Экспрессивность в поэтических текстах М. Цветаевой

ГЛАВА 2. Экспрессивность в поэтических текстах М. Цветаевой. Особенности речевых средств, создающих экспрессию поэзии Марины Цветаевой

2.1 Выразительные возможности словообразовательных средств и роль звукописи при создании экспрессии поэтических текстов М. Цветаевой

В своих высказываниях Цветаева не только называет предметы и явления, но и выражает отношение к ним. При этом нередко она отбирает слова, в которых повторяются одни и те же или похожие звуки, целые созвучия. В данном случае экспрессии текстов способствуют ассонанс и аллитерация:

Когда снежинку, что легко летает,

Как звёздочка упавшая скользя,

Берёшь рукой - она слезинкой тает,

И возвратить воздушность ей нельзя. (Цветаева 1991:31).

Здесь ассонанс на [е], [о] создает определенный философский фон стихотворения, окрашивает интонациями раздумья, размышления поэта о частых ошибках в любви и о том, как мечта, превратившаяся в реальность, теряет свою привлекательность.

Следует отметить, что не всегда повтор одних и тех же звуков способствует созданию одного и того же эффекта. Многое зависит и от мелодики стихотворения. Например,

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес моя колыбель, и могила лес,

Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,

Оттого что я о тебе спою - как никто другой.

(Цветаева 1991:86).

Здесь ассонанс на [е] и на [о] создает определенный ритмический рисунок создает определенный ритмический рисунок, показывающий внутренний мир поэта, готового к борьбе за своего любимого накануне революции.

Аллитерация также выполняет яркую экспрессивную функцию:

Я знаю правду! Все прежние правды - прочь!

Не надо людям с людьми на земле бороться!

Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.

О чём - поэты, любовники, полководцы? (Цветаева 1991:51).

В этом стихотворении прежде всего обращают на себя внимание аллитерации на р, ч, т. Они выполняют собственно экспрессивную функцию - выражение негодования, возмущения против тех, кто нарушает покой других людей и никак не может понять, что «под землею скоро умрем мы все».

Марина Цветаева, тонко чувствовавшая специфику языковых средств, весьма выгодно использовала звуковые повторы в своем стихотворении «Тоска по родине! Давно…» (1934). Композиционно стихотворение состоит из вступления (первые две строки), основной части и введенного союзом но заключения (две последние строки).

Распределение и специфика композиционных частей таковы, что заключение противоречит всему текстовому массиву настолько, что порождает антитезис, меняющий смысловое наполнение текста на противоположное, что в свою очередь является ярким приемом создания экспрессии. Одним из средств, помогающих созданию такого эффекта, является звуковые повторы. Вступление отличается от заключения функциями звукописи: отчетливая аллитерация [р]:

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока! -

оформляет единство предмета и предиката. Повтор же [ст-т] в подлежащем и сказуемом в заключительных строках:

Но если по дороге - куст

Встает, особенно - рябина…

нацелен на реализацию неожиданности действия, что в свою очередь является средством, создающим экспрессию текста.

Нередко звуковые повторы в поэтических текстах М. Цветаевой становятся ярким средством создания экспрессивности текста.

Бузина цельный сад залила!

Бузина зелена, зелена!

Зеленее, чем плесень на чане.

Зелена - значит, лето в начале!

Синева - до скончания дней!

Бузина моих глаз зеленей! (Цветаева 1992:313).

Здесь повторяются и гласные (а, е) и согласные (л, н, з, ч); многоголосая «перекличка» звуков словно отражает буйное торжество красок. Чем больше звуков вовлекается в такую «перекличку»; чем заметнее их повторение, тем большего эмоционального эффекта достигает звучание текста. К тому же, как подчеркивают современные исследователи фоники, «заметное отклонение количества звуков от нормы резко повышает их информативность, соответствующая символика как бы вспыхивает в сознании (подсознании) читателя, окрашивая фонетическое значение всего текста» (Журавлев 1974:100).

Особая форма создания экспрессии - парономазия (анноминация).

Парономазия (гр. para - возле, onomazo - называю) фигура речи, состоящая в комическом или образном сближении паронимов в речи, в стилистическом использовании звукового или семантического подобия употребляемых слов (СЛТ 1966:201).

Все древности, кроме дай и мой,

Все ревности, кроме той, земной,

Все верности, - но и в смертный бой

Неверующим Фомой (Цветаева 1992:155).

Употребление созвучных слов создает яркую перекличку звуков, делая слова более «выпуклыми», значительными (Голуб 1997:55).

Я тебя загораживаю от зала

(Завораживаю - зал!) (Цветаева 1992:258);

Русь кулашная - калашная - кумашная! (Цветаева 1992:407).

«Мастерство поэтов сказывается не в игре созвучиями, а в смысловом сближении разнокоренных слов на основе их образного переосмысления» (Григорьев 1979:44).

Здесь, меж вами: домами, деньгами, дымами

Дамами, думами. (Цветаева 1991:220).

Нам бессонница - не бремя,

Отродясь кипим в котле.

Так-то лучше. Будет время

Телу выспаться в земле. (Цветаева 1992:105).

В приведенных контекстах наблюдается обилие паронимических сближений квазиамонимов и квазиомографов - слов, различающихся единственным звуком.

Наряду с парономазией в произведениях Цветаевой можно встретить такой прием как парономация (анаграмматическая или метатетическая парономазия) - постепенное преобразование - перетекание одного слова в другое, связанное с перестановкой звуков и слов, который также эффективно способствует созданию экспрессии.

А на меня из-под усталых вежд

Струился сонм сомнительных надежд (Цветаева 1991:136).

Анаграммами могут объединяться и словосочетания, члены которых как бы обмениваются слогами, в результате чего получается фонетически замкнутая конструкция с взаимным зеркальным отражением элементов, указывающим на взаимосвязь обозначаемых понятий:

Лютая юдоль,

Дольняя любовь. (Цветаева 1992:193).

Короткая спевка

На лестнице плевкой

Низов голосовка.

Не спевка, а сплёвка:

Торопная склевка (Цветаева 1991:499).

В данных примерах можно наблюдать объединения слогов или звуков, взятых из двух слов, в третьем, общем для них члене паронимического ряда что также способствует выражению образа мысли автора, его замыслу.

Создавать экспрессию фрагмента текста может отдельная морфема. Словообразование в русском языке является ярким источником речевой экспрессии благодаря богатству и разнообразию оценочных аффиксов. Наиболее сильной экспрессией обладают суффиксы субъективной оценки существительных.

А как бабушку

Понесли, понесли, -

Все-то голуби

Полегли, полегли:

Книзу - крылышком,

Кверху - лапочкой…

- Помолитесь, внучки юные, за бабушку! (Цветаева 1991:131).

Суффиксы -ышк, -очк, -к способствуют усилению скорбной, горестной атмосферы текста.

Часто экспрессивное словообразование выступает прежде всего как средство создания практической, сатирической окраски текста:

Как полосынька твоя

Нынче выжнется?

Чернокосынька моя,

Чернокнижница!

Дни полночные твои,

Век твой таборный…

Все работнички твои

Разом забраны.

Где сподручники твои,

Те сподвижнички?

Белорученька моя?

Чернокнижница! (Цветаева 1992:197).

В словообразовательном плане можно обнаружить нарастание экспрессии: узуальные слова отрез, часть, рябь в их словарных значениях превращаются в окказионализмы:

Занавес - мой - занавес!

Мурзамецкий мой отрез!

Часть - рябь - слепь - резь!

Мне лица не зановесь! (Цветаева 1992:356).

Как правило, одноприставочные слова образуют ряды, для членов которых общее значение префикса весомее, чем значение основы.

Повторение одного и того же префикса не только приводит к усилению его семантической роли, но и создает экспрессивный эффект.

Присоединение префикса недо- к словам, не имеющим семантических признаков, свойственных данному словообразовательному типу, как бы сообщает вновь образованному необходимые семантические признаки, что создает эффект неожиданности:

Смерть - это так:

Недостроенный дом,

Недовзращенный сын,

Недовязанный сноп,

Недодышанный вздох,

Недокрикнутый крик. (Цветаева 1991:322).

В некоторых случаях корневые повторы выполняют чисто стилистическую функцию эмоциональных усилителей. Такой эффект наблюдается, например, при употреблении аппозитивных сочетаний, преимущественно парных, при варьировании суффиксов, при повторении части слова - «отзвука».

Знать, недаром я все ночи,

Притаясь, наряд венчальный

Тебе сшила - расшивала. (Цветаева 1992: 355).

Таким образом, можно отметить, что выделимость аффиксальных морфем и их экспрессивные функции в поэзии М. Цветаевой - одна из самых характерных особенностей её поэтики.

2.2 Лексические средства, создающие экспрессивность в поэтических текстах Марины Цветаевой

Среди разнообразных средств для создания экспрессии часто используются эпитеты.

Марина Цветаева широко использует индивидуально-авторские эпитеты, которые дают нам возможность почувствовать мысли, настроение автора во время создания произведения.

Свинцовый полдень деревенский.

Гром отступающих полков.

Надменно - нежный и неженский

Блаженный голос с облаков:

- «Вперед на огненные муки!» (Цветаева 1992:114).

Или весьма экспрессивно «нанизывание» эпитетов:

Каменногрудный,

Каменнолобый,

Каменнобровый

Столб:

Рок (Цветаева 1992:199).

Интересно употребление эмоциональных эпитетов. В тексте они зачастую получают условное, символическое значение. Помимо характеристики предмета М. Цветаева, используя эмоциональные эпитеты, передает свои чувства, мысли:

Я полюбила:

Мутную полночь,

Льстивую флейту,

Праздные мысли (Цветаева 1991:127).

С вербочкой светлошерстной -

Светлошерстная сама -

Меряю Господни версты

И господские дома (Цветаева 1992:110).

Экспрессивность приведенных эпитетов очевидна.

В поэтических произведениях Марины Цветаевой насчитывается несколько сотен парных слов: жар-птица (Цветаева 1992:375); жар-девица (Цветаева 1992:352); жар-корабль (Цветаева 1992:370); царь-дурак (Цветаева 1992:401); царь- город (Цветаева 1992:379); царь- парус (Цветаева 1992:390).

М. Цветаева много и плодотворно экспериментировала, соединяя с существительным разные части речи вплоть до сочетаний на уровне предложения, а также и отельные морфемы, тем самым субстантивируя их (так как они присоединяются к существительным дефисом) и употребляя в атрибутивной функции, то есть как эпитет:

В наш - час - страну! в сей - час - страну!

В наш - Марс - страну! в без - нас - страну! (Цветаева 1991:295).

Дефис, будучи разделяющим (сей - час), то соединяющим (наш - час; без - нас) уравнивает наречие со словосочетанием, а словосочетание уподобляет предлогу, превращая тем самым предлог в самостоятельную часть речи, способную стать окказиональным эпитетом. Словосочетание и целое предложение в роли эпитета находим в строчках:

Рай - город, пай - город, всяк свой пай берет, -

Зай - город, за годя закупай город (Цветаева 1991:479);

Где старец тот Осип

С девицею - свет - наш - явлен? (Цветаева 1991:699).

Другой источник экспрессивности, активно используемый М. Цветаевой, - сравнения.

И вот - теперь - дрожа от

жалости и жара,

Одно: завыть, как волк, одно:

к ногам припасть! (Цветаева 1991:257).

Сравнение «как волк» воспринимается как символ неодолимой тоски.

Мне совершенно всё равно -

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что - мой,

Как госпиталь или казарма (Цветаева 1991:328).

Здесь дом сравнивается с госпиталем, казармой. Тем самым передается внутреннее сомнение, тревога Цветаевой в трудное для нее время, когда она была поставлена перед выбором: или возвращаться в Россию, или оставаться во Франции.

Отметим, что, «…установление отношений между познавательными компонентами художественного образа, раскрытие их через друг друга придают конкретно-чувственной основе образа разнообразные, порой неожиданные эмоциональные оттенки» (Винарская 1989:27).

Я счастлива жить образцово и просто -

Как солнце, как маятник, как календарь (Цветаева 1991:215).

В стихотворении «Попытка ревности» развернутое сравнение играет очень важную экспрессивную роль:

Как живется вам с другою, -

Проще ведь? - Удар весла! -

Линией береговою

Скоро ль память отошла

Обо, мне, плавучем острове

(По небу - не по водам)! (Цветаева 1991:276).

М. Цветаева употребляет здесь также авторские сравнения: разлуку уподобляет «удару весла», память о любви - уходящей «береговой линией», а героиню - «плавучему острову».

В поэтических текстах М. Цветаевой индивидуально-авторские метафоры не только обладают особой выразительностью, но и создают дополнительную экспрессию. Сходство в характере действия, его характеристике открывает путь к такой метафоризации:

Над городом, отвергнутым Петром,

Перекатился колокольный гром (Цветаева 1991:239).

Метафоризация существительных на основе впечатления от названных ими предметов может приводить к созданию сложных поэтических образов. У Цветаевой можно встретить ряд образных метафор:

В мире, где все - Плесень и плющ,

Знаю: один Ты - равносущ (Цветаева 1991:301).

На улице туман, туман.

Любви старинные туманы (Цветаева 1991:423).

В стихотворении «Август - астры» встречается ряд ассоциативных метафор:

Август - астры,

Август - звезды,

Август - грозди

Винограда и рябины

Ржавой - август!

Перечисление метафорических характеристик месяца указывает на особую значимость этого месяца для поэтессы. Это подтверждается и звучанием последней части стихотворения, где наряду с метафорой употреблен метафорический эпитет:

Месяц поздних поцелуев,

Поздних роз и молний поздних!

Ливней звездных -

Август! - Месяц

Ливней звездных!

Такая характеристика августа и эмоциональное обращение к нему становится понятным, если обратиться к дате написания стихотворения - 7 февраля 1917 года.

Анализ стихотворных текстов М. Цветаевой говорит о большом числе индивидуально-авторских метафор, о поистине безграничном расширении сочетаемости слов, формирующих языковые метафоры. Например, в стихотворении «Тоска по родине! Давно…» (1934) встречается ряд метафор, включающих окказионализмы: доилец сплетен; глотатели пустот; хвататели минут; чесатели корост.

Как справедливо отмечает исследователь И.И. Сандомирская, «метафоры из области животного мира наиболее наглядно поясняют механизм создания экспрессивности с помощью внутренней формы. Антропоморфное представление о животных является эмотивным по своей природе, содержит ряд специальных модусов оценки. Внутренняя форма обогащает оценочную структуру новым типом эмоциональной оценки, суть которой сводится к запретам на проявление всякого «звероподобия», нечеловеческого начала в человеке» (Сандомирская 1987:123).

Например, в восьми строчном стихотворении М. Цветаевой «Белье на речке полощу…» (1918) лирическая героиня предстает как воплощение скромности, идеал христианской морали, для которой «дороже жизни - добрый толк». Однако она не может справиться с любовью к человеку, противоположному ей по своей нравственной установке. Но не в силах побороть чувства, которого, видимо, и сама страшится:

Я свято соблюдаю долг.

- Но я люблю вас - вор и волк!

Внутреннее состояние героини и характеристику её возлюбленного экспрессивно передает метафора волк.

Нельзя не отметить роль олицетворения при создании экспрессии в поэтических текстах М. Цветаевой.

Солнце - одно, а шагает по всем городам (Цветаева 1992:127).

Достаточно экспрессивно стихотворение Цветаевой, построенное все на олицетворении:

Я не танцую, - без моей вины

Пошло волнами розовое платье

Но вот обеими руками вдруг

Перехитрен, накрыт и пойман - ветер.

Молчит, хитрец. - Лишь там, внизу колен,

Чуть-чуть в краях подрагивает. - Пойман!

О, если б Прихоть я сдержать могла,

Как разволнованное ветром платье! (Цветаева 1991:150).

Особой экспрессии олицетворение достигает в контексте стихотворения, где этот троп усиливает эпитеты, сравнения, метафоры:

Тоска лебединая,

Протяжная - к родине - цепь…

Лети, куда хочется!

На то и стрела! (Цветаева 1991:199).

Олицетворение «тоска... лети» обретает еще большую экспрессию в контексте с эпитетами лебединая, протяжная, а также со сравнением «стрела».

2.3 Стилистические фигуры при создании экспрессии в поэзии Марины Цветаевой

Средством выражения экспрессии простого предложения являются вопросительные и восклицательные конструкции:

Любят - думаете? Нет, рубят

Так! нет - губят! нет - жилы рвут!

О, как мало и плохо любят!

Любят, рубят - единый звук

Мертвенный! (Цветаева 1991:215).

Эти восклицания в рвущейся посредством резких пауз в строке, создают огромный накал в стихе, сообщают словам величайшую силу эмоционального звучания.

Формальным воплощение стилистических фигур, также создающих экспрессию текста, является строка, строфа, часть строфы, часть текста, целый текст.

В поэзии М. Цветаевой часто встречается такой прием, как градация. В некоторых случаях градация достигается использованием серии окказионализмов - синонимов исходных слов:

Оно-ем!

Грань из граней, найма из наём!

Окохват!

Ведь не зря ж у сибирских княжат

Ходит сказ

О высасывателе глаз

Окоим!

Окодер, окорыв, околом!

Ох, синим -

синё оно твоё, окоем (Цветаева М., 1991: 501).

Последовательность корней -хват-, -дер-, -рыв-, -лом- обнаруживает градацию с нарастанием экспрессии.

Такая фигура речи, как анафора, тоже используется для создания экспрессии.

Анафора - фигура речи, состоящая в повторении начального слова в каждом параллельном элементе речи.

Вот опять окно,

Где опять не спят.

Может, - пьют вино,

Может - так сидят (Цветаева 1991:328).

В поэтических текстах очень часто можно встретить анафору фонетическую:

Коли взять на вес:

Без головы, чем без

Пуговицы! - Санкюлот! Босяк1

От Пугача - к Сен-Жюсту?!

Если уж пуговица - пустяк,

Что ж, господа, не пусто? (Цветаева 1991:545).

Исследованные тексты М. Цветаевой с точки зрения формальных особенностей речевых средств, создающих экспрессию, весьма разнообразны. На этом основании можно считать, что экспрессия часто возникает за счет использования звукописи (аллитерации, ассонанса, парономазии), являющейся ярким средством выразительности. Богатство и изобразительность поэтических текстов достигается также за счет разнообразия оценочных аффиксов. При создании экспрессии важную роль играют тропы, которые часто дополняют или усиливают друг друга. При отсутствии одного нередко теряется смысл другого выразительного средства.

Солнце - мое. Я его никому не отдам.

Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. -

Никому. Никогда.

Пусть погибают в бессменной ночи города!

В руки возьму! - Чтоб не смело вертеться в кругу!

Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!

В вечную ночь пропадет, - погонюсь по следам…

Солнце моё! Я тебя никому не отдам! (Цветаева 1992:238).

Создание художественного парадокса также отражает нарушение структуры означаемого:

Быть между спящими учениками

Тем, кто во сне - не спит (Цветаева 1992:516).

Необходимо отметить, что в текстах Цветаевой невозможно выделить какое-то одно средство, способствующее экспрессивности текста. Напротив, поэт создает из разрозненных лингвистических, паралингвистических средств крепко спаянную функциональную систему, структура которой во всех её деталях и внутрисистемных связях «работает» на конечный результат - довести авторский эстетический замысел до читателя:

О, слезы на глазах!

Плач гнева и любви!

О, Чехия в слезах!

Испания в крови!

О, черная гора,

Затмившая - весь свет!

Пора - пора - пора.

Творцу вернуть билет.

Отказываюсь - быть.

В Бедламе нелюдей.

Отказываюсь - жить.

С волками площадей.

Отказываюсь - выть.

С акулами равнин.

Отказываюсь плыть -

Вниз по теченью сплин.

Не надо мне ни дыр

Ушных, ни вещих глаз.

На твой безумный мир.

Ответ один - отказ (Цветаева 1991:354).

Это стихотворение содержит эмоциональную оценку происходящего в Чехии. Лингвистическими средствами автор создает последовательность ярких эмоционально-отрицательных поэтических образов. Вначале (строки 1, 2) это конкретные образы эмоций: горя, любви, гнева. Затем является олицетворение известных читателю страшных событий (строки 3, 4) и вслед за ними метафорическая интерпретация тех же событий (строки 5-16). Образное выражение наиболее обобщенной результирующей мысли автора содержат строки 7, 8. В них мысль об уходе жизни, непрерывно стучащая в висках, усиливается троекратными повторами слова пора. Следующие строки (9-16), содержат и анафору, и градацию, детализируют эту мысль, а строки 17-20 выступают по отношению к строкам 7, 8 в форме относительно более конкретного повтора. В строках 19-20 поэт обращается к Богу, но не с мольбой исправить положение, а с тем же протестом.

Такая осознаваемая образная структура текста омонимична его плохо осознаваемым паралингвистическим звуковым образам: динамическому и мелодическому.

Как максимальная интенсивность, так и мелодическая кульминационная вершина стихотворения приходятся на тембр выделенного длительностью ударного слога в слове отказываюсь. До этого момента интенсивность тембра, а также мелодика отдельных фраз и синтагм имеют преимущественно восходящий или восходяще-нисходящий характер. (Необходимо заметить, что «тексты с преимущественно восходящей направленностью мелодического движения обычно выражают чувства и волеизъявления, связанные с нарастанием эмоционального напряжения.

Напротив, тексты с преимущественно нисходящей направленностью мелодического движения чувства и волеизъявления, включающие в себя компоненты снижающегося эмоционального напряжения. Для выражения аффективных состояний адекватны тексты с подчеркнуто восходяще-нисходящей структурой мелодики» (Винарская 1989:64).

После этого момента они приобретают все более выраженный нисходящий характер.

Усилению впечатления от получаемой из текста информации в большинстве произведений М. Цветаевой способствуют особые знаки препинания (тире для выделения обращений, вводных слов, придаточных предложений, то есть на месте запятой и т.д.). Типичным средством создания экспрессии для поэтического языка М. Цветаевой являются все случаи переноса. Нельзя не отметить экспрессивность, возникающую благодаря умножению одной и той же семы слова или всего денотативного значения. Характерной особенностью стихов М. Цветаевой является то, что экспрессия создается при нарушении структуры означаемого.

Заключение

В ходе нашего исследования мы выяснили, как проявляется экспрессивная функция языка в поэтических текстах, каким образом автор (М. Цветаева) общается с читателем, выражает свои мысли, чувства. Исследование поэтических текстов М. Цветаевой позволяет нам сделать некоторые выводы:

1. В поэзии Цветаевой часто встречаются средства языка, которые служат формальному выражению экспрессии: звуки (звукопись); сочетание звуков (парономазия); морфема; словосочетание (тропы); вопросительные и восклицательные предложения; стилистические фигуры (градация, анафора). Широко представлены способы создания экспрессии с учетом модификации означаемого.

2. Особо важными поэтическими приемами в поэзии Цветаевой представляются гипербола, градация, антитеза и оксюморон. Многие языковые сдвиги в стихотворных текстах Цветаевой осуществляются на основе этих приемов. Нельзя не отметить усложненность цветаевского синтаксиса, пунктуационную сложность. Тире, членящее высказывание на отдельные слова, усиливает впечатление от получаемой из стихотворения информации.

3. Произведения М. Цветаевой, насыщенные экспрессивными единицами и имеющие авторские знаки препинания или особое графическое оформление строки и текста, в большинстве своём характеризуются форсированной экспрессией. Наблюдения показывают, что особую «бактерию экспрессии» в тексте выделить невозможно: экспрессия сопутствует определенной композиции содержания текста и всем проявлениям эффекта неожиданности. Экспрессия может проявляться асемантично - при особой графике строки, авторских знаках препинания. Специальные средства создания композиции текста - стилистические фигуры - являются одновременно средствами создания экспрессии текста. Специальные средства создания эффекта неожиданности - тропы - также одновременно являются средствами создания экспрессии. Специфическими средствами создания экспрессии являются только звукопись, парономозия, вопросительные и восклицательные предложения.

Список Литературы

Абдалова Н.Б. Ключевые слова в поэме А.Т. Твардовского «Страна Муравия» // РЯШ. 1991. - 3. - С. 55-59.

Арутюнова Н.Д. Языковая метафора // Лингвистика и поэтика. - М., 1979.

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979.

Белый А. Семиотика. - М., 1983.

Бобылев Б.Г. Стилистика художественного текста. - Алма-Ата, 1983.

Валгина Н.С. Стилистическая роль знаков препинания в поэзии Марины Цветаевой // РР. 1978. - 6. - С. 58-66.

Винарская Е.Н. Выразительные средства текста (на материале русской поэзии). - М., 1989.

Виноградов В.В. Исследования по поэтике и стилистике. - Л., 1973.

Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. - М., 1976.

Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. - М., 1981.

Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. - М., 1963.

Винокур Г.О. О языке художественной литературы. - М., 1991.

Винокур Г.О. Филологические исследования: лингвистика и поэтика. - М., 1990.

Выготский Л.С. Психология искусства. - М., 1987.

Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сб. статей по языкознанию. - М., 1959.

Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха: метрика, ритмика. - М., 1984.

Гаспаров М.Л. Современный русский стих. - М., 1974.

Голуб И.Б. Стилистика русского языка. - М., 1997.

Голуб И.Б. Секреты хорошей речи. - М., 1993.

Голуб В.Я., Чернухина И.Я. Анализ и сопоставление лирических стихотворений. Уч. пос. - Борисоглебск, 1990.

Григорьев В.П. Поэтика слова (на материале русской советской поэзии) - М., 1979.

Гулова И.А. «Время! Я тебя миную…» // РЯШ. 1992. - №4. - С. 48-52.

Гулова И.А. «Обольщусь сутью…» // РЯШ. 1997. - №5. - С. 55-62.

Дизенко Н.Д. Категория количества в поэтическом языке ХХ века // Поэтика и стилистика: 1988-1990. - М., 1991. - С. 134-145.

Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. - М., 1957.

Жирмунский В.М. Теория литературы. - Поэтика. - Стилистика. - Л., 1977.

Земская Е.А. Словообразовательные морфемы как средство художественной выразительности // РЯШ. 1965. - 3. - С. 56-58.

Зубова Л.В. Поэзия Марины Цветаевой: лингвистический аспект. - Л., 1989.

Ковалев В.П. Языковые выразительные средства русской художественной прозы. - Киев, 1981.

Клещикова В.Н. Формула цветка // РР. 1996. - 5. - С. 19-22.

Кожина М.Н. Стилистика русского языка. - М., 1993.

Кожина М.Н. О языковой и речевой экспрессии в её экстралингвистическом обосновании // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов, 1987. - С. 8-17.

Кожинов В.В. Стихи и поэзия. - М., 1980.

Кудрова И.В. Версты, дали… Марина Цветаева: 1922-1939. - М., 1991.

Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. - Л., 1974.

Литвин Ф.А. Экспрессивность текста и экспрессивность слова // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов, 1987. - С. 14-17.

Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. - Л., 1972.

Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. - М., 1996.

Лукьянова Н.А. О семантике и типах экспрессивных лексических единиц // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. - Новосибирск, 1979. - С. 36-39.

Маслова В.А. Параметры экспрессивности текста // Человеческий фактор в языке: языковой механизм экспрессивности. - М., 1991. - С. 38-43.

Морару Т.Ф. Экспрессивно-стилистические средства языка (префикс «недо-») // РЯШ, 1985. - №5. - С. 79-81.

Мурат В.П. Об основных проблемах стилистики. - М., 1957.

Новиков Л.А. Искусство слова. - М., 1982.

Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Грамматические категории. Синтаксис текста. - М., 1993.

Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Поэтический язык и идиостиль. - М., 1990.

Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. - М., 1994.

Павлова Н.П. О соотношении понятий «экспрессивность» и «эмоциональность» и об уточнении их в лингвистической сущности // Проблемы экспрессивной стилистики. - Ростов, 1987. - С. 47-53.

Павловский А.И. Марина Цветаева // Литература в школе. - 1991. - 3. - С. 32-41.

Павловский А.И. Куст рябины: О поэзии М. Цветаевой. - Л., 1989.

Подгоецкая И.М. границы индивидуального стиля. // Теория литературных стилей. - М., 1982. - С. 32-39.

Попова З.Д. Поэтическая стилистика как предмет исследования // Поэтическая стилистика. - Воронеж, 1982. - С. 3-7.

Потебня А.А. Эстетика и поэтика. - М., 1976.

Реформатский А.А. Введение в языкознание. - М., 1960.

Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. - М., 1987.

Ротенберг В.С. Слово и образ: проблемы контекста // Вопросы философии. - 1980. - 4. - С. 33-38.

Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. - М., 1997.

Савенкова Л.Б. Образ - символ волк в лирике М.И. Цветаевой // РЯШ, 1997. - №5. - С. 62-66.

Сандомирская И.И. Эмотивный компонент в значении глагола (на материале глаголов, обозначающих поведение) // Человеческий фактор в языке: языковой механизм экспрессивности. - М., 1991 - С. 123.

Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. - Томск, 1981.

Твардовский А.Т. Собр. соч. в 6-ти томах, Т. 5. - М., 1976-1983.

Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. - М., 1986.

Тимофеев Л.И. Слово в стихе. - М., 1976.

Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М., 1977.

Федоров А.И. Образная речь. - М., 1985.

Харченко В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессивности и эмоциональности в семантике слова // РЯШ, 1976. - №3.

Черкасова Л.П. «Яркость изнутри» // РР, 1982. - №5. - С. 52-54.

Чернухина И.Я. Общие особенности поэтического текста. - Воронеж, 1987.

Чижик-Полейко А.И. О тропах в поэме А.Т. Твардовского «Василий Теркин» // Поэтическая стилистика. - Воронеж, 1982. - С. 100-105.

Чижик-Полейко А.И. Стилистика русского языка. - Воронеж, 1962.

Якобсон Р. Лингвистика и поэтика. // Структурализм: «за» и «против». - М., 1975. - 195.

Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1966. СЛТ

Большой энциклопедический словарь. Языкознание. БЭС /Под редакцией Ярцева Н.В. - М., 1998.

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. толковый словарь русского языка. - М., 1993.

Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. - М.,1985.

Ахматова А.А. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. - М., 1987.

Визбор Ю.Б. «Я сердце оставил в синих горах». Стихи, песни, проза. - М., 1986.

Высоцкий В.С. Стихи и проза. - Туркестан, 1988.

Галич А. Генеральная репетиция. Сборник стихотворений, пьесы, проза. - М., 1991.

Маяковский В.В. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. - М., 1987.

Луговской В. Солнце ворот. Синяя весна. - М., 1961.

Окуджава Б.Ш. Избранное: Стихотворения. - М., 1989.

Пушкин А.С. Избранное. - М., 1987.

Твардовский А. Лирика. - М., 1976.

Цветаева М. Избранное. - М., 1992.

Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. - М., 1991.

Размещено на Allbest.ru