Литература Сибири

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

ЛИТЕРАТУРА СИБИРИ

Кривогорницевой Галины Александровны

Группа 327 КЭП Шифр 3107

Преподаватель Л.А. Никоненко

2011

Содержание

1. Очерк жизни и творчества сибирского писателя Н.С. Устиновича

2. Рецензия на рассказ Н.С. Устиновича «Лебединая дружба»

3. Творческий путь и художественные особенности поэзии В.Н. Белкина

4. Анализ стихотворения В.Н. Белкина "Весна в тайге"

Список использованной литературы

1. Очерк жизни и творчества сибирского писателя Н.С. Устиновича

устинович сибирский писатель белкин

В Белоруссии, на земле своих дедов и прадедов, Николай Станиславович Устинович не был ни разу. Он родился в Сибири и по праву считал себя коренным сибиряком.

Родился 18 мая 1912 года в переселенческой деревне Горелый Борок, Нижнеингашского района Красноярского края. Отец мой, Станислав Иванович Устинович, был прежде мещанином города Полоцка Витебской губернии. В 1907 году вместе с моей матерью Софьей Осиповной переселился на «вольные земли» в Сибирь. Немало было передумано и переговорено с многочисленной родней, прежде чем решил отец твердо и окончательно: надо ехать. Быстро распродан был лишний скарб, выполнены несложные формальности, и еще одна семья затерялась, словно капля в реке, в длинном составе «телячьих вагонов, битком набитых переселенцев. Получили разрешение обосноваться в переселенческой деревне Горелый Борок Устьянской области Каннского уезда. В деревне показалось тесновато, и вскоре семья Станислава Ивановича переселилась на хуторе. Вдали от деревни. Начали «врастать» в сибирскую почву. Радовало плодородие сибирской земли, радовало обилие дичи.

Станислав Иванович, грамотей - самоучка, знал ремесло плотника, столяра, кузнеца, сапожника, варил мыло, чинил часы, ружья, и в политике разбирался. На родине он никак не мог выбраться из нужды, и на новом месте обрел достаток не сразу. Заказов от бедняков - переселенцев не поступало, многочисленные таланты Станислава Ивановича сгодились в основном для устройства собственного хозяйства. Переселенческое дело, за счет которого царское правительство пыталось разрешить больной аграрный вопрос, было организованно из рук вон плохо. Озлобление против властей в душе умного крестьянина росло. Не случайно однажды Станислав Иванович растоптал царский портрет, а в лихую пору колчаковщины прятал у себя раненного большевика. Отцом он был строгим, но справедливым. Семья жила натуральным хозяйством, сеяли лень, выделывали шкуры, обрабатывали дерево, ковали метал.

Некоторые воспоминания Николая Степановича: «Семья наша была большая, у меня было восемь братьев и сестер, почти все малолетние. Жили довольно трудно, зажили лишь когда «мелюзга» начала подрастать. Хозяйство до вступления в колхоз было середняцким. С тех пор, как я себя помню, жизнь моя неразрывно связанна с трудом. Весной, летом и осенью мы не знали ни одного свободного дня, кроме самых больших праздников. Каждое дело начиналось строго в свое время и любой ценной кончалось в положенный срок, нарушить этот железный распорядок было не возможно, это вызвало бы неуправку во всех остальных делах. Трудовая закалка, полученная в юности, впоследствии очень пригодилась мне в жизни - я не боялся браться за любую работу. Я был крепок и вынослив, а качества эти не бывают лишними никогда и ни для кого.

Изнурительная повседневная работа Николая Станиславовича скрашивалась окружением великолепной природой Сибири. А когда отец Николая Станиславовича разрешил подростку охотиться, общение с природой сделалось еще более тесным. Мальчик чувствовал себя частицей, ее детищем, часами бродил вдоль речек, слушал шорохи деревьев, не мог надышаться хвойным воздухом и налюбоваться красотой осеннего леса. В детские годы у Николая зародилась глубокая привязанность к природе, которая была частью любви к жизни, к богатой и прекрасной Родине, помогая видеть и понимать красоту. В семейной хронике Н.С. Устиновича есть примечательные стоки об истоках любви к природе и Родине: « Именно с тех дальних дней, я полюбил тайгу и природу... эту любовь я перенес через всю свою жизнь. Я полюбил даже то, что любить, казалось бы, нельзя: пургу, ненастье, темные и слякотные осенние ночи, сорокоградусные морозы, - ведь они приучают человека к борьбе и дают ему ощущения силы. Я убежден, что каждый человек должен, по сыновни, любить кусочек земли, где он родился. Родина - понятие слишком обширное, и когда мы говорим о любви к ней, мы совсем не имеем в виду степи Казахстана и горы Кавказа, нет у каждого из нас, при слове Родина возникают, более скромные и индивидуальные представления.

Нелегкое детство, необходимость поддерживать семья своим трудом, несколько задержали обучение в школе любознательного, тянувшегося к науке мальчугана. Поэтому попав в школу, он учился ускоренными темпами. Но еще ребенком лет пяти читать его научила сестра Мария, которая была старше на двенадцать лет. В семье все учились от отца с матерью и друг от друга. За книги садились обычно в праздники, Николай овладел грамотой так рано, что подписи к картинкам читал еще картавя. Первой прочитанной книгой оказался томик прозы Пушкина, знакомство с которым стало настоящим событием - «я читал до ряби в глазах, до головной боли. Предо мной открывались совсем иная, незнакомая жизнь. Много я не понимал, но в одном я был уверен твердо, что пока я живу, я буду стараться прочесть как можно больше таких же хороших книг». Возможно пушкинское описание природы, которые были так близки и понятны, помогли будущему писателю полюбить первую им повесть - «Капитанская дочка». Восхищение русским гением осталось у него на всю жизнь. Отвечая однажды на вопрос о любимых писателях, Николай Станиславович сказал: «Всех хороших люблю. Сегодня хочется перечитать одного, завтра - другого. Из русских классиков выше всего ставлю прозу Пушкина. Лев толстой потрясает необъятностью, как океан... С наслаждением читаю Паустовского, это Левитан в литературе».

Еще в детстве закладывались основы пристрастия к литературе, в то время в деревне с книгами было плохо, много прочитывалось неоднократно, в основном сказки. Нередко Николай, немало знавший наизусть, пересказывал вслух, лишь «для порядка» держа в руках книгу. Отец всегда старался раздобыть новую книгу и не останавливался перед тем, чтобы отправится верст за пятнадцать в село Стретенка, где можно было брать книги «на прокат» у лавочника по копейке с экземпляра. Читали в семье все, особенно отличался рвением Николай, это был внимательный, любящий сын. Когда Николай подрос, он хорошо играл на гитаре, балалайке и очень любил петь. Николай Степанович поступил прямо в третий класс начальной школы села Ивановка, через которое шла дорога на Ингаш. Горелый Борок относился к Ивановскому сельсовету. Четвертый класс он посещал уже в Нижнем Ингаше, а потом определился в пятый класс школы железнодорожного поселка Иланский, ставшего позднее городом. Грустно было Николаю покидать живописный Борок и станцию Ингашскую со старыми корявыми тополями на перроне……. Чужой угол километров за сорок от своего хутора. Незнакомые ребята, к которым надо было привыкать… Проучившись год, он за лето прошел программу шестого класса и со следующей осени занимался уже в седьмом. Жил скудно, приходилось рассчитывать каждую копейку. Все свои расходы Николай Степанович записывал в дневник. Некоторые записи недельных расходов с 17 по 24 сентября 1929 года: «02 рубля 38 копеек заплатил за жилье и питание и 01 рубль 25 копеек истратил на газеты и журналы».

Неослабевающим увлечением оставалась охота, окончательно разорявшего мальчугана. - «18 ноября 1928 года в дневнике отмечалось: денег нет ни копейки, за 15 копеек купил патрон 24 калибра и почти 2 патрона дроби №1». Он участвовал в школьном охотничьем кружке, и на январь 1929 года вместе с «Юным ленинцем» выписал «Охотничью газету», где и суждено было ему дебютировать. Правда, средства позволили выписать ее только на один месяц.

В душе писателя - следопыта боролись два желания. Первоначально он собирался стать ученым - естествоиспытателем. В его дневнике отмечались изменения погоды, таянье снега, прилет скворцов, галок, появление хлопотливых муравьев. Кропотливые наблюдения за природой занимали в дневнике преобладающее место. Порою, они сопровождались тщательно выполненными на отдельных листах рисунками. Одно время его особенно интересовала жизнь растений, он собирал разные травы, зарисовал их, набрасывал пейзажи. Он задумывался над тем, что природа таит в себе много неизвестного, неоткрытого, чудесного. Услуги по сбору коллекций он предлагал Каннскому музею. Жизнь растений и животных интересовала его только в научном отношении. С этим влечением соперничало стремление описать ее художественным языком. В дневнике 1928 года включен рассказ «По следу», безусловно, представляющий зерно его охотничьих рассказов, которые вскоре стали появляться один за другим. Охотничья тема, наблюдательность, сжатость, неплохой для шестнадцатилетнего паренька язык - все это предвещает бедующего писателя. Вскоре 20 августа 1930 года в №16 московской «Охотничьей газеты» был напечатан первый рассказ школьника Николая Устиновича «Орудия», за которым в короткое время последовала целая серия подобных произведений.

Почему возобладала тяга к писательству? Необыкновенная зоркость глаза и чуткость уха, обилие впечатлений и удивление перед многоцветным и многозвучным миром послужил тому причиной? Когда об этом Николая Степановича спросил его друг, писатель Анатолий Срывцев, он ответил: «Что побудило писать, не знаю. Спроси у эвенка - почему поет о том, что видит вокруг себя в пути? Разве он знает? Помнится, портил бумагу «рассказами уже с 12-ти». Впоследствии Николай признавался: « Получилось какое-то влечение к детским коротким рассказам».

В Сибири кипела большая работа: воздвигались все новые и новые заводы, росли города. Захваченный героической романтикой новостроек, стремящийся отдать молодые силы там, где труднее, девятнадцатилетний юноша, распрощавшись в 1931 году с Иланской школой, завербовался, как и его сестры, Антонина и Александра, на крупное авиастроительство в Хабаровск. Вскоре не стало отца, и пришлось заботиться о семье. На новом месте несколько недель работал землекопом, затем, также несколько недель табельщиком. Носил он тогда буденовку и гимнастерку; планшет на боку вечно был заполнен заметками и стихами.

Грамотного и начитанного парня быстро заметили и назначили начальником канцелярии, а когда на стройке стала выходить многотиражная газета, перевели туда техническим редактором. Его уже знали как активно рабкора. Писать заставила нетерпимость к недостаткам, желание сделать опыт лучших достоянием всех.

В 1933 году Николай переехал на рудник Балей Читинской области и поступил литсотрудником в редакцию рудничной газеты «Забой» Свои рассказы и корреспонденции он публиковал не только в краевых газетах. Тут он и встретился с Верой Ивановной Юргановой, сотрудницей отдела писем. У нее был муж, дочь Альбина. В 1943 году, спустя два года после гибели мужа на фронте, она стала женой Устиновича.

В 1936 году редакция иркутской газеты «Восточно-сибирский комсомолец», на страницах которой были помещены рассказы Устиновича, пригласила его в штат на должность заведующего литературным отделом. В архиве писателя неопубликованные наброски второй части автобиографической повести, в которой описывается полюбившийся ему старинный город на Ангаре, где в юности он трудился и куда, потом в разные годы нередко приезжал без всяких дел, просто для того, чтобы побродить по улицам, побывать на Байкале. Это своеобразное признание в любви Иркутску вместе с тем удачная характеристика столицы Сибири в ту пору и ее литературной жизни: «Я люблю Иркутск, этот самый сибирский из всех сибирских городов. Он имеет свое неповторимое лицо, здесь Русь встретилась с Востоком, и это чувствуется на каждом шагу. Здесь на улицах вы увидите монголов, бурят и «семейских». Здесь древнерусская архитектура соседствует с архитектурой явно восточного происхождения, и старинные купеческие и чиновничьи особняки стоят рядом с пятиэтажными крупнопанельными домами. Иркутск город старых, устоявшихся культурных традиций. Особое своеобразие, «душу» этому городу придают Ангара и близкий Байкал…

Я был несказанно рад, что судьба привела меня жить в Иркутск. Каждое утро я входил с благоговением в старое каменное здание, где помещались редакции, и прохладный воздух, слегка пахнувший типографической краской от свежих газетных полос, казался мне самым ароматным в мире…

Николаю Устиновичу посчастливилось с талантливыми сибирскими писателями Исааком Гольдберга и Петром Петровым. В 1936 году под представительством Гольдберга рассказы Устиновича обсуждались в Иркутском отделении Союза писателей, и Петр Петров оценил их положительно. Общение с иркутскими поэтами и особенно и прозаиками, безусловно, имело важное значение для становления и развития Николая Устиновича как писателя.

Все шло хорошо до зловещего 1937 года. Форсированные преобразования в экономической и социально-политической жизни советского общества, требовавшие жесточайшей мобилизации всех экономических ресурсов, политических сил и общечеловеческого потенциала, не могли проходить безболезненно для самого общества, порождая издержки и срывы на самых различных участках мобилизованного общества. Трудовой энтузиазм, вызванный идеей построения общества социальной справедливости и равенства, не мог в полной мере компенсировать все трудности созидания новой жизни. Поэтому в общественном сознании все эти неудачи и срывы стали преломляться через призму идеологии классовой борьбы с «врагами народа», которая стала для власти одновременно и средством канализации социального недовольства в массах, усилившегося по мере ухудшения материального положения трудящихся города и деревни.

По всей стране партийно-государственные органы начинают инспирировать всевозможные «заговоры враждебный сил», компании массовых «чисток», жертвами которых становятся как руководящие, так и рядовые члены партийных советских и общественных организаций.

Таким образом, террор прошелся не только по известным людям. Сгинули сотни тысяч рабочих, крестьян. Вот три довольно типичных истории. В одной из которых юноша пострадал, не захотев стать очередным Павликом Морозовым. В другой - причиной ареста послужило гимназическое образование и национальность. В третье пострадал редактор стенгазеты. Пресса тех лет пестрила словами: «расстрелять», «уничтожить», «искоренить». Нагнеталась шпиономания, поощрялось доносительство. Лагеря были крайне выгодны для государства, даже притом, что истощенные заключенные работали плохо, при малейшей возможности «гнали туфту», при всем при этом все расходы на заключенных - три черпака баланды в день да два квадратных метра площади на нарах. А умрет - долго ли набрать новых? И, кстати, не брезговали и детьми: уголовная ответственность за «политические» преступления (вплоть до расстрела) наступала с двенадцати лет. Не избежал этой участи и Николай Станиславович Устинович. - «В августе 1937 года приехал по личным делам в Нижнеингашский район Красноярского края, и здесь был арестован органами НКВД». Его отправили в Каннскую тюрьму. При обыске изъяли все документы, письма, рукописи. «За что? В чем моя вина?» - терзался в догадках Николай Устинович. У белых не служил, к суду не привлекался, ни в каких партиях не состоял…

...Первая фраза, произнесенная на первом допросе, сразу все прояснила, и обдало спину смертельным холодом: «Следствию известно, что вы занимались изготовлением контрреволюционной антисоветской литературы. Своими произведениями вы мобилизовали людей на борьбу с существующим строем... Вот это вы написали? Не станете отрицать? - и следователь тычет в нос арестованному брошюру «Листопад». Сколько не убеждал Устинович, что нельзя художественное произведение отождествлять с какими - то реальными событиями. Предъявлять суду творческий труд писателя, что он ни сном, ни духом не промышлял об антисоветской пропаганде - все было напрасно. «Мне были поставлены в вину написание стихотворения «Листопад» и связь с антисоветскими элементами. Первое обвинения я признал, второе категорически отрицал, т.к. оно не соответствовало действительности. Тем не менее, в обвинительном заключении это обвинение фигурировало».

В обвинительном заключении говорилось, что «Устинович Н.С. является участником контрреволюционной антисоветской группы, занимающейся изготовлением и сочинениями контрреволюционной и антисоветской литературы, направленной на дискредитацию проводимых мероприятий партии и правительства», что он эту литературу нелегально распространяет среди населения и полностью в этом сознался. Приговор гласил: десять лет в исправительно-трудовом лагере. Им оказался Унжлаг НКВД в Горьковской области. Не раз писал Устинович из мест заключения в различные инстанции просьбой пересмотреть необоснованный приговор. Писали мать, сестры, в том числе на имя самого Берии. Тщетно, сделали лишь послабление - освободили от тяжелой работы на лесоповале, учтя физические недостатки - рук и ног. Перевели в редакцию лагерной газеты. «Находясь в лагере, я примерно года через четыре узнал, что лица, мнимая связь с которыми мне инкриминировалась, были из заключения освобождены как, оклеветанные врагами народа. Я возбудил ходатайство о пересмотре моего дела. В ноябре 1942 года я был досрочно освобожден из заключения».

Вернулся Устинович домой инвалидом - без несколько пальцев рук и ног. Карандаш можно было держать большим и безымянным пальцами, а вот на фронт тридцатилетнему сибиряку, искусному охотнику, путь был заказан.

С ноября 1942 года до последних дней Николай Степанович Устинович жил в родном красноярском крае. Близкий друг, поэт Игнатий Рождественский, оказавший ему большую и многостороннюю поддержку, помог устроиться в редакцию газеты «Красноярский рабочий» спецкором сельскохозяйственного отдела, а затем литературным консультантом, получить двухкомнатную квартиру в редакционном доме по улице Красной Армии 20.

В военные годы жилось очень трудно. Квартира, где семья обитала лет пятнадцать, была неблагоустроенной и тесной, творческая работа Николая Станиславовича шла в основном по ночам. Несмотря на трудности, он работал много и плодотворно. Уже в 1943 году в краевом издательстве вышла его первая книжка - очерк «Мастер высоких урожаев». С этого времени он, по его выражению, стал писать по-настоящему. С этого момента вся биография литератора Устиновича - это его книги. Николай Устинович принимал самое живое участие в литературно-общественной жизни города и края. Понимая, какой огромный вклад вносит Сибирь в родной край, в дело разгрома врага, Устинович создает статьи и очерки о тружениках - патриотах. Не малая доля в помощи фронту принадлежала Северу, и у писателя в 1944 году было серьезное намеренье уехать с семьей на год в Эвенкию, чтобы подготовить книжку рассказов, газетных очерков и зарисовок о герое эвенкийских будней военных лет. Однако поездка не состоялась, 20 апреля Николай Устинович получил билет члена Союза писателей СССР, подписанный Александром Фадеевым. Тогда же вступил в Союз С. Сартаков и И. Рождественский. Образовалась красноярская писательская организация. Николай Устинович придавал серьезное значение литературным объединениям, призванным выявлять и воспитывать молодые таланты. С гордостью говорил о том, что из недр Красноярского объединения вышел такой крупный писатель, как Сергей Сартаков. Постоянную заботу проявлял Николай о развитии литературного дела на Севере. Его радовало создание творческого объединения при редакции хатангской районной газеты «Звезда Севера», волновали успехи литераторов Норильска и Дудинки.

Устинович говорил о том, что « Долг писателей старшего поколения - помочь литературной молодежи своими знаниями, своим опытом». Работа с начинающими представлялась ему серьезным общественным делом. Отзывчивый, доброжелательный, всегда готовый помочь разгореться искре таланта, он в тоже время был взыскателен и предостерегал против подхода к писательству преждевременной профессионализации. «Путь в литературу никому не заказан. И стремление писать само по себе похвально. Но сегодня хочется говорить о тех, кто не понимает, что писательский труд, пожалуй, один из самых тяжелых на земле и он требует не только знаний, умений, но и таланта….». трезвая оценка своих возможностей поможет воздержаться от траты времени на бесперспективное дело… Ведь найти для себя полезное и посильное увлечение - вопрос - не только личный, но и общественный».

С начинающими авторами Устинович начал работать еще в сороковые годы. К этому его не столько должность обязывала, сколько чувство долга, которое он ощущал всегда. Опыты дебютантов он читал всегда, с воодушевлением и даже нетерпением. Хотелось поскорее узнать, что из себя, представляет рукопись. Устинович, будучи литературным консультантом «Красноярского рабочего», давал в своих письмах начинающим писателям полезные рекомендации: «Только не торопись, кропотливо работайте над языком... Писать вы можете, у вас есть данные к тому, чтобы заняться литературным творчеством. Еще нет четкости языка, плохо шлифуется фраза, но всем этим «премудростями» вы овладеете, если возьметесь за работу в серьез». Неоценимую помощь оказывал он таким красноярским авторам как Жорес Трошев, Павел Мостовой и другим, которым писал много писем и труды, которые разбирал в своих статьях. Внимание Устиновича - критика привлекали и произведение писателей, уже вступивших в период творческой зрелости. В частности, он рецензировал сборник рассказов Сергея Сартакова «Алексей Худоногов». По просьбе издательств Устинович писал для них внутренние рецензии на произведения для детей. Своим активным участием в рецензировании рукописей и опубликованных произведений Устинович боролся за подъем идейно-художественного уровня сибирской литературы и показывал пример другим.

Личные и деловые качества Николая Станиславовича, его организаторские способности, горячая заинтересованность в развитие литературы края, чуткость и внимание к молодым - все это повлияло на то, что с отъездом Сергея Сартакова, при образовании Союза писателей РФ избранного первым заместителем председателя правления этого союза Устинович занял пост ответственного секретаря Красноярского отделения союза писателей. Избирался он дважды - 1958 и 1969 годах. Литература Красноярска не пожалели, что выдвинули его на эту должность. Несмотря на слабое здоровье (у него было больное сердце) он работал много и увлеченно, создал в организации подлинно творческую атмосферу, оказавшись в этом отношении достойным приемником Сергея Сартакова.

В октябре 1958 года Устинович писал Анатолию Срывцеву; «Жизнь моя течет по старой колее. Треплюсь в своем департаменте, работать некогда. Но все закончил на днях новую повесть. Что из сего вышло - не знаю пока сам. Но будто бы слишком пакостно…. кстати, в твоей кемеровской епархии ведь нет отделения СП? А у нас уже 12 гавриков. И еще скоро примем трех человек. В течении года думаем по поголовью заткнуть Иркутск. Знай наших».

Как руководитель писательской организации края Устинович был делегатом нескольких съездов писателей. На первом учредительном съезде писателей РСФСР он был введен в редакционную комиссию съезда, затем избран членом правления Союза писателей РФ и членом Комиссии по русской литературе правления союза. Целая записная книжка была исписана Устиновичем на съезде. В ней - и фамилии выступавших, и наиболее интересные мысли, выказанные ими. Он заносил в записную книжку свои мысли, решения - что надо сделать в дни съезда и после него; «В Новосибирске будет издана книга очерков о Сибири, дать очерки о Красноярской ГЭС и Назаровской ГРЭС. В «Сибирские огни» - очерк о работниках партийного аппарата. Посылать в Детгиз книги, издаваемые в крае, и т.д.»

На съезде Устинович выступил с горячей речью, отмечая, что в Сибири происходят огромные перемены: «Это закономерно. В Сибирь, с ее непреступными горами, могучими реками, неиссякаемыми богатствами пришел мудрый и рачительней хозяин, творец, созидатель - наш советский народ. Слово «Сибирь» бывшее когда-то синонимом ужаса, ныне приобрело новый смысл, теперь «Сибирь» - это край величайших в мире стоек, край огромных рудников, заводов. В Сибири забурлила, наконец, «полная, умная и смелая жизнь», предсказанная великим русским писателем Антоном Павловичем Чеховым».

В очередном письме Срывцеву, Николай Устинович писал о съезде и о том, что многое успел сделать во время его проведения: ««На съезде писателей много интересного было, но разве об этом напишешь…». Под шумом выклянчил «Волгу» для отделения, кажется этим летом получу… Договорился о приеме в союз еще трех молодых. Как видишь, организация наша растет. Шумим, братец, шумим».

В 1960 году Николай Станиславович Устинович был в Москве на пленуме Правления Союза писателей по детской и юношеской литературе. Ему, как преимущественно детскому писателю этот вопрос был особенно близок. Под его руководством в Красноярске был проведен ряд писательских встреч, например пятый семинар молодых литераторов края. В 1960 году по инициативе Устиновича были приняты в члены союза писателей А. Чмыхало, А. Черкасов, Н. Назаров, И. Суворов, И Сибирцев и другие. В то время в краевом отделении не было, ни одного северянина, и он готовил к выступлению даровитого эвенка Алитета Немтушкина, хлопотал о переводах и публикациях его стихов.

Деятельность Николая Станиславовича как вожака литераторов красноярского края была поистине кипучей. Поездки для помощи и контроля, письменные и устные консультации, выступления по радио, телевидению и в печати. То он едет в столицу, на обсуждение «Сибирских огней», то делится с читателями раздумьями о жизни и литературе, вызванными проектом новой программы КПСС.

Одно время Устинович был увлечен проектом создания постоянной выставки, отображающей развитие литературы в крае и ее связь с жизнью. Эта идея увлекает и других. Многие писатели шлют ему экспонаты-рукописи, первые издания книг, специальные выпуски литературных газет, фотографии.

Всегда в гуще жизни, крепко спаянный с народом, Николай Станиславович Устинович принимал самое горячее участие в деятельности различный организаций. Важней его обязанностью была депутатская. Красноярцы избрали его депутатом краевого совета трудящихся в 1959 и 1961 годах. Писатель с энтузиазмом участвовал в культурном строительстве, постоянно думал о нуждах родного города и края, выступал в печати. Выступал с предложениями о переименовании бесчисленных красноярских Полярных улиц, которые можно было назвать именами выдающихся людей. Вошедших в историю края. Как депутат он был исключительно внимателен к просьбам и предложением трудящихся. Уже больной написал статью «Потеряна честь», в которой защищал женщину, незаконно лишенную жилплощади. После чего справедливость была восстановлена.

Полнокровной творческой жизнью жил Николай Станиславович по последней минуты. Возникали новые замыслы. Но сил становилось все меньше и меньше. Об ухудшении своего здоровья он писал в письмах сестре Марии: « Как видно происходит подводить итоги. Можно было бы приехать на курорт, но что он даст?.. Проще и лучше будет - уехать на лето куда - ни будь в деревню - в лес, к реке».

То, что этим планам не суждено сбыться говориться в письмах Устиновича к Срывцеву: «У меня дела, братец, плохи. Взял с первого июня отпуск, собрался поехать в деревню, отдохнуть, не спеша, поработать и … заболел. Слег в постель плотно, основательно, лежу, и по сей день… лето пропало ни за медный грош. А погода, как назло, стояла великолепная. Каково это теперь мне, прожившему всю жизнь на колесах!»

В июне 1962 года болезнь заставила отказаться от руководства писательской организацией. Лето провел с семьей на даче горсовета, в красивом местечке в двенадцати километрах от Красноярска. 26 октября в «Красноярском рабочем» были опубликованы его последние рассказы «Борода», «На дороге», «Условность» - живые зарисовки из сельской жизни.

В мае красноярцы отметили пятидесятилетие своего замечательного писателя-земляка. А 05 ноября его не стало. До последнего дыхания он мужественно боролся со смертью, не уступая ей без дня боя ни дня, ни часа. Прикованный к больничной койке, сознавая близость конца, он вносил последнюю поправку в свое «Избранное». Длинными, исхудавшими пальцами переворачивал оттиски листов бедующей книги, надолго задумывался над каким-нибудь словом и радовался, когда находил лучшее более емкое и точное. Работа над двухтомником принесла ему последнюю радость...

2. Рецензия на рассказ Н.С. Устиновича «Лебединая дружба»

Очень хорош рассказ Николая Станиславовича Устинович «Лебединая дружба», первоначально - 08 февраля 1948 года, напечатанный в «Красноярском рабочем», а 12 и 16 марта «Пионерской правдой», переизданный многими издательствами.

Бакенщик Никита Волков, старый следопыт, удивился и обрадовался, когда увидел, что в окрестностях поселись пара лебедей. «Белые, как снег» они особенно прекрасны были «на освещенной зарей волнах». Редкие гости решили обосноваться в тайге на постоянное жительство. У них появилось четверо лебедят, которых родители учили добывать пищу. Когда дети подросли, семейство переселилось на речку, впадающую в озеро, а после линьки вернулось в старое, опустившее гнездо. Никита снова стал любоваться царственными птицами и с грустью думать о том, что они покинут таежное озеро для зимовки в теплых краях. Но когда наступил золотой сентябрь, улетели только молодые, старики отделились от улетающей стаи и остались на озере. У лебеди, как позже узнал Волков, было перебито крыло, и верный лебедь остался вместе с нею. Пара отсиживалась от непогоды в побуревших камышах, а зимой перебралась к незамерзающему озеру. Однажды после лютой пурги, бакенщик долго искал своих любимцев. Он наткнулся на птиц под крутым берегом речки. Тесно прижавшись, друг к другу, лебеди сидели неподвижно среди кустов, и их почти невозможно было отличить от снега. Грустно опустив голову, Никита Семенович, стоя над замерзшими птицами и перед ним, как видение, всплыла на зыбких волнах, освещенных розовыми облаками утренней зари…….

Раздумывая о том, почему здоровый лебедь не улетел, а остался зимовать, бакенщик сам себе отвечал одним словом: - «ДРУЖБА».

Писатель прославляет бесценные качества верности, товарищества, символом которых стали эти птицы.

Еще до первой публикации «Лебединая дружба» передавалась по радио Николай Станиславович Устинович получил много хороших отзывов об этом произведении, которое по словам Зубкова «…. никого не оставило равнодушным, будит в читателях много мыслей и чувств».

«Писал я этот рассказ с «душой», и самому мне он пока тоже нравиться», - замечал Николай Станиславович Устинович в письме к М.В. Гумилевскому.

3. Творческий путь и художественные особенности поэзии В.Н. Белкина

Каким помнят В.Н. Белкина читатели 60-70-х? Горделивым, несуетливым, твердым - недаром он много лет возглавлял Красноярскую писательскую организацию.

Знаю - будут дома - громадины.

Богатырская встанет ГЭС.

Верю - здесь соберут романтики

Свой Всемирный Конгресс.

Крылатые стоки, написанные в 1961 году, и где бы ни выступал Н.В. Белкин - в рабочей, студенческой аудитории, они, как и другие, воспринимались на «УРА». Сам автор смотрелся бойцом, ярким правдолюбцем, трудягой. Еще бы - посланец Красноярской ГЭС, строитель города на Енисее еще с тех времен, когда имени бедующего города не было на карте.

Дремали сосны на вершинах гор,

И не было ни пахмутовских песен,

Ни праздничного слова -

Дивногорск ……..

Первые книги молодого автора имели настоящий успех. Неудовлетворенность «спокойным» миром, жажда трудиться до седьмого пота - таковы были особенности романтического мироощущения автора.

Все это в Н.В. Белкине, пожалуй, осталось и сегодня, хотя иным стало время. Конечно, изменился во многом угол зрения. Налицо прежняя напряженность стиля, зато почти ушла из стихов лирическая теплота.

Сегодня писатель не склонен к компромиссам, учит бескомпромиссности. Помните Макара Нагульнова с мечтой о всемирной революции? В стихах Н.В. Белкина нет мудрой осмотрительности, он убежден, что видит все, как оно есть.

Учит читателя нести свою ношу. А крест, какой взвалил на свои плечи, отнюдь не легок. Но ведь каждый художник развивается, изменяется и имеет на это право, возразит читатель. Пусть художник изменяется, да лишь бы сверялся с ориентирами, с которыми нужно сверяться, лишь бы не забывал, что в искусстве существуют объективные критерии, верно?

За последние годы Н.В. Белкин издал три книги:

1. «И век, и вечность» (Красноярск, «Гротеск», 1996);

2. «В дни великой смуты» (Красноярск, 1996);

3. «Окаянные годы» (Красноярск, «Горница», 2000).

Вроде бы ни мало, несмотря на мизерные тиражи.

Трудно выпустить из рук сборник «И век, и вечность», имеющий подзаголовке обозначение «поэтическая быль о стране Дивногории». Нетрудно догадаться, что это стихи, принесшие автору славу большого поэта. В отличии от двух других книжек «И век, и вечность» с любовью оформлена. Ее украшают красивая суперобложка, твердый переплет, а главная - многочисленные фотографии Казюрина, графические работы Шепелевича.

Ошибается тот, кто сочтет стихи давних лет лозунговыми, заданными. Они и сегодня современны, точны, согреты неподдельной теплотой.

Книжечка, это ни странно, способна «через толщу лет» соединить благодаря поэту ваши напряженные чувства с той «вечностью», что вынесена в заголовок. Н.В. Белкину удается так увечить читателя, что тот, независимо от возраста и места проживания, становится на время как бы строителем Дивногорска и Красноярской ГЭС. Словно бы не канули в прошлое далекие события, часы и мгновения - им дана новая, повторная жизнь. Не тогда ли страницы книги дарят нам возможность ощутить жизнь в полноте и цельности, а не только в безвозвратной пробежке по годам и десятилетием? Подобное под силу только большому поэту. Автор поистине «не дал пропасть ни жесту, ни движению» своих друзей - строителей.

Вот короткие картинки - портреты двух женщин:

Стало тихо - тихо:

Кран «заело».

Над горами круто поднята,

В вышине беспомощно висела

Железобетонная плита…

Замер кран.

И все, как не при деле

И не зная, руки деть куда.

Головы задрали

И глядели

В глубину железного гнезда,

Де в тяжелом кружеве металла,

Обдирая об болты плече,

Рыжая девчонка колдовала

Гаечным ключом.

И светили бронзовые лица,

Легким стал стрелы свободный бег….

Кто - то вспомнил:

«Курица - не птица»….

Кто - то кончил:

- Верка - человек!

Невозможно пройти равнодушно мимо «Подсобницы»:

Сутуловатая. Огрузшая.

В тяжеловесных сапогах.

Стоит Катюха -

Баба русская

С лопатой в жилистых руках.

Она кирпич мне подает,

Густой раствор лопатой месит.

Носилки полные берет,

Не спрашивая,

Сколько весят.

И прячу я

Неловкий взгляд

От глаз ее,

Смотрящих мимо,

как будто в чем - то виноват

нелепо и необъяснимо.

В двадцать лет смерти нет, считает Н.В. Белкин, есть - гибель. Гибель в книге романтика? Оказывается, случайность. Запоминается «Смерть электрика».

Не вымолвив ни слова,

И вскрикнуть не успел.

Осел на землю,

Словно

Перекурить присел.

Еще искрило с треском

В провисших проводах.

Дымила сигаретка

В огрубленных губах.

Качались три травинки

Над русой головой…..

На землю

Ни кровинки

Не вышло из него…

Все было так нелепо.

Ни смысла, ни вины…

Такое было небо!

И не было войны.

Зачем вспоминаю о тех стихах? Для того чтобы показать: Н.В. Белкин - художник. И как художник отлично понимает: в искусстве как объект исследования ничто не может заменить человека с его радостями, переживаниями, трагедиями.

Нельзя не вспомнить еще одно знаменитое стихотворении далеких лет - «Черная работа», посвященное Марчуку. В центре «черти и смола совсем не из сценического ада»: «То наша славная бригада работу срочную вела».

Мы кровлю «гнали» до дождей.

Я был одним из тех «чертей».

И зреть могли мои глаза,

Когда заглядывал в ведро я,

Как всходит солнце смоляное

Не смоляные небеса….

Два черта дюжих

Орудовали исступленно.

Один тяжелым черпаком

В том вареве ворочал бодро,

Другой, дымящиеся ведра

Схватив,

По крыше мчал бегом.

Немало в сборнике имен, которые и сегодня не забыты, много значит для сибиряков - красноярцев. Строки, посвященные А.Е. Бочкину, знаменитому бригадиру Лардыгину, бригаде костромичей Осокина, Озорницкому, Греку, написаны подъемно, тепло, точны в реалиях, точны в атмосфере незабываемых лет.

Стихи о люд ГЭС и строителях Дивногорска - наиболее жизнестойкая часть поэзии Белкина. Удручающей стерильности, безъязыкости в них не встретишь.

Поэт пользовался по преимуществу основными классическими двусложными, реже - трехсложными размерами, они были полны разговорными «прозаическими» интонациями. Творчество тех лет как бы невидимо ограждало художника от рифмованной литературщины.

В годы перестройки Н.В. Белкин начал вести так называемую поэтическую летопись современника. Первая книга «В дни великой смуты» охватывает период 1992 года, вторая с 1993 по 1999 год. В настоящее время поэт работает над третьей книгой.

Примечательно, что вторая, вышедшая в 2000 году, названная «Окаянные годы». Ну как тут не вспомнить «Окаянные дни» И.А. Бунина, ставшие еще до издания в России настоящей бомбой для советской власти! И для русской литературы, когда «Дни» дошли до нашего читателя (и дошли очень поздно). Александр Твардовский в предисловии к собранию сочинений Бунина, вышедшему в издательстве «Художественная литература» в середине 60-х годов, не смог удержаться от резкой их критики.

03 апреля газета «Красноярский рабочий» уделила немалую площадь под публикацию заметок о поэзии Н.В. Белкина. Автор - Маргарита Николаевна - безусловно, со знанием законов стихосложения, со знанием поэзии Белкина и истории города Дивногорска анализирует три последних сборника поэта. Не буду спорить о чисто профессиональных вопросах, - какой размер, какой ритм и т.д. Это все же второстепенное, поговорим о другом. Николаева в первой части статьи превозносит Белкина прошлых лет: «горделивый, несуетливый, твердый», ему свойственны «неудовлетворенность «спокойным» миром, желание трудиться до седьмого пота». Белкин нынешний, по мнению автора, «не склонен к компромиссам», «нет мудрой осмотрительности», «злоба дня» у него измельченная, демонстративная. А все потому, что «давно известная аксиома: соединение искусства и политики прямой путь к поражению».

Так вот, Владлен Белкин нам не дает повода устыдиться за него. Он, и это, на мой взгляд, главное, остается верен себе. Его невозможно представить вне политики, вне жизни народа. Он не эстет, он - гражданин, его поэзия - зеркало времени, его словами говорит его поколение. Поэзия Белкина - это настоящая мужская поэзия. Его самые знаменитые строки о Дивногорске - «неотлаженный и горластый», «своими руками рубленный, в дикий берег упрямо вросший» - каким - то образом для меня характеризуют и сам творческий стиль поэта. Да, резкий, рубленный, да митинговый, но - искренний, народный, пронизанный болью за народ, за страну. Он переживал тогда, в 60-е годы:

Сиди. Молчи.

Хоть рот заклей.

Но помни наперед:

Бессильна правда на земле,

Когда молчит народ.

Переживает и сейчас:

Кто мы: быдло или народ?..

До сих пор ответа мы не знаем,

Если в новое рабство исход,

Жвачку чавкая, принимаем…

Не могу сказать, что во всем согласна с Владленом Николаевичем, слушая его выступления на митингах, на заседаниях городского совета, депутатом которого он является. Я человек другого поколения и в чем - то мыслю иначе. Но я не могу уважать поэта и гражданина за твердость и последовательность, за верность своим идеям, за активную жизненную позицию. Его активность не только политического характера, - то, что он в рядах коммунистической партии, думаю, особо оговаривать не надо, это понятно. Но он активен и как человек творчества. Он не только призывает своих читателей к активной жизни, к борьбе за сохранение традиций культуры, но и сам пытается их сохранять: уже многие годы ведет литературное объединение, выпускает литературные страницы в городской газете, продвигает молодых своих коллег и дальше родного города. Я даже не представляю, кто бы это делал вместо него.

Творческие люди часто раки - отшельники, Владлен Николаевич Белкин не такой. Он как состоявшийся поэт чувствует свою личную ответственность за бедующее российской культуры. Они и сейчас с народом и пишет для него.

4. Анализ стихотворения В.Н. Белкина "Весна в тайге"

Весна в тайге.

Ручей до дна смородиной пропах

Но есть еще в нем пресный

Привкус снега.

Через колодник верткая тропа

Легко и круто прыгай с разбега Премудрая старушка -

Тишина -

Следит за ней сторожко из-за

Кочки

Как в спичечной головке, в каждой

Почке

Искринка солнце заворожена

Поклон тебе, весенняя земля!

И вещным сном и помыслом высоким

В тугих стволах живые стонут соки

И вторит им тревожно кровь моя

И я стою неслышен. Чуть дышу

Взрастают в землю ноги, словно корни,

И ветки гибких рук над кряжем

Горным

Все выше и свободней возношу.

В лицо ударил ветер горячо

Но не могу уже пошевелиться

И солнце вечереющее

Птицей

Садиться мне на левое плечо.

Стихотворение Владлена Николаевича Белкина «Весна в тайге» вышло в последнем сборнике «Город - песня».

С первых строк стихотворения нас привлекает способность природы выстоять и возродиться весной, как птица Феникс из пепла. В природе и день, и ночь идет работа; тропа, круто прыгая с обрыва, за ней следит тишина, набухшей почке - искринка солнца. Все это трудовое начало объединяет природу и человека. Именно в силу этого трудового начала природа становится для автора непререкаемым нравственным образом.

Автор заворожен той работой, которая идет весной в тайге. «И я стою неслышен. Чуть дышу». Поэт восхищается горным кряжем, теплым ветром, вечереющем солнцем. Которое «садится мне на левое плечо». В стихах Н.В. Белкина о природе последних лет уже живет родственное Астафьевскому отношению к своей до боли любимой земле, то же обеспокоенность ее судьбой и непримиримость ко всякого рода нравственному браконьерству. Тишину В.Н. Белкин сравнивает с «премудрой старушкой», в стволах деревьев «живые стонут соки», ноги врастают в землю, словно корни: солнце - с необыкновенной птицей, которая садиться автору на плечо, зная, что он не обидит ее. С первых прочитанных строк поэт передает свои, из сердца льющиеся строки, любви к своей Сибирской природе. По-моему, любовь эта родилась еще с детских лет, а потом на стройках Красноярской ГЭС. Вспоминая те годы, Владлен Белкин постоянно акцентирует внимание на духовном микроклимате, который создает крупная стройка.

В стихотворении употреблено много сравнений, метафор, эпитетов. Стихотворение читается на одном дыхании и не хочется уходить от этого ручья, от искринки солнца, от соков деревьев, которыми наполняются они, от веток гибких рук, от солнца - первого весеннего солнца.

Список использованной литературы

1. Белкин В.Н. «Город - песня». - Красноярск, 1981 год.

2. Шленская Г.М. « Дом и мир». - Красноярск, 1984 год.

3. Устинович Н.С. «Повести и рассказы». - Красноярск, 1979 год.

4. Малютина Л.Г. «Николай Станиславович Устинович». - Красноярск, 1976 год.

5. Устинович Н.С. «След человека». - Красноярск, 2002 год.

Размещено на Allbest.ru