Научная теория

Таким образом оказалось, что предполагаемый на почве логического эмпиризма эпистемологический монизм, проявляющийся как в стремлении к унификации схемы научного познания, так и в поисках единой модели научных теорий, несовместим с разнообразной исследовательской практикой различных научных дисциплин. Дискуссии и разногласия, касающиеся стандартной концепции научных теории, убедительно показали, что первичные, максималистские положения этой концепции невозможно будет сохранить; их необходимо будет пересмотреть и, в зависимости от особенностей данной научной дисциплины, соответствующим образом модифицировать. Однако это не значит, что мнение о связи между теоретическими предложениями и наблюдениями лишено оснований. Просто зависимости и связи между ними являются значительно более сложными и тонкими, чем это сначала казалось в классическом (наивном) индукционизме. Итак, первые наброски теории -- идея и исследовательские гипотезы -- создаются многочисленными и чрезвычайно разнообразными способами. Они могут прийти исследователю в голову в момент вдохновения (как в истории об открытии Ньютоном закона гравитации под влиянием падающего яблока), могут появляться случайным образом -- как открытие рентгеновских лучей, могут также быть результатом длительных наблюдений, экспериментов и расчетов. Поэтому уже в неопозитивистской философии науки, стремясь очистить эпистемологию от психологизма и прочих нелогических факторов, X. Рейхен-Бах разработал разграничение между контекстом открытия и контекстом обоснования. Согласно этому разграничению, контекст открытия охватывает все факторы, влияющие на возникновение идей и совершение открытий, следовательно, на то, как возникло и было принято определенное мнение (то есть анализируется действительное развитие научных проблем, понятий и теорий с учетом культурных и общественно-политических условий, философских взглядов данного ученого, его эмоций, психических качеств, сущности научного творчества, общественных условий познания, процесса восприятия научных идей и т. п.) [15].

В свою очередь, контекст обоснования охватывает только принятые в науке процедуры рационального (логически правомочного) признания или отвержения научных теорий (следовательно, изучаются аргументы, обосновывающие данную теорию, рассматриваются логические связи и отношения как в ее пределах, так и по отношению к другим теориям, независимо от степени их осознания учеными и психологического или общественного признания). В соответствии с этим разграничением сформировались два подхода к определению предмета и задач философии науки (и, тем самым, понимание сущности и роли научных теорий). Один, фактически, является продолжением традиций логического эмпиризма; он предполагает, что контекст обоснования устанавливает пределы философии науки. Радикальный вариант такого подхода гласил К. Поппер, затем он был значительно модифицирован в концепции И. Лакатоса. Другой подход -- хотя и не отрицает значения исследований структуры и логического значения (верности) теории -- сосредоточивается на динамике развития науки и, обращаясь к истории ее развития и актуальной исследовательской практике, показывает, что процесс создания и признания теории обусловлен различными (не только логическими) факторами и не определяется исключительно строгими методологическими директивами.

Подобный подход, основоположником которого был Т. Кун, приобрел радикальный характер в концепции «научного анархизма» (методологического плюрализма) П. Фейерабенда. В настоящее время различия между этими подходами начинают медленно сглаживаться, и в философии науки мы имеем дело со своеобразной «метанаучной революцией», заключающейся в постепенном отказе от смелых положений неопозитивизма -- смягчаются требования установления истинности или ложности знаний и учитываются различия между чистой «логикой науки» и действительной исследовательской практикой. Когда оказалось, что в теориях эмпирических наук невозможно достичь абсолютной уверенности, основным методологическим постулатом стал критицизм в стремлении к истине и поиски новых, хотя и несовершенных, однако постоянно совершенствуемых и все лучших гипотез. В философии науки обычно принимают, что исходной точкой для создания теории является идея, направленная на решение определенной проблемы, ведущая к сформулированию гипотез.

Процесс созидания идей, касающихся как открытия (зависимостей, отношений, явлений и т. п., существующих в действительности), так и конструирования (разработки оборудования, систем, вещей, структур и т. п., характеризующихся определенными свойствами, то есть создания того, чего не было), является эвристическим процессом, следовательно, он не подчиняется логическим правилам, но и не обязательно им противоречит. Этот процесс является интуитивным в том смысле, что он в значительной мере обусловлен способностью «интуитивно почувствовать» проблему, «уловить» проблемную ситуацию, и его невозможно подчинить строгим правилам логики. По словам С. Г. Хемпеля: «Нет никаких всеобязывающих «правил индукции», с помощью которых гипотезы можно бы выводить механически из эмпирических данных. Переход от данных к теории требует творческого воображения. Гипотезы... не выводятся из наблюдаемых фактов, а измышляются с целью их выяснения». В практике научных исследований гипотезы представляют обычно в виде общих предложений, содержащих теоретические термины; предложений, сформулированных с целью выяснения наблюдаемых явлений или констатированных закономерностей, а также с целью прогнозирования еще не установленных фактов. Следовательно, они являются предположениями, задача которых заключается в выяснении и прогнозировании. Чтобы такие предложения были в науке признаны гипотезами, они должны носить эмпирический характер (касаться признаков вещей, состояний или процессов, которые в принципе можно установить), то есть должна быть теоретически возможной процедура проверки их истинности с помощью предложений, относящихся к сфере наблюдения (верификация гипотезы и попытки установления ложности ее эмпирических следствий).

Как анализ исторического развития науки, так и исследования логической структуры гипотез отчетливо показывают, что процесс проверки гипотез в эмпирических науках никогда окончательно не завершен. Это связано с тем, что гипотезы никогда не проверяются отдельно; эмпирические следствия каждой гипотезы всегда выводятся из сочетания этой гипотезы с непротиворечащим ей множеством других предложений, признанных истинными (признанными исследователем знаниями, с которыми связана данная гипотеза). Поэтому всегда существует вероятность, что какое-то из этих предложений является ложным (а это невозможно исключить по отношению к признанным знаниям); также сама процедура опытной верификации гипотезы осуществляется с помощью соответствующих приборов, а каждый прибор предполагает истинность теории, на основании которой он был разработан (согласно меткому афоризму, «приборы -- это замороженные теории»). Несмотря на невозможность окончательной (не оставляющей никаких сомнений) верификации и определения значения (истинности) гипотезы, если она успешно пройдет серию соответствующих проверочных процедур (принятых исследователями в пределах данной научной дисциплины), то такая гипотеза практически признается и включается в уже существующую теорию или дает начало новой научной теории, составляя ее основу. Иногда в некотором упрощении даже говорят, что теории -- это просто верифицированные гипотезы [16].

3. Сущность теории и логика её формирования

В отличие от формальной логики, которая считает своей главной задачей исследование законов и форм выведения одних мыслей других, формулирование правил соединения мыслей в рассуждении, логика диалектическая идет значительно дальше. Разрабатывая теорию достижения истинных знаний во всем ее объеме, она в то же время исследует логическую связь и взаимозависимость различных форм научного знания, их синтезирование в глобальные системы знаний в виде научных теорий и отдельных научных дисциплин. Исследование логики формирования, развития и функционирования научной теории как глобальной формы организации научного знания -- одна из важнейших задач диалектической логики.

Научная теория занимает очень важное место в системе научного знания. Чем глубже проникает человек своим умственным взором в сущность материальной и духовной действительности, тем сложнее и многограннее становится процесс научного исследования и тем большее значение приобретает подлинно научная теория. Ее значение состоит в том, что она концентрирует в себе, аккумулирует все знания, накопленные человечеством в каждый данный момент развития науки, описывает и объясняет явления охватываемой ею области действительности, содержит в себе основные закономерности функционирования и развития этой предметной области, а также относящийся к ней понятийно-категориальный аппарат, позволяющий не только осуществить теоретический анализ настоящего, дать ему научное объяснение, но и предвидеть будущее, предсказать наступление новых явлений или существование фактов, еще не изученных наукой. Объединяя в себе всю совокупность полученных человеком знаний об изучаемом ею объекте, теория в то же время дает указания об использовании их в практической деятельности людей. «Теоретическое познание, -- писал В. И. Ленин,-- должно дать объект в его необходимости, в его всесторонних отношениях, в его противоречивом движении an und fur sich (в себе и для себя). Но человеческое понятие эту объективную истину познания „окончательно" ухватывает, уловляет, овладевает ею лишь когда понятие становится „для себя бытием" в смысле практики» [17].

В ходе дальнейшего развития науки и практики научная теория не остается застывшей, неизменной. Она, как мы увидим ниже, весьма чутко реагирует на изменения наших знаний, на развитие и совершенствование наших понятий и представлений о действительности. Каждое научное открытие, каждый этап в прогрессивном развитии науки оказывает свое влияние на содержание соответствующей теории, развивает и совершенствует ее. Более же крупные, фундаментальные научные открытия, затрагивающие основы той или иной теории, нередко приводят к коренным преобразованиям в структуре и содержании этой теории и даже к диалектическому отрицанию и формированию новой теории, более адекватно и точно отражающей соответствующую область материальной или духовной действительности. Крупные скачки в развитии науки связаны именно с переходом от одной фундаментальной теории к другой, когда происходит крутая ломка установившихся понятий и представлений, приводящих к созданию принципиально новых фундаментальных теорий, а порой и к революционному перевороту в определенных областях научного знания. Такие перевороты были вызваны, например, созданием неевклидовой геометрии, теории относительности, кибернетики, квантово-механической теории, теории элементарных частиц и т. п.

Революционные перевороты в развитии науки и научных теорий, кроме того, знаменуют собой не только резкие скачки в накоплении и совершенствовании научных знаний, они оказывают огромное влияние и на развитие приемов, методов и форм познания, на открытие новых закономерностей функционирования познавательного процесса и даже на изменение стиля мышления. На это недвусмысленно указывал Ф. Энгельс в труде «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», где он, оценивая огромное значение в развитии науки трех великих естественно-научных открытий XIX века -- открытие клетки, закона сохранения и превращения энергии и теории происхождения видов Дарвина, -- в то же время показал их решающее влияние на изменение стиля мышления ученых-естествоиспытателей, на переход естественников от метафизического к диалектическому стилю мышления. Сами же естествоиспытатели, не вооружённые логикой развития научных знаний, порой не могли понять и оценить принципиально новые идеи и теоретические концепции, раскрыть их роль в развитии науки и теоретического мышления. Например, рассматривая кризис в науке как крушение ее устоев, как доказательство того, что в науке нет ничего устойчивого, достоверного, они делали вывод, что сущность предметов познать невозможно.

Такая ситуация в науке сложилась на рубеже XIX и XX столетий, когда создание ряда принципиально новых фундаментальных теорий, возникших в результате крупнейших научных открытий и приведших к крутой ломке и диалектическому отрицанию старых теорий и установившихся в науке понятий, привело к кризису в естествознании, особенно в физике. Отсюда становится понятно, насколько важным является раскрытие важнейших функций научной теории, закономерностей ее формирования и развития, выяснение логико-методологических аспектов научной теории. Все эти проблемы успешно решаются средствами диалектической логики.

Научная теория -- это широкая и всеобъемлющая форма человеческих знаний, это система логически связных знаний о соответствующей совокупности явлений, определяемая системной организацией самого материального мира. Ведь вся объективная действительность представляет собой сложноорганизованную систему, вернее -- систему систем, ибо каждая отдельная область действительности есть определенная система. Но если отдельные области действительности суть системы различных уровней, то и теории, отражающие сущность этих явлений, связи между различными системами и внутри этих систем, также суть системы. Элементы различных систем действительности и связи, существующие внутри этих систем и между системами, существенно отличаются от элементов систем теории и логических связей, которые они выражают. Каждая система действительности содержит в себе как системные, или системообразующие, элементы, без которых система перестает быть данной системой, так и не системообразующие, более или менее случайные элементы; как необходимые, существенные, устойчивые, повторяющиеся связи и отношения, так и несущественные, более или менее случайные, неустойчивые связи. Система же теории включает в себя только необходимые, системообразующие элементы и только существенные, устойчивые, повторяющиеся связи, только отношения между сущностями. Правда, последние не существуют в действительности в чистом виде, отдельно от несущественных элементов и связей. Сущность, как известно, не лежит на поверхности, а скрыта за явлениями и в процессе познания вычленяется из развивающихся явлений, освобождается от всего случайного, несущественного.

Логически системная организация теории выражается в том, что она должна быть внутренне непротиворечива в смысле ее логической стройности. Если это требование выполняется, то в научной теории нельзя существенно изменить ни одного его элемента, не нарушая при этом всей системы элементов этой теории. Такой логической стройности теоретической системы можно достичь при условии выполнения еще одного весьма важного требования к научной теории, которое обычно называют минимизацией теории. Чтобы добиться логической стройности, непротиворечивости, замкнутости формируемой теории, исследователь стремится к тому, чтобы в ее фундаменте было наименьшее количество исходных понятий, идей и соотношений между ними, из которых все остальные ее элементы получаются в виде следствий из них. Каждое из основополагающих, исходных идей и фундаментальных понятий должно быть независимым, не выводимым из других, не являющимся производным от них. Другими словами, научная теория в своей основе должна иметь таких исходных идей, понятий.

Если же это условие не выполняется, то создается не теория в собственном смысле слова, а более или менее случайная совокупность различных идей, понятий, принципов, не составляющих единой непротиворечивой замкнутой теоретической системы.

Особенно большое значение минимизация имеет в так называемых дедуктивных, в особенности аксиоматических, теориях, которые подвергаются формализации, заключаются в математические символы и формулы. Но и другие теории крайне нуждаются в минимизации, хотя полностью она не всегда осуществляется сразу, а продолжается и после сформирования теории, если в момент формирования этого не позволяет осуществить достигнутый уровень знаний в данной области.

Диалектическая логика в решении этой проблемы исходит из того, что всякая минимизированная теоретическая понятийная система, являясь отражением объективной действительности, как бы преобразует необходимость, существующую в самой объективной реальности, в логическую необходимость, которая, таким образом, сама является производной от объективной материальной необходимости, зависит от нее и порождается ею, ибо все логические связи, т. е. связи между мыслями человека, как мы знаем, есть не что иное, как выражение объективно существующих связей между материальными предметами, явлениями, отраженными в этих мыслях. Об этом приходится напоминать потому, что многие буржуазные философы рассматривают научную теорию только как логическую систему, определенное математическое построение, осуществленное по априорным логическим правилам и независимое от объективной действительности.

Чтобы показать ложность этих позиций и раскрыть действительную сущность научной теории, рассмотрим основные принципы ее построения.

Формирование теории -- это весьма длительный, сложный и противоречивый процесс. Теорию нельзя сформировать сразу в готовом виде. Теория -- это высший результат научного познания, и для того, чтобы достичь ее относительно завершенного состояния, требуются огромные усилия порой многих поколений ученых. В процессе формирования теории ученые иногда идут по ошибочному пути, некоторые ранее принятые ими положения впоследствии отвергаются и заменяются другими.

Важным начальным этапом формирования теории является определение предметной области, охватываемой формирующейся теорией, которая первоначально предстаёт перед исследователем, по определению К- Маркса, как хаотическое представление о целом и которая должна получить целостное теоретическое воспроизведение в данной теории. Может показаться, что определить предметную область теории не представляет большого труда, но это только кажется. Прежде всего отметим, что предметная область теоретического исследования -- явление историческое. В разные исторические эпохи она различна, ибо находится в прямой зависимости от уровня развития науки и общественной практики вообще, и в особенности от того, насколько глубоко и обстоятельно исследована интересующая ученого область действительности. Цели и задачи, которые ставит перед собой исследователь, потребности общественной практики играют в этом процессе весьма важную роль. Ведь основой познания является именно практика, а если так, то предметная область исследования лежит в сфере общественной деятельности людей, определяется этой деятельностью. Поскольку общественная практика постоянно развивается и совершенствуется, то и предметная область исследования не остается неизменной. Это значит, что субъект в процессе исследования не пассивно созерцает действительность, а теоретически осваивает ее, опираясь на результаты практической деятельности.

В определении предметной области теоретического исследования важное место занимает выбор аспекта исследования того или иного фрагмента действительности. Известно, что любой объект исследования нельзя изучать абстрактно, вне времени и пространства, вне его связей с другими явлениями. Этот диалектико-логический принцип является всеобщим, но особенно большую роль он играет в процессе познания явлений общественной жизни. Здесь особенно важно не только определить область исследования или круг явлений, подлежащих изучению, но и установить, на каком историческом этапе развития они будут исследоваться, в каких исторических условиях и в каких связях с другими общественными явлениями.

Это хорошо можно показать при исследовании, например, классовой структуры общества. Известно, что буржуазные социологи при классификации различных социальных слоев общества берут за основу различные роды занятий, статус, образование, получаемую зарплату и т. п. независимо от исторических условий и существующего общественного строя. Такой чисто абстрактный подход не дает возможности действительно научно раскрыть классовую структуру общества, место и роль каждого класса или другой социальной группы в социальном организме, ибо даже один и тот же класс (например, крестьянство) в различных общественно-экономических формациях (например, при феодализме, при капитализме и при социализме) играет различную социальную роль и занимает не одно и то же место в системе общественной организации. Это можно сделать только на основе конкретно-исторического подхода к данному вопросу. Вот почему в определении понятия «класс» В. И. Ленин считает необходимым раскрыть место данного класса в исторически определенной системе общественного производства.

Диалектико-логический принцип познания -- начинать исследование с определения не только предметной области познания, но и его аспекта -- имеет большое значение также и в процессе изучения природы. Например, теория относительности показала, что нельзя абстрактно рассматривать такие явления, как движение, пространство и время, безотносительно к определенной инерциальной системе, что понятие одновременности событий имеет смысл только по отношению к определенной инерциальной системе.

Предметная область теоретического исследования и аспект ее изучения во многом определяются объемом и глубиной знаний в данной области, которыми уже располагает наука. Совершенно ясно, что ставить, например, задачу исследования космического пространства было невозможно до тех пор, пока не получили соответствующего развития физические, технические и другие науки, а исследование путей и закономерностей социалистического и коммунистического строительства стало возможным только после открытия классиками марксизма мате-реалистического понимания истории и на этой базе-- основных законов развития общественной жизни, и тем более пока для этого не были созданы материальные условия, т. е. не был накоплен известный практический опыт в этой области. «...Человечество, -- писал К. Маркс, -- ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления».

Определив предметную область теоретического исследования и аспект ее изучения, исследователь должен решить вопрос о том, с чего начать исследование. Ведь предметная область, охватываемая теорией, как правило, весьма велика, практически бесконечна, и потому в этой области надо отыскать то главное, основное, что выражает область исследования и может служить началом, исходным пунктом построения теории. Эта задача сложная, и правильное ее решение во многом определяет успех дальнейшего формирования теории. В качестве яркого примера правильного определения начала формирования научной теории можно привести исследование К. Марксом капиталистической экономики. В качестве исходного начала формирования теории экономических отношений при капитализме К. Маркс определил товар, так как при капитализме все основные экономические связи осуществляются именно через товар. Само капиталистическое производство есть не что иное, как производство товарное, когда, по определению В. И. Ленина, и рабочая сила становится товаром. Однако нельзя считать, что если исходное начало, представляющее собой конкретный элемент предметной области исследования, не определено, то исследование начинать нельзя. Часто такое конкретно-всеобщее начало обнаруживается в результате довольно длительного исследования предметной области так же, как основная идея научной теории может быть сформулирована не до формирования теории, а в ходе этого формирования.

Отметим также, что исходное начало, «клеточка» теории имеет много общего с ее основной идеей. Однако их отождествление вряд ли правомерно. Основная идея теории -- это основополагающее теоретическое положение, вокруг которого синтезируются все другие элементы теории, тогда как исходная «клеточка» теории -- это элемент предметной области теоретического исследования, исходная конкретность, с которой начинается исследование. И то, и другое можно назвать началом, исходным пунктом теоретического исследования, и в этом их большое сходство. Но если исходная «клеточка» есть фрагмент действительности, с которого, как правило, начинается эмпирическое исследование и делаются первые попытки теоретического воспроизведения объекта познания, то основная идея теории--это теоретическое положение, которое может быть сформулировано не в самом начале исторического процесса изучения данной предметной области, а лишь после того, как раскрыты более глубокие связи, закономерности объекта познания.

Однако определение предметной области теоретического исследования, выбор аспекта этого исследования и поиски исходного пункта объективно-конкретного представляют собой в значительной мере подготовительный процесс теоретического исследования. Само же исследование и тем самым формирование теории начинается с накапливания эмпирических знаний путем изучения, обобщения и предварительного теоретического анализа реальных фактов. Отражение и осмысление реальных фактов может тоже осуществляться на различных уровнях. Каждый факт, включенный в систему эмпирических знаний, является результатом логического осмысления чувственных данных, закрепленных в суждении или в системе так называемых фрактальных суждений. Но отражение и мысленная переработка реальных фактов может осуществляться на уровне обыденного сознания и на уровне научно-теоретического мышления. Реальные факты, получившие логическую обработку на уровне научно-теоретического мышления, т. е. средствами диалектической логики, обычно называют научными фактами, которые прежде всего и составляют эмпирическую основу формирования научной теории. Однако в процессе формирования научной теории исследователь имеет дело не только и даже не столько с фактами науки, объясненными и осмысленными ею, но и с фактами, которые получили лишь первичную мыслительную обработку, с эмпирическими фактами. Этот диалектико-логический принцип эмпирического познания является конкретизацией одного из коренных требований диалектической логики, сформулированных В. И. Лениным. «Чтобы действительно знать предмет, -- писал он,-- надо охватить, изучить все его стороны, все связи и «опосредствования». Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвения».

Диалектическая логика исходит из того, что так называемое чистое эмпирическое познание вообще невозможно, ибо, отыскивая, собирая, классифицируя конкретные факты, явления, человек неизбежно, почти автоматически обрабатывает их мысленно. Чувственное и логическое в реальном человеческом познании неотделимы друг от друга. В человеческом познании на любой стадии его развития невозможно осуществлять в чистом виде какую бы то ни было ступень, этап познания. Уже подготовительный этап эмпирической стадии формирования научной теории (выбор методологических и методических приемов исследования, принцип группировки фактов и т. п.), а также весь процесс накопления фактов и других эмпирических данных осуществляется не вслепую, не стихийно, а на основе соответствующего понятийного, категориального аппарата, на базе ранее достигнутых теоретических знаний в этой области, имея в виду расширение, углубление, совершенствование этих знаний, группировку их на основе определенной идеи, лежащей в основе формируемой теории.

В современном научном познании нет таких эмпирических данных, которые бы не были связаны с теорией, представляли бы собой «чистую» эмпирию, как и нет научной теории в отрыве от эмпирических данных. Они взаимно предполагают и пронизывают друг друга. Короче говоря, единство теории и эмпирии есть не что иное, как проявление материалистического решения основного вопроса философии в познании вообще и в формировании и развитии научной теории в частности.

Но с этим не согласны некоторые представители современной буржуазной философии, разделяющие точку зрения, согласно которой теория есть не что иное, как дедуктивная система, формирующаяся путем чисто дедуктивного выведения всех ее элементов из некоторых исходных положений, представляющих собой либо аксиомы, принимающиеся без доказательства, либо определённые теоретические положения. Так, известный буржуазный социолог К- Поппер, отмечая это обстоятельство, писал: «Я не верю в «метод генерализации», то есть в утверждение, что наука начинается с наблюдений, из которых она извлекает свои теории путем некоторого процесса обобщения или индукции».

Никто не отрицает того, что раскрытие логической де-диктовкой связи между элементами теоретической системы занимает весьма важное место в формировании научной теории. Однако все многообразие связей между различными элементами теории нельзя свести только к дедуктивным. Формально-логическими дедуктивными связями не ограничиваются также и отношения между исходными принципами, идеями, лежащими в основе теории, и эмпирическим материалом. Если бы связи, существующие в теории, носили только формально-логический, дедуктивный характер, то любая теория могла бы быть формализована, между тем полностью невозможно формализовать ни одну содержательную теорию. «Выведение из идеи понятий выходит за пределы дедуктивного выведения. Как теоретическое знание не может быть формально-логически выведено из имеющегося эмпирического знания, так и из знания о сущности нельзя формально-логически вывести знания о явлении». В противном случае формирование теории действительно можно было бы свести к дедуктивному выведению и в этом процессе можно было бы вполне обойтись средствами формальной логики. Диалектической же логике с ее конкретным анализом конкретной материальной действительности не оставалось бы места в этом процессе.

Об органическом единстве эмпирического и теоретического в формировании научной теории свидетельствует и тот факт, что первоначально теория возникает именно на эмпирическом уровне познания изучаемого ею объекта. Правда, такие теории еще не раскрывают сущности объекта исследования, не анализируют его природу, а ограничиваются описанием наблюдаемого и, по существу, остаются на уровне явлений, почему их иногда и называют феноменологическими теориями.

Они чаще всего возникают в начальной стадии формирования науки, а также входят в состав таких наук, которые по своему содержанию носят преимущественно эмпирический характер (например, агрономические, технические и другие науки). В процессе же дальнейшего развития научных знаний в данной области, когда учёные получают возможность не только описывать явления, их свойства и отношения, но и раскрывать сущность изучаемого объекта, присущие ему внутренние закономерности и причинные связи, научная теория перестает быть только феноменологической и приобретает более совершенный вид. Но и после своего дальнейшего развития, когда она достигает высоких научных вершин, приобретает глубокие научные выводы и обобщения, т. е. когда она превращается в содержательную теорию, она продолжает сохранять некоторые черты, особенности феноменологической теории, из которой она генетически вышла.

Этим вовсе не стирается грань между эмпирическим и теоретическим этапами формирования научной теории. Хотя на первом этапе и производится интеллектуальная обработка полученного эмпирического материала, она все же носит предварительный характер. Теоретический материал служит здесь прежде всего в качестве орудия, инструмента осмысливания, упорядочения, организации материала чувственных данных. На втором же этапе идет более сложный процесс логической обработки материала, полученного в ходе первого этапа с привлечением новейших знаний в данной области, мировоззренческих установок, методологических принципов и всего категориально-понятийного аппарата.

Хотя первый этап становления теории осуществляется на основе полученных эмпирических данных и является необходимой ступенью в получении истинных знаний, он не дает нам вполне надежных выводов. Это объясняется отмеченными выше особенностями, определёнными ограниченностями эмпирического этапа (субъективная оценка чувственных данных, искажение прибором действительного состояния объекта и т. п.). На втором же этапе, когда осуществляется более глубокая теоретическая обработка полученных ранее выводов и создание самой теории, отмеченные ограниченности первого этапа в определенных пределах нивелируются, устраняются. Важное место в процессе формирования научной теории занимает гипотеза, которая представляет собой обоснованное, не противоречащее научно установленным данным, предположение о причинах, вызывающих определённые факты, явления, о формах связи между явлениями. Гипотеза является формой перехода от незнания к знанию, от познания фактов к познанию необходимых связей, закономерностей, к формированию научной теории, перехода от одной теории, выражающей определённый уровень наших знаний в соответствующей области действительности, к другой теории, знаменующей более высокий уровень этих знаний.

Гипотеза -- это не начальный этап формирования теории. Прежде чем сформулировать научно обоснованное предположение, требуется предварительно накопить необходимые для этого эмпирические и теоретические данные. Ведь не всякое произвольное предположение является гипотезой, а лишь такое, которое, во-первых, согласуется с положениями, научно установленными в данной области знания, и, во-вторых, вероятность истинности этого положения должна быть обоснована. Прежде чем высказать то или иное предположение о сущности явлений, о характере их связей и закономерностей, нужно тщательно изучить их, познать их характерные черты, изучить обстоятельства их возникновения, связь с другими явлениями и т. п. Только после такого тщательного изучения данных явлений исследователь может составить более или менее обоснованное предположение, построить гипотезу.

В науке встречаются и такие предположения, которые не могли быть научно обоснованы на том уровне развития науки и общественной практики, который существовал в момент их выдвижения, и потому они выступали лишь в форме догадки. И только позже, по мере накопления соответствующего эмпирического и теоретического материала, они превращались в научно обоснованные гипотезы, а еще позже -- и в научные теории, если их истинность получала всестороннее теоретическое и практическое подтверждение.

В своем первоначальном виде гипотеза может находиться далеко от достоверности, но по мере дальнейшего ее развития в ходе научных исследований она все ближе подходит к истине, превращаясь в конечном счете в теорию. Если бы гипотеза даже в первоначальном своем виде не содержала в себе объективных знаний, была только произвольной фикцией, как уверяют буржуазные философы, то она бы действительно никогда не стала теорией. Однако история развития науки свидетельствует о том, что всякая достоверная, научная теория вырастает из гипотез нередко путем перехода от одной, менее достоверной гипотезы к другой, более достоверной. Это целиком соответствует действительной логике развития научного знания, перехода в ходе научного исследования от одной относительной истины к другой, от менее точного знания к знанию более точному, более полному.

Гипотезы нередко приводят нас к новым исследованиям и новым открытиям. Это чаще всего бывает при проверке гипотезы, когда из нее выводятся все возможные следствия и сравниваются с фактами объективной действительности и проверенными научными данными. При этом исследователь может обнаружить такие следствия, которые открывают новые явления реального мира, новые, ранее неизвестные связи и закономерности.

Ярким подтверждением этого является, например, открытие космических лучей. Как известно, космические лучи были открыты в процессе проверки истинности гипотезы о том, что воздух является проводником электричества, ибо он ионизируется излучением радиоактивных веществ. Когда стали проверять истинность этой гипотезы, практически определяя степень ионизации воздуха на разных высотах, то оказалось, что на большой высоте воздух ионизирован значительно больше, чем у поверхности Земли. Было ясно, что воздух ионизируется не только излучением земных радиоактивных веществ, но и чем-то другим. Позже была выдвинута новая гипотеза о том, что ионизируется воздух космическими лучами, пронизывающими атмосферу, что и было подтверждено.

Все это свидетельствует о том, что гипотеза как особый прием научного исследования занимает важное место в познании явлений действительности, особенно в формировании научной теории [18].

4. Познавательный статус теории

Одним из основных и одновременно чрезвычайно спорных и постоянно обсуждаемых вопросов современной философии науки является проблема познавательного статуса теории. Анализ различной трактовки этой проблемы показывает, что за этой общей формулировкой кроются, по крайней мере, три разных, однако тесно связанных друг с другом, вопроса. Первый из них касается отношения между теорией и практикой. Здесь ставятся следующие вопросы: что значит, что благодаря теориям мир становится понятным, или в каком смысле теории объясняют действительность, каково отношение между научными теориями и миром, о чем говорят теории и т. п. В попытке ответить на эти вопросы сформировалось несколько различных позиций (трактовок, направлений в философии науки), среди которых к наиболее важным относятся следующие.

Феноменализм. Согласно этому подходу, обращающемуся к философии Д. Беркли, Д. Юма и Э. Маха, достоверные и прочные знания касаются сферы феноменов (явлений того, что нам представляется в виде вещей или событий). И только сфера явлений (феноменов) является предметом научного познания, отвергающего, таким образом, изучение «сущности вещей», «причин», «первооснов» и т. п. Теории не говорят нам о мире «как таковом», а упорядочивают и организуют опыт, устанавливая правила взаимодействия между событиями, ход постоянных (повторимых) процессов, зависимости между вещами, признаками и тому подобными феноменами. Феноменалистский подход может интерпретироваться различным образом: начиная с признания объективности явлений, событий и т. п. и кончая субъективизмом, где они понимаются как ощущения, а теории -- как множества суждений, упорядочивающие эти ощущения. Наиболее распространенный, позитивистский феноменализм гласит, что нет никаких различий между явлениями (феноменами) и их сущностью, что вся сущность мира проявляется на его поверхности, и если научные теории говорят о какой-то не видимой непосредственно структуре мира, силах и воздействиях, то это следует считать рабочими гипотезами или пользовательной фикцией.

Инструментализм. Согласно этому подходу, как пишет Э. Нагель, «теория не является ни сокращенным описанием, ни обобщенным установлением связей между фактами, подлежащими наблюдению. Напротив, теория считается правилом или принципом анализа и символического представления некоторых данных обыденного опыта и, одновременно, инструментом выведения одних предложений, относящихся к сфере наблюдения, из других». Иначе говоря, тезисы теории не являются логическими предложениями, а лишь инструментами, предназначенными для решения вопросов, упорядочивания и прогнозирования фактов, подлежащих наблюдению; они предлагают определенную схему, позволяющую представить сведения о мире в виде одной, по мере возможности, связной картины. Поэтому теория является более или менее эффективным инструментом перехода от фактов к прогнозированию. Развитием такого подхода является операционализм, создатель которого, П. У. Бриджман, считал, что все понятия, используемые в науке, можно определить с помощью их операционных значений (благодаря чему понятия могут быть соотнесены с действительностью). Поэтому набор операций («правила измерения» данного признака, параметра и т. п.) определяет смысл (значение) данного понятия, а научные теории являются упорядоченными системами знаний, касающихся взаимосвязей между определенными видами операций и их результатами [19].

Конвенционализм. Его часто определяют как один из вариантов инструментализма (или же подчеркивают его связи с инструментализмом). Основоположниками конвенционализма считаются Пуанкаре и Дюгем. Сущность этого направления заключается в убеждении, что аксиомы математических теорий, а также права и теории эмпирических наук являются конвенциями, принятыми вследствие их полезности, экономии мышления или образа мышления, понимаемого как принятый среди ученых образец проведения исследований, экспериментов, наблюдений и интерпретации данных, полученных опытным путем, а также образец мышления и оценки. Для конвенционалистов не существуют чисто описательные предложения, описания голых фактов; каждое предложение, описывающее факты, является одновременно его интерпретацией в свете принятого образа мышления (конвенции).

Реализм. Он находится в оппозиции по отношению ко всем вышеуказанным направлениям, так как считает, что научные теории «описывают» (тем или иным образом) реальную, объективную действительность и могут оцениваться в категориях соответствия их содержания рассматриваемым («описываемым», моделируемым, представляемым, объясняемым) фрагментам или аспектам действительности, то есть их можно оценивать с точки зрения адекватности, правильности трактовки данного аспекта (фрагмента) объективно существующего мира. Иначе говоря, мир существует сам по себе, независимо от наших знаний о нем. И если наши теории применимы к миру (адекватны действительности тем или иным образом), то они применимы к нему одинаково в экспериментальных условиях и вне этих условий. Поэтому научные теории соединяют с помощью своего языка объективную действительность с субъективным подходом к миру и в эпистемологическом аспекте должны рассматриваться в категориях объективно понимаемой правды. Существует ряд вариантов реалистического подхода, начиная с обыденного «наивного реализма» и кончая так называемым «непредставительным реализмом». «Наивный» реализм, характерный для обыденного мышления и понимания науки, связан с убеждением, что научные теории описывают мир таким, каким он является на самом деле, что бытия и структуры, предлагаемые научными теориями, действительно существуют и соответствуют своим теоретическим трактовкам. Значительно более утонченным и наиболее распространенным в философии науки является корреспондентивный или гипотетический реализм, наиболее полно представленный в философии К. Поппера. Сущность его взглядов по данным вопросам заключается в убеждении, что научные теории -- это не только инструмент упорядочивания и прогнозирования явлений (фактов), подлежащих наблюдению, но также приблизительное, гипотетическое представление объективной действительности. Они могут одинаково выяснить как единичные факты, так и непосредственно уловимые, а также неуловимые, но реальные, обязательные и общие зависимости и закономерности, характеризующие реально, объективно существующую действительность. Теории просто корреспондируют, посредством своих языковых выражений (терминов), с объективной действительностью. В свою очередь, непредставительный реализм, предложенный А. Чалмерсом, принимая основные положения каждого реализма (согласно которым физический мир существует независимо от наших знаний о нем и его способах существования, а научная теория, применимая к миру, применима к нему как в экспериментальных условиях, так и вне этих условий), отличается от других его форм тем, что не включает корреспондентивной теории истины: «Наши теории мы оцениваем с точки зрения того, насколько верно нам удается представить определенный аспект мира, но мы не можем их оценивать с точки зрения описания мира... просто потому, что у нас нет доступа к описываемому миру, независимого от наших теорий, который позволил бы нам оценить адекватность этих описаний». Так понимаемый реализм -- по мнению его создателя -- в большей, чем другие виды реализма, степени совместим с мнением, согласно которому теории являются человеческими творениями, которые можно подвергать далеко идущим преобразованиям, однако степень применимости теории к физическому (реальному) миру не определяется общественными факторами [20].

Второй из основных проблем, всегда обсуждаемых в связи с определением познавательного статуса научных теорий, является проблема логического значения и истинности теории. Здесь прежде всего ищут ответа на вопрос, могут ли теории быть -- и насколько они могут быть -- истинными в классическом смысле слова или же оценка их логического значения обусловлена иными критериями, нежели сопоставление с действительностью. Конечно, эти вопросы тесно связаны с позицией, занимаемой при определении отношения теории к действительности (миру). Поэтому с позиций феноменализма, инструментализма и конвенционализма первый представленный здесь вопрос считается ошибочно поставленным, так как эти направления отвергают классическую (корреспондентивную) концепцию истины. Ценность (пригодность, полезность) теории обусловливают такие факторы, как простота, удобство, экономия мышления, связность, а не ее соответствие действительности.

Иначе это выглядит на почве реалистического понимания теории. Здесь признается обоснованность оценки теоретических знаний в категориях классически понимаемой истины, которая заключается в соответствии суждения его формальному предмету, независимости этого соответствия от воли познающего (объективность истины) и неизменности этого отношения соответствия при условии, что его члены не модифицируются. Однако такое понимание истины относится к отдельным суждениям (утверждениям) и порождает серьезные трудности при попытке его применения к теории в целом, то есть упорядоченной, связной системе утверждений, описывающих определенный фрагмент или аспект действительности. Ибо неясно, как понимать это соответствие по отношению к теории, как его измерить и сколько этого соответствия должно быть, так как полное соответствие между теорией и действительностью (всеохватывающее и исчерпывающее в познавательном отношении представление ее предмета, то есть абсолютная истина) невозможно. Ведь нельзя проверить всего охваченного ею объема ее эмпирических следствий, однако ничто не мешает тому, чтобы все утверждения теории имели логическое значение (объективная истинность или ложность). Поэтому в реалистической философии науки говорится не столько об истинности теории, сколько о степени придания ей правдоподобия, а целью науки является не сама истина (хотя в обыденном понимании это часто именно так), окончательное постижение которой невозможно, а приближение к истине путем постепенного увеличения правдоподобия постоянно совершенствуемых и все лучших теорий. Как пишет К. Поппер, основоположник этих понятий и такой интерпретации корреспондентивной теории истины: «Огромным достоинством объективной теории истины является то, что она позволяет нам... утверждать, что мы ищем истину, но даже если нам удастся ее найти, мы не можем быть уверены, что мы ею овладели; что хотя мы не располагаем критерием истины, то концепция истины руководит нами как регулятивный принцип».

И наконец, третий важный вопрос, связанный с проблемой познавательного статуса теории, касается критериев выбора теории и условий ее признания в среде ученых или, иначе говоря, признаков хорошей научной теории. Различные авторы перечисляют, как правило, многие критерии, причем ни один из них не является точным и отдельные исследователи могут их понимать и применять различным образом, а в случае их совместного применения они могут противоречить друг другу. К наиболее часто упоминаемым критериям (признакам хорошей научной теории) относятся следующие: * точность, то есть вытекающие из теории эмпирические следствия должны в охватываемой ею сфере соответствовать видимым образом результатам экспериментов и наблюдений; соответствовать в количественном и качественном отношении свойствам и параметрам природных явлений и процессов. Это почти решающий критерий, так как он наименее многозначен, а также потому, что точность теории обусловливает ее объясняющую и прогнозирующую способность;

- связность, не только внутренняя, гарантирующая логическое и предметное упорядочение ее содержания, учитывающее причинные, функциональные и прочие связи, но также по отношению к другим общепризнанным теориям, применяемым для смежных аспектов (фрагментов) действительности;

- сфера действия, то есть ее следствия должны выходить за пределы отдельных случаев, законов или субтеорий, для которых она была первоначально сформулирована;

- простота, то есть она должна упорядочивать явления, которые без нее оставались бы не связанными друг с другом и как целое непонятными. Здесь также часто имеют в виду внутреннюю простоту самой теории, так называемую логическую простоту, заключающуюся в том, что теория может содержать меньше первичных понятий и предпосылок, и, одновременно, больший объем информации или иметь более богатое эмпирическое содержание, в связи с чем ее проще фальсифицировать (опровергнуть);

- плодотворность, то есть она должна приносить новые открытия, обогащать имеющиеся знания, предоставлять возможность построения новых, смелых гипотез;

- практическая полезность -- согласно И. Хэкингу, теории оцениваются в зависимости от того, насколько они пригодны в практике, и считаются почти что ее эманацией, построенной в определенных общественных условиях.

Анализируя проблему выбора научных теорий в свете современной философии науки и реальной исследовательской практики, С. Амстердамский пришел к выводу, что нет бесспорных и гарантирующих рациональность и объективизм решений методологических правил выбора, так как «развитие науки невозможно представить в виде процесса, происходящего все время согласно одним и тем же методологическим правилам, поскольку они... навязаны исторически обусловленными идеалами научных знаний». Поэтому, совершая выбор теории, ученые, как правило, руководствуются функционирующими «дисциплинными матрицами», выбирая определенные ценности, составляющие данную матрицу [21].

5. Функции теории

Теории, являясь своеобразными центрами, сосредоточивающими основные ценности и содержание, обусловливающие развитие научных знаний, выполняют важные познавательные и практические (утилитарные) функции. К наиболее важным познавательным функциям теории относятся следующие: