Семантика антропонимов в романе Л.Н. Толстого "Анна Каренина"

Размещено на http://www.allbest.ru/

План

Введение

Глава 1. История создания романа Л.Н.Толстого «Анна Каренина»

Глава 2. Семантика антропонимов в романе Л.Н.Толстого «Анна Каренина»

Заключение

Список литературы

толстой каренина антропоним роман

Введение

В данной курсовой работе мы рассмотрим творчество великого писателя Л.Н. Толстого, в частности романа «Анна Каренина».

Роман Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина» принадлежит к тем редким созданиям мировой литературы, которые с наслаждением читают все - люди, стоящие на разных уровнях культуры и образования. «Анна Каренина» читается легко потому, что автор «вводит в действие сразу», с первых строк «схватывает и не отпускает» читателя, покоряя абсолютной художественной достоверностью, физической ощутимостью и драматизмом повествования, заставляя напряженно следить за тем, как разрешится драма в доме Облонских, как сложатся отношения между Анной и Вронским, Левиным и Кити…

Роман читают все и наслаждаются чтением все. В то же время мера понимания великой книги у разных читателей очень разная. Далеко не каждый способен охватить восприятием великий роман - одну из самых глубоких книг всей мировой литературы. Покоренные обаянием Анны, некоторые читатели подчас не в силах оторваться от этого образа, переключить внимание на художественную картину в целом. В их понимании «Анна Каренина» остается лишь книгой о несчастной любви. Вместе с тем, по словам самого писателя, «Анна Каренина» - роман «широкий, свободный», без напряжения вобравший все, понятое «с новой необычной и полезной людям стороны»

Глава 1. История создания романа Л.Н.Толстого «Анна Каренина»

"Анна Каренина" занимала творческую мысль писателя в течение более четырех лет. В процессе художественного воплощения ее первоначальный замысел претерпел коренные изменения. Из романа о "неверной жене", носившего вначале названия "Два брака", "Две четы", "Анна Каренина" превратилась в крупнейший социальный роман, в ярких типичных образах отразивший целую эпоху в жизни России.

Еще в начале 1870 года в творческом сознании Толстого наметился сюжет о замужней женщине "из высшего общества, но потерявшей себя", причем она должна была выглядеть "только жалкой и не виноватой". Многочисленные замыслы и планы, занимавшие тогда писателя, все время отвлекали его от этого сюжета, Лишь после написания "Кавказского пленника", издания "Азбуки" и окончательного решения отказаться продолжать "петровский роман" Толстой вернулся к возникшему три с лишним года назад семейному сюжету.

Из писем явствует, что самому Толстому его новое произведение представлялось начерно оконченным уже весною 1873 года. На деле, однако, работа над романом оказалась куда более длительной. Вводились новые герои, новые эпизоды, события, темы и мотивы. Подвергся переработке и переосмыслению образ заглавной героини, были углублены индивидуальные характеристики других действующих лиц и смещены акценты в авторской их оценке. Это значительно усложнило сюжет и композицию, привело к видоизменению жанровой природы романа. В результате работа растянулась на целое четырехлетие - до середины 1877 года. За это время образовалось двенадцать редакций романа. С января 1875 года было начато печатание "Анны Карениной" в журнале "Русский вестник", а в 1878 году роман вышел отдельным изданием.

Первоначально произведение мыслилось как семейно-бытовой роман. В письме Н. Страхову Толстой говорит, что это - первый его роман такого рода. Утверждение не точно: первым опытом Толстого в жанре семейного романа, как известно, было "Семейное счастье". Главной, основной мыслью, которую Толстой любил и стремился художественно воплотить в своем новом романе, была "мысль семейная". Она возникла и сложилась на ранней стадии создания "Анны Карениной". Этой мыслью определялись тема и содержание романа, взаимоотношения между героями и суть романного конфликта, драматическая напряженность действия, основная линия сюжета и жанровая форма произведения. Окружавшая героев обстановка носила интимно-камерный характер. Предельно узким выглядело социальное пространство романа.

Толстой скоро почувствовал, что в рамках семейного сюжета ему тесно. И, продолжая разработку той же сюжетной ситуации - о "потерявшей себя женщине", Толстой придал повествованию об интимных переживаниях героев глубокий социально-философский смысл, важное злободневно-общественное звучание.

На требования современности Толстой всегда откликался с необычайной чуткостью. В предыдущем романе-эпопее было лишь "тайное присутствие современности"; роман "Анна Каренина" жгуче современен по материалу, проблематике и всей художественной концепции. По мере того как с возрастающей напряженностью развертывается романный сюжет, Толстой "захватывает" и вводит в повествование множество вопросов, которые тревожили и самого автора, и его современников. Это уже не только семейные отношения, но и социальные, и экономические, и гражданские, и вообще человеческие. Все важнейшие стороны и явления современности в их реальной сложности, запутанности и взаимном сцеплении полно и живо отразились в "Анне Карениной". Каждая из тех семей, что изображены в романе, естественно и органично включена в жизнь общества, в движение эпохи: частная жизнь людей выступает в тесной связи с исторической действительностью и в причинной обусловленности ею.

В окончательном виде "Анна Каренина" стала социально-психологическим романом, сохраняющим, однако, все качества и жанровые признаки семейного романа. Будучи произведением многопроблемным, роман "Анна Каренина" приобрел черты современной эпопеи - всеобъемлющего повествования о судьбе народа в целом, о состоянии русского общества в трудный для него, переломный период существования, о будущности страны, нации, России.

Время действия в "Анне Карениной" синхронно времени создания романа. Это - пореформенная эпоха, еще точнее: 70-е годы XIX века с экскурсом в предшествующее десятилетие. Это период сильно поколебленной и "перевернувшейся" русской социальной действительности, когда настал конец патриархальной неподвижности России.

Сущность происшедших и происходивших коренных перемен Толстой выразительно и метко определил словами Константина Левина: "...у нас теперь, когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти условия, есть только один важный вопрос в России...".

Толстовские герои живут и действуют в самом начале этого периода, когда жизнь выдвинула перед ними "все самые сложные и неразрешимые вопросы". Какой ответ будет дан на них, не было сколько-нибудь отчетливого представления ни у самого писателя, ни у его двойника Левина, ни у других героев "Анны Карениной". Тут было много неясного, непонятного и потому тревожного. Виделось зримо одно: все сдвинулось с места, и все находится в движении, в дороге, в пути. И не раз появляющийся в романе образ поезда как бы символизирует историческое движение эпохи. В беге и грохоте поезда - шум, грохот и стремительный бег времени, эпохи. И никто не знал, правильно ли определено направление этого движения, верно ли выбрана станция назначения.

Кризисная, переломная пореформенная эпоха предстает в романе Толстого не только как исторический и социальный фон, на котором выступают графически четко "вычерченные" и богатые реалистическими красками действующие лица, бегут кадры драматического повествования и совершается трагическая развязка основного конфликта, по это - та живая, объективно данная реальность, в которую постоянно погружены герои и которая всюду и везде окружает их. И поскольку все они дышат воздухом своей эпохи и ощущают ее "подземные толчки", на каждом заметен характерный отпечаток "пошатнувшегося" времени - тревога и беспокойство, неуверенность в себе и недоверие к людям, предчувствие возможной катастрофы.

Эпоха отразилась больше в эмоциях героев романа, чем в их сознании. Толстой во всей сложности, полноте и художественной правде воссоздал насыщенную грозовыми зарядами общественную, нравственную и семейно-бытовую атмосферу, которая, то явно и прямо, то чаще всего опосредованно и скрыто, сказывается на душевном состоянии его героев, их субъективном мире, психике и складе мыслей, на общем моральном облике людей. Отсюда интенсивность переживаний и напряженность человеческих страстей, которыми живут наиболее значительные герои "Анны Карениной", их острая реакция - положительная или отрицательная - на происходящее в жизни, запутанность их отношений.

Драматически-напряженный стиль пушкинских повестей с присущей им стремительностью завязки, быстрым развитием сюжета, характеристикой героев непосредственно в действии особенно привлек Толстого в дни, когда он начал работу над «живым, горячим» романом о совре­менности.

И все же объяснить своеобразное по стилю начало романа одним внешним пушкинским влиянием нельзя. Стремительная завязка «Анны Карениной», ее напряженное сюжетное развитие,-- все это художественные средства, неразрывно связанные с содержанием произведения. Средства эти помогли писателю передать драматизм судеб героев.

Не только самое начало романа, но весь его стиль связан с живым и энергическим творческим принципом, четко сформулированным Толстым -- «введение в действие сразу».

Всех без исключения героев своего широкого многопланового произведения Толстой вводит без предварительных описаний и характеристик, в обстановке острых жизненных ситуаций. Анну -- в момент ее встречи с Вронским, Стиву Облонского и Долли в ситуации, когда обоим кажется, что их семья рушится, Константина Левина -- в тот день, когда он пытается сделать предложение Кити.

В «Анне Карениной» -- романе, действие которого особенно напряженно, писатель, вводя в повествование одного из героев (Анну, Левина, Каренина, Облонского), концентрирует свое внимание именно на нем, посвящает подряд несколько глав, многие страницы преимущественной характеристике этого героя. Так, Облонскому посвящены I--IV, Левину -- V--VII, Анне -- XVIII--XXIII, Каренину -- XXXI--XXXIII главы первой части романа. Причем каждая страница этих глав отличается изумительной емкостью характеристики героев.

Едва только Константин Левин успел переступить порог московского Присутствия, как писатель уже показал его в восприятии привратника, чиновника Присутствия, Облонского,-- потратив на все это лишь несколько фраз. Всего на нескольких первых страницах романа Толстой сумел показать взаимоотношения Стивы Облонского с женой, детьми, слугами, просительницей, часовщиком. Уже на этих первых страницах характер Стивы живо и многогранно раскрыт в множестве типических и в то же время неповторимо индивидуальных черт.

Следуя в романе пушкинским традициям, Толстой замечательно развивал, обогащал эти традиции. Великий художник-психолог нашел множество новых своеобразных средств и приемов, позволяющих совместить подробный анализ переживаний героя с пушкинским целеустремлен­ным развитием повествования.

Как известно, «внутренние монологи», «психологический комментарий» -- специфически толстовские художественные приемы, посредством которых писатель с особенной глубиной раскрывал внутренний мир героев. Эти тонко-психологические приемы насыщены в «Анне Карениной» таким напряженным драматическим содержанием, что обычно не только не замедляют темпа повествования, а усиливают его развитие. Примером этой связи между тончайшим анализом чувств героев и остродраматическим развитием сюжета, могут служить все «внутренние монологи» Анны Карениной.

Охваченная внезапной страстью, Анна пытается бежать от своей любви. Неожиданно, раньше намеченного срока, она уезжает из Москвы домой в Петербург.

«Ну что же? Неужели между мной и этим офицером-мальчиком существуют и могут существовать какие-нибудь другие отношения, кроме тех, что бывают с каждым знакомым?» Она презрительно усмехнулась и опять взялась за книгу, но уже решительно не могла понимать того, что читала. Она провела разрезным ножом по стеклу, потом приложила его гладкую и холодную поверхность к щеке и чуть вслух не засмеялась от радости, вдруг беспричинно овладевшей ею. Она чувствовала, что нервы ее, как струны, натягиваются все туже и туже на какие-то завинчивающиеся колышки. Она чувствовала, что глаза раскрываются больше и больше, что пальцы на руках и ногах нервно движутся, что внутри что-то давит дыханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают ее».

Внезапное чувство Анны развивается стремительно, на наших глазах, и читатель со все возрастающим волнением ждет, чем разрешится борьба в ее душе.

Внутренний монолог Анны в поезде психологически подготовил ее встречу с мужем, во время которой ей впервые бросились в глаза «хрящи ушей» Каренина.

Приведем еще пример. Алексей Александрович, который удостоверился в неверности жены, мучительно размышляет над тем, что предпринять, как найти выход из создавшегося положения. И здесь детальный психологический анализ и мастерство живого сюжетного развития неразрывно связаны между собой. Читатель пристально следит за течением мыслей Каренина не только потому, что Толстым тонко анализируется психология чиновника-бюрократа, но и потому, что от решения, к которому он придет, зависит дальнейшая судьба Анны.

Точно так же, вводя в диалоги между героями романа «психологический комментарий», раскрывающий тайный смысл слов, мимолетных взглядов и жестов героев, писатель, как правило, не только не замедлял повествования, но сообщал развитию конфликта особенную напряженность.

В главе XXV седьмой части романа между Анной и Вронским вновь заходит тяжелый разговор о разводе. Именно благодаря психологическому комментарию, внесенному Толстым в диалог между Анной и Вронским, стало особенно наглядно, как стремительно, с каждой минутой назревает разрыв между героями. В окончательной редакции этой сцены психологический комментарий еще более выразителен и драматичен.

В «Анне Карениной», ввиду большей драматической напряженности всего произведения, связь эта стала особенно тесной и непосредственной.

Стремясь к большему лаконизму повествования, Толстой нередко от передачи мыслей и чувств героев в их непосредственном течении переходит к авторскому, более сгущенному и краткому их изображению. Вот, например, как рисует Толстой состояние Кити в момент ее объяснения с Левиным.

«Она тяжело дышала, не глядя на него. Она испытывала восторг. Душа ее была переполнена счастьем. Она никак не ожидала, что высказанная любовь его произведет на нее такое сильное впечатление. Но это продолжалось только одно мгновение. Она вспомнила Вронского. Она подняла на Левина свои светлые, правдивые глаза и, увидав его отчаянное лицо, поспешно ответила:

-- Этого не может быть... простите меня».

Так на всем протяжении романа «Анна Каренина» психологический анализ, всестороннее исследование диалектики души Толстой постоянно совмещает с живостью сюжетного развития. Прибегая к терминологии самого писателя, можно сказать, что в «Анне Карениной» острый «интерес подробностей чувств» постоянно сочетается с захватывающим «интересом развития событий». В то же время нельзя но отметить, что сюжетная линия, связанная с жизнью и исканиями Левина, развивается менее стремительно: главы, драматически напряженные, не­редко сменяются спокойными, с неторопливым, медлительным развитием повествования (сцены косьбы, охоты эпизоды счастливой семейной жизни Левина в деревне).

А. С. Пушкин, рисуя многогранные характеры своих героев, использовал иногда прием «перекрестных характеристик» (например, в «Евгении Онегине»).

В творчестве Л. Толстого эта пушкинская традиция получила широкое развитие. Известно, что, показывая своих героев в оценке и восприятии различных персонажей, Толстой достигал особой правды, глубины и многогранности изображения. В «Анне Карениной» прием «перекрестных характеристик» постоянно помогал художнику, кроме того, создавать ситуации, полные острого драматизма. Вначале Толстой описывал, например, поведение Анны и Вронского на московском балу в основном от своего лица . В окончательной редакции мы увидели героев сквозь призму восприятия влюбленного Вронского, похолодевшей от ужаса Кити.

Изображение напряженной атмосферы скачек также связано с использованием Толстым этого приема. Опасную скачку Вронского художник рисует не только от своего лица, но и сквозь призму восприятия взволнованной, «компрометирующей» себя Анны.

За поведением Анны на скачках, в свою очередь, напряженно следит внешне спокойный Каренин. «Он опять вглядывался в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно было на нем написано, и против воли своей с ужасом читал на нем то, чего он не хотел знать».

Внимание Анны сосредоточено на Вронском, тем не менее, она невольно задерживает внимание на каждом слове, жесте своего мужа. Измученная лицемерием Каренина, Анна улавливает черты лакейства и карьеризма в его поведении. Присоединив к авторской характеристике Каренина оценку его Анной, Толстой усилил как драматизм, так и обличительное звучание эпизода.

Таким образом, в «Анне Карениной» своеобразно толстовские, тонко психологические приемы проникновения в характеры (внутренний монолог, прием взаимных оценок) служат вместе с тем средством напряженного «живого и горячего» развития действия.

Подвижные «текучие» портреты героев Толстого во многом противоположны пушкинским. Однако за этой противоположностью и здесь обнаруживаются некоторые общие черты. В свое время Пушкин, оттачивая свой реалистически-достоверный, живой стиль повествования, иронизировал над пространными и статичными описаниями современных ему беллетристов.

Портреты своих героев Пушкин, как правило, рисовал в действии, в связи с развитием конфликта, раскрывая чувства героев посредством изображения их поз, жестов, мимики.

Все приведенные характеристики поведения и внешности персонажей лишены статичности, описательности, не замедляют действия, а способствуют развитию конфликта, непосредственно связаны с ним. Подобные живые, динамичные портреты занимают в прозе Пушкина гораздо большее место и играют большую роль, чем несколько обобщенно-описательных характеристик.

Толстой был гениальным новатором в создании портретных характеристик. Портреты и его произведениях, в отличие от скупых и лаконичных пушкинских, текучи, отражают сложнейшую «диалектику» чувств героев. В то же время именно в творчестве Толстого получили высшее развитие пушкинские принципы -- драматизм и динамичность в обрисовке облика персонажей, пушкинская традиция -- рисовать героев в живых сценах, без помощи прямых характеристик и статичных описаний. Толстой, так же как в свое время Пушкин, резко осудил «ставшую невозможной манеру описаний, логично расположенных: сначала описания действующих лиц, даже их биографии, потом описание местности и среды, а потом уже начинается действие. И странное дело,-- все эти описания, иногда на десятках страниц, меньше знакомят читателя с лицами, чем небрежно брошенная художественная черта во время уже начатого действия между вовсе неописанными лицами».

История создания «Анны Карениной» свидетельствует о том, что не только в годы своей литературной юности, но и в период наивысшего творческого расцвета Толстой плодотворно черпал из источника национальных литературных традиции, развивал и обогащал эти традиции. Мы пытались показать, как в 70-е годы, в переломный период творчества Толстого, опыт Пушкина содействовал эволюции художественного метода писателя. Толстой опирался на традиции Пуш­кина-прозаика, идя по пути создания своего нового стиля, для которого характерно, в частности, сочетание глубокого психологизма с драматически-целеустремленным развитием действия.

Знаменательно, что в 1897 г., говоря о народной литературе будущего, Толстой утверждал «все те же три пушкинские принципа: «ясность, простоту и краткость», как важнейшие принципы, на которых должна быть основана эта литература.

Глава 2. Семантика антропонимов в романе Л.Н.Толстого «Анна Каренина»

Собственные имена - это антропонимы (личные имена людей, а также их клички, прозвища), топонимы (географические названия), этнонимы (названия народов), зоонимы (клички животных), космонимы (названия внеземных объектов), теонимы (названия мифических существ,божеств) и др. Все эти разновидности собственных имен изучает ономастика (от греч. оnomastike - искусство давать собственные имена), раздел лексикологии. Соответственно, в литературоведении вычленяется раздел поэтической ономастики. Здесь речь пойдет об антропонимах и топонимах как наиболее часто встречающихся в художественном тексте собственных именах.

В эпических и драматических произведениях система персонажей, как правило, влечет за собой систему имен. Не названными по имени обычно остаются фоновые персонажи, о которых упоминается вскользь, лица «без слов» в пьесах и т.д. Например, в повести А.С.Пушкина «Пиковая дама» старой графине Анне Федотовне почти постоянно сопутствует дворня, исполняющая ее приказания: «Старая графиня *** сидела в своей уборной перед зеркалом. Три девушки окружали ее. Одна держала банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета»; «Не прошло двух минут, графиня начала звонить изо всей мочи. Три девушки вбежали в одну дверь, а камердинер в другую». Но воспитанница графини названа: Лизанька, Лизавета Ивановна, и это сразу выделяет ее как сюжетную героиню. В то же время приемом изображения главного героя может быть, напротив, его безымянность - на фоне названных по имени других, в том числе второстепенных, лиц. В рассказе И.А.Бунина «Господин из Сан-Франциско» заглавный герой, его жена и дочь не имеют имен, в отличие от эпизодических персонажей: коридорного Луиджи, старика лодочника Лоренцо. Так подчеркнута безликость богатых туристов, совершающих ритуальное путешествие по Европе: «Господин из Сан-Франциско - имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил - ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения».

Собственные имена в художественном произведении выполняют различные функции, наиболее важные среди них следующие.

1. Назывная (номинативная). Писателю необходимо как-то обозначить персонажа, и это легко сделать, наделив его именем. Оно обычно выбирается с учетом тех или иных - в зависимости от темы произведения - антропонимических норм. В художественной литературе широко используется социально-знаковая функция тех или иных имен, отчеств, фамилий, прозвищ, присоединяемых к антропонимам титулов (князь, граф и т.п.), форм обращений. Так, в России XVIII в. «крестьянских девочек часто называли Василисами, Феклами, Федосьями, Маврами. Девочка, родившаяся в дворянской семье, такого имени получить не могла. Зато в дворянских семьях бытовали тогда такие женские имена, которые были неупотребительны у крестьянок: Ольга, Екатерина, Елизавета, Александра»; «со времени Екатерины II официально было узаконено, что особ первых пяти классов следовало писать с отчеством на -вич; лиц, занимавших должности с шестого класса до восьмого включительно, предписывалось именовать полуотчеством, всех же остальных только по именам»; «периодом окончательного “офамиливания” населения страны можно считать вторую половину XIX века». Сословная семиотика имен закреплена в пословицах: Наши вичи едят одни калачи; Без вотчины, так без отчества; Богатого по отчеству, убогого по прозвищу; По имени называют, по отчеству величают.

Создание местного колорита также требует соответствующего подбора собственных имен. Например, в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» (повесть «Бэла») действие происходит на Кавказе. Рассказчик, странствующий офицер, едет по Койшаурской долине, где течет Арагва, видит Гуд-Гору. Горцы носят характерные восточные имена: Бэла, Азамат, Казбич.

2. Наряду с назывной функцией собственные имена персонажей нередко выполняют и характерологическую, т.е. подчеркивают какие-то свойства личности. Такую функцию в жизни в прошлом часто выполняли прозвища: Плакса, Змея; впоследствии они перерастали в фамилии: Плаксин, Змиев.

В художественной литературе прозвище героя почти всегда отражает его характер. Например, герой рассказа Л.Н. Толстого "Утро помещика" Юхванка Мудреный получил свое прозвище, вероятно, за то, что изъяснялся очень сложно, непонятно, мудрено. Он умел долго владеть вниманием собеседника, строя заумные фразы, не говоря при этом ничего существенного.

«Говорящие» имена использовались уже в античной комедии. Например, один из героев комедии «Кубышка» Плавта носит имя Мегадор, образованное от слов mega (гр.)- «много» и doron (гр.) - «дар»: он «не скупится на приготовления к свадьбе с бесприданницей, беря на себя все расходы свои и соседа. Имя его сестры Евномии обозначает “благозаконие” - она и заботится о том, чтобы ее сын узаконил свои отношения с девушкой». Эта традиция оказалась прочной. В особенности типичен данный прием для литературы классицизма. Например, в комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль» легко определить по фамилиям доминанту характера или род занятия: Простаковы, Скотинин, Вральман, Цифиркин, Кутейкин, Милон, Правдин, Стародум (последняя фамилия, данная положительному герою, отразила свойственную автору-просветителю веру в одну - на все времена - истину). «Говорящими именами» часто наделяются комические персонажи в литературе любого направления. В «Ревизоре» Н.В.Гоголя порядок на улицах наводят полицейские Держиморда, Свистунов, Пуговицын. Названия деревень из поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» отражают тяжелую жизнь крестьян: Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка.

Однако семантика собственного имени не всегда лежит на поверхности, поэтому необходимо проводить специальные исследования. Например, фамилия Елдырин (рассказ Чехова «Хамелеон») соотнесена с глаголом елдыжить (вятский диалект) - «вздорить, затевать ссоры, придираться, особенно при дележе». Важен также фонетический облик фамилии. Смешно звучат: Ляпкин-Тяпкин (судья в «Ревизоре»), Оболт-Оболдуев (помещик из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»).

Нередко выразительность антропонима заключена в соотношении компонентов. Например, в романе Достоевского «Идиот» сочетание имени и фамилии главного героя: Лев Мышкин - указывает на противоречивость его характера. С одной стороны, князь благороден, является сильной личностью, способен пробуждать в людях высокие нравственные качества. Но в то же время он абсолютно не приспособлен к жизни.

В основе имени персонажа может лежать аллюзия . В комедии В.В. Маяковского «Клоп» герой «слегка» изменяет фонетический облик фамилии, «облагораживая» ее: был Присыпкин, а стал Пьер Скрипкин. Происходит обыгрывание фамилии: «Ну, что такое Присыпкин?.. А Пьер Скрипкин - это уже не фамилия, а романс!». Аллюзия может указывать на реальное лицо: и по смыслу, и по звучанию фамилия Угрюм-Бурчеев (один из градоначальников города Глупова в «Истории одного города») напоминает об Аракчееве, отличавшегося угрюмым нравом. Аллюзия может быть литературной: например, имя главной героини романа Булгакова «Мастер и Маргарита» должно напомнить читателю о героине «Фауста» И.В.Гете. Перекличка может основываться также на однотипности имен. В «Евгении Онегине» «речные» фамилии носят Онегин и Ленский, что подчеркивает литературную условность. Позднее Лермонтов называет своего героя Печориным, как бы сближая его с Онегиным, что было отмечено В.Г. Белинским В этом же ряду - Волгин (главный герой романа Н.Г. Чернышевского «Пролог»).

3. В ходе сюжета произведения, в разных ситуациях общения персонаж может именоваться по-разному. Резким переломам в судьбе иногда сопутствует смена антропонима (как и в жизни - при пострижении в монахи, поступлении на сцену и пр.). В комедии А.Н.Островского «Лес» Счастливцев и Несчастливцев - сценические фамилии странствующих актеров, отражающие их театральное амплуа: Счастливцев - комик, Несчастливцев - трагик. Жизнь же у обоих героев несчастная. В пьесе «Без вины виноватые» главная героиня, пережив личную драму и поступив на сцену, меняет имя: из Любови Ивановны Отрадиной она превращается в Елену Ивановну Кручинину. Обе фамилии - говорящие. Героиня расстается и с именем Любовь: ведь причиной ее страданий была любовь к недостойному человеку, и носить такое же имя после разрыва с прошлым было бы слишком тяжело.

Однако такие случаи редки. Обычно изменяется форма имени. В «Войне и мире» Л.Н.Толстого вначале в светском обществе Безухова называют просто Пьером, после же получения наследства он - граф Безухов, богатый и знатный, завидный жених. Своеобразным политическим барометром служит то или иное наименование французского императора в русском светском обществе: Бонапарт, даже Буонапарте (так подчеркивается его неблагородное корсиканское происхождение), Наполеон. Но не все разделяют господствующую точку зрения. Князь Андрей в начале восхищается личностью полководца, поэтому не называет его Бонапартом, для него он только Наполеон.

4. Выбор антропонимов во многом диктуется принципами того или иного литературного направления, которые разделяет писатель. Так, в литературе русского классицизма широко использовались античные (и псевдоантичные) имена: Тирсис, Сильван, Критон. Не менее популярны «говорящие» имена, образованные от русских корней, в особенности в сатире. Например, в стихотворении В.Л. Пушкина «К. Кашину» упоминаются Глупомотов, Безмозглов, Прыгушкин, Пустяков, Змеяд, Плутов.

В эпоху сентиментализма грубые имена почти не использовались. Допускалась только благозвучная ономастика. В повести Н.М. Карамзина крестьянская девушка носит имя Лиза, употребляемое только в дворянской среде. Впрочем, и поведение, и речь девушки не типичны для крестьянской среды.

Романтики нередко изображали чужую страну или отдаленную эпоху, и ономастика в их произведениях не только соответствовала выбранной теме, она была непривычна для читателя, «экзотична». Например, героини «южных» поэм Пушкина носят имена Зарема и Земфира.

Для писателей-реалистов важнейшей (хотя, конечно, не единственной) становится социально-знаковая функция имени, его соответствие / несоответствие антропонимической норме. Отсюда тонкая нюансировка наименований персонажей: значимы все компоненты антропонима, а также титулы, к ним присоединяемые (граф, князь), формы обращений (Ваше благородие, превосходительство, сиятельство и пр.).

5. Имена героев могут становиться нарицательными, что обычно свидетельствует о типичности характеров: Дон Жун - донжуан, Обломов - обломовщина. Употребление собственного имени в значении нарицательного является емкой характеристикой, такой прием называется антономасией: «…Ловласов обветшала слава…» («Евгений Онегин»). Этот прием, в основе которого лежит метонимия, называют также прономинацией (латинская калька с гр. антономасия), распространен в обычной разговорной речи: «Отелло вместо ревнивец, Эскулап - вместо доктор, Дон Кихот - вместо рыцарь благородства». И, разумеется, он широко представлен в художественной литературе. Так, в русской поэзии XVIII - XIX вв. в качестве прономинаций особенно часты античные антропонимы: «Не слышен наш Парни российский!…» (А.С. Пушкин «К Батюшкову).

Созданный писателем персонаж может быть настолько ярок и одновременно типичен, что его имя не только становится нарицательным, но и используется новыми авторами, такие персонажи называются заимствованными. При этом «заимствуются» они вместе с именами, например, в романе «Господа Молчалины» Салтыкова-Щедрина изображена дальнейшая «жизнь» хорошо известных читателю персонажей Грибоедова и Гоголя.

В эпоху классицизма было принято давать героям говорящие имена, которые бы позволили читателю определить особенности характера, привычек, судьбы героя. В эпоху реализма к подобному методу стали обращаться намного реже. Однако, говоря о произведениях реалистической литературы, не стоит забывать, что автор неслучайно наделяет персонажа тем или иным именем. Под нейтральным, на первый взгляд, именованием скрывается определённая сущность образа. Конечно, имя нельзя однозначно назвать символом, но ведь имя - это знак, определительная примета героя, связывающая его с множеством других деталей, образов и событий романа. Рассматривая данный параметр с такой точки зрения, имеет место говорить о символичности имён в литературном произведении.

Начать стоит, несомненно, с имени главной героини - Анны Аркадьевны Карениной. «Анна» означает «благодатная, милостивая», Аркадия - страна счастья. Ахметова Г.А. считает, что имя и отчество взаимно дополняют друг друга и намекают на изначальную духовность героини, на её призвание любить и жалеть, быть счастливой и дарить счастье другим. История Анны - это история постепенной утраты имени, утраты «благодати».

Нравственным антиподом Анны Карениной в романе является Константин Дмитриевич Левин. Наиболее ярко символичность имени героя проявляется при сопоставлении Левина с его соперником - графом Вронским. Старый князь Щербацкий считал Вронского перепелом, щелкопёром, франтиком петербургским, которого на машине делают, тем самым он указывал на то, что Вронский «как все», а Левин «особенный», к тому же имя Константин переводится как «постоянный». Суркова Ж.Л. отмечает, что чрезвычайно значимым является совершенно не случайное семантическое сопряжение отчеств главных героев романа. Константин Дмитриевич (от Дмитрий - «относящийся к Деметре») и Анна Аркадьевна (Аркадия - это не только страна счастья, как упоминалось выше, но и празднества в честь Деметры, и её культовое имя). «Эта смысловая «перекличка» - основа становления идиллического плана романа», - считает исследовательница. Фамилия Левин не без связи с именем Лев - самого Толстого: в этом герое, как известно, отобразил многое из своего уклада жизни и строя мысли.

Фамилия Каренин, как указал сам Толстой, также у него не без значения. С.Л. Толстой рассказывает: «В 1876 или 1877 году я под его [Л.Н.] руководством прочёл два отрывка из «Одиссеи». Однажды он сказал мне: «Каренон - у Гомера - голова. Из этого у меня вышла фамилия Каренин». Думается, что писатель дал такую фамилию мужу Анны потому, что Каренин - головной человек, что в нём рассудок преобладает над сердцем, то есть чувством.

Особо стоит сказать, об имени лошади Вронского Фру-Фру. Для этого обратимся к истории создания романа. Изначально имя главной героини было Татьяна (Ставрович), а имя лошади - Tiny (по-английски), или Таня. Перемена имени произошла, очевидно, после того, как Толстой купил у своего друга Оболенского лошадь по имени Фру-Фру. К этому реальному комментарию надо прибавить другой, связанный с вопросом о сюжетном параллелизме. Фру-Фру - имя литературного происхождения и связано с пьесой Мейлака и Галеви «Frou-Frou» (1870). Фру-Фру - домашнее прозвище героини этой пьесы, Жильберт, девушки очень ветреной, легкомысленной. Фабульная основа этой пьесы состоит в том, что Фру-Фру выходит замуж, а потом, поддавшись минутным настроениям, бросает мужа с сыном и уходит с любовником. Финал трагический: муж убивает любовника на дуэли, а Фру-Фру возвращается домой и умирает. Как видно, фабула этой пьесы соприкасается с фабулой «Анны Карениной». Совпадение имён, как это было в раннем варианте, делало эту символику слишком прямой и грубой. Назвав лошадь Вронского Фру-Фру, Толстой не только избежал этой грубости, но и усилил, углубил сюжетную символику сцены: Фру-Фру превратилось в своего рода сюжетное иносказание, намекающее на будущую судьбу Анны Карениной.

Немаловажно, что жокея и тренера Вронского зовут Корд. А корда - это верёвка, которой привязывают лошадь для бега вокруг столба.

Альтман М.С. обращает внимание на то, что в своих произведениях Толстой многократно использует приём наименования своих героев посредством перемены букв в именах их прототипов. Так в «Анне Карениной» Облонский от Оболенского (друг Толстого), Корсунский - от Корсакова, Махотин - от Милютина.

Таким образом, имя в романе выполняет несколько функций: это и скрытая, символическая характеристика героя, внутренняя связь между двумя противопоставленными героями, предзнаменование грядущих событий, отсылка к реально существующим персонам эпохи Толстого.

Заключение

Толстой называл «Анну Каренину» «романом широким, свободным».В основе этого определения - пушкинский термин «свободный роман». В « Анне Каренине» нет лирических, философских или публицистических отступлений. Но между романом Пушкина и романом Толстого есть несомненная связь, которая проявляется в жанре, в сюжете и в композиции. Не фабульная завершенность положений, а «творческая концепция» определяет в «Анне Карениной» выбор материала и открывает простор для развития сюжетных линий.

Жанр свободного романа возникал и развивался на основе преодоления литературных схем и условностей. На фабульной завершенности положений строился сюжет в традиционном семейном романе, например, у Диккенса. Именно от этой традиции и отказался Толстой, хотя очень любил Диккенса как писателя. «Мне невольно представлялось,--пишет Толстой,--что смерть одного лица только возбуждала интерес к другим лицам и брак представлялся большей частью завязкой, а не развязкой интереса».

Новаторство Толстого воспринималось как отклонение от нормы. Оно и было таким по существу, но служило не разрушению жанра, а расширению его законов. Бальзак в «Письмах о литературе» очень точно определил характерные особенности традиционного романа: «Как бы ни было велико количество аксессуаров и множество образов, современный романист должен, как Вальтер Скотт, Гомер этого жанра, сгруппировать их согласно их значению, подчинить их солнцу своей системы--интриге или герою -- и вести их, как сверкающее созвездие, в определенном порядке»27. Но в «Анне Карениной», так же как в «Войне и мире», Толстой не мог положить своим героям «известные границы». И его роман продолжался после женитьбы Левина и даже после гибели Анны. Солнцем толстовской романической системы является, таким образом, не герой или интрига, а «мысль народная» или «мысль семейная», которая и ведет множество его образов, «как сверкающее созвездие, в определенном порядке».

В 1878 году в журнале М. М. Стасюлевича «Вестник Европы» была напечатана статья «Каренина и Левин». Автором этой статьи был А. В. Станкевич, брат известного философа и поэта Н. В. Станкевича. Он доказывал, что Толстой написал вместо одного--два романа. Как «человек сороковых годов», Станкевич откровенно придерживался старозаветных понятий о «правильном» жанре. Он иронически называл «Анну Каренину» романом «романом широкого дыхания», сравнивая его со средневековыми многотомными повествованиями, которые некогда находили «многочисленных и благодарных читателей». С тех пор философский и литературный вкус «очистился» настолько, что были созданы «непререкаемые нормы», нарушение которых не проходит даром для писателя.

Список использованной литературы

Данте А. Божественная комедия. / Данте А.; пер. с итал. Д. Минаева; совр. поэт. ред. И. Евсы; предисл. В. Татаринова; примеч. Т. Шеховцовой. - М.: Эксмо, 2008. - 864 с.

Толстой Л.Н. Анна Каренина: Роман в 8-ми ч. / Вступ. ст. Э. Бабаева. - М.: Худож. лит., 1985. - 766 с.

Альтман М.С. Читая Толстого. - Тула.: Приокское книжное изд-во, 1966. - 168 с.

Ахметова Г.А. Мифологический лейтмотив в романе Льва Толстого "Анна Каренина". // Фольклор народов России. - Уфа, 2006. - С. 83-94.

Бабаев Э.Г. «Анна Каренина» Л.Н. Толстого. - М.: Худож. лит., 1978. - 158 с.

Берман Б.И. Луна и вода в мире Толстого. // Берман Б.И. Сокровенный Толстой. Религиозные видения и прозрения художественного творчества Льва Николаевича. - М., 1992. - С. 5-40.

Билинкис Я.С. «Анна Каренина» Л.Н. Толстого и русская литература 1870-х гг. (Лекция). - Л., 1970. - 72 с.

Билинкис Я.С. Характеры и время (Основные образы «Анны Карениной»). // Билинкис Я.С. О творчестве Л.Н. Толстого. - Л.: Советский писатель», 1959. - С. 280-340.

Бицилли П.М. Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого. // Л.Н. Толстой: pro et contra / Сост., вступ. ст., коммент. и библиогр. К.Г. Исупова. - СПб.: РХГИ, 2000. - С. 473-500.

Гужиева Н.В. Изображение «красносельских скачек» в «Анне Карениной» Л. Толстого: Жизненный прообраз, функция в романе, парадоксы критики. // Очерки истории Красного Села и Дудергофа. - СПб., 2007. - С. 339-355.

Густафсон Р.Ф. Битва Анны за любовь. / Густафсон Р.Ф. Обитель и чужак. Теология и художественное творчество Л. Толстого. / Пер. с англ. Т. Бузиной. - СПб.: Академический проект, 2003. - С. 128-142.

Густафсон Р.Ф. Левин в поиске веры. / Густафсон Р.Ф. Обитель и чужак. Теология и художественное творчество Л. Толстого. / Пер. с англ. Т. Бузиной. - СПб.: Академический проект, 2003. - С. 142-153.

Денисова Э.И. Образы «света» и «тьмы» в романе «Анна Каренина». // Яснополянский сборник, 1980: Статьи, материалы, публикации. - Тула. - С. 95-104.

Ерёмина Л.И. Свет как символ и реальность в романе Л.Толстого «Анна Каренина». // Русская речь. - №1. - С. 11-18.

Ермилов В.В. Роман Л.Н. Толстого «Анна Каренина». - М.: Худож. лит., 1963. - 136 с.

Леннквист Б. "Медвежий" мотив и символика неба в романе "Анна Каренина". T. 41. // Scando-Slavica.- Copenhagen, 1995. - С. 115-130.

Мережковский Д.С. Толстой и Достоевский. - М.: Наука, 2000. - 592 с.

Мигранова Л.Ш. Былинные реминисценции в романе "Анна Каренина" Л.Н. Толстого: Илья Муромец и Константин Левин. Ч. 1. // Язык. Культура. Коммуникация. - Волгоград, 2008.- С. 169-175.

Пан Т.Д. Античные и христианские мотивы и образы в творчестве Л.Н. Толстого (по роману "Анна Каренина"). // Античность и христианство в литературах России и Запада. Материалы международной научной конференции «Художественный текст и культура VII» 4-6 октября 2007 г. - Владимир.: Владимирский государственный университет, 2008. - C. 97-103.

Плюханова М.Б. Творчество Толстого: Лекция в духе Ю.М. Лотмана. / Л.Н. Толстой: pro et contra / Сост., вступ. ст., коммент. и библиогр. К.Г. Исупова. - СПб.: РХГИ, 2000. - С. 822-858.

1. Размещено на www.allbest.ru