Имена собственные в ранних повестях и рассказах В.И. Белова в контексте лингвистического комментирования текста художественного произведения в школе

«Свои» - коренные жители села - именуются полной трёхчленной моделью только в особых случаях. В некоторых случаях В.И. Белов подчеркнуто выделяет героя, именуя его полным именем и отчеством: Иван Афанасьевич: «Иван Афанасьевич по-настоящему расстроился, когда вскоре после Нового года стало ясно, что корова оказалась нестельной <…> На другой день Иван Афанасьевич собрался в Раменье <…> Иван Афанасьевич тоже качал головой…» [Белов, с. 260-261]. В данном случае сам повествователь именует персонажа официальной формой, выказывая тем самым степень уважения.

В рассказе «Весна» повествуется о нелегкой судьбе жителей деревни в военное время, когда вокруг царила разруха и голод. Повествователь на протяжении всего произведения обращается к главному герою уважительно, по имени и отчеству Иван Трофимович: «Иван Трофимович поднялся с печи, прямо поверх белья надел тулуп и вышел до ветру <…> Иван Трофимович зажег лучину и вставил ее в старинный, оплывший нагаром светец <…> Иван Трофимович молчал, глядя, как бьет из сучка огненный фонтанчик, как, остывая, подергивался белым пухом потрескивающий уголек» [Белов, с. 365]. Так повестователь выражает свое уважение к герою, выделяет среди других персонажей рассказа, сравните - Полька Балашова, Витька, Ярыка, Михайловна, Мишуха Смирнов, Коля Мокрынин, Петька Марьин и Иван Трофимович. Иван Трофимович прожил тяжелую жизнь, на войне старик потерял сыновей и жену: «… пришла вторая похоронная - похоронная на младшего - Колюху. Только успели опомниться от горя после первого извещения - извещения на старшего <…> Плакали все до одного, плакали навзрыд о погибшем на чужой стороне за три дня до конца войны. Не было тут только Михайловны, матери этого последнего. Когда ей сказали о Леониде, она встала из-за стола <…> Через неделю она умерла в своей бане…». именование персонаж лингвистический общеобразовательный

Официальная трехкомпонентная модель наименования (фамилия + имя + отчество) для называния героев используется в предложениях «делового» характера: «…Так, например, колхозница пятой бригады Иванова Екатерина Трофимовна унесла с колхозного поля ношу сена» [Белов, с. 349]. «Я подошел к окну справочного бюро <…> Но вот она взяла мою квитанцию и подала мне листок бумаги. На нем, как слова откровения, было написано: Слепнов Осип Михайлович, г. Фрязино, улица, дом, квартира» [Белов, с. 298].

Различие в функционировании структурных моделей именования персонажей наглядно показывает следующий пример: «Мало кто помнит, когда и как прижился в колхозе Лабутя. <…> В конторе открыли новый лицевой счет на имя Ивана Александровича Петрова, но никто, кроме председателя, не называл его по имени: только и слышно было - Лабутя да Лабутя» [Белов, с. 356].

2. Двучленная модель: фамилия, имя.

Так именуются в основном «свои» - деревенские: Ивойлов Христя, Ярыкин Триха, Громов Иван, Смирнова Ленка, Бутина Евдоша, Груздев Сенька, Балашов Алешка, Петряев Саша, Брагина Татьяна, Савушкина Марья, Новожилова Настасья, Марфушин Акиндин, Абросимова Катя, Смирнов Мишуха, Мокрынин Коля, Марьин Петька и др. Используются эти модели в речи рассказчика, а он - «свой», один из них, поэтому и представляет персонажей в привычной ему «системе координат».

Кроме того, полуофициальный вариант имени (Сенька Груздев, Саша Петряев и т.п.) появляется в тех ситуациях, в которых идентифицирующую функцию выполняет именно фамилия героя: «Сенька Груздев - самый веселый и беззаботный парень - женился как раз перед войной <…> Да, Сенька Груздев был взаправду веселый, ходил он быстро, не ходил, а бегал» [Белов, с. 418].

3. Одночленная модель: фамилия.

Дроздов, Комиссаров, Рохляков, Дружинников, Тяпин, Капитонов, Малягин: «- Звонили вчера из сельхозинспекции, - сообщила она, - говорят, не разрешим сейчас ни одного теленка сдавать на мясо. Ставьте, мол, всех на откром.

– А они там не посоветовали, где денег колхозу брать? - огрызнулся Сергей Иванович. - Кто звонил-то?

– Капитонов, сам, кому больше звонить.

«Опять этот Капитонов, - подумал Сергей Иванович, - чтоб он сдох со своими звонками».

С Капитоновым - заведующим сельхозинспекцией Сергей Иванович схлестнулся еще на прошлой партконференции из-за того, что инспекция неправильно распределила по колхозам концентраты» [Белов, с. 175].

В основном, обращение по фамилии обращено к «чужим»: «- … А когда, батюшко, сняли с поста Жеребцова-то…» [Белов, с. 337].

Повести и рассказы В. И. Белова пестрят разными формами номинации: личными именами, прозвищами, отчествами и фамилиями, что служит наглядной иллюстрацией функционирования имён собственных в диалектной языковой среде. В произведениях писателя имена собственные в своем большинстве являются личными именами персонажей, они ярко отражают специфику и особенности микросоциума. Имена собственные играют не последнюю роль в создании полноценной картины идейно-тематического плана произведения. Имя имеет определенную направленность в создании образа и несет в себе функциональную направленность.

2.2 Отражение вопросов лингвистического анализа текста и лингвистического комментирования на уроках по развитию речи в учебных комплексах средней общеобразовательной школы

Формирование теоретических основ лингвистического анализа текста впервые было освещено в науке известным русским лингвистом Львом Владимировичем Щербой. В его работах намечается основной путь лингвистического анализа - разыскание отдельных выразительных элементов русского языка, путь разыскания значений: слов, оборотов, путь создания словаря выразительных средств русского литературного языка.

Предметом лингвистического анализа художественного текста является его языковая организация: связи и отношения языковых средств разных уровней, выражающих определенное идейно-художественное содержание произведения.

Важнейшей целью целостного филологического анализа является выявление и объяснение использованных в тексте языковых единиц в их значении и употреблении, причем лишь постольку, поскольку они связаны с пониманием литературного произведения как такового. Филологический анализ художественного текста является фундаментом его литературоведческого изучения.

Один из приемов лингвистического анализа художественного текста, характер которого в значительной степени определяется постановкой основной задачи, вытекающей в значительной мере из самого типа анализа текста, является лингвистический комментарий.

Главная задача лингвистического комментирования и основной его прием

- словарное или подстрочное разъяснение непонятных, малоупотребительных, устарелых, специальных слов и выражений, грамматических явлений и других подобных фактов языка. Такой анализ имеет своим объектом главным образом собственно языковой уровень текста, а также частично - экстралингвистический.

Лингвистический анализ - это изучение языка художественного произведения на всех лингвистических уровнях, определение их роли в раскрытии содержания текста.

Лингвистический анализ художественного текста абсолютно необходим потому, что язык любого произведения является многоплановым, в силу чего содержит в своем составе такие речевые инкрустации, без знания которых либо непонятно, о чем говорится, либо складывается искаженная картина образного характера слов и выражений, художественной ценности и новизны используемых языковых фактов, их отношений к современной литературной норме и т.д.

В школьной практике сложилась определенная система работы с художественным текстом, основанная на работе, в первую очередь, с идейно- тематическом уровнем произведения, с сюжетным и субъектным.

Мы проанализировали учебные методические комплексы по русскому языку Бабайцевой В. В. и Львовой С. И. На уроках русского языка обучающиеся овладевают навыками работы с текстом поэтапно.

Так, на уроках русского языка в 5 классе обучающиеся знакомятся с текстом и его признаками (единство темы, наличие основной мысли, относительная законченность, определенный порядок следования предложений, их связь - смысловая и грамматическая, цепная и параллельная); изучают типы речи; учатся делить тексты на абзацы; составлять разные виды плана; изучают стили речи.

В 6 классе дети повторяют признаки текста, типы речи и их особенности, стили речи, типы связи; закрепляют умение составлять план; знакомятся с лексическим повтором, описательным оборотом и местоимением как средствами связи предложений в тексте.

В 7 классе обучающиеся изучают текст как произведение речи, а также основные этапы создания текста (определение темы и основной мысли, обдумывание плана, подготовка рабочих материалов, создание и редактирование текста); основные требования к связному высказыванию (точность, логичность, правильность, выразительность и уместность); стили речи.

В 8 классе дети углубляют знания о функциональных разновидностях языка (разговорная речь, функциональные стили (официально-деловой, научный, публицистический), язык художественной литературы; об основных способах и средствах связи предложений в тексте.

В 9 классе обучающиеся систематизируют представления о стилях речи; о тексте и его признаках, о требованиях к содержанию текста; об основных средствах связи предложений в тексте.

В 10-11 классах обучающиеся совершенствуют культуру устной и письменной речи (правильность и точность речи, ее чистота, богатство и разнообразие, выразительность, уместность).

Проанализировав учебно-методические комплексы, мы сделали вывод, что работе над художественными произведениями на уроках русского языка в школе уделяется недостаточно внимания. Во-первых, этому уделяется небольшое количество часов, а во-вторых, анализ произведения зачастую сводится к определению темы, идеи, а также к выявлению средств художественной выразительности. В свою очередь лингвистические аспекты текста учитываются в недостаточной мере.

Схемы лингвистического анализа художественных произведений, предложенные в учебниках для высших учебных заведений, представляют сложность даже для учащихся старших классов средней школы.

Таким образом, существует необходимость качественной переработки существующих школьных программ, методических пособий для уроков русского - выработки комплексной и наиболее отвечающей требованиям современных образовательных стандартов методики лингвистического анализа художественного текста.

2.3 Опыт лингвистического комментирования употребления имен собственных в ранних повестях и рассказах В.И. Белова (методические разработки для факультативов по литературной ономастике в средних и старших классах общеобразовательной школы)

Имена собственные как средство номинации и отображения действительности являются также функциональными единицами основных текстовых категорий, участвующих в формировании смыслового аспекта текста.

Взяв за основу И.Р. Гальперина «Текст как объект лингвистического исследования» [2006 г.], рассмотрим, как имена собственные отдельных произведений В.И. Белова участвуют в построении основных текстовых категорий.

Имена собственные и информативность текста.

Любой текст произведения ориентирован тематически. Понятие «тема» трактуется в широком и узком планах. В широком понимании тема несет в себе понятие информации, сообщенной в тексте, в узком понимании - называние объекта, о котором в тексте идет речь. Более узкий план трактовки темы близок к принятому в теории актуальному членению высказывания. При таком подходе темой отрезка является не информация, извлекаемая из текста, а лишь объекты, о которых эта информация сообщает [Вишнякова, с. 216]. Имена собственные являются ключевыми элементами микротем.

В ранних повестях и рассказах В. И. Белова имена собственные в своем большинстве являются личными именами персонажей, реже прозвищами, редко именами реально-исторических личностей, именами «чужих» литературных героев. С точки зрения семантики некоторые онимы заявлены сразу в заглавии:

«Тиша да Гриша», «Таня», «Люба-Любушка», «Гриша Фунт», «Колоколёна». Их значение имеет информативный характер, соответствующий замыслу автора.

Таким образом, имена собственные, как элементы частей романа несут информационную нагрузку разной тематики. Антропонимы, выступая в контексте, проясняют структуру образной системы внутреннего мира рассказов: старики, молодые люди, жители деревни, городские люди, работники колхоза и их начальство. Совместно с топонимами имена организуют информационное поле о типе жизненных явлений, избранных автором в качестве предмета изображения в повестях и рассказах. Определяют ряд вопросов, которые рассматривает повествователь.

Имена собственные в субъектной организации текста

Носителями речи и сознания в произведениях В.И. Белова являются сюжетные персонажи. Освещение внутреннего мира рассказов осуществляется с помощью «точек зрения», которые выражаются персонажами, повествователем или рассказчиком. Повествование в рассказах ведется по- разному: перволичное повествование представлено в рассказах «Поющие камни», «Иду домой», «Калорийная булочка», «Колоколёна», «И все про любовь», «Письмо». В рассказах «Под извоз», «В дождливый вечер», «Прежние годы» и др. повествование ведется от третьего лица. Образ автора в произведениях выражается в разной степени.

В зависимости от вовлеченности повествователя в события, он может, таким образом, являться свидетелем описываемых в рассказе событий. Так, к примеру, в рассказе «День за днем» повествователь является частью событий, что позволяет получить достоверное и объективное представление о жизни персонажей, создает иллюзию реальной действительности: «Раньше, когда в деревне водились ребятишки, ягоды шли на пользу; теперь же голубикой никто, кроме птиц, не интересуется» [с. 289].

Имена персонажей появляются в той последовательности и форме, которую создает рассказчик, поэтому постижение авторской позиции через рассказчика становится возможным в том числе и с помощью структурных моделей имен персонажей. Для рассказчика персонаж Анатошка на протяжении всего повествования остается Анатошкой, когда как для других персонажей он Тоша, Анатолей, Толя, Толик. Субъекты изображения в произведениях В.И. Белова имеют разные модели имени.

Имена собственные как средство организации континуума и когезии текста.

Когезия - это особые виды связи, обеспечивающие континуум, то есть логическую последовательность, взаимосвязь отдельных сообщений [Гальперин, с.74].

Имена персонажей художественного произведения объединяют их носителей в тематические группы, позволяют двигаться персонажам во времени, пространстве, связываться с другими героями произведения. Имя персонажа выступает как одна из ключевых единиц художественного текста, как важнейший знак, который, наряду с заглавием, актуализируется по мере прочтения произведения. Так, В.И. Белов в рассказе «Тиша да Гриша» наделяет главных персонажей обилием форм имени: Гриша < Григорий < Драной < Григорий Ермолаевич; Тиша < Тиша Пешин < Тиша-Каланча < Тихон Алексеевич. Имена отражают движение сюжета и жизни внутри произведения, подверженных пространственно - временным изменениям при относительной статичности субъекта и составляют пропозицию сообщения (повторяют известное и сообщают новое): «Причем была тут особенная хитрая причина, связанная с другом стариком - Пешиным Тихоном, или просто Тишей- Каланчой. В доме Тиши-Каланчи тоже давно ярко горел свет Григорий Ермолаевич поглядел на улицу и подвернул фитиль своей лампы на полную мощь. «Где Тишиной лампе против нашей тягаться <…> Всю жизнь Миронов соперничал с Пешиным <…> Представить Гришу без Тиши или, наоборот, Тишу без Гриши было бы трудно даже им самим, не говоря уже всех деревенских» [Белов, с. 315]. Таким образом, имена собственные участвуют в построении художественного времени повестей и рассказов, служат средством связи между эпизодами, глава и частями. Создают условия временного единства текста.

Имена собственные и интертекстуальность

Имена собственные представляют собой «свернутый» текст и представляют собой «точечные» цитаты. Некоторые из них не являются собственно авторскими, а заимствуются для реализации авторского замыла, сообщения автора о своих культурно - семиотических ориентирах, роли обращений, с целью привлечь внимание определенного круга читателей, для разграничения оппозиции «свое» / «чужое», метатекстовой функции. И.П. Ильин называет интертекстуальностью способ, «каким текст прочитывает историю и вписывается в нее» [Ильин, с. 191.]. «Точечные» цитаты служат так же ассоциативной базой для актуализации реминисценций, аллюзий.

Например, идеоним Галилей в повести «Знойное лето»: « - А ты что астролей какой, знаешь, когда на Луну полетят? - передразнил кого-то старик.

– Не астролей, а Галилей.

– Ну все одно по марсьянскому делу» [Белов, с. 221].

Космонимы Луна и Венера: « - А что, ребята, не слыхать ничего нового про Венеру про эту?

– Да вчерась Валька-зоотехник в клубе про Венеру про эту судачила. Говорит, вся эта Венера в облаке, как в шубе, потому и узнать науке не под силу про эту Венеру…» [Белов, с. 221].

В рассказе «Гудят провода», как идеоним, можно видеть песню о морском дьяволе из кинофильма «Человек-амфибия» (1962 - музыка А. Петрова, слова С. Фогельсона): «Сказала одинова: «Пошто бы уж, Степа, много пить-то?» - а он хоть бы что. Только поет про моряка да про какого-то морского дьявола» [Белов, с. 325].

В рассказе «На вокзале» встречается идеоним - «Принц и нищий» - роман американского писателя Марка Твена (1882): «- «Принц и нищий» читала?

– Чево?

Пашка безнадежно махнул рукой. И вновь стало тихо на этом маленьком зимнем вокзальчике» [Белов, с. 460].

Из выше сказанного можно судить о вовлеченности персонажей в культурно-историческую жизнь общества, это говорит о разностороннем развитии деревенского микросоциума.

Роль имен собственных в проспекции и ретроспекции

Проспекция (связь предыдущего компонента с последующим) и ретроспекция (связь последующего компонента с предыдущим) лежат в основе создания у читателя «степени прошлости». Ретроспективность в повестях и рассказах В.И. Белова представлена в разной степени, в зависимости от композиции каждого произведения. Так, в повести «Деревня Бердяйка» писатель прибегает к проспекции: «Пролетело над Бердяйкой много птичьих стай и хмурых осенних облаков. Прошло несколько месяцев. Зима прикатила вьюжная, но не холодная. Даже после Нового года за деревней мягко перешептывались метели…» [Белов, с. 206]. Таким образом автор даёт возможность событиям, которые произошли в предыдущей части развиться и приобрести вес и значимость для героев повести.

«Всю жизнь Миронов соперничал с Пешиным. Всю жизнь они прожили в одной деревне и всю жизнь были соперниками <…> Представить Гришу без Тиши или, наоборот, Тишу без Гриши было трудно даже им самим <…> А началось все это в то давнишнее время, когда Тиша и Гриша по своему возрасту и по многим другим причинам бегали по деревне еще без штанов» [Белов, с. 315]. В данном случае ретроспекция дает нам возможность увидеть прошлое главных персонажей, их связь и значимость друг для друга.

Анализ номинативных цепочек в именовании персонажей повестей В.И. Белова.

В течение всего текста в разных ситуациях герои именуются по-разному. В литературной ономастике иногда используется приём составления номинативных цепочек (рядов): полное имя - деминутив - прозвище - местоимение - экспрессивы - дескрипции. Широкое Такой номинативный ряд представляет собой (по Н.Д. Арутюновой) «совокупность всех номинаций, называющих и характеризующих лицо (персонаж) в данном произведении» [Арутюнова, с. 58]. Анализ номинативных рядов позволяет выйти на функциональный аспект изучения имени собственного в художественном тексте, выявить роль имени в формировании смыслового аспекта текста.

В повести «Знойное лето» один из центральных персонажей обозначается следующим номинативным рядом: Анатолий (нормативная форма имени)- Анатолей (приятель Петрович) - Анатошка (повествователь) - Тоша (мать) - Толя (двоюродный брат) - Толик (молодая колхозница Валя)- Анатошка Воробьёв (повествователь) - Толька Воробьёв (председатель колхоза).

Анатошка (Анатошка Воробьёв) - так называет персонажа только рассказчик: «Конюшня была срублена у самого озера, и Анатошка через день купал своих лошадей в портомое» [Белов, с. 219]; «Начался обычный день Анатошки Воробьёва» [Белов, с. 220]. Деминутив Анатошка совершенно очевидно противопоставляется более употребительным деминутивам от имени Анатолий: Толя и Толик. Толик - так обращается к нему Валька-зоотехник; Толя - так его называет секретарь Ольховского райкома комсомола Суховинов; Толька Воробьёв - говорит о нём дочери председатель колхоза «Союз» Горбенко. Через эти деминутивы реализуется точка зрения персонажей, не являющихся коренными жителями данной деревни, а работающими в здешнем колхозе, и от их решения во многом зависит дальнейшая судьба Анатолия, так как он пытается добиться получения паспорта и возможности поехать учиться в Мурманск. Нет примеров того, как называют данного персонажа его друзья, соседи. Только старик Петрович обращается к нему полной формой личного имени Анатолей. Но вот мать называет его Тоша: «Не ходи, Тоша, долго-то» [Белов, с. 220]. Можно предположить, что и Тоша, и Анатошка - это деминутивы, использующиеся для именования персонажа в кругу семьи и близких людей-односельчан. Следовательно рассказчик, называя своего персонажа исключительно Анатошка, смотрит на него не извне (не со стороны местной администрации и городских людей), а изнутри - рассказчик понимает своего персонажа, разделяет его точку зрения, он ему «свой».

Оппозиция «свои» (коренные жители села) - «чужие» (приезжие) благодаря использованию различных моделей именования персонажей очень четко просматривается в субъектной организации повести «Знойное лето».

Сравните: местные молодые парни-трактористы именуются Колька, Афришка; одногодка Анатошки, уехавшего в Мурманск работать мотористом, зовут Ленька по прозвищу Варза; местный мальчик Мишка; старик Петрович вспоминает своих сверстников и называет их имена - Миша Балябинец и Ондрюха Варза (видимо, отец или дед Леньки по прозвищу Варза). Как видим, «свои» именуются типичными для сельского микросоциума сокращенными формами личных имён, прозвищами; пожилые люди уважительно именуются по одному только отчеству (Петрович).

«Чужие» и в речи рассказчика, и в речи Анатошки отмечены иными моделями именования: Дина (дочь председателя колхоза, приехавшая из Москвы) имеет личное имя, явно вступающее в контраст с именами деревенских девушек; председатель сельсовета Алексей Парменович имеет прозвище «Нет необходимости», которое также не включает его в состав жителей села, где прозвища - обычное явление, а отделяет его от них; председатель колхоза Андрей Семенович Горбенко и секретарь райкома комсомола Женя Суховинов, к которому Анатошка обращается исключительно по имени и отчеству Евгений Васильевич (хотя тот тоже молодой человек).

В рассказе «Тиша да Гриша» В.И. Белов в роли рассказчика сам подчёркивает наличие противопоставления моделей именования односельчан моделям именования горожан: «Прозвище как прозвище, вроде второй фамилии. У всех колхозников есть прозвища, никто за глаза не называет друг дружку по фамилиям или именам. Лишь сельская приезжая интеллигенция называется всегда по имени и отчеству: учителя, фельдшер, агроном и зоотехник очень редко удостаиваются прозвища…» [Белов, с. 311].

Номинативные ряды в обозначении персонажей повести «Деревня

Бердяйка» В.И. Белова.

Первым произведением В.И. Белова, обратившим на себя внимание критики, стала повесть «Деревня Бердяйка» (1961 г.). Эта повесть - богатейший источник не только различных видов антропонимов, но и ценнейших комментариев самого автора для отдельных имён и прозвищ, объяснения мотивов именования.

В данной повести описывается жизнь одной деревни. В созданном писателем сельском микросоциуме есть три возрастные категории жителей: молодёжь, взрослые и старики. Разница в их моделях именования очевидна, ср.: Венька - «…парень без мала шестнадцати лет - один-единственный в деревне Бердяйке «славутник» (т.е. жених), не уступающий коростелям и могущий до утра ворошить тишину деревенской улицы пиликаньем своей гармони» [Белов, с. 171].

Генка Илюхин - молодой парень, уехавший работать в город. Молодые девушки-доярки: Анютка, Валя Новожилова.

Взрослое поколение: плотники Саша Петряев и Никандр Иванович; женщины после сорока лет: Татьяна Брагина, Марья Савушкина,

Настасья Новожилова.

Пожилые люди: Андреевна (бабка Наталья); Кузьмич (дед Николай).

Приём составления номинативных рядов позволяет упорядочить имена собственные в тексте повести, рассмотреть их как систему.

Венька < Веня < славутник - полная официальная форма Вениамин (в тексте не употребляется).

Анютка < Нюра - полная официальная форма Анна (в тексте не употребляется).

Новожилова Валя < Валя < Валюшка - полная официальная форма Валентина (в тексте не употребляется).

Привычными и нейтральными в деревенской среде являются такие формы имён для людей молодого и уже реже среднего возраста: Венька, Генка, один из них, т.е. называет персонажей привычными для него самого именами. Именной формант -К(А) в данном контексте не содержит никакой эмоционально-экспрессивной оценки.

Остальные деминутивы употребляются, как правило, при определённых условиях общения.

Так, обращение Веня несет в себе более интимный характер. « -Веня! - позвала Валя возчика. - Траву завези в тамбур, свали у стенки, в холодке» [Белов, с. 179]. Венька и Валя почти одногодки и работают вместе, между ними дружба.

Нюрой Анютка сама называет себя в письме к подруге, «Твоя подруга Нюра» [Белов, с. 218], значит, эта форма имени для более узкого круга людей - домашних и близких.

«Саша уже кончил плясать, когда в круг вошли Анютка и Новожилова Валя - здешние доярки» [Белов, с. 172], «- Слезай, Валюшка! - завопил Акиндин, но Валя не слышала его из-за трескучего раската грома» [Белов, с. 182]. В данном контексте именной формант -ЮШК(А) имеет эмоциональную окраску (уменьшительно-ласкательную), такая форма имени используется для привлечение внимания девушки, чтобы предупредить её об опасности.

Женщин среднего возраста автор именует полной формой имени, используя двучленную модель:

Настасья Новожилова < Валина мать: «Валина мать - Настасья Новожилова - оставалась дома одна: она стояла у отвода и долго слушала, как за кустами надрывно гудела машина, которая увозила зятя и дочку» [Белов, с. 196].

Татьяна Брагина < Татьяна: «Рядом - присмирелая и приодетая Татьяна Брагина, женщина уже не больно молодая, но не пропускающая ни одной гулянки и ни одного кинофильма» [Белов, с. 171].

Следует обратить внимание на использование в двух случаях народных неканонических вариантов полных имен Настасья (от Анастасия) и Марья (от Мария).

Рассмотрим модели именования представителей старшего поколения. бабка Наталья < Андреевна

дед Николай < Кузьмич < Миколаха < дядя Николай

Первые компоненты номинативных цепочек (бабка Наталья и дед Николай) употребляются в речи повествователя: «Упрятав руки под миловидный, цветочками, передник, стояла бабка Наталья…» [Белов, с.171];

«Дед Николай лежал на деревянной кровати, что стояла за печкой, и, ни о чем не думая, тоскливо глядел в сосновый потрескавшийся потолок. Старик дремал с открытыми глазами, по телу его расплывалась приторная слабость…» [Белов, с. 177].

Обращение к этим людям по одному отчеству является принятым в деревенском речевом этикете. Так обращается к бабке Наталье председатель: «

-Здравствуй, Андреевна, что, ко мне никто не приходил? Фыркая у рукомойника, Сергей Иванович не слышал, что ответила бабка Наталья» [Белов, с. 173].

Интересно, что дед Николай сам к себе обращается Кузьмич: «Отжил Кузьмич, - подумал он, - каюк приходит…» [Белов, с. 177], тем самым обнаруживая, насколько привычно ему это именование в кругу своих односельчан.

Из уст повествователя мы узнаем, как звали деда Николая в детстве и юности: «Позднее, когда отец научил владеть топором, тосковал Миколаха по этим лугам и трескучим крикам коростелей…» [Белов, с. 177].

Андреевна и Кузьмич - уважительное именование среди старшего поколения. Молодые люди не могут так обращаться к старикам, в их речи употребляется другая уважительная модель обращения: дед Николай или дядя

лошадь. - Тпррры! Дядя Николай, нет ли у тебя какой веревочки аль ремешка, чересседельник, понимаешь, лопнул».

Особенно насыщены ономастической информацией номинативные ряды двух следующих персонажей.

Саша Петряев < Санко < Олександро < дядя Саса < Приемыш.

Сначала повествователь представляет читателям этого персонажа, называя двучленную модель именования и прозвище - значит так чаще всего и зовут его односельчане: «Саша Петряев, по прозвищу Приемыш». Далее следует подробный комментарий, почему человек получил такое прозвище: «Получил он эту кличку из-за неудачливой и давно уже всеми забытой женитьбы. Сразу же после действительной объявлено было, что Саша «выходит в примы» , то есть будет жить в доме невесты…» [Белов, с. 171].

Пожилой человек обращается к Петряеву, используя полную форму имени, в которой отражается диалектная фонетика: «Илья Степанович стучит топорищем в перестенок Сашиной избы: - Олександро! Вставай, паря!» [Белов, с. 183].

В речи ребёнка Приёмыш - дядя Саса: «В дверях появилась Маша - дочка Полины Григорьевны. Прыгая на одной ноге <…> она обратилась к Саше: - Дядя Саса, дай кубиськов» [Белов, с. 186].

Молодые девушки называют его наиболее привычный в их среде формой имени с нейтральным формантом -К(О): «Анютка, прижимаясь к Вале, шепнула ей: - Тебя ведь упевает! Ой, Валя, хороший парень Санко…» [Белов, с. 172].

Следующий персонаж:

Никандр Иванович < Никиша < Сметана

Представляя его, автор снова даёт подробнейший комментарий происхождению прозвища: «Никиша - мужчина годов сорока <…> Никишу, к примеру, называют Никандром Ивановичем только в гостях и во время зовут попросту Сметаной. Трудно докопаться, с какого колена появилось в роду Смирновых это прозвище. Говорят, что прадед Никиши, еще будучи мальчишкой, упер у соседней хозяйки бадью сметаны. С той поры будто бы и приклеилась к нему такая кличка, а от него и пошло. Сам же Никиша утверждает другое. По его словам выходило так, что прадед с малолетства не ел сметану, соскабливал ее даже с пирога, и что, мол, за это и получил прозвище. Однако Никандр Иванович никогда не обижается, если кто-нибудь в шутку или во зло называет его по прозвищу» [Белов, с. 182].

Из комментария ясно, что это не индивидуальное прозвище Никандра (как в первом случае с Приёмышем), а родовое прозвание всей семьи Смирновых. Можно предположить развитие в дальнейшем из этого прозвания уличной фамилии - Сметанины.

Антропонимикон жителей деревни Бердяйки можно изучать и с точки зрения отражения в моделях именования людей социальной дифференциации населения.

В Бердяйке есть следующие социальные категории населения: рядовые работники-односельчане (доярки, трактористы); люди, занимающие руководящие должности: бригадир, председатель колхоза; а также представители сельской интеллигенции (агроном, зоотехник).

Люди, занимающие определённую должность, как правило, не являются коренными жителями деревни, они приехали из города, отучившись там, и работают на селе. Именуют их по-другому - официально и не так, как принято в сельском этикете.

Сергей Иванович - председатель колхоза, он квартирует у бабки Натальи.

Полина Григорьевна - «Работала она агрономом, исполняла и обязанности зоотехника. Муж - тракторист, детей одна дочка» [Белов, с. 175].

Акиндин Марфушин - «…направился в соседнюю деревню Горушки, где Капитонов - «С Капитоновым - заведующим сельхозинспекцией Сергей Иванович схлестнулся еще на прошлой партконференции из-за того, что инспекция неправильно распределила по колхозам концентраты» [Белов, с. 175].

В этом ряду более «свой» Акиндин Марфушин - житель соседней деревни. Принадлежность к деревенскому социуму обозначена его фамилией, которая, скорее всего, не является официальной, а представляет собой уличную фамилию (прозвище), образованную от имени матери Марфа.

В остальных случаях в структуре имен находит отражение противопоставление «своих» и «чужих» (оппозиция деревни и города).

Номинативный ряд позволяет проследить изменение модели именования персонажа в зависимости от изменения его социального статуса и места жительства, ср.:

Геннадий Лукинов < Геннадий Ильич < Генка < Генко Илюхин:

«На побывку домой ехал мастер стройконторы одного из подмосковных заводов Геннадий Лукинов, по-деревенски Генко Илюхин. <…> И вот теперь зовут Генку уже не Генкой, а Геннадием Ильичом, и под началом у него шестьдесят с лишним человек плотников, каменщиков, разнорабочих…», сообщает нам автор; «Что-то вроде личность знакомая. Не Илюхи Лукина сынок? - Здравствуй! дядя Никандр! - сказал Геннадий, радостно улыбаясь» [193].

Номинативный ряд этого персонажа сравним с номинативным рядом именований его отца:

Илья Степанович Лукинов < дядя Илья < Илюха Лукин:

«…старый, но еще жилистый кашлюн и куритель Илья Степанович Лукинов <…> Впрочем, прозвища есть и у Ильи Степановича…» - повествует автор [Белов, с. 182]. В данном случае сообщается, что у Ильи Степановича есть прозвище, однако умалчивается, какое именно. Можно предположить, что прозвище перестаёт употребляться в связи с повышением статуса персонажа, он стал более уважаем из-за своего сына.

Нечто подобное мы уже встречали, рассматривая номинативный ряд персонажа Никандра Ивановича, которого, по словам повествователя, «называют Никандром Ивановичем только в гостях и во время договора на новый плотничий подряд… Во всех остальных случаях Никишу зовут попросту Сметаной» [Белов, с. 182].

Изучение номинативных рядов персонажа в тексте произведения является одновременно как приемом литературной ономастики, так и приёмом лингвистического анализа художественного текста, и может применяться на уроках литературы в старших классах. Задача такого анализа - выявить роль имени в формировании смыслового аспекта текста. В этом отношении в повести В.И. Белова «Деревня Бердяйка» наиболее информативны номинативные ряды двух персонажей, являющихся как раз главными героями - антагонистами: Саша Петряев и Генка Илюхин.

Они ровесники, соперники в любви. И по своей судьбе, и по своему характеру это два противопоставленных друг другу персонажа. Идейное противопоставление героев совершенно очевидно заявлено на языковом уровне

- в противопоставлении или, наоборот, сближении компонентов номинативных цепочек. Санко < дядя Саса < Приемыш - все эти компоненты сообщают следующую информацию о персонаже: он «свой», живёт постоянно в деревне, имеет прозвище, как типичнейший компонент в моделях именования односельчан; любим как детьми (дядя Саса), так и пожилыми жителями деревни (Олександро).

Геннадий Лукинов < Геннадий Ильич - эти компоненты номинативной цепочки говорят о том, что персонаж перешёл в категорию «чужих» (Генка живёт и работает в городе). Однако компоненты Генка < Генко Илюхин напоминают о его происхождении из этой же деревни, сближают.

Деревенская девушка Валя, тяготеющая своим сердцем к Петряеву, выбирает в конечном итоге Илюхина, уезжает с ним в город, покидает навсегда родную деревню. Побеждает не просто Геннадий Ильич Лукинов, побеждает город, другой уклад жизни, прогресс. Деревне угрожает опасность, она чувствует приближение своего конца - поэтому и пожар, поэтому и героическая гибель Петряева в конце повести. Как слабая надежда на спасение села - рождение Станислава у Татьяны Брагиной - сына Саши Петряева, да беременность Анютки, успевшей стать женой Петряева.

Заглавный персонаж повести, вершина, к которой сходятся все номинативные ряды - сама деревня Бердяйка. С её имени начинается повесть (это заглавие), её именем и заканчивается: «Бердяйка жила, что бы ни творилось на земле» [Белов, с. 218].

Каждая стратегия номинации задаёт свой ценностный регистр в системе социально значимых параметров идентификации личности. Через выражение отношения к конкретному человеку деминутивы личных имен и прозвища отражают и мировосприятие, присущее данному языковому коллективу в целом. Индивидуальные прозвища выделяют одного конкретного человека среди односельчан и характеризуют его по каким-либо заметным для всех особенностям внешности или поведения.

Изучение неофициальной антропонимии ранних повестей В.И. Белова позволяет выявить мировоззренческие составляющие воссозданного им в художественном тексте сельского микросоциума, такие, например, как творческое и ироничное восприятие себя самого и окружающих людей; социальную дифференциацию моделей именования жителей села и приехавших в село городских людей.

Можно говорить о дифференциации структурных моделей деминутивных форм личных имен в литературном языке и в микросистеме говора.



Заключение

На основании проделанной работы можно сделать вывод о том, что поэтонимы по отношению к национально-историческим собственным именам, роль автора в создании и использовании онимов при образной характеристике, играют большую роль в формировании художественного произведения.

Стилистика имен в художественном произведении строится не только на основе стилистики реально существующих имен, а не вопреки ей - означает признание минимальной роли авторского имятворчества и имяупотребления. Тем не менее, существует неразрывная связь онимов с национальной ономастикой, связи с замыслом произведения, с раскрытием роли художественного образа в тексте. Имена собственные внутри художественного произведения отражают объективную действительность и художественный мир, созданный писателем. В этом отношении имена собственные являются компонентом системы средств художественной выразительности, образуют своеобразное ономастическое пространство, реализуют авторский замысел, определяют специфику авторской модели мира, отражают авторское отношение к персонажам, их взаимосвязь, систему в тексте и участвуют в построении основных текстовых категорий.

Каждая стратегия номинации задаёт свой ценностный регистр в системе социально значимых параметров идентификации личности.

Изучение неофициальной антропонимии ранних повестей В.И. Белова позволяет выявить мировоззренческие составляющие воссозданного им в художественном тексте сельского микросоциума.

Антропонимическое постижение смысла художественного произведения Является возможностью для обучающихся понять замысел и идею автора.

Работе над художественными произведениями на уроках русского языка в школе уделяется недостаточно внимания. В тот же момент хемы лингвистического анализа художественных произведений, предложенные вучебниках для высших учебных заведений, представляют сложность для учащихся старших классов средней школы.

Таким образом, существует перспектива в развитии качественном осмыслении существующих школьных программ - выработки комплексной и наиболее отвечающей требованиям современных образовательных стандартов методики лингвистического анализа художественного текста.



Список использованных источников

1. Арутюнова Н. Д. Номинация и текст / Н. Д. Арутюнова. - Языковая номинация. Виды наименований. Москва: Наука, 1977.

2. Бабенко Л. Г. Лингвистический анализ текста / Л. Г. Бабенко, И. Е. Васильев, Ю. В. Казарин. - Екатеринбург, 2000. - с. 8.

3. Бакастова В. Г. Имя собственное в художественном тексте / В. Г Бакастов. - Русская ономастика,1984. - с. 18-20.

4. Белов В.И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1: Стихотворения и поэмы. Повести. Рассказы. - Москва: РИЦ «Классика», 2011 - 171 - 496 с.

5. Бондалетов В. Д. Русская ономастика / Бондалетов В. Д. - Москва, 1984.

6. Васильева Н. В. Собственное имя в мире текста / Н. В. Васильева - Москва: Книжный дом Либроком, 2009. - с.18 - 20.

7. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В. В. Виноградов. - Москва, 1963.

8. Вишнякова С. А. Психологические, психолингвистические и лингвометодические основы обучения моделированию научного текста /

С. А. Вишнякова // Известия Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена. - 2003.

9. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. - Москва: КомКнига, 2006. - с. 140.

10. Гореликова М. И. Лингвистический анализ художественного текста / М. И. Гореликова, Д. М. Магомедова. - Москва, 1989. - С. 42 - 152.

11. Ильин И.П. Стилистика интертекстуальности: теоретические аспекты / И. П. Ильин // Проблемы современной стилистики: Сборник научно- аналитических трудов. - Москва: Наука, 1989.

12. Карпенко Ю.А. Имя собственное в художественной литературе / Ю. А. Карпенко // Филологические науки. - 1986. - №4.

13. Карпенко А.- Тепло родного дома (О творчестве Василия Белова) / А. Карпенко // Литература в школе - 1987. - №4. с. 21 - 29.

14. Корман Б. О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора / Б. О. Корман // Страницы истории русской литературы. - Москва, 1971. - С.14 .

15. Корман Б. О. Опыт описания литературных родов в терминах теории автора (субъектный уровень) / Б. О. Корман. - Вып. 1: Ижевск, 1974. - С.47.

18. Купчая 1629, ГАВО, ф. 1260, оп. 1, № 10.

19. Литературная энциклопедия. -- В 11 т.; Москва: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929--1939.

20. ЛЭС: Лингвистический энциклопедический словарь. - Москва:

«Советская энциклопедия», 1990.

21. Магазаник Э. Б. Ономапоэтика, или «говорящие имена» в художественной литературе. Ташкент.: Изд.- во «ФАИ» Узбекской ССР, 1978.

22. Мирославская А. Н. Особенности словообразовательной структуры русских календарных имен / Мирославская А. Н. // Ономастика Поволжья. Вып. 2. - Горький, 1971. - С. 47-51.

23. Михайлов В. Н. Экспрессивные свойства и функции собственных имен в русской литературе / В.Н. Михайлов // Филологические науки. - 1966. - №2.

24. Николина Н. А. Филологический анализ текста. Учебное пособие / Н. А. Николина - Москва: Флинта, 2002. - С.12 - 18.

25. Никонов В.А. Имя и общество / В. А. Никонов. - Москва: Наука, 1974.

26. Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы Междунар. науч. конф., Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун- та, 2005. - 340 с.

27. Программы по русскому языку для общеобразовательных учреждений. 5- 11 классы: основной курс, элективные курсы / авт.- сост. С. И. Львова.- Москва: Мнемозина, 2009. - 215 с

28. Рабочие программы по русскому языку 5- 9 классы (по программе под ред. В. В. Бабайцевой). Метод. Пособие / сост. Г. М. Вялкова.- Москва: Глобус, 2007. - 256 с.

29. Сахаров. В. «Тихая моя родина…» О прозе Василия Белова. Литература и ты. Сборник. Вып. 6. Художник Д. Шимилис. М., «Молодая гвардия», 1977.- 18 - 20 с.

30. Селезнев Ю. И. Вечное движение / Ю. И. Селезнев. - Москва: Современник, 1976. - С.86 - 114.

31. Смольников С.Н. На золотом пороге немеркнущих времен: Поэтика имен собственных в произведениях Н. Клюева / С.Н Смольников, Л.Г. Яцкевич. - Вологда, 2006. - С. 38 - 63.

32. СВГ: Словарь вологодских говоров: Учебное пособие по русской диалектологии. - Вологда, 1989. Т.3 К - М.

33. Солганик Г. Я. Стилистика текста / Г. Я. Солганик. - Москва: Флинта, 2000. - с. 309.

34. СРНГ: Словарь русских народных говоров. Выпуск шестнадцатый. Куделя - Лесной, Изд. «Наука»., 1980 г. Под ред. Ф. П. Филина. - С. 218.

35. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного / А. В. Суперанская. - Москва: Наука, 1973. - C. 138-148.

36. Суперанская А. В. Как вас зовут? Где вы живете? / А. В. Суперанская. - Москва: Наука, 1964. - 95 с.

37. Суперанская А. В. Современные русские фамилии / А. В. Суперанская, А. В. Суслова. - Москва: Наука, 1981. - 176 с.

38. Успенский Б. А. Поэтика композиции / Б. А. Успенский - СПб.: Азбука, 2000. - с. 5.

39. Фонякова О. И. Имя собственное в художественном тексте / О. И. Фонякова - Л.: 1990. - 104 с.

40. Хализев В. Е. Теория литературы / В. Е. Хализев. - Москва: Высшая школа, 2000. - С. 272 - 273.

41. Щетинин Л.М. Русские имена / Щетинин Л.М. - Ростов-на-Дону: Ростовский университет, 1975. - 221 c.

Размещено на Allbest.ru