Частное письмо в художественном тексте XIX в. на примере творчества А.С. Пушкина

«Сын мой Пётр! Письмо твоё, в котором просишь ты нас о родительском нашем благословении и согласии на брак с Марьей Ивановой дочерью Мироновой, мы получили 15-го сего месяца, и не только ни моего благословения, ни моего согласия дать я тебе не намерен, но ещё и собираюсь до тебя добраться да за проказы твои проучить тебя путём, как мальчишку, несмотря на твой офицерский чин; ибо ты доказал, что шпагу носить ещё недостоин, которая пожалована тебе на защиту отечества, а не для дуэлей с такими же сорванцами, каков он сам. Немедленно буду писать к Андрею Карловичу, прося его перевести тебя из Белогорской крепости куда-нибудь подальше, где бы дурь у тебя прошла. Матушка твоя, узнав о твоём поединке и о том, что ты ранен, с горести занемогла и теперь лежит. Что из тебя будет? Молю бога, чтоб ты ис ся, хоть и не смею надеяться на его великую милость, Отец твой А.Г.»

Отец разгневан на сына за желание жениться и за дуэль, считая это детскими проказами, за которые собирается «проучить как мальчишку».

С помощью аллитерации - звуков [с], [т], [ п] и интонации -обилия восклицательных и вопросительных предложений: «Сын мой Пётр! Что из тебя будет? …старого пса!.. должность и господскую волю?» Пушкин передаёт негодование отца. «Сын мой Пётр!» - начинается письмо, адресованное Гринёву, и фраза эта, благодаря восклицательному знаку и всему фонетическому составу, звучит как приговор, и становится ясно, почему Пётр Андреевич с первых же строк увидел, что дело не состоялось.

Андрей Петрович сердится на сына. Но всё же Пушкин изображает его и как отца, заботящегося как о физическом «Хорошо ли рану залечили?» (в письме Савельечу), так и о духовном здоровье сына («Что из тебя будет?»).

Урок нравственности преподала Петру Гриневу Маша, что сыграло значительную роль в духовном становлении молодого . В реакции на письмо старшего Гринёва, который не даёт сыну раз на свадьбу с неизвестной, безродной девицей, про твердость характера невесты Петра. Он предлагает Маше обвенчаться без отцовского благословения, но чистая, открытая душа ее не может принять замужества без благословения родителей жениха.

Рассудительная и благоразумная Марья Ивановна оказывается здесь умнее и взрослее своего суженого: “Без их благословения не будет нам счастия”. В этих словах видны как ум и благородство девушки, так и ее верность народной морали.

Обращение Андрея Петровича к Савельичу крайне сурово:

«Стыдно тебе, старый пёс, что ты, невзирая на мои строгие приказания, мне не донёс о сыне моём Петре Андреевиче и что посторонние принуждены уведомлять меня о его проказах. Так ли исполнишь ты свою должность и господскую волю? Я тебя, старого пса! Пошлю свиней пасти за утайку правды и потворству к молодому человеку. С получением сего приказываю тебе немедленно отписать ко мне, каково теперь его здоровье, о котором пишут мне, что по ось; да в какое именно место он ранен и хорошо ли его залечили».

Письмо Савельичу - это письмо разгневанного барина к своему крепостному холопу, который должен был «доносить о сыне и его проказах, следить за ним, но он не оправдал «оказанного доверия», поэтому барин «грозится послать его свиней пасти за утайку правды» Письмо характеризует старого Гринёва какистинного помещика-крепостника.

Савельич отвечает своему хозяину и пишет письмо в виде челобитной:

«Государь Андрей Петрович,

Отец наш милостивый!

Милостивое писание ваше я получил, в котором изволишь гневаться на меня, раба вашего, что-де стыдно мне не исполнять господских приказаний; а я, не старый пёс, а верный ваш слуга, господских приказаний слушаюсь и усердно вам всегда служил и дожил до седых волос. Я ж про рану Петра Андреевича ничего к вам не писал, чтоб не испужать понапрасну, и, слышно, барыня, мать наша Авдотья Васильевна и так с испугу слегла, и за её здоровье бога буду молить. А Пётр Андреевич ранен был под правое плечо, в грудь под самую косточку, в глубину на полтора вершка, и лежал он в доме у коменданта, куда принесли мы его с берега, и лечил его здешний цирюльник Степан Парамонов; и теперь Пётр Андреевич, слава богу, здоров, и про него кроме хорошего нечего и писать. Командиры, слышно, им довольны; а у Василисы Егоровны он как родной сын. А что с ним случилась такая оказия, то быль молодцу не укора: конь и о четырёх ногах, да спотыкается. А изволите вы писать, что сошлёте меня свиней пасти, и на то ваша боярская воля. За сим кланяюсь рабски.

Верный холоп ваш Архип Савельев».

Это почтительное письмо обиженного, но с чувством собственного достоинства, который верой и правдой служил семье Гринёвых. Савельич послушно принимает грозящее ему наказание, но согласен с любым решением, так как «на то боярская воля» «Грамота» его имеет кольцевую композицию: повествование начинается и заканчивается пересказом письма Андрея Петровича. Это, возможно, символизирует попытку Савельича помирить отца с сыном, «восстановить» ход событий жизни.

Кульминацией как личного, так и психологического конфликтов письмо Маши Гриневу, которое что побуждает его к решительным действиям. Борьба за любовь, за освобождение возлюбленной даже ценой собственной - важный этап в становлении характера Петра Гринева.

«Богу угодно было лишить меня вдруг отца и матери: не имею на земле ни родни, ни покровителей. Прибегаю к вам, зная, что вы всегда желали мне добра и что вы всякому человеку готовы помочь. Молю бога, чтоб это письмо как-нибудь до вас дошло! Максимыч обещал вам его доставить Палаша слышала также от Максимыча, что вас он часто издали видит на вылазках и что вы совсем себя не бережёте и не думаете о тех, которые за вас со слезами бога молят. Я долго была больна; а когда выздоровела, Алексей Иванович, который командует у нас на месте покойного батюшки, принудил отца Герасима выдать меня ему, застращав Пугачёвым. Я живу в нашем доме под караулом. Алексей Иванович принуждает меня выйти за него замуж. Он говорит, что спас мне жизнь, потому что прикрыл обман Акулины Памфиловны, которая сказала злодеям, будто я её племянница. А мне легче было бы умереть, нежели сделаться женою такого, каков Алексей Иванович. Он обходится со мною очень жестоко и грозится, коли я не одумаюсь и не соглашусь, то привезёт меня в лагерь к злодею, и с вами-де то же будет, что с Лизой Харловой. Я просила Алексея Ивановича дать мне подумать. Он согласился ждать ещё три дня; а коли через три дня за него не выду, так уже никакой пощады не будет. Батюшка Пётр Андреевич! вы один у меня покровитель; заступитесь за меня, бедную. Упросите генерала и всех командиров прислать ко мне поскорее сикурсу да приезжайте сами, если сможете. Остаюсь вам покорная бедная сирота Марья Миронова».

Важна роль этого письма в раскрытии образа Маши. Смирение перед Богом «Богу было угодно», «молю Бога» и девическая гордость «легче умереть, чем выйти замуж за такого » сочетаются в ней. Большое значение играет письмо в развитии сюжета и раскрытии качеств характера персонажей: великодушия Пугачёва и подлости Швабрина. Письмо Марьи Ивановны побуждает Петра Гринева к решительным действиям. Борьба за любовь, за освобождение возлюбленной даже ценой собственной - важный этап в становлении его характера.

Развязкой произведения письмо Марьи Ивановны Екатерине II. Это прошение императрице. Благородство и честность Гринёва, отданного под суд за связь с Пугачевым и ожидавшего приговора, не позволяет ему вмешивать Машу. И теперь его невеста борется за освобождение своего возлюбленного.

«Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала незнакомой её покровительнице, которая стала читать её про себя. Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо её переменилось…»

«Императрица не может его простить», -- говорит Екатерина II Маше Мироновой, но, «наряду с императрицей, в ней живет дама средних лет, гуляющая по парку с собачкой, позволило ей проявить человечность».

Это и спасает героя.

В тексте упоминается и о письме Екатерины II отцу Гринёва. «Я рада, - говорит она Маше, - что могла сдержать вам своё слово и исполнить вашу просьбу. Дело наше кончено. Я убеждена в невиновности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свёкру».

Теперь это письмо, собственноручно написанное Екатериной II, «находится в одном из барских флигелей за стеклом и в рамке. Оно написано к отцу Петра Андреевича и содержит оправдание его сына и похвалы уму и сердцу дочери капитана Миронова». На этом заканчиваются записи Гринёва.

В своем романе «Капитанская дочка» Пушкин показал, как постепенно преображается личность его героя. От природы в нем заложено много достойных качеств, но подлинного раскрытия они достигают только в жизненных испытаниях, и мы видим, как легкомысленный юноша, почти мальчик, становится мужчиной, зрелым человеком, способным по- настоящему любить и отвечать за свои поступки. Этапы его духовного созревания прослеживаются, в частности, и в письмах персонажей романа.

Ключевский писал, что в «Капитанской дочке» «больше истории, чем в «Истории Пугачёвского бунта», которая кажется длинным объяснительным примечанием к роману» [Ключевский, 2003, с. 96]. Искусно сочетая историю с вымыслом, изображая наиболее типичных представителей того времени, «Пушкин сумел взглянуть на события глазами современников Пугачёва, проникнуться их чувствами и в мельчайших подробностях описать черты эпохи». Понять атмосферу эпохи 70-х годов XVIII века и стать как бы свидетелем Пугачевского восстания помогают читателю не только частные письма, но и документы, исторические справки, указы, что также обусловлено эпистолярным жанром произведения.

Завязкой исторического конфликта письмо от генерала, адресованное коменданту крепости Миронову с предупреждением о Пугачёве и его наступлении [Лотман, 2017, с.].

«Господину коменданту Белогорской крепости капитану Миронову.

По секрету.

Сим извещаю вас, что убежавший из-под караула донской казак и раскольник, Емельян Пугачёв, учинил непростительную дерзость принятием на себя имени покойного императора Петра III, собрал злодейскую шайку, произвёл возмущение в яицких селениях, и уже взял и разорил несколько крепостей, произведя везде грабежи и смертные убийства. Того ради, с получением сего, имеете вы, господин капитан, немедленно принять надлежащие меры к отражению томящегося злодея и самозванца, а буде можно и к совершенному уничтожению оного, если он обратится на крепость, вверенную вашему попечению».

Письмо построено как целостное произведение: сначала экспозиция (вводится образ Пугачёва: «раскольник», «злодей», «самозванец»), затем вводится динамичная картина его действий, созданная с помощью обилия глагольных форм («собрал», «произвёл», «разорил», «учиня», «произведя») и вывод (приказ отразить, а то и истребить «указанного злодея») Но это письмо поднимает не только исторические, но и бытовые, и философские вопросы.

Так, приписка «по секрету» обыгрывается Пушкиным в добром и немного ироничном эпизоде попытки Ивана Кузьмича скрыть положение дел от Василисы Егоровны; употребление же единственного числа по отношению всех действий Пугачёва как бы создаёт образ его одиночества; и именно за этим письмом следует вопрос, поставленный Гринёвым, который можно расценить как риторический: «Как ты думаешь, чем это кончится?»

Есть в произведении упоминание и о другом письме с историческим контекстом (воззвание Пугачёва): «Иван Кузьмич в присутствии жены прочёл нам воззвание Пугачёва, написанное каким-нибудь полуграмотным казаком. Разбойник объявлял о своём намерении немедленно идти на нашу крепость, приглашал казаков и солдат в свою шайку, а командиров увещевал не сопротивляться, угрожая казнью в противном случае. Воззвание написано было в грубых, но сильных выражениях и должно было произвести опасное впечатление на умы простых людей».

Характеризуя воззвание Пугачева, прочитанное капитаном Мироновым, Пушкин, вероятно, по цензурным соображениям не имел возможности его процитировать даже частично. Но реплика Василисы Егоровны давала довольно точное представление о его содержании: «Каков мошенник! -- воскликнула комендантша. -- Что смеет еще нам предлагать! Выйти к нему навстречу и положить к ногам его знамена!». Слова капитанши непосредственно связаны с документом, копия которого сохранилась в бумагах Пушкина. Это обращение Пугачева в Оренбургскую губернскую канцелярию, предлагавшее «всем господам и всякого звания людям»: «Выдите вы из града вон, вынесите знамена и оружие, приклоните знамена и оружие пред вашим государем». В особых «Замечаниях», представленных Пушкиным царю в дополнение к печатному тексту «Истории Пугачева», он писал 26 января 1835 г.: «Первое возмутительное воззвание Пугачева к Яицким казакам есть удивительный образец народного красноречия, хотя и безграмотного. Оно тем более подействовало, что объявления или публикации Рейнсдорпа были писаны столь же вяло, как и ьно, длинными обиняками, с глаголами на конце периодов». Эта же оценка прокламаций Пугачева определила их характеристику в «Капитанской дочке».

Письма выдержаны в духе того времени, что помогает передать колорит эпохи, способствует более полному раскрытию характеров героев.

Таким образом, все письма, которые мы видим в романах А.С. Пушкина «Дубровский» и «Капитанская дочка» являются ом, которое служит для сюжета, помогают раскрытию конфликта. Но это не единственная роль в произведении. Большое значение они имеют и в композиции. Каждое письмо отвергает намерение или предположение, сделанное раньше, и совершенно неожиданно направляет события в другое русло.

Письма героев не только помогают развитию сюжета, композиции, но и раскрывают характеры героев, их мысли и чувства. Письма в некотором роде и создают, формируют характер или, во всяком случае, шлифуют его. Ведь в письмах, как и в дневнике, человек сосредоточивается, сам себя как бы систематизирует и итожит, сам себя познаёт, объясняя себя другому. Речь героев индивидуализирована даже в письмах, что создаёт живую характеристику их образов, помогает лучше понять их действия.

Кроме того, язык, которым написаны эти письма, позволяют понять действия персонажей повести, а также более ярко и живо представить образы действующих лиц. И, наконец, эпистолярный жанр - показатель культуры и самосознания героев романов.

Следовательно, «с помощью письма лучше всего проникаешь в ». А.С. Пушкин же, как основоположник русского литературного языка, много сделал для того, чтобы «гордый наш язык» стал языком эпистолярного жанра.

2.2 Анализ языковых оформления писем и записок героев в романе А.С. Пушкина «Дубровский»

Немаловажна роль языка эпистолярных форм в произведении «Дубровский» в понимании образа героя.

Независимый нрав Андрея Гавриловича, гордость своим дворянским званием, приверженность к старинному стилю речи и образу мыслей проявляются в его письме к Троекурову. Оно же способствовало завязке сюжета: с него началась вражда бывших друзей, приведшая к трагическим последствиям.

«Государь мой премилостивый, Я до тех пор не намерен ехать в Покровское, пока не вышлете Вы мне псаря Парамошку с повинною; а будет моя воля наказать его или помиловать, а я терпеть шутки от Ваших холопьев не намерен, да и от Вас их не стерплю, потому что я не шут, а старинный дворянин. За сим остаюсь покорным ко услугам Андрей Дубровский».

Слог быстрый, чёткий и строгий, тон требовательный, нетерпеливый. «Я до тех пор не намерен ехать в Покровское…». Таким образом он отстаивает свою честь. Письмо А.Г.Дубровского начинается обращением «Государь мой премилостивый…». Эта формула имела строгий, холодный оттенок. Так начинали обращаться и знакомые при внезапном охлаждении или обострении отношений. Таким обращением начинались и служебные документы. В словаре В.И.Даля указывается, что к низшему чину обращались со словами «государь мой». В просторечии формула обращения повсеместно упростилась и звучала как «государь». Именно так обращаются в письмах друг к другу герои романа А.С.Пушкина «Дубровский». Следующее письмо, продиктованное няней Егоровной повару, сообщало Владимиру о тяжелой болезни отца, угрозе перехода имения к Троекурову. Оно тотчас заставило его взять отпуск и приехать в Кистеневку, и это обстоятельство обострило конфликт романа, привело к дальнейшему развитию действия.

«Государь ты наш, Владимир Андреевич, - я, твоя старая нянька, решилась тебе доложить о здоровье папенькином. Он очень плох, иногда заговаривается и весь день сидит как дитя глупое, а в животе и смерти Бог волен. Приезжай ты к нам, соколик мой ясный, мы тебе и лошадей вышлем на Песочное. Слышно, земский суд к нам едет отдать нас подначал Кириллу Петровичу Троекурову, потому что мы, дескать, ихние, а мы искони ваши, и отроду того не слыхивали».

Язык письма няньки просторечный: «мы, дескать, ихние». Язык письма Дубровского - язык образованного. В письме О.Бузыревойтон ласковый, так как Егоровна очень любит своего воспитанника и, оставшись одна с заболевшим А.Г.Дубровским, просит Владимира о помощи. Кроме того, в письме няньки мы узнаём о простоте («хорошо ли он ТЕБЕ служит») и доверительности отношений крестьянки и барина, о содержании обычных разговоров («у нас дожди идут … пастух Родя помер около Миколина дня»). Орина называет себя «нянькой». «Слово нянька было синонимично слову «мамка» в значении «кормилица». Именно потому Орина имеет право так свободно обращаться к Владимиру. Всё письмо дышит любовью: «соколик мой ясный», «твоя верная раба».

Письмо характеризует Егоровну как добрую женщину, искренне привязанную к своим господам. В нем же и наивная, свойственная простому русскому человеку надежда на справедливость царя-батюшки, на то, что живущий в Петербурге молодой барин сможет дойти до него с жалобой на Троекурова. Таким образом, письма дворянина А.Г. Дубровского и крепостной няньки различаются не только содержанием, но и отражают своеобразие характеров героев, их социальное положение. А.Г. Дубровский пишет письмо более грамотно, чем Орина Бузырёва, также помогают развитию сюжета в романе.

Историк литературы и пушкинист Н.О. Лернер сопоставил письмо Егоровны молодому Дубровскому и письмо Арины Родионовны Пушкину, показав сходство между ними: сердечный тон, «удивительно народный и живой» язык, мудрость «народных присловий» (Арина Родионовна - «поживи хорошенько, самому слюбится»; Егоровна - «в животе и смерти Бог волен»), нежные обращения (Арина Родионовна - «мой ангел», «дружочек»; Егоровна - «соколик мой ясный»), нетерпеливое желание «свидеться» (Егоровна - «Приезжай ты к нам… мы тебе и лошадей вышлем на Песочное»; Арина Родионовна - «Приезжай …к нам в Михайловское, всех лошадей на дорогу выставлю…»). Сходство писем очевидно. По словам Н.О. Лернера, Пушкин «вложил в уста няни Дубровского теплые, нежные слова своей «дряхлой няни»[Лернер, 1929, с. 93].

Однако интересны не только совпадения, но и различия. Письмо Арины Родионовны более поэтичное по сравнению с письмом ОриныБузыревой. Местоимение «ты» по отношению к Пушкину свидетельствует о духовной близости няни и поэта, в письме няньки Дубровского оно «патриархальное, привычное обращение» [Маранцман, 2014, с. 66]. К тому письмо Арины Родионовны отражает сознание ею внутреннего достоинства. Она подписывается не «раба, нянька», а многолюбящая няня». Однако в письме Арины Родионовны наряду с тревогой за судьбу своего воспитанника слышится призыв к примирению с жизнью («поживи хорошенько, самому слюбится»). Егоровна же при всей своей униженности обращений к барину («государь ты наш», а не любезный друг»), настойчиво требует не смирения, а действия. В нем слышится протест против произвола Троекурова.

Однако, несмотря на разность этих писем, невозможно не согласиться с Н.О. Лернера в том, что «в уме Пушкина, когда он писал слова Арины Егоровны, носилось письмо Арины Родионовны, её теплые, ласковые строки» [Лернер, 1929, с. 166].

Важное значение имеют и письма покойной матери Владимира Дубровского, некогда адресованные мужу в армию и бережно им хранимые. Содержание писем Пушкиным намеренно не дается. Вероятно, писатель считает невозможным проникать в тайну двух влюбленных сердец. Письмам отводится определенная роль в развитии сюжета романа: чтение этих писем явилось последней каплей в решении Владимира поджечь «печальный дом» своих родителей. Погружение «в мир семейного счастья» еще больше обострило ощущение одиночества и чувство утраты. Мысль о том, что презренные слуги Троекурова могут надругаться над светлой памятью матери, подтолкнула Дубровского к решительному шагу. Единственное, что он взял с собой и спас от огня, были письма - самое ценное для него.

Итак, чтение дорогих ему писем раскрывает и внутреннее состояние героя, потерявшего все: отца, дом, безмятежную, счастливую жизнь.

Большую роль играют записки в развитии отношений Владимира Дубровского и Маши. Не желая прослыть подлецом, Владимир решается объясниться с Машей, открыть ей истину о себе. Свидания, к которым привели записки, даны как страшные открытия, разделяющие влюбленных. На первом свидании Маша узнает, что ее возлюбленный -- разбойник, разыскиваемый ее отцом. На втором осознает, что границы, определенные жизнью, сильнее чувств. Записки, на наш взгляд, подготовили трагическую развязку в развитии отношений влюбленных.

Состоявшееся объяснение разъяснило многое в их отношениях, и прежде всего, что любовь вызвала отказ от мести, во имя которой началось развитие сюжета. Теперь у Владимира возникла другая цель -- достижение счастья с любимой девушкой. Вторая записка («Вечером в 10 час.На прежнем месте»)привела к новому свиданию, на котором Маша дала согласие на замужество с Дубровским.

Искреннее письмо Маши к Верейскомуне дается дословно. Мы имеем о нем представление через пересказ автором с его комментариями: «она старалась возбудить в его сердце чувство великодушия» и т. д. Маша здесь откровенна, простодушна, она рассчитывает на благородство князя. Однако это письмо стимулирует проявление отнюдь не благородных качеств Верейского: ему безразличны чувства молодой девушки, он лишь хочет ускорить свадьбу. При этом князь совершает непорядочный поступок -- показывает письмо Кириле Петровичу, который заинтересован в том, чтобы породниться с богатым и знатным соседом. Письмо Марьи Кириловны приблизило день свадьбы, а, следовательно, и развязку сюжета.

Таким образом, роль писем в романе очень важна. Они дополняют и строят сюжет, помогают понять психологическое состояние героев.

2.3 Лексика писем героев романа «Евгений Онегин» как художественный прием раскрытия образов главных героев

«Евгений Онегин» очень богатый и разнообразный роман с лингвистической точки зрения. Своим стилем письма А. С. Пушкин показывает, что действительно он тем, кто создал современный русский литературный язык. Ведь именно Пушкин вводит большое количество иноязычных слов, просторечных разговорных форм, бытовую лексику, таким образом, сближая автора и читателя. Каждое предложение само по себе богато, оно может содержать огромное количество оборотов, слов из разных лексико-семантических групп, с другой может состоять из одного слова, но такого, которое будет наполнено безграничным смыслом.

Роман написан особой «онегинской строфой». Если говорить все-таки о лингвистической стороне романа «Евгений Онегин», то в нем используются слова и выражения той эпохи, в которую он был написано. Это 20-е - 30-е годы XIX столетия, время после отечественной войны 1812 года, после восстания декабристов, время волнения, общественных движений и западничества. XIX век в целом - это расцвет русской литературы [Виноградов, 1935, с. 67].

Во-первых, используются слова на французском языке, что говорит о тогдашней популярности этого языка в России (madame, monsieur (I глава), ducommeilfaut, tкte-a-tкte, entrechat (VIII глава)). Пушкин применяет стиль светской речи с ее особенностью «без принуждения в разговоре коснуться до всего слегка». Здесь мы находим свободное пользование иноязычными словами, употребление книжных выражений («всевышней волею Зевеса наследник всех своих родных»; «отступник бурных наслаждений» и т.п.).

Помимо слов на французском языке, встречаются также слова и на итальянском (e semprebene; benedetta, idolmio, farniente (VIII глава)) и английском языках (dandy, vulgar, roast-beef (I глава)). Benedetta, idolmio - названия итальянских песен, что свидетельствует об особом увлечении культурой Италии. Используются латинские слова (vale (I глава)) и слова, которые так или иначе относятся к античной культуре.

Встречаются слова, которые просто были в обиходе, например, элементы одежды (боливар), аксессуары (брегет), популярные блюда (roast-beef). Это говорит о том, что французская и английская культуры уверенно укоренялись в России [Лотман, 1975, с. 27]. Очевидно, что одежда и аксессуары, которые были модными в западной Европе, становились таковыми же и в России.

Интересно то, что почти все слова не на русском языке написаны латинским шрифтом, что, естественно, показывает их иноязычное происхождение. Но, если внимательно присмотреться, есть такие слова, которые на первый взгляд ничем не примечательны. Они написаны русским шрифтом, и узнать их настоящее происхождение можно только лишь в том случае, если выяснить их значение. Такими словами, например, являются «брегет» или «сплин». Они прямыми контаминированными вкраплениями в русский язык, это свидетельствует о том, что они уже плотно укоренились и носители не считают их заимствованиями.

Можно заметить также, что постоянно в тексте встречаются слова форм разрешалася, кланялися, изменилася, гналася - это устаревшие формы глаголов, в которых вместо постфикса «сь» используется постфикс «ся». Это язык времени перелома в употреблении форм, когда формы древние хотя и не были еще забыты, но употреблялись уже рядом с формами, которые должны были утвердиться после, как исключительная принадлежность нового языка, употреблялись в языке книжном вследствие влияния книг церковных, а в языкенародном только как исключение.

Встречается большое количество старославянизмов, о чем свидетельствует их неполногласные формы: глас, брег, младых, а также такие слово «други», которое указывает на историческое чередование г//з//ж [Левин, 1963, с. 6].

В тексте присутствует много архаизмов, которые в ту эпоху активно использовали в речи (лобзать, ланиты).

Что касается синтаксического строя предложений, то используется много вводных конструкций и конструкций с однородными членами. Есть много разрывов, когда отсутствует или половина или даже целая строфа.

Следует учесть, что письмо Татьяны - перевод с французского языка. Писать по-французски, думать на чужом языке - показатель высокой образованности, что типично для любого русского дворянина того времени. Конечно, никакого оригинала на французском не было, и письмо - "мифический перевод с чудесного подлинника сердца Татьяны"1. Исследователи пушкинского творчества, в частности Лотман, утверждает, что "целый ряд фразеологических клише восходит к "Новой Элоизе" Руссо"2. Например, "То воля неба; я твоя", "…Души неопытной волненья// Смирив со временем (как знать?)". Пушкин определяет такие клише как галлицизмы:



Мне галлицизмы будут милы,

Как прошлой юности грехи,

Как Богдановича стихи.

(гл.3, XXIX)

Галлицизмы, риторические формулы, приёмы французских эпистолярных романов - всё это, по мнению Лотмана, [Лотман, 1980, с. 228-229] мистификация, это не бросает тени на искренность признания Татьяны.

Татьяна понимает, на что обрекает себя в случае разглашения Онегиным тайны письма. И «стыд», и «презренье» действительно обрушатся на Татьяну. В XIX веке это позор - писать незнакомому молодому человеку, признаваясь в любви. Но Татьяна пишет твёрдою рукою, это её выбор. Она всегда сама решает свою судьбу. Впоследствии лишь от неё зависело решение о свадьбе и переезде Москву.

Меня с слезами заклинаний

Молила мать; для бедной Тани

Все были жребии равны…

Мать не приказывала, а молила.

Татьяна уверена, что после прочтения письма Евгений не отвергнет её: «Хоть каплю жалости храня, // Вы не оставите меня». Значит, знала, что её полюбят. Интуиция? Или это вовсе не уверенность, а надежда, мольба. Белинский скажет: «Онегин не узнал своей родной души; Татьяна же узнала в нём свою родную душу, не как в полном её проявлении, но как в возможности…». [Белинский, 2005, с. 34]. Татьяна догадывалась об этой возможности.

В начале письма по-детски простодушно проступает само собою разумеющееся единение Тани со своими близкими.



А мы… ничем мы не блестим,

Хоть вам и рады простодушно.

Зачем вы посетили нас?

«Девочка чужая» в своей семье, она просто казалась такою. На самом деле Таня «ласкаться не умела// К отцу, ни к матери своей» (гл.2, XXV).

Да, Татьяна видела Евгения мельком, несколько раз, она внимательно слушала его, но достаточно ли этого для возникновения настоящей высокой любви? Кто этот чужой человек, к которому Таня обращается на вы, он намного старше 18-летней героини, воспитан столицей. Она права: «В глуши, в деревне всё вам скучно». Ей остаётся только «Всё думать, думать об одном// И день, и ночь до новой встречи». О чём могла думать юная Таня, воспитанная на французских романах?

Ей рано нравились романы;

Они ей заменяли всё;

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона, и Руссо.

(гл.2, XXIX)

Уж не представлялся ли ей Онегин книжным героем? И она, подобно тысяче молодых героинь (Кларисса, Юлия, Дельфина), пишет ему письмо. В данном случае, Пушкин придаёт своей молодой героине черты романтического образа. Она жила романами, видела себя героиней этих романов.

Письмо Татьяны свидетельствует о сентиментальной моде того времени. Набоков видит это в словах: "Когда я бедным помогала…» [Набоков, 1981: 78]. Вполне возможно, что это указывает и на род занятий в семье: нищим подавать или «молитвой услаждать// Тоску волнуемой души».

Влияние сентиментальной литературы легко угадать по эпизоду письма «Ты чуть вошёл, я вмиг узнала, // Вся обомлела, запылала// И в мыслях молвила: вот он!». Лотман сравнивает эти строки с текстом Карамзина: «Наталья в одну секунду вся закраснелась, и сердце её, затрепетав сильно, сказало ей: вот он!» [Лотман, 1980, с. 228-229]. Образы ангела-хранителя и коварного искусителя тоже пришли из сентиментальных книжек. Как полагает Лотман, «Ангел-хранитель» - это книжный герой Грандисон, а «Коварный искуситель»- «<<Приникнул тихо к изголовью…>> - ситуация очень галльская», - определяет Набоков [Набоков, 1981, с. 78].

Но так и быть! Судьбу мою

Отныне я тебе вручаю.

Татьяна самостоятельна в суждениях и поступках. Она выбрала из всех буяновых, петушковых, пыхтиных своего героя, способного и любить её, и быть мужем, и отцом детей. Далее следует ещё более интересная фраза:

Перед тобою слёзы лью,

Твоей защиты умоляю.

Возникает вопрос: от кого просит Татьяна защиты? Бродский, ссылаясь на Сиповского, замечает, что понять это место до конца невозможно, если не взять во внимание письмо Юлии к учителю Сен-Пре (Руссо, Новая Элоиза). Эта фраза в буквальном переводе звучит так: «Ты должен быть моим единственным защитником против тебя» [Бродский, 1932, с. 54]. Но ограничиваться только одним заимствованием из любимого произведения Татьяны нельзя. Татьяна боится одиночества, своей любви, а значит и самой себя, своих необдуманных поступков, один из которых она уже совершила.



Вообрази, я здесь одна,

Никто меня не понимает,

Рассудок мой изнемогает,

И молча гибнуть я должна.

Конечно, её никто не понимает. Ведь

Этой страсти и случайно

Ещё никто не открывал…

Татьяна изнывала тайно.

Ни няне, ни сестре, ни матери не понять «тоску волнуемой души». Для её скрытного характера исключена возможность «сердечного признания» кому бы то ни было, кроме Евгения. Лишь его признаёт Татьяна как равного себе по интеллекту, по начитанности, по способности чувствовать. И если потерять его, единственно достойного, то останется только погибнуть среди отвергнутых женихов, а это очень страшно.

Татьяна безропотно примет всё: и отказ Онегина, и его ответ на любовь.

Надежды сердца оживи

Иль сон тяжёлый перерви

Увы, заслуженным укором!

Письмо Татьяны цельным и самодостаточным по содержанию и по форме. По содержанию - как волшебной красоты лирическое стихотворение; по форме - как стихотворная эпистола, в жанре французских сентименталистов. Письмо нежное, робкое, трепетное. В нём ненавязчиво дыхание молодости, чистоты, невинности. Оно непорочно, восхищает и смелостью поступка, и искренностью чувств, и благородством. Татьяна особенная, она своим письмом невольно напомнила «отступнику бурных наслаждений» уловки «причудниц большого света», что смутило Онегина и на о по ошибочному пути. Онегину внове искренность Татьяны, он не способен верно оценить её и отвечает на искренность нравоучением.

Письмо Онегина импульсивно. Сквозь строки пламенных речей угадываются неисчерпанный потенциал чувств, хранившихся где-то в глубинах сердца, ожидающих своего часа.

Всё может стать привычкой: и скука, и боль, и страдания, и даже влюблённость («Привычке милой не дал ходу»). Но любовь к Татьяне внове. Онегин восклицает:

Когда б вы знали, как ужасно

Томиться жаждою любви…

О да! Такую «жажду любви» Татьяна знает, эта жажда заставляет забыть условности света (писать любовное письмо первой!). Онегин пишет замужней женщине, в чём и переступает первую «условность света». Вторая - придти и навязывать себя с любовными объяснениями.

Онегин, где ваша строгая мораль, с которою вы так жестоко отчитали Татьяну, поступив при этом «благородно»? Теперь, в горьком «блаженстве», когда «измерен век», Онегин существует только одним - увидеть её. Когда-то Татьяна молила о встрече с Онегиным, а теперь сам Онегин ловит «улыбку уст, движенье глаз». Он ей внимает. Внимать - значит внимательно слушать, не упускать ни одного звука. Внимают тем, перед кем благоговеют.

Онегин несколько раз упоминает в письме, что остались ему «судьбой отсчитанные дни». Может быть, духовно он истратил себя. Его заветные «вольность и покой» не принесли желаемого отдохновения. Мятежный ум пресытился свободой, перегорел, переиграл. Этот гордый человек, благодаря второй встрече с Татьяной, кается во всём: и в слепом неверии в любовь, и в смерти Ленского («Несчастной жертвой Ленский пал»), и в своей холодности. Татьяна - действительно последний шанс Онегина свить гнездо, она не объект очередной любовной интрижки [Бродский, 1932, с. 75].

Теперь, спустя столько лет, Онегин во всём повторяет поведение влюблённой Тани. «Татьяна любит не шутя», Онегин тоже не склонен шутить. Но дело ли не в том, что век его измерен, и он одинок, несчастен, отвергнут откровенным игнорированием? Будь всё иначе, стал бы Евгений посылать письмо за письмом, как влюблённый романтик?

Онегин на грани сумасшествия: ему изо дня в день приходится скрывать страсть, «вести спокойный разговор, // Глядеть… весёлым взглядом», в то время как ему мерещатся руки, колени, уста, походка, глаза Татьяны. Он всей своей необузданной душою стремится приблизиться к плоду своих мечтаний, прикоснуться к нему. Вспомним, как жадно целует Онегин руку Татьяны в момент объяснения с ней. Ему бы только получить лёгкий намёк на взаимность, но «у ней и бровь не шевельнулась; // не сжала даже губ она».

Заключительные слова Онегинского письма «Всё решено, я в вашей воле…» перекликаются со строками Татьяны «судьбу мою отныне я тебе вручаю». Они воссоздают изначальное, заложенное в завязке единение героев - то воля неба. Онегин понял это спустя шесть лет, а Татьяне это открылось с первых мгновений - и не забылось до конца; вот чем обусловлено последнее откровение Татьяны («Я вас люблю (к чему лукавить…)») и вместе с тем готовность дальше подавлять в себе эту любовь так же, как она подавляла её все эти шесть лет. В этом разница Онегина и Татьяны: Онегин только сейчас поставлен перед трагической неразрешимостью, которую Татьяна осознаёт и принимает уже давно. В словах Онегина - раскаяние («Боже мой!// Как я ошибся, как наказан…»), а в словах Татьяны - печаль и смирение («А счастье было так возможно…» - «Я вышла замуж. Вы должны, // Я вас прошу, меня оставить»).

Два письма пишут влюблённые люди. Но ситуация неблагоприятна ни для первого признания, ни для запоздалого ответа. Оба в равной мере осознают возможность, подспудно даже неизбежность неудачи, и вместе с тем судьба и вышняя воля двигают навстречу рождённых друг для друга и разобщённых той же судьбою людей. Оба принимают в расчёт возможный исход - презрение [Макогоненко, 2007, с. 48].

У Татьяны:

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать.

У Онегина:

Какое горькое презренье

Ваш гордый взгляд изобразит!

Оба говорят о том, что скрывать любовь и страсть мучительно.

- Чтоб только слышать ваши речи…

- Нет, поминутно видеть вас…

И Татьяна, и Онегин подводят итог всему написанному. Общее выражение «Но так и быть» не случайно в обоих письмах. На зеркальность писем переносится зеркальность чувств. Онегин в той же степени, что и Татьяна, любит. Факт написания Онегиным письма тем более знаменателен, что герой, прагматик по складу ума, пренебрегает выражать свои чувства по ом писем, считая это сентиментальной модой, с чем согласен и рассказчик («Хоть толку мало вообще// Он в письмах видел не вотще» Гл. 8, XXXII).

Оба письма одинаково пылки, о чём свидетельствует обилие соответствующих знаков препинания: в письме Татьяны восклицательных знаков 8, 8 вопросительных и 10 многоточий; в письме Онегина - 5, 2 и 6 соответственно. Получается, что Онегин более сдержан, но если учесть, что это письмо мужчины, да ещё такого прагматика, то следует представить себе степень его экзальтации.

Следует обратить внимание на интонацию в письмах.

Письмо Татьяны развивается интонационно последовательно. Начинается с умеренно-приподнятой экспозиции, которая продолжается в повествовательном тоне («Но говорят…»). Затем интонация поднимается и достигает кульминации («Другой!..»). К заключению интонация постепенно опускается до слов «Увы, заслуженным укором…» и оканчивается достаточно уверенным постскриптумом.

Письмо Онегина начинается с восклицания. Буря чувств, томившихся в душе, прорывается едкостью и сарказмом («Предвижу всё…»). Внезапно эта интонация сменяется повествованием, задумчивостью («Случайно вас…»). Затем - томление («Нет, поминутно…»), нарастание страсти («вот блаженство!»); снова мука («И я лишён того»), подъём до кульминации («И зарыдав у ваших ног») и нисходящая интонация концовки: «И предаюсь моей судьбе».

Множество выражений в обоих письмах - это галлицизмы. Лотман утверждает, что «Онегин и Татьяна используют одни и те же формулы, однако смысл и функция этих формул в их употреблении глубоко различны»[Лотман, 1980:229]. Татьяна использует клише из французских романов, «Себе присвоя// Чужой восторг, чужую грусть» А Онегин пишет тем языком, на котором общается повседневно. «Онегин употребляет эти выражения, не задумываясь, откуда они пришли к нему…» [Бочаров, 1974, с. 78-79]. Поэтому, те же самые выражения в письме Татьяны являются переводными и несут характер интертекста, а в письме Онегина они - элемент живой речи, тем более что Татьяна пишет по-французски, Онегин - по-русски («Вот вам письмо его точь-в-точь»).

По ом писем раскрывается родство душ двух персонажей. Каждое из писем ярко индивидуально, и вместе с тем письма во многом перекликаются:

1. В словесно-стиховом плане - общие фразы.

2. В смысловом - общее настроение.

3. В интонационном - широкий спектр интонаций.

4. В культурном - принадлежность к образованному кругу.

5. В этическом - как вызов морали и образец морали одновременно.

6. В эстетическом - как высокохудожественный шедевр.

В целом, если говорить о лексике, то она полностью отражает лексикон дворянина первой половины XIX века, который имеет высшее образование, общается в светских кругах, владеет иностранными языками и разбирается в современной русской и зарубежной литературе, - то есть членом аристократического слоя общества.

Изящный пушкинский сюжет основывается на двух противоположных точках: два письма, написанные с шестилетним интервалом. Композиционно они разделены пятью главами с 3 по 8. Письма - не только неотъемлемый элемент фабулы романа, они её стержень. Существование писем вне романа возможно, романа без писем - никогда. Мы бы не узнали, какова Татьяна, не услышав её сокровенных строк, говорящих более красноречиво, нежели комментарии рассказчика. Без письма Онегина мы бы представили образ героя, но остались бы скрытыми метаорфозы его души, динамика образа и развязка. Кстати, за рамками романа остались ещё три письма Онегина («…Он вновь посланье:// Второму, третьему письму// Ответа нет.»), но они, так же как оригинал письма Татьяны, предоставлены воображению и интуиции читателя и составляют одну из многих загадок романа. Ещё два ненаписанных письма - это устные ответы Евгения на письмо Татьяны и Татьяны на письмо Евгения. Оба обладают эпистолярными признаками: монолог по форме, продуманный заранее на заданную тему как продолжение переписки. Среди всех перечисленных писем два первых наиболее содержательны и значимы.

Пушкин и его произведения самодостаточны и самоценны, они не нуждаются в комментариях и интерпретировании и неподвластны им. Русский человек читает Пушкина сердцем, становясь мистически сопричастным духовному опыту огромной культуры эпох и поколений.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Первая четверть XIX в. проходит под знаком творчества А.С.Пушкина. В литературоведении известно влияние поэта на все литературные жанры, особенно на эпистолярный.

Итак, эпистолярный жанр - жанр, близкий по своей поэтике повествовательным жанрам, имеющий ярко выраженную специфику: наличие в произведении автора и адресата, достаточно свободную композиция и наличие устойчивых композиционных элементов (даты, места написания письма, обращения к адресату в начале и в тексте письма, заверения в дружбе и уважении в конце послания), стилевое и тематическое разнообразие, ярко выраженную индивидуальность автора.

Письмо входит в состав некоторых литературных произведений, отправка или получение письма - событие, элемент сюжета. Текст письма, если это не короткая записка с просьбой или приказом что-то сделать или куда-то прийти - внесюжетный эпизод. Это самостоятельный, чужой, отличный от авторского повествования текст, созданный одним из героев.

Содержание письма - смысловое целое, взаимодействующее с содержанием произведения. В письме всегда передаётся индивидуальный стиль его автора; помогает как в общей характеристике персонажа, так и в раскрытии авторского отношения ко всему происходящему; а также и развитию в общей концепции.

Письма являются ом, которое служит для сюжета, помогает раскрытию конфликта, созданию образов персонажей, понять психологическое состояние героев возможно через язык эпистолярной формы.

Подтверждая огромное влияние А. С. Пушкина на язык в целом, можно сказать, что автору не нужно было погружаться здесь в чуждую ему речевую атмосферу, что его собственное, авторское представление о языковой норме сливалось с речевой практикой его героев и совпадало с представлениями образованного читателя. И в целом так называемый «язык Пушкина» представляет собой набор активно в то время заимствованных слов, наряду с постепенно устаревающими формами «народного языка» и архаизмов для современного.

Эпистолярный жанр изучается также с точки зрения языковых, лингвистических проблем. Так, в 2003 году вышла диссертация О.П.Фесенко «Фразеология эпистолярных текстов А.С.Пушкина в семантическом, стилистическом и функциональном аспектах», где автор устанавливает, что переписка героев Пушкина характеризуется многофункциональностью, спонтанностью, ситуативностью и политематичностью. (Фесенко, 2003, ссылка) Для пушкинских эпистолярных текстов характерны нетрадиционные, трансформированные зачины и концовки, наблюдается их отсутствие в структуре письма. Это создаёт более непринужденную, доверительную, искреннюю атмосферу общения.

Исследователь Г.Б. Омарова рассмотрела диалогичность эпистолярной поэтики Пушкина (Омарова, 2004, с. 48), исследовала пушкинские письма как «креативно-диалогический текст, неповторимость которого обусловлена густой сетью межтекстовых связей как с творчеством самого поэта, так и с эпистолярной практикой его корреспондентов. Структура писем Пушкина «не наличествует, а вырабатывается» в процессе их создания», - заключает исследовательница.

При помощи писем автор решает все задачи, которые ставил перед собой: они и основа сюжетных линий, в них намечены основные проблемы, поднимаемые писателем. Письма помогаю лучше и глубже понять характеры героев. Письма являются частью композиции. В письмах герои выражают свои чувства, мысли, пишут о планах (письма Онегина и Татьяны в романе А.С. Пушкина, письма отца Гринёва Савельичу в произведении «Капитанская дочка»).

Письма помогают понять жизнь как отдельного героя, так и всей эпохи, целого поколения. В них можно более конкретно, почти детально описать особенности быта, людей. Они позволяют приблизить читателя к герою, создать более доверительную атмосферу и участия в происходящем.

Итак, эпистолярное произведение - это литературный жанр, выполненный в форме письма. Через послание к какому-либо лицу автор излагает свои взгляды, мысли. Эпистолярный жанр строится по особым ам: в нём необходимо наличие обращений, вводных слов, риторических вопросов, употребление местоимений, присутствие индивидуальности слога пишущего, эмоционально окрашенных слов, кратких и ясных фраз.

ЛИТЕРАТУРА

1. Акимова Т. П. Лингвокультурологические характеристики эпистолярного текста (на материале писем классиков русской литературы XIX-XX вв.): диссертация доктора фил.наук - Волгоград, 2017- 483 с.

2. Акишина А.А., Формановская Н.И. Этикет русского письма. М.: 1983. 192 с.

3. Андреев В.Ф. Современный этикет и русские традиции. М.: 2015. 400с.

4. Анненков П.В. Воспоминания и критические очерки. Т.П.СПб., 1879

5. Балакай А. Г. Эпистолярная фразеология русского речевого этикета

// Балакай А. Г. Русский речевой этикет и принципы его лексикографическогоописания. Новокузнецк: НГПИ, 2002.

6. Белинский В.Г. Сочинения А.Пушкина. Статьи 8 и 9. - Полн. Собр. соч., т. 7. М., 2005.

7. Боборыкин В.Г. В человеке должно быть все прекрасно. М.:1980. 431 с.

8. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974.

9. Бродский Н.Л. Комментарий к роману А.С.Пушкина "Евгений Онегин"., М., 1932.

10. Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины Х1Х века. - М., 1954.

11. Виноградов В. В. Язык Пушкина. Пушкин и история русского литературного языка. - М., 1935.

12. Винокур Г.О. Пушкин и русский язык // Избранные по русскому языку. - М., 1959. С. 205.

13. Винокур С.О. Пушкин и русский язык // Избранные по русскому языку, М., 1959, с. 189-206.

14. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. С. 123

15. Дмитриева Н.- Изображение и слово. М.1991.

16. Достоевский Ф.М. Полн. Собр. соч. т. 10, т. 10, М. 1978.

17. Ключевский В. О. «Речь, произнесенная в торжественном собрании Московского университета 6 июня 1880 г., в день открытия памятника Пушкину»

18. Кормилицына М.Л., Сиротинина О.Б. Хорошая речь. 3-е изд. М.: Либроком, 2009. 320 с

19. Ковалева Н. А. Русское частное письмо XIX в.: Коммуникация, жанр, речевая структура_: диссертация_... доктора фил.наук - М., 2002.- 537 с.

20. Левин В. Д. «Евгений Онегин» и русский литературный язык» // «Известия», 1963 г., № 3.

21. Лекант П.А. Рациональное и эмоциональное в русском предложении6 эмоциональная лексика // Язык. Культура. Личность / Межвуз. сб. науч. тр. М., 2004, с.3-4.

22. Лернер Н. О. Рассказы о Пушкине. - Л. 1929

23. Лингвистический энциклопедический словарь, М., 2011

24. Лотман Ю. Беседы о русской культуре. С. - П., 1994,

25. Лотман Ю. М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Тарту, 1975.

26. Лотман Ю. Пушкин С. -П., 2015

27. Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина "Евгений Онегин". Комментарии. М., Л., 1980. С. 228-229

28. Лотман. Идейная структура "Капитанской дочки". feb-web.ru›feb/pushkin/critics/lot/LOT-212-.htm

29. Макогоненко Г.П. Избранные работы. Роман А.С.Пушкина "Евгений Онегин". Л. 2007.

30. Маранцман В.Г. Роман А.С. Пушкина «Дубровский» в школьном изучении. Издательство «Просвещение», 2014

31. Набоков В. Комментарий к роману А.С.Пушкина "Евгений Онегин". Нью-Йорк, 1981.

32. Омарова Г.Б. Диалогичность эпистолярной поэтики Пушкина //http://cheloveknauka.com/dialogichnost-epistolyarnoy-poetiki-a-s-pushkina#ixzz3XvZIHmmF

33. Палиевский П.В. Русские классики: Опыт общей характеристики. М., 2007. 239 с.

34. Панкеев И.А. Энциклопедия этикета. М.: 2011. 480 с.

35. Писарев Д..И. Соч.: в 4-х т. Т. 3. М., 1958.

36. Протопопова О. В. Эпистолярный стиль // КожинаМ.Н. (ред.). Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М., 2003.

С. 631-634.

37. Пушкин А.С. Дубровский. Роман. Москва, 2012

38. Пушкин А.С. Евгений Онегин. Роман в стихах // Избранные сочинения Пушкина в двух томах. М. 2008.

39. Рыжова Н.В., Дьякова К.Ю. Обращение в эпистолярном жанре (по произведениям русской литературы) Вестник РУДН, серия Русский и иностранные языки и методика их преподавания, 2013, № 3 с.15-20

40. Соколова Н.Л. О компонентах значения единиц речевого этикета// Филологические науки. 2003. №5. С 96

41. Фесенко О.П. Фразеология эпистолярных текстов А. С. Пушкина в семантическом, стилистическом и функциональном аспектах // http://www.dissercat.com/content/frazeologiyaepistolyarnykh-