Проблема "сознание – тело" в философии Д. Чалмерса
"Дуализм свойств" Чалмерса. Философия сознания новейшего времени. Источники философских взглядов Чалмерса. "Трудная" проблема сознания. Соотношение сознания и тела. Теория "философского зомби". Основные критические воззрения. Понятие "другого сознания".
| Рубрика | Философия |
| Вид | магистерская работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 26.06.2013 |
| Размер файла | 98,0 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Понятно, что важнейшей характеристикой (сущностью) универсального сознания является свобода (свобода воли): поведение (в частности, человека) является свободным, если оно не объясняется (физическими) факторами того же уровня и предполагает введение «вертикальных», т.е. метафизических, факторов. При этом такая свобода будет совпадать с «необходимостью» более высокого порядка (ср. с тезисом Спинозы/Гегеля «свобода есть осознанная необходимость»). Например, о сознании человека свидетельствует феномен религии, понимаемый как связь с высшими силами, поскольку религиозный человек выходит на какой-то метауровень и подчиняется уже не только физическим, но сверх-физическим «законам» горнего мира Блохина Н.А. Теория тождества в системе современных представлений о сознании // Философия сознания: история и современность. М., 2003. С. 181-188..
В чем состоит новизна предлагаемого нами подхода? Концепция универсального сознания предполагает переход от субстанциональной к деятельностной трактовке сознания. Сознание связывается нами не с каким-то субстратом (например, с белковой формой жизни), а со способностью переходить на новый уровень (который, понятно, предполагает процесс осознания наличной ситуации). Конечно, при этом можно ошибиться в оценке происходящего перехода, т. е. если мы за действительный переход примем его побочные эффекты, т.е. порождаемые истинным переходом вторичные образования. Понятно, что в этом случае сознанием будет обладать лишь сущность (существо), осуществляющая переход на новый уровень, а не бросающиеся нам в глаза вторичные симулякры.
2.2 Соотношение сознания и тела
Проблеме соотношения сознания и тела посвящены мысленные эксперименты Чалмерса «Блекнущие квалиа», «Скачущие квалиа», «Отсутствующие квалиа». Рассмотрим более подробно первый. В нем предлагается представить полного функционального изоморфа самого Чалмерса, сделанного из кремниевых чипов, а потом постепенно заменить нейронные сети Чалмерса на кремниевые чипы его «двойника». Что будет происходить с сознанием в процессе такой замены? По мнению Чалмерса, сознание либо должно будет постепенно блекнуть, а поведение оставаться неизменным, либо ничего страшного происходить не будет, и сознание останется. Чалмерс склоняется ко второму выводу. Дело в том, однако, что этот мысленный эксперимент не может ничего обосновать ввиду весьма спорных допущений, на которых он основывается. Что такое «мой функциональный изоморф, сделанный, к примеру, из кремниевых чипов», который к тому же не обладает сознанием? Как вообще могут быть заменены нейронные сети на кремниевые чипы? Подобные эксперименты сомнительны, как сомнительна и возможность создать сознание на основе кремниевых чипов. Как, например, спроектировать на таких носителях желание вкусно поесть, его воплощение и удовольствие от этого? К тому же, если строго подходить к понятию «функциональный изоморф», для такого «двойника» необходимо будет реализовать столь естественные для человеческого организма функции, как, например, дыхание. Но не будем забывать, что оксид углерода - газ, а оксид кремния - очень твердые и прочные кристаллы. Кроме того, вывод, который делает Чалмерс, возможен только при условии, что мы заранее признали возможность полной модуляции сознания на внешних человеку носителях (кремниевых чипах), что далеко не очевидно. Эта предпосылка является обязательной для выполнения всех мысленных экспериментов Чалмерса с «квалиа», но обосновать ее крайне проблематично. В общем, у нас вызывают большие сомнения такие мысленные эксперименты, не говоря уже о том, что они ничего не доказывают Алексеев А. Ю. Понятие «Зомби» и проблема сознания // Проблема сознания в философии и науке. Под ред. Д.И. Дубровского. М., 2009..
Чалмерс, впрочем, вовсе не стремится отстаивать любой ценой убеждения, познавательная бесполезность которых становится для него очевидной. В поисках плодотворных путей для решения «трудной проблемы» он обращается к «протопанпсихизму» (так называет Чалмерс эту позицию) Рассела, а впоследствии даже немного сближается с «новым мистерианством» К. Макгинна. В последние годы философ отказывается от тезиса о каузальной замкнутости физического, что, насколько мы понимаем, не в последнюю очередь связано с парадоксами квантовой механики. На данный же момент времени Чалмерс вообще пришел к эпистемологическому релятивизму , то есть в пределе он должен повторить тезис Сёрла о культурной обусловленности постановки «трудной проблемы сознания».
Как мы видим, ведущие специалисты в области философии сознания так или иначе признают, что их исследования зашли в тупик, по крайней мере, в рамках той формулировки или того концептуального аппарата, в каком они сформулированы. (Сёрл - культурная обусловленность, Деннет - нет «трудной проблемы», Чалмерс - релятивизм.) Между тем ситуация осложняется еще целым набором проблем, не поддающихся решению, не подпадающих под категорию «сложной проблемы», но оказывающихся совсем не «легкими». К таковым, например, относятся следующие Нагуманова С.Ф. Аргумент знания в дискуссиях о природе сознания // Вопросы философии. 2008. № 8. .
1. Множество «частных» теорий о разных областях человеческой психики, плохо согласующихся между собой (вербальное и невербальное поведение, восприятие, обучение и развитие). Невозможность создания на данный момент универсальной, удовлетворительно все объясняющей и предсказывающей теории.
2. Отсутствие общепризнанных решений даже в рамках «частных» теорий (например, в обучении и поведении человека).
3. Статус сознания до сих пор онтологически не определен.
4. Некоторые философы (в частности, Макгинн и, как ни странно, Сёрл) уже отчетливо понимают, что в рамках существующей методологии и концептуального аппарата ответы на поставленные вопросы искать, в общем-то, не имеет смысла.
Налицо все признаки кризиса, что наблюдались в физике в конце XIX - начале XX в. Назовем основные из них.
1. Большое количество «частных» теорий (теория поля, теория света, теория радиоактивности, и т.д.), несводимых к непротиворечивому описанию реальности, в котором возможно было бы учесть весь накопленный на тот момент опыт.
2. Наличие противоречий в накопленном опыте даже в рамках некоторых «частных» теорий, как, например, в теории волн, в теории атомного ядра и радиоактивности, в теории пространства.
3. Как следствие, затруднения в определении онтологического статуса изучаемых объектов.
4. Осознание учеными (не только физиками) того факта, что фундаментальные принципы научных дисциплин должны быть пересмотрены.
Итак, «круг замкнулся». Настало время ответить на вопрос, почему на данный момент мы имеем именно такую философию сознания, с ее постоянно усложняющимися терминами и, по меньшей мере, странными мысленными экспериментами? Если вспомнить известный гегелевский тезис, согласно которому философию можно считать культурным самосознанием эпохи, в качестве основных логично будет выделить следующие причины.
1. В ХХ в. человек практически исчезает как личность (на первый план выходят коллектив, даже толпа, и техника).
2. Естественные и точные науки получают карт-бланш на разработку красивых моделей для принципиально ненаблюдаемого мира (геометрии Римана и Лобачевского, теория эфира, квантовая механика, теория относительности, эволюционная биология). Объекты и явления, с которыми имеют дело науки, «сами по себе» постепенно ускользают от человека и даже техники и становятся представимыми лишь в виде математических формул или систем уравнений.
В итоге в философии появляется некий абстрактный человек, у которого могут быть и полные физические двойники, и кремниевые функциональные изотопы (Чалмерс). Этот абстрактный человек может обладать совершенно абстрактными универсальными знаниями и жить в мире с произвольными культурными, физическими и прочими характеристиками (как «нейроученая Мэри»). И вообще, этот «мысленный сверхчеловек» может нечаянно оказаться зомби Нагуманова С.Ф. Аргумент знания в дискуссиях о природе сознания // Вопросы философии. 2008. № 8. .
Итак, выше была рассмотрена так называемая «трудная проблема сознания» и указаны основные трудности, возникающие при попытке ее решения. Однако не стоит забывать, что вообще проблема сознания и его онтологического статуса существует в философии не совсем самостоятельно, а является лишь «половиной» другого, не менее трудного вопроса о соотношении сознания и тела. Истоки этого вопроса, учитывая различия в терминологии, следует искать еще в античной эпохе. Тем не менее в философии Нового времени можно выделить фигуру, которая, несомненно, стала ключевой для современной постановки проблем, связанных в первую очередь с сознанием, а также для разработки методологии, которая должна привести к их решению. Это Рене Декарт, противопоставивший тело как вещь протяженной - душе как вещи мыслящей. Как известно, именно способ связи души и тела стал одним из самых неудачных элементов картезианской системы, гипотеза шишковидной железы не выдержала ни критики, ни проверки временем. Но сама постановка проблемы сохранилась, и на протяжении последующих веков делались многочисленные попытки «улучшить» Декарта, указав более «адекватный» орган, обеспечивающий контакт тела и души. Вполне подходящим устройством для этого контакта оказался человеческий мозг. А дальше в философии произошла любопытная подмена, которая, как нам кажется, и стала причиной: 1) активного обращения к данным нейронауки, 2) углубления в мысленные эксперименты, наконец, 3) разделения проблем, возникающих при изучении сознания, на «легкие» и «трудные».
Важно отметить, что «mind-body problem» в последнее время все чаще звучит и анализируется как «mind-brain problem». Иными словами, ставится вопрос о характере связи сознания и мозга, и это называется «трудной проблемой», а вопросы о соотношении мозга и тела квалифицируются как «легкие проблемы» и адресуются группе нейронаук.
Как мы видим, аналитическая философия, выделив «трудную проблему», на самом деле воспроизвела вопрос, над которым бился еще Декарт. Но эта новая формулировка представляется нам не слишком удачной. Достаточно ли для появления сознания одного мозга или же для этого необходимо все тело? Ведь наша телесность влияет на наше мышление; кроме того, «интересно замечание Левинаса, что только существо, обладающее органами, в первую очередь, руками и ногами, мыслит в терминах цели и средства». Когда В.В. Васильев делает акцент на истории взаимодействия мозга со своим окружением, так и хочется подчеркнуть, что мозг может взаимодействовать не сам по себе, а только через тело. То есть тело нельзя так просто элиминировать из «трудной проблемы», сводя ее исключительно к проблеме отношений мозга и сознания. Сёрл замечает, что «любая теория сознания должна считаться с фактом, что всякое сознание начинается с сознания тела».
Однако не только формулировка «трудной проблемы» имеет картезианские корни. Интересно, что и сам способ постановки этой проблемы, сам концептуальный аппарат, используемый аналитической философией сознания для ее исследования и решения, оказывается специфически картезианским. И хотя многие аналитики стремятся целенаправленно уйти от картезианского дуализма (Деннет и его критика «картезианского театра» и всего, что с ним связано, Сёрл и акцент на неадекватности картезианства современной науке и т.п.), ни у кого не получается сделать это, так как сам способ постановки проблемы и рассуждения о ней наследуются от Декарта. В самом деле, основной аргумент - мысленный эксперимент, построенный по правилам картезианского метода: допустимо все, что может быть помыслено логически непротиворечиво, логические аргументы превалируют над эмпирическими и, самое главное, можно рассуждать о сознании в отрыве от тела, что порождает всевозможные «странные» мысленные конструкции, как то: мозги в бочке, функциональный изоморф из кремниевых чипов, замена нейронов на кремниевые чипы с сохранением при этом qualia и т.д. И хотя подобные сущности никто никогда не видел и не делал, но рассуждать с их помощью оказывается вполне возможно Вархотов Т.А. Картезианская антропология как эпистемологическая рамка современной философии сознания // Философия сознания: классика и современность. М., 2007. С. 30. Вопрос в том, к каким результатам это приводит? Так как логически непротиворечиво можно помыслить, в том числе, абсолютно не соответствующее реальности положение вещей, то можно создавать каждый раз новую концепцию и опровергать старую, или защищать старую и опровергать новую. Таким образом, обсуждение проблемы сознания может идти бесконечно долго, не приводя ни к каким конкретным результатам.
Описанные выше проблемы аналитической философии позволяют заключить, что на данный момент она находится на грани серьезного кризиса, а значит, пришло время пересмотреть исходные предпосылки в исследовании сознания, используя материал альтернативных концепций (необходимо найти альтернативу декартовскому подходу: методу и категориальному аппарату). Во-первых, связь между сознанием и телом должна принять иной характер. Для каждого тела, уникального с точки зрения как психосоматических свойств, так и культурно-исторического опыта, сознание также уникально; и как не может быть двух одинаковых по жизненному опыту тел, так и не может быть одинакового сознания у двух и более организмов. Во-вторых, стоит отказаться от сведения тела к мозгу и в полной мере понять формулу о том, что мыслит не мозг, но мыслит человек с помощью мозга. В-третьих, следует по-новому рассмотреть и переоценить влияние социокультурного окружения на формирование сознания конкретного индивида Нагуманова С.Ф. Проблема материалистического объяснения сознания в аналитической философии // Проблема сознания в философии и науке. Под ред. Д.И. Дубровского. М., 2009. .
2.3 Теория «философского зомби»
В аналитической философии в течение последних десятилетий возникло интригующее направление исследований, названное «проблемой зомби». Под философскими зомби в общем случае подразумеваются бессознательные системы, которые поведенчески, функционально и/или физически тождественны, неотличимы и/или подобны сознательным существам. Проблема философских зомби обширна, многогранна, многопланова. За последние тридцать лет вышли десятки монографий и сотни крупных статей именитых зарубежных авторов. Даже сложилась классификация исследователей. Например, зомбифилами называют тех, кто принимает тематику зомби для критики или обоснования теорий сознания. Зомбифобы, напротив, тематику зомби игнорируют.
В проблематике зомби наиболее важен аргумент зомби. В общей форме он формулируется условно-категорическим заключением (modus ponens): 1. Если зомби возможны, то некоторая теория сознания ложна. 2. Зомби возможны
Возможным считается аргумент мыслимости зомби. Он представляется в форме силлогизма: 1) зомби мыслимы; 2) все мыслимое возможно; 3) следовательно, зомби возможны.
Но и этого оказалось недостаточно. «Мыслимость» понимается в дифференцированной форме. Так, Д. Чалмерс использует идеи крипкеанской «двумерной семантики» к понятию мыслимости, выделяя априорную и апостериорную мыслимость зомби. Его последователи отмечают еще ряд градаций -- «n-мыслимость». Изучение модальных аспектов проблемы зомби -- особая тема.
Понятие «философский зомби» исследователи начинают определять контрастным способом, выделяя его среди несравнимых терминов: «Зомби» -- это тупой человек; чудной тип; новобранец; коктейль из рома с содовой; пост-панк группа; UNIX-процесс, «вхолостую» использующий вычислительные ресурсы, серия компьютерных игр и пр. К этому списку два года назад добавился «компьютерный зомби» -- разновидность диверсионных программных средств, актуализирующихся по указанию хакера для засорения интернета спамом (большая проблема компьютерной безопасности!).
Давид Чалмерс указывает на эвристическую роль зомби, считая их гипотезами, которые творчески вдохновляют философов. Он использует в качестве заменителя дефиниции смутную метафору -- у зомби «внутри все темно». Более четко позицию самого же Д. Чалмерса прописывает его ученик Ишван Арануси: зомби - это физический дубликат меня, поэтому он должен быть и моим функциональным дубликатом. Ларри Хаусер указывает на деструктивную функцию зомби, так как они разрушают проработанную материалистическую философию сознания и научную психологию. Арон Ленайер считает зомби дополнительным приемом, «прикормкой» в дискуссиях по поводу проблемы «психика/тело» и исследованию сознания. К нему примыкает Эндрю Бейл, подчеркивая сугубо теоретический и по сути технический характер понятия в дискуссиях по проблеме сознания. Оуэн Фланаган и Томас Полджер называют зомби «несчастным болваном», который воюет то на одной, то на другой стороне в философских баталиях по сознанию. Однако указывают на продуктивность темы, так как проблема зомби предельно заостряет вопрос о роли сознания, раскрывает несостоятельность функционализма, опровергает тест Тьюринга и демонстрирует неразрешимость традиционной проблемы «других сознаний» -- как можно быть уверенным в том, что некоторые, а может быть, и все окружающие нас люди -- не зомби? Тодд С. Моуди, считая зомби функционально полной и детальной дескрипцией познавательной деятельности, т.е. бесчувственным симулякром сознательного существа, полагает, что проблема зомби -- это весьма полезная вариация на тему «других сознаний» и яркая концептуализация философских вопросов о сознании. Дэн Ллойд «проблему другого» связывает с критерием «зомбие-вости» и полагает, что этот критерий влечет лингвистическую неотличимость, при которой не только обычные разговоры, но и даже дискуссии на темы философии сознания нельзя отличить -- как будто они ведутся не между зомби, а между людьми Гаспаров И.Г. Представимость зомби и психофизическая проблема. // Философия сознания: классика и современность. М., 2007. С. 127.
Следует отметить, что явный подход к определению понятия зомби страдает концептуальной нечеткостью. Как можно помыслить возможность бессознательного существа, которое поведенчески, функционально и даже физически неотличимо от сознательного? На первый взгляд здесь противоречие. Поэтому ряд исследователей считает, например, Э. Бейл, что понятие зомби -- это не единичное понятие, а тонкие вариации в конструкции мысленных экспериментов с зомби и эти вариации могут иметь важные последствия для тех или иных философских заключений.
Рассмотрим наиболее крупные мысленные эксперименты в хронологическом порядке, который, как считает ряд авторов, отражает собственно эволюцию проблематики философских зомби (Т. Полджер, Р. Кирк). Первые два мысленных экспериментов с зомби были предложены Робертом Кирком в двух небольших работах.
Д. Чалмерс продолжает спекулятивную линию проблематики зомби, значительно дополняя ее модально-логическими исследованиями. Он предлагает вообразить свой собственный дубликат, искусственную «версию» Чалмерса, организованную точно так же, как организован реальный философ - Чалмерс. Разница в следующем: там, где у реального Чалмерса нейроны, у «двойника» - кремниевые чипы. Для самого Чалмерса и, как он считает, для многих других очевидно, что «Чалмерс-зомби» не обладает сознанием, ведь у него внутри все пусто и темно, так как ни в кремнии, ни в биохимии нет ничего того, что причиняет сознание. Для Чалмерса также очевидна мыслимость, и, следовательно, логическая возможность зомби-Чалмерса. Комментаторы обычно цитируют следующее: «Признаюсь, что логическая возможность зомби кажется совершенно очевидной для меня... Нет противоречия в данной дескрипции, хотя принятие ее логической возможности основано на интуиции. Мне кажется, что едва ли не каждый способен помыслить эту возможность. Я не могу обнаружить никакой логической бессвязности [в идее зомби] и имею ясную картину, когда представляю зомби. Некоторые могут отрицать возможность зомби, однако они должны быть компетентны в проблематике возможности, причем данная компетентность должна быть выше, нежели чем у тех, кто допускает возможность зомби. Короче, доказывать [возможность/невозможность] зомби должен тот, кто утверждает, что дескрипция зомби логически невозможна. При этом [оппонент] должен четко показать -- где видится явное или неявно выявляемое противоречие. То есть бремя доказательства лежит на антизомбисте, а не на зомбисте.
Эксперимент с зомби важен для Д. Чалмерса. Формально на это указывает глоссарий книги: слово «зомби» -- наиболее часто употребляемое в книге. Чалмеровский выбор «логической возможности» (или мыслимости) зомби -- это намерение снабдить ярким экстравагантным примером и усилить базовую неодуалистическую посылку о том, что сознательные состояния, или «квалиа» неподвластны фи-зикальному и функциональному анализу Ракитов А.И. Регулятивный мир: знание и общество, основанное на знаниях // Вопросы философии, 2005, №5..
Однако, как считают критики (Р. Кирк, Э. Коттрелл), Д. Чалмерс слишком уж просто «расправился» с проблемой мыслимости зомби, приступив сразу к аргументу зомби. Также он не последователен в применении аргумента мыслимости зомби. Поэтому критики предлагают Чалмерса-зомби для оппозиции, т.е. для реализации стратегии антизомбистов: если можно убедительно показать немыслимости Чалмерса-зомби, тогда и теория Д. Чалмерса рушится.
1. Понятие зомби важно для наведения порядка в определении сознания, так как предел любому понятию полагается противоречивым или, по крайней мере, противоположным понятием. То есть понятие бессознательного зомби логически необходимо для выработки понятия сознательного существа. Здесь становится важной таксономия зомби, учитывающая следующие параметры: а) теории сознания, которые анализируемые зомби опровергают либо удостоверяют (в первую очередь, физикализм, бихевиоризм, функционализм), б) модальности (степени мыслимости и возможности зомби) и др.
2. Зомби дают богатый фактуальный материал в изучении бессознательного. Конечно, эти факты воображаемы, тем не менее, пройдя через горнило мысленных экспериментов, они становятся вполне убедительными. Дозомбиевые средства экспликации бессознательного -- это неработоспособные понятия о бессознательном «вообще» либо психоаналитическое эмпирическое мелкотемье «минимальной достаточной определенности» понятия бессознательного, на что справедливо указывает Д.И. Дубровский Дубровский Д. И. Зачем субъективная реальность, или «почему информационные процессы не идут в темноте?» (Ответ Д. Чалмерсу) // Вопросы философии. 2007. № 3.
3. Мысленные эксперименты с зомби аккумулируют по сути параметры всех крупных мысленных экспериментов в философии сознания. Они раскрывают лишь частные аспекты зависимости сознательных феноменов от физического, бихевиорального, функционального, персонального, социального. Поэтому очевидна методологическо-интегративная функция понятия зомби относительно этих экспериментов.
4. Важность проблематики зомби вызвана не только интересами спекулятивной метафизики сознания, как у Д. Чалмерса. Приложения проблематики зомби можно проследить во всех науках, в поле зрения которых -- роль, функции, структуры сознания. Очевидны применения в общественных и гуманитарных науках. Сегодня зомби в фокусе внимания исследователей искусственного интеллекта и служат основанием для критики либо поддержки таких перспективных направлений в информационной технологии, как искусственная жизнь, искусственная личность, искусственное общество. Способы идентификации зомби сродни тесту Тьюринга - базовому мысленному эксперименту философии искусственного интеллекта, предназначенному для определения интеллектуальности систем. Тест на предмет выявления сознательности/бессознательности систем (тест Зомби) можно считать разновидностью теста Тьюринга. Тест Зомби плюс знание внутренних структурно-функциональных отношений тестируемой системы создает модифицируемые условия определения сознательности/бессознательности. А это существенно приближает к решению проблемы «другого» (сознания и т.п.) Ковальчук М.В. Направление прорыва: конвергентные НБИК-технологии // Технополис ХХI. 2009. № 3 (19)..
Глава 3.Критика теории Чалмерса
3.1 Характеристика основных критических воззрений (Сёрл, Деннет)
В 1994 г. в Туссане (Аризона) проводилась конференция «К научной основе сознания», на которой австралийский философ Чалмерс в рамках своего доклада впервые разделил проблемы, связанные с изучением сознания, на «легкие» (о них известно, в каком направлении стоит искать решение) и «трудные» (вообще непонятно, что с ними делать в рамках существующей методологии и концептуального аппарата). Суть «трудной проблемы» -- «каково это -- быть тем-то/таким-то». В.В. Васильев предлагает такой поясняющий вариант ее формулировки: «Как ментальные состояния, в их квалитативном аспекте, соотносятся с соответствующими им нейронными процессами и почему они вообще существуют в привязке к этим процессам?». Чалмерс, таким образом, дал очень удачное название проблемы и фактически задал направление поисков решения, которые должны были стать плодотворными и открыть для философии сознания новые горизонты. Теперь обратимся к конкретным вариантам решения и посмотрим post factum, какую роль сыграла формулировка Чалмерса, с таким энтузиазмом воспринятая его коллегами. Рассмотрим позиции наиболее авторитетных мыслителей, разрабатывающих проблему сознания в рамках аналитической философии Нагель Т. Мыслимость невозможного и проблема духа и тела // Вопросы философии, 2001. № 8..
Первый представитель философии сознания, - Дж. Сёрл. В.В. Васильев в своей книге весьма критично относится к его взглядам, упрекая его в отсутствии ответа на вопрос о характере связи между телом и сознанием. Однако нам эта критика кажется не совсем справедливой. Ведь на самом деле Сёрл дал, по крайней мере, намек на ответ, поскольку полагает, что в некоторых культурных традициях проблема сознание-тело даже не может быть сформулирована. Тем самым Сёрл утверждает, что сама постановка «трудной проблемы сознания» зависит от нашего концептуального аппарата. Более того, он идет дальше, говоря, что в рамках нашей культуры, где и поставлена «трудная проблема», задачу ее разрешения должна взять на себя нейронаука. Что же касается философии, то Сёрл предлагает выйти за рамки начавшегося, по крайней мере, с Декарта противопоставления сознания и тела Юлина Н.С. Головоломки проблемы сознания. Концепция Дэниела Деннета. М., 2004..
Поскольку в поисках решения «трудной проблемы сознания» Сёрл обращается к особенностям концептуального аппарата, нам представляется важным отметить здесь тесную связь с гипотезой лингвистической относительности Сепира-Уорфа. И хотя вопрос о взаимовлиянии мышления и языка, обсуждавшийся еще в трудах В. фон Гумбольдта, до сих пор общепризнанного ответа не получил, не оставляет сомнений его огромное значение для понимания различных формулировок соотношения духовного и физического, принятых в разные эпохи в различных культурах Грязнов А.Ф. Джон Сёрл и его анализ субъективности // Сёрл Дж. Открывая сознание заново. М., 2002. С. 7-10..
Анализируя взгляды Сёрла на проблему сознания, невозможно обойти вниманием его мысленный эксперимент «китайская комната», оказавший огромное влияние и на философию, и на исследования в области искусственного интеллекта. Сёрл формулирует его следующим образом: «Просто вообразим, что некто, не понимающий по-китайски, заперт в комнате со множеством китайских символов и компьютерной программой для ответа на вопросы по-китайски. Внешнее воздействие на данную систему состоит из китайских символов в форме вопросов; на выходе системы находятся китайские символы, представляющие собой ответы на поставленные вопросы. Мы могли бы предположить, что данная программа столь хороша, что ответы на вопросы неотличимы от ответов носителя китайского языка. Но опять же ни человек внутри, ни какая-либо другая часть системы в буквальном смысле слова не понимает китайский. И поскольку у запрограммированного компьютера нет ничего такого, чего не было бы у этой системы, то такой компьютер -- как компьютер -- также не понимает китайский. Поскольку программа сугубо формальна или синтактична, а также потому, что сознаниям присуще ментальное или семантическое содержание, любая попытка воспроизведения сознания с помощью чисто компьютерных программ упускает сущностные черты сознания».
В.В. Васильев пишет: «допущение возможности слабого ИИ кажется безобидным, пока мы не осознаем, что Сёрл, выходит, готов допустить создание таких, к примеру, программ, которые будут полностью эмулировать человеком понимание хотя бы того же китайского языка. И в позднейших вариантах изложения своего аргумента Сёрл говорит уже именно о глобальных программах и о том, что их выполнение на компьютере не дает с необходимостью эффекта реального понимания». Здесь, полностью соглашаясь с критикой Васильева, можно адресовать Сёрлу серьезные упреки. Во-первых, остается неясным его ответ на фундаментальный вопрос: что такое понимание? каковы его критерии? что значит «понимать»? Во-вторых, на наш взгляд, нельзя создать программу, полностью эмулирующую понимание языка, без того чтобы фактически не создать сознание. Ведь понимание языка предполагает не простой перевод, но понимание значения слов (скажем, для ответа на вопрос, что находится перед вами на столе?), а значения слов всегда зависят от контекста употребления, то есть в конечном счете от ситуации и ее интерпретации, которая происходит именно в сознании, но не в языке. Главная же проблема заключается в том, что к сознательным процессам здесь подходят с точки зрения модульной теории сознания (согласно которой сознание состоит из «блоков», и каждый из них выполняет свою отдельную функцию) и когнитивной науки, - но почему не холистски? К тому же, едва ли возможно полностью формализовать естественный язык. В целом «аргумент китайской комнаты» представляет собой довольно сомнительное предприятие, как и вообще почти все мысленные эксперименты в философии.
Вторая важная фигура в современной аналитической философии сознания -- Д. Деннет. В настоящее время этот философ утверждает, что как таковой «трудной проблемы сознания» вообще не существует. В книге «Sweet Dreams» он пишет: «Как только мы примем во внимание все немистические пути, когда мозг может создавать плодотворные иллюзии пользователя … мы можем начать представлять, как мозг создает сознание». Таким образом, получается, что сознание вполне поддается рациональному, не прибегающему к тайне и мистике, объяснению. Для осуществления этого объяснения, согласно Деннету, мы должны обратиться к анализу культуры. Проводя аналогию с теорией эволюции и «эгоистичными генами» Р. Доукинза, Деннет полагает, что лучше всего понять сознание можно с помощью гипотезы «мемов» -- своеобразных структурных единиц культуры, которые человек может создавать, воспринимать извне и которые могут передаваться от человека к человеку, становясь «эгоистичными паразитами» мозга. «Само человеческое сознание -- это громадный комплекс мемов (или, точнее, мемо-эффектов в мозге)». Каждый мем, согласно Деннету, должен представлять собой некий алгоритм, поскольку один из основных способов освоения культуры -- имитация, а имитировать можно лишь то, что формализовано, что может быть представлено в виде уникальной последовательности шагов. Такой взгляд на культуру и сознание представляется нам довольно спорным. Во-первых, потому что отсутствует четкая процедура, позволяющая отличить мем от того, что мемом не является; если же полагать, что мемом может быть вообще все что угодно, то объяснительная ценность этой сущности окончательно исчезает, а следовательно, исчезает и смысл ее введения в теорию. Во-вторых, потому, что Деннет, объясняя сознание с помощью мемов, приходит к следующему выводу: «Сознание лучше всего может быть понято как работа фон-нойманновской виртуальной машины». Этот вывод, в свою очередь, позволяет адресовать Деннету вопрос, почему же для объяснения сознания нам приходится прибегать к аналогии ЭВМ с последовательной архитектурой, притом, что мозг, согласно самому Деннету, подобен ЭВМ с параллельной архитектурой. Автор «Объясненного сознания» пока не прояснил окончательно свою позицию по этому вопросу.
Переходя к ранней деннетовской аналогии сознания и шахматной программы, можно возразить Деннету, что шахматная программа не похожа на сознание. То, что мы приписываем компьютеру какие-то интенциональные состояния, ничего не говорит нам об их наличии. Компьютер не мыслит, он работает по заданному алгоритму (в данном случае перебора вариантов), за пределы которого не выходит.
Возникают вопросы и по поводу «зомби» - полных аналогов человека, ведущих себя как люди, но лишенных, однако, сознания. Помогает ли что-нибудь решить введение этого мысленного конструкта? На наш взгляд, оно не только ничего не проясняет, но и запутывает ситуацию (хотя бы потому, что зомби никто никогда нигде не видел), и понятно, почему Маккинси считает некоторые мысленные эксперименты с зомби абсурдом. Но если Маккинси относится с подозрением конкретно к мысленному эксперименту с зомби, то мы относимся с подозрением почти ко всем мысленным экспериментам современной аналитической философии сознания. Поясним нашу точку зрения.
Мысленный эксперимент является важной составляющей методологии современной аналитической философии сознания. В связи с неуклонно расширяющимися возможностями нейронаук философы сталкиваются с трудностями в определении онтологического статуса сознания, в оценке возможностей моделирования сознания на неорганической основе и всех опасностей, связанных с этим. Поскольку решить эти проблемы эмпирическим путем пока не удается, в том числе по причине высокой технологической сложности и затратности таких решений, не остается иного очевидного выхода, кроме как перейти от реальных экспериментов к мысленным. Что же представляет собой мысленный эксперимент?
Прежде всего нужно различать два типа мысленных экспериментов: иллюстративный и доказательный. Первый призван пояснить не вполне понятный тезис каким-либо примером (удачный пример такого рода приводит Б. Рассел: индуктивные построения на основе жизненного опыта, здравого смысла и очевидности часто подобны построению гипотезы цыпленком, полагающим, что его хозяин приходит каждое утро его кормить и что, следовательно, это - радостное событие; однако эта гипотеза работает лишь до тех пор, пока однажды хозяин не приходит с ножом, дабы отправить цыпленка на праздничный стол). Второй претендует на доказательство какого-либо положения, так как конструирует логически возможную ситуацию, где гипотеза автора работает, а противоположная ей - нет. Далее истинность примера расширяется до рамок реального мира. Но, во-первых, эксперимент как форма подтверждения той или иной гипотезы для науки бесполезен (по крайней мере, со времен Поппера это ясно). Во-вторых, вызывает серьезные вопросы возможность расширения действия логической возможности до фактической, что предполагают практически все мысленные эксперименты аналитической философии сознания. Дело в том, что такое расширение возможно только на основании принципа тождества мышления и бытия, справедливость которого вызывает большие сомнения, по крайней мере, без дополнительного обоснования. Но это обоснование может вестись только с целью признать действенность этого принципа в рамках заданной модели исследования, с соответствующим концептуальным аппаратом. В-третьих, очень часто в подобных экспериментах в предпосылках или условиях возможности проведения самого эксперимента уже предполагается то, что требуется доказать (например, как в мысленном эксперименте с нейроученой Мэри; недаром его автор, Ф. Джексон, в итоге признал, что данный эксперимент не в состоянии подтвердить то, что требуется). В-четвертых, в таких экспериментах часто предлагается сделать либо очень сильное допущение (зачастую неясно, почему собственно мы должны его делать), либо используются не совсем понятные концептуальные конструкции. Конечно, мысленные эксперименты используются не только в философии, но и, например, в науке. Но там они всегда включены в определенную картину мира (и сами ученые это понимают и не выходят за рамки своей области), а философия все-таки претендует на описание реальности самой по себе, вне влияния так называемых концептуальных каркасов. Кроме того, можно показать, что большинство мысленных экспериментов в науке являются либо иллюстративными, либо их авторы стремятся к очень тщательной проработке собственных исходных посылок, используемых идеальных объектов. Кстати, хороший пример четкого и ясного мысленного эксперимента, соответствующего всем требованиям, можно найти в философской классике. Это «Ахиллес и черепаха» Зенона, хотя и этот «эксперимент» говорит скорее не о невозможности движения, но о трудности его концептуализации, то есть в конечном счете носит иллюстративный характер. Можно сказать, что это - наша сегодняшняя интерпретация этого мысленного эксперимента, но не будем забывать, что формулировавший его Зенон был сторонником тезиса о тождестве бытия и мышления, который в те времена еще не был подвергнут критике и считался вполне состоятельным.
Возвращаясь к «нейроученой Мэри», нужно сказать, что здесь используется весьма спорная и неясная концептуальная конструкция: Мэри знает все о зрении с его, так сказать, физической стороны, так как живет в будущем, во времени, когда нейронаука полностью прояснила механизмы зрительного восприятия. Во-первых, почему мы должны думать, что механизмы зрительного восприятия когда-нибудь будут полностью прояснены или что они, будучи проясненными, окажутся таковыми, какими мыслит их автор эксперимента? Во-вторых, что значит «знать все о зрении с его физической стороны»? Будет ли это знанием? Можно ли знать все о зрении, не видя определенных цветов? Разве в механизмы зрительного восприятия не должен быть включен и внешний мир? В-третьих, если допустить, что механизмы все-таки будут прояснены, то почему мы должны думать, что предложенный мысленный эксперимент будет возможен реально? Ведь, судя по всему, он опять исходит из модульной теории сознания, но эта модель может быть оспорена с позиций холистского представления. Таким образом, эксперимент с «Мэри» весьма подозрителен и не может ничего обосновать в нашем реальном мире, по крайней мере, пока наука серьезно не продвинется в направлении объяснения механизмов зрительного восприятия. Подробный разбор другого мысленного эксперимента аналитической философии, связанного на сей раз с «двойниками», проводит П. Рикёр, откровенно иронизируя над его автором.
Аналитическая философия как стиль философского мышления исторически охватывает множество направлений философской мысли - онтологию, этику, социальную философию, философию сознания. С конца XX века язык изучается Д. Сёрлом в непосредственной связи с сознанием как биологическим свойством головного мозга Дубровский Д.И. Новое открытие сознания? По поводу книги Джона Серла «Открывая сознание заново» // Вопросы философии. 2003. № 7. . Показано, что недуальная редукция Д. Сёрлом интенциональности, языка и сознания к процессам мозга, определяющего разнообразие человеческой жизни, приобретает форму натуралистического их понимания - то есть, понимания их в неразрывной (десубстантивной) взаимосвязи с биологическими, природными процессами. Ментально нагруженное поведение каузально детерминировано процессами мозга. Натурализация языка и сознания заключается в том, что источником принятия решений личности выступает её рационально мыслящий «ментализованный мозг», сущностным свойством которого являются верования, интенциональные акты и социальные факты. Коллективные интенции, являясь свойством мозга животных и человека, каузально детерминируют групповое сплочение в поле социальной активности. Это выступает попыткой преодоления природно-культурной и телесно-ментальной разукоренённости, где интенции, язык и сознание, свобода воли и выбора, недуально редуцированные к нейродинамике мозга, объясняют истоки социального конструктивизма Грязнов А.Ф. Джон Сёрл и его анализ субъективности // Сёрл Дж. Открывая сознание заново. М., 2002. С. 7-10..
В объяснении социальной динамики важную роль играют коллективные интенции, натурализованные Д. Сёрлом до свойств мозга в целях практически правильного познания социумом окружающего мира.
Основная специфика дискуссий заключается либо в подтверждении, либо опровержении наличия строгих каузальных связей и законов физически замкнутого мира, взаимосвязей языка и сознания, а также, в поиске ответов на поставленные вопросы о возможности морали и свободы воли у искусственного интеллекта. Претензии когнитивистов на дигитализацию языка и сознания компьютационными процессами «моральных машин» подвержены Д. Сёрлом критике в биологическом натурализме. В мысленных экспериментах по нейробиологии принятия решений показано, что машинный функционализм неспособен эмулировать сознание, язык и свободу воли. Аргумент «Китайская комната» показывает, что синтаксически оформленный речевой акт, производимый роботом, не имеет семантических данных и не содержит понимания смысла.
Мозг человека, компьютационистски ассоциируемый исследователями искусственного интеллекта с детерминирующей сознание машиной, способен инициировать рациональные поступки, при которых возникают такие каузально независимые от биологических процессов мозга ментальные состояния, для которых недостаточно только техноморфной нейродетерминации по аналогии с искусственным интеллектом. Причиной, влияющей на каузально независимые от мозга ментальные состояния, выступает нейробиологически детерминированная рациональная деятельность сознающей личности в потоке процессуально-событийной непредсказуемости Дубровский Д.И. Новое открытие сознания? По поводу книги Джона Серла «Открывая сознание заново» // Вопросы философии. 2003. № 7. .
Социально-экологическая критика в философии сознания Д. Сёрла подтверждает мысль, что такие, сугубо гуманистические феномены, как язык, свобода воли, сознание, безрезультатно подвергать компьютеризации и далее понимать их как перспективные пути исследований в рамках философских вопросов аналитики языка и сознания в XXI веке.
В качестве важной характеристики, выявляющей основные особенности языка и сознания, Д. Деннет рассматривает понятие гетерофеноменологической интенциональности. Эта установка выступает в качестве интерпретации и предсказания поведения индивида в сообществе, способом атрибутирования индивиду интенциональности, сознания, с позиции от третьего лица - внешнего окружения. Чтобы интенциональная установка содействовала интерпретации поведения ментальных и нементальных систем как сознательных, необходимо на первый план выдвинуть стратегию объяснения поведения данных систем с позиции народно-психологических резонов, на уровне здравого смысла приписывающих самость, язык, волю и сознание этим системам.
Франсис Крик(1994) показывает нам пример того, что происходит, когда вы принимаете различие Чалмерса. Он пишет в конце своей книги по сознанию: «Я не сказал почти ничто относительно qualia - красноты красного - кроме того, чтобы почистить это с одной стороны и надеяться на лучшее» (с. 256.) Но рассмотрим, что будет «не так» со следующим заявлением, сделанным воображаемым неврологом (Кроком), если заменить «восприятие» на «qualia» в цитате из Ф.Крика: «Я не сказал почти ничего о восприятии - фактическом анализе и понимании визуального входа - кроме того, чтобы почистить его с одной стороны и надеяться на лучшее». Сегодня мы все можем признать, что на чем бы заявление Крока ни основывалось, оно безнадежно, потому что не так давно именно это было той ошибкой, которую фактически делали исследователи мозга: все они слишком часто поддавались искушению рассматривать видение, как телевидение -- как будто это просто вопрос получения «картинки» от глаз до экрана, расположенного где-нибудь в середине, где она может быть красиво воспроизведена так, чтобы могли осуществляться явления оценки и анализа. Сегодня мы понимаем, что анализ - независимо от того, как вы хотите его назвать, в конце концов, составляет все визуальное понимание - начинается сразу же на сетчатке; если вы откладываете его рассмотрение, то вы неверно описываете функционирование визуального восприятия. Крок ошибся: он создал артефакт в виде «трудной» проблемы восприятия, не замечая, что она испаряется, когда закончена работа над отдельными легкими проблемами.
Чалмерс, по мнению Деннета, еще не попал в одну из этих ловушек, не полностью попал. Он понимает, что должен показать, как его стратегическое предложение отличается от этих предложений, которые он признает обреченными. Он пытается сделать это, утверждая, что сознание поразительно отличается от жизни, а также отличается от особенностей восприятия, неверно истолкованного Кроком: когда дело доходит до сознания, то трудная проблема является «почти уникальной» в том, что она « выходит за рамки проблем, касающихся выполнения функций». Он не дает нам в качестве примера никакого другого явления с этой специфической особенностью, но в любом случае то, что он утверждает в поддержку этого заявления, просто повторяет нижеследующее другими словами: «Для того, чтобы это понять, обратите внимание на то, что когда мы объяснили выполнение всех познавательных и поведенческих функций вблизи переживания... там все же остается дополнительный, оставшийся без ответа вопрос: почему выполнение этих функций сопровождается переживанием? Простое объяснение функций оставляет этот вопрос открытым».
По мнению Деннета, Чалмерс рекомендует параллель с физикой, но она имеет неприятные последствия. Он предлагает, чтобы теория сознания «рассматривала само переживание как фундаментальное качество мира наряду с массой, зарядом и пространством-временем». Как он правильно отмечает: «[Физиками] не предпринимались попытки для объяснения этих качеств в терминах чего-нибудь более простого», - но физики приводят независимые свидетельства, заставившие их ввести эти фундаментальные категории. Чалмерсу нужен аналогичный аргумент для поддержки своего предложения, но когда мы спрашиваем, какие данные заставляют его ввести эту концепцию, то ответ неутешителен: вера в фундаментальное явление «переживания». Такое введение концепции не осуществляет никакой объяснительной работы. Эта основанная на очевидности аргументация является круговой.
Мы можем это увидеть, сравнивая предложение Чалмерса с еще одним воображаемым качеством: привлекизм (термин, калька с употребляемого Денеетом). Предложение состоит в том, что поскольку некоторые вещи явно привлекательны, а другие вовсе нет, и это можно просто увидеть, как бы трудно ни было это описать или объяснить, то лучше нам постулировать привлекательность как фундаментальное качество в физике наряду с массой, зарядом и пространством-временем. Привлекизм даже хуже, чем витализм. Никто бы и на минуту не принял витализм всерьез, если бы у виталистов не было набора независимо описываемых явлений: воспроизводства, метаболизма, само-восстановления и т.п. - которые, как они надеялись, могли объяснить постулируемый ими фундаментальный элемент жизни. Как только эти явления были объяснены иным способом, витализм испустил дух, по крайней мере, но у него был проект. До тех пор, пока Чалмерс не даст нам независимое основание для рассмотрения решительного действия по присоединению «переживания» к массе, заряду и пространству-времени, на его предложение можно не обращать внимания.
Натурализация сознания и свободы, понимание их в коэволюционном единстве с природными процессами выступает новой идеологией отношения к реальности: приписывание интенциональной установки к эволюционным алгоритмам естественного отбора позволяет понять, как природа «дарвинизирует» язык, сознание и свободу сложных биологических, ментальных систем, человека. Отмечается, что наличие в лапласовских дизайнах эволюции каузальных провалов - пространства выбора, манёвров, уклонов, игр жизни, выступает одним из факторов развития человеческого языка, сознания, свободы. Говоря о свободе человека, Д. Деннет не проводит жёсткую демаркацию между причиной и следствием, наукой и народными убеждениями, фактом и нормой, природным и культурным, естественным и искусственным. В натуралистическом подходе на современном этапе развития наук о человеке не разрывается генетическая взаимосвязь социального и биологического, телесного и ментального. На основании взглядов Д. Деннета обосновывается положение, что одним из существенных факторов становления свободы являются эволюционно организованные язык, сознание и культура, в контексте которых совершенствуется невральная карта мозга как простых организмов, так и человека. Общество, натуралистически читая разум Матери-Природы, применяя третьеличностные резоны и интенции к алгоритмам естественного отбора, обретает свободу. Одной из важных мыслей, проводимых в натуралистских дискуссиях является идеологизация эволюционного отбора как естественной колыбели языка, сознания, рациональности и свободы человека.
3.2 Понятие «другого сознания»
Проблема «другого сознания» (ДС) составляет важнейший аспект проблемы сознания. В ней тесно переплетаются сугубо научные и философские подходы.
Прежде, чем говорить о ДС, надо определиться с самим понятием сознания (содержание которого многомерно и во многом расплывчато), попытаться выделить и упорядочить основные планы проблемы сознания и определить, по крайней мере, специфические и неотъемлемые свойства сознания.
На мой взгляд, во избежание редукционистских и упрощенческих подходов, сознание должно рассматриваться в четырехмерной категориальной структуре, а именно в следующих планах: 1) гносеологическом, 2) онтологическом, 3) аксиологическом и 4) праксеологическом (интенциональность, целеполагание, воля). Эти основные категориальные измерения не редуцируемы друг к другу, но взаимополагаемы (в том смысле, что каждое из них требует рефлексии через остальные) Дубровский Д. И. В «Театре» Дэниэла Деннета (Об одной популярной концепции сознания) // Философия сознания: история и современность. М., 2003. .
Вместе с тем во всех этих измерения важно различать два вида анализа явлений сознания: а) по их содержанию и б) по способу их существования (вопрос о способе существования явлений сознания часто оставляют в тени).
Неотъемлемое же и специфическое качество сознания состоит в том, что оно является субъективной реальностью (сокращенно СР). Это качество обозначается в аналитической философии терминами «ментальное», «феноменальное», «субъективный опыт», «квалиа» и др. (хотя некоторые ее представители широко используют также термин «субъективная реальность» - Дж. Серл, Т. Нагель, Д. Чалмерс и др.). Именно это качество служит камнем преткновения при теоретическом объяснении сознания и попытках вписать его в физическую картину мира (так называемый «провал в объяснении» - Т. Нагель и др.). С ним же связаны и главные трудности проблемы ДС.
Подобные документы
Проблема сознания и основной вопрос философии. Проблема происхождения сознания. Сущность отражения. Общественная природа сознания. Становление и формирование мировоззренческой культуры. Структура и формы сознания. Творческая активность сознания.
контрольная работа [39,2 K], добавлен 27.08.2012Сознание как одна из фундаментальных философских категорий. Аспекты содержания этого понятия. Проблема генезиса сознания, его структура и функции. Основные отличительные признаки сознания человека от психики животного. Социокультурная природа сознания.
реферат [22,6 K], добавлен 02.04.2012Сущность философского исследования феномена сознания. Основные характеристики и структура сознания. Проблема генезиса сознания и основные подходы к ее философскому анализу. Интуиция как основной когнитивный механизм образно-ассоциативного типа мышления.
реферат [44,4 K], добавлен 05.07.2011Проблема сознания в истории философии. Взаимосвязь сознания и самосознания, связь с языком. Соизмерение общественного и индивидуального в философии психологии. Парадокс феномена иллюзорного сознания. Философский аспект сознательного и бессознательного.
реферат [29,8 K], добавлен 10.12.2011Характеристика понятия сознание в философии. Проблема сознания как одна из самых трудных и загадочных. Отношение сознания человека к его бытию, вопрос о включенности человека, обладающего сознанием, в мир. Индивидуальное и надиндивидуальное сознание.
реферат [55,1 K], добавлен 19.05.2009Проблема человека как приоритетное направление философского поиска в Древнем Риме. Структура познавательного процесса, виды субъектов познания. Особенности подхода философских направлений к проблеме сознания. Своеобразие предназначения философии.
контрольная работа [15,0 K], добавлен 16.03.2010Постановка и решение вопроса об отношении сознания к бытию в идеалистическом и в домарксистском материализме. Сущность понятия сознания по Спиркину. Структура сознания, проработанная Ивановым в гносеологическом плане. Проблема идеального в философии.
контрольная работа [26,6 K], добавлен 23.12.2010Актуальность проблемы сознания человека. Научное понятие сознания и его классификация. Определение и структура сознания. Формы неистинного сознания: эгоизм и альтруизм. Истинно нравственная сфера сознания.
контрольная работа [16,2 K], добавлен 14.08.2007Современная наука о природе сознания. Метафора сознания в античной философии. Христианство: открытие внутреннего духовного мира. Сознание в классической европейской философии. Сознательное и бессознательное. Противоречивое единство языка и мышления.
реферат [71,6 K], добавлен 14.04.2008Философское понятие, компоненты, свойства и функции сознания как высшего уровня духовной активности человека. Эволюция представлений о сознании и отражении окружающего мира в истории философии. Основные подходы к пониманию и интерпретации сознания.
презентация [31,2 K], добавлен 08.01.2014
