Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки РФ

Уральский федеральный университет имени Ельцина

Специальность: этика, эстетика, арт-бизнес

Курсовая работа

по дисциплине: философия

на тему:

Понимание красоты в ХХІ веке

Выполнила: Мельниченкова Т.,

Студентка ф-143-202

Преподаватель: Лисовец И.М.

Екатеринбург, 2015 г



Оглавление

• Введение
• Глава 1. Исторические аспекты понятия красота
• 1.1 Общее понятие красота
• 1.2 Соотношение прекрасного и красоты
• 1.3 Понятие красота в эстетике в ХХ веке
• Глава 2. Теория красоты ХХІ века
• 2.1 Красота в искусстве на пороге ХХІ века
• 2.2 Теория красоты ХХІ века
• Заключение
• Список литературы

Введение

Есть научные теории, доказывающие, что история развивается по спирали. Это касается истории отдельно взятого общества, государства и человечества в целом. Понятие «эталон красоты» тоже имеет свою историю, которая началась, пожалуй, с момента появления человека на земле. Изучив теорию эволюции «красоты», можно сделать вывод, что история движется не по спирали, а по кругу.

Основой для формирования тех или иных представлений о красоте, служили социальный строй, представления о морали и духовных ценностях общества. Эти шаткие в нашем мире понятия и определяли, что должно волновать, восхищать и называться «красотой». Основа достаточно зыбкая, и неудивительно, что все, основанное на ней постоянно менялось, иногда доходя до крайностей.

Красота - очень емкое понятие. Краса, благолепие, изящество, нарядность, прелесть, пригожесть - вот неполный перечень синонимов, который дает этому определению словарь русских синонимов под редакцией Н. Абрамова [1, с. 87]. Сергей Иванович Ожегов даёт такое толкование этому слову "Красота - все красивое, прекрасное, все то, что доставляет эстетическое и нравственное наслаждение".

В данной работе просматриваются некоторые аспекты понимания красоты человека, ее природы, восприятия в контексте истории и в современном мире. Работа посвящена актуальной на сегодняшний день проблеме значимости многогранных ценностей красоты в разные исторические эпохи с точки зрения философии. А также в данной работе необходимо дать понятие красота с эстетической точки зрения. Соотнести прекрасное и красота с точки зрения эстетики и философии.

Большое значение имеет красота человека. Красота человека - это, прежде всего, доброта, ум и еще многие качества, характеризующие богатство его внутреннего мира. Можно отметить еще один аспект понимания человеческой красоты - эстетический. Восприятие человека по его внешности - самый древний и до сих пор самый распространенный метод его оценки. Как утверждают психологи, впечатление о человеке складывается у нас в весьма непродолжительный отрезок времени и лишь 8-10% мы черпаем из слов собеседника [10, c.118].

Целью данного исследования является анализ целостного системного представления о красоте ХХІ века и месте человека в нём, сформированного на основе философского мировоззрения.

Задачи исследования:

1. Изучение аспектов понимания красоты, ее природы, восприятия в контексте истории и современности.

2. Изучение аспектов понимания этнической, эстетической, биологической и природной красоты.

3. Рассмотреть соотношение прекрасного и красоты.

Глава 1. Исторические аспекты понятия красота

1.1 Общее понятие красота

Согласно Леви-Строссу, весь мир, окружающий нас, классифицируется нами по бинарным признакам. Мы бессознательно распределяем все на большое и маленькое, холодное и горячее, уродливое и красивое. Но какое значение мы вкладываем в слово "красиво"?

Красота - эстетическая категория, обозначающая совершенство, гармоничное сочетание аспектов объекта, при котором последний вызывает у наблюдателя эстетическое наслаждение. [11, c. 134].

Со сменами исторических эпох и, в зависимости от региона, слово "красота", "красиво" воспринималось по-разному. Это происходило из-за различий в обычаях, религии, менталитете; из-за расхоженности во мнениях о власти, деньгах, ценностях и т.д.

Конечно же, в первую очередь, оказывала влияние на людей культура . А именно: театры, литературные и художественные произведения. Они формировали у народа определенное представление о хорошем и плохом, о красивом и некрасивом.

Однако и у людей, живущих в одно время и в одной местности, возникали различные мнения об одном и том же предмете. Собственно, как и сейчас.

Представим ситуацию, что вы пошли в картинную галерею, насладиться работами любимого художника. И вот, рассматривая, ну, допустим, знаменитую Мону Лизу, вы невольно вступаете в диалог с рядом стоящим критиком. Он заявляет, что это не искусство и такой портрет мог бы нарисовать любой, обучившийся мастерству рисования. Вы негодуете и злитесь, потому что то, что вы считаете красивым, кто-то считает не заслужившим внимания. От чего наша злость? Он того, что наши взгляды отличаются от других? Или от того, что в мире так много подобных бездарей, ничего не понимающих в искусстве? Вы возмущены и идете в кафе, сплошь уставленное несуразными скульптурами. Ваше внимание, например, привлекает мини-скульптура, изображающая корову, нанизанную на палочке от эскимо. "И как только можно было такую безвкусицу поставить в людное место?" - думаете, вы и тут же слышите за спиной диалог юноши и девушки, которые смеются и, с одобрением, отмечают, что это очень даже оригинально и красиво, это скрашивает серые будни и поднимает настроение. Так значит теперь бездарь вы? Значит вы ничего не понимаете в искусстве? [17, c. 98].

Удивительна судьба науки о красоте: зародившись в древности, она только в XVIII веке обрела название, в начале XIX века - четкие контуры и понятия, но уже в конце века подверглась нападкам и в нашем столетии истребила себя уже полностью, только в последние годы, уразумев немыслимость своего самоиспепеления.

Все началось с русских нигилистов (Писарев - тургеневский Базаров). Перу Д.И. Писарева принадлежит статья «Разрушение эстетики». Вот его мудрые афоризмы: «Эстетика есть самый прочный элемент умственного застоя», «Эстетика, безотчетность, рутина, привычка - это все равносильные понятия». Литературный герой И. Тургенева Базаров высказывается в том же духе: «Рафаэль гроша медного не стоит» («Отцы и дети»).

В 70-е годы появилось новое слово, которое сегодня у многих на устах. Слово это - «постмодерн» («постсовременность»). Мы будем неоднократно возвращаться к проблеме постмодерна. Сейчас отметим лишь некоторые существенные моменты. Самый главный из них - стремление преодолеть кризис современной культуры. Иногда это удается, иногда, увы, нет. В обоих случаях, однако, сквозит неудовлетворенность ее тупиковым состоянием.

Один из вариантов преодоления кризиса состоит... в его углублении. Выброшен лозунг: «Все позволено», «anything goes», по-немецки - Beliebigkeit. Дозволена любая мерзость, любое уродство, смешение всех понятий и представлений. Теоретики, философски пытающиеся обосновать подобную позицию, - Ф. Лиотар и О. Марквард.

Первый в противовес Гегелю выдвинул тезис: истина не в целом, а в его частях, какой бы случайный характер они ни носили. О. Марквард занят апологией случайного. Он ратует за плюрализм в философии и эстетике. Он противник «правомыслящего монологоса», ориентированного на единственность разума. Открывая XIV конгресс немецкого философского общества 1987 года, он говорил: «Мне кажется, хорошо бы вернуть терпимое отношение к правомыслию, которое Марк Твен рекомендовал по отношению к правописанию, когда говорил: я жалею того, у кого не хватает фантазии писать слово то так, то этак. Печальна участь философии, если она не позволяет думать о вещах то так, то этак; думать и передумывать одним то, другим другое. В этом смысле даже внезапное озарение подозрительно; да здравствует то, что приходит в голову много раз». Когда-то Лютер сказал: я здесь стою и не могу иначе. Марквард: я здесь стою, а могу как угодно. Конечно, все это утверждается «со щепоткой соли». Но нет шутки, за которой не скрывалась бы позиция.

Другой вариант преодоления тупика - осмысление пути, пройденного художественным мышлением, и возврат к традиции. Русский язык позволяет обозначить оба эти варианта различными терминами перевода слова «Postmodern». В первом случае это - постмодернизм, продолжение и подчас доведение до абсурда модернистских, авангардистских новаций. Во втором случае - постсовременность. Словом «современность» (Modern) обозначается явное превосходство над всем, что ей предшествует. Здесь прошлое являет собой лишь предпосылку настоящего. Постсовременность (Postmodern) же не возвышается над прошлым, не отторгает, не превосходит его, а рассматривает его как свою непосредственную составную часть. [16, c. 154].

Уже Хайдеггер предчувствовал тот рубеж, которого ныне достигло развитие культуры. Стрелка на циферблате истории подошла к цифре 12, как бы отодвинуть ее назад! Этот образ владеет ныне умами ученых и художников. Хайдеггер давно говорил о времени как об исполненном, как о некоей целостности, в которой будущее, настоящее и прошлое сливаются воедино. Вот знаменитое место из книги «Бытие и время», шокирующее рационалистически-механистическое мышление: «Времяпроявление не означает «смены» экстатических состояний. Будущее не позднее бывшего, а последнее не ранее настоящего. Времяположенность обнаруживает себя как будущее, пребывающее в прошлом и настоящем». [4, c. 91].

К такому же пониманию времени как к исполненному, завершенному целому пришел и П. Флоренский. Для него это была очевидность, открывшаяся ему еще в детские годы: «...Время утратило свой характер дурной бесконечности, сделалось уютным и замкнутым, приблизилось к вечности». Разумеется, речь идет не о физическом, а о социально-культурном времени, охватывающем пространство человеческого развития.

Возврат к традиции в эстетике означает возрождение интереса к ее основной категории - красоте. В этой связи любопытно следующее признание одного из западных теоретиков, отметившего, что модернизм исчерпал свои возможности по части «инноваций»: «Идея инноваций пришла к своему естественному концу. Возможно теперь попятное движение, новое формирование канона, новая эстетика прекрасного…»

Летом 1995 года в Цюрихе состоялась международная конференция, посвященная проблеме прекрасного. Участниками конференции были живой классик - выдающийся философ Германии Карл Георг Гадамер, великий музыкант Иегуди Менухин, знаменитый писатель, медиевист и культурфилософ Умберто Эко. Ныне ценится, говорится в тезисах, представленных к обсуждению, необычное и оригинальное, красоту же изгнали в область коммерческой эстетики, косметики, тривиальной пошлятины. В течение долгого времени прекрасное рассматривалось только как красивая иллюзия, как уход от действительности. «Только благодаря искусству можно постигнуть глубочайший смысл красоты как символа внутренней структуры творения, в которой отражается потаенный мир космоса». [10, c. 87].

Разберемся в этой ситуации. Должен ли кто-то разделять ваше мнение о произведении искусства? Истинная красота всегда трогает душу человека, её увидевшего, однако о вкусах, как известно, не спорят. На то оно и искусство. Искусство, как проявление индивидуальности, направлено на индивидуальность каждого. Понятие "индивидуальность" во многом перекликается с понятием "личность". Ребенок рождается с огромным личностным потенциалом, но каким образом он его реализует, какой станет личностью, зависит от многих факторов, например, от культуры общества, системы воспитания, особенностей общения и собственной деятельности.

С огромным многообразием внешнего облика людей и их психологических особенностей мы сталкиваемся каждый день, среди тысяч лиц невозможно найти два похожих. У каждого человека есть что-то свое, особенное и неповторимое, что определяет его индивидуальность, становится решающим звеном, отличающим, выделяющим человека.

Как мы различаем красивое и некрасивое? Все относительно, а значит, мы не можем сказать, что вещь черная, если мы не видели вещи белой. Однако, если с большими и маленькими предметами, мягкими или твердыми, кривыми или прямыми всё более-менее понятно - в том плане, что люди практически одинаково классифицируют их - то с красотой и уродством дела обстоят куда сложнее. Нависает огромный знак вопроса: почему одну и ту же вещь кто-то называет красивой, а кто-то некрасивой?

1.2 Соотношение прекрасного и красоты

Понятие красоты и прекрасного, как слова имеют общий корень и в эстетике иногда возникают синонимами, являются выходными, первыми категориями эстетики. Это значит, что все содержание представлений о эстетическое так или иначе вращается вокруг этих категорий; следовательно, их изучение вводит нас в средоточие эстетики как системы научного знания. Как уже отмечалось в предыдущих темах, люди с давних времен заметили, что их чрезвычайно привлекает и завораживает то, что связано с красотой (или прекрасным), а также отталкивают проявления уродливого, здеформованого. Тайны красоты интриговали еще и потому, что оставалась неизвестной ее природа: действительно, что есть красота? Ведь в наглядный способ мы никогда не воспринимаем того, о чем можно было бы без колебаний сказать: смотри, вот это и есть сама красота! Что же тогда является красотой и в чем заключается ее сила, ее влияние на человека? - Озабоченность этими вопросами пришла к нам еще со времен мифологического сознания, в который довольно часто красота подавалась как магическая, иногда - гиблое и неотвратимая сила. Этот мотив силы красоты, но и ее непонятной, тайной природы прошел через всю культурную традицию человечества, сохраняя свою значимость и в наше время. Однако в наше время мы очень редко спрашиваем ”красива Ли это?”, а вместо этого часто слышим: ”нравится Ли вам это?” Означает ли это потерю идеалов, которые исторически сложились, или потерю значение этой ценности вообще? Можно с уверенностью сказать, что категория прекрасного не является оторванным от жизни понятием, а динамичной эстетической оценке, которая подвергается исторически изменениям. Поэтому важное значение приобретает определение критериев прекрасного, факторов, влияющих на их историческую смену, а также связь этой категории с другими ценностями и оценкам. Также надо определить соотношение понятий красоты, прекрасного и эстетического. [17, c. 134].

Когда возникает необходимость привести примеры прекрасного, то чаще обращаются к искусству. Связь прекрасного с искусством ни у кого не вызывает сомнения. Однако античные натурфилософии источник и критерий прекрасного видели в космосе. В греческом языке „космос” означает не только порядок, но и красоту, прекрасное привлекательное отделка. Прекрасное розумилось как объективная и всеобщая ценность. Уже первый древнегреческий философ Фалес утверждал, что космос прекрасен, как „творение бога”. Гераклит говорит о „прекраснейший космос”, основой которого является гармония, что возникает из борьбы противоположностей и встает их уравновешенным состоянию, то есть это есть единство четного и нечетного порядка и хаоса, симметрии и асимметрии. Пифагорейцы видели красоту в числовой пропорции, Диоген - в степени, Демокрит - в равенстве. Считалось, что гармония и пропорция существуют в космосе, независимо от человека, который их воспринимает, то есть прекрасное имеет собственную сущность, присутствие которой в разных речах, собственно, и делает их прекрасными. Поэтому то, что является прекрасным в одной вещи, будет таким и в другой. То, что нравится одному, будет нравиться и другим. Скульптор Поликлет был убежден, что красота тела заключается в симметрии его частей. Музыка, по мнению пифагорейцев, является гармоничным сочетанием противоположностей, а сила искусства заключается в том, что оно своей гармонией способно привести к изначальной гармонии человеческий дух и даже тело. [8, c. 145].

Если мы называем девушку красивой, значит мы видели девушку некрасивую, или менее красивую. Но стоит нам увидеть кого-то еще лучше, автоматически то, что пару минут казалось нам красивым, потеряло это качество. Конечно же, сейчас кто-то скажет, что сразу несколько вещей могут быть красивыми - как, например, золотые украшения. Вряд ли, взглянув на них мы можно четко разделить всё на красивое и уродливое. Однако, наше подсознание всё равно подвергает анализу все увиденное. Какое-то из украшений нам нравится больше, чем рядом лежащее. Однако это самое, рядом лежащее, не перестало быть красивым. Оно для просто менее красиво. [17, c. 56].

Прекрасное является общественной ценностью, поскольку оно возникает проявлениями жизни человека во всем богатстве его проявлений и во всем диапазоне человеческих взаимодействий с миром природы, общественной истории, культуры. Нет ни одного этапа в человеческой жизни, на котором бы не отражались влияния на нее совершенства, гармонии, красоты в их различных формах. Каждая эпоха духовного развития человечества характеризуются созданными им предметами (материалами), воплощающих исторические представления о совершенство, гармонию и красоту и становятся общечеловеческим достоянием. Прекрасное является сферой свободы человека, потому что именно в его восприятии и создании человек реализует все свои лучшие качества, возможности, и при том она прекрасно осознает, что прекрасное встает и проявлением ее сущности, и стимулом к творчеству, и даже вызовом в плане побуждение стремиться чего высшего и лучшего. В связи с этим становится понятным, насколько губительным оказывается для человека угнетающе, убогую жизнь, лишенное причастности к творчеству в любой сфере и в любой способ; следовательно, сфера эстетического здесь переходит в этическое. Подозрительность, лживость, неискренность отношений в обществе, основанном на страха, угнетении и бесправии людей, лишает человека многих возможностей сделать свою жизнь эстетически прекрасным. В таком случае человек мог бы реализоваться в сфере эстетического, отдавая предпочтение затворничеству, изоляции от общества, однако при этом она лишается богатства и разнообразия жизни, ощущение свободной самореализации. [4, c. 176].

1.3 Понятие красота в эстетике в ХХ веке

Наследники нигилистов - «пролетарские революционеры» - продолжили начатое дело: эстетика была раздавлена (вместе со всей философией) во имя торжества идей Маркса и Ленина вскоре после революции. В обстановке гражданской войны и первое время после нее, когда вопрос «кто кого?» решался насилием, на искусство смотрели только как на средство борьбы, а о красоте вообще не помышляли: теория подстраивалась под практику. Открывая книгу Ф.И. Шмита «Искусство» (1919, 1925 гг.), мы читаем: «…Живя в одной и той же стране в одно и то же время, разные классы находятся в разных экономических условиях и имеют разное - и по содержанию, и по формам - искусство. Никаких общечеловеческих ценностей в искусстве не было, и нет, пока существует классовое расслоение общества, пока борьба классов есть основной закон сожительства разных человеческих коллективов, общечеловеческих, «непреходящих» ценностей в искусстве нет, и не будет».

Примечательно следующее рассуждение автора о красоте: «Красота в искусстве появляется в некоторые определенные периоды развития, а затем совершенно и надолго из искусства исчезает. Так, в европейском искусстве «красота» уже перестала или, во всяком случае, перестает играть заметную роль; мы сейчас можем со спокойной совестью просто сдать в архив все те бесчисленные тома, которые, начиная с середины XVIII века, с легкой руки пресловутого «отца эстетики», немецкого профессора философии Баумгартена, наполнялись рассуждениями о красоте». Красота в искусстве - временное явление, полагает Шмит, эстетика как наука о красоте подлежит сдаче в архив. Новое поколение марксистов во имя торжества все тех же светлых идей обратилось к исчезнувшей науке, вознамерившись восстановить ее на диалектико-материалистическом фундаменте как подспорье в деле познания мира (Д. Лукач, М.А. Лифшиц). После войны у нас были предприняты попытки преодоления узкого гносеологического подхода к искусству и к эстетике. Начались споры, иногда схоластические, похожие на чеховское «Письмо к ученому соседу», а иногда содержащие и зерно истины, в том случае, если они опирались на классическое наследие. А в это самое время на Западе люди, далекие от марксизма, разносили эстетику в пух и прах. [10, c. 98].

Лет сто назад немецкий искусствовед К. Фидлер сформулировал программу: «Вся предшествующая эстетика признает в качестве задачи искусства подражание прекрасному и его созидание. Понятие прекрасного должно быть полностью изгнано из эстетики. И в качестве задачи искусства, как изобразительного, так и словесного, должна быть признана интерпретация природы ее собственным языком в соответствии с индивидуальными способностями художника». Позднее им было записано: «Понятие прекрасного должно быть изгнано не из эстетики: обосновать это понятие и есть собственная задача эстетики; вот почему надо изгнать эстетику из сферы рассмотрения искусства: они не имеют ничего общего».

Предлагались два варианта разрушения эстетики и истребления красоты: либо удалить из эстетики категорию прекрасного как всеобщее эстетическое отношение, либо признать эстетику сферой красоты, но и то и другое устранить из сферы искусства, убедив художников в том, им следует забыть о прекрасном. Сам Фидлер остановился на втором варианте. Вот некоторые другие его рассуждения: «Произведение искусства может не нравиться и все же быть хорошим»; «Требовать от искусства красоту столь же несправедливо, как требовать от него моральную тенденцию»; «Искусство - это не что иное, как язык, с помощью которого лицо переводится в сферу познающего сознания»; «Любой прогресс состоит в расширении познания». [13, c. 34].

В этих афоризмах Фидлера содержится именно та программа, которую сегодня пытается реализовать «неоавангард». Кризисные явления, обнаружившиеся в искусстве уже в прошлом веке, Фидлер выдавал за прогресс познания. Слабость его рассуждений очевидна: он узко смотрит на художественное творчество, видит в нем только способ добывания знаний, умалчивая о воспитательном значении искусства, о вечном порыве человека к прекрасному, об эстетическом идеале, третируя высокие человеческие чувства. [3, c. 43].

На Фидлера и поныне опираются те, кто воюет с красотой в искусстве. Показательна в этом отношении конференция западногерманских искусствоведов и эстетиков, которая состоялась, правда, в середине 60-х годов, но проблематика которой актуальна и сегодня. Ее материалы вышли в свет под выразительным заголовком: «Искусство, переставшее быть прекрасным». Участники конференции поставили перед собой задачу лишить «традиционное понятие эстетического нормативной самоочевидности». Как уточняет издательская аннотация, «в качестве пограничных явлений эстетического рассматриваются абсурдное, безобразное, болезненное, жестокое, злое, непристойное, низменное, омерзительное, отвратительное, отталкивающее, политическое, поучающее, пошлое, скучное, содрогающее, ужасное, шокирующее». Таковы категории антиэстетики. За редкими исключениями здесь представлены термины, не «пограничные» эстетическому, а находящиеся далеко за его пределами и даже прямо ему противоположные.

Американский профессор X. Дикман выступил на этой конференции с обширным докладом, один из разделов которого назывался «Утверждение безобразного». По мнению Дикмана, прекрасному можно бросить упрек в том, «что оно не изумляет и не подавляет. Требование непосредственности и интенсивности влечет за собой решительные перемены в понимании объективности, дистанции, предметности и идеальности художественного произведения». Новое понимание всего вышеперечисленного состоит в том, что устраняется принцип отражения, художественное произведение наделяется «объективностью», т.е. устраняется дистанция между искусством и жизнью; искусство становится «предметным» в том смысле, что оно уже больше не принадлежит «идеальному», духовному миру красоты. Конечно, «ужас» и «отвращение» вызывают более «интенсивные» и «непосредственные» эмоции, чем переживание прекрасного. Но какова направленность этих эмоций? Они деструктивны и не возвышают, а унижают человека. Говорят о «после-эстетическом» и даже «антиэстетическом» периоде в развитии искусства и науке о красоте: пусть эстетическое равнозначно прекрасному, но современное искусство вышло за пределы красоты, не укладывается в рамках эстетики.

Профессор О. Марквард - мастер на хлесткие афоризмы (ему принадлежит и выражение, давшее название сборнику, о котором шла речь выше, - «искусство, переставшее быть прекрасным»), относительно эстетики и эстетического высказался так: «Определить - значит установить дату: эстетическое является делом определенного исторического периода, а именно: это - теория и практика искусства между 1780 годом и началом XIX века». Заметим, что в 1750 году вышел первый том «Эстетики» А. Баумгартена, а в начале XIX века Шеллинг и Гегель изложили классическое понимание эстетики; на это время падает и расцвет творчества Гёте. [9, c. 56].

этнический эстетический биологический красота

Глава 2. Теория красоты 21 века

2.1 Красота в искусстве на пороге 21 века

Некоторые люди называют красивым то, что соответствует всем правилам и канонам, так называемая "правильная" красота. Такое отношения к красоте берет начало в античности и средневековье. Для таких людей главным параметром красоты является правильность черт, симметричность и гармоничность - технэ. Именно в классической культуре скульпторы и художники обходили острые углы несовершенства человека (асимметрия ушей, разная длина рук, полнота и т.д.) и создавали их идеально правильными - красивыми. Также, они не позволяли себе изображать людей обнаженными - чаще всего они изображали их в одеждах. Ценителям такой красоты вряд ли понравилось бы искусство модерна, постмодерна и авангардизма, т.к. эти искусства полностью переворачивают классическое понимание красоты: деформацией и искаженностью форм, асимметрией и перегруженностью. [15, c. 132].

Есть и те, кто, напротив, считают, что красота и совершенство не синонимичны. Красота - естественность, простота и здоровье (если речь идет о человеке). Такое отношение к красоте появилось в эпоху Возрождения. Когда скульптуры и картины стали изображать людей такими, какие они есть. Тело, со всеми изъянами и несовершенствами, такое, какое оно есть, предстало публике. Люди восхищались произведениями искусства потому, что видели, насколько эти произведения приближены к реальности, к их реальному облику. [4, c. 43].

По моему мнению, существует еще один тип людей, который под словом "красота" понимает оригинальность, непохоженность на всё остальное, окружающее нас пространство. Красивым они называют то, что выделяется из серой массы: что-то, что воздействует на сознание и людей и вызывает в них противоречивые и сильные чувства. Такое понятие красоты, как я считаю, нашло отражения во современном искусстве, где красоте противопоставляется не уродство, а обыденность.

Вообще, искусство очень сложно делить на красивое и некрасивое. Ведь искусство, априори, быть некрасивым не может, долгое время искусством считался вид культурной деятельности, удовлетворяющий любовь человека к прекрасному. Вместе с эволюцией социальных эстетических норм и оценок искусством получила право называться любая деятельность, направленная на создание эстетически-выразительных форм. И, если раньше искусство и красота были синонимичны, то на сегодняшний день эти понятия нельзя поставить в один ряд.

Это происходит потому, что искусство, становясь классикой, не может быть подвержено критике. Произведение искусства, которое несколько сотен лет подвергалось исследованиям, обсуждениям и, признанное в какой-либо период истории искусством уже не может потерять этого статуса. За ним закрепляется этот статус, который не может быть у него отобран. То есть, несмотря на то, нравится ли нам статуя, стоящая в Лувре, или не нравится, мы можем назвать её некрасивой, но не можем назвать не искусством. В этом плане, искусство и красота потеряли своё родство.

Авангардное "Ничто", наделяемое религиозно-мистическим смыслом, проявляется и в таком направлении как кубизм, наглядно отображающем распад прежнего мира. Разложение предметов на элементарные геометрические формы приводит к исчезновению привычной нам материальности, но из образовавшейся пустоты появляется самые неожиданные формы, вещи, ассоциации: "Ничто" порождает "Нечто". По словам Н. Бердяева, "Пикассо... как ясновидящий, смотрит через все покровы, одежды, напластования и там, в глубине материального мира, видит свои складные чудовища. Это демонические гримасы скованных духов природы. Еще дальше пойти вглубь, и не будет уже никакой материальности - там будет уже внутренний строй природы, иерархия духов". Подобным образом С. Булгаков говорит о мистичности и духовности творчества Пикассо: "Это есть, если не религиозная, то, во всяком случае, мистериальная живопись, нечто иконографическое, хотя в совершенно особенном смысле... все эти лики живут, представляя собой нечто вроде чудотворных икон демонического характера, из них струится мистическая сила... Это - духовность, но духовность вампира или демона: страсти, даже и самые низменные, взяты здесь в чисто духовной, бесплотной сущности, совлеченные телесности. Здесь проявлен особый, нечеловеческий способ восприятия плоти, дурной спиритуализм, презирающий и ненавидящий плоть, ее разлагающий, но в то же время вдохновляющий художника, который, по иронии вещей, говорит только в образах плоти и через плоть"

Искусство авангарда различными способами погружает во тьму бессознательного, тем самым уничтожая свои же идеалы творческой личности (подобно тому, как теософия, начиная с возвеличивания человека, в конце концов подчиняет его безличным и неотвратимым космическим законам). Человек воспринимается лишь как материал, из которого можно лепить что угодно, а стремление к "светлому будущему" позволяет уничтожать миллионы людей ради упорядочивания вселенского хаоса (что в полной мере проявилось в ХХ веке, уже не только в искусстве). [8, c. 78].

С авангардом и символизмом тесно связано направление т.н. "русского космизма", представленное именами Н. Рериха, В. Чекрыгина, В. Гурьева, Е. Филатова, группой "Амаравелла" (П. Фатеев, Б. Смирнов-Русецкий и др.). Духовные и религиозные искания проявились в космизме в наивысшей степени. Развитые мыслителями-космистами (от Н. Федорова до семьи Рерихов) концепции мира и человека наполнили сферу художественного творчества новыми (хорошо забытыми старыми) идеями, оказали воздействие на религиозные и эстетические поиски первой половины ХХ в. Многие произведения искусства русского космизма были прямо или косвенно инспирированы как современными им научными открытиями, так и новой религиозностью "первой волны" (теософской традиции).

Послевоенный модернизм, сменивший собой авангард первой половины ХХ в., в творческом плане был гораздо слабее своего предшественника. Как правило, модернизм широко пользовался авангардными находками, но принципиально нового (по крайней мере, в изобразительном искусстве) практически ничего не создал. Говорить о каких-то интенсивных духовных поисках в модернизме, на наш взгляд, также не приходится. Тем не менее, этот этап также весьма важен как переход от авангарда к постмодернизму. "Модернизм на путях поп-арта, концептуализма, минимализма практически полностью отказался и от традиционных видов искусства, и от традиционных материалов искусства и способов творчества, и от классического понимания искусства, от его художественно-эстетической сущности.

Его мастера переключились на создание неких пространственных (часто подвижных) объектов и вершащихся во времени абсурдных театрализованных акций (хэппенингов, перфомансов - начали уже поп-артисты), не поддающихся какому-либо рациональному осмыслению, рассчитанных на некое внесознательное воздействие на психику реципиента, но не претендующих на возбуждение эстетического удовольствия, на возведение субъекта восприятия культуры куда-то далее созерцаемого объекта". [5, c. 81].

Постмодернизм же, по словам В.В. Бычкова, "это новый этап художественно-эстетической деятельности, некое глобальное интеллектуально-художественное поле событий, когда в пространстве пост-культурного (или межкультурного, т.е. переходного) вакуума реализуется ситуация принципиально игровой, ироничной ностальгии по всей ушедшей культуре, включая и авангард с модернизмом, как последние и наиболее близкие этапы... Постмодернизм - это, прежде всего, ощущение и осознание бытия, культуры, мышления как абсолютной бескорыстной игры, т.е. чисто и исключительно эстетический (а иногда даже и эстетский) подход ко всему и вся в цивилизованно-культурных полях…"

После такой характеристики, казалось бы, можно предположить, что в постмодернизме полностью исчерпались религиозные поиски авангарда. Однако это не совсем так. Действительно, постмодернистская религиозность - поверхностная и игровая - на первый взгляд проигрывает при сравнении с духовными устремлениями авангарда. Но ее влияние на миллионные человеческие массы гораздо более сильное. Гибель старой культуры (нашедшая свое отражение в постмодернистской иронии), распад традиционной религиозности означают всего лишь, что появляется новая культура (пост-, согласно В. Бычкову, или прото-, согласно М. Эпштейну) и соответствующие ей новая религиозность и новое искусство. Причем это искусство весьма непохоже на искусство предыдущих эпох: оно относится не к внешним объектам - произведениям искусства, но ко всей окружающей среде, а также к внутреннему миру человека.

Марквард произнес приговор эстетике. Не пощадил он и тех, кто занимается этой наукой. Раз нет прекрасного искусства, бессмысленными становятся и рассуждения о нем. «После конца эстетики и высшего назначения искусства… это занятие следует рассматривать как сомнительное». Этим было сказано все: искусства нет, эстетики нет, нечего о них толковать, пора расходиться по домам. Достигнутый «результат» быстро перекочевал в справочники. В то время (начало 70-х годов) было начато издание многотомной энциклопедии «Исторический словарь философии». Статья «Эстетика» фактически заканчивала рассмотрение проблемы на Гегеле и содержала утверждение, что современное искусство более «не выполняет эстетическую функцию». [14, c. 176].

Но люди, не ведающие о вердикте ученых мужей, продолжали читать художественную литературу (а писатели - писать ее), ходить в театры и музеи, радоваться красоте окружающего мира. В их числе были, не сомневаюсь, и профессора эстетики (собственными их руками уничтоженной). Продолжали они, видимо, рассуждать о своей (не существующей более) науке и - это уж точно - ездить на международные эстетические конгрессы, которые порой проводились в весьма привлекательных курортных местах. Ситуация парадоксальная и тупиковая.

Из тупика путь один - назад. Уже зимой 1972 года во Фрайбургском университете была прочитана серия докладов на тему, жива ли еще эстетика. Из этих докладов возник сборник «Эстетика сегодня», составитель которого А. Гианарас в статье «Оправдание эстетики путем подозрений» констатировал: «Наука о прекрасном сегодня невозможна, потому что место прекрасного заняли новые ценности, которые Валери назвал шок-ценностями - новизна, интенсивность, необычность». По Гианарасу, следовательно, эстетика возможна, но без категории прекрасного. Таким, мы помним, был первоначальный вариант истребления прекрасного, предложенный Фидлером. полное разрушение эстетики не удалось - вспомнили и о такой возможности. [7, c. 87].

Отзвуки разрушения прекрасного можно было найти в 70-е годы и в работах некоторых марксистских авторов: «…прекрасное как исследовательская категория в современной эстетике не имеет и не может иметь значения… Кризис в развитии теории прекрасного и свержение его с пьедестала именно в теоретической области заключается не только в модернизации языка, как думают некоторые. Вопрос здесь не только вербальный. Благодаря обогащению языка особый вид эстетической ценности, который на протяжении веков назывался «прекрасным» … обособляется от связанных с ним внеэстетических ценностей - добра и истины».

Трудно судить о мотивах, побудивших бохумского профессора В. Эльмюллера срочно собрать своих коллег для выяснения вопроса, что осталось от эстетики, существуют ли еще ее остатки и что делать с ними - доламывать до конца или начать работу по сбору их и реставрации. Возникла исследовательская группа «Философия и искусство». Открывая первый сборник, выпущенный этой группой, Эльмюллер исходил из факта «конца философской дисциплины - эстетики». Другие выражались осторожнее.

Профессор Коппе - участник сборников, изданных комиссией, настроенной к эстетике более благожелательно, выпустил в 1983 году книгу «Основные понятия эстетики», один из разделов которой называется «Остаточные критерии эстетического». Самый «респектабельный» из остатков эстетического - «инновация», обнаружение новых восприятий, новых смысловых горизонтов. К этому добавляется «неопределенность или многозначность», а также «фикциональность», вымысел, т.е. те же самые шок-ценности, о которых, ссылаясь на Валери, писал Гианарас. Ну а как быть с красотой? «Прекрасное не равнозначно эстетическому, если вспомнить, что эстетическое содержит элементы безобразного, которые не уменьшают, а иногда и повышают эстетическую прелесть».

Коппе различает «традиционную» и «современную» красоту. Раньше красота была целостным восприятием «здорового» мира; теперь, когда стало ясно, что мир «болен», целостное отношение к нему - фальшивка; красота возможна поэтому только как разоблачение, как «демифологизация надежды». А затем у Коппе в конце книги (в сноске) появляется ценнейшее признание: «В кардинальном пункте совпадают оба определения: эстетического и красоты (хотя они и позволяют различать внутри искусства крайние противоположности). Поэтому вопрос о понятии прекрасного и сегодня - в свете опровержения красоты современным искусством - остается центральным вопросом эстетики». Центральный вопрос - и в сноску! Окончательный приговор вынес все тот же «Исторический словарь философии» в 1992 году в статье «Прекрасное»: «В XX веке понятие прекрасного утратило свое значение как для произведений искусства, так и для теории искусства». [6, c. 56].

2.2 Теория красоты 21 века

Накануне ХХІ-го века “обращенность на себя” эстетической теории становится все более значимой, различные аспекты становления и существования этой науки все таки постоянно интересуют ученых. Тем более, что объективная, эссенциалистская (сущностная) теория искусства нужна и возможна. Другое дело, что на этапе постмодернизма, где все оказывается в прошлом и это нормальная ситуация в которой находится не только мировая культура, но в известной мере и наша тоже: “...Возникает новая ситуация, при которой культурология как метанаука становится единственным способом адекватного описания и анализа этого типа отношений, в то время как традиционная эстетика в силу ее иерархичности бессильна понять, что же происходит”. Растерянность и предполагаемый кризис эстетической науки мог бы перейти в конструктивный процесс через обращение к коренным основаниям самой эстетики, ее эмпирическому и теоретическому уровню, исходя из той же философско-антропологической традиции. Не утратили свою актуальность исследования эстетического знания как теоретической системы, анализ функциональных ориентаций эстетики. [13, c. 98].

В связи с тем, что эстетика является областью методологической рефлексии, обращенной к гуманитарному знанию, а, следовательно, к науке апеллирующей к человеку, в поле зрения эстетических завоеваний попадают интерпретационно-феноменологическое и деятельностно-конструктивное, философско-эстетическое и научно-эстетическое начала. Усилиями многовекового культурного творчества в совокупности с индивидуальными теоретическими построениями отдельных ученых-эстетиков, образовались три типа эстетической теории в зависимости от преобладающего системообразующего начала: философско-эстетическая теоретичность, общеэстетическая теоретичность и частніе научные эстетико-теоретические конструкты. [7, c. 43].

Ныне устанавливается новый стиль методологического размышления, формирующий определенный тип методологического отношения к познанию и философско-эстетическому преобразованию. По своему содержанию этот путь интегрирует предметное эстетическое и философское знание. Однако наибольшая сложность возникает при интерпретации понятия “картина мира” в качестве предметных границ и полноты объема, что касается строгой научности категорий, принципов, законов современной эстетической теории. Наряду с биологической, физической, философской, можно выделить чувственно-пространственную, духовно-культурную, метафизическую картины мира. Дискутируя этот вопрос “...мы делаем предметом специального изучения амбивалентность человеческого мироотношения, его противоречивость, которая в граничных проявлениях, выступает как антиномичность.

Человеческая экзистенция содержит в себе фундаментальную напряженность, проявления которой - от “всеязыковой” семантичной диалогичности до напряженной человеческой между конечностью и бесконечностью, смыслом и бессмыслицей, жизнью и смертью, и т. п.” 10. Таким образом, философская антропология, интегральную сущность которой составляют феноменология, экзистенциализм, психоанализ, неотомизм, персонализм и их всевозможные модификации, выступает контекстом для новой фундаментальной онтологии эстетического.

Эстетический опыт, как совокупность неутилитарных отношений с действительностью, с глубокой древности присущ человеку (является сущностным качеством его природы) и получил свое первоначальное выражение в протоэстетической практике архаического человека - в первых попытках создания тех феноменов, которые сегодня мы относим к сфере искусства или художественного, в стремлении украсить свою жизнь, предметы утилитарного употребления и т.п.

В первобытной пластике и настенных росписях в неолитических пещерах древние люди стремились выразить в некой обобщенной визуальной форме свой духовно-практический опыт, сохранить его для последующих поколений; в музыкальных ритмах, пении, сакральных плясках - отыскать некие пути контакта с природой и мирами наполняющих ее таинственных существ, духов и т.п. Первобытный протоэстетический опыт чаще всего был неразделим с проторелигиозным сакральным опытом. И тот и другой плохо осознавались древним человеком, но активно переживались, возбуждая эмоциональную сферу психики. Древнейшие палеолитические и неолитические памятники «искусства», как правило, относятся исследователями к культово-магической деятельности древнего человека, к попыткам материализовать какие-то наиболее значимые для него моменты мифологического сознания, даже сегодня не поддающиеся вербализации. [8, c. 91].

Заключение

Та сторона явлений, которая, в своей специфической особенности, не подлежит суждению ни с точки зрения теоретической истины, ни с точки зрения нравственного добра, ни - материальной пользы и которая, однако, составляет предмет положительной оценки, то есть признается достойной или одобряется - есть эстетически-прекрасное, или красота. От теоретически-истинного и нравственно доброго она отличается непременным требованием воплощения своего содержания в ощутительных или конкретно-воображаемых реальностях.

От материально-полезного прекрасное, как такое, отличается тем, что его ощутительные предметы и образы не подлежат чувственному хотению и пользованию. К этим сравнительным указаниям сводится все, что в философии остается бесспорным относительно красоты. Положительную ее сущность или то, что собственно одобряется в эстетических суждениях, различные философские учения понимают различным и частью противоположным образом. В сочинениях по эстетике, не принадлежащих собственно философам, вопрос о психологических условиях, при которых в человеке проявляется чувство прекрасного, нередко смешивается с вопросом о собственном значении красоты. [9, c. 143].

Сегодня, после нескольких столетий напряженного изучения мыслителями самых разных ориентаций сферы эстетического опыта и бурного развития искусства как главного феномена эстетического сознания, эстетику как науку можно с некоторой долей условности, характерной вообще для любых дефиниций, определить следующим образом.

Это наука о неутилитарном созерцательном или творческом отношении человека к действительности, изучающая специфический опыт ее освоения (глубинною контакта с ней), в процессе (и в результате) которого человек ощущает, чувствует, переживает в состояниях духовно-чувственной эйфории, восторга, неописуемой радости, катарсиса, духовного наслаждения и т.п. полную гармонию своего Я с Универсумом, свою органическую причастность к Универсуму в единстве его духовно-материальных основ, свою сущностную нераздельность с ним, а часто и конкретнее - с его духовной Первопричиной, для верующих - с Богом.

Термин «эстетика» употребляется в современной научной литературе и в обыденной практике и в ином смысле - для обозначения эстетической составляющей Культуры и ее эстетических компонентов. В этом смысле говорят об эстетике поведения, той или иной деятельности, спорта, церковного обряда, воинского ритуала, какого-либо объекта и т.п.

К основным категориям эстетики относят: эстетическое, прекрасное, возвышенное, трагическое, комическое, безобразное, искусство, игру.

Наука эстетика, как и любая наука, не учит человека чему-то (например, правильному восприятию искусства или красоты в мире, - этим занимается, в частности, эстетическое воспитание, особыми методами развивая в человеке эстетический вкус, эстетическое чувство). Она только всесторонне исследует свой предмет и тем самым показывает место, роль и значимость эстетического опыта в жизни человека и общества, а косвенно указывает и путь, на котором человек может хотя бы временно вырываться из сферы глобальной социально-утилитарной зависимости, детерминированной конкретными жизненными условиями, и ощущать свою сущностную причастность к высшей космоантропной реальности, к духовным сферам бытия; пережить состояния личной свободы, гармонии и абсолютной полноты жизни. [10, c. 198].

Список литературы

1. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2013.

2. Алексеев В. «Вечный соблазн сего: Церковь и политика», 2012.

3. Гараджа В. «Политика и религия». // Наука и религия 1991, №3, №5.

4. Гилберт К., Кун Г. История эстетики, М. 1993.

5. Грот Н.Я. Философия как ветвь искусства // Начала. 1993. № 3.

6. Ключников Ю. В. «Мораль, право, политика, как этическая сфера». //Полис 1992, N1, N2.

7. Культорология, Суслова Т.И., Учебное пособие, 2010.

8. Киященко Н.И. Эстетика - философская наука. Изд-во Вильямс, 2005.

9. Митрополит Иоанн Санкт-Петербургский «Самодержавие духа». СПб, 2014.

10. Маймин Е.А. Эстетика - наука о прекрасном. - М., 1982.

11. Под ред. Радугина А.А. «Введение в религиовведение». Москва, издательство «Центр», 2003.

12. Радугина А.А. «Социология». Москва, издательство «Центр», 2004.

13. Радугин А.А. Хрестоматия по философии. / А.А. Радугин. - М.: Центр, 2011.

14. Столович Л.Н. Красота. Добро. Истина. Очерк истории эстетической аксиологии. М., 2014.

15. Толстой М.В. «История литературы». Издание Валаамского монастыря, 2011.

16. Фролова И.Т. «Философский словарь». Москва 2003.

17. Хогарт В. Анализ красоты. Вступит. статья, примеч. и ред. пер. М.П. Алексеева. - М., 1958.

Размещено на Allbest.ru