Значение пребывания М. Булгакова на Смоленщине для его творческой деятельности

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

У каждого человека есть любимый писатель, произведения которого он читает с удовольствием. Для меня таким писателем является Михаил Афанасьевич Булгаков.

Имя Михаила Булгакова, крупнейшего писателя, пользуется в нашей стране широкой известностью. Услышав о смоленских местах, где был Булгаков, я захотела узнать о том, как связана его судьба со Смоленщиной. На мой взгляд, тема «Булгаков и Смоленщина» актуальна в настоящее время. Я думаю, что жители Смоленского края должны интересоваться судьбой не только писателей-земляков, но и тех, кто жил на Смоленщине и писал о ней.

На уроках литературы мы подробно изучали творчество М. Булгакова. Меня заинтересовали факты биографии прославленного писателя, связанные с его пребыванием на Смоленщине. Именно поэтому я выбрала данную тему для своего реферата.

Приступая к работе над рефератом, я поставила перед собой цель: показать значение пребывания М. Булгакова на Смоленщине для творческой деятельности писателя и для нас, читателей.

В связи с данной целью я определила для себя следующие задачи:

- изучить материалы, связанные с жизнью писателя на Смоленщине;

показать, как в раннем творчестве писателя отражены те места, где он бывал, и люди, с которыми он встречался;

изучить критическую литературу о творчестве писателя, его заметки по поводу тех мыслей и соображений, которые сопутствовали творческому росту;

провести анализ прозаических произведений М. Булгакова, связанных со Смоленской землёй.

О Михаиле Булгакове писали многие критики, литературоведы, среди которых В. Боборыкин, Б. Мягков, Г. Меркин. Но наиболее полно, на мой взгляд, осветил творческий путь писателя Борис Вадимович Соколов.

Актуальность моего исследования в том, что всякий художественный текст Булгакова есть тайна, есть загадка, которую нужно разгадать. Этим он и привлекателен. Я считаю, что преодоление «барьеров» в познании является изначальной потребностью человека: раз не понятно, или понятно не до конца, значит, я должна обязательно в этом разобраться, чтобы самоутвердиться в качестве полноценной личности. В процессе такого активного познания «преодоления барьеров» - происходит развитие, интеллектуальный и личностный рост. Тем и ценны произведения писателя, что они таинственны, что их содержание скрыто и требует значительных усилий для своего раскрытия, разгадки.

При написании реферата я использовала краеведческий фонд Смоленской областной юношеской библиотеки, в частности, публикации в периодических изданиях.

1. Семья Булгаковых

Михаил Афанасьевич Булгаков родился 15 мая 1891 года в семье доцента Киевской духовной академии. Мать, Варвара Михайловна, тоже преподавала в прогимназии. С рождением Михаила к преподавательской деятельности уже не вернулась: вслед за Мишей появились на свет Вера, Надежда, Варвара, Николай, Иван, Елена и главной заботой матери стало воспитание детей.

Пока был жив отец, Афанасий Иванович, в доме Булгаковых царили довольно строгие нравы: существовал строгий порядок, соблюдались религиозные обряды. Послушание родителям было для детей первейшей заповедью, забота друг о друге священным долгом. Но Михаил не стал в результате такого воспитания ни тихоней, ни святошей. Это куда как убедительно подтверждает жизнь Михаила Булгакова в гимназии. В гимназических шалостях, потасовках, в сочинении прозвищ преподавателям Булгаков занимал, что называется, призовые места. В «Книге скитаний» К. Паустовского есть, в частности, эпизод: инспектор гимназии отчитывает Мишу за прозвище, «припечатанное» не кому-нибудь директору:

« - Ядовитый имеете глаз и язык, - с сокрушением говорил инспектор Бодянский. Прямо рветесь на скандал, хотя и выросли в почтённом профессорском семействе. Это же надо придумать! Ученик вверенной нашему директору гимназии, обозвал этого самого директора «Маслобоем»! Неприличие какое! И срам!

Глаза при этом у Бодянского смеялись». В.Г. Боборыкин. Михаил Булгаков. - М.: Просвещение, 1991. - С.7.

«Ядовитый глаз и язык» - это осталось в Булгакове навсегда, как впрочем, и энергия, и неуёмная фантазия, которые сдерживались им дома, при отце, и с тем большей силой выплёскивались в среде гимназических приятелей. Но и то, что сложилось в нём благодаря отцу: жажда устойчивого, прочного порядка в семье, в обществе, в государстве, то есть определённый консерватизм убеждений, - сказывалось на его поведении и в старших классах гимназии, и затем в университете. Он не участвовал ни в каких кружках, не примыкал ни к каким политическим партиям, не посещал митингов, избегал участия в студенческих беспорядках. Дело, впрочем, не только во влиянии отца, а может быть, ещё больше в очень ранней, идущей от самой его натуры независимости.

В 1907 году умер Афанасий Иванович. Для семьи это было тяжелейшим ударом. На руках Варвары Михайловны осталось семеро детей. И старшему Михаилу было всего 16 лет, а младшей Белене пять. Семье была назначена пенсия в 3000 рублей в год. Будучи доцентом, Афанасий Иванович получал 1200 рублей и столько же в должности цензора. После смерти отца положение Булгаковых в материальном отношении даже улучшилось, что, конечно, не могло и в малой степени облегчить боль утраты.

Горько осознавать, что лишь смерть кормильца позволила семье без особого напряжения сводить концы с концами. Разумеется, Булгаковы не бедствовали, но и к числу людей состоятельных отнести их было нельзя. Это обычное интеллигентное семейство. О жизни народа Михаил в то время знал очень мало, разве что из общения на даче с деревенской детворой. Постепенно восстанавливалось и душевное равновесие всей семьи. Были Булгаковы необыкновенно дружны, трогательно заботились друг о друге. Не давало им унывать и удивительное разнообразие интересов и увлечений. В семье много читали не только русскую литературу, но и западную. Точно так же все любили музыку играли на разных музыкальных инструментах, организовали свой домашний хор, в котором участвовали некоторые из друзей. Столько же увлекались театром, особенно оперой. Дома часто ставили любительские спектакли, режиссёром которых и одним из исполнителей был Михаил. И очень охотно наведывалась в этот дом шумная гимназическая и студенческая молодёжь. «Семья Булгаковых, - рассказывает К. Паустовский, - была хороню известна в Киеве, - огромная разветвлённая, насквозь интеллигентная семья». В.Г. Боборыкин. Михаил Булгаков. - М.: Просвещение, 1991. - С.9.

Весной 1916 года Булгаков окончил медицинский факультет университета и стал врачом-хирургом. Вслед за тем он был призван на военную службу. Но к осени того же года его неожиданно отозвали из армии и направили в качестве земского врача в Смоленскую губернию, село Никольское. О том, как складывалась его врачебная практика, лучше всего рассказано самим Булгаковым в цикле рассказов «Записки юного врача».

Таким образом, семейные традиции повлияли на то, что у Булгакова сложился определённый консерватизм убеждений и независимость собственных взглядов ни от суждений, ни от обстоятельств.

2. Творческий путь М. Булгакова на Смоленщине

2.1 Работа в земской больнице в селе Никольское

В жизни М.Л. Булгакова смоленский период занимает не очень много времени около полутора лет (сентябрь 1916 февраль 1918 года). Срок, конечно, небольшой, но работа в земской больнице, в глухом Сычёвском уезде, затем в Вязьме, жизнь среди простых людей оставили глубокий след в его творчестве. Сюжеты рассказов из цикла «Записки юного врача» не выдуманы писателем. Они взяты из жизни Никольской больницы.

Пройдут годы, и Михаил Афанасьевич опубликует свои рассказы на страницах журнала «Медицинский работник». В «Записках юного врача» М.А. Булгаков рассказывает о первых месяцах своей врачебной деятельности, окружавшей его, о своих глубоких переживаниях, страхах перед неведомым, окружавшим его.

Согласно первому документу, который свидетельствовал о назначении Булгакова земским врачом, началом службы Булгакова должно быть считаться 27 сентября, а в справке, выданной ему но окончанию службы на Смоленщине Сычёвской Земской Управой стоит другая дата - 29 сентября.

Жена М. Булгакова так описывает новое место жительства: «Ничего нет. Голое место, какие-то деревца... Издали больница видна, дом такой белый, и около него флигель, где работники больницы жили, и дом врача специальный. Внизу кухня, столовая, громадная приёмная, и ещё какая-то комната. Туалет внизу был. А вверху кабинет и спальня. Баня была в стороне, её по-чёрному топили».

Не лучшая обстановка для привыкшего к городской «цивилизации» человека! И в словах сестры Булгакова сомневаться не приходится: «Уроженец большого культурного города, любящий и знающий искусство, а как врач, склонный к исследовательской работе, М. Булгаков, попав в глухую деревню, стал делать своё трудное дело так, как диктовала ему его врачебная совесть».

По штату на Никольский врачебный пункт полагалось два врача, но в условиях военного времени Булгаков был здесь единственным доктором. Ему подчинялись три фельдшера и две акушерки. А также вместе с Михаилом Афанасьевичем в Никольском работали шесть сиделок и сторожей. Пункт обслуживал несколько волостей Сычёвского уезда с 295 селениями и более чем 37 тысячами жителей.

В больнице в Никольском было 24 койки, ещё 8 в инфекционном и 2 в родильном отделении. В этой «глухой деревне» было всё, что необходимо врачу с инструментарием всё было в порядке. Была также и библиотека.

Работа Булгакова-врача закипела. Хотя поначалу крестьяне не очень-то доверяли молодому доктору. Об этом свидетельствует один факт. Сразу после приезда Булгакова в Никольское ему пришлось проявить своё врачебное искусство в случае со сложными родами. Отношение мужа роженицы к врачу было неблагодушным. Вспоминает Т.Н. Лапа: «В первую же ночь, как мы приехали, Михаила к роженице вызвали. Я сказала, что тоже пойду, не останусь одна в доме. Он говорит: «Забирай книги и пойдём вместе». Только расположились и пошли ночью в больницу. А муж этой увидел Булгакова и говорит: «Смотри, если ты её убьёшь, я тебя зарежу». Вот, думаю, здорово. Первое приветствие. Михаил посадил меня в приёмной, «Акушерство» дал и сказал, где раскрывать. И вот прибежит, глянет, прочтёт и опять туда. Хорошо, акушерка опытная была. Справились, в общем». «И, -добавила Татьяна Николаевна, - всё время потом ему там грозили».

Но после нескольких удачно проведённых операций люди изменили своё отношение к М. Булгакову и стали активно пользоваться его незаменимой помощью. Принимал он очень много. Жена готовила какой-то обед, он приходил, наскоро обедал и до самого вечера принимал, пока не уйдёт последний нацист. Часто вызывали его к заболевшим в окрестные деревни. Если от больного приезжали, Михаил с ними уезжает, а потом его привозят. А если ему нужно было куда-то ехать, лошадей ему приводили, бричка или сани подъезжали к дому. Бывали дни, когда Булгакову приходилось принимать по сто десять больных. Это подтверждают и «Записки юного врача», и документы.

Нужно сказать, что Булгаков, закончивший медицинский факультет с отличием, был прекрасным врачом. У него хоть и была специальность «Детские болезни», но в Никольском ему приходилось быть и терапевтом, и хирургом, и окулистом, и стоматологом, и венерологом. Возвращавшиеся с передовой солдаты приносили в тыл венерические болезни. Народ в деревне столкнулся с сифилисом и другими венерическими болезнями, поскольку фронт валом двигал в тыл, в деревню хлынули свои и приезжие солдаты. При общей некультурности быта это принимало катастрофические размеры. И волей-неволей пришлось Булгакову обратить внимание на венерологию. Михаил Афанасьевич хлопотал об открытии венерологических пунктов в уезде, о принятии профилактических мер. Со своими обязанностями он прекрасно справлялся. Но утверждению Татьяны Николаевны, «диагнозы он замечательно ставил. Прекрасно ориентировался». Врач быстро выделял характерные особенности заболевания, редко ошибался, а природная смелость помогала решиться ему на самые сложные операции.

Быт Булгаковых был достаточно однообразным. Круг общения Михаила Афанасьевича был невелик. Кроме жены и персонала больницы, он знался с жителями соседней помещичьей усадьбы Муравишники, находившейся в полутора верстах от Никольской больницы. Татьяна Николаевна утверждала, что никаких развлечений в Никольском не было, и досуг поэтому был скуден. Она иногда ходила в Муравишники, ездила редко в Воскресенское большое село, которое находилось на довольно большом расстоянии от Никольского. Супруги ездили в магазин покупать продукты. В Никольском была только лавочка какая-то. Даже хлеб Булгаковы пекли сами. Несмотря па отсутствие развлечений, несмотря на все неудобства жизни в глубинке, доктор Булгаков трудился и учился здесь.

Многое пережил писатель на Смоленщине. Были дни душевного подъёма, вдохновенного служения медицине, были и дни упадка. На Смоленщине М. Булгаков пристрастился к морфию. По свидетельству Татьяны Николаевны, ещё в 1913 году в Киеве они с М. Булгаковым пробовали нюхать кокаин. Ей потом было очень плохо, а Михаил находился в состоянии эйфории. Такое «благоприятное» действие наркотиков на организм проявилось и впоследствии в Никольском. А началось всё весной 1917 года. В марте Булгаков делал больной дифтеритом девочке трахеотомию, описанную в «Стальном горле» из цикла «Записки юного врача». Операция закончилась благополучно для девочки, но вот для врача обернулась очень неприятными последствиями. Т.Н. Лаппа вспоминает: «Привезли ребёнка с дифтеритом, и Михаил стал делать трахеотомию. Знаете, горло так надрезается? Фельдшер ему помогал, держал там что-то. Вдруг ему стало дурно. Он говорит: «Я сейчас упаду, Михаил Афанасьевич». Хорошо Степанида перехватила, что он там держал, и он тут же грохнулся. Ну, уж не знаю, как они гам выкрутились, а потом Михаил стал плёнки из горла отсасывать и говорит: «Знаешь, мне, кажется, плёнка в рот попала. Надо сделать прививку». Я его предупреждала: «Смотри, у тебя губы распухнут, лицо распухнет, зуд будет страшный в руках и ногах». Но он всё равно: «Я сделаю». И через некоторое время началось: лицо распухает, тело сыпью покрывается, зуд безумный. А потом страшные боли в ногах. Это я два раза испытала. И он, конечно, не мог выносить. Сейчас же: «Зови Степаниду». Я пошла туда, где они живут, говорю, что «он просит вас, чтобы вы пришли». Она приходит. Он: «Сейчас же мне принесите, пожалуйста, шприц и морфий». Она принесла морфий, впрыснула ему. Он сразу успокоился и заснул. И ему это очень понравилось. Через некоторое время, как у него неважное состояние было, он опять вызвал фельдшерицу. Она же не может возражать, он же врач... Опять впрыскивает. Но принесла очень мало морфия. Он опять... Вот так это и началось». Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. - М., 1997 - С. 72.

Вскоре Михаил стал впрыскивать себе морфий по два раза в день. Татьяна Николаевна говорит, что после приёма морфия состояние у него было очень спокойное. Вот уж чего не скажешь о его настрое тогда, когда она отказывалась давать ему наркотик: он угрожал жене, а однажды запустил в неё горящей керосинкой. Боязнь, что недуг станет известен окружающим, а через них - и земскому начальству, по словам Татьяны Николаевны, послужила главной причиной усилий Булгакова добиться скорейшего перевода из Никольского. Жена надеялась, что переезд из деревенской глуши в город поможет мужу побороть недуг.

Очевидно, морфинизм Булгакова не был только следствием несчастного случая с трахеотомией. Я считаю, что причины лежат глубже и связаны с беспросветностью жизни в Никольском. Михаил, привыкший к городским развлечениям и удобствам, наверняка тяжело и болезненно переносил вынужденный сельский быт, да ещё в такой глуши, как Никольское. Наркотик давал забытьё, иллюзию отключения от действительности, рождал сладкие грёзы, которых так не хватало в жизни.

2.2 Работа в Вязьме

К концу лета очень многие стали подозревать о тяжёлом недуге Булгакова. Работать в Никольском стало невозможно, и он попросил о переводе в Вязьму. Просьбу эту удовлетворили, и с 20 сентября 1917 года доктор Булгаков стал заведующим инфекционного и венерологического отделений Вяземской городской земской больницы. Вяземская больница включала в себя хирургическое, родильное, инфекционное и венерологическое отделения. Булгаков получил должность второго врача. Заведовал больницей Б.Л. Нурок, кроме него и Булгакова, был ещё один врач Н.Н. Тихомиров, а также фельдшер и фельдшерица-акушерка. Больница обслуживала территорию Вязьмы и окрестных волостей общей площадью в 420 квадратных вёрст с 27 тысячами населения. Во время войны население Вязьмы увеличилось за счёт беженцев, но всё равно нагрузка здесь была значительно меньше, чем в Никольском, где на единственного врача приходилось в полтора раза больше жителей, чем в Вязьме на трёх врачей.

В Вязьме главной проблемой для Булгакова оставался морфинизм. Надежды, что здесь не так тоскливо, как в Никольском, не оправдались. И первый же день пребывания здесь начался с поисков наркотика. Интеллигенции, с которой мог бы общаться Михаил Афанасьевич, в Вязьме почти не было, да и болезнь вряд ли располагала к общению. Не исключено, что Булгаков специально поселился не в больничной квартире второго врача, а подальше от места службы, чтобы после работы не быть на виду у коллег и легче скрывать болезнь. булгаков писатель смоленщина творческий

Конечно, после Никольского Вязьма могла показаться Булгакову центром цивилизации, хотя не только до Москвы, но и до Киева ей было далеко. Возможно, Михаил Афанасьевич радовался благам цивилизации в Вязьме, но, очевидно, лишь в короткие периоды, когда не был одурманен наркотиком и не страдал от невозможности его принять. Две заботы довлели над ним: достать морфий и скрыть болезнь от окружающих.

В своём письме к Н.А. Земской от 31 декабря 1917 года М. Булгаков пишет: «И вновь тяну лямку в Вязьме, вновь работаю в ненавистной мне атмосфере среди ненавистных мне людей». Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. - М., 1997 - С. 81.

Булгаков утверждал, что он жил в полном одиночестве, но зато у него существовало широкое поле для размышлений. А также Михаил считал, что единственным его утешением была работа и чтение по вечерам. Булгакова тянуло в Москву или Киев, туда, где хоть и замирая, но всё же ещё шла жизнь. В особенности ему хотелось быть в Киеве.

Октябрьская революция национализацией банков сразу же подрубила под корень благосостояние Булгакова, как и всего среднего класса в стране. Материальное положение Булгаковых ещё больше осложнилось: во время декабрьской поездки у Михаила Афанасьевича украли бумажник с 400 рублями. Эти деньги составляли его трехмесячное жалованье. Кроме того, Булгаков посылал часть денег матери в Киев. Но не исключено, что дополнительным источником дохода молодого врача стала частная практика в области венерологии, а клиентами всё прибывающие беженцы и дезертиры.

Татьяна Николаевна говорила Михаилу Афанасьевичу о том, что необходимо уезжать из Вязьмы, нужно ехать в Киев. Булгаков явно тяготился жизнью в Вязьме и хотел уехать в Киев. Вероятно, он надеялся обрести опору в родных стенах. Имея врачебный опыт, Михаил мог рассчитывать на значительные доходы от частной практики в большом городе, особенно с такой популярной тогда специальностью.

Освободиться от военной службы и, как следствие, от работы в земстве, Булгакову удалось лишь в феврале 1918 года. По возвращении Михаила Афанасьевича с женой в Киев у него на руках было две характеристики. Одна от Сычевской Земской управы, в которой говорится, что с 29-го сентября 1916 года по 18 сентября 1917 года Булгаков состоял на службе Сычевского земства в должности врача, за каковое время зарекомендовал себя энергичным и неутомимым работником. А другая от Вяземской городской земской управы, утверждающая, что Михаил Афанасьевич действительно находился в должности врача Вяземской городской земской больницы и заведовал инфекционным и венерическим отделениями, исполнял свои обязанности безупречно.

В феврале 1918 года в Киеве Т.Н. Лаппа обратилась к Ивану Павловичу Воскресенскому за помощью. Она надеялась, что профессор сможет ей помочь избавить Михаила Афанасьевича от наркотической зависимости. Воскресенский посоветовал вводить Михаилу дистиллированную воду вместо морфия. Михаил понял, в чем дело, но не подал вида и принял «игру». Постепенно он избавляется от этой страшной привычки. И с тех пор, как была преодолена зависимость, М.Булгаков даже не говорил о морфии.

Мне кажется, что причиной отъезда из Вязьмы была надежда на то, что перемена обстановки, встреча с родными и друзьями, даже киевские театры помогут избавиться от наркомании. Булгаковы понимали необходимость отъезда в Киев, так как недуг Михаила мог стать известным начальству, и тогда у него отняли бы документы, подтверждающие его врачебную деятельность.

2.3 Произведения М. Булгакова

Возможно, уже на Смоленщине Булгаков задумал написать несколько рассказов о своей медицинской практике. Скорее всего, эти наработки впоследствии претерпели достаточно изменений, об этом можно судить по следующему свидетельству друга Булгакова А.Гдешинского: он говорит о том, что одну из своих работ М.Булгаков зачитывал в Киеве в 1918 году, и во время этого чтения Гдешинский заснул. Очевидно, первая редакция «Звездной сыпи» (речь идет именно об этом рассказе), равно как и других рассказов, сильно отличалась от того, что мы знаем сейчас невозможно отнестись, на мой взгляд, без внимания к этим ярким, художественно совершенным произведениям, а тем более заснуть.

«Записки юного врача» были впервые опубликованы в 1925-1926 годах в московском журнале «медицинский работник», а «Стальное горло» в ленинградской «Красной панораме». Все рассказы цикла, за исключением двух «Морфий» и «Звездная сыпь», - имели подзаголовки «Записки юного врача» или такое же подстрочное примечание. Рассказ «Звездная сыпь» не имел каких-либо указаний на принадлежность к циклу, «Стальное горло» имело подзаголовок «Рассказ юного врача», «Тьма египетская» - сноску «Из готовящейся к изданию книги «Записки юного врача», которая так и не была издана при жизни автора. Она появилась в 1963 году без рассказа «Звездная сыпь» (вероятно, потому, что он не имел прямых указаний на принадлежность к данному циклу) и с некоторыми цензурными изменениями, на которые дала согласие вдова писателя Е.С. Булгакова: название «Стальное горло» было изменено на «Серебряное горло», а время действия всех рассказов было перенесено с 1917 года на 1916 год, что искусственно сблизило его со временем пребывания автора в Никольском, но нарушило булгаковский замысел.

В первом рассказе цикла «Полотенце с петухом» описывается реально имевшая место операция по ампутации бедра девушке, попавшей в мялку. Однако, по свидетельству Т.Н.Кисельгоф, она была произведена не в первый день приезда в Никольское (как в рассказе), а в один из последних.

Может быть, Булгаков намеренно перенес трагичные события на преддверие Октябрьской революции, несчастье искалеченной девушки в этом случае можно рассматривать как символ той катастрофы для России, которую повлек за собой этот переворот (хаос 17-го года чем не «мялка»?). Слова, произнесенные отцом о девушке, воплощающий образ России («действительно редкостная красота», гигантская коса), «только чтоб не померла. Калекой останется пущай» вполне могут быть отнесены и к судьбе постреволюционной страны и, скорее всего, выражают надежду самого автора на то, что она все равно выживает, пусть и покалеченная сменой властей.

Второй по хронологии рассказ цикла называется «Крещение поворотом». В нем описывается оказание молодым врачом помощи при родах с неправильным положением. В «Крещении поворотом» герой сначала пытается почерпнуть необходимые сведения из учебника, но лишь услышанные от опытной акушерки слова реально помогают ему.

В рассказе операция приходится примерно на конец октября (по старому стилю), то есть на время Октябрьского переворота. Младенец, неправильно лежащий в чреве матери, возможно, символизирует новый государственный строй, который руководители пытаются «произвести на свет», руководствуясь книжными теориями. Но только веками накапливаемый опыт народной жизни может быть по-настоящему полезен, и пользоваться нужно именно им. Булгаков пишет, что из отрывочных слов, неоконченных фраз, мимоходом брошенных намеков он узнал то самое необходимое, чего не бывает ни в каких книгах. И ребенок родился вполне здоровым. Значит, то, что нужно для существования жизни, изначально не должно быть оторвано от реальности. Только пренебрегать теорией тоже не следует, автор обращает на это внимание, говоря, что большой опыт можно приобрести в деревне, но только нужно читать. Наилучший результат получается при совмещении «теории» и «практики».

Следующий по хронологии описываемых событий рассказ из цикла называется «Стальное горло». В нем описывается реально имевшая место трахеотомия, сделанная больной дифтеритом девочке. Об этой операции я уже подробно писала ранее, когда рассказывала о том, как Булгаков пристрастился к морфию, так что не буду повторяться. На языковедческом уровне интересен тот момент, когда за недостатком эпитетов для описания внешности героини автор (нерелигиозный человек) просто сравнивает ее с ангелом. Еще писатель словно исподволь, для создания особого эффекта, смешивает теологическую, и медицинскую, и явно сниженную лексику: «Минут пять спустя я, надевая брюки, не сводил молящих глаз с божественных книг оперативной хирургии». И уже в этом рассказе можно найти намеки на нечистую силу ту линию, которая так последовательно проводил М.Л.Булгаков в своем дальнейшем творчестве. «Через минуту я перебежал двор, где, как бес, летала и шаркала метель...». В такой трудной для неопытного врача ситуации его еще и «преследуют» дьявольские штучки природы. А в последующих рассказах упоминания нечисти носили выраженный бранный характер, но в «Стальном горле» ей уделено уже больше внимания. В «Стальном горле» Булгаков так же выступает как тонкий социальный психолог, подмечая, что в критических ситуациях с наибольшей отчетливостью проявляются суеверные представления народа. «И тут же бабка выросла из-под земли и перекрестилась на дверную ручку, на меня, на потолок». Автор умел понимать свой народ.

Рассказ «Вьюга», возможно, самый мрачный из всего цикла. В нем М.А.Булгаков не только без энтузиазма описывает тяжелейший труд врача, единственного на всю округу, когда ему приходилось принимать по сто человек в день.

В рассказе отмечается единственная в «Записках юного врача» неудача молодого доктора, который хоть и поставил, как всегда, верный диагноз, но не сумел спасти жизнь дочери агронома, получившей перелом основания черепа накануне свадьбы. И тут опять встречается намек на инфернальный образ, сниженный до бытового уровня.

В финале юный врач жалеет даже самого себя, говоря, что так и будет летать по вьюге. Он один, а больных-то тысячи. В его положении, как я считаю, это позволительно. Но, сознавая свой дом, он действительно еще многое переживает, и переживет мужественно.

«Тьма египетская» - это рассказ, в котором много внимания уделяется темноте, безграмотности и непросвещенности народных масс. Действие происходит в день рождения земского доктора, 17 декабря. Вначале врач, фельдшер и акушерки вспоминают самые необычные случаи из своей практики, свидетельствующие о страшнейшей безграмотности крестьян, больше похожие на анекдоты. Одна пациентка за день использовала флакон белладонны, другой больной ставил горчичники поверх тулупа, не говоря уже о тех мучениях, которым повитухи подвергали рожениц. А потом на прием к врачу приехал «интеллигентный» мельник, страдающий лихорадкой, который додумается принять сразу десять порошков хинина! Неизвестно, имели ли описанные случаи место в действительности, но то, что могли произойти при таком уровне образованности основной массы населения это очевидно. Ситуация катастрофическая, но финал рассказа довольно-таки оптимистичен. Булгаков был готов бороться за правое дело, бороться за благоденствие народа как представитель интеллигенции, принимая приоритет «политики малых дел». Но заканчивается рассказ фразой «сон хорошая штука». Быть может, но момент публикации писатель просто утратил юношеский пыл и понял, что новая власть способна лишь проводить массовые компании вроде ликбеза, а реальная борьба с существующими обстоятельствами на тот момент- только фантазии.

Во многих изданиях следующим идет рассказ «Пропавший глаз» (возможно, потому, что изначально «Звездная сыпь», как и «Морфий», не имели прямых указаний на принадлежность к циклу), но, исходя из хронологии описываемых событий, далее я охарактеризую именно этот рассказ «Звездная сыпь».

Это повествование о больных сифилисом. Начинается рассказ с того, как на прием к главному герою приходит первый в его практике сифилитик. Врач искренне переживает за больного и его семью, но сам крестьянин не осознает опасности своего положения. Булгаков говорил, что здесь сифилис тем и был страшен, что он не был страшен. Лечение заболевший не проходит. После этого человека на прием к земскому доктору попадает еще несколько больных той же болезнью, то только немногие понимают угрозу и проходят курс лечения.

Действие рассказа «Пропавший глаз» происходит ровно через год после того, как молодой врач начинает служить в земской больнице. Он вспоминает сложные случаи из своей медицинской практики. В начале повествования акцент сделан, прежде всего, на ошибках главного героя: однажды он, делая поворот при неправильном положении плода, сломал младенцу ручку. Ребенок родился мертвым, но в смерти его он тоже винил себя. Один раз неопытный стоматолог выломал пациенту зуб вместе с лункой. Героя ним в коем случае нельзя назвать равнодушным из-за каждой своей ошибки он страшно переживает. Но еще он гордится своими успехами: Булгаков перечисляет те операции, которые отмечены в характеристике, выданной Земской управой. И все же земский врач не смог понять, что за странное образование в глазу мальчика просто очень большой гнойник. Автор делает вывод о том, что никогда, даже засыпая, он не будет горделиво бормотать о том, что его ничем не удивишь. Врач это профессия Булгакова, которой он полностью отдавался, и, скорее всего, просто делал заметки о своей деятельности как врач, склонный к беллетристике. И «по долгу службы» для него был важен профессиональный врачебный опыт. Возможно, слова «значит, нужно покорно учиться» были внесены незадолго до публикации, то есть тогда, когда Булгаков уже стал писателем, тогда, когда он приобретал навыки литератора. Одним словом, учиться нужно всегда и всему - в жизни пригодится.

К циклу «Записки юного врача» примыкает большой рассказ «Морфий». Он сильно отличается от остальных формой и содержанием. Долгое время не было известно о наркотической зависимости М.Булгакова, но теперь, когда этот факт открылся, возможно, считать этот рассказ и весь цикл единым целым, отображением событий биографии автора одного периода. «Морфий» представляет собой рассказ в рассказе, где основная часть дневник доктора Полякова, земского врача из затерянной в глуши Гореловской больницы (как Булгаков из Никольской), который заболел морфизмом. Ясно, что Булгаков пишет именно о своем состоянии. Обрамлением этого повествования служит рассказ об университетском товарище Полякова, докторе Бомгарде, читающем его дневник - историю болезни. Сам доктор Бомгард был переведен с Гореловского участка на службу в уездный город (как и автор в Вязьму). Мне показался очень интересным тот факт, что писатель приписывает обоим своим героям автобиографические черты. Но одновременно использует некоторые приемы (обрамление) для дистанцированности от главных действующих лип, и это я могу легко объяснить тем, что в произведении описаны факты, способные скомпрометировать писателя. В начале 20-х годов Булгаков в своих письмах упоминал черновик «Недуг» и роман по его канве. Может быть, эти произведения и были впоследствии переработаны в «Морфий», но эту гипотезу подтвердить невозможно, так как эти черновики, как и черновики «Записок юного врача», были уничтожены писателем.

Вероятно, что в ранних редакциях рассказов цикла одной из героинь была Т.Н. Лаппа, так как огга действительно была непосредственным участником многих из описанных событий, но на момент публикации ее имя уже исчезло, потому что в 1924 году они с Булгаковым развелись.

Подводя итоги пребывания М. Булгакова на Смоленщине, я сделала выводы о том, что булгаковеды, не зная истинного положения вещей, утверждали, что дни, прожитые па Смоленской земле чуть ли не самые светлые в жизни писателя. Это, конечно, не совсем верно. Но ведь он воспринимал все не в таком уж черном цвете. Сам М.Булгаков говорил о том, что все-таки хорошо, что он пробыл на участке. Он стал отважным человеком. Ему по долгу службы приходилось выпутываться из самых трудных положений, его характер закалился.

Именно тогда Михаил Афанасьевич начал писать о Смоленщине, о своей медицинской практике в Никольском. Позднее эти заметки были переработаны в «Записки юного врача», реалистичные, жизнеутверждающие рассказы.

Работа земским врачом в Смоленской губернии впервые познакомила Булгакова с жизнью крестьян, показал не только привлекательные, но и отталкивающие черты народа.

Молодого медика и писателя явно тяготила напряженная и изнурительная работа земского врача, особенно в Никольском, но свои обязанности он выполнял добросовестно и доктором оказался хорошим.

Смоленщина стала для доктора Булгакова отличной «школой» практической медицины. Друзей в деревенской и уездной жизни у него не оказалось, и их место заняли книги, ставшие едва ли не единственной отдушиной. Другой, по-настоящему опасной отдушиной стал морфинизм. И именно он странным для непосвященных образом послужил толчком к началу серьезного, осознанного литературного творчества. При этом, несмотря на сложное положение, в которое поставила молодого врача наркомания, в нем все более укреплялась вера в свое литературное призвание. Богатейшие впечатления от своей работы Булгаков отразил в автобиографическом цикле «Записки юного врача» и «Морфий». Булгакову приходилось постоянно общаться с крестьянами, и эта близость к народу, глубокое понимание его и сочувствие его несчастьем не смогла не наложить свой отпечаток на формирование мировоззрения гениального создателя «Мастера и Маргариты».

Даже чисто формально опыт смоленского периода находит отражение в других произведениях. Например, действие некоторых глав повести «Роковые яйца» происходит в селе Никольском, в Грачевке, на станции Душно - ныне Новодугинская. Уже на страницах самых ранних произведений Булгакова отмечены образы нечистой силы. Велико значение этой сюжетной линии в творчестве писателя и особенно в главной книге всей его жизни романе «Мастер и Маргарита». М.А.Булгаков как выдающийся писатель проявил себя, конечно, создав гениальное произведение «Мастер и Маргарита», но во многом, на мой взгляд, сформировался как творческая личность, как наблюдательный художник слова именно на Смоленской земле.

3. Смерть М.А. Булгакова

10 сентября 1939 года Булгаковы поехали отдохнуть в Ленинград. Здесь писатель почувствовал внезапную потерю зрения. Вернулись в Москву, врачи установили острый нефросклероз. Булгаков сразу осознал безнадежность своего положения. Медицина была явно бессильной, и лечащие врачи не скрывали этого от семьи Булгакова. Я считаю, что надежду на спасение М.Булгакова могло бы дать сильнейшее радостное потрясение, которое дало бы Михаилу Афанасьевичу новые силы для борьбы с болезнью, вернее заставило бы его захотеть жить, работать, творить, увидеть свои будущие произведения на сцене.

Пока мог, Булгаков в последние месяцы и недели своей жизни правил «Мастера и Маргариту». Когда Михаил окончательно ослеп, то продолжал диктовать добавления и изменения в тексте Елене Сергеевне. Правка остановилась 13 февраля 1940 года на словах Маргариты: «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?».

В последние годы и месяцы жизни писателя особенно волновала судьба его произведений, отношение к его творчеству знакомых и друзей.

Булгаков умирал долго и мучительно. 4 марта 1940 года Елена Сергеевна зафиксировала в дневнике одно из последних его высказываний: «Я хотел служить народу... Я хотел жить в своем углу... (С.Е.Шигловскому). Ты знаешь, что такое рубище? Ты слышал про Диогена? Я хотел жить и служить в своем углу ... я никому не делал зла...» Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. - М., 1997 - С. 388.. Е.С. вспоминала и самые последние слова мужа: «... Он дал мне понять, что ему что-то нужно, что он чего-то хочет от меня. Я предлагала ему лекарство, питье лимонный сок, но поняла ясно, что не в этом дело. Тогда я догадалась и спросила: «Твои вещи?». Он кивнул с таким видом, что и «да» и «нет». Я сказала: «Мастер и Маргарита»? Он, страшно обрадованный, сделал знак головой, что «да, это». И выдавил из себя два слова: «Что бы знали, чтобы знали!» Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. - М., 1997 - С. 388.

Умер М.Булгаков 10 марта 1940 года в 16 часов 39 минут. 12 марта после кремации Булгакова похоронили на Новодевичьем кладбище на участке, предоставленном Художественным театром. 16 января 1961 года Елена Сергеевна писала Н.А.Булгакову о Михаиле Афанасьевиче: 20н умер так же мужественно, как и жил. Вы очень верно сказали о том, что не всякий выбрал бы такой путь. Он мог бы, со своим невероятным талантом, жить абсолютно легкой жизнью, заслужить общее признание. Пользоваться всеми благами жизни. Но он был настоящий художник правдивый, честный.

Писать он мог только о том, что знал, во что верил. Уважение к нему всех знавших его или хотя бы только его творчество безмерно. Для многих он был совестью. Утрата его для каждого, кто соприкасался с ним, -невозвратима» Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. - М., 1997 - С. 389..

Валентин Катаев, которого Булгаков недолюбливал, навестил его незадолго до смерти. И между ними состоялся разговор.

- Я стар и тяжело болен, - сказал по своему обыкновению Булгаков.

На этот раз он не шутил. Он был действительно смертельно болен и как врач хорошо это знал.

Я скоро умру, - сказал Булгаков бесстрастно.

Михаил, вы ошибаетесь, вы мнительны, - стал утешать его Катаев.

- Я даже могу вам сказать, как это будет, - прервал Валентина Булгаков. Я буду лежать в гробу, и, когда меня начнут выносить, произойдет вот что: так как лестница узкая, то мой гроб начнут поворачивать и правым углом он ударится в дверь Романова, который живет этажом ниже.

Все произошло именно так, как он предсказывал. Угол его гроба ударился в дверь драматурга Бориса Романова.

С уходом из жизни писателя мы, смоляне, лишились возможности дальнейшего знакомства с произведениями очевидца преобразований на Смоленщине.

Жизнь Булгакова была сложной, интересной, насыщенной многими событиями, встречами и впечатлениями. Всё это нашло отражение в его творчестве.

Размещено на Allbest.ru