Предложения по усовершенствованию государственного регулирования миграционных потоков

По результатам внутрироссийской миграции Приволжский округ в последнее десятилетие уступает только Центральному. Устойчивый отток населения из округа идет в столичный регион, Санкт-Петербург с областью, в Краснодарский край и соседнюю Челябинскую область. Получает округ население из Европейского Севера, большинства субъектов Южного и Уральского округов, Сибири и Дальнего Востока. Наиболее интенсивные связи округ имеет с соседними областями Уральского, Южного и Центрального округов.

Приток мигрантов в округ в значительной степени зависит от потока из стран СНГ. Миграционный потенциал этих стран, в особенности Казахстана и Средней Азии достаточен, чтобы удовлетворить дополнительную потребность России в трудовых ресурсах, по крайней мере, до 2010 г.. Однако, чтобы «взять» этот потенциал, нужна, во-первых, либеральная миграционная политика, во-вторых - развитый рынок жилья. Если эти предложения не будут реализованы, все большая часть потока из Центральной Азии будет следовать в Центр, а ПФО придется ориентироваться на мигрантов из Китая и других стран либо развиваться в условиях быстро убывающего населения и демографического опустения значительной части территории.

Округ в разрезе субъектов. В первой половине 1996-х абсолютно все субъекты округа получали миграционный прирост, в 2003-2007 гг.. Мордовия и Кировская область имели отток населения, а в 2007 г. минусовой баланс наблюдался уже в половине субъектов округа, да и плюсы там, где они сохранились, были крайне незначительны.

В округе отсутствуют явные лидеры и миграционный прирост распределяется примерно пропорционально населению субъектов. Основную часть мигрантов притягивают Самарская, Саратовская, Нижегородская области и Татарстан. На эти 4 субъекта, где живет 42% населения, пришлось 70% миграционного прироста, полученного округом в течение 1996-2007 гг. Мордовия, Мари-Эл, Удмуртия, Чувашия, Кировская и Пермская области в аутсайдерах (рисунок 5).

Рисунок 5 - Миграционный прирост по регионам ПФО 1996-2007гг., тыс. чел

В последние 5 лет внутренние различия сильно нивелировались за счет снижения притока в лидирующие области и республики, так что миграционный ландшафт приобрел монотонный характер. Ни один из субъектов округа не был в состоянии удержать миграционное притяжение с постоянной силой, все скатились почти на нулевой уровень, свидетельствуя о повсеместной стагнации.

В самом начале 1996-х в числе лидеров была и Ульяновская область. Возможно, это было связано с попыткой сохранения “социализма” в отдельно взятом регионе. Впоследствии это привело к более резкому снижению уровня жизни населения, что немедленно отразилось на миграционных процессах: область стала терять население, главным образом в пользу Самарской области и Татарстана.

На протяжении 1996-х в целом наиболее интенсивно притягивали внешних мигрантов соседствующие с Казахстаном Оренбургская и Саратовская, а также Ульяновская области. Внутренние же мигранты более всего тяготели к Саратовской и Нижегородским облостям.

В последнее десятитетие (1998-2007 гг.) миграция населения компенсировала естественную убыли в пяти регионах ПФО - Татарстане, Башкортостане, Оренбургской, Самарской и Ульяновской облостях. В остальных регионах компенсация была неполной: например, в Нижегородской области миграция восполнила менее половины естественной убыли. Но общее положительное влияние миграции на динамику численности населения прослеживается во всех регионах, за исключением Пермского края где наблюдался небольшой отток населения.

Этнические миграции. Структура населения ПФО, его географическое положение на границе между Азией и Европой определяют этническую составляющую миграционных потоков. При том, что основную часть мигрантов в округ составляют русские, четверть прироста населения обеспечивается за счет народов, имеющих на территории округа национально-территориальные образования (Рисунок 6) (приложение В). Еще 20% прироста дают мигранты коренных национальностей стран СНГ. Только два народа округ устойчиво терял: немцев (их численность в 2003-2007 гг. сократилась на 10,4 тыс. человек) и евреев (на 3,6 тыс.).

В миграционном приросте ПФО, полученном за счет титульных народов округа, преобладают татары - 69%, велика доля башкир - 12% и чувашей - 9%. На остальные народы приходится только 10% титульной группы мигрантов и немногим более 2% общего миграционного прироста (приложение В).

В той части миграционного прироста, которую формируют титульные народы стран СНГ, преобладают украинцы (39%), в равной мере представлены армяне (14%) и азербайджанцы (13%), выделяются казахи, таджики, узбеки (приложение В).

Этническая составляющая миграции из стран СНГ в последнее пятилетие в округе устойчива. Почти во всех субъектах Приволжского федерального округа русские и другие титульные народы России, как и в целом по стране обеспечивают основную часть миграционного прироста. Однако, если в большинстве субъектов их доля превышает 80%, то на юге округа, в по граничных областях, более значимую роль играют мигранты титульных национальностей стран СНГ: в Саратовской области они дают почти четверть миграционного прироста, а в Оренбургской этот поток равен потоку этнических россиян. Оренбургская область специфична еще и тем, что только в ней миграционный приток русских сопровождается оттоком мигрантов других титульных национальностей ПФО.

Любопытно, что внешний поток в Оренбургскую и Саратовскую области более «русский» по составу, чем внутрироссийский: русских в нем большинство, а вместе с другими титульными народами России и украинцами они составляют ѕ внешнего потока. При этом доля украинцев в потоке из Казахстана немногим меньше, чем из Украины (17% и 20% соответственно).

Среди титульных народов стран СНГ и Балтии в миграционном приросте Оренбургской области выделяются народы Центральной Азии (включая казахов), в Саратовской - народы Закавказья. В миграционном потоке из Казахстана и стран Средней Азии преобладают русские, только в потоке из Таджикистана русских, в силу исчерпания их миграционного потенциала, столько же, сколько народов Средней Азии. Из государств Закавказья в подавляющем большинстве выезжает титульное население этих стран, так как русских там уже почти не осталось. Аналогичные тенденции характерны и для страны в целом.

Доля русских в общем миграционном приросте населения округа наиболее высока в Пензенской и Нижегородской (85%), Пермской (78%) облостях, самая низкая - в Башкорстане, Татарстане и Чувашии. Однако прирост русских в этих республиках все же есть, что не позволяет утверждать, что миграция ведет к их вытеснению.

Именно для Чувашии, Татарстана и Башкортостана характерны наиболее этнически окрашенные потоки, с той, однако, разницей, что в Чувашии и Татарстане большая часть (69%) миграционного прироста обеспечивается за счет “своего” титульного народа, а в Башкортостане в большей мере за счет татар (45%), которые очевидно едут в места своего расселения, и в меньшей - за счет башкир (25%). В Удмуртии, Мордовии и Марий Эл роль этнических миграций скромна. Как видно из (рис. 6.) перекрестные этнические миграции между республиками округа развиты слабо.

Рисунок 6 - Доля титульных народов республик ПФО и «своего» народа в миграционном приросте в 1996-2007 гг., %

Учитывая, что определенное недовольство принимающих сообществ вызывает появление мигрантов из Закавказья - азербайджанцев, армян, грузин, если подсчитать их долю в миграционном приросте отдельно. По всему округу они обеспечивают немногим более 6% миграционного прироста, немного выше их доля в Удмуртии - 14%, а также в Оренбургской и Саратовской областях - 8-9%. Небольшой отток закавказцев отмечен в Мордовии и Коми-Пермяцком АО. Поскольку именно среди мигрантов этих национальностей достаточно широко распространено нерегистрируемое проживание, их миграционный “вклад”, видимо, более весом, но все же он ниже, чем часто пытаются его представить. Эти мигранты больше на виду, поэтому кажется, что их больше, чем на самом деле.

В большинстве регионов мигранты практически не нарушают сложившийся межэтнический баланс. В Татарстане и Чувашии отмечается медленное стягивание титульных народов, сопровождающееся менее интенсивным притоком русских и других народов, но абсолютные размеры притока невелики. В приграничных Оренбургской и Саратовской областях существенную роль в миграционном приросте играют народы стран СНГ, прежде всего Казахстана, стран Центральной Азиии и Закавказья. Однако этот процесс идет достаточно медленно, по всей вероятности, без видимых резких изменений в жизни принимающих сообществ.

Внутриокружная миграция. Миграционные потоки внутри ПФО рассредоточены. Население сдвигается в Самарскую, Нижегородскую области и Башкортостан (приложение Г). Однако эти внутренние сдвиги медленны и равномерны, они лишний раз подчеркивают отсутствие динамичных полюсов роста и аморфность социально-экономического пространства ПФО.

Нижегородская область получает население из всех регионов ПФО, Самарская отдает население Нижегородской области и Удмуртии, но получает из всех остальных. Республика Мордовия, Кировская, Оренбургская и Пермская области являются основными миграционными «донорами» для других территорий округа. Мордовия теряет население главным образом за счет миграции с Нижегородской и Самарской областями; из Кировской области население переселяется в соседние Нижегородскую область, республики Татарстан, Удмуртию и Марий-Эл. Население Оренбургской области сокращается за счет миграции с Башкортостаном, Татарстаном и Самарской областью. Коми-Пермяцкий АО несет потери в обмене с Пермской областью, этот поток в основном и определяет сокращение численности его населения в результате миграции. Нижегородская область получает население из регионов северной части округа - той части, которая раньше входила в состав Волго-Вятского экономического района. Население южной части округа больше тяготеет к Самарской области, Татарстану и Башкортостану.

Таким образом проведенный анализ показал что перспективы изменения численности и состава населения в ПФО весьма мало отличаются от общероссийских. Все это свидетельствует о безотлагательной необходимости мер миграционной политики, прежде всего по оздоровлению населения и обеспечению притока мигрантов.

3. Пути совершенствования государственного регулирования миграционных потоков

3.1 Опыт европейских стран в области регулирования миграционных потоков

Различие подходов к проблеме интеграции иммигрантов хорошо просматривается на примерах Франции (ассимиляционистская модель), Германии (сегрегация) и Великобритании (плюралистическая модель). Первая модель предполагает отказ иммигрантов от своей прежней идентичности и полное усвоение ценностей и моделей поведения, принятых на новой родине. Именно ассимилировавшиеся иммигранты, которые практически ничем не отличаются от населения принимающей страны, могут рассматриваться как полноправные члены общества. Теоретически успешная ассимиляция представляется выгодной как для национального государства, стремящегося сохранить культурную однородность, так и для иммигранта, поскольку позволяет ему полностью вписаться в новое сообщество.

Во Франции членом национального сообщества является любое лицо, обладающее французским гражданством. Гражданином Франции может стать любой человек независимо от страны происхождения, который политически лоялен исключительно Франции и разделяет ее культурные ценности. Французское законодательство о гражданстве строится по принципу "права почвы", который заключается в том, что лицо, родившееся на территории страны, автоматически становится гражданином Франции. Правда, французское правительство несколько ужесточило эту процедуру, внеся поправки, согласно которым для получения гражданства дети мигрантов должны подавать ходатайства по достижении 16 лет. Если такое лицо имело приводы в полицию или недостаточно хорошо владеет французским языком, ему может быть отказано в предоставлении гражданства.

В течение послевоенного периода этнический состав иммигрантов во Франции неоднократно менялся. Сначала это были в основном лица европейского происхождения. Затем стало возрастать число иммигрантов из бывших колоний (страны Магриба и Тропической Африки). В1962-1975 гг. первое место занимали все же итальянцы (32%), за ними шли испанцы, поляки и алжирцы. С 1975 г. самой многочисленной иностранной общиной становится португальская, хотя она все же меньше, чем североафриканская (Алжир, Марокко и Тунис). Круг стран - поставщиков иммигрантов во Францию постоянно расширяется. Так, резко увеличилось число выходцев из Азии (особенно из Юго-Восточной Азии: за 1990-1999 гг. на 35% ), а также из Турции (на 16%) и из стран Восточной Европы. Однако основной поток мигрантов идет сейчас из Тропической Африки (за 1982-- 1990 гг. он возрос на 43%). Статистика фиксирует устойчивое сокращение числа иностранцев - выходцев из Европы. Неудивительно, что ассимиляционистская политика оказалась несостоятельной. [21, с. 211].

Наиболее проблематичной является ситуация с иммигрантами мусульманского происхождения. Социальная активизация мусульман началась в середине 70-х годов в связи с ростом числа иммигрантов, исповедующих ислам, и предоставлением им финансовой помощи со стороны богатых нефтью Саудовской Аравии и Ирана (в последнем в этот период произошла исламская революция). Во Франции создавались сотни мусульманских организаций, отстаивающих право на сохранение исламской идентичности. Французское светское государство, французская модель ассимиляции сталкиваются с организованным, институционализированным сопротивлением части французского же общества.

Правда, во Франции, как, впрочем, и в других европейских странах, у мусульман нет единого объединения. Дело в том, что иммигранты, в том числе и мусульманского происхождения, не представляют собой однородной группы. В стране насчитывается приблизительно 3.7 млн. "вероятных мусульман" (выходцев из исламских государств и их потомков). Это 1.7 млн. иммигрантов, 1.7 млн. детей (у которых хотя бы один из родителей родился не во Франции) и 300 тыс. внуков иммигрантов. Большинство "вероятных мусульман" ее составляют выходцы из стран Магриба, в основном алжирцы и марокканцы (соответственно 40% около 30%). Мусульмане магрибского происхождения имеют мало общего с иммигрантами из "черной" Африки, среди которых объединена, происходит по принципу страны или региона происхождения. Особняком стоят турки: они считаются более склонными к замкнутости внутри своих их общин, в частности в связи со слабым владением языком принимающей страны. [84, с. 264].

С одной стороны, отсутствие консолидации на широкой основе и раздробленность выгодны властям, поскольку это ослабляет мусульманское движение как единую политическую силу, представляющую интересы части населения страны. С другой - отсутствие единого центра препятствует установлению эффективного диалога мусульманами и контроля над ними, к чему стремилось французское руководство, поставившее задачу европеизировать ислам. Учреждение 2001 г. Французского совета мусульманское культа желаемых результатов не принесло. Между тем в стране неуклонно происходит усиление позиций радикальных исламистов.

Большинство западноевропейских государств отказалось от политики ассимиляции, сочтя ее неэффективной. Однако Франция настойчиво старается ее продолжать. Раньше власти пытались расселить иммигрантов, чтобы не допустит их компактного проживания, ведущего к геттоизации; в 2004 г. внимание общественности был приковано к "делу о платках". Еще в 1989 г. Госсовет республики подтвердил, что ношение религиозных символов (в первую очередь платков, которыми мусульманские женщины покрывают голову) не противоречит принципам светскости. Но 15 лет спустя уже принят закон о запрете носил религиозные символы в публичных местах, который был справедливо расценен как направленный против мусульманских платков. Это событие восприняли по-разному, в том числе сами мусульманки, что свидетельствует о расколе не только по линии "принимающая нация - иммигранты" но и в мусульманских кругах. Поддержка частью выходцев из этой среды действий французских властей свидетельствует, что такая политика отражает не только интересы титульной нации, к и части граждан, имеющих мусульманские корни. Вместе с тем другая часть мусульман однозначно расценивает эти шаги государства как антиисламские; экстремисты используют их для нагнетания напряженности между "коренными" французами и мусульманами-иммигрантами.

В отличие от Франции, в основу немецкого положен принцип "права крови". Немецкая модель нации строится на этнической, а не гражданской основе: согласно законодательству Германии, лицо, родившееся на ее территории, не становится ее гражданином. Немецкое законодательство о гражданстве было смягчено в 1999 г. с принятием закона, устанавливающего, что лицо, рожденное на территории Германии, может автоматически получить гражданство, если хотя бы один из его родителей легально проживал в стране не менее 8 лет. [200, с. 517].

До недавнего времени стать гражданином Германии практически невозможно при отсутствии корней. Поэтому как иммигранты первого поколения, так и их потомки, прожив в Германии, все равно не считались гражданами. Такая политика привела к сегрегации, то есть отделению населения иммигрантского происхождения от немецких граждан. Немецкое руководство не пыталось, как французское, заставлять иммигрантов принимать свои обычаи, традиции и нормы, поскольку рассматривало их в качестве временных рабочих. Эта политика оказалась крайне недальновидной, особенно после новых поколений иммигрантов. Упорное нежелание Германии признать себя иммигрантской страной привело к тому, что здесь бедствие целенаправленных действий государства сформировались обособленные иммигрантские общины. В последние десятилетия на изменение облика Германии существенное влияние оказывает иммиграция. Результатом этого стало этническое и культурное многообразие общества. Продолжавшаяся около пяти лет дискуссия о современном миграционном законодательстве Германии завершилась 1 июля 2004 г. принятием Закона об иммиграции, вступившего в силу в начале января 2005 г.

Основой нового подхода стал курс на ограничение иммиграции, повышение требований к квалификации иммигрантов, форсирование процесса интеграции иностранцев, учет экономической рентабельности иммиграции при наличии в Германии в настоящее время около 4 млн. безработных.

Регулирование иммиграции с помощью нового закона способствует открытию рынка труда для высококвалифицированных иностранных специалистов, студентов, ученых, становлению современной интеграционной политики и усовершенствованию правовых основ, в частности права на убежище. Условия иммиграции облегчены только для названных категорий лиц: ученых, учащихся вузов и лиц, имеющих собственное дело. В отношении остальных лиц продолжает действовать запрет на наем иностранной рабочей силы, действующий с 1973 г.

Иностранцы, которые будут квалифицированы как опасные, могут быть в силу нового Предписания о высылке из страны выдворены за пределы Германии, если такое решение будет принято высшими земельными органами или федеральными органами. Юридическим основанием является "прогноз об опасности". Выдворение из страны так называемых проповедников ненависти, призывающих к террористической деятельности или к деятельности, угрожающей национальным меньшинствам, будет еще более облегчено. Несмотря на все возражения по поводу того, что к иностранцам в принципе нельзя относиться с недоверием, иммиграционные власти должны будут запрашивать в ведомстве по охране Конституции (федеральной службе безопасности) данные обо всех потенциальных иммигрантах.

Содержание и правовое регулирование иммиграционной политики Германии позволяет констатировать ее курс на интеллектуализацию предпринимательства в стране путем развития науки. На мировом рынке по числу патентов, зарегистрированных в США, Японии и Европе, Германия входит в группу лидеров, имея 127 патентов на 1 млн. человек (Япония - 164; США - 111; Великобритания - 92; Франция - 66). Особенно активен в этой сфере германский малый и средний бизнес.

В стране развивается промышленность, ориентированная не на трудоемкость, а на наукаемкость. Инвесторы все больше средств вкладывают в науку и разработки, превращая Германию в один из ведущих "мозговых центров" мировой экономики. Развитие ключевых технологий будущего требует "умных голов", т.е. людей, способных преодолевать границы, в прямом и переносном смысле, географически и интеллектуально. Поэтому можно считать социальной инновацией в германскую экономику Закон об иммиграции, ориентированный на качественное развитие трудовых ресурсов путем рационального использования процесса иммиграции в условиях глобализации.

Рассматриваемый подход возможен для использования и в специфических условиях современной России, продолжающей, к сожалению, утрачивать свой научный, образовательный потенциал, трудовые ресурсы и испытывающей криминальные последствия нелегальной миграции. Разработка этого аспекта национальной политики должна быть согласована с программой борьбы с коррупцией. Коррупцию как стимулятор незаконной миграции необходимо исследовать во всем ее многообразии. Надо знать не только масштабы, но и механизмы воспроизводства коррупции, связанной с регулированием в стране миграционных процессов, и использовать результаты этих исследований в организации борьбы с коррупцией при одновременном совершенствовании миграционного законодательства.

Актуальность рассматриваемой проблемы существенно возрастает в связи с широкой амнистией мигрантов, не состоящих на учете, в интересах их легализации и социальной адаптации в российском обществе.

Великобритания столкнулось с основным притоков мигрантов после 1948 г. Тогда был принят Британский Национальный Акт, оформивший единое гражданство для метрополии и ее колоний переселения и работы в Великобритании. Главными поставщиками иммигрантов были Индия, Пакистан и Бангладеш. Их «лидерство» сохранилось и до настоящего времени. По данным британской статистики, в 2007 г. этнические меньшинства в составе британского населения составили 7.9%, или примерно 4.6 млн. человек. Среди них наиболее многочисленными этническими группами являются индийцы (более миллиона человек, или 1.8% населения Великобритании), пакистанцы (почти 750 тыс. человек, или 1,3%) и бангладешцы (280 тыс., или 0.5%).

Изначально британское правительство сдерживало приток мигрантов и стремилось их ассимилировать. Однако со временем организации мусульман в Великобритании стали приобретать влияние и оказывать давление на власти. В 1962 г. была основана Исламская миссия Соединенного Королевства, через четыре года создавшая "Образовательный мусульманский трест", который стал выдвигать требования по сохранению мусульманской идентичности у детей, чего в итоге, и удалось добиться. А в 1985 г. было введено понятие "многокультурный уклад". Суть новой политики заключалась в признании государством в рамках национального сообщества многочисленных общин, которые имеют право жить в своем кругу, сохраняя культурное наследие, национальные черты, обычаи, семейные связи, а также отстаивать свои права на национальном уровне. Благодаря такой государственной политике общины в Великобритании пользуются широкими правами. Однако это приводит к закреплению принадлежности лиц с иммигрантскими корнями к определенным группам, хотя они в действительности могут иметь совсем мало общего с ними. Потомки иммигрантов в разных поколениях остаются не включенными в британское общество и воспринимаются не как отдельные индивиды и британские подданные, а как члены этих групп, по отношению к ним используется этнический подход.

По результатам опроса British Social Attitudes survey (2006 г.), британцев трудно назвать приверженцами идеи многокультурности. Только 16.4% населения согласились с утверждением, что этническим меньшинствам следует предоставлять помощь для сохранения их обычаев и традиций; 56.2% считают, что группы должны адаптироваться и влиться в состав национального общества. Не приветствуют жители Великобритании и рост численности мигрантов в своей стране: 74% британцев согласны с необходимостью ее сокращения, 82.6% придерживаются мнения, что следует принимать более строгие меры для исключения нелегальной иммиграции. Только 39.6% полагают, что легальные иммигранты, не являющиеся гражданами, должны обладать равными с ними правами. [19, с. 541].

Несмотря на то, что Франция, Германия и Великобритания избрали различные стратегии поведения по отношению к иммигрантам, результат оказался примерно одинаковым: во всех этих странах образовались параллельные общества в виде устойчивых общин иммигрантов, как правило, на национальной основе. Что же мешает интеграции иммигрантов в западноевропейские общества?

В качестве одной из причин нередко называется культурный фактор. Особенно это актуально в отношении мусульманских иммигрантов. Ислам и светское государство несовместимы. Государство требует, чтобы религия не выходила из сферы частной жизни и не проявлялась в публичной, характеризующейся всеобщим равенством. Однако ислам - это больше чем религия, это образ жизни, он охватывает все области жизни верующего и, следовательно, не поддается изоляции в частной сфере. Это порождает практически неразрешимое противоречие. В любой стране можно найти "умеренных" мусульман, готовых до определенной степени к компромиссу; но там всегда найдутся и радикальные группировки, которые попытаются убедить выходцев из мусульманского мира в необходимости вести замкнутую жизнь в своей общине и не поступаться верой. Однако исследования Harris Opinion Poll, проведенные в Великобритании, показывают, что в то время как для 32% мусульман предпочтительным является проживание в исключительно мусульманском окружении, среди молодежи (16-20 лет) этот показатель равен только 18%. Среди пожилого населения (51 год и старше) он составляет 51%. 49% опрошенных выбрали бы страной проживания Великобританию, а не исламское государство; жить в таковом предпочли бы 35% .

Исследования показывают, что далеко не все, традиционно считающиеся мусульманами, действительно являются приверженцами ислама. Профессор Джитт Клаусен опросила приблизительно 300 мусульман в Швеции, Дании, Нидерландах, Великобритании, Франции и Германии. Оказалось, что подавляющее большинство из них секулярны внешне и придерживаются основных либеральных ценностей.

По данным французских опросов начала нынешнего десятилетия, 30% молодых людей - выходцев из исламских государств или потомков таковых (20-29 лет) заявляют, что они не религиозны. Как утверждает профессор Института политических исследований Экс-ан-Прованса Бруно Этьен, в Марселе практикующими мусульманами являются не более 17% лиц "мусульманского происхождения".

Иммигранты первого поколения не смогли бы даже при большом желании избавиться от культурных практик страны происхождения. Но их потомки во втором и третьем поколениях, родившиеся в Великобритании, Франции или другой западноевропейской стране, проходят социализацию не только под воздействием своих родителей и родственников. Они учатся в школах, колледжах, других учебных заведениях и через систему образования приобщаются к культуре, в широком смысле слова, страны проживания. Их культурный тип можно охарактеризовать как гибридный. Страну, принявшую когда-то их родите, они считают своей родиной, а себя - полноправными гражданами. Однако их жизненный опыт показывает, что обществом они нередко воспринимаются как граждане второго сорта.

Причина - не столько в иммигрантском происхождении (хотя и это нельзя исключать), сколько в социально-экономическом статусе. Большинство иммигрантов первого поколения въехали Западную Европу в качестве неквалифицированной рабочей силы, зачастую занимали наименее престижные и низкооплачиваемые должности. Пока рабочие приезжали с целью заработка, статус для них не имел особого значения. Однако, приняв решение навсегда остаться в принимающей стране, они становились элементом ее общества и оказывались в самом низу социальной пирамиды. Хотя западные общества обладают достаточно высокой социальной мобильностью, она везде имеет пределы. Низкий статус родителей, небольшой доход, проживание в одном из беднейших кварталов, где обычно живут иммигранты - все эти изначально неблагоприятные стартовые условия сужают возможности получения хорошего образования для детей иммигрантов, а, следовательно, резко уменьшают их шансы на социальную мобильность. Они либо занимают такие же непрестижные должности, как их родители, либо вообще оказываются безработными.

По данным опроса, проведенного в декабре 2004 г. французской службой изучения общественного мнения, 33% опрошенного населения считают, что при прочих равных условиях человеку магрибского происхождения устроиться на работу "немного труднее", 54% полагают, "гораздо труднее". Шансы выходцев из «черной» Африки оценивают аналогичным образом соответственно 42 и 42%, вообще иностранцев - 44 и 35%.[19, с. 511].

Не случайно равный доступ к социальным гам рассматривается большинством стран - членов ЕС как первичное условие для интеграции иммигрантов. Достаточный образовательный уровень и возможность получить работу являются наиважнейшими предпосылками для обеспечения успешной интеграции. Наличие этих факторов расценивается как основа материальной безопасности; лицо, перестающее зависеть от различных социальной помощи, полнее участвует в жизни общества.

До 70-х годов западноевропейские страны принимали в основном трудовых мигрантов, стремившихся найти работу немедленно по прибытии, бедствии прием иммигрантов пошел по линии воссоединения семей и предоставления убежища. Многие из вновь прибывших в отличие от своих предшественников пытаются не столько найти работу, сколько жить на пособие. В результате увеличивается нагрузка на социальную систему принимающих государств, и не в последнюю очередь из-за этого возникает негативное отношение к иммигрантам как к иждивенцам.

Однако при этом мало кто вспоминает, что послевоенная миграция была объективным, взаимовыгодным процессом, что без иностранной рабочей силы Европа вряд ли смогла бы осуществить экономический подъем, что благодаря иммигрантам представители "титульной" нации освобождены от наиболее грязных, низкооплачиваемых видов деятельности. Сторонники депортации иммигрантов не задумываются, кто согласится занять их рабочие места.

Движения иммигрантов за культурное признание являются реакцией на дискриминацию и социально-экономическое неравенство. Это особенно в отношении молодежи, поскольку она социализируется под влиянием, как культуры страны пребывания, так и культурной традиции предков. Таким образом, говорить о консервации определенного культурного типа не приходится: он изменяется на протяжении поколений, даже если не происходит полной ассимиляции. Принадлежность последующих поколений к культуре страны предков является во многом символической.

В любом обществе, каким бы богатым оно ни было, нельзя избежать социального расслоения, и так исторически сложилось, что в современных западных обществах именно иммигранты занимает низшие ступени социальной лестницы. Они мигрировали из стран третьего мира, но оказались здесь в роли "исключенных". Погромы во Франции, взбудоражившие мировую общественность осенью прошлого года, как раз проходили на социально-экономическими лозунгами. О защите исламской идентичности речи там не шло. Бунтовали в основном граждане Франции, которые, несмотря на мусульманские корни, полностью прониклись материалистической культурой Запада и нацелены на такие же жизненные стандарты, что и большинство "коренных" французов.

Западные исследователи отмечают, что социальная сегрегация, дискриминация и безработица среди французской молодежи магрибского происхождения, среди молодых турок, рожденных в Германии, среди пакистанцев в Британии, среди афро-американцев приводят к возникновению новой исламской идентичности в среде недовольной молодежи. Хотя обычно представитель второго и третьего поколения иммигрантов не является истинным верующим, поскольку в большинстве своем потомки иммигрантов секуляризировались, "в условиях кризиса и опасности у мусульманина, который является таковым лишь в силу своих этнических корней, моментально просыпается чувство принадлежности к исламской вере, культуре, цивилизации. Ислам начинает доминировать в его сознании, готовом воспринимать любые идеи и концепции в исламском обличии, в том числе и самые радикальные".

Но дело, как представляется, не только в осознании потомками иммигрантов своей исламской идентичности.

Хотя теоретически любой иммигрант и особенно его потомки могут ассимилироваться, многие из них остаются на низших ступенях общества не только вследствие образовательных и иных причин. Большинство иммигрантов отличаются от "коренной" нации внешне, например, более смуглым цветом кожи. И значительная часть общества западноевропейских стран, где имеет место наложение культурных различий на социальные, автоматически относит людей с иным цветом кожи вне зависимости от их социального статуса к низшим общественным группам. Некоторые выходцы из среды мусульманских иммигрантов, хотя и получают хорошее образование, находят работу, формально вливаются в средний класс и действительно стремятся ассимилироваться, все равно сталкиваются с дискриминацией даже на бытовом уровне. Это еще больше обостряет формирующиеся противоречия. Обращение к исламу зачастую вызвано протестом, ответом на несостоявшуюся ассимиляцию, а создающиеся исламские политические движения - попыткой решения этих проблем радикальным образом. [21, с. 332].

Иными словами, проблема интеграции иммигрантов в принимающие общества во многом упирается в возможности западных стран обеспечить высокий жизненный уровень всем без исключения слоям общества, а также в сложившиеся в самом принимающем обществе взгляды и установки.

Взрывы в Лондоне и беспорядки во Франции в 2005 г. заставляют правительства западноевропейских стран задуматься о необходимости изменений в политике в отношении иммигрантов. Поскольку участниками этих действий стали лица иммигрантского происхождения, родившиеся и выросшие в западных странах, возникает проблема разработки мер для интеграции таких лиц, уже проживающих на территории европейских стран. Однако поскольку удачные практические решения этого вопроса пока отсутствуют, в предложениях правительств речь идет лишь об ограничении притока новых иммигрантов. Правительствам важно продемонстрировать активность и снизить недовольство граждан своими неэффективными действиями.

О позитивном отношении населения к жестким мерам властей свидетельствует рост рейтинга французского правительства после погромов во Франции (согласно данным компании IPSOS, с 52 до 62%). Особую роль здесь сыграло решение о введении чрезвычайного положения и о депортации всех участвовавших в погромах лиц, не имеющих французского гражданства. После погромов состоялось специальное заседание по контролю за иммиграцией. Правительство предложило ряд превентивных мер, которые должны снизить поток желающих въехать во Францию под наиболее распространенными предлогами вступления в брак и воссоединения семей. Так, для получения французского гражданства предлагается увеличить срок совместного проживания супругов, один из которых не является французским гражданином (до четырех лет, если семья проживает во Франции, и до пяти - если семья проживает за пределами страны). Заключение смешанного брака за рубежом отныне предполагает необходимость пройти собеседование с французским консулом, чтобы определить, является ли брак подлинным или фиктивным. Французские власти намерены более строго подойти к соблюдению законодательной нормы, запрещающей полигамию, которая затрудняет как обеспечение нормального материального уровня семей, так и контроль родителей за детьми, попадающими в ряды экстремистов. Повышенное внимание будет уделяться и иностранным студентам, особенно из "стран риска". Уже созданы центры, которые отбирают потенциальных студентов в странах Магриба, Сенегале, Китае, Вьетнаме; на очереди - Турция, Камерун, Мадагаскар, Ливан, Южная Корея и Мексика.

После терактов в Лондоне летом 2005 г. британское правительство приняло решение о депортации радикальных исламистов. Правда, здесь возникает проблема получения гарантий от стран будущей депортации относительно неприменения к высылаемым пыток и смертной казни. Вопрос решается путем заключения двусторонних договоров об экстрадиции, гарантирующих гуманное отношение к высылаемым. Более того, британский министр внутренних дел Чарльз Кларк заявил о возможном выходе Великобритании из Европейской конвенции по правам человека. Ст. 3 Конвенции запрещает возврат беженцев на их родину, если они там могут столкнуться с преследованиями. Из-за этой статьи суды блокируют депортацию иностранных экстремистов, сковывая деятельность правительства.

Следует отметить, что ранее сторонникам более жестких мер в отношении иммигрантов были консерваторы, в то время как политика лейбористов была достаточно мягкой. В 1997 г. (первый год пребывания у власти Тони Блэра) числе въехавших в Великобританию было меньше, чем число выехавших, и составляло 46.8 тыс. К 2003 г число въехавших выросло до 151 тыс. (без учета нелегальных иммигрантов). Британское правительство положительно оценивает легальную рабочую иммиграцию для экономики страны. Например, медицинская служба просто не смогла бы функционировать без иммигрантов: почти половина медсестер (47%) и четверть докторов (23%) родились за пределами Великобритании. После четырех лет работы в Великобритании можно претендовать на получение разрешения на постоянное проживание, причем процент отказов невысок. При лейбористах благодаря подобной системе число рабочих, получивших разрешение, значительно увеличилось: с 25 тыс. в начале 90-х годов до 156 тыс. в 2003 г. Причем эта цифра не включает число рабочих из стран - новых членов ЕС которым не требуется разрешение на работу в Великобритании. В ответ на критику за такую благоприятствующую притоку иммигрантов политику лейбористы утверждают, что они допускают долгосрочное переселение только для квалифицированной рабочей силы. Консерваторы выступают сторонниками системы баллов, цель которой - предпочтение лицам, способным заполнить свободные ниши в экономике страны. Позиция либерал-демократов сходна с предложением консерваторов и заключается во введении рабочих-иммигрантов в соответствии с потребностями экономики.

Однако по отношению к другим категориям иммигрантов позиция лейбористов является жестокой. Ведь такие люди, в отличие от приезжающих в поисках работы, требуют вложений со стороны государства. Одной из наиболее проблемных областей является так называемая цепная иммиграция: въезд в страну лиц по линии воссоединения семей, которые затем содействуют въезду своих родственников и так далее по цепочке. Лейбористы считают необходимым ввести запрет на приглашение родственников иммигрантам, прожившим на территории страны менее пяти лет. Консерваторы также выступают за введение ограничений на въезд супругов и других членов семей иммигрантов и даже готовы в случае прихода к власти выйти из Европейской конвенции по правам человека, гарантирующей право на воссоединение семьи[121, с. 621].

Что касается беженцев, то лейбористы настаивают на предоставлении подобного статуса тем, кто в этом нуждается, однако с возвращением их на родину через пять лет в случае отсутствия для них там опасности. Консерваторы предлагают квоты на принимаемых беженцев, и перенести процесс рассмотрения заявок на территорию третьих стран. Эта позиция противоречит ООН по беженцам (1951 г.), но британцы и здесь готовы к очередной конфронтации с международным сообществом. Пребывание беженцев оборачивается значительными бюджетными затратами: по данным МВД Великобритании в 2003 г. поддержка ищущих убежища лиц обошлась правительству в 3.5 млрд. долл. К тому же эта категория служит еще и источником нелегальных иммигрантов. Так, в 2004 г. в Великобритании было отказано в предоставлении убежища 62,7 тыс. человек, из которых только чуть более 14,7 тыс. официально покинули страну. Эффективной мерой борьбы с нелегальной иммиграцией лейбористы считают получение отпечатков пальцев всех, желающих получить британскую визу, и последующую электронную проверку въехавших в страну и покинувших ее (так можно установить тех, кто "затерялся"). Консерваторы предлагают установить пограничный полицейский патруль, контролирующий порты на предмет проникновения нелегалов. Либерал-демократы ратуют за усиление наказания за нелегальный ввоз людей в страну.

Не остаются без внимания и меры, направленные на социальную интеграцию проживающего в западноевропейских странах населения. В Великобритании начала практиковаться система сдачи специальных экзаменов для иммигрантов. Чтобы их пройти, требуется хорошее знание английского языка, британской истории с 1945 г., основ демократии, важнейших государственных институтов, понимание основ этикета и терпимое отношение к равенству полов, а также умение обращаться с предметами быта. Предполагается, что даже если иммигранты и не проникнутся британскими обычаями и традициями, то, по крайней мере, ознакомятся с ценностями принимающего общества, чтобы впоследствии успешно контактировать с коренным населением. Для помощи иммигрантам в подготовке к экзамену даже издано специальное пособие. Хотя Великобритания в отличие от Франции не проводит политику ассимиляции, фактическая геттоизации иммигрантского населения в результате проводимой политики мульти культурализма, непопулярной среди населения, вынуждает правительство сделать небольшие шаги в направлении ассимиляции.

Во Франции принято решение уделить особое внимание социально-экономической ситуации, поскольку именно в ее неблагополучии там видят причину осенних беспорядков. Исследование, проведенное в дни погромов, показало, что лишь около 15% респондентов назвали причиной протестов религиозный фактор. Для улучшения положения населения депрессивных предместий разрабатывается программа помощи, а Евросоюз решил выделить Франции 50 млн. евро для создания дополнительных рабочих мест, что предположительно должно улучшить положение беднейших слоев населения и снизить социальную напряженность. Весьма сомнительно, что Франция решит сбалансировать свою ассимиляционистскую политику и осуществит дрейф в сторону мульти культурализма. Это противоречит как традициям страны, так и настроениям французского общества. В конце 2004 г. за ассимиляцию иммигрантов во Франции высказались 73% респондентов, а сторонниками коммунитаристского курса, по примеру Великобритании, оказались всего 15% опрошенных.

Потомки иммигрантов оказываются, как уже говорилось, в положении исключенных, чем умело манипулируют исламские экстремисты. Корреспонденты журнала Time провели опрос среди нескольких десятков мусульман в Европе, чтобы выяснить, что приводит их в экстремистские организации. Некоторые в качестве причины называют отсутствие чувства принадлежности к европейскому обществу. Многие, особенно молодые мусульмане, страдают от высокой безработицы. Другие возмущены кровопролитием в Ираке и воспринимают действия там Запада как войну против самого ислама. Радикальные исламисты используют протестные настроения и недовольство европейцев мусульманского происхождения, усиливая напряженность в отношениях между "коренными" европейцами и иммигрантами; таким образом, конфликт, являющийся по существу социальным, переводится в культурную плоскость. Культурный аспект отчетливо проявился и в получившем широкий резонанс деле о карикатурах, изображающих пророка Мухаммеда, которые были размещены сначала в датской газете, а потом перепечатаны в СМИ других европейских стран. Эта история вызвала серию насильственных действий в отношении дипломатических представительств европейских стран за пределами Европы, в частности на Ближнем Востоке, а также против граждан ряда европейских стран. Размещение карикатур стало новым удобным поводом для вербовки очередной партии террористов из числа мигрантов-мусульман. Повысилась вероятность осуществления террористических актов на европейской территории, вследствие чего еще больше усилится негативное отношение к иммигрантам со стороны "коренного" европейского населения. Все это крайне затруднит процесс интеграции.

Итак, Западная Европа оказывается если и не в западне, то в довольно затруднительной ситуации. Впрочем, ее можно было предвидеть. Однако человеческое легкомыслие, безответственность, близорукость привели к тому, что события осени 2005 г. в Париже оказались неприятным сюрпризом. Надо надеяться, что теперь лучшие умы, силы и средства будут брошены на решение проблемы, которая, развиваясь по наихудшему сценарию, может превратиться в большое зло для Европы и всех ее обитателей, как коренных, так и иммигрантов.

В настоящее время Австралия является одной из самых привлекательных в иммиграционном отношении стран. Она наряду с Канадой и Норвегией занимает лидирующие позиции в мире по уровню жизни населения. Согласно статистике почти каждый четвертый житель Австралии является выходцем из других стран.

Отличительной особенностью современной австралийской иммиграции является растущее разнообразие стран происхождения иммигрантов. Если в конце 1940-х годов среди родившихся за пределами Австралии преобладали выходцы из Соединенного Королевства - около 67%, то на сегодняшний день их доля уменьшилась в два с половиной раза и составляет около 26%, представители же других европейских стран составляют 28%, а выходцы из стран Азии - 24%.

Структурные изменения в составе иммиграционного населения стали следствием преобразований в политике правительства Австралии, в частности отказа от концепции "белой австралийской иммиграции", ограничивающей приток населения из неевропейских стран. Первый шаг в этом направлении был сделан в 1958 г. с принятием Закона о миграции, который отменил обязательное проведение письменного теста на владение мигрантом каким-либо из европейских языков. В тексте Закона отсутствовали вопросы о расе, и, по словам министра иммиграции тех лет, "выдающиеся и высококвалифицированные представители стран Азии" могли быть приняты Австралией в качестве иммигрантов. Период устойчивого роста численности выходцев из азиатских стран в Австралии начался в 1966 г., когда правительство страны сократило период ожидания получения гражданства страны для этой категории иммигрантов с 15 до 5 лет, уравняв их в правах с европейцами. При этом критерий отбора азиатских мигрантов "выдающиеся и высококвалифицированные" был заменен критерием "квалифицированные", что определило рост их числа с 0,75 тыс. человек в 1966 г. до 2,7 тыс. человек в 1971 г.

Иммиграционную политику австралийских властей в полной мере характеризует тот факт, что Австралия является одной из четырех стран (помимо Канады, США и Новой Зеландии), официально объявивших о приеме иммигрантов и обозначивших ежегодные квоты. Современная иммиграционная политика Австралии направлена на достижение следующих целей: привлечение мигрантов, чьи квалификационные характеристики и профессиональный опыт соответствуют потребностями экономики страны; противодействие нелегальной иммиграции; развитие принципов мульти культурного общества.

Система управления миграционной политикой в Австралии имеет централизованную структуру. За реализацию миграционной политики страны в целом несет ответственность Департамент иммиграции и межэтнических отношений. В задачи Департамента входит: рассмотрение заявлений на въезд, пребывание и работу в стране; иммиграционный контроль; борьба с нелегальной иммиграцией; интеграция иммигрантов; предоставление гражданства; развитие межэтнических отношений и принципов мульти культурного общества.

Законодательную базу миграционной политики в Австралии составляют: Закон об иностранцах 1984 г. с последующими поправками, Закон о гражданстве Австралии 1948 г. с последующими поправками, Закон о миграции 1958 г. с последующими поправками, Закон о визовом регулировании 1997 г. с последующими поправками.

Основным принципом в работе над совершенствованием миграционного законодательства является стремление, с одной стороны, привлечь в Австралию иммигрантов-профессионалов, бизнесменов и инвесторов, а с другой - оградить страну от въезда нежелательных категорий мигрантов.

Если проанализировать реальную практику регулирования иммиграции в Австралию в течение последнего десятилетия, тенденция усложнения ее процедуры достаточно очевидна. Так, в начале 1990-х годов государство брало на себя целый ряд обязательств в отношении иммигранта: компенсацию расходов на проезд, помощь в жилищном обустройстве, бесплатные курсы английского языка и др. Один год постоянного проживания в стране давал право ходатайствовать о приобретении австралийского гражданства. На сегодняшний день ситуация выглядит по-иному. Тем не менее Австралия продолжает активно принимать иммигрантов и соответственно имеет весьма демократичные иммиграционные правила по сравнению с большинством развитых стран.

Для отбора иммигрантов, въезжающих в страну на постоянное место жительства по каналу иммиграции квалифицированных специалистов, в Австралии применяется балльная система оценок, введенная в 1989 г. Количество баллов, присуждаемых претендентам на получение иммиграционной визы, различается в зависимости от категории иммиграции (таблица 1)

Необходимо отметить, что некоторые профессии имеют режим наименьшего благоприятствования для иммиграции в Австралию. Это объясняется лоббированием в парламенте интересов людей определенных профессий, имеющих высокий социальный статус и большие финансовые средства, что позволяет им проводить законы, ограничивающие иммиграцию иностранных специалистов. В первую очередь это относится к медицинским работникам с высшим образованием, особенно к врачам, имеющим собственную практику или работающим в клиниках. При подсчетах очков эта категория автоматически получает минус 25 баллов, что сильно понижает их шансы на иммиграцию.

Таблица 1 - Количество баллов, необходимое для получения иммиграционной визы в Австралию

Принятие решения о выдаче визы сводится к процессу постановки галочек. Это означает, что требования к иммигранту четко сформулированы с учетом всех социальных групп и возможных частных обстоятельств. Цель такого подхода - до минимума свести субъективный момент. Чиновник, принимающий решение, обязан поставить галочки на предмет соответствия кандидата всем критериям, установленным в законе относительно той или иной категории визы.