Самоубийство как философская проблема

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное образовательное бюджетное

учреждение высшего профессионального образования

«Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации»

(Финансовый университет)

Кафедра «Философия»

Реферат на тему:

«Самоубийство как философская проблема»

Выполнил:

Студент группы СОЦ2-4

Галстян Г.А.

Москва 2014

Содержание

Введение

1. Сенека. Самоубийство - путь к свободе

2. Альбер Камю. Абсурд и самоубийство

Заключение

Список используемой литературы

Введение

По словам американского философа, психолога и педагога Уильяма Джеймса, в мире нет «ни одного думающего человека, который, хотя бы раз в жизни, не задумывался о самоубийстве». Известный французский писатель и философ-экзистенциалист Альбер Камю, о котором я еще не раз упомяну в своей работе, считал проблему суицида единственной по-настоящему важной проблемой в философии, именно той проблемой, которую нужно решить в первую очередь. Действительно, можем ли мы оставить недопетой свою главную песню, можем ли оборвать ее на полуслове? Что это - уйти из жизни - нежелание мириться с ее несправедливостью или с ее бессмысленностью? От чего мы пытаемся убежать? От трудностей жизни или от самих себя? Самоубийство - это грех или неотъемлемое право каждой личности? И, наконец: стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить?

Вот какие вопросы мы задаем себе и ищем на них ответа.

Конечно, в данной работе хотелось бы осветить самоубийство именно как проблему философии, хотя понятие это многогранно и интересно для рассмотрения с точки зрения психологии, социологии, этики и других наук. Итак, обратимся к мыслителям разных эпох, времен, поколений, попытаемся понять их рассуждения, обобщить, провести параллели и, может быть, отыскать истину или хотя бы ее крупицы.

Сначала мне хотелось бы поговорить об учении древнеримского философа-стоика Луция Аннея Сенеки Младшего, потому что он в своих работах не раз обращался к проблеме самоубийства и, более того, сам он закончил жизнь, вскрыв себе вены (хотя, возможно, не по своей воле). Конечно, мы почерпнем много интересного и полезного, стряхнув пыль времен с трагедий Сенеки или с его «Нравственных писем к Луциллию», но все же мудрец этот родился еще до нашей эры, а ведь общество постоянно развивается, изменяется, - в общем, не стоит на месте. И потому я посчитал нужным осветить в ходе данной работы взгляд на проблему самоубийства человека пусть не XXI, но XX века, французского философа, писателя, публициста, лауреата Нобелевской премии по литературе,

Альбера Камю (1913-1960). Альбер Камю рассматривал жизнь как иррационалистический хаотический поток, в котором выбор человека колеблется между "глупым счастьем камней" и "постелью мертвецов". Человек же, по словам Камю, обречен, жить в абсурдном мире, а "не следует ли за заключением абсурдности быстрейший выход из этого состояния?" Как жить человеку, осознавшему абсурдность мира, что вообще такое абсурд, и почему Альбер Камю связывает абсурд и самоубийство? Что такое философское самоубийство? Проблемы обозначены. Очередь за решениями.

И все же, почему я выбрал именно эту тему для своей работы? Ведь самоубийство всегда было окружено ореолом тайны, да и вообще оно - далеко не лучшая тема для разговора хотя бы потому, что, даже оставаясь в рамках сугубо философских положений, мы, копнув чуть глубже, неизбежно попадаем в бездну. В советские времена вообще существовало убеждение, что суицид - явный признак психического заболевания. То есть каждый суицидент посмертно получал звание ненормального, а тех, кого удавалось вытащить, пожизненно ставили на учет у психиатра (со всеми вытекающими последствиями). Причем такое отношение объясняется, как мне кажется, не столько и не только идеологическим фанатизмом («Что может быть причиной для самоубийства в самом справедливом, лучшем из всех существующих обществ?!»), но и неприятием обыденным человеческим сознанием любого фактора, заставляющего усомниться в высшем смысле собственного существования («Конечно же, все самоубийцы сумасшедшие! Каждый человек должен существовать в постоянном стремлении выжить, а если возможно, то улучшить жизнь, остальные же - просто безумцы!»). То есть самоубийц осуждают за то, что они не играет в игру окружающих. В этом отношении они чужды обществу, в котором живут, а общество издревле крайне враждебно относится к чужакам.

Вообще говоря, размышления о самоубийстве, по моему мнению, чаще всего признак не отсутствия, а если хотите, избытка ума (то самое "горе от ума", о котором не раз уже приходилось говорить).

Сегодня проблема самоубийства чрезвычайно актуальна, число подростков и взрослых, периодически совершающих попытки покончить с собой, также как и число «преуспевших» имеет тенденцию к росту. Но даже не это стало решающим фактором при выборе темы. В последние годы в молодежной среде получило развитие направление, которое, несмотря на всю его противоречивость, несмотря на то, что среди людей непосвященных любые атрибуты его вызывают недоверие, презрение, и даже ужас, стремительно распространяется. Приверженцы этого направления во всем стараются проявить свое libido moriendi (влечение к смерти), в их компаниях постоянно ведутся разговоры о возможных путях ухода из жизни, попытки самоубийства приветствуются, а совершившие суицид единомышленники становятся культовыми фигурами. Сами себя они считают некими мучениками, страдальцами, которые, осознавая всю бренность бытия, не желают уподобляться «стаду» (всем остальным людям, цепляющимся за жизнь, даже если в ней нет смысла), и потому покидают этот мир по своей воле. Все это может показаться просто очередным нелепым веянием, которому суждено изжить свое и кануть в небытие. Вероятно, так оно и будет, но ведь вместе с ним канут в небытие еще и молодые люди, причем каждый самоубийца в подобной компании только звено в однажды начавшейся цепи.

Итак, приступим непосредственно к теме исследования.

1. Л.А. Сенека. Самоубийство - путь к свободе

Л.А. Сенека Младший родился около 4 г. до н.э. в Испании (Кордове), но еще ребенком был привезен отцом в Рим. В юности он учился ораторскому мастерству, занимался философией, слушал знаменитых ораторов и учителей риторики, а в последствии сам стал учителем и наставником будущего римского императора Нерона. В период правления Нерона роль Сенеки в государственных делах была очень высока, но затем он попал в немилость и стал заниматься исключительно литературно-философской деятельностью. Сенека был очень плодовитым писателем и оставил после себя многочисленные произведения. Его перу принадлежат как философские сочинения, так и художественные и естественнонаучные, многие из которых утрачены. Он создал несколько философских трактатов, девять трагедий, одну историческую драму, десять философско-этических диалогов, восемь книг "Естественнонаучных вопросов" и знаменитые «Нравственные письма к Луциллию».

В своем творчестве философ сосредоточен почти исключительно на этических вопросах, анализируя нравы, бичуя несовершенства людей и рисуя образ наилучшей для человека участи. Его высказывания о житейской мудрости не потеряли своей актуальности и сегодня, также как и нравственно-практические советы, которые он адресовывал своим современникам. Таким образом, можно представить Сенеку, во-первых, как государственного деятеля эпохи Калигулы, Клавдия и Нерона; во-вторых, как поэта и писателя; в-третьих, как учителя жизни и наставника в добродетели; в-четвертых, как философа-стоика, неизменного представителя школы во всех учебниках по философии.

Впрочем, все эти ипостаси разделены достаточно условно: на политическом поприще он знаменит, прежде всего, как воспитатель и наставник юного Нерона; в поэзии он моралист; в философии, «по всеобщему признанию, противоречив и поверхностен, ибо склонен привносить глубину и связность мысли в жертву красотам риторики и этическому пафосу проповедника»¹¹ Философские трактаты / вступ.ст. Т.Ю.Бородай. - С.5.. Причем, известно, что имело место разительное несоответствие проповедей и наставлений Сенеки его собственному образу жизни и поступкам, о чем сам он писал: «Мне говорят, что моя жизнь не согласна с моим учением. В этом в свое время упрекали и Платона, и Эпикура, и Зенона. Ведь философы говорят не о том, как они сами живут, но как надо жить. Я толкую о добродетели, а не о себе, и веду борьбу с пороками, в том числе и со своими собственными: когда смогу, буду жить, как должно…»²²Сенека «О счастливой жизни», глава XVIII . Вообще, не только жизнь Сенеки, но и учение его пронизано противоречиями: с одной стороны он признает, что все в мире совершается согласно законам природы, с другой - что все от Бога.

С одной стороны, он насмешливо относится к мифологии, с другой - признает роль мистического, вплоть до того, что философски обосновывает гадания. Особенно противоречиво его учение о душе. Сенека считает, что человеческая душа телесна, она является частью космической души, мировой пневмы. Разум же человека выступает у Сенеки частью "божественного духа, погруженного в тело людей"¹¹ Цит. по: Сенека. Марк Аврелий. Наедине с собой. - Симферополь: «Реноме», 2003. - С.9. Но, несмотря на это, философ считает, что душа и тело находятся в постоянной борьбе. Душа, согласно Сенеке, слаба и постоянно стремится освободиться от тела, которое якобы подавляет, затемняет и заражает дух. Но далее Сенека не раз упоминает о бессмертии души, и тогда неясно становится, как душа может быть одновременно телесной и бессмертной, а также, почему, если она телесна, тело для нее недостаточно хорошо.

В произведениях Сенеки, а именно, в "Нравственных письмах к Луциллию" и в "Естественнонаучных вопросах", раскрываются его стоические позиции. Он пишет о том, что в жизни изменить ничего нельзя, следует повиноваться судьбе, можно лишь изменить свое к ней отношение и презирать невзгоды. Нужно стоически выдерживать удары судьбы. В этом проявляется пассивная позиция стоика, а активность должна проявляться в господстве над своими страстями.

Счастье человека состоит в его отношении к событиям и обстоятельствам: "Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным"²² Цит. по: Высказывания великих людей М.:«Дрофа», 2000. - С.237 . Но здесь есть некий аспект, довольно интересный и необычный. Согласно учению стоиков, жить нужно сообразно с природой вещей, и Сенека принимал это общее правило, говоря о том, что жизнь счастлива, если она согласна со своей природой. А что делать, если внешние обстоятельства оказываются сильнее, и жизнь совершенно не соответствует своей природе?. Здесь Сенека дает несколько неожиданный ответ: «Пока смерть подвластна нам, мы никому не подвластны»³³ Цит. по: Сенека. Марк Аврелий. Наедине с собой. - Симферополь: «Реноме», 2003. - С.13, или «…встреть смерть, а если подскажут обстоятельства, и приблизь ее. Ведь нет никакой разницы, она ли к нам придет, мы ли к ней»⁴⁴ Там же. - С.13.

Итак, вот мы и дошли до наиболее важного для данной работы момента. Что же думали о самоубийстве стоики в целом и Сенека в частности?

Все стоики придерживались мнения, что мудрец вправе, а иногда и обязан покончить с собой; впрочем, с технической точки зрения, жизнь и смерть - вещи «безразличные».

В каких случаях мудрец решает умереть? Либо когда обстоятельства мешают ему «жить согласно с природой», либо когда этого требуют его обязательства по отношению к родине или близким, либо когда продолжение жизни требует нарушения морального закона. В этом Сенека вполне верен ортодоксальной стоической теории, которая допускает рационально мотивированный уход из жизни.

Необычно другое: самоубийство Сенека всегда связывает со свободой. Не то, чтобы самоубийство «было для Сенеки привлекательно как акт утверждения своей свободной воли», ведь любое рациональное действие свободно. У Сенеки удивительно то, что он постоянно выделяет самоубийство как «путь к свободе». По всей видимости, жизнь при дворе Калигулы или Нерона была такова, что свободу (libertas) там сохранить было трудно - будь то свобода философа или римского аристократа. Одно это уже могло навести на мысль, что свободу обрести можно лишь по ту сторону жизни. Тацит дает понять, что Сенека, умирая, размышлял о бессмертии души - в противоположность Петронию, который запретил друзьям говорить с ним перед смертью об этом предмете или приводить причины, которые могли побудить Сенеку связывать самоубийство со свободой. Нас же интересует факт, на который следует обратить внимание и оценить его отношение к традиционному стоицизму.

Сенека соединяет самоубийство и свободу гораздо чаще и определеннее, чем кто-либо из известных нам стоиков. Такое основание для самоубийства, как телесные неизлечимые болезни или рабство, а под последним подразумевается не социальное рабство, а рабство духа, когда человек находится в рабстве у собственных похоти, скупости, страха, Сенека считает достаточно весомым. Античный мудрец славит, прежде всего, свободу духа, именно поэтому он так относится к смерти.

«Нам открыто множество ворот, ведущих на свободу» (Письма, 12.10); «из самого жестокого рабства всегда открыт путь к свободе». «Оглянись: куда ни взглянешь, всюду конец твоим несчастьям. Видишь вон тот обрыв? С него спускаются к свободе. Видишь это море, эту речку, этот колодец? Там на дне сидит свобода. Видишь это дерево? Ничего, что оно полузасохшее, больное, невысокое: с каждого сука свисает свобода. Посмотри на свою глотку, шею, сердце: все это дороги, по которым можно убежать из рабства…Ты спрашиваешь, какой еще путь ведет к свободе? Да любая жила в твоем теле!»¹¹( О гневе, 3.15) Философские трактаты / Пер. с лат., вступ.ст., коммент. Т.Ю. Бородай. - СПб.: Алетейя, 2001. - С.400 .

Сенека, правда, допускает, что порой человек накладывает на себя руки по причинам иррациональным: тоска, скука, отвращение к жизни, жажда смерти (libido moriendi) (Письма, 24.24), причем от последней он предостерегает, говоря о том, что если дать "сладострастной жажде смерти" охватить некоторых людей, это может стать эпидемией. Такое недостойно мудреца и не может быть оправдано. Однако эта осторожная оговорка тонет во множестве панегириков самоубийству, которые есть почти в каждом сочинении Сенеки. Надо сказать, что Сенека вообще чрезвычайно высоко ставит мученичество, причем считает самоубийство одной из его форм. Он превозносит тех, кто погиб от руки тирана, тех, кто смотрел в лицо мукам и угрозе смерти. Но самоубийство он ставит выше всего, ибо очень высоко ставит свободу. «Рациональное» самоубийство преодолевает страх смерти и тем самым освобождает от него. Сознательное, произвольное самоубийство в эпоху Сенеки - «стоическая форма мученичества par excellence». Трудно отрицать, что «риторические экскурсы Сенеки на тему самоубийства, весьма далекие от стоического философского дискурса, сообщают этому акту блеск славы и ореол святости»²² Griffin. Seneca. P. 384..

Но, все же, нет оснований видеть в этом отход от традиционного стоицизма. Гораздо более разумным мне кажется объяснение не из внутренних философских мотивов, а из жизненных обстоятельств: действительно, жизнь среди повседневных кошмаров тогдашнего императорского двора заставляла видеть в добровольной смерти сладостный луч надежды. "Что такое смерть? Либо конец, либо переселение. Я не боюсь перестать быть - ведь это все равно, что не быть совсем, я не боюсь переселиться - ведь нигде я не буду в такой тесноте"¹¹ Письма Луциллию. Письмо 65. (имеется в виду тело). Также Сенека называет беспочвенным естественный страх перед смертью, так как полагает, что божественная часть нашей души никогда не умирает. Он подтрунивает над теми, кто сожалеет, что их уже не будет через тысячу лет, но почему-то не сожалеющих о том, что их не было тысячу лет тому назад. Он считает, что смерть - дело привычное. "Умереть - это одна из налагаемых жизнью обязанностей", - пишет он в 77 письме к Луциллию, которое заканчивается словами: "Жизнь - как пьеса: не то важно, длинна ли она, а то, хорошо ли сыграна".

Смерть самого Сенеки напомнила современникам смерть Сократа (Сенека сам помнил о ней и «заранее припас яд, которым умерщвляются осужденные уголовным судом афиняне»²² Тацит, Анналы, 15.64). И, хотя такие известные античные историки и географы, как Тацит и Дион, соглашаются, что самоубийство Сенеки было вынужденным, и его смерти потребовал Нерон, все же для человека, который столько говорил и размышлял о самоубийстве, именно такой уход из жизни в высшей степени символичен. Тем более что высказываются мнения о том, что Сенека и сам бы покончил с собой, вот только приказ Нерона опередил намерения мудреца; быть может, Сенека хотел еще что-то свершить пред смертью, но вышло все по-другому. Видимо, здесь вмешалось провидение, но три года спустя и сам Нерон совершит самоубийство: несравненный ученик несравненного учителя.

2. Альбер Камю. Абсурд и самоубийство

«Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема - проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить,- значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями второстепенно. Таковы условия игры: прежде всего, нужно дать ответ», - пишет знаменитый писатель, мыслитель и публицист Альбер Камю (1913-1960) в своем известном философском эссе «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде». Также в 1957 году получил Нобелевскую премию по литературе «за огромный вклад в литературу, высветивший значение человеческой совести».

В философии Камю был экзистенциалистом, причем его называли приверженцем «атеистического экзистенциализма». Личная жизнь Альбера Камю была чрезвычайно сложной, он в течение долгих лет был связан с женой-морфинисткой. В годы оккупации во Франции он издавал подпольную газету «Комбат»; в те же годы были опубликованы его повесть «Посторонний» и «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде»,- к Альберу Камю пришла известность. После войны Камю стал одним из властителей дум европейской интеллигенции, что особенно проявилось после издания насыщенного глубокой философской символикой романа «Чума», а затем и его самого известного произведения «Бунтующий человек». В конце жизни у него было сколько приверженцев, столько и врагов, причем к стану противников неожиданно присоединился всегдашний друг и единомышленник Камю, Жан Поль Сартр А. Камю "Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде." пер. Руткевича в изд. "Сумерки богов", М. Политиздат, 1989. -С.6.

Экзистенциализм как современное философское направление возник в XX веке в работах русских философов Л. Шестова и Н. Бердяева (хотя последний и относил себя к персонализму), в исследованиях немецких мыслителей М. Хайдеггера и К. Ясперса и французских авторов Жана Поля Сартра и А. Камю. Своими предшественниками экзистенциалисты считали С. Кьеркегора, Ф. Достоевского, Ф. Ницше, а также Э. Гуссерля. Вообще говоря, любая серьезная философия является экзистенциалистской, поскольку осознанно или неосознанно кладет в основу своего философствования проблему человеческого существования. Современный экзистенциализм как средство выражения духовного состояния эпохи характерен для философии, искусства и литературы периода мировых войн и всеобщей тревоги по поводу утраты смысла человеческого существования. Экзистенциализм - отражение духовного отчуждения человека от всех форм материальной и духовной жизни, его «бездомности», потерянности в этом мире, заброшенности в такие социальные условия, которые он не выбирал и которые не в его власти контролировать.

Альбер Камю получил проблемы абсурда и бунта не только от долгой традиции философской и религиозной мысли, - крушение моральных норм и ценностей в сознании миллионов европейцев, нигилизм представляли собой факты современности. Конечно, и другие культуры знавали нигилизм как следствие кризиса религиозной традиции, но столь острого конфликта, такого разрушения всех устоев история не знала. Нигилизм представляет собой выведение всех следствий из «смерти Бога».

Философские взгляды А. Камю противоречивы и претерпели серьезную эволюцию. Они излагаются как в форме философских трактатов, так и в форме художественных произведений: повестей, романов, пьес. Камю всегда выбирал именно тот стиль и именно ту философскую и эстетическую систему, которая наиболее точно соответствовала цели его произведения. В 1950 году в своих «Записных книжках» он набрасывает краткий план всего своего литературного пути: «I. Миф о Сизифе (абсурд). - II. Миф о Прометее (бунт). - III. Миф о Немезиде». В основе произведений Камю лежит ощущение трагичности жизни. Трагическая искра проскакивает между ощущением абсурдности и несправедливости жизни и необходимостью жить. В своих произведениях Камю ищет выход из этой коллизии. Несоответствия или противоречия в его работах, на мой взгляд, - это поиск наиболее адекватного художественного воплощения мира, в котором для автора нет мелочей.

Все сюжеты его произведений вращаются вокруг отдельного человека и его отношений с окружающим социальным и природным миром. Взгляды Камю развиваются в условиях, когда вера в Бога утрачена, и стало ясно, что человеческое существование конечно в абсолютном смысле, т.е., что индивидуума ждет полное уничтожение. Если человек одинок и идет к своему неизбежному концу, то смысл его жизни радикальным образом утрачивается.

Почему же Камю считает проблему самоубийства главной в философии? Он говорит, для того, чтобы определить большую неотложность одного вопроса по сравнению с другим, «судить должно по действиям, которые следуют за решением. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь умирал за онтологический аргумент. Галилей отдавал должное научной истине, но с необычайной легкостью от нее отрекся, как только она стала опасной для его жизни. В каком-то смысле он был прав. Такая истина не стоила костра. Земля ли вертится вокруг Солнца, Солнце ли вокруг Земли - не все ли равно? Словом, вопрос это пустой. И в то же время я вижу, как умирает множество людей, ибо, по их мнению, жизнь не стоит того, чтобы ее прожить»¹¹ А. Камю "Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде." пер. Руткевича в изд. "Сумерки богов", М. Политиздат, 1989. -С.7. И вправду, решение проблемы самоубийства дало бы ответы на самые загадочные стороны бытия. Вопрос, что есть самоубийство, обращен непосредственно к бытию и может считаться одним из основных вопросов любой философии в той мере, в какой она стремится к диалогу с истиной и оправданию своей почетной обязанности, - представлять Человека в этом, если хотите, споре.

Во-первых, Камю определяет самоубийство как акт, который «подготавливается в безмолвии сердца, подобно Великому Деянию алхимиков. Сам человек ничего о нем не знает, но в один прекрасный день стреляется или топится»²² Там же. - С.7. Происходит это потому, что, если в душе человека образуется «червоточина», он, не подозревая об этом, постоянно подвергается подтачиванию; он живет повседневными заботами, переживаниями, горестями; даже улыбается иногда, на самом деле находясь в депрессивном состоянии, наблюдая за своей жизнью как бы «со стороны». Нередко такого состояния человека не замечают не только окружающие, но и близкие люди, которые часто откровенно не хотят ничего замечать. Таким образом, истинный суицид никогда не бывает спонтанным - хоть иногда и выглядит довольно неожиданным. «Необходимо понять ту смертельную игру, которая ведет от ясности в отношении собственного существования к бегству с этого света» ¹¹ А. Камю "Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде." пер. Руткевича в изд. "Сумерки богов", М. Политиздат, 1989. -С.8.

Во-вторых, Камю различает поводы к самоубийству и его причины.

«Причин для самоубийства много, - пишет Камю, - и самые очевидные из них, как правило, не самые действенные. Самоубийство редко бывает результатом рефлексии (такая гипотеза, впрочем, не исключается). Развязка наступает почти всегда безотчетно. Газеты сообщают об " интимных горестях" или о " неизлечимой болезни". Такие объяснения вполне приемлемы. Но стоило бы выяснить, не был ли в тот день равнодушен друг отчаявшегося - тогда виновен именно он. Ибо и этой малости могло быть достаточно, чтобы горечь и скука, скопившиеся в сердце самоубийцы, вырвались наружу». То есть причины для самоубийства могут иметься у любого человека, но в каждом из нас есть заложенный природой инстинкт самосохранения, кроме того, «привычка жить», ведь жить мы привыкли раньше, чем размышлять; поэтому у многих людей не возникает даже смутных мыслей о самоубийстве, это кажется в любом случае неприемлемым. Все же, для нас представляет интерес случай, когда мысли возникли.

Допустим, разум даже уже вынес приговор, но человек продолжает жить, с каждым днем добавляя по капле в чашу саморазрушения. Только тогда, когда эта чаша переполнится, когда найдется повод, человек неминуемо предпримет попытку покончить с собой, причем, если все было именно так, и внутри себя уже взвешены все «за» и «против», он, скорее всего, «преуспеет». Однако здесь нельзя говорить о спонтанности действия. Один известный психолог писал: «если кто-то серьезно решил покончить жизнь самоубийством, и в мыслях тысячу раз прокручен будущий сюжет прощания с жизнью, поводом могут стать даже развязавшиеся шнурки». Так можно ли заключать из этого, что причиной самоубийства этого человека стали шнурки? Отрицательный ответ очевиден.

В-третьих, Камю вводит понятие абсурда и задается вопросом, ведет ли абсурд к смерти?

Если человек добровольно расстается с жизнью, то, вероятно, потому, что сознает, хотя бы инстинктивно, что нет никакой глубокой причины для того, чтобы продолжать жить и страдать, что мир чужд и враждебен ему. Мир, который может быть хоть как-нибудь объяснен, - это наш знакомый, привычный мир. Но если Вселенная вдруг лишиться иллюзий и интерпретаций, человек сразу же почувствует себя в ней чужим, посторонним. Его ссылка в этот мир бесповоротна, потому что он лишен воспоминаний о потерянной родине и надежды на землю обетованную. Этот разрыв между человеком и его жизнью, между актером и его сценой и есть подлинное ощущение абсурда. (Вообще, само слово ab-surdus - от-глухого, т.е. некое несоответствие между тем, что человек говорит и как он говорит, когда не получается гармония, единство. Абсурд, таким образом, есть некая универсальная дисгармония).

Так появляется важнейшее понятие философии Камю - понятие абсурда, которое неожиданно рождается из скуки, перечеркивая значимость всех остальных переживаний, как «тревога» Хайдеггера и «тошнота» Сартра, как spleen англичан и русская «хандра». Абсурд становится полноправным «героем» произведений Камю, саму философию этого экзистенциалиста прозвали «философией абсурда». «Предметом моего эссе, - пишет Камю, - является как раз эта связь между абсурдом и самоубийством, выяснение того, в какой мере самоубийство есть исход абсурда. В принципе для человека, который не жульничает с самим собой, действия регулируются тем, что он считает истинным. В таком случае вера в абсурдность существования должна быть руководством к действию. Правомерен вопрос, поставленный ясно и без ложного пафоса: не следует ли за подобным заключением быстрейший выход из этого смутного состояния?».¹¹ А. Камю "Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде." пер. Руткевича в изд. "Сумерки богов", М. Политиздат, 1989. -С.9

В такой вроде бы ясной постановке проблема кажется простой и вместе с тем неразрешимой, ведь очевидность вопроса не означает очевидность ответа. Если подойти к проблеме с другой стороны, независимо от того, совершают люди самоубийство или нет, кажется априорно ясным, что может быть всего лишь два философских решения: «да» и «нет». Но это слишком уж просто. Есть еще и те, кто непрестанно вопрошает, не приходя к однозначному решению. Камю далек от иронии: речь идет о большинстве. «Понятно также, что многие, отвечающие «нет», действуют так, словно сказали «да». Если принять ницшеанский критерий, они так или иначе говорят «да». И наоборот, самоубийцы часто уверены в том, что жизнь имеет смысл. Мы постоянно сталкиваемся с подобными противоречиями. Можно даже сказать, что противоречия особенно остры как раз в тот момент, когда столь желанна логика».²² Там же. - С.9

Обычно в нашей жизни мы следуем привычной рутине. Будильник, кофе, метро, несколько часов на учебе или на работе, обед, кофе, метро, несколько часов работы, ужин, кофе, сон; понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том ритме - вот путь, по которому легко идти день за днём. Но однажды встаёт вопрос «зачем?». «Всё начинается с этой окрашенной недоумением скуки. Скука является результатом машинальной жизни, но она же приводит в движение сознание. Скука пробуждает его и провоцирует дальнейшее: либо бессознательное возвращение в привычную колею, либо окончательное пробуждение. А за пробуждением рано или поздно идут следствия: либо самоубийство, либо восстановление хода жизни». ³³ Там же. - С.17

В-четвертых, Камю вопрошает, быть может, мир вокруг нас тоже абсурден?

Ещё один шаг, и ощущение чуждости закрадывается в нас. Это происходит, когда мы осознаём твердость, плотность мира вокруг нас. Мы чувствуем, до какой степени какой-либо камень чужд нам, с какой силой природа или какой-либо ландшафт могут отрицать нас. В глубине всей её красоты есть что-то бесчеловечное, и все эти холмы, мягкость неба, очертания деревьев в одно мгновение утрачивают своё иллюзорное очарование и становятся более далёкими, чем утраченный рай. Первоначальная враждебность мира через тысячелетия встает перед нами. Эта плотность и чуждость мира есть абсурд. Однако, в чём же состоит суть абсурда? Только ли миру - если его понимать как независящую от человека реальность - принадлежит это качество? Вовсе нет! «Я говорил, что мир абсурден, но это сказано чересчур поспешно. Сам по себе мир просто неразумен, и это всё, что о нём можно сказать. Абсурдно столкновение между иррациональностью и исступлённым желанием ясности, зов которого отдаётся в самых глубинах человеческой души. Абсурд равно зависит и от человека, и от мира. Абсурд рождается в этом столкновении между призванием человека и неразумным молчанием мира… Иррациональность, человеческая ностальгия и порождённый их встречей абсурд - вот три персонажа драмы.».¹¹ А. Камю "Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде." пер. Руткевича в изд. "Сумерки богов", М. Политиздат, 1989. -С.39

В-пятых, Камю называет два выхода из констатации абсурда, причем говорит о их неправомерности. Первый из них - самоубийство, второй - философское самоубийство. Если для абсурда необходимы человек и мир, то исчезновение одного из этих полюсов означает и прекращение абсурда. Абсурд есть первая очевидность для ясно мыслящего ума. Самоубийство представляет собой затмение ясности, примирение с абсурдом, его ликвидацию. Такое же бегство от абсурда представляет собой «философское самоубийство» - скачок через стены абсурда. В первом случае истреблен тот, кто вопрошает, во втором - на место ясности приходят иллюзии, желаемое принимается за действительное, миру приписываются человеческие черты - разум, любовь, милосердие и т.п. Очевидная бессмыслица трансформируется в замаскированную, человек примиряется со своим уделом.

Религиозную веру Камю считает замутнением ясности видения и неоправданным скачком, примиряющим человека с бессмыслицей существования. Христианство примиряет со страданиями и смертью, но все доказательства существования трансцендентного порядка сомнительны. Унаследовав от картезианства идеал, «я» отвергает онтологический аргумент - из наличия у нас идеи Бога нам не вывести его существования. «У абсурда куда больше общего со здравым смыслом, - писал Камю в 1943 г. - абсурд связан с ностальгией, тоской по потерянному раю. Без нее нет и абсурда, из наличия этой ностальгии нам не вывести самого потерянного рая». Требования ясности видения означает честность пред самим собой, отсутствие всяких уловок, отказ от примирения, верность непосредственному опыту, в который нельзя ничего приносить сверх данного.

В этом своеобразие позиции Камю: он проповедует ясность разумного решения, завещанную всей европейской традицией «метафизики света», начиная с Паскаля и вплоть до Гуссерля, где разум уподобляется видению, истина - свету, ложь - тьме, божество - источнику света или самому свету. Эта метафизика приобретала характер то рационалистической системы, то мистической доктрины, но она всегда признавала связь человеческого разума и разумного (или сверх разумного) космического света. У Камю ясностью видения наделено только конечное существо, заброшенное в чуждый ему мир. Уже потому, что ставил выше всего этот свет разума, поиск смысла, а не темные стороны человеческой натуры, он и в ,,Мифе о Сизифе” далек от крайних форм европейского нигилизма.

Но из абсурда следует и отрицание универсальных этических норм. Без ницшеанского энтузиазма Камю принимает вывод из абсурда - «все дозволено в мире, если Бог умер». Единственной ценностью становится ясность видения и полнота переживания. Абсурд не надо уничтожать самоубийством или скачком веры, его нужно максимально полно изжить. На человеке нет греха, становление невинно, и единственной шкалой для оценки существования является подлинность, аутентичность выбора Цит. по: Философия: Учебник / Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. - 3-е изд., - М.: Гардарики, 2003. - 828 с..

Если Ницше предложил утратившему христианскую веру человечеству миф о «вечном возвращении», то Камю предлагает миф об утверждении самого себя - с максимальной ясностью ума, с пониманием выпавшего удела, человек должен нести бремя жизни, не смиряясь с ним - самоотдача и полнота существования важнее всех вершин, абсурдный человек избирает бунт против всех богов. Да, бытие абсурдно, но своим бунтом, своей борьбой против этой абсурдности (пусть безнадёжной), построением жизненных планов (пусть обреченных на провал) человек даже в этом абсурдном мире может реализовать своё «Я»: «Осознавший абсурд человек отныне привязан к нему навсегда. Человек без надежды, осознав себя таковым, более не принадлежит будущему. Это в порядке вещей. Но в равной мере ему принадлежат и попытки вырваться из этой вселенной, творцом которой он является».

Неслучайно любимым героем Камю был Сизиф, которого боги приговорили поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба неизменно скатывалась вниз. У них были все основания полагать, что нет кары более ужасной, чем бесполезный и безнадежный труд. «Сегодняшний рабочий, - писал Камю, - живет так всю свою жизнь, и его судьба не менее трагична…Сизиф, пролетарий богов, бессильный и бунтующий, знает о бесконечности своего печального удела; о нем он думает во время спуска. Ясность видения, которая должна быть его мукой, обращается в его победу. Нет судьбы, которую не превозмогло бы презрение»¹¹ Цит. по: Философия: Учебник / Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. - 3-е изд., - М.: Гардарики, 2003. - 828 с.

В этом вся тихая радость Сизифа. Ему принадлежит его судьба. Камень - его достояние. Сизиф учит высшей верности, которая отвергает богов и двигает камни. Он даже считает, что всё хорошо. Эта вселенная, отныне лишённая властелина, не представляется ему ни бесплодной, ни ничтожной. Каждая крупица камня, каждый отблеск руды на полночной горе составляет для него целый мир. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым. Камю полагает, что человек, занимающийся своим духовным самовоспитанием, человек, восстающий против уготованной ему судьбы, человек, не смиряющийся с объективными и субъективными условиями своего существования, должен быть творческим человеком, ведь творчество (Камю имеет в виду, прежде всего, художественное творчество) предоставляет человеку возможность вносить в абсурдный мир нечто, определённое собственной свободной волей, хотя бы в форме вымышленного мира: «Творить - значит придавать форму судьбе». Хотя бы придавать - без всякой надежды на то, что удастся придать. Именно благодаря творчеству мысль может справиться со смертью духа. Человек не должен бояться абсурда, не должен стремиться от него избавиться, тем более, что это просто невозможно, поскольку абсурдный мир пронизывает всю человеческую жизнь. Скорее, человек должен действовать и жить так, чтобы чувствовать себя счастливым в этом абсурдном мире. Несмотря ни на что, человек должен бороться и оставаться верным своей борьбе. Абсурдная борьба, которую постоянно ведет человек, представляет собой игру, являющуюся преимущественно искусством. А искусство, как говорил ещё Ницше, необходимо для того, чтобы не умереть от истины.

самоубийство сенека камю абсурд

Заключение

Таким образом, к чему же мы пришли? Получили ли ответы на заданные вопросы?

Да, безусловно, хотя Сенека и Камю, как люди разных эпох и поколений, представители философских школ, между которыми почти двадцать веков развития и прогресса подошли к проблеме самоубийства по-разному.

Хотя в аргументах, которые они приводят, есть немало общего.

Сенека: «…кажется, каждый камень, каждое дерево говорит мне «уходи, ты здесь чужой»…Так бывает с теми, кто не дома. Давайте же вернемся домой!»

Камю: «Стоит спуститься на одну ступень ниже - и мы попадаем в чуждый нам мир. Мы замечаем его "плотность", видим, насколько чуждым в своей независимости от нас является камень, с какой интенсивностью нас отрицает природа, самый обыкновенный пейзаж. Основанием любой красоты является нечто нечеловеческое. Стоит понять это, и окрестные холмы, мирное небо, кроны деревьев тут же теряют иллюзорный смысл, который мы им придавали. Отныне они будут удаляться, превращаясь в некое подобие потерянного рая. Сквозь тысячелетия восходит к нам первобытная враждебность мира. Он становится непостижимым, поскольку на протяжении веков мы понимали в нем лишь те фигуры и образы, которые сами же в него и вкладывали, а теперь у нас больше нет сил на эти ухищрения. Становясь самим собой, мир ускользает от нас. Расцвеченные привычкой, декорации становятся тем, чем они были всегда. Они удаляются от нас».

Следовательно, человек и в начале I века также как сегодня осознавал свою чуждость этому миру, по мнению многих моих современников, мы посланы на свет, чтобы выживать…Что же делать, если выживать становится невозможно?

Здесь у Сенеки появляется, кроме мира и человека, третий персонаж - свобода, а у Камю таким персонажем является абсурд.

«Нам открыто множество ворот, ведущих на свободу», - пишет Сенека, подразумевая самоубийство, вследствие которого начинается иная жизнь после смерти. Камю же, говоря о самоубийстве, всегда имеет в виду лишь избавление от этого мира, утверждая, что смерть в любом случае окончательный и бесповоротный конец. Но если Бог умер, и после смерти ничего нет, то «перед лицом кровавой математики, задающей условия нашего существования, никакая мораль, никакие старания не оправданы a priori» , -пишет Камю.

И, хотя оба мыслителя без должного почтения относились к религии, у Сенеки, принимавшего Бога как создателя и творца, ведь «не может быть природы без Бога и Бога без природы», мы постоянно встречаем призывы к добродетели.

Камю же создателем и творцом видит только человека. Причем именно в творчестве видит он наилучший выход из абсурдности, именно благодаря творчеству человек может смириться со смертью духа, ведь «творить - значит жить дважды».

Сенека же видит выход в философии. По его мнению, только она дает дорогу свободной мудрости. "Обратись к ней, если хочешь не знать ущерба, быть безмятежным, счастливым и, главное, свободным, - находим мы у Сенеки, - иным способом этого не достичь».

Итак, хотя оба мыслителя признавали право человека на самоубийство, а одного из них, Альбера Камю, даже называли «певцом героического пессимизма», а второго сами мы назовем «певцом свободы», ознакомившись с их творчеством, мы понимаем, что, хотя самоубийство и является выходом, но выходом далеко не лучшим…

Вообще, любой суицид - это личное, осознанное решение самого человека. И распоряжаться своей жизнью - неотъемлемое право каждой личности. Но лучшая профилактика суицида - дать возможность каждому ощутить это право, равно как и право искать другие методы для решения проблем. Если человек чувствует себя нужным хотя бы самому себе, если он имеет право голоса хотя бы в отношении себя самого - уже поэтому жизнь становится для него достаточно большой ценностью!

Словом, подводя итог, мне хотелось бы отметить, что, если даже существует тысяча способов расстаться с жизнью (хотя путь появления на свет у нас всего один), человек с великим характером никогда не покончит с жизнью, ведь умереть легко; потому он единственно предпочтет жизнь, что она тягостнее. о не достичь"

Список использованной литературы

1) Луций Анней Сенека. Философские трактаты. «Алетейя» (СПб.), 2001

2) А. Камю "Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде." пер. Руткевича в изд. "Сумерки богов", М. Политиздат, 1989.

3) Сенека. Марк Аврелий. Наедине с собой. - Симферополь: «Реноме», 2003. Высказывания великих людей. - М.:«Дрофа», 2000.

4) Философия: Учебник / Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. - 3-е изд., - М.: Гардарики, 2003. - 828 с.

5) Пьер Адо. Что такое античная философия. - М.: Издательство гуманитарной литературы, 1999 г.

6) Таранов П.С. Сокровищница дерзаний / худож. Ю. Д. Федичкин. - М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 2000.

Размещено на Allbest.ru