Болезни ликвидаторов аварии на ЧАЭС

Колебания между потребностью демонстрировать активные, то есть "здоровые" формы поведения и потребностью в рентных установках связаны с напряжениехМ и включены в невротичные проявления, зафиксированные у 56% испытуемых. Об этом писал еще К.Г.Юнг: "Человек не может безнаказанно отделаться от самого себя в пользу искусственной личности.... Социально "сильный мужчина" в "частной жизни" - чаще всего дитя по отношению к состоянию собственных чувств, его общественная дисциплинированность в частной жизни буксует. Его "любовь к своей профессии" дома обращается в меланхолию; его "безупречная" публичная мораль под маской выглядит поразительно...; на его самозабвенный альтруизм... его дети смотрят иначе".

Полученная информация позволяет выделить существенную роль психологических компонентов в патогенезе системы кровообращения у ликвидаторов аварии. Сравнительный анализ внутренней картины болезни у группы пациентов, имеющих сосудистую патологию и у больных, страдающих кардиологическими расстройствами, обнаружил существенное психосоматическое различие. Данное различие было подтверждено статистически. В целом структура отношения к болезни у разных когорт пациентов выглядит следующим образом.

Как видно из Гистограммы 2, среди ликвидаторов, имеющих органические сосудистые изменения в деятельности системы кровообращения, каждый четвертый адекватно относится к своему заболеванию, тогда как среди пациентов с кардиологическими расстройствами таких лишь 6%.

На первых местах в обеих группах поликомпонентные типы отношения к своему заболеванию. В группе больных с кардиологическими расстройствами преобладает диффузное отношение к болезни, большая часть которых имеет в анамнезе инфаркт миокарда. В группе пациентов с сосудистой патологией - смешанное отношение.

Выделенные группы ликвидаторов в целом отличаются по иерархии типов отношения к болезни. Так, на втором месте у пациентов с кардиологическими диагнозами находится эргопатическое отношение, на третьем - анозогно-зическое отношение, что соответствует интерпсихической модели.

У участников ликвидации аварии на ЧАЭС, переживших инфаркт миокарда, эргопатического и анозогнозического отношений к болезни как самостоятельных типов не выявлено. В данной когорте пациентов на втором месте смешанный и сензитивный типы отношения к болезни. Причем смешанный тип состоит преимущественно из сензитивного и неврастенического типов, что сигналит о проблемах адаптации к новым пост-радиационным условиям именно в этой группе.

У больных с сосудистыми патологиями на втором месте гармонический тип, а на третьем - сензитивный тип, что соответствует интрапсихической модели дезадаптации. Следовательно, можно сделать вывод о сложной, противоречивой картине отношения к болезни у ликвидаторов аварии, имеющих сосудистую патологию.

Другими словами, уже первичный анализ отношения ликвидаторов аварии к своему заболеванию позволяет выделить дезадаптационные модели поведения как неконструктивные, невротические по своей сути способы приспособления к новым для них условиям. Каковы психологические механизмы складывания этих моделей?

Как было установлено, невротические модели поведения связаны с по-требностной сферой личности. Рассмотрим гистограмму З.На первом месте в целом по данной выборке находится потребность в индивидуальной любви как сила, толкающая человека на объединение с конкретным, единичным человеком, как стремление к созданию связи с другим человеком, в которой бы чувствовалось полное удовлетворение. У ликвидаторов последствий аварии с инфарктом миокарда данная потребность зафиксирована у 98%. Дж. Франкл писал, что "нет сомнений в том, что все люди излучают энергию - либидо... Однако это неопределенное, глубинное стремление, которое названо жизненной силой или Эросом, подвергается множеству метаморфоз в течение жизни индивида. По существу, все эти превращения в разные фазы развития служат цели сохранения самого индивида и сохранения вида. Но, несмотря на то, что эти стадии можно считать биологически детерминированными, в них вновь и вновь происходят различные трансформации уже психологического толка, как ответ на окружающие условия. Ибо в течение развития на индивида и его либидозные импульсы накладываются различные фрустрации, запрещения, враждебность и непринятие, вызывая развитие защитных механизмов..., которые определяют характер личности и часто вызывают невротические или психотические симптомы".

Гистограмма 3. Актуальные потребности ликвидаторов с разными расстройствами

Если проанализировать структуру актуальных потребностей участников Чернобыльских событий, имеющих кардиологические расстройства и сосудистую патологию, то выясняется, что по показателям и они существенно не отличаются. Участники ликвидации аварии на ЧАЭС в актуальном состоянии демонстрируют "самоограничивающую" модель поведения, которая характеризуется пассивностью, отчужденностью, цеплянием за старые связи и в конечном счете, утратой своего Я, о чем сигналит вектор.

Вектор S назван Л.Сонди Танатос-фактором. "Сущность фактора S заключается в потребностях разрушения и саморазрушения. Он является в системе побуждений судьбоанализа радикалом деструкции... и аналогичен влечению к смерти", что сигналит о выраженной потребности к саморазрушению в обеих группах ликвидаторов аварии.

Саморазрушительный паттерн поведения подтверждается структурой смертности ликвидаторов аварии. Так, по данным официальной статистики Регионального центра радиационной медицины "больше половины умерших, независимо от года пребывания на ЧАЭС, скончались в результате суицидальных действий, отравлений и травм. Второе место среди причин смертности и первое место среди заболеваний, приведших к смерти занимали болезни системы кровообращения".

Суицидальное поведение часто связывают с материальными проблемами, скудностью жизни, неустроенностью и пр. На наш взгляд, это только вершина айсберга, лишь повод к суициду. Н.Бердяев, анализируя эпидемию суицидов среди русских эмигрантов, подчеркивал, "самоубийца вызывает роковую решимость в других; он сеет смерть", указывая на исторический смысл, заключающийся в том, что русские не выдержали исторического испытания, что русская душа ослабла и разлагается. Вслед за Ф. Ницше философ утверждает, что человек может вынести страдание, если оно не является бессмысленным.

"Самое страшное для человека, когда весь окружающий мир - чужой, враждебный, холодный, безучастный к нужде и горю", - так формулирует Н.Бердяев причину, толкающую человека к самоубийству. Безучастность к страданию и ужасу усугубляется в картине мира ликвидаторов аварии на ЧАЭС еще и тем, что мир для них стал чужим. До участия в Чернобыльских событиях мир, особенно в лице государственных структур, конечно чаще всего был равнодушен к человеку. Однако человек мог найти убежище в собственном доме, среди родных. Свои не нанесут невосполнимого ущерба, не предадут, потому что предать можно только чужое. События, связанные с ситуацией, выходящей за пределы обычного человеческого опыта, ставят ликвидатора в позицию, когда весь мир становится чужим. "Проблематичность существования личности, прошедшей через катастрофическую, экстремальную экзистенцию состоит в остановке, прерывании психотрансформации личности, функционирование которой локализуется в пределах экстремальной личностной метаморфозы.... Метаморфоза личности уцелевшего идет вразрез с миром возвращения", - пишет М.Ш.Магомед-

Эминов. Личность оказывается между двумя полюсами: "полюсом жизневос-хождения и полюсом жизнепадения как утратой личностью жизненности". Следовательно, смысл суицида не в том, что человек не может пережить участие в экстремальном событии, не в предательстве тех, кто был своим еще недавно, а в экзистенциальной чуждости внешнего мира, в котором нет места личности.

При анализе других актуальных потребностей участников ликвидации последствий аварии обнаружились различия. Данные различия статистически достоверны. Так, по показателю - t экс. = 2,768 при t кр. = 1, 982 и по показателю -1 экс.= 2,134 при t кр. = 1, 544. Данная тенденция демонстрирует "стремление перенести... экзистенциальную силу на объекты окружающего мира, т.е. спроецировать и, таким образом, усилить могущество окружающего мира до всемогущества, снизив собственную экзистенциальную силу до беспомощности". В группе кардиологических больных большинство участников ликвидации аварии, имеющих данную актуальную потребность - с инфарктом миокарда. У пациентов без инфаркта чаще диагностируется, что трактуется как признак разрядки потребности в любой форме.

Выявленный в процессе психодиагностики показатель означает также "очищение побудительных стремлений от осознанных желаний, связанных с бессилием Я, т.е. с отсутствием у него занимаемой позиции". Среди ликвидаторов с кардиологическими расстройствами таких 56,25%, тогда как среди пациентов с сосудистой патологией только 15,38%).

Накопление и суммация неудовлетворенных потребностей приводят к неразрешимым конфликтам. С одной стороны, человек стремится к любви, как бы растворяясь в партнере, демонстрируя жертвенность и самоотдачу. С другой стороны, занимая промежуточную позицию между собой и другим, такая личность не может вернуться к себе, становясь как бы эхом другого, отстраняясь от себя.

Другая тенденция - - связана, по Л.Сонди, с "защитным механизмом Я,... как особой формы, в рамках которой Я пытается защититься от всевозможных опасностей". В результате исследования установлено, что показатель имеет знак 0 и встречается у кардиологических пациентов с инфарктом у 62%, а у пациентов с такими же расстройствами, без инфаркта у 49% и свидетельствует о дизентеграции как полном отказе Я от защитных действий, диагностируемых как «сумеречное состояние, бессильное, потерявшееся Я».

Особенности черт характера дезинтегрированного Я следующие: 1) постоянный страх вины; 2) маска добродушия, готовности к самопожертвованию; 3) ангел на улице и черт дома; 4) неестественность; 5) "комплекс Обло-мова" 6) однобокое существование; 7) ношение персональной окаменевшей маски, почти сросшейся с лицом; 8) прекрасный специалист на работе, но невыносим как член семьи". Каждый второй пациент с кардиологическими расстройствами с инфарктом миокарда и каждый третий с сосудистой патологией характеризуется подобным образом.

Векторная картина С, продиагностированная у половины пациентов обеих групп, подтверждает вышесказанное, так как представляет в понимании Л.Сонди "картину контакта у невротиков, отказывающихся иметь свое собственное Я ". Рассмотрим Таб.18.

Процент невротических реакций в группе пациентов с сосудистыми расстройствами выше, чем во второй группе. Так, в первой группе он составляет 67%, во второй - 51%). Причем в группе пациентов с кардиологическими патологиями невротические модели поведения имеют 100% больных с инфарктом миокарда.

При статистической обработке результатов была обнаружена тесная прямая связь между наличием невротических моделей поведения и диффузным типом отношения к болезни, который чаще демонстрируют больные с кардиологическими расстройствами и с инфарктом миокарда.

Была установлена тесная связь между показателем невроза и вытесненной потребностью. Так, 42% пациентов с кардиологическими нарушениями без инфаркта и 61% с сосудистыми патологиями характеризуются как «инертные люди во всех областях существования», отказавшиеся от поиска новых объектов в мире. Но в актуальном состоянии у каждого второго ликвидатора аварии с невротическими моделями поведения выявлена амбивалентность потребности в поиске объектов. Это дает основание предполагать, что сущность неврозов ликвидаторов аварии на ЧАЭС связана в первую очередь с зависимостью от другого человека, в которой с одной стороны, присутствует желание сделать любимого человека счастливым во что бы то ни стало, с другой - отказ в удовлетворении собственной потребности становления собственного Я. Неся свою любовь каждому, такая личность не верит, что ее потребность в любви будет реализована с каким-то новым объектом, поэтому цепляется за старый объект. У таких личностей в основании невроза лежит "страх утраты, страх перед изолирующим дистанцированием, беззащитностью и одиночеством, страх быть покинутым".

По определению Л.Сонди, таких людей можно назвать "потерявшимися", дезинтегрированными личностями либо с отсутствием стремлений во внешней среде, либо с деформированными потребностями в данной среде.

Невротические состояния проявляются через опасные модели поведения. Так, большинство пациентов с невротическими моделями поведения в опасных моделях поведения имеют суицидальные попытки.

Наиболее часто встречаемая опасность во всей выборке - депрессия. Депрессивные состояния диагностированы у 87% пациентов с инфарктом, у 32%> пациентов с кардиологическими расстройствами без инфаркта и у 53% с сосудистой патологией. Депрессивные личности демонстрируют форму страха, связанную с "существованием единства и целостности Я и с глубинным переживанием утраты безопасности". Пассивная выжидательная позиция таких людей связана в первую очередь с их центральной проблемой как "неудавшимся поворотом к себе", недостатком развития своего существования как субъекта... Чем настойчивее они стараются уменьшить страх перед собственным существованием, тем больше отвергают собственную личность, что создает неразрешимую ситуацию". Поэтому так значимо для них взаимоотношение с другим человеком, который превращается в сверхценный объект.

Другой человек необходим и для того, чтобы удовлетворить потребность в персональной любви, пусть пассивно. У ликвидаторов преобладает потребность в прежнем партнере, в том, который уже найден и с которым невозможно расстаться. "Любящая самоотверженность стремится посвятить себя партнеру и без связи своего существования с другим человеком невозможна", - подчеркивает Ф.Риман. Тенденция "не расставаться" выливается в накопительство всего нужного и ненужного. Это потребность, создавшая Плюшкина. Главной опасностью реализации этой потребности является либо угроза одиночества, либо невозможность прервать связь, которая уже потеряла смысл. Другими словами, человек оказался в рабской зависимости от имеющегося дуального союза. Чаще всего источником неодолимого стремления к обладанию и контролю над ситуацией является переживание собственной недостаточности. Тот же самый источник ответствен за наличие стремления к не-впусканию в себя другого и отдалению от него. Неравнодушие к другому может повлечь за собой ту или иную форму зависимости. И стремление к возобладанию над другим, и стремление не впустить в себя другого, когда, по Гегелю, нечто пытается сохранить форму " в-себе-и-для-себя-бытия", когда оно упорно противится своему закабалению, проявляются при установлении отношений зависимости.

Это углубляет проблематичность адаптации к новым условиям жизни, сигналя об отсутствии устойчивости к изменениям. Отсюда необходимость постоянного контроля себя и ситуации, что требует достаточной напряженности, которая выявлена у 89% участников чернобыльской катастрофы.

Экстремальная ситуация в норме включает адаптационный вариант поисковой активности, который и определяет устойчивость организма к стрессу и вредным воздействиям окружающей среды. Причем подобный вариант возникает лишь при условии непредвиденных обстоятельств, когда человек не может заранее предугадать силу и продолжительность воздействия вредного фактора. Деформированным вариантом адаптации к неожиданной угрозе, осложненной психическим напряжением, является "обученная беспомощность". М.Селигман приводит пример формирования такого варианта. Животное подвергали ударам электрического тока, которые нельзя было предотвратить. После ряда попыток избежать наказания, животное становилось пассивным и безынициативным, хотя функциональные пробы показывали высокий уровень эмоционального напряжения. Если позже это же животное оказывалось в ситуации, когда появлялась возможность не получать наказание, то оно оказывалось неспособным к такому поведению. Животное, которое изначально имело возможность избегать ударов током, чаще всего находило выходы из ситуации и в дальнейшем.

В.С. Ротенберг и В.В. Аршавский назвали такую ситуацию «ожиданием катастрофы». Лучший способ фрустрировать человека в ситуации ожидания катастрофы - «поставить в ситуацию, когда они не могут контролировать события».

Этот вывод подтверждается результатами, полученными с помощью методики Дж. Келли.

Обращает внимание набор характеристик, имеющих самые высокие факторные нагрузки по показателю «Я-реальное» у данной группы пациентов, четко диагностируемый как неосознаваемое ожидание катастрофы. Распределение характеристик на оси конструкта «Я-реальное» ассиметрично. На правом полюсе, обычно представленном противоположными характеристиками, не имеющими отношения к значимым людям, характеристики отсутствуют. Стоит отметить дистанцированность данной группы пациентов от значимых людей при выполнении методики. Так, характеристики, наиболее часто употребляемые пациентами с инфарктом миокарда и имеющие наибольшие веса в факторном анализе, крайне редко использовались относительно выбранных персонажей.

Показатель рыхлости-жесткости равен 42%, все характеристики тесно связаны между собой, что сигналит о высоком уровне напряжения, конфликтности и дезадаптационных процессах.

Для того чтобы чувствовать себя достаточно спокойно и уверенно в состоянии предкатастрофической настороженности, человеку часто оказывается достаточно умения распознавать так называемые "флаги катастроф". Данное понятие ввел математик Р.Гилмор, который отмечает: "Хотя катастрофы обнаруживаются при качественных исследованиях уравнений, существует эффект обратной связи, который иногда позволяет получить качественные следствия даже в том случае, когда мы не знаем самих уравнений, при условии, что мы в состоянии установить наличие и тип катастрофы... Как только один из флагов зафиксирован, то есть установлен признак, свидетельствующий о наличии катастрофы, управляющие параметры можно изменять". Далее автор специально подчеркивает, что в случаях возрастающей неопределенности можно предусмотреть:

"- упрощенную модельную потенциальную функцию, зависящую только от существенных переменных состояния и управляющих параметров, либо соответствующий росток потенциальной функции, который в свою очередь может подсказать, какой в действительности процесс имеет место"; -нужность либо ненужность использования переменных для использования всех этих данных в проявлении основных флагов катастрофы. Возвращаясь к понятию флагов катастрофы, необходимо подчеркнуть, что различение таких сигналов имеет чрезвычайно большое значение в условиях необходимости двигаться "сквозь чужое". С этих позиций радиация представляется безусловно примером флаговой среды, где опасность нельзя просчитать, обнаружить без специальных приборов и с честью выйти из затруднительного положения. Радиоактивное излучение опосредованно, то есть после прекращения действия, продолжает деформировать жизненное пространство, поэтому необходимо научиться различать флаги - установить "потенциальную функцию", ее "росток", соответствующий "тип уравнения", нужность либо ненужность использования переменных вообще. Другими словами, поиски смысла существования в пост- радиационный период связаны не с живучестью как таковой, а со способностью выживать, не с пластичностью, позволяющей адаптироваться к новым условиям, а с умением избегать новых ударов.

В.А. Моляко называет основные причины, которые приводят к явлению, названному данным автором скрытой чернобыльской радиоактивной паникой. Мы же можем обозначить данные проявления как "флаги катастрофы". К ним относятся: "страх перед полной неопределенностью и непредсказуемостью общего воздействия радиации на человека; страх перед возможными последствиями разрушения в зоне АЭС; отсутствие постоянной правдивой информации об истинном положении; отсутствие для подавляющего большинства людей медицинского контроля, консультаций; постоянные слухи о гибели людей, облучении, заболеваниях; постоянный страх перед болезнями, особенно онкологическими; неадекватная запросам людей работа средств массовой информации; нарушение режима сна, отдыха, питания, усугубление психического состояния вследствие биофизического ослабления организма".

То немногое из вышеуказанного, что может осознать человек, это страх и снижение биофизического функционирования организма, проявляющиеся в беспокойстве, дискомфорте, мнительности, повышенном внимании к теме радиации.

С другой стороны, подсознательное функционирование психики превращается в "безумное", по определению Д. Калшеда, указывающего, что "функционируя подобно иммунной системе организма, система самосохранения активно атакует объекты, которые распознаются как "чужеродные" или "опасные". Части переживания, содержащие чувства уязвимости и незащищенности, рассматриваются как "опасные" элементы и, соответственно, подвергаются атаке. Эти атаки предназначены для того, чтобы разрушить надежды на установление реальных объектных отношений пациента... Точно так же, как иммунная система может ошибочно атаковать тот самый организм, который она призвана защищать, так и система самосохранения может превратиться в систему саморазрушения, ввергнуть внутренний мир в кошмар аутоагрессии". Поэтому можно констатировать, что отсутствие четко обозначенных сигналов опасности не позволяет участникам ликвидации аварии на ЧАЭС обнаружить новые способы выживания и иные, адекватные модели избегания опасностей.

Рассмотрим вытесненные потребности ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС.

Гистограмма 4. Вытесненные потребности у ликвидаторов аварии на ЧАЭС с разными расстройствами

Анализ вытесненных потребностей в группе с кардиологическими расстройствами и в группе с сосудистой патологией участников Чернобыльской катастрофы демонстрирует достоверные различия в данных группах. Так, у пациентов с кардиологическими проблемами без инфаркта первое место делят потребность в пассивности и потребность в прикреплении. Причем потребность в прикреплении трактуется Л.Сонди как "стремление держаться за жизнь и существование, предохранять себя от болезней, несчастий и гибели".

Потребность в пассивности вытеснена у 69% ликвидаторов с инфарктом, что превращает ее в бессознательную цель, сигналя о том, что пациент оказался в ситуации страдания. А.Кемпински, анализируя ситуации, связанные с "невозможностью осуществления собственного выбора активности", характеризовал их как "вызывающие установку страха".

Страх - это, несомненно, предупреждение об опасности, и в равной степени оно содержит как возможности к преодолению опасности, так и возможности к уклонению от угрозы. Если в первом случае можно констатировать наличие возможностей личности к активному приспособлению и зрелости человека, то второй вариант приводит к стагнации, которая тормозит личностное развитие, не позволяя осознать страх. Страх чаще неосознаваем, когда угроза как причина страха - неопределенна. "Он бывает сильнее, если нет возможности действовать, если человек чувствует себя в отношении опасности беззащитным".

Чувство страха, как было установлено при анализе теоретических подходов к данной проблеме связано с тревогой. Тревожность как относительно устойчивая личностная черта большинства ликвидаторов аварии на ЧАЭС, отмечается многими авторами Так, Ю.М.Губачев с соавторами указывают, что " в качестве психического состояния тревога детерминируется условиями неопределенности. При наличии дефицита информации возникает генерализованная боязнь неудовлетворения как биологических, так и социальных потребностей, что ведет к дезорганизации психических и соматических функций".

Ф.Б. Березин обращает внимание на связь тревоги и потребностей. Он подчеркивает, что "при любом нарушении сбалансированности системы человек-среда недостаточность психических или физических ресурсов индивидуума для удовлетворения актуальных потребностей, рассогласование самой системы потребностей, опасения, связанные с вероятной неспособностью реализовать значимые устремления в будущем, а также с тем, что новые требования среды могут обнаружить несостоятельность, являются источником тревоги". Причем тревога "по интенсивности и длительности неадекватная ситуации, препятствует формированию адаптивного поведения, приводит к нарушению поведенческой интеграции, к возникновению вторичных проявлений, которые наряду с тревогой определяют психическое состояние субъекта, а в случае развития клинически выраженных нарушений - картину этих нарушений".

Полученные данные перекликаются как с выводами Ф.В.Березина, так и с предложенными в DSM-4 основными синдромами и симптоматикой посттравматического стрессового расстройства, рассматриваемого как психосоматическая нозология. Клиническая картина у ликвидаторов аварии с кардиологическими нарушениями проявляется через объективно диагностируемый гиперкинетический сердечный синдром, параксизмальные суправентри-кулярные тахикардии, синдром вегето-сосудистой дистонии, а субъективно - через боли в области сердца, страх смерти, одышки, необъяснимую тревогу и пр.

Можно ли полученные данные по показателю вытесненных потребностей трактовать как наличие у определенной группы участников ликвидации аварии без неврозов самосохранительного поведения?

У пациентов с сосудистыми расстройствами и нарушениями, но без неврозов на первом месте вытесненная потребность в добре, оборотной стороной которой выступает страх нарушить определенные традиции, "избыток" совести. На втором месте оказалась тенденция к "застреванию" как цепляние за жизнь или какой-то другой реальный объект".

Половина вошедших в общую выборку ликвидаторов аварии имеют вытесненную потребность в добре, терпимости, справедливости, совестливости по отношению к окружающим людям, которая в векторной картине трактуется как чувство вины. "Вина возникает в ситуациях, связанных с чувством ответственности. Существует тесная связь между чувством ответственности и порогом эмоции вины. Следует подчеркнуть, что причиной для переживания вины с равной легкостью и с равной вероятностью, может стать как действие, так и бездействие" - пишет К.Изард. То есть вина - это как бы сигнал, изнутри оповещающий человека о том, что между ним и миром образовался разлад. Вина чаще связана с уже совершенным, с необратимостью времени. Осознавая необратимость времени и невозможность вернуться в прежний мир, к первоначальному положению дел, человек не перестает, однако, мысленно перебирать упущенные шансы. И это обстоятельство наполняет его душу горечью и сожалением, требуя искупления. В этом смысле мы можем назвать осознаваемое чувство вины "флагом катастрофы".

"Экзистенциальная вина приходит к человеку, когда он осознает, что на самом деле имеет обязательства перед собственным бытием, когда он понимает, насколько важно реализовать свой потенциал. Человек - не тополиный пух, погоняемый взбалмошным июньским ветром. Мы очень материальны и должны иметь какой-то вес и какой-то смысл", - пишет Д. Багенталь.

Невозможность вытеснить из сознания воспоминание о ситуации, к которой была причастна личность, соединенная с отсутствием осмысленности произошедшего, делает человека безутешным. Если ностальгия - это сожаление о прошлом, с которым связываются положительные переживания, то вина, напротив, отражает сожаление о проклятом прошлом, которое бесцеремонно вторгается в настоящее, заслоняя собой мир. Поглощенный навязчивыми воспоминаниями, человек изолирован не только от будущего, но и от далекого минувшего, предшествовавшего событию, а также не может адаптироваться в настоящем. "Вина ложится на сердце тяжелым грузом ",- метафорично описывает такое положение К. Изард, подчеркивая тем самым, что вина это, по выражению Ф. Ницше, "жестокая и бесполезная казнь", причиняющая человеку страдания и бессмысленная по сути, что приводит в конечном итоге к самоубийству во всех смыслах этого слова.

Таким образом, если и говорить о тенденции к самосохранительному поведению у ликвидаторов аварии на ЧАЭС, то можно предполагать, что к таковым можно отнести 6% пациентов с кардиологическими нарушениями, без инфаркта с гармоническим типом отношения к болезни и каждого четвертого пациента с сосудистой патологией, также имеющих данный тип.

Однако клиницисты подтверждают выдвинутое предположение частично. «Дифференцированный анализ эффективности лечения ликвидаторов аварии на ЧАЭС, принадлежащим к разным клиническим группам, выявил их неоднородность не только к исходному состоянию, но и по их реакции на проводимые оздоровительные мероприятия. Комплексная терапия в условиях стационара у ликвидаторов с кардиологическим диагнозом уменьшала, а у ликвидаторов с сосудистой патологией, наоборот, увеличивала выраженность дезадаптационных клинических нарушений".

Мы можем объяснить данную тенденцию особенностями психосоматических проявлений расстройств и нарушений в этих когортах. Так, кардиологические расстройства ликвидаторов аварии, не переживших инфаркт, носят функциональный характер, т.е. имеют психосоматическую природу. Длительная комплексная терапия в стационаре позволяет этим пациентам получить заботу, внимание со стороны медицинского персонала, что позволяет удовлетворить потребность в любви.

Сосудистая патология проявляется через сосудистые катастрофы по типу инсульта, церебро-васкулярнцю болезнь, атеросклероз нижних конечностей, дисциркуляторную энцефалопатию, гипертензии, патологическую реактивность сосудистой стенки на фармакопрепараты, другими словами, проявляется через морфологические нарушения. Следовательно, клиническая картина данной патологии в меньшей степени включает психогенные факторы, т.е. имеет соматопсихическую природу. Данная группа устала от проявлений болезни, от лечения, которое они рассматривают как бессмысленное, от проблем взаимодействия с миром. Отсюда - капитуляция перед болезнью и ухудшение состояния.

Пациенты из этой группы, имеющие гармоническое отношение к болезни, скорее всего, осознают ситуацию болезни, но вряд ли это принесло им облегчение. Онтологические основания жизни конкретного человека задаются не тем, чем они уже стали или становятся, а тем, чего еще нет - своим проектом, который присутствует в настоящем в качестве неисчерпаемых возможностей будущего. Любая возможность несет в себе не только позитивные свершения, реализацию целей, она может быть угрозой для существования единичного, то есть самого человека. У человека должно быть мужество для жизни в пост-радиационной ситуации, которого нет у ликвидаторов.

Пациенты с сосудистой патологией без невроза осознают свое состояние и демонстрируют конструктивный смысл через рентное поведение. Однако и в данной группе данный смысл не связан с адаптированностью к ситуации, т.к. отказ государственных структур либо медицинского персонала в удовлетворении рентных потребностей приводит к агрессивному поведению, что отнимает силы и здоровье участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, ухудшая их состояние.

Пациенты с сосудистой патологией и неврозом характеризуются, как было установлено в исследовании, инертностью, отказом взаимодействовать с миром, уходом во внутренний мир. Поэтому в данной группе чаще присутствует неосознаваемый преградный смысл, связанный с саморазрушительной тенденцией и дезадаптацией.

Отсутствие осознавания ситуации, наличие межличностной конфликтности, противоречивая внутренняя картина болезни приводят большинство участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС с кардиологическими нарушениями к преградному неосознаваемому смыслу и дезадаптации.

Ликвидаторы аварии на ЧАЭС с инфарктом миокарда переживают свои расстройства и болезни также неосознанно, демонстрируя в структуре смысловой реальности бессмысленность. Попытки приспособиться к новой ситуации приводят личность к дезадаптивным способам регуляции, что заканчивается преградным неосознаваемым смыслом. Преградный смысл либо отсутствие смысла включает саморазрушительное поведение, демонстрируемое большинством участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС.

Литература

1. Дикая Л.Г. Отношение человека к неблагоприятным жизненным событиям и факторы его формирования/ Л.Г.Дикая, А.В.Махнач //Психологический журнал. -1996.- №3.-С.137-148.

2. Давыдовский И.В. Проблемы причинности в медицине / И. В. Давыдовский.- М.: Медицина, 1962. -112 с.

3. Гуськова А.К. Основные источники психологической напряженности и реакции различных групп лиц, вовлеченных в радиационную аварию, меры их коррекции / А.К. Гуськова // Социально-психологическая реабилитация населения, пострадавшего от экологических и техногенных катастроф: Тез. докл. V Международной научной конференции. Минск, 1998. - С.72.

4. Гуменюк Н.В. Исследование механизмов психической адаптации к эмоциональному напряжению у лиц с вазоспастическим вариантом ишемической болезни сердца / Н.В.Гуменюк. - СПб.,1994. - 68 с.

5. Губачев Ю.М. Психогенные расстройства кровообращения / Ю.М.Г>бачев, В.М.Дорничев, О.А.Ковалев. - СПб.: Политтехника,1993.- 248 с.

6. Грановская P.M. Элементы практической психологии / Р. М. Грановская. - СПб.: Свет,1997.-608 с.

7. Гаврилюк В.В. Динамика ценностных ориентации в период социальной трансформации / В.В Гаврилюк, Н.А.Трикоз// Социологические исследования.- 2002.-№1.-С.96-105.