культура может быть молодой, старой и умирающей. Как раз умирание сейчас и происходит. У нас это видно особенно ясно. Ведь это, - Юрий показал рукой на кумачовую полосу с надписью "Ура Учредительному собранию!", протянутую между двумя фонарными столбами, - уже агония. Или даже начало разложения.

Лента "Ура Учредительному собранию" наводит главного героя на мысль о том, что российская культура изображаемого времени переживает стадию агонии или, быть может, переходит уже в стадию разложения. Словом, все так же, как с человеком. Таким резким, но не менее от этого удачным сравнением автор передает собственное отношение к культуре России начала 20-го века, делает главных героев своими единомышленниками.

В приведенном ниже отрывке "Хрустального мира" силуэт седой медсестры, везущей коляску с инвалидом, кажется Юрию и Николаю странным существом: на одну половину человеком, на другую - чем-то непонятным.

Скрип стих, а потом вдруг раздался совсем рядом, и один из клубов тумана, налившись какой-то особенной чернотой, отделился от слоившейся между домами темной мглы. Приближаясь, он постепенно приобретал контуры странного существа: сверху - до плеч - это был человек, а ниже - что-то странное, массивное и шевелящееся, именно эта нижняя часть и издавала отвратительный скрипящий звук. Это странное существо тихо приборматывало одновременно двумя голосами - мужской стонал, а женский утешал, причем женским говорила верхняя его часть, а мужским - нижняя. Существо на два голоса прокашлялось, вступило в освещенную зону и остановилось, лишь в этот момент, как показалось Николаю, приобретя окончательную форму.

Перед юнкерами в инвалидном кресле сидел мужчина, обильно покрытый бинтами и медалями. Перебинтовано было даже его лицо: в просветах между лентами белой марли виднелись только бугры лысого лба и отсвечивающий красным прищуренный глаз. В руках мужчина держал старинного вида гитару, украшенную разноцветными шелковыми лентами.

За креслом, держа водянистые пальцы на его спинке, стояла пожилая седоватая женщина в дрянной вытертой кацавейке…

Такое сравнение идеально передает состояние героев, находящихся под действием кокаина. Первой в голову приходит мысль о том, что столь странное сходство - лишь плод разыгравшегося воображения двух опьяненных наркотиком юнкеров, но с другой стороны мы понимаем, что в сырую погоду, да при мраке показаться может что угодно и кому угодно. Действительно ли инвалид на своем средстве передвижения и приводящая это самое средство в движение пожилая медсестра так похожи на странное существо или только под воздействием белого порошка можно заметить такое сходство? Пелевин оставляет за читателем и его фантазией право выбора ответа на этот вопрос.

Писатели обращаются к сравнению не каждый раз, когда им нужно охарактеризовать предмет или явление. Не всякое использованное писателем сравнение удачно. Грамотно объяснил, как следует употреблять сравнения, Л. Толстой: "Сравнение - одно из естественнейших средств для описания, но необходимо, чтобы оно было очень верно и уместно, иначе оно действует совершенно противоположно. "Луна над колокольней, как точка над i" - образец неуместности сравнения… Автору выгоднее выпустить десять прекрасных описаний, чем оставить один такой намек в своем сочинении".

Настоящие художники всегда стремятся к абсолютной ясности, простоте, верности сравнений.

Одним из самых активных образно-выразительных средств языка является метафора.

Метафора - это троп, в котором сходство между двумя предметами подчеркивается в еще более ощутимой форме, чем в сравнении. В метафоре одно явление представлено полностью уподобленным другому, чем-либо сходному с ним.

Точно так же, как и сравнение, метафора используется в литературном произведении в первую очередь для выделения существенной черты явления. Она в гораздо большей степени, нежели сравнение, благоприятствует усилению образной яркости той жизни, что воспроизводится в литературном творении. В основном метафора создает законченную картину. Собственно метафора наибольшее распространение получила в поэзии.

Олицетворение - это вид метафоры, в котором особенности явлений природы, предметов и даже отвлеченных понятий уподобляются свойствам живого существа. Но не стоит забывать о том значении, которое олицетворение имело на ранних этапах развития общественного сознания, его отличии от олицетворения в литературе. В первом случае оно заменяло объяснение характера явлений природы, сближая их со свойствами живых существ и самого человека. В литературе олицетворения - только художественно-изобразительное средство. Это одна из частных разновидностей метафоры, наиболее распространенная в литературе.

В "Хрустальном мире" олицетворение занимает почетное место, постольку лучше любого другого тропа изображает внутренние переживания главных героев, красочнее и выразительнее рисует явления, возникающих перед ними в зависимости от степени наркотического опьянения.

"…улица словно вымерла…" - говорит Пелевин о пустой и темной Шпалерной, наделяя ее одушевленными качествами.

Проследим, как меняется одна и та же улица в глазах главных героев за весьма короткий промежуток времени.

Улица уже давно казалась мертвой - но только в том смысле, что с каждой новой минутой все сложнее было представить себе живого человека в одном из черных окон или на склизком тротуаре. В другом, нечеловеческом смысле она, наоборот, оживала: совершенно неприметные днем кариатиды сейчас только притворялись оцепеневшими - на самом деле они провожали друзей внимательными закрашенными глазами. Орлы на фронтонах в любой миг готовы были взлететь и обрушиться с высоты на двух всадников, а бородатые лица воинов в гипсовых картушах, наоборот, виновато ухмылялись и отводили взгляды.

В этом описании олицетворение коснулось не только улицы, которая то казалась мертвой, то оживала. Ожившими юнкеру мерещились и орлы на фронтонах, и воины в гипсовых картушах, и даже кариатиды ("Кариатида - колонна, опора в здании в виде женской фигуры" - [7]) казались живыми. И все же описание не слишком радостное, если учесть, что герой находится под действием наркотика. Причина очевидна - маловатой была доза кокаина. Поэтому ни в голосе, ни во взгляде энтузиазма не видать.