История в лицах: Екатерина II и Цыси. Образы великих императриц в художественном осмыслении писателей

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Цзилиньский университет

Кафедра русского языка

Кафедра русского языка

История в лицах: Екатерина II и Цыси. Образы великих императриц в художественном осмыслении писателей

Работу выполнила

Ван Хэфэй

Цзилинь

2014

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Великая императрица Цыси и её место в истории Китая

1.1 Личность и деяния Цыси в исторических трудах

1.2 Взгляды современных историков на деятельность Великой Императрицы Цыси

1.3 Образ Цыси в художественной прозе Китая

ГЛАВА II. Великая Императрица Екатерина II

2.1 Исторические труды о Екатерине II

2.2 Образ Екатерины Великой в произведениях русской литературы

ВЫВОДЫ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

императрица цыся художественный екатерина

ВВЕДЕНИЕ

С давних времён люди часто с неодобрением относились к женщинам, стоявшим у власти. По их мнению, в мире власти женщины всегда поступали хуже, чем мужчины. До сих пор существует мнение, что женщины в политике не способны принимать правильные решения. По данным социологических исследований, женщин, занимающих высокие посты, гораздо меньше, чем мужчин. И всё-таки интерес к женщинам, стоящим у власти, к их биографии и особенностям характера не ослабевает. В этом отношении не являются исключением история правительниц России и Китая. Следует отметить, что оценка деятельности женщин, оказавшихся на престоле, далеко не однозначна в разные периоды истории и напрямую связана с изменениями в социально-политической обстановке страны. Это нашло отражение и в художественных произведениях.

Актуальность исследования обусловлена сразу несколькими факторами: во-первых, интерес к личностям великих правительниц не ослабевает до сих пор как в научном мире, так и среди творческих людей. Об этом свидетельствуют научные исследования последних лет, среди которых можно назвать, например, диссертации, посвященные жизни и деятельности Екатерины II: М.Е. Лупанова «Екатерина II и крымская проблема в 1762 - 1787 гг.» (Рязань, 2002), М.Ю. Перышкин «Институт статс-секретарей при Екатерине II: 1762-1796 гг.» (Москва, 2004), Г.В. Ибнеева«Формирование имперской политики России во второй половине XVIII в.: опыт политического взаимодействия Екатерины II и имперского пространства» (Казань, 2007) и др. Среди работ о Цыси можно назвать такие: Чжу Вэйчжэн «Империя кончилась Цыси» (ЦмѕSеPЈ¬“µЫ№ъ±»ґИмыЦХЅб”Ј¬2011Дк), Сюй Чэ «Один занятный день из жизни Цыси (Рмі№Ј¬“ґИмыМ«єуæµµДТ»Мм”Ј¬2011Дк), Ю Юймин «Цыси и реформа открытых дверей» (УОУоГчЈ¬“ґИмы°ж`ёДёпїЄ·Е'”Ј¬2011Дк). На русском языке диссертаций, посвященных личности Цыси, практически нет. И этот факт также может служить обоснованием актуальности работы, которая вводит в научный обиход материал, не публиковавшийся ранее на русском языке.

Актуальность работы обусловлена также тем, что в качестве материала для исследования выбраны художественные произведения - единое целое, в котором образы императриц представлены в соответствии с идейными и нравственными убеждениями авторов, что позволяет рассматривать оценочный компонент этих образов как историко-культурный факт, что актуально для современных исследований.

Материалом нашего исследования послужили историко-художественные произведения китайских авторов, в частности, «Полная биография Цыси», написанная Гао Ян, и мемуары Юй Дэлин «Цыси и я», в которых создается образ императрицы Цыси, и произведения А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя, в которых создается образ Екатерины II.

Объектом нашего исследования стали образы императриц Цыси и Екатерины II, представленные в исторических произведениях писателей Китая и России.

Цель исследования - выявить особенности раскрытия образов Цыси и Екатерины II в художественных произведениях, проследить зависимость оценки деятельности императриц от убеждений авторов.

Задачи исследования:

ознакомиться с доступными историко-биографическими материалами о жизни Цыси и Екатерины II;

проанализировать особенности образов Цыси и Екатерины II в художественных произведениях;

сопоставить характер раскрытия образов с убеждениями писателей.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, выводов и заключения, списка литературы.

ГЛАВА I. Великая императрица Цыси и её место в истории Китая

1.1 Личность и деяния Цыси в исторических трудах

Императрице Цыси в китайской историографии посвящено довольно много произведений. Среди них: Юй Бинкунь «Западная императрица» («ОчМ«єу»Ј¬Уб±юА¤), цикл книг Тан Дэган «70 лет позднего правления Династии Цин» («НнЗеЖЯК®Дк» ПµБРЈ¬МЖµВёХ), Чжан Янь «Настоящая Цыси» («Ф­АґґИмы»Ј¬ХЕСР) и др. На русском языке отдельных произведений и Цыси не так много. Можно назвать, например, работу В.И. Семанова «Из жизни императрицы Цыси. 1835-1908».

Цысим, Цы Си (кит. упр. ґИмыМ«єу, пиньинь: Cнxi) - вдовствующая Великая императрица цинского Китая, с 1861 по 1908 сосредоточившая в своих руках верховную власть. Наложница императора Ичжу, который правил под девизом «Сяньфэн», потом, после рождения Цзайчуня, наследника престола, вторая жена. При малолетнем сыне Цзайчуне (1861 - 1873 гг.) и при малолетнем племяннике, императоре Цзайтяне (1875 - 1889 гг.) была регентшей, а в результате государственного переворота с 1898 г., вновь сосредоточила всю власть в своих руках.

В книге «История Китая» Цыси характеризуется как волевая, властолюбивая женщина, которая «строила далеко идущие честолюбивые планы захвата верховной государственной власти» [История 2002: 335]. Считается, что Цыси удалось организовать арест членов регентского совета во главе с Су Шунем благодаря достигнутому согласию со сводными братьями покойного императора и тому, что государственная печать находилась в ее руках. Цыси образовала совместное регентство со старшей женой покойного правителя Китая бездетной императрицей Сяо Чжэнь. При этом особая роль принадлежала Гуну, получившему титул «князя-советника по государственным делам». В 1865 г. князь Гун был лишен этого звания, после чего Цыси могла принимать решения по важнейшим государственным делам практически единолично. Через некоторое время при не вполне выясненных обстоятельствах скоропостижно скончалась вдовствующая императрица Сяо Чжэнь, что означало устранение последнего препятствия, отделявшего Цыси от безраздельной власти [История 2002: 335].

О стремлении Цыси к безграничной власти и ее властолюбии говорится практически во всех книгах по истории Китая. Например, в книге В.Я. Сидихменов «Маньчжурские правители Китая» есть указание на то, что во время правления Цыси для всех высокопоставленных сановников было непременным правилом коленопреклонение и челобитье: они становились на колени и в таком виде слушали повеления Цыси, которая восседала на троне [Сидихменов: 180].

В этой же книге описан один из показательных эпизодов жизни Цыси - прием иностранных дипломатов в один из последних лет ее правления, когда Китай, проигравший войну, должен был обозначить свое место среди других держав. «29 мая 1902 г. в летнем дворце Ихэюань вдовствующая императрица Цыси второй раз приняла жен иностранных дипломатов. Среди них находилась А. В. Корсакова - дочь русского врача, служившего в российском посольстве. Она подробно описала этот прием.

Все дамы вошли в аудиенц-залу, в которой уже на троне находилась вдовствующая императрица. Трон, возвышавшийся на помосте, устланном красным ковром, представлял собой кресло, обтянутое шелковой желтой материей; перед ним стоял небольшой столик, также покрытый желтой шелковой материей. В нескольких шагах от Цыси, с левой стороны, на таком же троне сидел император Гуансюй.

Она среднего роста, хорошо сложена, но держится несколько сутуловато. Ее лицо продолговатое, чистое, смуглое, не набелено и не нарумянено. Глаза черные, небольшие, в них видны ум и проницательность, очень живые и нисколько не косые, а напоминают своим размером миндалину. На голове типичная маньчжурская прическа, состоящая из черного парика с широким поперечным бантом. Вся прическа скреплена опоясывающим голову черным, плетенным из шелка обручем, унизанным почти сплошь жемчугом.

К прическе прикреплены искусственные цветы жасмина и букетики других цветов. С нее спускаются вниз подвески из жемчуга, а в самую прическу воткнуты булавки с золотыми бабочками в натуральную величину, крылья которых сделаны из мелкого жемчуга.

На вдовствующей императрице был надет летний светло-сиреневый полупрозрачный красочный шелковый халат, весь затканный голубым и зеленым шелком; рисунок изображал гроздья винограда и листья.

На ее шее была надета шелковая сиреневого цвета лента, вся унизанная крупными жемчугами, составляющими китайский иероглиф «счастье» (фу). Руки вдовствующей императрицы маленькие и очень изящные, на мизинце и безымянном пальце - два длинных ногтя, на которые для предохранения от поломки надеты золотые футляры. На пальце левой руки надет перстень с большим камнем из зеленого нефрита. На этой же руке надет браслет из полосы, сделанной из целого куска беловато-зеленого нефрита, наиболее любимого и ценимого у китайцев камня» [Сидихменов: 181].

Это описание дает представление и о внешности Цыси, и о ее привычках, манере поведения, и о ее отношении к миру.

Биографические сведения о Цыси представлены с некоторыми несовпадениями.

Цыси (по-маньчжурски Ниласы) родилась 29 ноября 1835 года в семье маньчжурского мандарина, при рождении получила прозвище либо Сяоды Ланьхуа (кит. упр. РЎµДМm»Ё, пиньинь: Xiaode Lanhua - (маленькая орхидея) либо Юй Ланьхуа (кит. упр. УсМm»Ё, пиньинь: Yu Lanhua - магнолия, в дословном переводе нефритовая орхидея). Родила девочку молодая щупленькая женщина по имени Тун Цзя (её звали госпожа Хой). На восьмом году жизни, 7 октября 1843 г., Цыси вместе со своей семьёй покинула Пекин.

По некоторым источникам, Цыси в детские годы была помолвлена с красивым юношей Жунлу. Он был старше неё на год и происходил из рода маньчжурских военачальников. Они постоянно проводили время вместе: совершали прогулки, катались на маньчжурских пони. Ходили слухи даже о том, что Жунлу и Цыси были любовниками вплоть до её вхождения в императорский двор.

Пройдя конкурс наложниц при дворе императора, правившего под девизом «Сяньфэн», 14 июня 1852 г. Цыси вошла во дворец правителей Китая, «Закрытый город» в Пекине, оказавшись в пятом, низшем ранге наложниц - Драгоценные люди (гуйжэнь). С этого момента начинается ее восхождение к власти. Так, будучи от природы сообразительной, она подружилась с императрицей Цыань, которая была старше неё на 15 лет. По некоторым источникам, она спасла жизнь императрицы, распознав в её бокале яд. Когда император решил, что ему нужен наследник, он предложил императрице выбрать для этого наложницу (сама императрица не могла иметь детей), и Цыань выбрала Цыси. Таким образом, девушка перешла в ранг Драгоценных наложниц (второй, следующий за императрицей).

В 1856 году Цыси родила мальчика, наречённого Цзайчунь. Согласно другим источникам, сама Цыси тоже долго не могла забеременеть и на самом деле ребёнок был рождён молодой служанкой Чуин, убитой сразу после родов (см., например, Л. Третьякова «Орхидея из Поднебесной»). Статус матери наследника престола усилил влияние Цыси при дворе. Постепенно император передавал ей всё больше и больше полномочий, благодаря чему она стала фактически правительницей Китая.

Перед смертью в августе 1861 г. тяжелобольной император назначил своего шестилетнего сына Цзайчуня наследником трона. Однако сановниками удалось добиться ограничения власти Цыси: угасающий правитель согласился обнародовать два указа. Один - о назначении их членами Регентского Совета после его смерти, и другой, запрещавший Цыси контролировать действия сына как наследника трона. Сушунь пытался вообще избавиться от Цыси и уговаривал императора принудить её к самоубийству: чтобы она «на том свете прислуживала духу покойного правителя». Но, чтобы указы имели законную силу, на них должна была стоять великая императорская печать, которая оказалась в руках Цыси. Владея печатью, она могла вступить в торг с заговорщиками. О том, как Цыси удалось обмануть Сушуня, существует много версий. Князь Гун, опасаясь потерять власть при дворце в случае победы заговорщиков, был на стороне Цыси и помогал ей.

После смерти императора, согласно приказу, звания «вдовствующей императрицы» были присвоены Цыси и Цыань. Сушуня казнили в Пекине на Западном Рынке, куда его доставили в открытой повозке. Цзайюаню и Дуаньхуа была «дарована» казнь через самоубийство.

Политическая власть в равной степени принадлежала обеим женщинам, однако императрица, не интересовавшаяся политикой, передала бразды правления наложнице. 8 апреля 1881 г. Цыань скончалась от пищевого отравления. Смерть регентши приписывают Цыси, поскольку стало известно, что за несколько часов до смерти она послала Цыань лепёшки из отварного риса. Причиной убийства мог послужить якобы случай, когда Цыань, неожиданно войдя в покои Цыси, обнаружила новорождённого ребенка (при том что Цыси несколько месяцев не появлялась на людях из-за неведомой болезни).

После смерти Цыань вдовствующая императрица Цыси стала единоличной правительницей-регентом.

Регентство Цыси должно было продолжаться вплоть до 17-летия наследника, которого при рождении назвали Цзайчунь. Наследник вел распутный образ жизни, питал страсть к сексуальным оргиям. Когда он достиг совершеннолетия, Цыси издает декрет, в котором сообщает, что её регентство окончено и она передаёт власть наследнику. Однако вскоре наследник умер от оспы.

Таким образом, Цыси постоянно боролась за власть, которая то приходила к ней, то опять от нее ускользала по стечению различных обстоятельств.

1.2 Взгляды современных историков на деятельность Великой Императрицы Цыси

На разных этапах развития Китая люди оценивали Цыси по-разному, например, историки династии Цин после создания Республики Китая написали книгу «История династии Цинн», в которой была дана высокая оценка личности и деяниям Цыси.

После победы демократических сил в Китае отношение к Цыси изменилось. В исторических источниках ее стали представлять как злую, безнравственную, бессовестную женщину, для которой власть превыше всего. И только в последние годы историки постарались дать деяниям императрицы объективную оценку, которая оказалась не однозначной, потому что Цыси - натура весьма противоречивая и сложная, как и сами ее поступки.

Будучи единовластной правительницей, многое делала правильно, но она допускала и много ошибок.

К заслугам Цыси обычно относят ее умение использовать возможности своих подчиненных: рядом с ней всегда оказывались способные чиновники, например, Цзэн Гофань, Цзо Цзунтан, Ли Хунчжан и так далее. Она старалась работать, поэтому в Китае стало возможно Восстановление Tongzhi. Когда она только начала управлять государством, ей предстояло решить множество проблем, которые оставил ей «в наследство» император Xianfeng. Например, Китай находился в состоянии большого кризиса и внутри страны и за границей. В государственном казначействе денег уже оставалось очень мало, содержание учреждений становилось большой проблемой. Сохраняя дружбу с Цыань, Цыси прислушивалась к ее советам и старалась навести порядок в стране. Она находила талантливых людей и пользовалась их умениями. Через несколько лет трудной работы в Китае уже почти прекратились восстания, на некоторое время были налажены дружественные отношения с другими странами, всё это благодаря ей.

Во-вторых, благодаря твердой позиции Цыси Китай вернул потерянные территории Синьцзян, что позволило сохранить целостность Китая.

В-третьих, она всегда твёрдо держала власть, поэтому в Китае не существовало отдельных районов революционной власти.

В-четвёртых, по её приказу были отменены некоторые условности жизни и быта китайцев. Так, было запрещено заставлять женщин бинтовать ноги, а людям из народности Мань и народности Хань было разрешено жениться.

В-пятых, она проводила в действие новую политику.

Однако можно назвать и негативные стороны правления Цыси. Причина ее неудач заключается в том, что она слишком любила власть, почти половину времени её жизни она потратила на то, чтобы ее получить и пользоваться благами, которые дала ей власть. Ради власти она готова была на все.

Период ее правления приходится на то время, когда во многих странах Запада уже совершилась промышленная революция, начался новый этап в развитии человечества. Китай же только развивался, поэтому следовало проводить реформы, чтобы Китай мог вместе с другими странами развиваться, но она не смогла принять в этом направлении верных решений. Это сильно задержало развитие Китая.

Будучи правительницей, Цыси достигла почти всех высот в политике, в управлении, что в это время для обычных женщин было невозможным. Но как женщина она все-таки была несчастливой: в молодости она потеряла мужа, а потом сына. Для неё жизнь всегда была одинаковой, у неё не было семейного счастья, которое есть у всех простых женщин.

1.3 Образ Цыси в художественной прозе Китая

В обзоре сочинений, посвященных императрице Цыси (1835-1908), В.И. Семанов, отмечает, что произведений, в которых появляется её образ, немало, однако в России большинство из них недостаточно известны или неизвестны совсем [Семанов 1979: 7]. Кроме того, при анализе таких произведений следует учитывать высокую степень их документальности, связанную «с большой точностью, историзмом, присущими эстетическому мышлению китайцев, а также с тем, что названные романы в той или иной степени принадлежат просветительному этапу развития литературы» [Семанов 1979: 9].

В разных художественных произведениях оценка личности и поступков Цыси неоднозначна. Так, в книге «Цыси и я» Юй Дэнлин создает образ красивой и талантливой женщины, имеющей чёткую цель в жизни, к достижению которой стремилась всеми силами. В «Полной биографии Цыси» Гао Янь старался создать более объективный образ императрицы и справедливо оценить деятельность Цыси, показывая разные стороны её характера, рисуя как великие деяния, так и ошибки этой женщины. Например, в книгу включено несколько эпизодов, которые способствуют созданию образа жестокой правительницы, думающей только о личной власти и даже к сыну относящейся очень строго. Но наряду с подобными эпизодами немало и таких, в которых она представлена умной и решительной женщиной, способной навести порядок в Китае.

Рассмотрим более подробно образ императрицы в «Полной биографии Цыси», созданной писателем Гао Янь (1926-1992) на основе анализа обширного исторического материала, посвященного императрице. Главной особенностью этого произведения является то, что писателю удалось создать образ Цыси, с одной стороны, близкий к документальному, а с другой - соответствующий взглядам простых людей. Мы видим не только правительницу, императрицу, государственного деятеля, но и обычного человека, который испытывает естественные чувства и способен любить и ненавидеть.

На наш взгляд, главное в образе Цыси, созданном Гао Янь, - решительность, ум, умение отстаивать свою точку зрения. Это образ победительницы. Но победа далеко не всегда достаётся просто. В истории завоевания престола Цыси есть несколько показательных эпизодов. Например, автор подчёркивает мудрость будущей правительницы, догадавшейся объединиться с императрицей Цыань и с князем Гун, что сразу же изменило ситуацию к лучшему. В его описании важно то, что в такое непростое для Цыси время она сохраняет спокойствие и ищет разумное решение проблемы, которое подразумевает, прежде всего, разумный компромисс. Так, императрице Цыань она предлагает все решения принимать совместно и каждый документ сопровождать двумя печатями: сверху должна стоять печать Цыань, а внизу - печать Цыси. Отсутствие одной из печатей делало документ недействительным.

Мечта Цыси управлять государством вместе с императрицей Цыань сбылась, более того, в действительности власть в Китае она твёрдо взяла в свои руки. В этой борьбе Цыси показана беспощадной и решительной.

В системе образов романа образы Цыси Цыань противопроставлены. Императрица Цыань - очень смиренная, почти всегда соглашавшаяся со всеми решениями Цыси женщина. В эпизодах, связанных с образом Цыань, раскрываются отрицательные стороны характера Цыси.

Внешне Цыси всегда показывала глубокое уважение к Цыань, но на самом деле она просто делала вид, чтобы та ей доверяла. Наивная и добрая, Цыань считала Цыси хорошей сестрой и даже показала ей письмо, которое было написано рукой императора Xianfeng. В этом высочайшем документе были такие слова: «Я волнуюсь за тебя, потому что у наложницы Yi [будущая императрица Цыси] родился сын императора. Как мать сына императора, она обязательно захочет сама стать императрицей. Я ей совсем не доверяю, если в будущем она сможет жить спокойно и не будет претендовать на престол, тогда всё будет хорошо. А если всё будет наоборот, тогда покажи всем это письмо, чтобы её убить. Передай всему моему народу, что этот документ повелевает им слушать тебя так, как меня слушались!» Для Цыань это письмо было своего рода амулетом. Потерять его значило потерять всё. Цыань будто совсем не замечала, что оно касается её жизни и безопасности. Однажды вечером она посетила дворец Changchun и лично побеседовала с Цыси, подробно рассказав об этом письме. Закончив рассказ, она добавила: «Мы родные сестры и дружим уже много лет, зачем этот документ нужен?» Говоря это, она поджигала письмо свечой. Но всё это ничуть не трогало Цыси, она решила отравить свою сестру. Зло уже засело ей глубоко в душу. Она платила Цыань злом за добро. Для Гао Янь это непростительная сторона характера Цыси, поэтому, рисуя подобные эпизоды, автор не жалеет тёмных красок и обвиняющих эпитетов в адрес императрицы. Он не может принять жестокости Цыси, критикует зло, которое она делает своим противникам, и сочувствует не только Цыань, но и, например, императору Guangxu, сильно пострадавшему от действий императрицы.

Вместе с тем Гао Янь ценит её ум, способность бороться до конца, восхищается смелостью императрицы в этой борьбе.

Большой заслугой Цыси Гао Янь считает то, что она умела находить талантливых людей и назначать их на высокие должности. Это помогало ей всегда быстро и эффективно решать проблемы и многое сделать для династии Цин.

Автора восхищает сила духа Цыси, её гордость, стремление к победе в войне с внешними врагами. Это показывают эпизоды, описывающие переживания императрицы в моменты поражения армии и вынужденного подписания договоров, невыгодных для Китая.

В книге «Полная биография Цыси» Гао Янь отрицает мнение, что Цыси часто сдавалась. Такое мнение, может быть, сильно отличается от мнения историков новейшего времени, но такова позиция писателя, которая основана на нескольких фактах истории. В книгу включены эпизоды, показывающие воинственный характер Цыси. Например, описывая обсуждение высокопоставленными чиновниками ситуации возможной войны с империалистической Россией, автор показывает реакцию императрицы на эти разговоры: «Цыси тоже немного возбуждалась. Хотя у врагов доспехи прочные и корабли передовые, но на земле они вряд ли смогут победить, кроме того, Цзо Цзунтан полон воли к борьбе, у его армии тоже высокий боевой дух, поэтому мнение Чжан Чжидуна оправданно» [ёЯСф 1984]. Этот фрагмент хорошо описывает процесс мышления Цыси. Она мысленно уже готова воевать с Россией. Во время войны между Китаем и Францией, Китаем и Японией Цыси также стояла на стороне партии войны.

И всё-таки, по мнению Гао Янь, воинственность Цыси была причиной её личностной трагедии: смелая и решительная императрица вынуждена была всё чаще и чаще соглашаться на переговоры - у неё не было другого выбора, потому что рядом с ней оказывались чиновники и военачальники, неспособные одержать победу. А ведь раньше в ней ценили умение находить таланты!

Эпизоды романа, рисующие Цыси в старости, показывают её нетерпимой к тем мнениям окружающих, которые не соответствуют её собственным. Она не любила всех, кто был против неё или хотел получить высокую должность. Старая Цыси нередко назначала на такие должности подлецов, которые ничуть не заботились о судьбе государства, а думали только о своём будущем, о своих деньгах, о своей карьере. Причину всему этому Гао Янь видит в том, что Цыси слишком любила власть.

Однако Гао Янь не думает, что у постаревшей Цыси не осталось положительных черт. В одном из значительных эпизодов он рассказывает о попытке Цыси, понимавшей необходимость изменений, провести в стране реформу. Читатель снова видит твёрдую решимость Цыси в достижении поставленной цели. Автор не случайно включает в повествование исторический экскурс, переносящий читателя во времена правления династии Тан - в феодальное общество, в котором талантливых людей выбирали с помощью Императорской экспертизы. Только в этом случае они могли войти в состав правящей группы. У Цыси хватило смелости и решимости отменить Императорскую экспертизу, существовавшую ещё с давних времён, и открыть новые школы. Однако и здесь автор показывает разрушительное влияние властолюбия на самые благие начинания императрицы. Реформа Цыси оказалась ограниченной не только потому, что разрушить феодальную систему очень трудно, но и потому, что сама Цыси не допустит никаких реформ, которые могли бы ослабить её власть. Любые предложения по созданию конституциональной формы правления вызывали в императрице злость и раздражение, приводившие на скамью подсудимых тех, кто ратовал за политическое развитие Китая. В подобных эпизодах Гао Янь разоблачает диктаторское начало в Цыси.

Когда требование конституционализма уже стало тенденцией внутри правящей группы, Цыси стала делать вид, что согласна на реформу и даже обнародовала приказ, котором был указан срок подготовки - 9 лет. Одновременно в этом приказе было подчеркнуто, что государством должны управлять императоры и что власть должна передаваться по наследству. Против этого никто не имеет права выступать. «Власть императора свята» - говорилось в этом документе. Кроме того, во власти императора оставалось законодательство, за ним сохранялось право созывать парламент, ему подчинялись военные, дипломатия, финансовые структуры. Такое положение вещей только укрепляло власть императора, то есть власть Цыси, и никакого отношения не имело к конституционализму. Описывая момент оглашения приказа, автор заостряет внимание читателя на том, что у Цыси было очень хорошее настроение, как у человека, который придумал хитрую комбинацию. Но развитие ситуации не совпадало с желанием Цыси, она не могла управлять судьбой. Народ не поддержал императрицу, и чиновничий аппарат оказался уже неспособным провести реформу в жизнь, поэтому реформе Цыси не суждено было быть реализованной. По мысли Гао Янь, это было для неё своего рода расплатой за увлечение властью.

Гао Янь никогда не приукрашивает Цыси. По его мнению, Цыси слишком сильно стремилась к власти. Ради неё она всё могла пойти на что угодно. Династия Цинь достигла вершины своего развития благодаря Цыси, но из-за неё же начался и процесс упадка династии. За это автор осуждает Цыси.

«Полная биография Цыси» Гао Янь стала восприниматься как реалистическая история времён последних лет династии Цинь, а образ Цыси тоже стал образцом искусства в истории китайских романов.

Таким образом, художественное осмысление противоречивой и неоднозначной фигуры великой императрицы Цыси в произведениях исторической прозы Китая способствует более глубокому пониманию значения роли отдельной личности в историческом процессе и формированию на определённом историческом отрезке времени нравственной оценки её деяний.

ГЛАВА II. Великая Императрица Екатерина II

1.1 Екатерина II в истории России

Личности Екатерины II и ее долгому правлению в русской историографии посвящено очень много работ, потому что эта императрица оказала значительное влияние на развитие России. Безусловно, как любая великая личность, сама Екатерина и ее деяния по-разному оценивались историками и общественными деятелями.

Екатерина II (урождённая София Августа Фредерика Анхальт-Цербстская, в православии Екатерина Алексеевна) родилась 21 апреля (2 мая) 1729 в городе Штеттин (Пруссия) в семье мелкого владетельного князя Священной Римской империи.

Екатерина пришла к власти в ходе дворцового переворота, свергнувшего с престола её непопулярного мужа Петра III. Годы ее правления - с 1762 по 1796.

Первые же царственные распоряжения новой императрицы Екатерины Алексеевны обнаруживают ее сметливый ум и умение ориентироваться в сложной внутриполитической и придворной обстановке.

Помимо амнистий и награждений, столь обычных для любого переворота, Екатерина II предпринимает ряд экстренных мер. Почти тотчас всю армейскую пехоту Петербургского и Выборгского гарнизонов она подчиняет лично преданному ей Кириллу Разумовскому, а кавалерию -- графу Бутурлину. Немедленно в армии были отменены все нововведения прусских порядков. Уничтожена зловещая Тайная канцелярия. Запрещением вывоза хлеба довольно быстро ликвидируется резкий взлет цен на хлеб в Петербурге. Кроме того, новая императрица 3 июля снижает и цены на соль (на 10 коп. с пуда).

И все же первое время взнесенная на трон Екатерина чувствует себя неуверенно и крайне боится придворных интриг, поэтому стремится избавиться от всех возможных врагов. Такая ситуация повторится еще несколько раз в ее непростой жизни.

Императрица так сформулировала задачи, стоящие перед российским монархом:

Нужно просвещать нацию, которой должно управлять.

Нужно ввести добрый порядок в государстве, поддерживать общество и заставить его соблюдать законы.

Нужно учредить в государстве хорошую и точную полицию.

Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным.

Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям.

Политика Екатерины II характеризовалась в основном сохранением и развитием тенденций, заложенных её предшественниками. Между тем Екатерининская эпоха ознаменовалась максимальным закрепощением крестьян и всесторонним расширением привилегий дворянства. По мнению Екатерины, основанному на трудах французского философа Монтескьё, обширные российские пространства и суровость климата обусловливают закономерность и необходимость самодержавия в России. Исходя из этого, при Екатерине происходило укрепление самодержавия, усиление бюрократического аппарата, централизации страны и унификации системы управления.

Границы Российской империи были значительно раздвинуты на запад (разделы Речи Посполитой) и на юг (присоединение Новороссии).

При Екатерине II впервые со времени Петра I была подвергнута реформированию система государственного управления.

В культурном отношении Россия окончательно вошла в число великих европейских держав, чему немало способствовала сама императрица, увлекавшаяся литературной деятельностью, собиравшая шедевры живописи и состоявшая в переписке с французскими просветителями. В целом политика Екатерины и её реформы вписываются в русло просвещённого абсолютизма XVIII века.

2.2 Образ Екатерины Великой в произведениях русской литературы

Одним из произведений русской литературы, в котором создается образ Екатерины Великой, является «Капитанская дочка» А.С. Пушкина, написанная в 1836 году. Создавая произведение, писатель обращался ко многим историческим источникам, однако он не следовал точно историческому описанию: образ Екатерины Великой подчинен у Пушкина общему замыслу произведения.

Литературовед В. Шкловский приводит слова из статьи П.А. Вяземского «О письмах Карамзина»: «В Царском Селе нельзя забывать Екатерину... Памятники ее царствования здесь повествуют о ней. Сложив венец с головы и порфиру с плеч своих, здесь жила она домовитою и любезною хозяйкой. Здесь, кажется, встречаешь ее в том виде и наряде, какою она изображена в известной картине Боровиковского, еще более известной по прекрасной и превосходной гравюре Уткина».
Далее В. Шкловский отмечает, что в отличие от дворянства и пугачевского стана, изображенных в «реалистической манере», «Екатерина у Пушкина нарочито показана в официальной традиции» [Шкловский: 277] .

Теперь обратимся к повести. Как мы знаем, Пушкин пишет от лица рассказчика, а рассказчик - Гринев - повествует о встрече Марьи Ивановны с императрицей со слов Марьи Ивановны, которая, конечно, много раз вспоминала в дальнейшей жизни потрясшую ее встречу. Как же эти преданные престолу люди могли говорить о Екатерине II? Нет сомнения: с наивной простотой и верноподданическим обожанием. «По замыслу Пушкина, - пишет литературовед П.Н.Берков, - очевидно, Екатерина II в «Капитанской дочке» и не должна быть показана реально, как настоящая, историческая Екатерина: целью Пушкина в соответствии с избранной им формой записок героя, верноподданного дворянина, было изобразить Екатерину именно в официальной трактовке: даже утреннее дезабилье Екатерины было рассчитано на создание легенды об императрице, как простой, обыкновенной женщины»

Тем, что Пушкин воссоздавал в романе черты императрицы, запечатленные художником Боровиковским, подчеркивалась официальная «версия» портрета. Более того, Пушкин демонстративно отказывался от своего личного восприятия императрицы и давал читателю «копию с копии». Боровиковский рисовал с живой натуры. Пушкину было достаточно представить копию с высочайше одобренного портрета. Он изображал не живую модель, но мертвую натуру. Екатерина II в романе не образ живого человека, а «цитата», как остроумно заметил Шкловский. От этой вторичности - холод, окружающий Екатерину в пушкинском романе. «Свежее дыхание осени» уже изменило лик природы - листы лип пожелтели, императрица, выйдя на прогулку, надела «душегрейку». «Холодное» лицо ее, «полное и румяное», «выражало важность и спокойствие». С той же холодностью связано и «строгое выражение лица», появившееся во время чтения прошения Маши Мироновой. Это даже подчеркнуто авторской ремаркой: «- Вы просите за Гринева? - сказала дама с холодным видом». Холодность и в поступках Екатерины: она затевает «игру» с Машей, выдавая себя за даму, близкую ко двору, она играет, а не живет.

В таком изображении Екатерины II вскрывается намерение Пушкина противопоставить этот образ правящей императрицы образу Пугачева, «мужицкого царя». Отсюда контрастность этих двух фигур. Милости Пугачева, основанной на справедливости, противопоставлена «милость» Екатерины, выражавшей произвол самодержавной власти.

Эту контрастность, как всегда, остро осознавала и воспринимала Марина Цветаева: «Контраст между чернотой Пугачева и ее (Екатерины II) белизной, его живостью и ее важностью, его веселой добротой и ее, - снисходительной, его мужичеством и ее дамством не мог не отвратить от нее детского сердца, единолюбивого и уже приверженного «злодею» [Цветаева].

Цветаева не просто излагает свои впечатления, - она анализирует роман и тщательно аргументирует свой тезис о контрастности изображения Пугачева и Екатерины Второй и отношении Пушкина к этим антиподам: «На огневом фоне Пугачева - пожаров, грабежей, метелей, кибиток, пиров - эта, в чепце и душегрейке, на скамейке, между всяких мостиков и листиков, представлялась мне огромной белой рыбой, белорыбицей. И даже несоленой. (Основная черта Екатерины - удивительная пресность)» [Цветаева].

И далее: «Сравним Пугачева и Екатерину въяве: «- Выходи, красная девица, дарую тебе волю. Я государь». (Пугачев, выводящий Марью Ивановну из темницы). «- Извините меня, - сказала она голосом еще более ласковым, - если я вмешиваюсь в ваши дела, но я бываю при дворе...» [там же].

Оценка, данная Цветаевой Екатерине, может быть, несколько субъективна, эмоциональна. Она пишет: «И какая иная ласковость! Пугачев в темницу входит - как солнце. Ласковость же Екатерины уже тогда казалась мне сладостью, слащавостью, медовостью, и этот еще более ласковый голос был просто льстив: фальшив. Я в ней узнала и возненавидела даму-патронессу.

И как только она в книге начиналась, мне становилось сосуще-скучно, меня от ее белизны, полноты и доброты физически мутило, как от холодных котлет или теплого судака под белым соусом, которого знаю, что съем, но - как? Книга для меня распадалась на две пары, на два брака: Пугачев и Гринев, Екатерина и Марья Ивановна. И лучше бы так женились!» [там же].

Однако один вопрос, который задает Цветаева, кажется нам очень важным: «Любит ли Пушкин в «Капитанской дочке» Екатерину? Не знаю. Он к ней почтителен. Он знал, что все это: белизна, доброта, полнота - вещи почтенные. Вот и почтил.

Но любви - чары в образе Екатерины - нет. Вся любовь Пушкина ушла на Пугачева (Машу любит Гринев, а не Пушкин) - на Екатерину осталась только казенная почтительность.

Екатерина нужна, чтобы все «хорошо кончилось» [там же].

Таким образом, Цветаева видит в образе Екатерины в основном отталкивающие черты, тогда как Пугачев, по мысли поэта, очень привлекателен, он «очаровывает», он больше похож на царя, чем императрица: «Насколько царственнее в своем жесте мужик, именующий себя государем, чем государыня, выдающая себя за приживалку» [Цветаева].

Ю.М. Лотман возражает против грубо прямолинейного определения взгляда Пушкина на Екатерину II. Конечно, Пушкин не создавал отрицательного образа Екатерины, не прибегал к сатирическим краскам.

Ю.М. Лотман объясняет введение образа Екатерины II в роман «Капитанская дочка» желанием Пушкина уравнять действия самозванца и царствующей императрицы по отношению к главному герою Гриневу и его возлюбленной Марье Ивановне. «Подобность» действия состоит в том, что и Пугачев, и Екатерина II - каждый в сходной ситуации выступает не как правитель, а как человек. «Пушкину в эти годы глубоко свойственно представление о том, что человеческая простота составляет основу величия (ср., например, «Полководец»). Именно то, что в Екатерине II, по повести Пушкина, рядом с императрицей живет дама средних лет, гуляющая по парку с собачкой, позволило ей проявить человечность. «Императрица не может его простить», - говорит Екатерина II Маше Мироновой. Но в ней живет не только императрица, но и человек, и это спасает героя, а непредвзятому читателю не дает воспринять образ как односторонне отрицательный» [Лотман: 17] .

Нет никаких сомнений, что в изображении императрицы Пушкин должен был чувствовать себя особенно стесненным политическими и цензурными условиями. Его резко отрицательное отношение к «Тартюфу в юбке и в короне», как называл он Екатерину II, засвидетельствовано многочисленными суждениями и высказываниями. Между тем так показать Екатерину в произведении, предназначенном для печати, он не мог. Пушкин нашел двойной выход из этих затруднений. Во-первых, образ Екатерины дается через восприятие дворянина восемнадцатого века офицера Гринева, который, при всем своем сочувствии к Пугачеву как к человеку, остается верным подданным императрицы. Во-вторых, в своем описании Екатерины Пушкин опирается на определенный художественный документ.

Как уже говорилось, изображение «дамы» с «белой собачкой», которую встретила в Царскосельском саду Маша Миронова, в точности воспроизводит знаменитый портрет Екатерины II Боровиковского: «Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую» [Пушкин 1978: 358]. Вероятно, любой читатель, знакомый с указанным портретом, узнает в этом описании Екатерину. Однако Пушкин как будто бы играет с читателем и заставляет даму скрыть, что она и есть императрица. В разговоре ее с Машей мы сразу обращаем внимание на ее сострадательность.

Вместе с тем Пушкин необыкновенно тонко - без всякого нажима и в то же время в высшей степени выразительно - показывает, как эта привычная «тартюфовская» маска мгновенно спадает с лица Екатерины, когда она узнает, что Маша просит за Гринева:

«Дама первая перервала молчание. «Вы верно не здешние?» - сказала она.

- Точно так-с: я вчера только приехала из провинции.

- Вы приехали с вашими родными?

- Никак пет-с. Я приехала одна.

- Одна! Но вы так еще молоды».

- У меня нет ни отца, ни матери.

- Вы здесь конечно по каким-нибудь делам?

- Точно так-с. Я приехала подать просьбу государыне.

- Вы сирота: вероятно, вы жалуетесь на несправедливость и обиду?

- Никак нет-с. Я приехала просить милости, а не правосудия.

- Позвольте спросить, кто вы таковы?

- Я дочь капитана Миронова.

- Капитана Миронова! Того самого, что был комендантом в одной из оренбургских крепостей?

- Точно так-с.

Дама, казалось, была тронута. «Извините меня, - сказала она голосом еще более ласковым, - если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам помочь». Марья Ивановна встала и почтительно ее благодарила. Все в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность. Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя. Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось, - и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному.

«Вы просите за Гринева?» - сказала дама с холодным видом. - «Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй».

- Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.

«Как неправда!» - возразила дама, вся вспыхнув» [Пушкин 1978: 357-358] .

От «прелести неизъяснимой» облика незнакомки, как видим, не остается и следа. Перед нами не приветливо улыбающаяся «дама», а разгневанная, властная императрица, от которой бесполезно ждать снисхождения и пощады. Тем ярче по сравнению с этим проступает глубокая человечность в отношении к Гриневу и его невесте Пугачева. Именно на этом-то отношении Пушкин получает возможность и как художник, и в обход цензурных рогаток развернуть - в духе народных песен и сказаний о Пугачеве - замечательный, с ярко выраженными национально-русскими чертами. Не случайно и В. Шкловский отмечает: «Мотив помилования Гринева Пугачевым - благодарность за незначительную услугу, которую Пугачеву когда-то оказал дворянин. Мотив помилования Гринева Екатериной - ходатайство Маши». [Шкловский: 270].

Первая реакция Екатерины на просьбу Маши - отказ, который она объясняет невозможностью простить преступника. Однако возникает вопрос: почему монарх, осуществляя правосудие, осуждает по доносу и оговору, а не пытается восстановить справедливость? Один из ответов таков: самодержавию по природе чужда справедливость.

Однако ведь Екатерина II не только утверждает несправедливый приговор, она еще, по мнению многих исследователей, проявляет милость: из уважения к заслугам и преклонным летам Гринева-отца она отменяет казнь сына и отправляет его в Сибирь на вечное поселение. Какая же это милость - сослать в Сибирь безвинного человека? Но такова, по Пушкину, «милость» самодержцев, коренным образом отличающаяся от милости Пугачева, она противоречит справедливости и является на самом деле произволом монарха. Нужно ли напоминать, что Пушкин на своем личном опыте уже знал, к чему сводится милость Николая I. С полным основанием он писал о себе, что был «милостью окован». Естественно, нет в подобной милости человечности.

Однако посмотрим, нет ли все же в эпизоде встречи Маши Мироновой с Екатериной и в описании предшествующих обстоятельств авторского к ним отношения. Вспомним факты, которые имели место с того момента, как Гринев предстал перед судом. Мы знаем, что он прекратил свои объяснения суду об истинной причине его самовольной отлучки из Оренбурга и этим погасил «благосклонность судей», с которой они начали его выслушивать. Чуткая Марья Ивановна поняла, почему Гринев не хотел оправдываться перед судом, и решилась поехать к самой царице, чтобы все чистосердечно рассказать и спасти жениха. Это ей удалось.

Теперь еще раз обратимся к самому эпизоду встречи царицы с Марьей Ивановной. Невиновность Гринева стала ясна Екатерине из рассказа Марьи Ивановны, из ее прошения так же, как она стала бы ясна и следственной комиссии, если бы Гринев закончил свои показания. Марья Ивановна рассказала то, чего не досказал на суде Гринев, и царица оправдала жениха Маши. Так в чем же ее милость? В чем гуманность?

Императрице более нужна невиновность Гринева, чем его виновность. Каждый дворянин, перешедший на сторону Пугачева, наносил ущерб дворянскому классу, опоре ее трона. Отсюда гнев Екатерины (лицо переменилось во время чтения письма, стало строгим), который после рассказа Марьи Ивановны «сменяется на милость». Царица улыбается, осведомляется, где остановилась Маша. Она, видимо, выносит благоприятное для просительницы решение и обнадеживает капитанскую дочку.
Пушкин, предоставляя право рассказывать Гриневу, заставляет его вместе с тем сообщать о фактах, которые позволяют нам сделать свои выводы. Екатерина ласково разговаривает с Марьей Ивановной, приветлива с ней. Во дворце она поднимает упавшую к ее ногам, потрясенную ее «милостью» девушку. Она произносит фразу, обращаясь к ней, своей подданой, как к равной себе: «Знаю, что вы не богаты, - сказала она, - но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние». Как же могла воспринять эти слова Марья Ивановна, с детских лет воспитывавшаяся в уважении к престолу и царской власти?

Пушкин писал о Екатерине, что «ее... приветливость привлекала». В маленьком эпизоде встречи Маши Мироновой с императрицей устами Гринева он и говорит об этом качестве Екатерины, о ее способности очаровывать людей, о ее умении «пользоваться слабостию души человеческой». Ведь Марья Ивановна - дочь героя, капитана Миронова, о подвиге которого знала царица. Екатерина раздавала ордена офицерам, отличившимся в войне с пугачевцами, помогала и осиротевшим дворянским семьям. Что же удивительного, что она позаботилась и о Маше. Императрица не была щедра к ней. Капитанская дочка не получила большого приданого от царицы и не увеличила богатства Гринева. Потомки Гринева, как сообщает издатель, т.е. Пушкин, «благоденствовали» в селе, принадлежавшем десятерым помещикам.

Екатерина дорожила отношением к себе дворянства и прекрасно понимала, какое впечатление произведет «высочайшее помилование» на верноподданическую семью Гриневых. Сам Пушкин (а не рассказчик) пишет: «В одном из барских флигелей показывают собственноручное письмо Екатерины II за стеклом и в рамке», которое передавалось из поколения в поколение.

Так и «создавалась легенда об императрице как простой, доступной просителям, обыкновенной женщине», - пишет П.Н. Берков в статье «Пушкин и Екатерина». И именно такой ее считал Гринев - один из лучших представителей дворянства конца XVIII века.

Однако, на наш взгляд, Екатерина II в конечном счёте хотела защитить свою власть, если бы она потеряла поддержку этих людей, тогда она потеряла бы и власть. Поэтому её милость нельзя назвать настоящей, это скорее хитрость.

Таким образом, в «Капитанской дочке» Пушкин изображает Екатерину весьма неоднозначно, что можно понять не только по некоторым намекам-деталям, но и по всем художественным приемам, которые использует автор.

Другим создающим образ Екатерины произведением, который мы выбрали для анализа, является повесть Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством», которая была написана в 1840 году. По времени эту повесть от «Капитанской дочки» отделяет только 4 года. Но повесть написана совсем в другом ключе, в другой тональности, и это делает сравнение интересным.

Первое различие связано с портретной характеристикой. В портрете Екатерины у Гоголя есть какая-то кукольность: «Тут осмелился и кузнец поднять голову и увидел стоявшую перед собою небольшого росту женщину, несколько даже дородную, напудренную, с голубыми глазами и вместе с тем величественно улыбающимся видом, который так умел покорять себе всё и мог только принадлежать одной царствующей женщине». Как и Пушкина, повторяются голубые глаза, но улыбается гоголевская Екатерина «величественно».

Первая фраза, которую произносит Екатерина, показывает, что императрица слишком далека от народа: «Светлейший обещал меня познакомить сегодня с моим народом, которого я до сих пор еще не видала», говорила дама с голубыми глазами, рассматривая с любопытством запорожцев. «Хорошо ли вас здесь содержат?» продолжала она, подходя ближе» [Гоголь 1940: 236].

Дальнейший разговор с запорожцами дает возможность представить Екатерину, на первый взгляд, милой и доброй. Однако обратим внимание на фрагмент, когда Вакула делает ей комплимент: «Боже ты мой, что за украшение!» - вскрикнул он радостно, ухватив башмаки. «Ваше царское величество! Что ж, когда башмаки такие на ногах, и в них, чаятельно, ваше благородие, ходите и на лед ковзаться, какие ж должны быть самые ножки? думаю, по малой мере из чистого сахара» [Гоголь 1040: 238]. Сразу после этой реплики следует авторский текст: «Государыня, которая, точно, имела самые стройные и прелестные ножки, не могла не улыбнуться, слыша такой комплимент из уст простодушного кузнеца, который в своем запорожском платье мог почесться красавцем, несмотря на смуглое лицо» [там же]. Он, несомненно, пронизан иронией, которая строится на алогизме (вспомним, «небольшого росту женщину, несколько даже дородную»).

Но еще больше иронии содержится в фрагменте, описывающем окончание встречи с царицей: «Обрадованный таким благосклонным вниманием, кузнец уже хотел было расспросить хорошенько царицу о всем: правда ли, что цари едят один только мед да сало, и тому подобное - но, почувствовав, что запорожцы толкают его под бока, решился замолчать; и когда государыня, обратившись к старикам, начала расспрашивать, как у них живут на Сече, какие обычаи водятся - он, отошедши назад, нагнулся к карману, сказал тихо: «Выноси меня отсюда скорее!» и вдруг очутился за шлахбаумом» [там же]. Встреча закончилась вроде бы по воле Вакулы, однако подтекст Гоголя таков: вряд ли императрица с искренним вниманием стала бы слушать о жизни запорожцев.

Различен в произведениях и фон, на котором появляется Екатерина. Если у Пушкина это красивый сад, создающий ощущение спокойствия и умиротворения, то у Гоголя это сам дворец: «Уже взобравшись на лестницу, запорожцы прошли первую залу. Робко следовал за ними кузнец, опасаясь на каждом шагу поскользнуться на паркете. Прошли три залы, кузнец все еще не переставал удивляться. Вступивши в четвертую, он невольно подошел к висевшей на стене картине. Это была Пречистая Дева с Младенцем на руках. «Что за картина! что за чудная живопись! - рассуждал он, - вот, кажется, говорит! кажется, живая! а Дитя Святое! и ручки прижало! и усмехается, бедное! а краски! Боже ты мой, какие краски! тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло, все ярь да бакан: а голубая так и горит! важная работа! должно быть, грунт наведен был блейвасом. Сколь, однако ж, ни удивительны сии малевания, но эта медная ручка, - продолжал он, подходя к двери и щупая замок, - еще большего достойна удивления. Эк какая чистая выделка! это всё, я думаю, немецкие кузнецы, за самые дорогие цены делали...» [Гоголь 1978: 235].