В стихотворении «» поэт использует образ Эфира в значении стихии, «высшего огня», который является всем прекрасным, вечным:

В кошмарных звездностях, в безмерных безднах Мира,

В алмазной плотности бессмертного Эфира -

Сон Жизни, Изумруд, Весна, Зеленый Свет!

В стихотворении«В пространствах эфира» Бальмонт использует образ Эфира для того, что нагляднее показать насколько далеко от нас это безмерное пространство:

В прозрачных пространствах Эфира,

Над сумраком дальнего мира,

Над шумом забытой метели,

Два светлые духа летели.

В другом стихотворении «Литургия красоты» поэт характеризует бога Эфира как нечто твердое, непробиваемое, несокрушимое:

Чу, лишь сознанию внятные струны,

С солнцами солнца, и с лунами луны,

Моря планетного мчатся буруны,

Твердость Эфира лучами сверля, -

Марсы, Венеры, Вулканы, Нептуны,

Вот! между ними - Земля!

И шепчут: «Мы - дети Эфира,

Мы - любимцы немой тишины,

Враги беспокойного мира,

Мы - пушистые чистые сны.

В прозрачных пространствах Эфира,

Над сумраком дольнего мира,

Над шумом забытой метели,

Два светлые духа летели.

В стихотворении «Белый лебедь» образ бога Эфира, как нечто огромное, бесконечное, безмерное, олицетворяет небо, по которому летает прекрасный белый лебедь. Поэт утверждает, что небо так же необъятно и непостижимо, как и просторы Эфира. Небо непостижимо ни для белого лебедя, ни для самого поэта.

Над тобой - Эфир бездонный

С яркой Утренней Звездою.

Ты скользишь, преображенный

Отраженной красотою.

В стихотворении «Безветрие» Бальмонт говорит о том, что Эфир - это центр, внутри которого находится не только «духи времени», но даже воздух является составной частью этого материального пространства, «лишь намек на пропасти Эфира»:

Наш Воздух только часть безбрежного Эфира,

В котором носятся бессмертные миры.

Он круговой шатер, покров земного мира,

Где Духи Времени сбираются для пира,

И ткут калейдоскоп сверкающей игры.

Но хоть велик шатер любого полумира,

Хранилище - покров двух наших полусфер,

Наш Воздух лишь намек на пропасти Эфира,

Где нерассказанность совсем иного мира,

Неполовинного, вне гор и вне пещер.

В стихотворении «Безгласная поэма» поэт говорит, что с помощью мысли он может уловить вечное движение (именно так Аристотель называет бога Эфира - «божественное бессмертное тело, которое получило свое имя вследствие своего вечного движения» Мифологический словарь под ред. Мелетинского Е.М - М.: изд.Советская энциклопедия, 1990 г.- c. 72 .):

Мыслью моею я все достаю,

В царствах бездонных Эфира

В кузницах тайных незримо кую

Звенья богатого мира.

Из стихотворения «Злая ночь» можно понять, что вечное движение, которое олицетворяет собой Эфир, для Бальмонта - это нечто неприятное, темное и неприемлемое:

Вновь Хаос к нам пришел и воцарился в мире,

Сорвался разум мировой,

И миллионы лет в Эфире,

Окутанном угрюмой мглой,

Должны мы подчиняться гнету

Какой-то Власти неземной.

Образ античной богини Афродиты так же неоднократно встречается в лирическом творчестве К. Бальмонта.

По определению мифологического словаря «Мифология древнего мира: «Афродита («пеннорожденная»), в греческой мифологии богиня красоты и любви, пронизывающей весь мир. По одной из версий, богиня родилась из крови Урана, оскопленного титаном Кроносом: кровь попала в море, образовав пену (по-гречески - афрос). Афродита являлась не только покровительницей любви, о чем сообщал автор поэмы «О природе вещей» Тит Лукреций Кар, но и богиней плодородия, вечной весны и жизни. Согласно легенде, она обычно появлялась в окружении своих обычных спутниц - нимф, ор и харит. В мифах Афродита выступала богиней браков и родов.

Благодаря восточному происхождению Афродита часто отождествлялась с финикийской богиней плодородия Астартой, египетской Исидой и ассириской Иштар.

Несмотря на то, что служение богине содержало в себе некоторый оттенок чувственности (гетеры называли ее «своей богиней»), с течением веков архаическая богиня из сексуальной и распущенной превратилась в прекрасную Афродиту, которая смогла занять почетное место на Олимпе. Факт ее возможного происхождения из крови Урана был забыт.

Увидев прекрасную богиню на Олимпе, все боги влюбились в нее, но Афродита стала женой Гефеста - самого искусного и самому некрасивого из всех богов, хотя в дальнейшем она рождала детей и от других богов, включая Диониса и Ареса. В античной литературе также можно встретить упоминания о том, что Афродита состояла в браке и с Аресом, иногда даже называются дети, которые были рождены от этого брака: Эрот (или Эрос), Антерос (ненависть), Гармония, Фобос (страх), Деймос (ужас).

Возможно, самой большой любовью Афродиты был прекрасный Адонис, сын красавицы Мирры, превращенной богами в мирровое дерево, дающее благотворную смолу - мирру. Вскоре Адонис погиб на охоте от раны, нанесенной диким вепрем. Из капель крови юноши расцвели розы, а из слез Афродиты - анемоны. По иной версии, причиной смерти Адониса был гнев Ареса, приревновавшего Афродиту.

Афродита была одной из трех богинь, заспоривших о своей красоте. Посулив Парису, сыну троянского царя, прекраснейшую женщину на земле, Елену, жену спартанского царя Менелая, она выиграла спор, и похищение Парисом Елены послужило поводом к началу Троянской войны.

Древние греки считали, что Афродита оказывает покровительство героям, однако ее помощь распространялась только на сферу чувств, как это было в случае с Парисом».

Опрокинулось Небо однажды, и блестящею кровью своей

Сочеталось, как в брачном союзе, с переменною влагой морей,

И на миг вероломная Влага с этой кровью небесною слита,

И в минутном слияньи двух светов появилася в мир Афродита.

Ты не знаешь старинных преданий? Возмущаясь, дивишься ты вновь,

Что я двойственен так, вероломен, что люблю я мечту, не любовь?

Я ищу Афродиту Случайной да не будет ни странно, ни внове,

Почему так люблю я измену и цветы с лепестками из крови.

(«К случайной»)

В данном стихотворении поэт в первом четверостишие излагает миф об Афродите. Далее, Бальмонт как бы обращается к той самой случайной, к которой посвящено стихотворение. Он говорит, что ищет Афродиту, потому что «так люблю я измену и цветы с лепестками из крови».

В другом стихотворении «Мандолина» Бальмонт провозглашает город Неаполь колыбелью Афродиты:

О, Неаполь! Волны Моря! Афродиты колыбель!

Здесь необходимо отметить, что город Неаполь расположился вдоль Тирренского моря, у подножия Везувия, где культ Афродиты был достаточно распространен.

Образ древнегреческого мифологического персонажа Нарцисса в поэзии Бальмонта участвует в раскрытии мотива красоты. В греческой мифологии «Нарцисс необычайно красивый сын беотийского речного бога Кефисса и нимфы Лириопы. Когда родители вопросили прорицателя Тиресия о будущем ребенка, мудрец ответил, что Нарцисс доживет до старости, если никогда не увидит своего лица. Нарцисс вырос юношей редкостной красоты, и его любви добивались многие женщины, но он был равнодушен ко всем. Среди отвергнутых им была нимфа Эхо, которая от горя высохла так, что от нее остался лишь голос. Оскорбленные невниманием Нарцисса женщины потребовали богов покарать его, и богиня правосудия Немезида вняла их мольбам. Однажды, возвращаясь с охоты, Нарцисс заглянул в незамутненный источник и, увидев свое отражение в воде, влюбился в него. Юноша не мог оторваться от созерцания своего лица и умер от любви к себе. По преданию на месте гибели Нарцисса появилось поле удивительных растений и трав, в центре которого вырос целебный цветок, отмеченный строгой красотой, который и был назван именем юноши». Мифологический словарь под ред. Мелетинского Е.М - М.: изд.Советская энциклопедия, 1990 г.- c. 72

В стихотворении «Цветы нарцисса» Бальмонт излагает миф о Нарциссе. Поэт пытается очеловечить цветок:

Точно из легкого камня изсечены,

В воду глядят лепестки белоснежные.

Собственным образом пристально встречены,

Вглубь заглянули цветы безмятежные.

<...>

С чистою грезой цветок обручается,

Грезу любя, он со Смертью венчается.

Миг, - и от счастия гаснут цветы, --

Как они поняли свет Красоты!

В стихотворении «Нарцисс и эхо» дается еще одна трактовка мифа о Нарциссе:

Цветок и воздух, смущенный эхом,

То полный плачем, то полный смехом.

Цветок нарцисса, и звук заветный,

Ответом вставший, но безответный.

Над глубью водной, мертво-зеркальной,

Бесплодно стынет цветок печальный,

Своим обманут прекрасным ликом,

Не внемля внешним мольбам и крикам.

А звук заветный, хотя и внешний,

Навек пронизан тоской нездешней,

Ревнует, молит, грозит, пророчит,

И вот рыдает, и вот хохочет.

Но нет слиянья для двух прекрасных,

Мы розно стынем в терзаньях страстных.

И гаснут звуки, и ясны воды

В бездушном царстве глухой Природы.

В стихотворении «Хаос» Бальмонт отсылает читателя к античной мифологии. Хаос (в античной мифологии) представлялся как безграничная первозданная пустота, пространство, существовавшие раньше мироздания.

Свое яркое развитие Хаос получил в качестве мифологического персонажа. Хаос был порождением бога Хроноса. Хаос представляется как величественный, трагический образ космического первоединства, где расплавлено все бытие, из которого оно появляется и в котором оно погибает.

Хаос - это вечная смерть для всего живого. Хаос всемогущ и безлик, он все оформляет, но сам бесформен. Он - мировое чудовище, сущность которого есть пустота и ничто. Но это такое ничто, которое стало мировым чудовищем, это - бесконечность и пустота одновременно.

Бальмонт в своем стихотворении использует лишь некоторые характеристики Хаоса, такие как пустота.

Пусть Хаос хохочет и пляшет во мне,

Тот хохот пророчит звезду в вышине.

Поэт говорит о том, что не все люди, а лишь те, кто «кто в сердце лелеет восторг и беду», может услышать песню Хауса.

Кто в сердце лелеет восторг и беду,

Тот новую выбросит Миру звезду.

Кто любит разорванность пляшущих вод,

Тот знает, как Хаос красиво поет.

В стихотворении «К ночи» поэт называет Ночь дочерью великого и ужасного Хаоса, потому что она так же, она темна, а темнота есть на пустота и бесконечность одновременно.

Окутанная дымом сожженных вечеров,

Дочь Хаоса немая, любимица веков, -

О, Ночь, пошли мне снов,

Мою печаль развей,

О, Ночь, люби меня,

Я так устал от Дня,

Хотя я жажду дней.

Лирический герой сам желает попасть в эту пустоту, окунуться в нее, потому что он устал он дневного света.

Частым для поэзии Бальмонта является образ колдуньи, восходящий к различным мифологическим традициям. В славянской мифологии колдуньи - обладательницы магического знания. Они могут летать, оживлять любые предметы, делаться невидимыми, оборачиваться кем угодно. Ведьм представляли безобразными старухами, хотя они могли принять облик юной красавицы. Ведьм наделяли знахарскими способностями; они могли изготавливать яды и приворотное зелье, предсказывать будущее.

В стихотворении Бальмонта «С морского дна» мифологический образ, наделенный колдовской силой, живет в подводной пещере, запретном месте:

… место есть, где зыбко дно.

Там все так странно, страшно, красно,

И всем там быть запрещено.

Там есть заветная пещера,

И кто-то чудный там живет.

Колдун? Колдунья? Зверь? Химера?

Владыка жизни? Гений вод?

Об этом существе мы узнаем только то, что у него властный голос, внешний облик К.Д. Бальмонт не описывает. Поэт и сам не знает, кто же это на самом деле, колдун или колдунья:

И вот колдун, или колдунья,

Вещает деве глубины:

«Сегодня ныне новолунье.

Сегодня царствие луны.

Есть в море скрытые теченья,

И ты войдешь в одно из них,

Твое свершится назначенье,

Ты прочь уйдешь от вод морских.

Колдунье известны запретные тайны, она может помочь морской деве в достижении ее мечты. Именно поэтому К.Д. Бальмонт и использует глагол «вещает», имеющий одно из значений «прорицать, предсказывать». Но в то же время в мифологиях разных народов указывается на то, что колдунья наделена отрицательной силой, связана с «нечистой силой». Поэтому счастья от ее деяний никто не найдет, что находит подтверждение в концовке стихотворения:

И я из высокого видел окна,

Как замкнута черная дверь.

Пред бледною девой с глубокого дна,

Что нищей уходит теперь…

В другом стихотворении - «Ведьма» лирический герой встречает ведьму в дремучем лесу и спрашивает ее о своей судьбе. В этом стихотворении ведьма старая, у нее беззубый рот, она смеется над героем смехом дьявола. Ведьма все знает, может ответить на все вопросы:

Я встретил ведьму старую в задумчивом лесу.

Спросил ее: «Ты знаешь ли, какой я грех несу?»

Смеется ведьма старая, смеется что есть сил:

«Тебя ль не знать? Не первый ты, что молодость убил.

Отверг живые радости, и стал себе врагом,

И тащишься в дремучий лес убогим стариком».

Я вижу, ведьма старая все знает про меня,

В этом стихотворении образ ведьмы (равному в своем значении образу колдуньи) - ее внешний вид и функциональное качество - умение предсказывать судьбу - совпадает с традиционной мифологической трактовкой.

Стихотворению «Колдунья» К.Д. Бальмонт предпосылает эпиграф по-английски: «She who must be obeyed». R. Haggard. Переводится это следующим образом: «Та, кому нужно подчиняться». Р. Хаггард. Так автор оценивает колдунью.

В начале стихотворения лирический герой вступает в диалог с колдуньей. На самом деле она старая, но представляется молодой, красивой и нежной. Она завлекает молодых людей в свои сети:

И много безумцев, свой ум потеряв,

Узнали все пытки, - о да!

Но я как цветок расцветаю меж трав,

И я навсегда - молода.

Лирический герой хочет быть счастлив с колдуньей, готов даже отдать за это свою душу:

Дай счастье с тобой хоть на малый мне срок,

А там - пусть терзаюсь в веках.

Он соединяется с колдуньей, познает таинство добра и зла. И просит колдунью раскрыть тайны Красоты. Она соглашается: «Гляди в этот полный стакан». Подобная деталь встречается и в славянской мифологии: колдуньям присуще умение гадать на поверхности какой-нибудь жидкости.

В стакане вина лирический герой увидел женщину, которая сидела за станком и ткала узор. Герой увидел на узоре мертвых:

Рой смертных был гибели дан.

Там были и звери, и люди, и я!

Колдунья невольно раскрывает перед лирическим героем страшную тайну судьбы, но теперь он сам наделен таинственной силой:

И, красные ткани сред призрачных стран

Сплетая, узоры я вью.

И весело полный шипящий стакан

За жизнь, за Колдунью я пью!

Таким образом, в этом стихотворении образ колдуньи помогает создать нужную для поэта атмосферу, которая способствует раскрытию философской проблемы - поиска смысла жизни.

Образ колдуньи как мифического существа постепенно трансформируется в образ возлюбленной, наделенной сильными «чарами».

В стихотворении «Морская душа» поэт изображает возлюбленную, которую называет колдуньей.

У нее глаза морского цвета,

И живет она как бы во сне.

От весны до окончанья лета

Дух ее в нездешней стороне.

Образ колдуньи К.Д. Бальмонт использует для характеристики внутреннего, душевного состояния женщины. Такая трактовка женственности у Бальмонта не единична. В стихотворении «Я сбросил ее с высоты», посвященном расставанию с прошедшей любовью, образ женщины, от которой лирический герой отказывается, соединяется в его представлении с образом колдуньи. Она прекрасна, «придет как видение», «Создание тьмы и огня», у колдуньи «Румяные губы», «Кровавые губы вампира!»:

Я сбросил ее с высоты,

И чувствовал тяжесть паденья.

Колдунья прекрасная! Ты

Придешь, но придешь - как виденье!

Она зачаровала лирического героя, покорила своей воле. Мысленно лирический герой все еще во власти женщины - колдуньи, она берет над ним верх. Но постепенно лирический герой все-таки находит в себе силы избавиться от этих оков. Женщина постепенно превращается в «привидение», «тень наслажденья» и уходит из его памяти.

И если я прежде был твой,

Теперь ты мое привиденье,

Тебя я страшнее - живой,

О, тень моего наслажденья!

В стихотворении «Ворожба» лирический герой чертит охранительный круг, разводит костер и вызывает ведьму пламени.

Очертив кругом заветный охранительный узор,

Я развел на той поляне дымно-блещущий костер,

И взирал я, обращал я на огни упорный взор.

Красным ветром, желтым вихрем, предо мной возник огонь

Чу! в лесу невнятный шепот, дальний топот, мчится конь

Ведьма пламени, являйся, но меня в кругу не тронь!

Лирическому герою кажется, что он узнает в ведьме свою возлюбленную. Он вопрошает ведьму о своем будущем. Ведьма не отвечает, а лишь указывает на пламя костра. Там лирический герой видит прошлое, настоящее и будущее. Вместе с ведьмой он совершает ритуал жертвоприношения:

Ведьма ярче разгорелась, та же все - и вот не та,

Что-то вместе мы убили, как рубин - ее уста,

Как расплавленным рубином, красной тканью обвита.

Красным ветром, алым вихрем, закрутилась над путем,

Искры с свистом уронила ослепительным дождем,

Обожгла и опьянила и исчезла... Что потом?

Ведьма «обожгла, опьянила и исчезла», оставив лирического героя в одиночестве.

В стихотворении «Влюбленная колдунья» поэт от лица самой колдуньи пытается рассказать, что знает, что видит колдунья, пытается проникнуть во внутренний мир, в ее темную душу:

Мне ведомо пламя отчаянья,

Я знаю, что знают в аду

Но, мраку отдавшись, бегу от раскаянья,

И новых грехов задыхался жду.

Затем Бальмонт пытается показать и объяснить внутренние переживания героини стихотворения. Это похоже на признание или откровение, которое в порыве страсти делает героиня стихотворения.

О, да, я колдунья влюбленная,

Смеюсь, по обрыву скользя.

Я ночью безумна, а днем полусонная,

Другой я не буду - не буду - нельзя.

В стихотворении «Усадьба. Сад с беседкою укромной» образ колдуньи приобретает дополнительное свойство: она становится Колдуньей Знаний, олицетворяющей некий «злой дух», который вместе с Гением Красоты «закляли сон младенческой мечты».

Все памятно. Но Гений Красоты

С Колдуньей Знанья, страшные два духа,

Закляли сон младенческой мечты.

Поэт дает небольшую характеристику Колдуньи и ее спутнику Гению Красоты. Трактовка данного образа опирается на традиционную мифологическую трактовку: колдунья здесь «жадная старуха», совершающая ритуал заговора на судьбу лирического героя.

Колдунья Знанья, жадная старуха,

Дух Красоты, неуловимый змей,

Шептали что-то вкрадчиво и глухо.

Поэт хочет забыть первые дни своей жизни, потому что злой дух в образе Колдуньи и Гения красоты «закляли сон младенческой мечты». Ему пришлось идти «уклонными путями», чтобы понять судьбу и стать равному судьбе.

В стихотворении «Колдунья» лирический герой ведет диалог с колдуньей. Из этого диалога становиться понятным, что перед нами возникает совсем иная колдунья: она прекрасная девушка. Лирический герой удивляется этому:

- Колдунья, мне странно так видеть тебя.

Мне люди твердили, что ты

Живешь - беспощадно живое губя,

Что старые страшны черты:

Ты смотришь так нежно, ты манишь, любя,

И вся ты полна красоты.

В ответ он слышит, что люди были правы: она уже немало погубила людей, но все-таки она прекрасна, как цветок. Это и есть ее оружие.

«Кто так говорил, может, был он и прав:

Жила я не годы, - всегда.

И много безумцев, свой ум потеряв,

Узнали все пытки, - о, да!

Но я как цветок расцветаю меж трав,

И я навсегда - молода

В стихотворении «Колдун» перед нами возникает образ уже не женщины-колдуньи, а колдуна, «который глядел на Восток». В первом четверостишье поэт воссоздает не только внешний облик колдуна, но и пытается передать его внутренние характеристики:

Тяжел он не был, но высок,

Был полон дум он безответных,

И звался между Красноцветных,

Колдун, глядящий на Восток.

Создается впечатление, что поэт был лично знаком с этим колдуном. Может быть, поэтому он и слагает что-то похожее на оду, в которой говорит об огромной значимости колдуна.

Он не писал узорных строк,

Он не чертил иероглифов,

Но много он оставил мифов,

Колдун, глядевший на Восток.

И он теперь от нас далек,

Но, если возникает тайна,

Мы знаем, был он не случайно,

Колдун, глядевший на Восток.

Тесно связан с мотивом женственности и мифологический образ русалки (морской девы) неоднократно встречающийся в стихотворениях Бальмонта.

В энциклопедии славянской мифологии образ русалки характеризуется следующим образом: «Русалки - Берегини (от слова «русый», что означает светлый, чистый), сказочные жительницы воды, обладающие вечной юностью и красотой и олицетворяющие стихийную, естественную силу воды.

Русалки - полуженщины-полурыбы. Изображались с красивым женским лицом и женским бюстом. Далее рыбье туловище и рыбий хвост. У них русые, а иногда зеленые волосы, которые они любят расчесывать, сидя на берегу или раскачиваясь на ветвях деревьев в лунные летние ночи. При этом русалки прекрасно поют. Спят же они днем. По мере утверждения христианства русалкам все в большей мере стал придаваться вид водяной нежити, красивой и привлекательной лишь внешне, стремящейся причинить вред человеку: резвясь и играя, русалки стараются заманить человека к себе, защекотать его до смерти или затащить в омут и утопить. Они жаждут любви, не успев получить ее при жизни». Рыбаков Б.А. «Язычество древних славян», - М.: Русское слово, 1997, с 31

Стихотворение «С морского дна» состоит из семи частей. В нем Бальмонт изображает подводный мир, царство морских дев. Среди них выделяется одна русалка, которая тоскует и мечтает о том, чтобы побывать в земном мире:

Но хочется знать мне, одна ли нам правда дана.

Мы дышим во влаге, среди самоцветных камней.

Но что, если в мире и любят и дышат полней,

Но что, если, выйдя до волн, где бегут корабли.

Увижу я дали и жгучее солнце вдали!

Образ русалки у К.Д. Бальмонта традиционен для славянской мифологии. Девы «бледные», «бескровные», «холодные». Русалки водят между трав хороводы и поют песни.

Русалка в стихотворении обращается за помощью к колдунье. Она, вдохнув вольного воздуха, превратилась в цветок. А утром, наконец, увидела солнце, но ослепла. Долго плавала русалка по волнам, прежде чем ее подобрали рыбаки.

В стихотворении «Русалочка» Бальмонт воспроизводит славянские мифологические представления о русалке, стремящейся заманить человека к себе, защекотать его до смерти или затащить в омут и утопить. У бальмонтовской русалочки «звонкий хохоток, такой хрустально-чистый», она заманивает юного лирического героя, зовет и «плетет небылицы». От этого он потерял голову и бросился в воду к русалочкам. Они стали щекотать лирического героя и хохотать. Интересно то, что эта история заканчивается не так трагично, как в славянском мифе. Русалки

… надавали мне шлепков

Таких, сказать обидно.

Мелькнул их рой, и был таков.

Я - мокрый! Как мне стыдно!

Образ русалки (как мифического существа) у Бальмонта постепенно трансформируется в образ возлюбленной женщины.

В стихотворении «Русалка» героиня обращается к своему возлюбленному. Она просит его остаться, потому что она влюблена в него:

Если можешь, пойми. Если хочешь, возьми.

Ты один мне понравился между людьми.

Только из следующих строк становится понятно, что эта девушка - русалка. Прямого указания нет, но есть описание ее внешности:

До тебя я была холодна и бледна.

Я с глубокого, тихого, темного дна.

Здесь поэт изображает своеобразную идиллию - русалка счастлива с человеком.

В стихотворении «Она, как русалка» лирический герой также сравнивает свою возлюбленную с русалкой.

Она, как русалка, воздушна и странно-бледна,

В глазах у нее, ускользая, играет волна,

В зеленых глазах у нее глубина - холодна.

Возлюбленная похожа на русалку не только внешне, но и своим поведением:

Приди, - и она обнимет, заласкает тебя,

Себя не жалея, терзая, быть может, губя,

Но все же она поцелует тебя не любя.

В стихотворении «Я ласкал ее долго…» лирический герой прощается с русалкой:

Я ласкал ее долго, ласкал до утра,

Целовал ее губы и плечи.

И она наконец прошептала: «Пора!

Мой желанный, прощай же - до встречи».

Вчера, при луне, была она бледной девой, а сейчас в волне «качалась русалка нагая». Лирический герой, испугавшись, отталкивает ее. Русалка в ответ смеется и отвечает ему песней о водном просторе:

Мы - с глубокого дна, и у той глубины

Много дев, много раковин нежных.

В стихотворении «Морская душа» поэт изображает женщину, отдаленно напоминающую русалку. Непосредственно о русалке К.Д. Бальмонт не говорит, об этом читатель может только догадываться. У женщины зеленые глаза - «морского цвета». Она ходит на берег моря, слушает прибой, тоскует:

От весны до окончанья лета

Дух ее в нездешней стороне.

А во время бури женщина как бы соединяется со стихией, общается с ней.

А когда высоко встанет буря,

Вся она застынет, внемля плеск,

И глядит как зверь, глаза прищуря,

И в глазах ее - зеленый блеск.

Наиболее ярко и точно Бальмонт передал поведения и характеристики русалок в одноименном стихотворении «Русалки». Здесь русалки сами рассказывают о себе:

Мы знаем страсть, но страсти не подвластны.

Красою наших душ и наших тел нагих

Мы только будим страсть в других,

А сами холодно-бесстрастны.

Как в мифологической трактовке, так и у Бальмонта русалки жаждут любви, но сами любить они не могут:

Любя любовь, бессильны мы любить.

Мы дразним и зовем, мы вводим в заблужденье

Стремятся причинить человеку вред, который приносит им счастье и веселье:

Когда, безумца погубив,

Смеемся весело и звонко.

Резвясь и играя, русалки стараются затащить человека в омут и утопить.

И как светла изменчивая даль,

Когда любовь и смерть мы заключим в объятье,

Как сладок этот стон проклятья,

Любви предсмертная печаль!

Следует отметить, что в древнегреческой мифологии так же встречаются полуженщины-полурыбы - нереиды.

В стихотворении «Нереида» лирический герой рассказывает как он бродил по морскому берегу в ожидании увидеть нереид и как «между шорохом, и шумом, и шипением волны» наконец-то встретил среди них одну самую прекрасную ее.

Лишь она одна предстанет на дрожащей зыби вод.

Полудева, полурыба, из волос сплетет звено

Поэт понимает, что нереида коварна и хитра:

И, приблизив лик свой лживый, увлечет тебя на дно.

Я вас знаю, нереиды

Но лирический герой сам обхитрил нереиду. Ласками и нежностью он смог вытащить ее на берег, похищает и увозит «к родимой земле»:

И красавицу морскую я целую в лунной мгле,

Бросив чуждую стихию, тороплюсь к родной земле.

И упрямую добычу прочь от пенных брызг влеку,

Внемля шорох, свист и шелест вод, бегущих по песку.

Духом лесов в славянском мифологии принято считать Лешего. Обитает леший в каждом лесу, особенно любит еловые леса. Он одет как человек - красный кушак, левая пола кафтана обыкновенно запахнута за правую, а не наоборот, как все носят. Обувь перепутана: правый лапоть надет на левую ногу, левый - на правую.

Леший может превращаться в пень, кочку, может обернуться в зверя и птицу, он превращается медведя и тетерева, зайца, даже растением, потому что он не только дух леса, но и его сущность. Если леший идет лесом, то ростом равняется с самыми высокими деревьями. В то же время, выходя на прогулку, становиться ростом ниже травы, свободно укрываясь под любым ягодным листочком.

В лесу леший - полноправный и неограниченный хозяин: все звери и птицы находятся в его ведении и повинуются ему безответно. Особенно подчинены ему зайцы.

Как утверждает Б.А. Рыбаков в книге «Язычество древних славян»: «Настоящий леший голосист: умеет петь без слов и подбодряет себя хлопаньем в ладоши. Поет он иногда во все горло (с такой же силой, как шумит лес в бурю) почти с вечера до полуночи; он не любит пения петуха и с первым выкриком его немедленно замолкает. Лешие умеют хохотать, аукаться, свистать и плакать по-людски, и если они делаются бессловесными, то только при встрече с настоящими, живыми людьми».

Лешие не вредят людям, он больше любит проказничать и шутит, и в этом случае вполне уподобляются своим родичам - домовым. Самые обычные приемы проказ и шуток леших заключаются в том, что они «обводят» человека, углубившегося в чащу с целью собирать грибы или ягоды, они либо «заведут» в такое место, из которого никак не выбраться, либо напустят в глаза такого тумана, что совсем собьют с толку, и заблудившийся человек долго будет кружить по лесу на одном и том же месте.

В стихотворении «Весеннее» Бальмонт описывает приход весны. Весна торжественно приходит в мир:

Она из зеленых, и белых, и синих, желтых,

И красных, и красных, и диких цветов,

Бесчинствует Леший пустынях,

И зайца с зайчихой ославить готов.

Поэт рисует приход весны как прекрасный и великой богини, пред которой даже дух лесов не имеет ни какой власти, он рад ее приходу и на радостях « зайца с зайчихой ославить готов», которые находятся подчинении.

В стихотворении «Терем» лирический герой повествует о том, как он возвращается домой после дальних странствий:

Иду по лесу. И смарагдовый хор

Слагает с деревьями Леший

В стихотворении «Околдованы» лирический герой становится жертвой лешего:

Огулял меня леший в лесу,

Очертил меня знахарь зеленый

Чуть увижу небес полосу

В оба уха бросает мне звоны

В этом стихотворении отчетливо прослеживаются особенности хитрого и коварного духа лесов - лешего, которые схожи с мифологической характеристикой. Он запутал, околдовал лирического герои, он мешает ему выбраться из лесного плена. Однако, леший также является олицетворением судьбы лирического героя, которая запутала его и не дает возможности выбраться, стать свободным, начать жить по-другому.

Наиболее ярко и четко Бальмонт описывает лешего в соответствии со славянской мифологической трактовкой в стихотворении «Лес». Здесь в полной мере все характеристики мифологического существа получили свое отражение. Сначала автор стихотворения указывает на способности Лешего - пошутить, обмануть и запутать человека, а так же способность перевоплощаться в разные облики и быть разного роста.

Кружит, манит и заводит

В разных обликах приходит

С каждым разное всегда.

Малой травкой - на опушке,

В старом боре - до верхушки

Вона, вон где борода.

Далее поэт описывает внешние признаки Лешего, его одежду, повадки, способности принимать человеческий вид, петь песни:

Лапти вывернул, и правый

Вместо левого, лукавый,

Усмехаясь, натянул.

То же сделал и с другою,

В лапоть скрытою, ногою,

И пошел по лесу гул

Тоже сделал и с кафтаном

И со смехом, словно пьяным,

Застегнул наоборот

В разнополость нарядился

В человечий лик вместился

Как мужик идет, поет

В конце стихотворения Бальмонт не советует встречаться с лешим, он действительно такой, каким его описывают в предания и в рассказах стариков, он действительно может запутать так, что «тот же путь сто раз измеришь»:

Лишь спроси его дорогу,

Уж помолишься ты Богу,

Уж походишь по лесам.

Тот же путь сто раз измеришь,

Твердо в Лешего поверишь,

Будешь верить старикам.

В одном стихотворении из книги Бальмонта «Горящие здания» возникает образ цветущего папоротника, который своими корнями глубоко уходит в славянские предания. По известным мифопоэтическим представлениям цветет папоротник в Иванов день и всего несколько мгновений. С цветком папоротника можно видеть все клады, как бы глубоко в земле они ни находились. Правда, достать такой цветок едва ли не труднее, чем сам клад. По поверьям, около полуночи из широких листьев папоротника внезапно появляется почка, которая, поднимаясь все выше и выше. Ровно в 12 часов ночи созревшая почка разрывается с треском, и взорам представляется ярко-огненный цветок, столь яркий, что на него невозможно смотреть. Во время цветения папоротника слышно будто бы голос и щебетание нечистой силы, не желающей допустить человека до чудесного, редкого цветка, имеющего драгоценные свойства. Кто отыщет расцветший

В стихотворении «Папоротник» лирический герой идет в лес, достает священный нож и чертит круг заклятий. Появляется нечистая сила, но она не может проникнуть к нему. Он шепчет заклинания и ждет. Лирический герой мечтает о том, чтобы сорвать драгоценный, волшебный цветок, что цветет один раз в году:

Я тогда его сорву.

Тотчас папоротник сонный

Озарит кругом траву.

Я пройду толпу видений,

Без оглядки убегу.

Обретенный лирическим героем папоротник превратится в жгучую и таинственную звезду, которая откроет поэту смысл жизни и тайны всего мира:

Я пройду, как дух могучий,

По земле и по воде.

Мне понятны будут строки

Ненаписанных страниц,

И небесные намеки,

И язык зверей и птиц.

Мир тому, кто не боится

Ослепительной мечты,

Для него восторг таится,

Для него цветут цветы!

Поэт использует образ папоротника как символ достижения всех тайн, своей запредельной мечты.

Итак, сквозные мифологические образы, которые использует Бальмонт в своих стихотворениях, практически сохраняют свои первоначальные мифологические черты и характеристики. Однако, поэт, воссоздавая их в своих произведениях, наделяет их новыми чертами, которые помогают понять глубокий смысл стихотворения. Например, образ лешего в стихотворении «Околдованный» является олицетворением судьбы лирического героя, которая запутала его и не дает возможности выбраться, стать свободным, начать жить по-другому или образ русалки (как мифического существа) у Бальмонта постепенно трансформируется в образ возлюбленной женщины, в точности, так же как и образ женщины - кодуньи

.ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, мы рассмотрели мифологические образы и мотивы в поэзии К. Д. Бальмонта. В ходе исследования мы пришли к следующим выводам:

1. Интерес К. Д. Бальмонта к мифу был связан как с его миропониманием, так и с общими веяниями эпохи, проходившей под знаком возрождения мифа во всех видах искусства. Принадлежность поэта к символизму предопределила его стремление к поискам художественных средств воплощения мифа, а также создание им оригинальной мифологической системы;

2. В поэтическом сборнике «Жар-птица. Свирель славянина» Бальмонт прибегает к фольклорной стилизации, в связи с чем оригинальная мифологическая трактовка, о которой говорили символисты, перестает доминировать в его текстах. Славянские боги, которые встречаются в лирических произведениях Бальмонта этого сборника, не только не утрачивают своих мифологических характеристик, но и приобретают новые характеристики, совсем не свойственные им. Например, славянская богиня любви Лада становится олицетворением возлюбленной лирического героя, а Перун - источником поэтического вдохновения.

3. Сквозным для поэзии Бальмонта является персонаж из древнегреческий мифологии - Ариадна, которая сохраняет свои традиционные мифологические характеристики, но поэт так же наделяет ее дополнительным значением связующего звена между прошедшими и будущими временами.

4. Частым для поэзии Бальмонта является образ колдуньи (ведьмы), восходящий к различным мифологическим традициям. Данный образ совпадает с традиционной мифологической трактовкой. Постепенно образ колдуньи трансформируется в поэзии Бальмонта в образ возлюбленной, наделенной сильными «чарами».

5. Не менее часто встречается Бальмонта образ русалки, которая так же наряду с другими мифологическими образами не только сохраняет свои первоначальные характеристики, но и постепенно превращается в образ прекрасной девушки, которая либо сама влюблена в лирического героя, либо лирический герой сам испытывает нежные чувства к ней.

6. Лирический цикл «Фейные сказки» обнаруживает интертекстуальные связи с мифологией и фольклором разных народов, мировым художественным наследием, а также мотивные связи с другими текстами К.Д. Бальмонта. «Фейные сказки» представляют собой поэтическую авторскую модель идеального мира, в котором живут прекрасные существа - Феи.

Таким образом, Бальмонт в своих стихотворениях попытался воссоздать мир мировой и славянской мифологии путем стилизации. Необходимо так же отметить, что автор превращает древние сюжеты в рабочий материал для раскрытия своих символистских идей.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аникин В.П. Традиции русского фольклора. - М.: МГУ, 1986. - 205 с.

2. Анненский И.Ф. Бальмонт лирик // Анненский И.Ф. Книги отражений. - М.: Наука, 1979. - С. 93-122.

3. Афанасьев А.Н. Древо жизни : Избранные статьи / Подг. текста и коммент. Ю.М. Медведева, вступ. ст. Б.П. Кирдана - М.: Современник, 1982. - 464 с.

4. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов / А.Н. Афанасьев. М.: Современный писатель, 1995.-412 с.

5. Баевский 1999 : Баевский В. С. История русской литературы XX века : Компендиум /

6. Бальмонт К.Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. / Сост., вступ. Ст. и коммент. Д.Г. Макогоненко. - М.: Правда, 1991.- 608 с.

Бальмонт К.Д. Поэзия как волшебство. - М.: Скорпион, 1916. - с. 56.

7. Бальмонт К.Д. Стихотворения / Вступ. статья и сост. Л. Озерова; Худож. В. Серебрякова.- М.: Худож. лит., 1990.-397с. (Классики и современники. Поэтич. биб-ка).

8. Бальмонт 1992а: Бальмонт К.Д. Где мой дом : Стихотворения, художественная проза, статьи, очерки, письма / сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. -- М.: Республика, 1992.-448 с.

9. Бальмонт КД. Полное собрание стихов. Т. 6. - Фейные сказки. Осень. Злые Чары. Книга Заклятия / К.Д. Бальмонт. - М.: Скорпион, 1911. - 136 с.

10. Бальмонт К.Д. Фейные сказки. Детские песенки. М.: Гриф, 1905.-84 с.

11. Банников Н.В. Константин Бальмонт // Рус. речь - 1994.-№2 - с.26 - 28.

12. Барт Р. Мифология. - М., 1996. С.234.

13. Белый А. Символизм как миропонимание. - М.: Республика, 1994. - С.39

14. БлокА. Рецензия на «Фейные сказки» К.Д. Бальмонта/ А.А. Блок // Блок. А. Собрание соч.: в 8 т. Т. 5. - М.-Л.: Гослитиздат, 1962. - С. 618-619.

15. Бурдин 1998в : Бурдин В.В. Мифологическое начало в поэзии К.Д. Бальмонта1890-х -1900-х годов : Дис. канд. филол. наук : 10.01.01. Иваново, 1998. - 185 с.

16. Вейдле Владимир. Бальмонт // Звезда - 1995 - №2 - с. 106 - 108.

17. Гарин И. Поэт - странник. Бальмонт. // И. Гарин. Серебряный век: В 3 Т.-Т. 1 - М.,1999.- с. 428 - 564.

18. Герасилюв Ю.К. Русский символизм и фольклор / Ю.К. Герасимов // Русская литература. 1985. - № 1. - С. 95-109.

19. Григорьев A.JI. Мифы в поэзии и прозе русских символистов / A.JI. Григорьев // Литература и мифология. Л.: J НИИ, 1975. - С. 56-78.

20. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Энциклопедия славянской мифологии.- М.: «Астрель», 1996.- 206с.: ил.

21. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. М.: Цитадель.- 1998.

22. Жирмунский 1977 : Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В.М. Жирмунский. Л.: Наука, 1977.-405 с.

23. Иванов В.А., Иванов В.В. Мифы языческой Руси. Словарь / Художник В.Н. Куров.- Ярославль: академия Холдинг, 2001.- с.208: ил.

24. Ильев С.П. Русский символистский роман. - М: изд. Искусство 1990 г., 76-88

25. Калашников В. «Боги древних славян», - М.:Белый город, 2003, 355 с.

26. Карсалова Е.В. и др. Поэтические индивидуальности «серебряного века». Брюсов и Бальмонт. // В кн.: Карсалова Е.В. и др. Серебряный век русской поэзии.- М., 1996. - с. 428 - 564.

27. Краткая энциклопедия славянской мифологии: Ок. 1000 статей / Н.С. Шарапова.- М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Русские словари», 2003.- 624с.

28. Куприяновский П.В. К истории отношений Горького и Бальмонта. // Рус. лит. - 1998.-№2 - с. 157 - 165.

29. Левкиевская Е.Е. Мифы русского народа / Е.Е. Левкиевская. -- М.: Астрель, 2000. 526 с.

30. Лосев Проблема символа и реалистическое искусство. М.: изд. Искусство 1995 г., 56-58

31. Литературный энциклопедический словарь. / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. - М.: Советская энциклопедия, 1987.С. 64-65

32. Лотман Ю О мифологическом коде сюжетных текстов: Сборник статей по вторичным оделирующим системам. - Тарту, 1973.С.86.

33. Ляпина Л.Е. Сверхдлинные размеры в поэзии Бальмонта. // В кн. Исследования по теории стиха.- Л., изд., 1998.? с.118 - 126.

34. Ляпина Л.Е. Стихотворение К.Д. Бальмонта «Я мечтою ловил уходящие тени…». // В кн.: Анализ одного стихотворения. Межвуз. Сборник.- М., 1985 - с. 206 - 214.

35. Маркина Е. Е. Бальмонт «Я мечтою ловил уходящие тени…» (Филологический комментарий) // РЯШ.- 2002.- №5 - с. 57 - 64.

36. Матфеева 1992 : Матфеева Н.П. «Там чудеса, там леший бродит» : о мифологических образах в художественной литературе / Н.П. Матфеева // Русский язык в СНГ.-1992.-№7-9.-С. 10-13.

37. Мифологический словарь под ред. Мелетинского Е.М - М.: изд.Советская энциклопедия, 1990 г.- c. 317

38. Мифология древнего мира - М.: Белфакс, 2002. С. 342.

39. Мифология. Большой энциклопедический словарь. / Гл. ред. Е.М. Мелетинский.- 4-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.- 736с.

40. Мифология. Энциклопедический справочник. Редактор - составитель Т. Зарицкая. «Белфаксиздатгрупп», 2002.- с.352.

41. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев.- М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 200-.-Т. 1. А - К.- 672с. С ил.

42. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев.- М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 200-.-Т. 2. А - К.- 672с. С ил.

43. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. - М.: Наука, 1976. - С. 23

44. Молчанова Н. А. Поэзия К.Д. Бальмонта 1890-x-l 910-х годов : Проблемы творческой эволюции - М: МШ У, 2002. -- 146 с.

45. Нейхардт 1987 : Нейхардт А.А. Легенды и сказания Древней Греции Древнего Рима / А.А. Нейхардт. М.: Правда, 1987. - 576 с. - Режим доступа :http : //lib.ru/MIFS/roma.txt. 15 июля 2008 г.

46. Орлов В.Н. Перепутья. Из истории русской поэзии XX века. М.: Художественная литература, 1976.-С. 179-254.

47. Петрова Т.С. Мотив тишины в лирике К. Бальмонта. // РЯШ., 1995, №5. - с. 68-72.

48. Поэтические индивидуальности серебряного века. Анализ стихотворений: «Фантазия» Бальмонта, «Кинжал» Брюсова, «Мои предки» Кузьмина. // В кн.: рус. лит. 20в. 11кл.: Учебник для 11кл.: В 2 Ч. / В.В. Агеносов - Ч. 1. - с. 54 - 66.

49. Русская литература ХХ века (дореволюционный период). Хрестоматия. Сост. Трифонов Н.А.- М.: Учпедгиз, 1962.- 560с.

50. Русская литература ХХ века. Хрестоматия 11 для сред. шк.: В 2ч.- Ч. 1 / Сост. А.В. Баранников и др.- М.: Просвещение, 1993. - 448с.

51. Рыбаков Б.А. «Язычество древних славян», - М.: Русское слово, 1997, с 31

52. Соколов А.Г. К.Д. Бальмонт (1867 -1942). // В кн.: Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции.- М., 1991. - с. 54 - 58.

53. Славянская мифология 1995: Славянская мифология : Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995. - 413 с.

54. Словарь символов и знаков. / Авт.-сост. Н.Н. Рогалевич.- Мн.: Харвест, 2004.-512с.

55. Славянский фольклор 1987: Славянский фольклор. Тексты / сост. Н.Н. Кравцов, А.В. Кулагина. М.: МГУ, 1987. - 376 с.

56. Стахова М.В. Константин Бальмонт / М.В. Стахова // Бавин С, Семибратова И. Судьбы поэтов серебряного века. М.: Книжная палата, 1993. -С. 43-51.

57. Топоров 1995 : Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Образ. Символ / В.Н. Топоров. М.: Прогресс : Культура, 1995. - Межвузовский сборник научных трудов. -- М.: МГПИ, 1986. -- С. 94-101.leby.com/65/ba/Balmont.html. 15 июля 2008.

58. Энциклопедический словарь символов. / Авт.- сост. Н.А. Истомина.- М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2003.- 1056с.

МЕТОДИЧЕСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

бальмонт миф символ фольклор поэзия

Внеклассное мероприятие по литературе в 11-м классе общеобразовательной средней школы

Тема: «Необычный мир поэзии К.Д. Бальмонта».

Цель: познакомить учащихся с творчеством К.Д. Бальмонта

Форма: литературная гостиная с элементами театрализации;

Оборудование: музыкальный проигрыватель, выставка книг «Творчество К.Д. Бальмонта», портрет К.Д. Бальмонта (художник Л.М. Чернышев), музыкальная запись С.В.Рахманинова «Колокола», надпись на доске «Необычный мир поэзии К.Д. Бальмонта», ширма в форме книги, стол, костюмы: Перун, ведьма, русалка.

Оформление: На доске написано название вечера «Необычный мир поэзии К.Д. Бальмонта». Под надписью находиться портрет К.Д. Бальмонта. С правой стороны сцены стоит ширма в форме книги с надписью «К.Д. Бальмонт. Избранное». С левой стороны стоит стол, за которым будут сидеть литературовед, литературный критик, и ведущий. Возле стола находиться выставка книг.

Литература: Бальмонт КД. Полное собрание стихов. Т. 6. - Фейные сказки. Осень. Злые Чары. Книга Заклятия / К.Д. Бальмонт. - М.: Скорпион, 1911. - 136 с.; Краткая энциклопедия славянской мифологии: Ок. 1000 статей / Н.С. Шарапова.- М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Русские словари», 2003.- 624с; Литературный энциклопедический словарь. / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. - М.: Советская энциклопедия, 1987.С. 64-65; Мифология древнего мира - М.: Белфакс, 2002. С. 342.; Русская литература ХХ века. Хрестоматия 11 для сред. шк.: В 2ч.- Ч. 1 / под ред. Журавлева В.П. - М.: Просвещение, 2003. - 334с.

Сценарный ход мероприятия.

Звучит музыка С.В.Рахманинова «Колокола».

На сцену выходит ведущий.

ВЕДУЩИЙ: Добрый день, дорогие друзья я рад приветствовать вас в нашей литературной гостиной. Сегодня мы с вами окунемся в мир символистской поэзии. Познакомимся поближе с творчеством писателя - символиста К.Д. Бальмонта, познакомимся с персонажами его поэзии. Я предоставляю слова литературоведу, который расскажет на о биографии писателя.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ КРИТИК: Константин Дмитриевич Бальмонт родился 3 июня 1867 года в деревне Гумнищи, Шуйского уезда, Владимирской губернии.

Отец--председатель земской управы в г. Шуе Владимирской губернии., помещик. Мать очень много делала в своей жизни для распространения культурных идей в глухой провинции, и в течение многих лет устраивала в любительские спектакли и концерты. По семейным преданиям, предками Бальмонта были какие-то шотландские. или скандинавские моряки, переселившиеся в Россию. Фамилия Бальмонт очень распространенная в Шотландии.

Учился Бальмонт в Шуйской гимназии. Из 7-го класса в 1884 году был исключен, по обвинению в государственном преступлении (принадлежал к революционному кружку), но через два месяца был принят во Владимирскую гимназию.

Затем, в 1886 году поступил в Московский университет, на юридический факультет. Науками юридическими занимался весьма мало, но усиленно изучал немецкую литературу и историю Великой французской революции. В 1887 году, как один из главных организаторов студенческих беспорядков, был привлечен к университетскому суду, исключен, и после трехдневного тюремного заключения выслан в Шую. Через год снова был принят в Московский университет. Вышел из университета через несколько месяцев, благодаря нервному расстройству. Через год поступил в Демидовский лицей в Ярославле. Снова вышел через несколько месяцев и более уже не возвращался к казенному образованию. Своими знаниями (в области истории, философии, литературы и филологии) обязан только себе.

Начало литературной деятельности было сопряжено со множеством мучении и неудач. В течение 4-х или 5-ти лет ни один журнал не хотел печатать Бальмонта. Первый сборник его стихов, который он сам напечатал в Ярославле, не имел, конечно, никакого успеха, 1-й его переводной труд (книга норвежского писателя Генрика Неира о Генрике Ибсене) была сожжена цензурой. Близкие люди своим отрицательным отношением значительно усилили тяжесть первых неудач.

Творчество поэта условно принято делить на три неравномерных и неравноценных периода. Ранний Бальмонт, автор трех стихотворных сборников: «Под северным небом» (1894), «В безбрежности» (1895) и «Тишина» (1898). Второй этап, обозначенный также тремя сборниками--«Горящие здания» (1900),«Будем как солнце» (1903) и «Только любовь» (1903)-- время творческого взлета Бальмонта,--характеризует его как центральную фигуру нового, декадентско-символистского течения.

Третий, заключительный, этап поэтического пути Бальмонта, начинающийся. сборником «Литургия красоты» (1905), характеризуется вырождением и распадом. той художественной системы, которую представлял поэт. Спад в поэзии Бальмонта обозначился в сборниках «Литургия красоты» (1905) и «Злые чары» (1906), где он обратился к рассудочной поэзии, к теософским размышлениям и материалу народных поверий.

Провалом стала книга «Жар-птица» (1907), где Бальмонт попытался воссоздать мир славянской мифологии и былинного эпоса путем стилизации. С марта 1902 по июль 1905 года поэт живет за границей. Он много путешествует, занимается переводами, знакомится с фольклором и культурой других стран.

ВЕДУЩИЙ: Спасибо вам, уважаемый литературовед! Мы продолжаем. В своем творчестве К.Д. Бальмонт использует мифологические образы и мотивы разных народов. Это было обусловлено литературной ситуацией. которая была характерна для литературы рубежа 19-20 веков, подробнее об этом нам расскажет литературовед.

ЛИТЕРАТУРОВЕД: Символисты обращались к мифу отнюдь не случайно. Широкое использование мифологии представителями символизма обусловлено тесной взаимосвязью мифа и символа. Символисты защищали искусство, пробуждающее в человеческой душе божественное начало. Эту цель должно было осуществить с помощью символов, а символ - ядро мифа.

Сами символисты акцентировали внимание на том, что большая часть мифов построена по принципу символа. Многие символисты даже любили называть свою поэзию «мифотворчеством», созданием новых мифов. Использование мифа также обусловлено стремлением символистов выйти за социально-исторические и пространственно-временные рамки ради выявления общечеловеческого содержания.

ВЕДУЩИЙ: Теперь я вам предлагаю окунуться в необычный мир поэзии Бальмонта. В его поэзии встречаются самые различные мифологические существа: Жар-птицы, славянские божества, русалки и колдуньи и т.д.

В одной из своих книг «Жар-птица. Свирель славянина» поэт попытался воссоздать мир славянской мифологии и былинного эпоса путем стилизации.

На сцену выходит ученик в образе славянского бога Перуна.

ПЕРУН: У Перуна рост могучий,

Лик приятный, ус златой,

Он владеет влажной тучей,

Словно девой молодой.

У Перуна мысли быстры,

Что захочет - так сейчас,

Сыплет искры, мечет искры

Из зрачков сверкнувших глаз.

У Перуна знойны страсти,

Но, достигнув своего,

Что любил он - рвет на части,

Тучу сжег - и нет его.

ВЕДУЩИЙ: Часто в поэзии К.Д. Бальмонта можно встретить такой фольклорный персонаж, как колдунья (ведьма), восходящий к различным мифологическим традициям. В славянской мифологии колдуньи - обладательницы магического знания. Они могут летать, оживлять любые предметы, делаться невидимыми, оборачиваться кем угодно. Ведьм представляли безобразными старухами, хотя они могли принять облик юной красавицы. Ведьм наделяли знахарскими способностями; они могли изготавливать яды и приворотное зелье, предсказывать будущее.

Звучит зловещая музыка.

На сцену выходи чтец и Ведьма (девушка одетая в лохмотья, и с устрашающим гримом).

Они показывают инсценировку стихотворения К.Д. Бальмонта «Ведьма».

ЧТЕЦ: Я встретил ведьму старую в задумчивом лесу.

Спросил ее: «Ты знаешь ли, какой я грех несу?»