На основе работ, посвященных анализу процессов взаимопроникновения бизнес - и политической элит в нашей стране [18, с.119; 42, с.156; 52, с.35], можно выделить следующие основные этапы данного процесса:

латентный период (1985-1989). Постепенные изменения общественно-политического характера создавали условия для включения советской номенклатуры в новые для нее виды деятельности. Это - период так называемой "комсомольской экономики", кооперативного движения, первых оценок теневого капитала в экономической сфере и т.п.

Наиболее полное научное обоснование реконструкции позднесоветской модели путем трансформации номенклатуры в "партию власти" в 1995 г. дала О.В. Крыштановская [41, с.12-18]. Подробно эту проблему она исследовала в рамках своей монографии "Анатомия российской элиты" [6], в которой наряду с "номенклатурным" был обозначен "комсомольский" сегмент в составе современных элит. Автор, в частности, придерживается позиции, что члены ВЛКСМ вошли в основном в российскую бизнес-элиту. Обосновывая свою точку зрения, Крыштановская и вводит такое понятие, как "комсомольская экономика". Сам термин появился в 1987 г. для обозначения предприятий и фирм, создаваемых в этот период под эгидой комсомольских организаций и ставших впоследствии важным компонентом зарождающегося российского предпринимательства [43, с.46];

период конверсии (1989-1991). Подготовленная номенклатура активно участвует в создании новых институциональных, экономических и политических условий развития страны. Собственно говоря, это время установления новых правил игры. Появление совершенно новых сфер - публичной политики и бизнеса, - открывает неизвестные ранее каналы рекрутирования кадрового корпуса элиты. Именно на этот период приходится первая волна обновления высших слоев и происходит основное кадровое пополнение людьми со стороны. Оформляется бизнес-элита. В продолжение разразившегося экономического кризиса и внутриэлитного напряжения происходят события августа 1991 г., которые повлияли на изменения в старых и новых слоях политической элиты. "Характер эволюции элитной организации, - пишет О.В. Гаман-Голутвина в это время, - был определен ее трансформацией из номенклатуры в плюралистически организованную структуру, однако радикальное изменение модели элитообразования характеризуется высокой степенью преемственности персонального состава старой и новой политической и бизнес-элиты России" [77]. Для начального этапа реформ было характерно существенное изменение персонального состава властного истеблишмента. Конверсионному же этапу в эволюции элиты, несмотря на интенсивные горизонтальные передвижения, были свойственны низкие темпы обновления состава властных структур (тасуется одна и та же колода), что являлось серьезным фактором снижения эффективности политического управления в целом;

период конфронтации (1991-1993). В условиях перехода к рынку, реформы органов государственной власти и интенсивной политической фрагментации формируются главные ветви элитной системы: администрация президента, правительство, парламент, региональные элиты, бизнес-элита. Главная характеристика этапа - жесткая конфронтация, четкая поляризация сил, складывается новая конфигурация элитных группировок [1, с.32].

Таким образом, политические цели российской элиты начальных этапов ее формирования в нашей стране были обусловлены ее происхождением от советской номенклатуры. Соединенная пуповиной с политическим классом, бизнес-элита изначально была включена в принятие решений, являясь одной из субэлитных групп. По мере развития реформ элита все более фрагментировалась. Связи между ее группами трансформировались, теряя императивность, присущую взаимоотношению элементов иерархических структур. Если экономическая элита советского периода полностью и безоговорочно починялась решению верхнего эшелона политической элиты, будучи отрезанной от принятия политических решений, то в российском обществе периода трансформации политические цели приобретшей относительную независимость бизнес-элиты уже не всегда были тождественны целям политиков и чиновников.

Элита в ходе трансформации также менялась - и структурно, и функционально, и идеологически. Фрагментация элиты вела к тому, что фактически ни одна из субэлитных групп не имела группового самосознания. Каждая из составляющих элиты пыталась влиять на центры власти, которые также находились в развитии; каждая пыталась стать самостоятельным центром власти в сфере своих, определенных законом, полномочий. Те же группы элиты, которые не имели институционального политического статуса, а именно к таким группам надо отнести бизнес-элиту, не могли использовать подконтрольную им управленческую функцию, и им приходилось действовать нелегитимно [73, с.128].

Едва оформившись в виде социальной группы, бизнесмены столкнулись с необходимостью отстаивать свои интересы в политической сфере, так как слишком зависели от нее. Цели политической деятельности бизнес-элиты колебались от простого лоббизма интересов отдельных компаний и получения экономических привилегий до определения политического курса, формирования высших органов власти, контроля за назначениями на высшие государственные посты [2, с.35]. Все попытки участия бизнес-элиты в политике России первоначально сводились к следующим формам:

· личному и открытому участию предпринимателей в выборах;

· инициированию создания политических партий и общественных движений и их дальнейшему спонсированию;

· приобретению и активации политических связей для влияния на принятие политических решений;

· подкупу чиновников и развитию сети "своих людей во власти". Следует отметить, что именно так коррупция в России стала практически системой государственного управления. Коррупция (от лат. corrumpere - "растлевать") - термин, обозначающий обычно использование должностным лицом своих властных полномочий и доверенных ему прав в целях личной выгоды, противоречащее законодательству и моральным установкам [63, с.60]. Политико-административную элиту сегодня чрезвычайно выразительно характеризует масштаб ежегодной коррупции, оцененный в денежном эквиваленте. По словам заместителя Генерального прокурора РФ А. Буксмана масштаб оценивается в 240 млрд. долл. ежегодно, что сопоставимо с доходами федерального бюджета [57, с.69];

· покупке постов в структурах исполнительной власти;

· организации политических акций [43, с.47].

Кроме форм политического участия, бизнес-элита оказывала и немалое влияние на принятие общегосударственных решений. Технология такого влияния могла быть различной - от публичных выступлений и приобретения общероссийских СМИ в собственность в целях дальнейшего формирования общественного мнения до спонсирования "мозговых команд" ("think tanks", как их принято называть на Западе) и попыток непосредственного влияния на полисимейкеров.

Если появление бизнес-элиты было вызвано "комсомольской экономикой", возникшей в конце 1980-х гг., то попытки бизнесменов участвовать в политической жизни стали отчетливо заметны лишь в начале 1990-х гг., когда начали создаваться первые бизнес-ассоциации. Институционализация политического влияния бизнеса сразу была разделена - независимо друг от друга создавались как ассоциации стихийных бизнесменов, так и объединения, представлявшие интересы номенклатурного бизнеса. К структурам первого типа относились Союз кооператоров, Союз риэлтеров, Партия народного капитала и др. У истоков организаций второго типа стояли "отцы номенклатурной экономики" - К. Затулин (бывший работник ЦК ВЛКСМ, автор идеи ЦНТТМ, МЖК и МЦ), А. Вольский (бывший работник ЦК КПСС), С. Егоров (бывший работник ЦК КПСС и глава Госбанка России в 1973-1987 гг.). Все действия номенклатурных бизнес-организаций были согласованы с властями. Стихийные же бизнесмены действовали импульсивно, энергично и не всегда последовательно. Они добивались некоторых успехов, пока власти не обуздывали их чрезмерную активность (как это было, например, с Партией народного капитала С. Мавроди) [33, с.28].

Во время первой волны становления российского бизнеса на поверхность политической жизни всплыли яркие и одиозные личности - А. Тарасов, Г. Стерлигов, К. Боровой и другие. Предприниматели номенклатурного типа еще не были известны широкой публике, так как действовали более закрыто.

Е. Красников так пишет о ситуации начала 1990-х гг.:". директорский корпус проиграл борьбу за власть в новой России. Такой вывод кажется вполне обоснованным, если проанализировать события российской политики в период с августа 1991 г. по декабрь 1993 г. Как показали итоги декабрьских выборов в Федеральное Собрание, ни одно из существующих промышленно-предпринимательских объединений. не способно привлечь сколь бы то ни было значимое количество голосов избирателей…" [39, с.133];

период стабилизации (1993-1998). После силового введения новых правил игры в октябре 1993 г. устанавливается новый расклад сил, не позволивший ни одной из фракций элиты занять доминирующее положение. Политический процесс этого этапа определяли две тенденции. Первой из них являлось движение в сторону суперпрезидентской республики. О.В. Гаман-Голутвина пишет: "Высокое политическое влияние бизнес-групп является новым явлением в истории России. Ранее экономический класс не обладал той степенью влияния, которое он приобрел в девяностых годах прошлого века" [77];

с 1999 г. начинается следующий этап элитообразования, отличительной чертой которого является доминирование Президента РФ (с 2008 г. - Премьер-министра РФ) В.В. Путина в политическом процессе при сохранении плюралистической структуры элитных отношений. Начавшийся переход от состояния глубокого кризиса к развитию сопровождался изменением характера управления общественными делами - на смену преимущественно административному приходит политико-экономический. Меняется и стиль лидерства - на смену жесткому приходит предельно гибкий стиль публичной политики. Политико-психологические исследования этого периода демонстрируют, что россияне не только четко улавливают черты конкретных политиков, но и чувствуют, насколько те адекватны быстро меняющейся политической реальности [17, с.242; 40, с.11; 8, с.55]. Существенно меняются и линии внутриэлитного противостояния: если на начальных этапах становления современной модели элитообразования доминирующим противоречием было выраженное в разной степени противостояние служилой элиты и олигархической, то в ходе превращения элиты в многополюсный конгломерат центров власти оно заменяется противостоянием сформировавшихся по олигархическому принципу кланов. Основаниями противостояния все меньше являются идеологические разногласия, на передний план выступает борьба за доступ к ключевым ресурсам [73, с.129]. Как представляется все названные факторы, характерные для периода президентства В.В. Путина, можно с полным основанием распространить и на нынешний этап правления Д.А. Медведева.

Можно констатировать неоднозначность ситуации данного этапа элитообразования. С приходом к власти В.В. Путина была объявлена политика "равного удаления" бизнеса от политики. Вместе с тем, за годы президентства В.В. Путина в России выросла как численность правящей элиты (с 900 человек в ельцинский период до 1060), так и представительство бизнес-элиты в правящем классе (с 1,6% до 11,3%) [86]. Кроме того, сегодня мы наблюдаем, что будучи "выдавлены" из большой федеральной политики, предприниматели активно участвуют в политике региональной (что мы ниже наглядно покажем на примере Волгоградской области). В целом в российских регионах сегодня от трети до двух третей депутатского корпуса составляют представители бизнеса [77] (см. табл.1, приложение 2). Также нельзя не отметить, что совокупный капитал крупнейших российских структур возрос многократно именно за последние годы, как существенно выросло и число российских участников рейтинга журнала "Форбс". Согласно рейтинга миллиардеров журнала "Форбс" за 2011 г. в России 101 миллиардер [80].

Уже в середине первого десятилетия 2000-х гг. эксперты констатируют, что взаимодействие бизнеса и бюрократии происходит, в основном, по линии распределения и перераспределения собственности, а переход от одной фазы перераспределения собственности к другой ведет не только к изменению характера взаимодействия "игроков", но и их состава [56, с.45]. В данный период в публикациях получили освещение новейшие тенденции в эволюции отношений бизнеса, власти и общества. В частности, это исследование феномена корпоративного гражданства как формирования новых стратегий бизнеса во взаимодействии с обществом и властью в целях повышения собственной репутации как ответственного "корпоративного гражданина" [11, с.86].

В данный период в контексте взаимопроникновения бизнеса и власти острое политическое звучание приобрела проблема социальной ответственности российского бизнеса, и прежде всего бизнеса крупного. Не только в самом бизнес-сообществе, но и на страницах деловой прессы высказываются самые различные, часто противоположные суждения на сей счет. Одна из распространенных точек зрения состоит в том, что тема эта "всплыла" в результате "наезда" правоохранительных олигархов на так называемых олигархов и под влиянием распространившихся в обществе требований если не отнять, то хотя бы частично поделить собственность и сверхдоходы как самих бизнесменов, так и их компаний (пример - дело Ходорковского) [70, с.128].

Появилась и такая точка зрения, что социальная ответственность бизнеса реализуется прежде всего в результате его успешной производственной и коммерческой деятельности, а потому чем меньше он будет отвлекаться на решение других задач, тем лучше будет и для него самого, и для общества. Что же до непосредственных социальных функций, то они должны заключаться лишь в своевременной и честной уплате налогов, а также, если на то есть добрая воля и возможности, - в чисто благотворительной деятельности [35, с.11]. При этом, как правило, ссылаются на опыт и практику компаний стран Запада, которые якобы именно так и поступают [47, с.116]. Впрочем, часть тех, кто разделяет данную позицию, все же считают, что, учитывая бедственное положение многих сограждан и плачевное состояние социальных услуг, российский большой бизнес может и должен тратить часть своих доходов на то, чтобы помогать государству решать эти проблемы. Однако делать это он должен лишь до тех пор, пока ситуация не изменится в лучшую сторону и государство само, без посторонней помощи сможет с ними справляться.

Как видим, даже среди тех, кто является сторонником социально ответственного поведения бизнеса, преобладает та точка зрения, что такое поведение - это скорее отклонение от нормы, но не норма как таковая. Между тем социальная ответственность, то есть ответственность и перед собственным персоналом, и перед обществом, - это отнюдь не что-то экстраординарное, исключительное, порождаемое лишь особыми обстоятельствами, а именно норма, вытекающая из самой сущности крупного корпоративного бизнеса. Ибо крупная корпорация - это не только экономический, но и социальный, а точнее - социально-политический институт, и социальные аспекты ее деятельности столь же неотделимы от нее, сколь и аспекты экономические. Недаром сама концепция социальной ответственности бизнеса возникла почти сразу после того, как началось формирование крупных корпораций и они стали занимать ведущее положение в странах со сложившейся уже к тому времени рыночной экономикой [70, с.129].

Феномен российской политической элиты - де-юре имеет место запрет на занятие предпринимательской деятельностью представителям власти. Но в реальной жизни переплетение ролей случается довольно часто. С одной стороны, имея какой-то капитал, можно проводить избирательные кампании более ярко и заметно, а значит иметь больше шансов на победу, но с другой - возникают закономерные вопросы: не будет ли эта победа получена с помощью не совсем честных методов и сможет ли вновь избранный депутат защитить интересы той части общества, которая его выбирала, а не какой-то конкретной группы лиц, лоббируя законопроекты? Люди же, ушедшие из политики, имеют достаточный уровень знаний для того, чтобы успешно заниматься бизнесом, именно так происходит в большинстве случаев. То есть, бизнес и политика в любом случае взаимосвязаны.

Следует отметить, что такая проницаемость каналов рекрутирования характерна не только для современной России, но и для многих зарубежных стран, например, США, где, как правило, высший эшелон управленческого аппарата заполняется лицами из различных сфер бизнеса и образования, которые покидают официальный Вашингтон после очередных выборов и возвращаются в администрацию, когда главным руководителем страны вновь становится выдвиженец от их партии. Едва ли не половина представителей высшего американского бизнеса в то или иное время работала на важных правительственных должностях, а карьерные успехи пяти из каждых шести правительственных чиновников были достигнуты в частном секторе. В этом отношении показательна биография Дж. Буша-старшего, который пришел в политику, будучи крупным бизнесменом-нефтепромышленником [71, с.60]. В отличие от США, проницаемость рассматриваемых каналов рекрутирования элиты минимальна во Франции, где почти отсутствуют "вращающиеся двери" между государственным аппаратом и крупным бизнесом - путь открыт преимущественно в одном направлении: правительственные чиновники после завершения государственной карьеры могут занимать ведущие посты в частном бизнесе, однако движение в обратную сторону затруднено [61, с.111].

Поскольку бизнес имеет и неэкономическую подоплеку, то, естественно, он не может быть не связан с политикой. Неэкономическими элементами бизнес среды считаются социально-общественные отношения, любые общественные процессы и институты [31, с.10]. Все эти отношения складываются естественным путем, как и любой вид взаимоотношений в мире естественного совместного существования бизнеса, политики и граждан. Граждан в этом случае можно рассматривать как субъектов бизнес сообщества, представителей политической власти, а так же как обычных людей, которые не относятся к этим двум группам. Политическая среда является неотъемлемой составляющей частью бизнеса, более того, это одна из важнейших его составляющих. Поскольку политическая сила имеет огромное влияние на бизнес, то деятельность всех субъектов, которые занимаются бизнесом, четко регламентируется законодательным актами и другими не менее действенными способами, которые, впрочем, не являются незаконными [49, с.77].

Все вышесказанное дает основания экспертам для квалификации преобладающей ныне тенденции в развитии данных отношений как государственно-корпоративистской, суть которой - в подконтрольности крупного бизнеса (не только государственного, но и частного) политической власти и встраивание его в вертикаль власти [43, с.47]. При этом О.В. Крыштановская полагает: "Влияние бизнеса на политику связано не только с возможностями и ресурсами самих магнатов, но и с состоянием государственной машины. Чем слабее государство, тем активнее бизнесмены. И наоборот, чем сильнее политическая власть, тем более скромную политическую роль играют предприниматели, сосредоточиваясь на экономических проблемах. Политические амбиции предпринимателей - это своеобразный барометр состояния государства" [79].

Объявленная В. Путиным политика "равноудаления" для олигархов означала выбор: или поддерживать власть во всех ее начинаниях, или уйти в тень. Власть в лице Президента РФ продиктовала бизнес-элитам новые "правила совместного общежития":

· Большой бизнес должен быть лоялен по отношению к государству. Никаких информационных войн против государства.

· Большой бизнеса должен финансировать экономические, социальные и политические начинания власти и делать это охотно.

· Большой бизнес не должен поддерживать очаги конфликта внутри России, в том числе бизнесмены не должны конфликтовать между собой так, чтобы это отражалось на экономике России.

· Большой бизнес должен принимать на себя ответственность за отрасли и регионы, где он является доминантной [92].

С начала 2000-х гг. власть занята восстановлением государственной машины, которая на время была приватизирована чиновниками и бизнесменами. В этом новом общественном устройстве нет места оппозиции, непредсказуемым выборам и непокорным "нуворишам". И достигается это с помощью огромных экономических конгломератов, деятельность которых в значительной степени контролируется государством [92].

Итак, постепенно бизнес-элита проникла во власть настолько глубоко, что стала ее стратегической группой. Сегодня наряду с лоббированием своих интересов, финансируя деятельность политиков, спонсируя политические проекты, бизнес-элита России принимает активное участие в решении принципиальных вопросов жизни общества, вплоть до определения путей развития страны.

Глава 2. Эволюция взаимоотношений политико-административной и бизнес элит Волгоградской области

2.1 Политическая и бизнес-элита Волгоградской области: структурная характеристика