А.В. Дружинин о повестях Ф.М. Достоевского 40-х гг

Эстетические воззрения А.В. Дружинина конца 40-х годов XIX века. Повесть Ф.М. Достоевского "Белые ночи" в восприятии А.В. Дружинина. Критические отзывы литератора о незавершенном романе "Неточка Незванова". Оценка Дружининым повести "Слабое сердце".

Рубрика Литература
Вид дипломная работа
Язык русский
Дата добавления 18.07.2010
Размер файла 169,2 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Вкладывая в образ Юлиана Мастаковича несомненные сатирические намеки на А.А. Краевского, Достоевский подразумевал отношение последнего не только к Буткову, но и к другим сотрудникам, имея в виду и личный опыт общения с ним. Позднее, в письме А.А. Краевскому от 1 февраля 1849 г. он описал свое состояние, очень похожее на состояние Васи Шумкова и его прототипа: «Знаю, Андрей Александрович, что я, между прочим, несколько раз посылая Вам записки с просьбой о деньгах, сам называл каждое исполнение просьбы моей одолжениемНо я был в припадках излишнего самоумаления и смирения от ложной деликатности. Я, например, понимаю Буткова, который готов, получал 10 р. серебром, считать себя счастливейшим человеком в мире. Это минутное, болезненное состояние, и я из него выжил» (XV, 247).

В повести «Слабое сердце» Достоевский показал другую ситуацию, когда высший начальник канцелярии Юлиан Мастакович, дав из милости первый служебный чин бедному юноше, Васе Шумкову, и сделавшись его «благодетелем», заставляет его трудиться не только на службе, но и дома, поручив ему переписывать какое-то очень длинное и важное «дело» и оплачивая это скудными и редкими подачками. Как пишет В.Я. Кирпотин: «Вася также беден, как и Девушкин («Бедные люди»), но в нравственном отношении забит еще более <…> судьба не ставит Шумкова перед такими грозными испытаниями, как Девушкина. Скромное и тихое счастьице, собственно говоря, находится у него в руках. Начальник покровительствует Шумкову, у него верный друг, любящая невеста» Кирпотин В.Я. Достоевский Ф.М. Творческий путь (1821-1859). М., 1960. С. 256.. Однако Шумков гибнет от своей забитости, от излишней благодарности.

По «слабости сердца» Вася не смог вынести такого беспросветного труда. Он полон благодарности начальнику и готов на него работать, но у него есть и свои личные интересы и стремления - любовь к бедной девушке Лизаньке. Сначала он часто ходил к ней, «мучаясь неизвестностью» (II, 32), а затем, став ее женихом, впал в восторженно-мечтательное состояние и в результате запустил срочную переписку, рискуя тем самым потерять милость своего «благодетеля».

Достоевский не изображает непосредственно переживания своего героя, но через восприятие его другом Аркадием показывает, что творится с Васей, все более сознающим безвыходность своего положения. Достоевский нарочно сгущает краски - у него уже появилось стремление к психологическим гиперболам. Вася впадает в тяжелую задумчивость, работая по ночам, он доходит до того, что бессмысленно водит по бумаге сухим пером и, наконец, впадает в умопомешательство. Особенно устрашающей является сцена в кабинете начальника, куда Вася пришел с повинной и где он в присутствии сослуживцев ведет себя, как солдат: ступает с левой ноги, пристукивает правым сапогом, «как делают солдаты, подойдя к подозвавшему офицеру» (II, 72). И тут его увозят в сумасшедший дом.

Значительна концовка повести, заключающая в себе широкое символическое обобщение, вытекающее из всего в ней изображенного. Вечером того же дня, когда погиб Вася, Аркадий в морозные сумерки смотрит на Петербург, и «весь этот мир со всеми жильцами его, сильными и слабыми», кажется ему похожим на «фантастическую, волшебную грёзу, на сон, который, в свою очередь, тотчас исчезает» (II, 88). «Какая-то странная душа посетила осиротевшего товарища бедного Васи. Он вздрогнул... Он как будто теперь понял... отчего сошел с ума его бедный, не вынесший своего счастья Вася. Губы его задрожали, глаза вспыхнули, он побледнел и как будто прозрел во что-то новое в эту минуту» (II, 88). Мир, который Аркадий воспринимал без размышлений, по словам В.Я. Кирпотина, «вдруг предстал перед ним во всех своих разительных противоречиях. Он увидел его несоответствие тому, на что имеет право человек. Он понял постоянную тревогу Шумкова, вызванную сознанием вечной необеспеченности. Житейская жалость к другу переросла в гнев против целого строя, глаза вспыхнули угрозой, предчувствием возможности борьбы» Кирпотин В.Я. Указ. соч. С. 257.. Эта концовка повести напоминает кульминацию сюжета поэмы «Медный всадник» Пушкина. Повесть «Слабое сердце» наряду с некоторыми эпизодами «Бедных людей» - самое значительное из всего, что успел написать Достоевский до своего ареста.

Как отмечалось выше, повесть создавалась в период увлечения писателя идеями утопического социализма. Характерное для Достоевского трагическое ощущение противоречий жизни большого современного города выразилось в грозной, тревожной и мрачной символической картине исчезающего в тумане Петербурга, нарисованной в заключительных строках повести. Эта зловещая картина повторится и в полуавтобиографических «Петербургских сновидениях в стихах и прозе» (1860) и в «Подростке» (1875), возникая каждый раз перед героем, находящимся накануне глубоких нравственных потрясений, как символ грядущих грозных перемен.

В лице Девушкина и Шумкова Достоевский изобразил «маленьких людей», являющихся безвинными жертвами того незаметного, повседневного угнетения, на котором основывалась вся жизнь самодержавно-бюрократической России.

Повесть «Слабое сердце» вызвала отзывы критиков сразу же после ее появления в печати. Первым критическим отзывом о повести было дополнение к статье М.М. Достоевского «Сигналы литературные» за 1848 г., внесенное Ф.А. Кони, известным писателем и редактором журнала. В примечании к ней Ф.А. Кони писал: «Сердца слабые и нежные ... до того покоряются гнетущей судьбе ... что на редкие радости свои смотрят как на проявления сверхъестественные, как на беззаконные уклонения от общего порядка вещей. Они принимают эти радости от судьбы не иначе, как взаймы, и мучаются желанием воздать за них сторицею. Поэтому и самые радости бывают для них отравлены ... до того обстоятельства умели унизить их в собственном мнении» Кони Ф.А. (Примечание) // Пантеон. 1848. Т. 2. № 3. Отд. «Петербургский телеграф». С. 100.. Вставленная в текст статьи, эта оценка, по-видимому, отражала и мнение самого M.M. Достоевского.

Благожелательно отнесся к «Слабому сердцу» и критик «Отечественных записок» С.С. Дудышкин в статье «Русская литература в 1848 году», назвавший эту повесть, наряду с «Белыми ночами» и рассказами из «Записок охотника», комедией «Где тонко, там и рвется» И.С. Тургенева, «Пикником во Флоренции» А.Н. Майкова и «Иваном Саввичем Поджабриным» И.А. Гончарова, одним из лучших произведений 1848 года (Дудышкин С. С.) Русская литература в 1848 г. // Отечественные записки. 1849. Т. 62. № 1. Отд. 5. С. 34..

П.В. Анненков в статье «Заметки о русской литературе прошлого (1848) года», напротив, считал повесть неудачной, указывал, что в ней дана «литературная самостоятельность ... случаю, хотя и возможному, но до крайности частному»; по его мнению, изображение «расплывчатой, слезистой, преувеличенной» любви Аркаши и Васи «кажется ... хитростью автора, который вздумал на этом сюжете руку попробовать» Анненков П.В. Критические очерки. СПб., 2000. С. 33. .

В этом же, 1848 году, представитель либерального направления русской критики О.Ф. Миллер в своих «Публичных лекциях», прочитанных в Клубе художников, выскажет мнение, что герои Достоевского, подобные Васе Шумкову, относятся к «ряду людей», которым недостает «свободного обладания своею личностью». Они «находятся под влиянием подначального страха даже тогда, когда бояться решительно нечего, потому что начальники их - люди добрые» Миллер О.Ф. Публичные лекции. СПб., 1848. С. 212-215.. Хотя Миллер и принял определение Н.А. Добролюбова «забитые люди», содержание этого понятия он переосмыслил в либеральном духе. Оспоривая точку зрения Н.А. Добролюбова, Миллер писал о главном герое повести Васе Шумкове: «Избыток нравственной мнительности, а вовсе не начальнический гнет, доводит его до помешательства» Миллер О.Ф. Русские писатели после Гоголя: В 3 т. СПб., 1874. Ч. I. С. 117..

Не остался в стороне от обсуждения повести Ф.М. Достоевского и А.В. Дружинин. Еще в мартовской книжке журнала «Вопросы литературы» за 1981 г. была опубликована статья В.К. Кантора и Ал. Осповата «Русская эстетика 40-50-х гг. XIX в: теория в контексте литературного процесса». Один из ее авторов - Ал. Осповат - сообщил в ней об обнаружении в архиве Дружинина отрывка из какой-то статьи с анализом повести «Слабое сердце»: «В архиве Дружинина сохранился отрывок из его неизданной статьи, которая, как можно думать, была построена по типу ежегодных обзоров русской литературы, утвердившихся в журналистике со времени Белинского. Писалась эта статья в конце 1848 г., поскольку в интересующем нас отрывке разбиралась повесть «Слабое сердце», увидевшая свет в феврале того года» Кантор В.К., Осповат А.Л. Русская эстетика 40-50 гг. XIX века: теория в контексте литературного процесса // Вопросы литературы. 1981. № 3. С. 186.. Не приводя доказательств, Ал. Осповат тем не менее высказал предположение, что данный отрывок - из годового обозрения русской литературы за 1848 год. В 1982 г. вышла книга «Русская эстетика и критика 40-50-х гг. XIX века». В качестве вступительной статьи к ней была помещена статья В.К. Кантора и Ал. Осповата под слегка измененным названием «Русская эстетика в середине XIX века: теория в контексте художественной культуры». В ней Ал. Осповат повторил сказанное о находке. В 1983 г. в пятом выпуске сборника «Достоевский: Материалы и исследования» Ал. Осповат помещает статью «А.В.Дружинин о молодом Достоевском», в которой публикует найденный отрывок и, не ограничившись публикацией, в преамбуле обосновывает свою гипотезу. По мнению ученого, Дружинин не завершил обзорную статью о русской литературе 1848 года, так как не знал, что аналогичный обзор был поручен П.В. Анненкову.

В 2003 г. Н.Б. Алдониной в Российским государственном архиве литературы и искусства был обнаружен еще один фрагмент работы критика, заканчившийся следующим образом: «Ни в одном произведении автора (Буткова - Н.А.) не удавалось нам встретить столько веселости и смешных…» Алдонина Н.Б. Некрасов и Дружинин (по новым материалам) // Карабиха: Ист.-лит. Очерки Ярославль, 2003. С. 54.. Сопоставление обоих фрагментов навело Н.Б.Алдонину на мысль, что они составляют одно целое.

Вопрос о жанре статьи до сих пор остается открытым. По мнению сотрудников архива, «неопубликованный отрывок, содержащий отзыв о повести Гончарова и произведениях других авторов, представляет собой фрагмент одного из «Писем Иногороднего подписчика в редакцию «Современника» о русской журналистике», которые Дружинин начал вести с января 1849 года». Основанием для предположения, по мнению Н.Б. Алдониной, являлся, видимо, тот факт, что рассматриваемые в отрывке произведения помещены в «Современнике» и «Отечественных записках». Опубликованная же А.Л. Осповатом часть работы названа сотрудниками архива рецензией произведения Достоевского «Слабое сердце» и «Рассказы бывалого человека», несмотря на то, что начинается она с рассмотрения повести Буткова.

На взгляд Н.Б. Алдониной (и мы к ней присоединяемся), ближе к истине А.Л. Осповат, писавший о том, что, статья построена по типу ежегодных обозрений русской литературы, практиковавшихся в критике со времен Белинского. Действительно, рассматриваемая работа не могла быть обозрением, представлявшим собой анализ произведений, выходивших в течение месяца. Речь в ней шла о сочинениях, вышедших в течение года. Рассматриваемая работа не могла быть и рецензией, ибо, помимо повестей Достоевского, в ней анализировались произведения и других авторов. Перечисленные выше особенности более характерны для жанра годового обозрения.

Обнаруженные А.Л. Осповатом и Н.Б. Алдониной фрагменты работы Дружинина о русской литературе 1848 года опубликованы последней в статье «Незавершенные статьи А.В.Дружинина (из неопубликованного)» Российская словесность: эстетика, теория, история. СПб.; Самара, 2007. С. 153-167..

Обратимся к анализу отзывов А.В. Дружинина о повести «Слабое сердце».

Критик высоко ценил некоторые ранние произведения Достоевского и, прежде всего, роман «Бедные люди». Для Дружинина роман «Бедные люди» - наивысшее достижение писателя, в котором обнаружился его талант в полной мере. Он признавал успех произведения закономерным.

В оценке повестей 40-х гг. Дружинин идет вслед за В.Г. Белинским, отмечая в них «запутанность, туманность, отсутствие гибкости в языке» Осповат А.Л. А.В.Дружинин о молодом Достоевском // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1983. Т. 5. С. 188.. Признаемся откровенно - пишет, А.В. Дружинин, - что после «Хозяйки» мы опасались за г. Достоевского, эта повесть была до такой степени странна, скучна и непонятна, что мы видели в ней окончательный упадок таланта, окончательную решимость г. Достоевского придерживаться какого-то неслыханного и неестественного направления» Там же.. Повесть «Двойник», по мнению критика, «обнаруживала бледность и запутанность подробностей» Там же..

Но в то же время, расходясь с В.Г. Белинским, Дружинин обнаруживал в повести «Двойник» оригинальную идею. Белинский высоко оценивал роман Достоевского «Бедные люди». Как известно, скептически отнесся в последующим произведениям писателя 40-х годов. Критик-демократ требовал от произведений социальности и сосредоточение внимания Достоевского на психологическом анализе Белинского не устраивало. В статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года» Белинский пишет по поводу повести Достоевского «Двойник»: «… в «Двойнике» есть еще и другой существенный недостаток: это его фантастический колорит. Фантастическое в наше время может иметь место только в домах умалишенных, а не в литературе, и находится в заведывании врачей, а не поэтов» Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1956. Т. 10. С. 41..

По мнению же Дружинина, в повести «Двойник» старая избитая тема подана Достоевским по-новому. По его словам: «Основная идея, по рельефности своей и оригинальности, заставляла прощать автору бледность и запутанность подробностей» Осповат А.Л. А.В.Дружинин о молодом Достоевском // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1983. Т. 5. С. 188..

Новые произведения, опубликованные в 1848 году, еще более убедили Дружинина в том, что Достоевский преодолел кризис: «Тем приятнее было нам в отделе словесности «Отечественных записок» встретить две новые повести - «Слабое сердце» и «Рассказ бывалого человека», из которых убедились мы, что г. Достоевский воротился на прежнюю дорогу и говорит с нами языком понятным, напомнившем нам время его успеха, время «Бедных людей» Там же..

От внимания критика не ускользнули недостатки повести «Слабое сердце». Определяя конфликт «Слабого сердца» как «антагонизм, несогласие» «духовной натуры» человека с «жизненными событиями», А.В. Дружинин отметил устарелость и вторичность этой мысли Там же.. По мнению критика, идею повести «нельзя назвать новою» Там же..

Героев «Слабого сердца» Дружинин ставит в один ряд с персонажами бессмертных произведений одного и того же семейства» Там же.. И в то же время, оценивая идею повести как замечательную, Дружинин отмечает, что «мысль «Слабого сердца» не в состоянии вынести на себе целого произведения» Там же.. Как справедливо заметил А.Л. Осповат, это высказывание близко к суждению о повести П.В. Анненкова в статье «Заметки о русской литературе 1848 года», приведенному выше.

Заметим также, что А.В.Дружинин не одобряет манеру Ф.М. Достоевского «после патетической сцены нарисовать какую-нибудь сцену Петербурга, картину туманную, грустную и угрюмую. Как бы удачно ни была написана подобная картина, - пишет критик, - не следует ей беспрестанно возобновляться при одних и тех же обстоятельствах» Там же..

К недостаткам произведения Дружинин относит и исполнение повести, считая его неудачным. Ни одному герою произведения критик не отдает свои предпочтения. «Несмотря на жалость к главному герою, Васе Шумкову, - пишет он, - мы все-таки не любим его» Там же.. Дружинин считает Васю «непонятным, его детские выходки неловки и непривлекательны», и он не так близок критику, как, например, Макар Алексеевич Девушкин из «Бедных людей», в герое повести Дружинин «не находит частички себя, как это было с Макаром Алексеевичем» Там же..

Других же замечательных лиц в повести критик вовсе не обнаруживает. Обращаясь к другому персонажу повести - Аркадию, другу жениха, Дружинин находит его лицом весьма невероятным, излишне заботливым, а в «Петербурге не любят на каждом шагу обниматься со своими друзьями», и вообще «скромная часть нашего народонаселения до крайности сосредоточена и молчалива в своих привязанностях и антипатиях» Там же.. Т. е., по Дружинину, люди такого типа - большая редкость.

На этом анализ образной системы повести «Слабое сердце» и заканчивается. Критик не удостаивает вниманием ни Лизаньку, возлюбленную Васи Шумкова, ни его благодетеля Юлиана Мастаковича.

Не ограничившись рассмотрением идеи произведения и образной системы, Дружинин переходит к анализу отдельных эпизодов. Сцену в магазине у француженки, когда Вася Шумков со своим другом Аркадием с огромным восторгом и умилением выбирали чепчик для Лизаньки, критик оценил как наигранную, искусственную, уподобил «фальшивой музыкальной ноте». «Тут что-то не так, что-то не верно…», - замечает Дружинин, но окончательного ответа своим подозрением не дает Там же..

Но в то же время Дружинин признает, что, основная идея повести «Слабое сердце» «очень замечательна» Там же.. Он отмечает чередование Достоевским патетических сцен с картинами Петербурга - туманными, угрюмыми или грустными, признает его умение эффектно оканчивать повесть, обращает внимание на мастерство в изображении пейзажа. Не будучи знаком с последующими произведениями Достоевского, Дружинин предвосхитил тот факт, что во многих его произведениях Петербург будет присутствовать как фон, чаще как действующее лицо.

А.В. Дружинин не оставляет без внимания и слог. Как говорилось выше, критика не удовлетворял слог писателя своей запутанностью, туманностью, из-за чего его произведение читались с напряжением. Но после выхода повести «Слабое сердце» Дружинин отзывается о языке писателя уже положительно, считает его «понятным, напомнившим нам время его успеха, время «Бедных людей». Там же.

Как можно судить по данному фрагменту, статья лишена каких-либо выводов, общих заключений, Дружинин не стремится предсказать дельнейший путь писателя, не наставляет его. В целом же критик принимает новое произведение Достоевского, хотя и ставит его ниже «Бедных людей» и «Двойника».

Глава III. Повесть Ф.М.Достоевского «Белые ночи» в восприятии А.В. Дружинина

В 1848 году в декабрьском номере «Отечественных записок» впервые была опубликована повесть Ф.М. Достоевского «Белые ночи». Повесть имела посвящение другу молодости отца поэту А.Н. Плещееву. Достоевский снабдил ее заголовком: «Сентиментальный роман (Из воспоминаний мечтателя)». Эпиграфом к произведению автор выбрал слова И.С. Тургенева «Иль был он создан для того, / Чтобы побыть хотя мгновенье / В соседстве сердца твоего?..».

«Белые ночи» - одно из самых светлых и поэтических произведений писателя. Молодой чиновник-разночинец и юная девушка Настенька, оба чистые и ясные душой, изображены здесь на фоне петербургских каналов, озаренные сиянием белых ночей. И обстановка действия повести, и образы в ней овеяны поэтической атмосферой романтической лирики, а также пушкинских поэм о Петербурге - «Домика в Коломне» и «Медного всадника».

Как утверждает Т. Киносита в своей статье «Образ мечтателей: Гоголь, Достоевский, Щедрин», Достоевский первым в русской литературе дал обобщенное определение социально-психологической сущности мечтателя Киносита Т. Образ мечтателей: Гоголь, Достоевский, Щедрин // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1988. Т. 8. С. 21.. Мечтательство, писал он, особенно проявляется в характерах жадных до деятельности, жадных до непосредственной жизни, жадных до действительности, но слабых, женственных, нежных. Но внимание молодого Достоевского приковал к себе другого рода мечтатель - задумывавшийся о торжестве правды и справедливости, хотя и не знающий, что делать.

Э.М. Румянцева в одной из глав своей книги о творчестве Достоевского также отмечает, что образ мечтателя является одним из главных в творчестве Достоевского в 40-е гг. Именно неудовлетворенность действительностью, неясность идеала, вера и неверие в свои силы, по мнению Э.М.Румянцевой, сближают молодого писателя и его героя-мечтателя Румянцева Э.М. Ф.М. Достоевский. Л., 1971. С. 70..

В центре повести «Белые ночи» - любовь, ярко вспыхнувшее чувство одинокого человека к случайно встреченной им белой петербургской ночью девушке - Настеньке. Но им не суждено было быть вместе. Счастливый жребий выпадает лишь Нacтеньке, влюбленной в другого человека, хотя счастьем она обязана своему неожиданному знакомому, готовому ради нее на все.

«Белые ночи» - повесть об одиночестве человека, не нашедшего себя в мире, о несостоявшемся счастье. Герой «Белых ночей» - это тот же герой «Хозяйки», только поставленный в рамки реального существования. Он одинок, живет в многолюдном Санкт-Петербурге, как в пустыне. За восемь лет пребывания в столице Мечтатель не сумел завести ни одного знакомства. Он подобен призраку, который не способен переступить через очерченный им самим заколдованный круг. Он не действует, у него нет биографии. Он пребывает вне действительной жизни.

По контрасту изображена Достоевским Настенька. Она проста, добра, чиста, способна на глубокое чувство. Настенька - зародыш противоречивого и увлекающегося женского характера, столь полно развитого впоследствии Достоевским Кирпотин В.Я. Указ. соч. С. 311..

Настенька не может понять, как этот человек - свободный, никем и ничем не стесняемый, - может жить один в своем углу, как заключенный. Что-то ненастоящее, книжное чудится ей в каждом слове героя.

В «Петербургской летописи» Достоевский говорил, что «жизнь мечтателя - это трагедия, безмолвная, таинственная, угрюмая, дикая…» (II, 31). Он не давал мечтателю никакого шанса выйти из порочного круга этой трагедии, а в «Белых ночах» мечтатель на пути к выздоровлению. Его встреча с Настенькой, его несчастная любовь представляла «переломный пункт в трагедии, тот катарсис, после которого начинается новая жизнь» Гус М.С. Идеи и образы Ф.М. Достоевского. М., 1952. С. 100..

Говоря о повести «Белые ночи», почти все исследователи большое внимание уделяют образу Петербурга, который играет важную роль в мире мечтателя «Белых ночей». Так, Э.М. Румянцева считает, что в повести, как и в «Петербургской летописи», два Петербурга. «Один нормален, вполне доволен собой. Другой - страдает и тоскует вместе с мечтателем. Официальный Петербург населен преуспевающими людьми, всегда одинаков, однообразен, враждебен живому человеку. Он не оригинален, живет по инерции, по однажды заведенному порядку. Тоска одолевает героя при виде его скучной и обывательской благопристойности: «каждый почтенный господин солидной наружности, нанимавший извозчика, тотчас же обращался в почтенного отца семейства, который после обыденных должностных занятий отправляется налегке в недра своей фамилии на дачу». Этот Петербург тревожит, но не увлекает героя» Румянцева Э.М. Указ. соч. С. 71..

Но мечтатель отдален от людей этого Петербурга, он сближается с «короткими приятелями» (II, 153), с его домами. О домах «своего» Петербурга герой рассказывает, как о людях: «Когда я иду, каждый как будто забегает вперед меня на улицу, глядит на меня во все окна и чуть не говорит: «Здравствуйте; как ваше здоровье? И я, слава Богу, здоров, а ко мне в мае месяце прибавят этаж» (II, 153). Или: «Как ваше здоровье? А меня завтра в починку и т. д.» (II, 153). А однажды герой оказался свидетелем одной истории, случившейся с «миленьким каменным домиком», который всегда «приветливо смотрел» на него, а теперь вдруг однажды жалобно «закричал»: «А меня красят в желтую краску!» Злодеи! Варвары! - возмутился мечтатель, - они не пощадили ничего: ни колонн, ни карнизов, и мой приятель пожелтел, как канарейка» (II, 153).

Повесть «Белые ночи» построена очень интересно. Ф.М. Достоевский называет главы: «Ночь первая», «Ночь вторая» и Т. д. Автор часто использует приём параллелизма: почти каждая глава начинается с описания природы, и мы благодаря этому заранее можем знать, как закончится эта глава, печально или весело.

В повести, на наш взгляд, нет резкого деления на отрицательных и положительных героев. Нельзя винить Настеньку за то, что она оставила Мечтателя наедине со своими мыслями. Она поступила так, как велело ей сердце. Сам Мечтатель тоже её не винит в этом: «Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?..» (II, 202).

Как верно отметил В.Л. Комарович, в «Петербургской летописи» газетная хроника «перерождалась в литературный жанр с характером исповеди» Комарович В. Л. Фельетоны Достоевского // Фельетоны сороковых годов. М.; Л., 1930. С. 91.. Уже в этом цикле большое место занимают размышления о типе петербургского мечтателя, который Достоевский считал знамением времени. Появление этого типа писатель объяснял отсутствием в русской жизни общественных интересов, способных объединить «распадающуюся массу», невозможностью для значительной части общества удовлетворить на практике все растущую «жажду деятельности», «обусловить свое Я в действительной жизни». Именно таков характер героя повести. В.С. Нечаева рассматривает четвертый фельетон из цикла «Петербургская летопись» как «первую зачаточную редакцию» «Белых ночей» Нечаева В.С. Предисловие // Достоевский Ф. М. Петербургская летопись. (Из неизданных произведений). Пб.-Берлин. 1922. С. 19,20.. Действительно, психологический портрет, внутренняя жизнь мечтателя в главных чертах обрисованы уже в этом фельетоне. Из него же перенесено в повесть (с некоторыми стилистическими изменениями) описание петербургской летней природы. Картина летнего города, открывающая повесть, впервые дана, но более лаконично, в третьем фельетоне.

Связь «Белых ночей» с циклом «Петербургская летопись» обнаруживается и в том, что в обоих произведениях воссоздан отмеченный чертами антропоморфизма образ больного и мрачного города.

В герое «Белых ночей» явственны автобиографические элементы: «...все мы более или менее мечтатели!» - писал Достоевский в конце четвертого фельетона «Петербургской летописи» (II, 33).

Возможно, что одним из прототипов главного героя явился А.Н.Плещеев. Нечто родственное складу личности поэта угадывается в облике Мечтателя; в исповеди его переосмыслены некоторые мотивы плещеевской лирики. Повесть создавалась в дни тесной дружбы Достоевского и Плещеева, членов кружка А.Н. и Н.Н. Бекетовых, а затем социалистических кружков М.В. Петрашевского и С.Ф. Дурова. В момент работы Достоевского над «Белыми ночами» Плещеев обдумывал свой вариант повести о мечтателе под заглавием «Дружеские советы» Проскурин Ю. М. Повествователь-рассказчик в романе Ф. М. Достоевского «Белые ночи» // Науч. докл. высш. шк. Филологические науки. 1966. № 2. С. 126..

Неудовлетворенность окружающей жизнью, стремление уйти в идеальный мир от убожества повседневности сближают Мечтателя «Белых ночей» с гоголевским Пискаревым из повести «Невский проспект» (1835), мечтателями Э.Т. А. Гофмана и других представителей западного и русского романтизма См.: Гроссман Л.П.. Заметки: Гофман, Бальзак и Достоевский // София. 1914. №5. С. 87-96..

В самом начале повести Ф.М. Достоевский задает совершенно особую атмосферу: «Была чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда, когда мы молоды, любезный читатель. Небо было такое звездное, такое светлое небо, что, взглянув на него, невольно нужно было спросить себя: неужели же могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди?» (II, 152).

Перекличка со многими романтическими персонажами подчеркнута в повести при характеристике «восторженных грез» (II, 171) героя («Ночь вторая»). В самом названии повести и делении ее на «ночи» Достоевский следовал романтической традиции: ср. «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» А. Погорельского (1828), «Русские ночи» В.Ф. Одоевского (1844). Но если у романтиков тема мечтательства сливалась с темой избранничества, то герой Достоевского, обреченный на мечтательство, глубоко от этого страдает: за один день действительной жизни он готов отдать «все свои фантастические годы» (II, 171).

Отчетливо ощущается в повести (особенно после некоторой переделки ее текста в 1859 г.) связь с пушкинскими мотивами. В своей исповеди, наряду с образами Гофмана, Мериме, Скотта, герой вспоминает «Египетские ночи» и «Домик в Коломне».

Новое, углубленное истолкование мечтательство получает в последующем творчестве Достоевского. Оно осмысливается писателем как следствие разрыва с народом образованного сословия в результате петровской реформы. Поэтому чертами мечтателей наделены и герои романов и повестей Достоевского 1860-1870-х годов. В середине 1870-х годов писателем даже был задуман особый роман «Мечтатель».

При всей сложности встающих перед мечтателями зрелого периода творчества Достоевского «вековечных вопросов» о смысле человеческого бытия многих из них объединяет с героем «Белых ночей» жажда «действительной», «живой» жизни и поиски путей приобщения к ней.

Повесть Достоевского с ее «болезненной поэзией» (выражение Ап. Григорьева) по своему меланхолическому изяществу приближается к манере Тургенева. Нетрудно заметить типологическое сходство между Мечтателем «Белых ночей» с его щемящей печалью от сознания своей ненужности на пиру жизни и «лишними людьми» тургеневских повестей (первые «лишние люди» Тургенева появились в «Записках охотника»).

Мечтатель видит тусклую прозу жизни и ординарность людей, среди которых живет. Он в мечтах стремится к высокому, героическому. «Вы спросите, может быть, о чем он мечтает?... да обо всем... об роли поэта, сначала непризнанного, а потом увенчанного; о дружбе с Гофманом; Варфоломеевская ночь, Диана Вернон, геройская роль при взятии Казани Иваном Васильевичем...» (II, 171). Это мечтатель, который стремится к реальному. Он ждет, что, может быть, «пробьет грустный час, когда он за один день этой жалкой жизни отдаст все свои фантастические годы...» (II, 171).

Мечтатель Достоевского - обаятельное, возвышенное, страдающее существо.

Вместе с тем, герой «Белых ночей» не только жертва, но и своего рода «преступник». Он и чувствует себя перед пришедшим к нему, приятелем так, как будто «сделал в своих четырех стенах преступление» (II, 166). И это преступление состоит не в том, что он не находит общего языка со своим приятелем, а в том, что он из своей «одинокости», из своего отщепенства сделал принцип. Он замкнулся в своем уединении, залюбовался собой в своих героических мечтах. Жизнь его отвергла, а он решил презреть ее. «Но покамест еще не настало оно, это грозное время, - он ничего не желает, потому что он выше желаний, потому что с ним все, потому что он пресыщен, потому что он сам художник своей жизни и творит ее себе каждый час по новому произволу» (II, 171). Этот мечтатель - «лишний человек» и «эгоист поневоле», но все же он эгоист. От его пресыщения жизнью, замкнутости, иногда высокомерного отсутствия желаний недалеко до душевного распада: превращения добрых и высоких желаний в их противоположность - в злые и даже негуманные поступки. Так формировался в сознании писателя будущий тип Ставрогина («Бесы»), Вельчанинова («Вечный муж»), антигероя «Записок из подполья».

Уже современники писателя оценили «Белые ночи» практически единодушно высоко. Такие авторитетные критики, как С. С. Дудышкин, А. А. Григорьев другие, подчёркивали, что это лучшее произведение в русской литературе за весь 1848-й год и что оно несравненно выше предыдущих произведений самого Достоевского - «Двойника», «Хозяйки», «Слабого сердца».

Отметив ведущую роль психологического анализа в творчестве Достоевского, С.С. Дудышкин в упомянутой выше статье «Русская литература в 1848 году» писал, что с художественной точки зрения «Белые ночи» совершеннее предшествующих произведений писателя: «Автора не раз упрекали в особенной любви часто повторять одни и те же слова, выводить характеры, которые дышат часто неуместной экзальтацией, слишком много анатомировать бедное человеческое сердце ... В «Белых ночах» автор почти безукоризнен в этом отношении. Рассказ легок, игрив, и, не будь сам герой повести немного оригинален, это произведение было бы художественно прекрасно» Отечественные записки. 1849. № 1. Отд. V. С. 34..

Одновременно с С.С. Дудышкиным на повесть «Белые ночи» откликнулся и А.В. Дружинин. Оценка «Белых ночей» появилась в первом же «Письме Иногороднего подписчика о русской журналистике» за декабрь 1848 года, опубликованном в январской книжке журнала «Современник» за 1849 год.

Анализируя двенадцатый номер «Отечественных записок» за 1848 год, Дружинин называет «замечательнейшую между остальными статьями» (VI, 14) повесть Достоевского, награжденную «немного странным и хитросплетенным названием «Белые ночи - из воспоминаний мечтателя» (VI, 14). Как справедливо отметила А.М. Штейнгольд, «общая оценка повести вполне сочувственная» Штейнгольд А.М. А.В. Дружинин - фельетонист и критик о раннем творчестве Достоевского // Русская критика XIX века и проблемы национального самосознания: Межвуз. сб. науч. тр. Самара, 1997. С. 115.. По мнению А.В. Дружинина, «Белые ночи» «выше «Голядкина», выше «Слабого сердца», не говоря уже о «Хозяйке» и некоторых других произведениях, темных, многословных и скучноватых» (VI, 14). Основная идея повести, по оценке критика, «и замечательна, и верна» (VI, 14). «Мечтательство» он считал не только специфически петербургской, но характерной чертой современной жизни вообще. А.В. Дружинин писал о существовании «целой породы молодых людей, которые и добры, и умны, и несчастны, при всей своей доброте и уме, при всей ограниченности своих скромных потребностей» (VI, 14). Они становятся мечтателями и «привязываются к своим воздушным замкам» «от гордости, от скуки, от одиночества» (VI, 14).

К недостаткам повести критик относил то, что Мечтатель поставлен вне отчетливо обозначенного места и времени и что читателю неизвестны его занятия и привязанности. «Ежели б личность Мечтателя «Белых ночей», - продолжал он, - была яснее обозначена, если б порывы его были переданы понятнее, повесть много бы выиграла» (VI, 15).

По мнению А.М. Штейнгольд, на восприятие повести Достоевского наложил отпечаток жанр фельетонного обозрения.

В отличие от литературной критики, фельетон - жанр художественно-публицистической литературы, наиболее характерные черты которого - «подвижность предмета сообщения или рассуждения, видимая «бесплановость», легкость, непринужденность композиции» Ямпольский И.Г. Заметки о Чернышевском (К полемике Н.Г.Чернышевского с А.В.Дружининым) // Н.Г.Чернышевский: Статьи, исследования и материалы. Саратов, 1978. Вып.8. С. 230-238.. Возможность художественного перевоплощения автора, наличие масок и «подставных повествователей» в фельетоне составляют приметы его жанровой сущности. Насколько же видоизменяет взгляд Дружинина на Достоевского маска Иногороднего подписчика?

Отвечая на этот вопрос, А.М. Штейнгольд указывает, во-первых, необходимость учитывать историко-национальное своеобразие фельетонного жанра в русской журналистике периода «мрачного семилетия». Еще Б.Ф. Егоров убедительно показал, что «жанр фельетона в конце 40-х - начале 50-х гг. стал следствием распада жанра литературного обозрения, созданного Белинским, месячное обозрение стало сливаться с фельетоном, точнее писалось в жанре фельетона» Егоров Б.Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX в. Л., 1982. С. 320.. Во-вторых, слово «фельетонист» в 1840-50-е гг. имело особый оттенок. Оно значило «автор злободневных статей, имеющих лишь сиюминутное значение» Днепров В.Д. Идеи,страсти, поступки из художественного опыта Достоевского. Л., 1978. С. 354..

«Письма Иногороднего подписчика…» Дружинина предельно приближены по предмету разговора к литературной критике и отличаются ослаблением собственно фельетонных признаков. В них редки образы «приятелей», корреспондентов, собеседников, придающие высказываемому характер диалога. Диалогические оценки невелики по объему и отнесены к иным сферам, чем разговор о достоинствах и недостатках новейших произведений литературы. Голос фельетониста-повествователя обретает большую, чем в критике, личностную свободу, право на субъективность впечатлений, фельетон не требует подробной и убеждающей аргументации. Отсюда, по мнению А.М. Штейнгольд, вытекает и способ выражения авторского мнения: В «Письмах Иногороднего подписчика…» повсюду господствует авторское «я», в собственно критических же статьях Дружинина преобладает местоимение «мы».

Нельзя не учитывать и того, что фельетонист и критик Дружинин был писателем, автором повестей «Полинька Сакс», «Рассказ Алексея Дмитрича», романа «Жюли» и др. Оценка им произведений Ф.М. Достоевского определяется не только индивидуальностью Дружинина-читателя, но и собственным творческим опытом, принадлежностью к художественным течениям времени, силой и широтой дарования (читая другого писателя, художник почти всегда вступает с ним в спор-соревнование).

В образе мечтателя Дружинин, в 40-е гг. сам, о чем выше говорилось, увлекавшийся социалистическими идеями, видит не просто литературный персонаж, а жизненный тип, истоки которого он связывает с определенностью социальной: «У этих людей нет ни денег, ни друга, ни любимой женщины; они одиноки посреди многолюдства» (VI, 14). Чутко помечает критик и столь важную в мечтателе Достоевского потребность «привязаться к чему-нибудь» (VI, 14). Но в оценке мечтателя звучит снисходительная нота: «Им немного надобно», нужен друг, чтобы совершать душевные излияния, «болтать между собою чепуху, от которой у постороннего слушателя приключится зевота», «они привязываются к своим воздушным замкам, как безнадежный больной привязывается к своему доктору» (VI, 14).

Одного из таких людей, как писал Дружинин, и вывел Достоевский в своей повести «Белые ночи», которую критик, как и С.С.Дудышкин ставит выше «Двойника», «Слабого сердца», «не говоря уже о «Хозяйке» и некоторых других произведениях, темных, многословных и скучноватых» (VI, 14).

Ощущая неповторимость художественного мира «Белых ночей», критик не решается передавать содержание повести, «потому что голое событие, лишенное потребностей, не передает приятного впечатления» (VI, 14), оставшегося у него после чтения. Но «приятное впечатление» не помешало автору «Писем Иногороднего подписчика…» упрекнуть Достоевского в недостаточной художественности. Эти упреки напоминают, как отмечает В.Шеншин, «сетования Белинского по поводу «Белых людей» и «Двойника» Шеншин В. К вопросу о сюжете в раннем творчестве Ф.М.Достоевского // Уч.зап. Пермского гос. ун-та. 1967. № 155. С. 116..

Обращаясь к стилю произведения, Дружинин пишет, что, «несмотря на все достоинства» повести, которые он выделил, «Белые ночи» «читаются не совсем легко» (VI, 14). Недостаток повести критик видит в поспешности, с которой работал автор и которая, по его мнению, опасна при обрисовке характеров, подобных мечтателю: «Поспешность не вредит повестям, в которых действующие лица одарены характерами резкими и эффектными» (VI, 14), а именно в этом Дружинин отказывает центральному персонажу «Белых ночей». Дружинину-фельетонисту, по мнению А.М. Штейнгольд, нужны формальные точки над «i»: «молод ли герой повести? как его имя? какие его понятия и привязанности?» (VI, 15). Ему мало эмоциональных характеристик, определяющих мечтания героя «Белых ночей» (грациозные, нежные, бурные, пламенные, сладко-грустные, томительно-радостные), ему требуется их фактическое наполнение и происхождение: «Да ради Бога, какие же это грезы? Из каких данных они подчерпнуты?» (VI, 15). То есть Дружинин почувствовал недоговоренность Достоевского.

Пафос действительности, венчающий пассаж о промахах Достоевского («… кто не знает, что грезы… носят начало свое в действительности, как повесть самого туманного романиста должна происходить на земле, между людьми, потому что ей более негде происходить?» - VI, 15), изобличает в фельетонисте прагматического и жесткого материалиста, выученика «натуральной школы».

Еще ранее А.М. Штейнгольд А.М. Бройде отметил тот факт, что, оценив «Белые ночи» выше «Хозяйки», «Двойника» и «Слабого сердца», Дружинин сделал упрек молодому писателю, который Достоевский впоследствии учел. Упрек был сделан с точки зрения обработки главного характера. А.М. Штейнгольд утверждает, что «основным обвинением Иногороднего подписчика становится выключенность героя Достоевского из современной действительности»: «Мечтатель «Белых ночей» - лицо бледное, почти непонятное, поставленное вне места и времени» Штейнгольд А.М. Указ. соч. С. 118.. Аналогичного мнения придерживался и А.М. Бройде. Обвинение героев Достоевского в нетипичности, нехарактерности - едва ли не общее место в критике от Белинского до Михайловского. «Фантастический реализм» Достоевского не укладывается в понятие «типичность». Но у Дружинина эта мысль обретает иной оттенок. Автор «Писем Иногороднего подписчика…», создавший в 1848 г. «Рассказ Алексея Дмитрича», «в какой-то мере оказался соревнователем Достоевского, а признать его превосходства не мог» Бройде А.М. А.В.Дружинин. Жизнь и творчество. Сopenhagen, 1986. 141..

Сравнивая повесть Дружинина «Рассказ Алексея Дмитрича» с повестью Достоевского «Белые ночи», А.М. Штейнгольд приходит к выводу, что повесть Дружинина открывается рассуждением о мечтателе, ищущем, как убить время: «Истинно вредные, даже богопротивные мысли лезут человеку в голову, если человек этот, промотавшись дочиста, сидит один в тесной своей комнате вечером в ту пору, когда весь Петербург пляшет или слушает оперу. С задором и враждою смотрит бедный затворник и на общество, и на все его законы да строит утопию за утопиею, то грязную, то тихую, по наклонности собственного своего характера. Строить утопии - вещь чрезвычайно полезная: мало-помалу грустные мысли начинают улегаться, серая комнатка оживляется, грациозные образы начинают порхать перед мечтателем… советует ему встречать огорчения насмешкою, переносить нужду с беззаботностью влюбленного мальчика» (I, 95). В этих фразах, как верно заметила А.М. Штейнгольд, в какой-то мере мелькает колорит Петербурга Достоевского, «если не углов и крайней нищеты, то, во всяком случае, близкого к бедности существования» Штейнгольд А.М. Указ. соч. С. 118.. Мечтательность (поиск утопий) у Дружинина впрямую связывается с социальной ущемленностью, миры утопий герой начинает строить, когда «весь Петербург пляшет или слушает оперу». Утопии героя, по Дружинину, - «вещь чрезвычайно полезная», помогающая закрепить в жизни образ мечтателя, оставляет здесь странное впечатление: это излетный романтический герой, написанный в правилах «натуральной школы» Штейнгольд А.М. Указ. соч. С. 119.. Мечтательность для героя-рассказчика «Рассказа Алексея Дмитрича», по мнению А.М.Штейнгольд, - «саморефлексия, граничащаяся с самоубаюкиванием, с одной стороны, и позой, с другой. Она может быть осмыслена и оценена лицом сторонним - писателем и читателем» Там же.. Поэтому аналогичной проясненности натуры мечтателя требует критик от Достоевского в «Белых ночах», вступая даже в полемику с распространенным мнением: «Скажут, что он (мечтатель. - Ф.Е.) и должен быть непонятным; я не соглашусь с этим. Пусть он сам себя не понимает, пусть он плавает, сколько угодно, в океане неопределенных мечтаний, но чтобы читатель понимал его, чтоб читатель знал, какие это мечтания» (VI, 15).

Подготавливая собрание сочинений 1860 г., Достоевский учел замечания А.В.Дружинина. Повесть была подвергнута существенной правке. Наиболее значительные изменения писатель внес в монолог Мечтателя, придав большую определенность романтическим мотивам и включив в текст монолога пушкинские темы и образы.

Глава IV. Незавершенный роман Ф.М. Достоевского «Неточка Незванова» в оценке А.В. Дружинина

С начала 1849 года журнал «Отечественные записки» начинает публиковать роман под названием Ф.М. Достоевского «Неточка Незванова». Он появился в январской, февральской и майской книжках журнала. «Неточка Незванова» - незаконченный роман, впоследствии превращенный автором в повесть.

Здесь Достоевский впервые обращается к разработке образа, который позднее займет в его произведениях очень важное место. Это - образ ребенка из городской мещанской семьи, выросшего среди нищеты и страданий, рано развившегося и узнавшего изнанку жизни, привыкшего вглядываться в окружающий мир глубоким и пытливым взором. Таким ребенком является Неточка, образ которой открывает длинную галерею психологически близких к ней детских образов Достоевского.

В письме к брату от 7 октября 1846 года писатель сообщал, что в начале января 1847 г. собирается поехать в Италию и там «на досуге, на свободе» писать роман (XV, 68). Исследователи высказали предположение, что в данном случае речь шла о замысле «Неточки Незвановой». Ф.М.Достоевский писал брату, что «завален работою», так как к 5 января «обязался поставить «Краевскому 1-ю часть романа «Неточка Незванова» (XV, 68). Надежды автора на успех романа были чрезвычайно велики: «Это письмо пишу я урывками, ибо пишу день и ночь ... Пишу я с рвением. Мне всё кажется, что я завел процесс со всею нашею литературою, журналами и критиками и тремя частями романа моего в «Отечественных записках» устанавливаю за этот год мое первенство назло недоброжелателям моим» (XV, 68). «Прощай, брат, - прибавлял он тут же. - Ты меня отозвал от моей самой любопытной страницы в романе, а дел еще куча впереди» (XV, 68).

Ф.М.Достоевский мечтал о романе, построенном так же, как и «Герой нашего времени», состоявшем из пяти или шести самостоятельных повестей, объединенных между собой лишь личностью главного героя. Это был новый этап его неустанных художественных исканий. Поэтику такого необычного «лермонтовского» жанра Достоевский изложит гораздо позже в своих письмах 1856 г., но впервые к такой сложной, но емкой и увлекательной конструкции он обратился в 1846 г., когда задумывал свой первый большой роман.

Печатать его Ф.М.Достоевский предполагал в «Современнике». Первую часть, которая явилась бы прологом к произведению, Достоевский собирался прислать в редакцию журнала из-за границы, а, вернувшись, издать тотчас же вторую. Закончить роман он хотел к осени 1848 г. В романе намечалось 3 или 4 части: «И сюжет (и пролог) и мысль у меня в голове», - сообщал брату Достоевский (XV, 69).

Непосредственно работа над «Неточкой Незвановой» была начата в декабре 1847 года. Достоевский писал брату: «Это будет исповедь, как Голядкин, хотя в другом тоне и роде» (январь - февраль 1847) (XV, 71). Однако, хотя писатель намеревался к 5 января 1847 г. доставить в «Современник» или в «Отечественные записки» первую из трех частей романа, чтобы весь его завершить осенью, работа затянулась, и печатанье романа началось в журнале А. А. Краевского лишь в начале 1849 г.

В письме к Краевскому от 1 февраля 1849 г. Достоевский, сопоставляя роман с не удовлетворявшей его «Хозяйкой», писал: «Я очень хорошо знаю, Андрей Александрович, что напечатанная мною в январе 1-я часть «Неточки Незвановой» - произведение хорошее, так хорошее, что «Отечественные записки», конечно, без стыда могут дать ему местоЯ знаю, что это произведение серьезное. Говорю, наконец, это не я, а говорят все ...Я люблю мой роман ... я знаю, что пишу вещь хорошую, такую, которая не принесет риску, а расположение читающих (я никогда не хвалюсь, позвольте уж теперь сказать правду, я вызван сказать это)» (XV, 73. подчеркнуто Достоевским). В письме брату от января-февраля 1847 г. автор уже выражал надежду на близкое окончание романа: «... скоро ты прочтешь «Неточку Незванову» (XV, 112). Об «очень прилежной» работе над романом упоминается и в письме к М.М. Достоевскому от апреля 1847 г. Из этого письма мы узнаем, что в это время Достоевский думал окончить роман к осени 1847 г.: «Он (роман) завершит год, пойдет во время подписки и, главное, будет, если не ошибаюсь теперь, капитальною вещью в году» (XV, 112). Однако в 1847 г. роман не появился, так как писатель, занятый другими произведениями, не раз прерывал работу над «Неточкой Незвановой». Тем не менее к середине 1848 г. была, по-видимому, написана значительная часть ранней редакции романа. П.П. Семенов-Тян-Шанский рассказывает в своих «Мемуарах», что на собраниях у М. В. Петрашевского Достоевский «читал отрывки из своих повестей «Бедные люди» и «Неточка Незванова» Семенов-Тян-Шанский П. П. Мемуары: В 3 т.. Пг., 1917. Т. 1. С. 197.. Это, скорее всего, могло происходить до ноября 1848 г., так как с этого времени Достоевский уже не посещал собраний у Петрашевского, став членом кружка С.Ф. Дурова.


Подобные документы

  • Литературное наследие Дружинина Александра Васильевича. Литературно-критические взгляды Дружинина. Особенность литературно-критического взгляда Дружинина на роман «Обломов». Художественное мастерство Дружинина-критика. Принципы "чистого" искусства.

    реферат [33,6 K], добавлен 02.12.2008

  • Характеристика типа "мечтателя" в ранних произведениях Достоевского - повести "Хозяйка", сентиментальном романе "Белые ночи", повести "Слабое сердце". Мечтания человека, который задумывается о торжестве правды и справедливости, в прозе Достоевского.

    сочинение [27,9 K], добавлен 03.01.2014

  • Формирование новых направлений в литературе 40-х годов XIX века. Литературная проблематика направления. "Романтический" метод в русской повести. Развитие полноценной художественной повести. Специфика "гоголевского пласта" в повестях 40-х годов.

    реферат [27,9 K], добавлен 28.02.2008

  • Творчество Луи-Фердинанда Селина в отечественном литературоведении. Особенности восприятия данным автором творчества Федора Михайловича Достоевского. Трансформация художественных образов и идей в исследуемом романе Селина "Путешествие на край ночи".

    магистерская работа [85,1 K], добавлен 02.06.2017

  • Идейно-художественное своеобразие повести Достоевского "Дядюшкин сон". Средства изображения характера главных героев в повести. Сон и реальность в изображении Ф.М. Достоевским. Смысл названия повести Достоевского "Дядюшкин сон".

    курсовая работа [38,1 K], добавлен 31.03.2007

  • Рецепция творчества Достоевского английскими писателями рубежа XIX–XX вв. Темы "двойничества" и душевного "подполья" в прозе Р.Л. Стивенсона. Теория Раскольникова и ее отражение у Маркхейма. Поэтика романа Ф.М. Достоевского и повести Р.Л. Стивенсона.

    дипломная работа [101,8 K], добавлен 24.06.2010

  • Особенности построения пространства в романе Ф.М. Достоевского. Пространство внутреннее и внешнее. Связь пространства и времени в романе. Философская концепция времени у Достоевского. Связь настоящего с будущим. Время в "Преступлении и наказании".

    курсовая работа [49,4 K], добавлен 25.07.2012

  • Краткая характеристика жизненных позиций и творческих взглядов Ф.М. Достоевского в работах З. Фрейда, М.М. Бахтина, Гессе и др. Анализ проблем свободы и зла у Достоевского. Оценка схожести метафизических исканий и этических воззрений Ницше и Достоевского.

    реферат [48,3 K], добавлен 15.12.2010

  • Особенности серьезно-смехового жанра в романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание". Смех – определенное, но не поддающееся переводу на логический язык эстетическое отношение к действительности. Карнавализация в романе "Преступлении и наказании".

    научная работа [29,3 K], добавлен 25.02.2009

  • Краткий очерк жизни, личностного и творческого становления великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского. Краткое описание и критика романа Достоевского "Идиот", его главные герои. Тема красоты в романе, ее возвышение и конкретизация.

    сочинение [17,7 K], добавлен 10.02.2009

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.