Русский литературный язык в творчестве А.С. Пушкина
История развития русского литературного языка. Возникновение "нового слога", неисчерпаемое богатство идиом, русизмов. Роль А.С. Пушкина в становлении русского литературного языка, влияние поэзии на его развитие. Критическая проза А.С. Пушкина о языке.
| Рубрика | Литература |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 18.08.2011 |
| Размер файла | 283,8 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Не выдерживаются каноны классицизма и в научной прозе Ломоносова, особенно когда речь идет о вещах, близких сердцу ученого, волнующих его. "Простой российский язык" особенно решительно вторгается в его исторические и научно-публицистические труды и занимает здесь место рядом со "славенскими" словесными рядами. В письме "О сохранении и размножении российского народа" на каждой странице встречаются места, отличающиеся разнообразной по эмоциональной окраске лексикой и столь же разнообразной, то непринужденно-разговорной, то ораторски-приподнятой синтаксической организацией.
Ломоносов хорошо понимал значение своей деятельности для развития и усовершенствования русского литературного языка и усматривал это значение в том, что создал образцы употребления русского языка в различных сферах литературы.
Талантливейшим писателем середины XVIII в. был А.П. Сумароков - автор многих поэтических и драматических произведений, статей о литературе и русском языке. Сумароков стремился разрабатывать в основном "средние" жанры, хорошо понимая бесперспективность развития основанного на устаревшей "славянщизне" высокого стиля и последовательно выступая за простоту, ясность выражения. При этом он опирался на повседневное, обыденное разговорное употребление интеллигенции того времени.
1.2.4 Русский литературный язык в предпушкинский период
Теория трех стилей не соответствовала полностью действительному состоянию и тенденциям развития русского литературного языка середины и второй половины XVIII в. Об этом говорят языковые факты (хотя бы те, которые мы наблюдали в произведениях Ломоносова) и высказывания писателей и ученых того времени. Так, Д.И. Фонвизин писал: "Все наши книги писаны или славенским, или нынешним языком". Соотношение "славенский язык - нынешний язык" занимало литераторов того времени гораздо больше, чем соотношение "высокий стиль - средний стиль - низкий стиль".
Во второй половине XVIII в. классицизм и теория трех стилей стали вытесняться новыми литературными направлениями: сентиментализмом и зарождавшимся реализмом (который применительно к XVIII в. называют "предреализмом", "дидактическим реализмом" и чаще всего "просветительским реализмом"). Обычно говорят больше о сентиментализме, но ведь творчество таких крупнейших русских писателей, как Г.Р. Державин, Н.И. Новиков, Д.И. Фонвизин, И.А. Крылов, А.Н. Радищев, не укладывается полностью ни в рамки классицизма, ни в рамки сентиментализма. Они прокладывали новые пути. Это выразилось в использовании всего разнообразия разновидностей русского языка - как литературного, так и разговорного, в стремлении к точному соответствию слова обозначаемому явлению действительности, в максимальной конкретности высказывания, в правдивости языковых характеристик образов. На этих путях намечалось формирование языковой базы реализма, который В.В. Виноградов определяет "как метод литературного изображения исторической действительности в соответствии со свойственными ей социальными различиями быта, культуры и речевых навыков", как метод, связанный "с глубоким пониманием национальных характеров, с тонким использованием социально-речевых вариаций общенародного языка, с художественным воспроизведением национально-характеристических свойств разных типов в их словесном выражении" Виноградов В.В. Язык Пушкина и история русского литературного языка. - М., 2001.С. 138 - 140. .
"Первым шагом к переходу русской поэзии от риторики к жизни" была, по словам В.Г. Белинского, поэзия Г.Р. Державина. Даже в таком типично высоком жанре классицизма, как ода, отражается у Державина этот переход. В одах "Фелица", "Видение Мурзы", "На счастие" можно наблюдать смену и чередование разных "типов речи" - высокого поэтического и обиходно-бытового, причем основная смысловая нагрузка ложится именно на обиходно-бытовые контексты. В этом композиционном чередовании и проявляется разрушение высокого стиля классицизма, которое зародилось еще в одах Ломоносова.
У Державина "переход от риторики к жизни" всегда связан с переходом от высоких поэтических к обиходно-разговорным контекстам. Это отражает утрату высоким стилем монополии на право выражения "важных материй".
Весьма значительную роль в совершенствовании русского литературного языка на путях его сближения с языком разговорным сыграла сатирическая журналистика 1769 - 1774 гг. Лучшие образцы литературной продукции сатирических журналов представлены в "Трутне" и "Живописце" Новикова. Журнальная проза чаще всего имела форму письма. В этой форме непосредственно излагались авторские идеи или создавались сатирические образы "авторов" писем (знаменитые "Письма к Фалалею"). Форма письма предусматривала простоту, непринужденность выражения мысли, не допускала сухости, педантичности. Новиков свободно использует разговорные обороты, что способствует построению недлинных, просто организованных, легко воспринимаемых предложений.
Замечательным явлением русской литературы и русского литературного языка была проза Д.И. Фонвизина, которая по своим достоинствам и значению не уступает его комедиям. В прозаическом языке Фонвизина, как и в языке Новикова, Крылова, Радищева, получили первоначальное развитие многие важные свойства и тенденции, которые нашли завершение в пушкинской реформе русского литературного языка: активное вовлечение в литературный язык народно-разговорной лексики и фразеологии, широкое использование в качестве строительного материала предложений различных несвободных и полусвободных словосочетаний и устойчивых оборотов "языка обыкновенных разговоров", объединение "простых российских" и "славенских" словесных рядов.
Особое место в истории русского литературного языка принадлежит языку "Путешествия из Петербурга в Москву" Радищева. Этой книгой, как и всем творчеством и личностью Радищева, пристально интересовался Пушкин (статьи "Путешествие из Москвы в Петербург", "Александр Радищев").
Оценки языка Радищева в филологической науке разноречивы: высказывались мнения, что у Радищева в одном переплете соединены три стиля классицизма или что язык Радищева представляет собой яркую вспышку церковнославянского языка в русской прозе XVIII в. Но еще в дореволюционное время наиболее внимательные исследователи думали иначе.П.Е. Щеголев писал, что "ни в каких других произведениях XVIII века не чувствуется такого биения слова, такой жизни языка, как у Радищева".
Несомненна связь языка прозы Радищева с национальными русскими традициями не только литературно-книжного, но и устно-разговорного и фольклорного языкового выражения. Чтобы правильно оценить своеобразие языка книги Радищева, надо понять особенности содержания и формы "Путешествия из Петербурга в Москву". Карамзин, заканчивая "Письма русского путешественника", восклицает:". Вот зеркало души моей в течение осьмнадцати месяцев!". А Радищев в посвящении к своему "Путешествию" пишет: "Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человечества уязвленна стала". Радищев преобразует жанр путешествия. Он предлагает читателю не "зеркало души своей", а описание и анализ самой действительности. Именно широтой отражения русской действительности объясняется "биение слова" и "жизнь языка" в книге Радищева, разнообразие используемых языковых средств - от старинных книжно-славянских до просторечных и "простонародных" и от "бытовых" до "метафизических" и общественно-политических.
Употребление, организация в тексте "славенских" и "простых российских" элементов подчинена у Радищева совсем другим закономерностям, чем в классицизме и сентиментализме. Смелее и дальше других писателей XVIII в. идет Радищев по пути переосмысления славянизмов, наполнения их новым, гражданским содержанием Горшков А.И. Все богатство, сила и гибкость нашего языка.А.С. Пушкин в истории русского языка. - М., 1993.С. 68. .
В "Путешествии." наблюдается сложное движение словесных рядов. Например, глава "Любани" начинается с описания встречи путешественника с крестьянином и изложения разговора между ними. Далее следует рассуждение. Разговорный словесный ряд постепенно переходит в ряд "метафизический", а затем - в ряд ораторско-патетический.
Общественно-публицистическая и художественно-изобразительная стороны "Путешествия." объединяются образом путешественника, вокруг которого группируются образы персонажей. В построении языка персонажей Радищев добивается больших успехов. Каждый из них говорит у него своим, особым языком. Многие персонажи книги Радищева выступают, как и путешественник, в роли рассказчиков. Таким образом возникают "рассказы в рассказе", каждый из которых имеет свои жанровые, композиционные и языковые особенности. Например, прекрасно стилизован за счет использования просторечных и "канцелярских" выражений рассказ присяжного о государевом наместнике.
Разговорно-бытовая стихия языка в "Путешествии." Радищева не менее весома, чем книжно-славянская. Поиски новых путей использования этих стихий были очень актуальны для конца XVIII - начала XIX в. Вклад Радищева в этот процесс был очень заметным.
Параллельно с литературой просветительского реализма в России развивается литература сентиментализма. В 90-е годы XVIII в. она завоевывает ведущее положение. Литературно-эстетические и языковые принципы русского сентиментализма нашли наиболее целостное и типичное воплощение в "Письмах русского путешественника" и ранних повестях Н.М. Карамзина. С появлением этих произведений связывается начало "карамзинского периода" и "нового слога" русской литературы.
Характерная для сентиментализма условность изображения персонажей и окружающей их обстановки, природы вела к условности, искусственности языка. На первое место выдвигается не точность обозначения явлений действительности, а "приятность" изложения. Соответственно подбираются "приятные", "красивые" слова. Если слово кажется недостаточно изысканным, употребляется описательный оборот, перифраза. Текст насыщается сравнениями, метафорами. Автор стремится воздействовать на читателя именно словами, словесными украшениями, не заботясь о том, что избранные им "красивые" слова могут вступить в противоречие с изображаемой действительностью.
Вопросы отбора и употребления лексики и фразеологии смыкаются с вопросами синтаксической организации "нового слога". Более ста лет назад замечательный отечественный филолог Я.К. Грот (1812 - 1893) заявил, что Карамзин первым стал писать короткими, "неутомительными" фразами. Действительно, Карамзин очень много сделал для усовершенствования русского синтаксиса. Его проза читается легко, фраза развивается свободно, она всегда четко, часто симметрично построена, имеет "прямой" порядок слов. Однако справедливости ради надо сказать, что короткими предложениями умели писать и до Карамзина (например, Фонвизин, Новиков), а предложения самого Карамзина далеко не всегда кратки. Для манеры выражения, тяготеющей к украшенности, "цветам слога", естественна длинная фраза Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. - М., 1977.С. 68. .
Как и в "Письмах русского путешественника", в ранних повестях Карамзина строение текста неоднородно, в определенной степени зависимо от типа сообщения (повествование, описание, рассуждение). Существенно для строения карамзинского текста также чередование объективно-повествовательных и субъективно-оценочных отрезков.
В тексте "Бедной Лизы" параллельно друг другу и отдельно друг от друга существуют три плана:
1) повествование о происходящем,
2) авторские рассуждения о происходящем и эмоциональные оценки автором происходящего,
3) изображение чувств и мыслей персонажей (в данном случае Лизы). Рассказчик находится вне описываемой действительности, происходящие события служат поводом и фоном для изображения "движений души" рассказчика. Повествовательной линии принадлежит лишь функция сообщения, а функция воздействия передана линиям авторских оценок и переживаний персонажей. Объективное и субъективное начала в повести существуют раздельно, и каждое требует словесного материала для своего выражения.
Карамзинистами был провозглашен принцип сближения литературного языка с разговорным, который нашел выражение в тезисе "писать как говорят, и говорить как пишут". Однако этот тезис в теории и практике карамзинизма оказался противоречивым и зыбким.
Сентиментальная русская проза написана таким языком, каким по-русски никто, разумеется, не говорил, и никто, конечно, не стал говорить "новым слогом". Теоретики "нового слога" не учитывали, что единство языка нации предполагает связь, но не тождество разговорного и литературного языков, не исключает, но предполагает наличие разновидностей литературного языка - стилей. В "новом слоге" по существу вырабатывалось не единство, а "одинаковость" языка. Она отразилась, в частности, в языке персонажей произведений Карамзина и его последователей. Кем бы ни были эти персонажи, они все говорят одинаково - языком автора. Такая "одинаковость" обедняла "новый слог" и значительно ограничивала перспективы его дальнейшего развития. В этом отношении писатели-сентименталисты проигрывали, например, Радищеву, персонажи которого наделены колоритными языковыми характеристиками.
Карамзин и его соратники проделали большую работу по устранению из литературного употребления лексики и фразеологии, не соответствующей критерию "вкуса". Прежде всего это относилось к архаическим книжно-славянским элементам. В отказе от всего устарелого карамзинисты были более целеустремленны и достигли больших успехов, чем писатели-просветители 70 - 80-х годов. Однако из "нового слога" сознательно и последовательно устранялись и народно-разговорные слова и выражения. Допускались лишь весьма немногие "народные", фольклорные элементы, которые соответствовали "вкусу" сентименталистов (например, лазоревые цветы, дремучие леса).
Работа карамзинистов по отбору лексико-фразеологических средств дала несомненно положительные результаты в смысле устранения из литературного языка всякого рода архаизмов, в остальном же она уступала литературно-языковой практике писателей-просветителей, которые стремились к объединению в пределах литературного языка различных языковых ресурсов - от специфически книжных до народно-разговорных и просторечных. Но в деятельности карамзинистов был еще один плюс: они обогатили словарный состав русского языка многими новыми словами. Впрочем, заслуги здесь принадлежат главным образом лично Карамзину.
С деятельностью Карамзина связано распространение таких новых слов и новых значений слов, как благотворительность, взыскательность, влюбленность, вольнодумство, всеобъемлющий, достижимый, достопримечательность, картинный, личность, неистощимость, необозримость, нечистоплотность, остроумец, ответственность, отношение, очаровательность, первоклассный, подозрительность, полуголодный, постепенность, промышленность, рассудительность, семейственный, сосредоточить, таинственность, усовершенствовать. Из сочинений Карамзина распространились в русском языке и такие заимствованные слова, как авансцена, адепт, антикварий, аркада, будуар, буффонство, водевиль, дилижанс, дуэт, кабриолет, карикатура, кокарда, контролер, кризис, милиция, полиглот, профан, терраса, тост, тротуар, фаза, фантом, эгоист.
1.2.5 Дискуссия о языке в начале XIX века
При всей популярности сентиментализма и особенно произведений Карамзина "новый слог" не был принят всеми литераторами начала XIX в.А.С. Шишков в своем знаменитом "Рассуждении о старом и новом слоге российского языка" (1803) подверг критике карамзинский "новый слог" Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. - М., 1977.С. 152.. . Сторонники Карамзина в свою очередь резко отозвались о концепции Шишкова. Началась полемика, довольно долгая, но вращавшаяся вокруг вопросов, выдвинутых на ее первых этапах. С главными идеями карамзинистов мы уже знакомы, обратимся теперь к взглядам их убежденного противника.
Шишков правильно подметил типичные черты, которые делали "новый слог" новым: ориентацию на французский язык, пренебрежение национальной книжной традицией, манерную перифрастичность.
Шишков не без оснований полагал, что для многих карамзинистов "приятность слога" и пресловутый "элеганс" заключались прежде всего в претендующих на изящество и легкость, но на самом деле часто маловразумительных перифразах. Шишков выступает за простоту и ясность литературного выражения: "Чем короче какая мысль может быть выражена, тем лучше: излишность слов, не прибавляя никакой силы, распространяет и безобразит слог".
Зорко подметив слабые стороны "нового слога", Шишков упорно отстаивал "старый слог", образцы которого искал в ломоносовском и доломоносовском периодах истории русского литературного языка. Это дало повод обвинять его в неразличении "славенского" и русского языков, в призывах отказаться от русского языка как языка литературы и писать на языке "славенском". Обвинения эти были не вполне справедливы. Шишков писал: "Я не то утверждаю, что должно писать точно славенским слогом, но говорю, что славенский язык есть корень и основание российского языка: он сообщает ему богатство, разум, силу, красоту". Однако неприятие нового, стремление удержать русский литературный язык от изменений, от дальнейшего развития были, конечно, свойственны Шишкову. Прославился он и резко отрицательным отношением к заимствованным словам, попытками заменить их все словами "славянорусскими". В связи с этим противники Шишкова придумали анекдот, будто он вместо "Франт идет из цирка в театр по бульвару в калошах" предлагал писать "Хорошилище грядет из ристалища на позорище по гульбищу в мокроступах".
Шишковым был намечен тезис о противопоставлении и противоборстве двух направлений в русской словесности - старого (с ориентацией на старый книжно-славянский язык) и нового (с ориентацией на французский язык). Впоследствии в исследованиях различных ученых этот тезис являлся в разных видах: писали о борьбе шишковцев и карамзинистов, славяно-руссов и галло-руссов, славянофилов и западников, архаистов и новаторов. Поскольку рассуждения о спорах этих группировок почти не опирались на анализ литературных текстов того времени, дискуссия стала отождествляться с действительным состоянием и тенденциями развития литературного языка. Разумеется, полемика "о слоге" в начале XIX в. возникла как отражение реального литературно-языкового развития, но степень полноты и точности этого отражения колебалась в значительных пределах. Многие ученые считают, что "борьба карамзинистов и шишковистов за пути развития литературного языка оказалась в итоге мало плодотворной, поскольку и те и другие не видели основного источника, за счет которого должен был развиваться литературный язык. И те и другие ни одним словом не обмолвились о необходимости всестороннего, глубокого освоения и творческого развития богатств общенародной речи, а поэтому не нашли и не наметили правильных путей и приемов обогащения языка" (А.И. Ефимов) Мейлах Б.С. Творчество А.С. Пушкина: развитие художественной системы. - М., 1993.С. 212. .
Слабости позиций шишковцев и карамзинистов были видны и их наиболее проницательным современникам. Русские литераторы в начале XIX в. объединялись не только вокруг Шишкова и Карамзина. Существовали и другие кружки и общества, в частности, такая радикальная группировка, как "Вольное общество любителей словесности, наук и художеств", объединявшее последователей и единомышленников Радищева. В журналах, близких к Вольному обществу - "Северном вестнике", "Журнале российской словесности", "Цветнике", - заметно прослеживается критическое отношение к теории и практике как шишковского, так и карамзинского направлений.
Писания шишковцев и карамзинистов равно осуждались за искусственность, отсутствие простоты и ясности, т.е. за отсутствие тех качеств, которые обе "школы" приписывали себе и не находили у противников. В одной из статей "Цветника" противоборствующие и нетерпимые друг к другу группировки были названы "сектами писателей", "которые вопреки здравому смыслу занимаются одним только набором французско-российских слов и фраз или славяно-церковных речений, а о достоинствах мыслей вовсе не думают".
А.П. Бенитцкий, один из самых талантливых критиков начала XIX в., настойчиво разъяснял в "Цветнике", что спор о "славянизмах" и "галлицизмах" - это спор именно о словах, но не о сущности литературного выражения, заключающейся в "составлении речи" в "оборотах оной", которые должны быть русскими (а не "славенскими" и не французскими).
Выступая против установок эпигонов классицизма и против установок подражателей Карамзина, журналы, близкие к Вольному обществу, не выдвинули при этом достаточно ясной положительной программы. Однако в этих журналах все же появились статьи, в которых кроме критики шишковцев и карамзинистов содержалась и очень важная для того времени идея внимательного и уважительного отношения к народному языку.
1.3 Возникновение "нового слога"
"Новый слог" был выработан прежде всего в прозе. Но в силу своей нарочитой "приятности", условности, украшенности и перифрастичности оказался больше подходящим для поэзии. Здесь его характерные черты проявились, может быть, не с такой полнотой, как в прозе, зато оказались более жизнеспособными и долговечными.
Существенным явлением было формирование в поэзии карамзинского направления особого нового стилистического разряда так называемой поэтической лексики. Главным источником этой группы слов были славянизмы, определенная часть которых, отобранная, как и некоторые "народные" элементы, с позиций "вкуса", в творчестве карамзинистов утрачивала свои старые экспрессивно-стилистические качества и приобретала новые. Как писал Г.О. Винокур, словам, обладавшим в прошлом разного рода "высокой" экспрессией, теперь была сообщена экспрессия "сладостности", нежности, пластичности и музыкальности. Это относится к словам вроде ланиты, чело, десница, куща, длань, цевница, бренный, глас, брег, нощъ, огнь и т.п. Но были здесь и иные источники. В поэтическую лексику вовлекались слова западноевропейские (включая европеизированные из античных языков, обозначающие традиционно "поэтические" предметы) типа розы, мирты, лилеи и т.п., а также такие русские слова, как роща, ручей, домик и т.п. Поэтическая лексика нашла применение в поэзии разнообразных литературных направлений и течений, использовалась поэтами вплоть до конца XIX и даже до начала XX в.
"Новый слог" как определенная историческая разновидность языка художественной литературы не имел в поэзии столь длительной судьбы. Он не вышел за пределы первых десятилетий XIX в., отразившись с наибольшей полнотой в творчестве таких крупных поэтов, как В.А. Жуковский и К.Н. Батюшков. Особенно ощутимы традиции "нового слога" в их элегиях.
Характерный для "нового слога" подбор лексики и фразеологии, типичные образные средства, общая эмоциональная "меланхолически-чувствительная" окраска всех языковых средств - все это можно наблюдать уже в одной из самых ранних (и самых лучших) элегий Жуковского "Сельское кладбище" (1802).
Хотя поэзия Батюшкова, конечно, имеет сравнительно с поэзией Жуковского свои особенные, индивидуальные черты, общие свойства "нового слога" и в ней проступают весьма явственно.
В прозе "новым слогом" в его, так сказать, "первообразном" виде перестали писать уже в течение первого десятилетия XIX в. Но его перифрастическая манера, тяготение к изысканной образности отразились в некоторых более поздних литературных направлениях. В частности, эти черты, перенесенные с почвы сентиментализма на почву романтизма и приобретшие еще большую эмоциональную остроту, нашли отражение в прозе А.А. Бестужева-Марлинского. Конечно, язык произведений Марлинского отличается не только этими чертами, он значительно богаче и разнообразнее "нового слога". У писателя есть сочинения, написанные достаточно простым языком. Но все же пристрастие к украшениям, "цветам слога", метафоричности, экспрессивной насыщенности текста более свойственно творчеству Марлинского.
Интересно, что в подобную словесную форму облекались Бестужевым-Марлинским передовые взгляды, точные оценки, глубокие характеристики. Но ясное, краткое изложение мысли казалось писателю недостаточным, несвойственным литературе. Он считал обязательным украшение не только художественного, но и литературно-критического, "метафизического" текста. Сказывалось влияние старых взглядов на признаки "образованного", литературного выражения. Русские риторики второй половины XVIII - начала XIX в. утверждали, что мысль следует "изобресть, расположить и украсить". Словесное украшение текста было свойственно высокому стилю классицизма, в не меньшей степени - "новому слогу" сентиментализма (хотя средства украшения стали иными), а из него перекочевало в романтическую поэзию и прозу. Хотя призывы писать "просто - но ясно" и раздавались, литература не спешила им следовать. До Пушкина были лишь отдельные прорывы в новую область литературного выражения.
1.4 Неисчерпаемое богатство идиомов, русизмов
Линия "нового слога" была яркой, но очень скоро потускнела. Следы ее в языке художественной литературы были заметны довольно долго, но все же это были только следы. В то же время другая линия, ориентированная прежде всего на "живое употребление", но не порывавшая с историческими традициями литературного языка, получила дальнейшее развитие. Она ярко проявилась в баснях И.А. Крылова и комедии А.С. Грибоедова "Горе от ума" Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. - М., 1977.С. 172 - 174. .
В статье "Басни Крылова" В.Г. Белинский писал: "Басни Крылова, кроме поэзии, имеют еще другое достоинство, которое, вместе с первым, заставляет забыть, что они - басни, и делает его великим русским поэтом: мы говорим о народности его басен. (.) И все это выражено в таких оригинально-русских, не передаваемых ни на какой язык в мире образах и оборотах; все это представляет собою такое неисчерпаемое богатство идиомов, русизмов, составляющих народную физиономию языка, его оригинальные средства и самобытное, самородное богатство, - что сам Пушкин не полон без Крылова в этом отношении. О естественности, простоте и разговорной легкости его языка нечего и говорить. Язык басен Крылова есть прототип языка "Горя от ума" Грибоедова".
Язык басен Крылова и комедии Грибоедова, отличаясь подлинной разговорностью, простотой и свободой выражения, в то же время обнаруживает живые и плодотворные связи с "книжным" русским языком в его исторически сложившихся разновидностях. Это делает его особенно богатым и хорошо приспособленным для отражения действительности.
"Богатство идиомов, русизмов, составляющих народную физиономию языка" в басенном языке Крылова очевидно. Достаточно раскрыть наугад любую басню, и в ней в изобилии предстанут народно-разговорные слова, выражения, междометия, частицы, а также перефразированные и неперефразированные пословицы и поговорки. При этом все грубое, вульгарное отбрасывается, изгоняется из литературного языка. Связь языка басен Крылова с "живым употреблением" ясно проявляется и в синтаксисе. По словам В.В. Виноградова, "Крылов свободно и широко вводит в строй литературного ("авторского") повествования синтаксические формы устной речи с ее эллипсисами, подразумеваниями и с ее идиоматическими своеобразиями" Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII - XX веков. - М., 1982.С. 98. .
Однако басенный язык Крылова не замкнут в народно-разговорной сфере. Крылов использует и славянизмы, и архаизмы, и элементы профессиональных жаргонов, и книжно-литературные перифрастические обороты. Славянизмы и архаизмы иногда выступают у Крылова в их традиционной функции: для придания повествованию важности, торжественности.
Но чаще славянизмы и архаизмы Крылов использует для выражения иронии, насмешки. В такой функции они обычно сочетаются с обиходно-разговорными и просторечными словами и выражениями. Элементы профессиональных диалектов (чаще всего "приказного языка") используются Крыловым для более яркой характеристики ситуации или как средство языковой характеристики персонажей. Обычная для Крылова обиходно-разговорная, нарочито простая манера изложения иногда сменяется манерой традиционно "поэтической", с характерными перифразами. Нетипичность для Крылова такой манеры подчеркивается намеренным столкновением "поэтических" перифраз с просторечными оборотами и даже "переводом" этих перифраз "на обыкновенный язык". Это придает им ироническое звучание.
Используя богатые и разнообразные ресурсы русского языка, "Крылов своим басенным языком указал новые пути синтеза литературно-книжной традиции с живой русской устной речью, создав художественные образы глубокого и обобщающего реализма и подготовив Пушкину путь к народности" (В.В. Виноградов).
Язык комедии Грибоедова "Горе от ума", как и басенный язык Крылова, широко и художественно выразительно отражает разговорный язык первой трети XIX в. Это было признано и современниками Грибоедова. В.Ф. Одоевский в журнале "Московский телеграф" писал:". У одного г-на Грибоедова мы находим непринужденный, легкий, совершенно такой язык, каким говорят у нас в обществе". Это свидетельство очень важно не только как признание достоинств языка "Горя от ума". Если Грибоедов писал "как говорят", то, значит, "новый слог", несмотря на теоретические декларации карамзинистов, был очень далек от этого. Ведь между языком, который отражен в "Горе от ума", и "новым слогом" - "дистанция огромного размера".В. В. Виноградов указывает, что в начале XIX в. "одной из основных составных частей обиходного языка широких кругов русского общества была "простонародная", крестьянская стихия, та струя просторечия, живой народной речи и провинциализмов, которая подвергалась преследованиям и ограничениям в литературных стилях карамзинской школы".
Но язык комедии Грибоедова не ограничивается только обиходно-разговорной и просторечной стихией языка. Как и язык басен Крылова, он обнаруживает связи и с "книжной" традицией. По наблюдениям В.В. Виноградова, в языке "Горя от ума" присутствуют четыре основных составных элемента, четыре пласта:
1) повседневно-разговорный,
2)"простонародный", крестьянский,
3) торжественный, "высокий",
4) французский.
Наиболее широко представлена в комедии, конечно, повседневно-разговорная стихия языка, которая включает в себя и просторечие. Она свойственна всем персонажам. Это означает решительный разрыв с традициями комедий классицизма, где просторечие выступало только в языке отрицательных персонажей (впрочем, в комедии Грибоедова нет и схематического деления персонажей на положительных и отрицательных).
"Простонародная", крестьянская стихия представлена в комедии не столь широко, лишь в тех своих проявлениях, которые в то время были более или менее обычны в "языке общества". "Простонародные" элементы встречаются главным образом в репликах Лизы и Фамусова. Элементы высокого стиля, славянизмы присутствуют главным образом в монологах Чацкого, где они служат средством выражения ораторского пафоса.
Под элементами французского языка в комедии В.В. Виноградов понимает некоторые заимствованные слова и главным образом кальки с французских выражений, которые использовались Грибоедовым как средство языковой характеристики персонажей.
Языковые характеристики персонажей построены Грибоедовым не только с большим мастерством, но и по новым, реалистическим принципам. В них нет прямолинейной классицистической условности; каждое действующее лицо наделено особым, свойственным его положению, возрасту, взглядам, профессии языком. Грибоедов идет и дальше: его герои в разной обстановке, с разными людьми говорят по-разному.
Многие слова и выражения из басен Крылова и комедии Грибоедова стали крылатыми (Услужливый дурак опаснее врага; А ларчик просто открывался; Подписано, так с плеч долой; Счастливые часов не наблюдают и мн. др.). Это - веское свидетельство литературного совершенства и глубокой народности их языка. Предсказание Пушкина, что половина стихов "Горя от ума" должны войти в пословицы (письмо А.А. Бестужеву от января 1825 г.) сбылось полностью.
Крылов и Грибоедов в своей литературной деятельности вплотную подошли к решению проблем, которые были поставлены развитием русского литературного языка того времени. Но они создали образцы нового литературного выражения только в жанрах басни и стихотворной комедии. А эти жанры, согласно еще не полностью отжившей поэтике классицизма относились к числу "низких". К тому же созданные Крыловым и Грибоедовым образцы языкового употребления далеко не всеми были поняты и приняты. Необходимо было преодолеть это непонимание и неприятие, необходимо было преобразовать всю систему литературного языка во всех жанрах художественной литературы и за ее пределами (критика и публицистика, научная литература, бытовая и деловая переписка и т.д.). Для этого требовалась гигантская практическая работа и глубокое теоретическое осмысление происходящих в литературном языке процессов.
Для развития прогрессивных взглядов на пути развития русского литературного языка, для осознания его национальной самобытности большое значение имели Отечественная война 1812 г. и движение декабристов, "детей 1812 года", по выражению М.И. Муравьева-Апостола.Ф.Н. Глинка после возвращения из заграничного похода писал, что литературный язык должен быть понятен "не для одних ученых, не для одних военных, но для людей всякого состояния, ибо всякие состояния участвовали в "славе войны и в свободе отечества". Ему же принадлежит такое высказывание: "Русские не потерпели ига татарского; не потерпели нашествия галлов и двадесяти языков; они, конечно, не потерпят и владычества чуждых наречий в священных пределах словесности своей".
Глава 2. Роль А.С. Пушкина в становлении русского литературного языка
2.1 Критическая проза А.С. Пушкина о языке
Уже ранние заметки Пушкина свидетельствуют о поисках источников развития и усовершенствования русского литературного языка, среди которых на первое место выдвигаются источники народные, фольклорные. В наброске "О французской словесности" (1822) читаем: "Не решу, какой словесности отдать предпочтение, но есть у нас свой язык; смелее! - обычаи, история, песни, сказки - и проч.". Позже, возражая на статью в "Атенее" с разбором 4-й и 5-й глав "Евгения Онегина" (1828), Пушкин писал о "простонародном нашем наречии, столь чистом, приятном" и призывал: "Вслушивайтесь в простонародное наречие, молодые писатели, - вы в нем можете научиться многому, чего не найдете в наших журналах". И несколько ниже: "Читайте простонародные сказки, молодые писатели, - чтоб видеть свойства русского языка". Восторженное отношение Пушкина к русским народным сказкам, из которых "каждая есть поэма", широко известно. Языковое употребление фольклорных источников всегда было для Пушкина непререкаемо образцовым, не подлежащим сомнению Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. - М., 1974.С. 217. .
Обращение к народным источникам Пушкин считает признаком зрелой словесности. В заметке "О поэтическом слоге" (1828) он пишет: "В зрелой словесности приходит время, когда умы, наскуча однообразными произведениями искусства, ограниченным кругом языка условленного, избранного, обращаются к свежим вымыслам народным и к странному просторечию, сначала презренному". Нетрудно понять, что "ограниченный круг языка условленного, избранного" - это и "новый слог" Карамзина, и "старый слог", которым призывал писать Шишков.
Если предшественники Пушкина и призывали писателей обращаться к разговорному языку, то это был язык "изрядной компании", "высшего общества" и даже преимущественно "милых женщин". Пушкин же определенно говорит о разговорном языке простого народ а, т.е. о разговорном языке большинства нации, не подвергшемся засорению и искажению.
Последовательно настаивая на обращении писателей к народному языку, Пушкин тем самым выдвигал принцип, противопоставленный позиции карамзинистов. Но пушкинский принцип народности литературного языка был противопоставлен и позиции шишковцев, склонных смешивать русский литературный язык с языком "славенским". В черновом варианте статьи "Путешествие из Москвы в Петербург" (1833) Пушкин четко определяет отношения между этими языками: "Давно ли стали мы писать языком общепонятным? Убедились ли мы, что славенский язык не есть язык русский и что мы не можем смешивать их своенравно, что если многие слова, многие обороты счастливо могут быть заимствованы из церковных книг, то из сего еще не следует, чтобы мы могли писать: да лобжет мя лобзанием, вместо целуй меня (.)?".
В высказываниях Пушкина заложена идея исторического подхода к проблеме народности русского литературного языка, которая получила воплощение в пушкинском творчестве. Это было замечено, в частности, П.А. Вяземским, писавшим: "В Пушкине более обозначилась народность историческая". Формула "историческая народность" оказалась очень точной по отношению к писательской практике и теоретическим воззрениям Пушкина.
Разрабатывая идею связи литературного языка с разговорным языком простого народа в его истории, Пушкин в то же время ясно сознавал, что литературный язык не может и не должен отрываться от исторических традиций "книжной" словесности. В 1836 г., подводя итоги теоретических дискуссий и опираясь на литературную практику, в том числе свою собственную, Пушкин в "Письме к издателю" сжато и четко изложил свое понимание связей литературного языка с "живым употреблением" и собственной историей: "Может ли письменный язык быть совершенно подобным разговорному? Нет, так же как разговорный язык никогда не может быть совершенно подобным письменному. Не одни местоимения сей и оный, но и причастия вообще и множество слов необходимых обыкновенно избегаются в разговоре. (.) Из того еще не следует, что в русском языке причастие должно быть уничтожено. Чем богаче язык выражениями и оборотами, тем лучше для искусного писателя. Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков. Писать единственно языком разговорным - значит не знать языка".
В альманахе "Северные цветы" на 1828 год Пушкин опубликовал "Отрывки из писем, мысли и замечания". Они открывались таким афоризмом: "Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности" Виноградов В.В. Язык Пушкина и история русского литературного языка. - М., 2001.С. 245 - 246. .
Естественно, что Пушкин с его безупречным чувством прекрасного и удивительно ясным мышлением счел нужным четко определить свое отношение к "вкусу". Не случайно, конечно, пушкинский афоризм начинается с определения "истинный". Из этого вытекает, что вкус, культивировавшийся в "карамзинской школе", не может считаться истинным. И далее раскрывается почему. Во-первых, потому, что выражается в безотчетном, т.е. не мотивированном ничем кроме самого вкуса, отвержении слов и оборотов. Во-вторых, потому, что выражается преимущественно именно в отвержении, запрещении употреблять все то, что "не по вкусу" карамзинистам (впрочем, это можно было отнести и к шишковцам). В-третьих, потому, что направлен на отдельные слова и обороты. Пушкин предлагает совершенно новое понимание сущности вкуса. Чувство соразмерности и сообразности - вот в чем состоит истинный вкус. Соразмерность и сообразность относятся не к отдельным элементам языка, но к их соединению "в одно и качественно новое целое". Это свойства литературного произведения как целостного единства. Речь идет о соразмерности всех его компонентов и о сообразности их замыслу автора. Пользуясь современной терминологией, можно сказать, что Пушкин вопрос о сущности вкуса в языке поднимает с уровня языковых единиц на уровень текста Виноградов В.В. Язык Пушкина и история русского литературного языка. - М., 2001.С. 278. .
На этом уровне Пушкин видит и другие признаки истинного вкуса. В уже упоминавшейся заметке "О поэтическом слоге" говорится: "Мы не только еще не подумали приблизить поэтический слог к благородной простоте, но и прозе стараемся придать напыщенность". В "Опровержении на критики", отвечая на упреки в простонародности, Пушкин пишет: "Никогда не пожертвую искренностию и точностию выражения провинциальной чопорности и боязни казаться простонародным, славянофилом и тому подобным". О простоте и точности выражения Пушкин говорит неоднократно, постоянно имеет их в виду в своих высказываниях и демонстрирует в своем творчестве.
Итак, соразмерность и сообразность, благородная простота, искренность и точность выражения - вот признаки истинного вкуса. Но на чем все-таки основывается вкус? Критика постоянно обвиняла Пушкина в грубости, простонародности. А для Пушкина, видевшего источник развития литературного языка прежде всего в языке народа, такая позиция критики была не только неприемлема, но и смешна. Он постоянно иронизировал над призывами подумать о том, "что скажут дамы".
В "Опровержении на критики" имеется такой фрагмент: "Если б Недоросль, сей единственный памятник народной сатиры, Недоросль, которым некогда восхищалась Екатерина и весь ее блестящий двор, если б Недоросль явился в наше время, то в наших журналах, посмеясь над правописанием Фонвизина, с ужасом заметили бы, что Простакова бранит Палашку канальей и собачьей дочерью, а себя сравнивает с сукою (!!). "Что скажут дамы! - воскликнул бы критик, - ведь эта комедия может попасться дамам!" - В самом деле страшно! Что за нежный и разборчивый язык должны употреблять господа сии с дамами! Где бы, как бы послушать! А дамы наши (Бог им судья!) их и не слушают и не читают, а читают этого грубого Вальтер Скотта, который никак не умеет заменять просторечие простомыслием".
В высказывании о "Недоросле" выделим три момента. Во-первых, это очередная насмешка над представлениями критиков о "нежном и разборчивом" дамском языке. Во-вторых, это важное замечание, что просторечие не есть простомыслие, из чего можно сделать вывод, что простомыслие связано как раз с "неясным, разборчивым" языком. И в-третьих, это оценка "Недоросля" как памятника народной сатиры, которым восхищался "блестящий двор" Екатерины.
Таким образом соразмерность и сообразность, благородная простота, искренность и точность выражения находили опору в исторической народности. Безыскусственность и выразительность народного языка, противопоставленная "чопорным обинякам провинциальной вежливости", была для Пушкина фундаментом здания истинного вкуса.
К запретам на заимствования Пушкин относился с "веселым лукавством ума". Что касается панталон, фрака и жилета, то для Пушкина употребление подобных слов не представляло никакого вопроса. Если чего-то "по-русски нет", то не изобретать же что-то специально?
Человек высокой культуры и широкой образованности, Пушкин был чужд всякой национальной ограниченности, замкнутости. Взаимодействие русской культуры с западноевропейской было фактом, как фактом была ориентация части русских литераторов на французскую литературу, французский язык, как фактом было "двуязычие" значительной части дворянства, владевшего французским не хуже (а иногда и лучше), чем русским. В этих условиях лексические заимствования и кальки (т.е. дословные переводы, например, принять решение, принять участие, делать честь, иметь терпение, не в своей тарелке и т.п.) были естественны и неизбежны. Здесь, собственно говоря, не было проблемы. Но возникали проблемы более важные.
Когда в наброске "О французской словесности" Пушкин писал, что влияние французской литературы на Дмитриева, Карамзина, Богдановича имело "вредные последствия - манерность, бледность, робость", то имел в виду не столько качества французской литературы, сколько результат перенесения в русскую словесность, русский язык чуждых им литературных приемов, манеры выражения.
Утонченность, изысканность, украшенность, перифрастичность, словом, все то, что в письме к Вяземскому было названо "европейским жеманством", воспринималось Пушкиным как несвойственное русской языковой культуре. Но он не мыслил русский язык замкнутым, изолированным от других языков. Оценивая язык русской словесности как имеющий "неоспоримое превосходство пред всеми европейскими", Пушкин исходил не из пустого национального тщеславия, а из конкретных исторических обстоятельств развития и объективных структурных и функциональных свойств нашего литературного языка. Особо он выделил способность русского языка к живому взаимодействию с другими языками (но не возможность замены свойств русского языка свойствами языка чужого!).
Пушкин решительно не приемлет "мертвой правильности" языка, догматического понимания грамматики. "Грамматика, - пишет Пушкин в 1833 г., - не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи" ("Заметки и афоризмы разных годов"). Но уж грамматика, основанная на свойствах, на духе языка - обязательна. В "Письме к издателю "Московского вестника"" (1827) формулируется требование к писателю: "Зачем писателю не повиноваться принятым обычаям в словесности своего народа, как он повинуется законам своего языка? Он должен владеть своим предметом, несмотря на затруднительность правил, как он обязан владеть языком, несмотря на грамматические оковы". Неумелое владение языком, пренебрежение правилами грамматики вызывает тревогу Пушкина: "Прекрасный наш язык, под пером писателей неученых и неискусных, быстро клонится к падению. Слова искажаются. Грамматика колеблется. Орфография, сия геральдика языка, изменяется по произволу всех и каждого. В журналах наших еще менее правописания, нежели здравого смысла" ("Российская Академия", 1836) Одинцов В.В. Лексика стихотворной речи Пушкина // Русский язык в школе. - 1981. - № 3.С. 54 - 55. .
Пушкин всегда стремился осмыслить и теоретически обосновать правописание того или иного слова, выбор того или иного окончания, употребление того или иного падежа и т.п. Не все варианты, которым отдавал предпочтение Пушкин, впоследствии были приняты. Это естественно: с течением времени изменяется и язык, и правила грамматики и правописания. Важно, что великий писатель считал своей непременной обязанностью, своим долгом быть безупречным в написании каждого слова, в употреблении каждой грамматической формы.
2.2 Влияние поэзии А.С. Пушкина на развитие языка
Первые стихотворные опыты Пушкина, конечно, не могли быть вполне самобытны ни по жанрам, ни по тематике, ни по языку. В них нашли отражение традиции русской поэзии конца XVIII - начала XIX в. В продолжавшейся полемике между последователями Шишкова и Карамзина юный Пушкин был на стороне карамзинистов, состоял в литературном обществе "Арзамас" (1815 - 1818), которое "воевало" с шишковской "Беседой любителей русского слова". Поэтому в творчестве Пушкина сказалось влияние Жуковского и Батюшкова, продолжавших карамзинскую линию развития языка поэзии. Однако Пушкин не мог (и не стремился) избежать и влияния другого рода - влияния Державина, в творчестве которого, при всей его оригинальности, сильна была связь с поэтикой классицизма.
Традиции старого высокого стиля отразились в знаменитом стихотворении "Воспоминания в Царском Селе" (1814), восторженно принятом Державиным. Сразу заметно обилие славянизмов в этом стихотворении: Навис покров угрюмой ноши; Воззрев вокруг себя, со вздохом росс вещает; над злачными брегами; вознесся памятник; в неукротимой длани; нисходят непрестанно; восстал и стар и млад; вострепещи, тиран! и т.д. Кроме лексических славянизмов можно указать и другие приметы высокого стиля в этом стихотворении. Например, восклицательные предложения, начинающиеся междометием о. К приметам высокого стиля относятся и конструкции с "книжным", "инверсированным", отступающим от обычного, "прямого" порядком слов: новой брани зарделась грозная заря; и праздный в поле ржавит плуг; в воздушных сьединясь полках.
Хотя "старик Державин" заметил Пушкина "и, в гроб сходя, благословил", учителями юного поэта все же больше были Батюшков и Жуковский, особенно Жуковский. Правда, мотивы элегического уныния не захватывали Пушкина, его увлекали темы любви, веселой юности, наслаждения жизнью. Но восходящие к "новому слогу" постоянные перифразы, традиционные "поэтические" образы, в частности, образы античной мифологии, определенный круг "поэтических" предметов, сложившаяся в конце XVIII - начале XIX в. традиционная "поэтическая" лексика и фразеология нашли в ранней лирике Пушкина достаточно широкое отражение.
Подобные документы
Влияние творчества А. Пушкина на формирование литературного русского языка: сближение народно-разговорного и литературного языков, придание общенародному русскому языку особенной гибкости, живости и совершенства выражения в литературном употреблении.
презентация [907,2 K], добавлен 21.10.2016Жизнеописание великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина: родители, годы учебы и первые произведения. Оценка литературного вклада А.С. Пушкина в систему создания современного русского языка. Прижизненные портреты поэта и трагедия его смерти.
презентация [1,5 M], добавлен 16.12.2013Особенности формирования национального русского литературного языка (на примере творчества А.Д. Кантемира и В.К. Тредиаковского). Сатира как литературный жанр в рамках поэтики классицизма. Сравнительная характеристика разговорного и литературного языков.
реферат [19,9 K], добавлен 15.09.2010Изучение биографии А.С. Пушкина - величайшего русского поэта и писателя, родоначальника новой русской литературы, создателя русского литературного языка. Краткие сведение о членах его семьи. Описание фамильного герба Пушкиных. Трагическая кончина поэта.
реферат [4,2 M], добавлен 22.10.2010А.С. Пушкин - великий русский поэт, драматург и прозаик, создатель современного русского литературного языка. Биография: происхождение, детство, семья, лицейская юность; в Михайловском - формирование поэта; дуэль. Литературная и культурная роль Пушкина.
презентация [152,2 K], добавлен 09.02.2012Памятники и музеи Пушкина мирового значения среди культурного наследия России и зарубежья. Памятные награды и медали в области русского языка и литературы, юбилейные монеты, марки. Известные исследователи биографии и литературного творчества Пушкина.
презентация [2,6 M], добавлен 27.04.2013Изучение литературного творчества русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Характеристика сказочной поэмы "Руслан и Людмила" как поэтического воплощения свободолюбия. Исследование темы романтической любви в поэмах "Бахчисарайский фонтан" и "Цыгане".
реферат [28,1 K], добавлен 14.12.2011Место поэзии Пушкина в молодежной субкультуре. Нравы дворянской молодежи начала ХIХ в. и их влияние на формирование взглядов Пушкина на любовь. Адресаты и язык любовной поэзии Пушкина. Сочетание феноменального и ноуменального в пушкинском творчестве.
научная работа [44,6 K], добавлен 21.01.2012Природа норм литературного языка. Динамическая теория нормы. Вариантность и норма. Нормы ударения. Особенности ударения в русском языке. Основные тенденции в развитии русского ударения. Сближение произношения с написанием. Синтаксические нормы.
реферат [42,9 K], добавлен 29.06.2008Наследие Пушкина в исторических произведениях. История "Капитанской дочки". Изображение Петра I в произведениях Пушкина. Своеобразие пушкинской исторической прозы. Традиции Пушкина-историка. Соединение исторической темы с нравственно-психологической.
презентация [905,6 K], добавлен 10.12.2013
