Идейно-политическая эволюция партии "зеленых" в ФРГ в 1980-2005 гг.

Обращаясь к проблемам экологии, они все явственней начинают связывать их разрешение с совершенствованием технико-технологических элементов производства, а также экономических и юридических механизмов, призванных подчинить деятельность людей требованиям экологии. Воплощением этого становится выдвижение на первый план в экологической политике «зеленых» таких целей, как проведение реформ энергетики, транспорта и налогообложения, достижение которых рассматривалось в тесном единстве друг с другом.

Реформу в энергетике «зеленые» как и прежде, связывали с отказом от строительства и эксплуатации АЭС, сокращением использования каменного угля и переходом к повсеместному получению энергии на основе таких возобновляемых источников как: солнце, ветер, вода, биомасса и т.д. «зеленые» прилагали немало усилий к тому, чтобы эти предположения получили веское научное обоснование, что позволило им более аргументировано, чем раньше, вести полемику со своими оппонентами. Так, критикуя подготовленный правительством план развития энергетической отрасли, предполагавший дальнейшую эксплуатацию АЭС, «зеленые» подчеркивали, что этому не может служить оправданием ссылка на низкую себестоимость производимой ими электроэнергии и отсутствие выбросов в атмосферу двуокиси углерода. Опираясь на ряд научных разработок, «зеленые» отстаивали идею о необходимости сокращения потребления энергии. Например, в холодное время года её расход они предлагали уменьшить за счет улучшения системы теплоизоляции, создания более совершенных энергосберегающих бытовых приборов. При этом развитие современных технологий позволит сделать выгодным использование альтернативных видов энергии, производителям которой следует предоставлять налоговые льготы и государственные дотации. В отношении же производителей атомной энергии политика должна быть диаметрально противоположной. Намереваясь использовать в борьбе против загрязнителей окружающей среды экономические рычаги, «зеленые» выступили инициаторами проведения экологически ориентированной налоговой реформы, предполагающей введение специального налога на энергию и дифференцированное повышение налогов на ископаемые энергоносители. Наиболее существенному налогообложению они предлагали подвергнуть производство электроэнергии, произведенную на АЭС и продукты нефтепереработки, в первую очередь бензин. Как утверждали «зеленые», проведение реформы уже в первый год принесет казне прибыль в несколько десятков млрд. марок, в то время как выброс вредных веществ в окружающую среду и потребление горючего на транспорте существенно сократится.

Вышеизложенные предложения в законченном виде были сформулированы и представлены в предвыборной программе эко-партии 1994 г.

В мае 1995 г. «зеленые» предприняли попытку провести через бундестаг законопроект о налоговой реформе. Хотя эта инициатива не увенчалась успехом и была подвергнута критике со стороны депутатов от ХДС/ХСС и СвДП, правительство было вынуждено взяться за разработку своего плана реформ, направленных в первую очередь на снижение объема вредных выбросов в атмосферу, осуществляемых автотранспортом и тепловыми электростанциями. Г. Шрёдер от имени СДПГ заявлял, что введение эко-налога «программно предусмотрено, но сложившаяся политическая ситуация не позволяет претворить сегодня это в жизнь».

Осознавая малопривлекательность для большинства граждан перспективы появления нового налога, «зеленые» утверждали, что их предложения для рядового потребителя обернутся не столько увеличением суммы налоговых платежей, сколько изменением их схемы. При этом подчеркивалось, что все дополнительные бюджетные поступления будут направлены на развитие социальной сферы, а также на проведение реформы в энергетике и транспорте. Применительно к последнему налоговая реформа должна дать двоякий эффект: повышение цен на бензин будет способствовать сокращению количества личного транспорта, а полученные от нее средства станут ключевым фактором развития общественного. Аналогичным образом «зеленые» часто старались рассеять опасения, что предлагаемые ими начинания обернутся массовой безработицей, которая в первую очередь охватит автомобилестроение, атомную и угольную отрасли экономики. Новые рабочие места, согласно оценке «зеленых», возникнут в тех отраслях, где найдут применение экологически чистые и ресурсосберегающие технологии.

Несмотря на все усилия «зеленых» тем или иным способом обосновать правильность своих предложений, направленных на улучшение экологической ситуации, далеко не все из раздававшихся критических замечаний были лишены реальных оснований. Введение экологического налога, сопряженное с ростом цен на энергоносители, должно было обернуться не только недовольством владельцев автотранспорта, но и ростом издержек всех видов национального производства. В условиях рыночной экономики это будет означать падение его конкурентоспособности. Как показывает исторический опыт, вслед за этим обычно наблюдается рост цен и снижение покупательной способности основной массы населения. В справедливости этих утверждений «зеленые» смогли убедиться уже после того, как вошли в состав правительственной коалиции.

Намерение «зеленых» играть по правилам «системы», заметным образом повлияло на содержание их социально-экономической политики. Реализацию её главной целевой установки, согласно которой экономика должна быть подчинена экологии, они все меньше связывают с радикальным изменением характера общественных отношений. Предпочтение отдавалось мероприятиям, способным сделать хозяйственную деятельность человека более приемлемой с экологической точки зрения. Новое видение «зелеными» задач социально-экономического развития нашло отражение в их «Политических принципах», опубликованных в 1993 г. Согласно этому документу, эко-партия отвергла как государственную плановую, так и частнокапиталистическую рыночную экономику. В качестве альтернативы называлась модель «Экологически солидарной экономики», в рамках которой самосохранение и забота о себе самом соединяются с заботой о других и с уважением к коллективной жизни и природе. Инструментом по осуществлению этого замысла должно стать «социальное» государство, которое если и существовало в ФРГ раньше, то оказалось разрушенным политикой христианско-либеральной коалиции. Исходя из этого, возникает необходимость перестройки социальной деятельности государства, с тем, чтобы она была направлена на действенную борьбу с бедностью и дискриминацией, способствовала искоренению порождающих их причин. В основу этой деятельности, утверждали «зеленые», должно быть положено в соответствии с принципом социальной солидарности перераспределение общественного богатства. Развивая данное положение, уходящее своими корнями еще в Зиндельфингентскую программу, «зеленые» высказывались за введение минимума социальной обеспеченности, который в денежном выражении должен составлять не менее 50% от среднего дохода по стране. Финансирование этой впечатляющей программы они предлагали осуществить за счет пополнения бюджета путем увеличения налогов на недвижимость и наследство. Помимо этого, предполагалось введение налога на инвестирование в экономику восточной Германии, налога в пользу рынка труда для предпринимателей, чиновников, лиц свободных профессий, депутатов, министров, а также экологических налогов, о которых речь шла выше. В качестве получателей социального минимума должны были выступать все граждане (а не только безработные, молодежь или пенсионеры), по тем или иным причинам испытывающие материальные затруднения и неспособные обеспечить свое существование за счет продажи рабочей силы на рынке труда. «зеленые» выступали за то, чтобы практическая реализация этого проекта осуществлялась не государственной бюрократией, а самими заинтересованными лицами, вставшими на путь самоорганизации и самопомощи.

Намереваясь увеличить степень своего политического влияния, «зеленые» провозглашают себя выразителями интересов тех слоев населения, что оказались обойденными вниманием со стороны других партий, подчеркивая тем самым, что не собираются отказываться от образа партии непримиримой к любым проявлениям социальной несправедливости. Его поддержанию в новых политических условиях должна была способствовать внешне шумная, но, по сути, вполне «системная», борьба за права социальных маргиналов - наркоманов, проституток, гомосексуалистов, не имеющих гражданства иностранцев - заинтересованных не в преодолении индустриально-буржуазного общества, а в более комфортном существовании за счет этого общества. Оправданность такого политического курса была достаточно проблематичной, поскольку его проведение могло оттолкнуть какую-то часть сторонников «зеленых», не желающих находиться в одной «компании» с публикой, деятельность которой была предосудительна с моральной точки зрения.

«Системная» переориентация, провозглашенная новым «реалистским» руководством, закономерно потребовали переосмысления принципов, лежащих в основе внешнеполитической концепции «зеленых». В программе, с которой «зеленые» шли на первые общегерманские выборы, они в очередной раз заявили о себе как о противниках участи ФРГ в деятельности блока НАТО, существование которого признавалось политически неоправданным, «поскольку достижение мира невозможно на основе военных блоков». Партия выступала против любых вооруженных акций при разрешении международных конфликтов, отдавая предпочтение превентивным мерам, препятствующим их эскалации, а также торговым и экономическим санкциям, направленным против возможного агрессора.

Но в целом прагматичные «реалисты» все чаще начинают ставить под сомнение необходимость следовать «абстрактным» пацифистским принципам. Как заявила одна из лидеров «зеленых» на востоке Германии К. Юргенс: «было бы ошибочно считать, что позиция «зеленых» всегда была однозначна пацифистской». Подтверждением ее слов является далеко не пацифистская поддержка миротворческих акций натовских соединений на территории бывшей Югославии. Негативное впечатление, производимое на некоторых из их сторонников, верных идеям пацифизма, «зеленые» пытались смягчить заявлениями о необходимости достижения мира и демократического устройства на территории бывшей Югославии, а также категорическими возражениями против любых попыток принудительной депортации из ФРГ многочисленных боснийских беженцев. Таким образом, в 90-е гг. подходы, демонстрируемые «зелеными» к проблемам применения силы на международной арене, в целом совпадали с теми, что исповедовали основные «системные» партии ФРГ, и вписывались в глобальную стратегию Запада по изменению геополитических реалий. Попытки «зеленых» предложить свой, более «гуманный», вариант утверждения на мировой арене «ценности» западной цивилизации существенным образом дела не меняли.

Перестройка коснулась и внутрипартийной жизни. Стремление «реалистского» руководства превратить «зеленых» в «системную» реформистскую партию, приходило в определенные противоречие со сложившимися ранее принципами её организационного строения и деятельности. Важнейший из них принцип «базисной демократии», предполагавший наличие предельно широкой автономии низовых партийных структур, по отношению к центральному руководству и постоянную ротацию последнего, явно не соответствовал имиджу партии, борющейся за власть в рамках существующих политических институтов. Но взяться за радикальное реформирование организационного устройства «реалистское» руководство «зеленых» не решалось, поскольку опасалось обострения внутрипартийных противоречий, что неблагоприятно могло повлиять на политический рейтинг партии в преддверии федеральных выборов. Постепенное свертывание принципа «базисной демократии» оборачивалось повышением степени управляемости партийными структурами, выделением устойчивого слоя партийной элиты, отсутствием притока в её ряды новых людей, способных стать вровень с признанными лидерами и вновь привнести в партию дух радикализма и социального протеста. Время, когда во главе партии стояла целая когорта ярких личностей, вождей-харизматиков, прошло. Первым лицом в партии оказался И. Фишер, периодически пересаживавшийся из кресла депутата парламента в кресло земельного министра, а оттуда в кресло члена правления. «Системная» партия, претендующая на роль в политическом управлении, нуждалась в представительном руководстве.

Таким образом, к федеральным выборам 1998 года партия «Союз 90 / Зеленые» окончательно отказалась от «антисистемности», превратившись в реформистскую партию экологического профиля. Произошедшее было вызвано целым рядом причин. Обнаружила недостаточную эффективность тактико-стратегическая модель, отстаиваемая фундаменталистским руководством «зеленых», выступавших за всестороннее взаимодействие с различными внепарламентскими движениями и присутствие в бундестаге лишь только в качестве их «парламентской» руки. Под воздействием ряда внешне- и внутриполитических факторов упомянутые движения заметно снижают свою активность, сокращается их численность. Тем самым не оправдались надежды «зеленых» на то, что использование трибуны бундестага для пропаганды собственных взглядов и обличения «этаблированных» партий, позволит заручиться поддержкой многих тысяч новых сторонников и посредством внепарламентской борьбы добиться проведения радикальных общественных преобразований. «Зеленые» также не смогли использовать свое пребывание в стенах бундестага для проведения в жизнь подготовленных ими законопроектов, в том числе природоохранной направленности. В то же время все «этаблированные» партии начинают настойчиво обращаться к проблемам экологии, обзаводятся соответствующими разделами в своих программах, кладут содержащиеся в них положения в основу ряда принятых бундестагом законов.

Переход социал-демократов в оппозицию, подкреплённый более чёткой прорисовкой своего идейно-политического профиля, означал, что «зеленые» перестали быть ведущей силой на её левом фланге, привлекающей симпатии большинства протестно настроенных избирателей.

В результате тактико-стратегическая линия, проводимая «фундаменталистами», становится всё чаще предметом ожесточённых внутрипартийных дискуссий, в ходе которых заметно укрепляли свои позиции «реалисты», олицетворявшие «системное» начало в деятельности «зеленых», ратовавшие за отказ от идеи «чистой» оппозиционности, использование возможностей парламентаризма, вступление в коалицию. Взяв в свои руки руководство эко-партией, они сознательно и последовательно ведут её по пути «системной» интеграции, несмотря на протесты и последующий массовый исход левых радикалов.

Взяв на вооружение политическую концепцию «реалистов», эко-партии удалось выйти из состояния кризиса, хотя количество избирателей отдававших ей свои голоса было вполне сопоставимо с тем, что она получала в период доминирования «фундаменталистов». Однако степень политического влияния «зеленых» заметно выросла. Выступая в новом качестве, они становятся приемлемыми партнерами практически для всех «этаблированных» партий и в первую очередь для СДПГ.

3. «Союз90 / Зеленые» в составе правящей коалиции: идейно-политическая эволюция партии с 1998 по 2005 гг.

3.1 «Зеленые» накануне и во время первого легислатурного периода (1998-2002 гг.)

К федеральным парламентским выборам 1998 года позиции «зеленых», несмотря на четкий курс «реалистского» руководства на интеграцию в существующую политическую систему, не стали по-настоящему стабильными. Первым подтверждением этому стали выборы (март 1998 г.) в одной из самых крупных земель ФРГ - Нижней Саксонии, где монопольно правили социал-демократы, чей лидер Г. Шрёдер считался одним из наиболее вероятных кандидатов в канцлеры от СДПГ на приближающихся федеральных выборах. «зеленые» возлагали большие надежды на заключение в Нижней Саксонии коалиционного соглашения с СДПГ, рассматривая его как предварительное условие совместного формирования федерального правительства.

Вместе с тем «зеленые» были не заинтересованы в том, чтобы их потенциальный союзник собрал более 50% голосов избирателей. Это заставляет экологистов вести избирательную кампанию, придерживаясь тактики, предполагавшей резкую критику СДПГ, и, в первую очередь, итогов правления в Нижней Саксонии в сочетании с демонстрацией собственной готовности к заключению политического союза. К разочарованию «зеленых», получивших 7% голосов, все их усилия оказались тщетными, поскольку социал-демократы вновь составили абсолютное большинство в ландтаге, что дало им право единолично сформировать земельное правительство.

Не менее болезненным событием для «зеленых» стало их поражение апреле 1998 г. на выборах в Саксонии-Анхальте - единственной (3,2% голосов избирателей) восточногерманской земле, где они не только имели фракцию в ландтаге, но и входили в состав правительства, возглавляемого социал-демократами.

Разочарование в «зеленых» со стороны избирателей было вызвано весьма непопулярными в восточных землях призывами к повышению цен на бензин и закрытию по экологическим соображениям дающих работу промышленных объектов, в том числе и АЭС.

События в Нижней Саксонии и Саксонии-Анхальте заметно подорвали популярность «зеленых» по стране в целом. Как свидетельствуют данные социологических опросов в январе 1998 г. «зеленым» собирались отдать свои голоса 11% избирателей, но уже к апрелю их количество упало до 6%. Столь резкое снижение политического рейтинга, в преддверии федеральных выборов, заставляет руководство партии прибегнуть к экстренным мерам. В спешном порядке в июне 1998 г. в Годесберге был созван Совет земель эко-партии, на котором была принята специальная предвыборная программа «Новое большинство только с нами», рассчитанная на реализацию в течение четырех ближайших лет. По замыслам «зеленых» она должна была стать значительно более привлекательной для избирателей, чем программа, принятая в начале года в Магдебурге. С этой целью «зеленые» несколько приглушили звучание некоторых постоянно поднимаемых ими вопросов. Например, о целесообразности повышения цен на бензин или участие немецкого контингента в «миротворческих» операциях на территории бывшей Югославии. На первый план в новом предвыборном документе выдвигались положения, призванные свидетельствовать о наличии у партии концепций радикально обоснованных социально-экологических реформ, скорейшая необходимость которых определяется провалами политики консервативно-либеральной коалиции под руководством Г. Коля. В качестве приоритетных направлений в деятельности правительства, сформированного при их участии, «зеленые» называли создание новых рабочих мест, осуществление комплекса мероприятий по защите окружающей среды, достижение социального равноправия, расширение демократических прав граждан, а также проведение цивилизованной внешней политики, предполагающей в эпоху глобализации придание глобального значения правам человека.

Обращаясь к избирателям_, «зеленые» писали: «Только голоса, поданные за «зеленых» будут служить изменениям. Наша программа основывается на социальной ответственности, экологическом сознании, предпринимательском духе, и демократическом соучастии всех граждан. В совместной работе, демонстрируя волю к проведению реформ, и включившись в деятельность по их осуществлению, мы хотим открыть нашей стране дорогу в будущее».

Усилия прагматиков из руководства эко-партии по улучшению её имиджа едва не были сорваны действиями «зелёной» фракции в бундестаге, инициировавшей вопрос о повышении цен на бензин. Непонимание со стороны многих избирателей и критику со стороны социал-демократов вызвало проведение в Берлине под пацифистскими лозунгами демонстрации против принятия военной присяги солдатами бундесвера, участником которой стал один из лидеров левых экологистов Ю. Триттин.

Угроза провала на выборах заставляет «зеленых» выступить с еще одним предвыборным документом, названным «Вхождение в «зелёную» политику реформ». В нем определялись мероприятия, которые будут осуществляться новым правительством в течение ближайших ста дней после его формирования, условием чего было достижение коалиционного соглашения между «зелеными» и социал-демократами. В сфере экологии «зеленые» обещали начать выход из атомной энергетики.

Первым шагом в этом направлении должно было стать наложение запрета на вывоз ядерных отходов за границу и их транспортировку внутри страны. В социально-экономической сфере «зеленые» обещали повести борьбу против безработицы, создать условия для увеличения числа рабочих мест. С этой целью предполагалось учредить специальную организацию «Союз во имя работы», состоящую из представителей работодателей, трудящихся в государственной администрации. Планировалось также введение экологического налога и изменение исчисления подоходного налога, увеличение социальных пособий для семей, имеющих детей и т.д. Облекая во временную конкретику свои реформистские замыслы, «зеленые» демонстрировали готовность взять на себя политическую ответственность за положение дел в стране, стремились привлечь избирателя намерением улучшить в самое ближайшее время его социальное положение.

На федеральных выборах, проходивших 27 сентября 1998 г., заручившись поддержкой 6,7% избирателей «зеленые» вошли в высший законодательный орган страны. Собрав лишь 40,9% голосов социал-демократы, имея слишком серьезные расхождения с ХДС и СвДП, начинают переговоры с «зелеными» на предмет создания коалиционного правительства при их участии.

В результате была достигнута договоренность о том, что представители эко-партии возглавят три министерства: иностранных дел (Й. Фишер), окружающей среды (Ю. Триттин) и здравоохранения (А. Фишер). При этом лидер «зеленых» Й. Фишер, будучи руководителем внешнеполитического ведомства, одновременно занял пост вице-канцлера, представ в глазах населения как один из наиболее влиятельных и авторитетных германских политиков.

Заключение коалиционного соглашения между СДПГ и «зелеными» положило не только конец более чем пятнадцатилетнему периоду пребывания у власти христианско-либерального блока, но стал условием того, что впервые в послевоенной истории Германии две левые партии смогли привлечь на свою сторону большинство избирателей и самостоятельно сформировать правительство, предоставив буржуазным партиям играть лишь роль парламентской оппозиции.

Показателем готовности сторон взять на себя выполнение этой исторической миссии стала правительственная программа, получившая название «Прорыв и обновление - путь Германии в XXI век». Несмотря на то, что она несла на себе отпечаток политического компромисса, в ней нашли отражения основные положения, отстаиваемые СДПГ и эко-партией в 90-е гг. и являющиеся своеобразной визитной карточкой в глазах избирателей. Участники правительственного соглашения брали на себя обязательство проводить политику, «соответствующую новым требованиям, направленную на достижение экономической стабильности, социального равноправия, политической модернизации, внешнеполитической надежности, внутренней безопасности, укрепление прав граждан и равноправия женщин». В качестве первоочередных и конкретных задач при этом назывались: борьба с безработицей и создание новых рабочих мест; поддержка малого и среднего бизнеса; мероприятия по социально-экономическому развитию восточных регионов страны; проведение налоговой и пенсионной реформ, а также реформы здравоохранения; искоренение бедности; укрепление социальной солидарности и демократии, расширение прав граждан; создание условий для интеграции иностранцев в германское общество, пресечение любых проявлений ксенофобии и правого экстремизма, дебюрократизация государства; укрепление европейского единства, международного сотрудничества, мира во всем мире, использование при этом возможностей таких организаций как ООН и ОБСЕ.

Касаясь вопросов охраны окружающей среды, социал-демократы и «зеленые» подчеркивали, что провозглашенный ими курс на экологическую модернизацию не только «дает шанс устранить угрозу гибели всего живого, но и позволит создать много дополнительных рабочих мест». Наши цели, утверждали составители программы, носят долгосрочный характер, экономически осуществимы, социально справедливы, а их достижения будут способствовать экологическому развитию общества, показателем чего станет внедрение в производство технологий, методов, инноваций, способных воспрепятствовать дальнейшему разрушению окружающей среды.

Помимо этого провозглашалось намерение усовершенствовать экологическое законодательство, представив его в виде единого свода правовых норм, тем самым, сделав доступным для рядовых граждан. Условием активного вовлечения последних в природоохранную деятельность называлось формирование массового экологического сознания, что должно было составить одно из центральных направлений деятельности нового правительства. Определяя другие направления этой деятельности, социал-демократы и «зеленые» указывали на необходимость борьбы за чистоту водных бассейнов и недопустимость показания в них технически обработанных вод.

Важное место в рассматриваемом документе занимал вопрос о проведении энергетической реформы, стержнем которой был выход страны из ядерной энергетики и широкое применение «альтернативных» видов энергии. Свои планы правительство предлагало сделать предметом общественного обсуждения, результатом которого должен был стать закон, запрещающий эксплуатацию АЭС, определяющий процедуру хранения и транспортировки ядерных отходов.

Реформированию, как указывалось в программе, предлагалось подвергнуть и транспортную систему, что будет способствовать повышению пропускной способности всех видов путей сообщения, росту мобильности граждан, усиление позиций Германии в конкурентной борьбе, появление новых рабочих мест, развитию общественного и индивидуального транспорта, а также общему улучшению экологической ситуации. Достижение всех вышеназванных целей правительство связывало с разработкой Федерального плана развития путей сообщения, введением экологического налога, законодательным ограничением допустимого количества двуокиси углерода, содержащегося в автомобильных выхлопных газах.

Таким образом, правительственная программа в концептуальном и конкретно содержательном отношении соответствовала подходам и принципам, утвержденным эко-партией.

Партия «Союз 90 / Зеленые» получила возможность взяться за реализацию предложенной программы реформ. Это было серьезное испытание, поскольку неудача в проведении намеченных преобразований закономерно ставила вопрос о самом существовании партии в качестве одного из ведущих участников политической жизни страны.

Опыт первых четырех лет пребывания «зеленых» в составе правительства ФРГ оказался весьма противоречивым. Успехам сопутствовали неудачи. Далеко не все из провозглашенных начинаний воплотились в формах адекватных изначальным замыслам, а деятельность по их реализации была сопряжена с возникновением целого ряда конфликтов, как со старшим партнером по коалиции, так и среди самих «зеленых», что было чревато для эко-партии разрывом политической унии с СДПГ, организационным расколом, потерей значительного числа традиционных сторонников.

Сроки, в течение которых могли быть осуществлены соответствующие действия, стали предметом дискуссий между СДПГ и зелеными, но и внутри обеих партий. При обсуждения вопроса о закрытии АЭС канцлер Г. Шредер предпочитал говорить о тридцати годах, в то время как левые социал-демократы (Шеер, Траубе, Леонхард) - о десяти. Отсутствие единства по указанному вопросу партнеров по коалиции обозначилось уже в декабре 1998 г., после того как «зеленые» высказались за выход из атомной энергетики в течение ближайших пяти лет. Уже в середине 1999 года противоречия вылились в открытый конфликт, связанный с тем, что СДПГ выступила за продление сроков закрытия АЭС. Такая позиция встретила осуждение со стороны «зеленых», для которых вопрос о выходе из атомной энергетики приобрел символическое значение и при его обсуждении они лишь условно были готовы к компромиссам. Г. Шредер был поставлен перед выбором: либо уступить и примириться с крушением энергетического консенсуса, либо заставить младшего партнера по коалиции пойти на уступки.

В конечном счете, компромисс между «зелеными» и СДПГ был найден. Обе партии договорились временно отложить рассмотрение столь спорной проблемы. Тем не менее, разногласия продолжали сохраняться.

Кроме трений между самими правящими партиями существовало немалое сопротивление намерению закрыть АЭС со стороны их владельцев - энергетических концернов. Противоречия между зелеными и социал-демократами относительно сроков реализации программно провозглашенных замыслов отражали давление, осуществляемое на правительство со стороны «атомного» лобби. Это обстоятельство, в конечном счете, вынуждает «зеленых» и социал-демократов заняться выработкой общего подхода к решению столь трудной проблемы, что являлось необходимым условием для ведения переговоров с представителями атомной промышленности. Подчеркивая независимость своей позиции, правительство, тем не менее, в 2000 г. уже начинает говорить о том, что максимальный срок выхода из атомной энергии может составлять 30 лет.

В соответствии с достигнутой договоренностью для каждой из действующих АЭС было оговорено количество электроэнергии, которое еще может быть выработано в будущем. При расчете этого количества учитывался объем электроэнергии, который может быть произведен в течение 32 лет, с вычетом той, что уже выработана. Правительство брало на себя гарантии обеспечить бесперебойной функционирование каждой АЭС до конца исчерпания ее определенных лимитов. Более этого АЭС должна подлежать остановке. Вводились также и временные ограничения для транспортировки радиоактивных отходов для переработки за границу. Предусматривалось, что беспрепятственно она будет осуществляться лишь до 2005 года. Несмотря на то, что эти решения были достаточно далеки от тех, что предлагали принять «зеленые» ранее, руководство партии встретило их одобрительно.

Дискуссии по поводу выхода из атомной энергетики приобрели столь бурный характер, что заслонили собой вопрос о реализации иных положений энергетической программы правительства, касающихся использования возобновляемых видов энергии. Лишь в декабре 1999 г. в бундестаг был внесен правительственный законопроект о возобновляющихся источниках энергии. Согласно этому документу применение энергии воды, ветра, солнца, а также энергия, получаемая от переработки биомассы и сжигания метана, должно стать одним из условий поддержания природно-климатического равновесия, с тем, чтобы на смену упраздняемым АЭС не пришли также наносящие вред окружающей среде работающие на угле ТЭЦ.

При поддержке министерства окружающей среды в Грайсвальде было начато строительство газо- и паротурбинной электростанции. Помимо этого облаченные правительственными полномочиями зеленые выступали за активизацию усилий населения и всех государственных служб по экономии потребляемой электроэнергии, развитие электросберегающих технологий, увеличение в структуре энергопотребления доли возобновляемых энергоносителей. Во исполнение намеченного была принята программа «10 тыс. крыш с солнечными электростанциями», разработана система мер, направленных на снижение потребности новых зданий в энергии.

«Зеленые» выступали также за претворение в жизнь и другого положения правительственной программы - налоговой реформы, вступившей в силу с января 2001 г. Ее целью провозглашалось более справедливое распределение налогового бремени, заметное его облегчение для лиц, работающих по найму, и отдельных семей, общее укрепление экономики, обеспечение прозрачности при взимании налогов за счет упрощения положений финансового права. В конце 1998 г. часть пакета соответствующих правительственных законопроектов была одобрена депутатами бундестага. Подготовка последующих законопроектов и их прохождение чере3 парламентские инстанции заняло полтора года. Окончательно проведение налоговой реформы одобрили члены бундесрата на своем заседании в июле 2000 г.

Правительство намеревалось провести реформу в три этапа, в ходе которых должны были быть снижены подоходный налог, налог на корпорации, увеличение объема социальных выплат на детей, а также ликвидированы различные преимущества при налогообложении сверхдоходов, наследства и т.д. Предполагалось, что налоговая реформа позволит также оздоровить финансовую систему, сбалансировать бюджет, погасить государственный долг. Однако согласно ряду экспертных оценок, в результате этих новаций бюджет терял более полутора десятков миллиардов марок в год, а значит, сужались финансовые возможности для оказания государственной социальной поддержки, о необходимости которой неоднократно говорилось в предвыборных документах социал-демократов и «зеленых». По мнению Р. Хикеля, сокращение федерального бюджета следует рассматривать как коренное изменение всей финансовой политики государства, которое утрачивает вследствие неолиберальных правительственных подходов свой социальный характер, поскольку все виды социальной помощи перелагаются на местное самоуправление. Таким образом, претворение в жизнь этой реформы неизбежно влекло за собой обострение социальной несправедливости и означало отход от принципов социального государства.

Политическими коллизиями был чреват еще один аспект налоговой реформы - введение эко-налога, означавшего для рядового потребителя рост стоимости бензина. По замечанию германского исследователя А. Вагенера, именно этот вопрос больше всего беспокоит общество. Несмотря на красивые слова, введение эко-налога порождает большое количество противоречий. «зеленые» полагали, что экологический налог в среднесрочной перспективе внесет существенный вклад в защиту климата и ресурсов, т.к. он поощряет экономию энергии, а средства от его поступления будут использоваться для уменьшения взносов в фонд пенсионного страхования и тем самым для сокращения побочных расходов на рабочую силу. Между тем далеко не все рядовые граждане, как и политические деятели, разделяли эти оптимистические оценки и прогнозы. Многие из них выражали опасения, что указания новация не только будет способствовать улучшению состояния окружающей среды, но и приведет к росту безработицы, замедлит экономическое развитие страны.

Анализируя отношение рядовых граждан и предпринимательских союзов к введению эко-налога, М. Бокер пришел к выводам, что, хотя деятельность правительства, направленная на введение высоких ставок эко-налога, и не встречает «достойного упоминания сопротивления», но вместе с тем не получает от населения соответствующей поддержки, что превращает его экономически-социальную налоговую реформу в целом в символический «объект престижа» без особой «реформирующей силы». Особое нарекание вызвало намерение правительства поднять цену за литр бензина до 5 марок. И хотя это сделать сразу не удалось, к началу 2000 года она выросла до 2 марок. Налоговая ставка на топливо для транспорта согласно принятой правительством «Программы будущего-2000» должна была расти и впредь.

Неоднозначную реакцию в стране вызвали правительственные начинания по реформированию пенсионной системы и системы здравоохранения. Зеленые видели необходимость в новом порядке начисления пенсии из-за демографической ситуации, при которой количество работающих сокращается, а пенсионеров увеличивается. На практике это означало, что начисление пенсий правительство предполагало осуществлять по накопительному принципу и при участии частный пенсионных фондов, предусматривалось сохранение элементов действовавших ранее страховой солидарной системы, но при отсутствии индексаций пенсий в зависимости от динамики зарплаты. Это означало снижение размеров гарантированной пенсии и жизненного уровня ряда категорий пенсионеров.

Вопреки обещаниям правительства, что взносы в пенсионные фонды будут сохраняться на стабильном уровне и даже понижаться, благодаря вливаниям в них средств, полученных за счет взимания эко-налога, отчетливо просматривалась обратная тенденция. Об этом шла речь на состоявшемся в начале 2000 г. согласительном совещании экспертов по вопросам пенсионного обеспечения, представлявших как правительство, так и оппозицию. Неудивительно, что на этом фоне зеленые» и социал-демократы часто не могли найти общего языка по вопросу о том, какими темпами должна осуществляться пенсионная реформа и как должны соотноситься солидарный и накопительный принцип при назначении пенсии. Как отмечает германский автор Ф. Хенгсбах, «дебаты о пенсионный реформе оказались вырваны из общеэкономического контекста и приобрели самостоятельное значение. Их темы - демографическое развитие, конфликт по поводу распределения бремени платежей между теми, кто их вносит, налогоплательщиками и пенсионерами, между «старыми» и «молодыми», а также способы финансирования». Предметом критики со стороны общественности и медицинских кругов становится и реформа здравоохранения. Особое возмущение, подчеркивают Г. Кифер и Ф. Ванек, вызывали такие положения, содержащиеся в правительственном проекте реформы, как предусмотренное бюджетное ограничение роста заработной платы медицинских работников и выросшая власть больничных касс. С точки же зрения правительства, демонстрируемые им подходы были наиболее оптимальными, ибо определялись все той же ухудшающейся демографической ситуацией. Помимо этого правительство подчеркивало, что проводимые преобразования соответствуют европейским стандартам и позволяют населению почувствовать себя составной частью европейского солидарного сообщества.

Непредвиденные трудности обозначились в деятельности «Союза во имя труда», о создании которого говорилось в правительственной программе и провозглашенного канцлером Шредером в качестве «важнейшего правительственного проекта этого легислатурного периода». «Союз во имя труда» рассматривался правительством в качестве «круглого стола», участие в котором принимали бы высшие государственные чиновники, работодатели и профсоюзы. Предполагалось, что этот инструмент социального партнерства позволит добиться единства мнений сторон по поводу тарифной политики, а также выработать стратегию экономического роста, борьбы с безработицей, привлечения инвестиций. Однако, как показала практика, в отношении «Союза во имя труда» заметный скепсис проявляли как профсоюзы, так и союзы предпринимателей, между представителями которых на его заседаниях неоднократно вспыхивали серьезные разногласия. Их возникновение во многом было предопределено неолиберальными методами, которые правительство использовало в борьбе с безработицей, переставив акценты с оказания, в различных формах, помощи непосредственно безработным, (предоставив им активизировать собственные усилия по трудоустройству) на создание максимально благоприятных условий для деятельности предприятий, в расчете на то, что своим следствием это будет иметь увеличение числа рабочих мест. В условиях благоприятной экономической конъюнктуры правительство могло не придавать особого значения отмеченным разногласиям, указывая на то, что приводимая экономическая политика единственно верная, подтверждением чему служило снижение безработицы. Воодушевленный успехом Г. Шредер торжественно обещал добиться снижения безрботицы к 2002 г. до 3,5 млн., а министр финансов Х. Айхель выражал надежды на дальнейший экономический рост и низкий уровень инфляции. К огорчению «красно-зеленых» этим планам, во всяком случае, в полном объеме, сбыться было не суждено, поскольку к 2002 году под воздействием ряда негативных для ФРГ мирохозяйственных факторов, число безработных по-прежнему составляло около 4 млн. Не слишком благополучны были и другие показатели. Все это заставляет правительство в феврале 2002 г. срочно создать комиссию по реформе рынка труда под руководством члена правления концерна «Фольксваген» П. Хартц, вменив ей в обязанность выработать стратегию перестройки государственной бюрократической системы трудоустройства.

Заметное место в работе «красно-зеленого» правительства занимали вопросы развития транспорта, традиционно составлявшие предмет особого внимания со стороны эко-партии, связывавшие их решение не только с введением экологического налога, но и созданием новых рабочих мест. Выступая в роли правительственной партии, «зеленые» были вынужден отказаться от былой категоричности, когда речь шла о прокладывании новых дорог и эксплуатации индивидуальных автомобилей. Как отмечал в связи с этим германский автор М. Хессе, в новой исторической ситуации, когда в обществе утверждаются новые ценности, «нельзя было надеяться привлечь избирателей популистскими и поверхностными тезисами». Учитывая, что идея введения налога на энергоресурсы была встречена избирателями неоднозначно, «зеленые» становятся зачинщиками широкомасштабной информационной кампании с целью привлечения внимания к природному газу как к наиболее перспективному с экологической точки зрения и дешевому топливу. Ее координатором выступал Ю. Триттин, приложивший немало усилия, чтобы заручиться поддержкой не только предприятий, составляющих костяк газовой отрасли, но и таких автогигантов как «БМВ», «Фиат», «Форд», «Вольво», «Фольксваген». Правительство поставило перед ним задачу в кратчайшие сроки наладить массовое производство «газмобилей», которых в ФРГ насчитывалось лишь 6 тысяч. Помимо этого было принято решение качественным образом улучшить заправочную инфраструктуру, что и предполагало строительство по всей стране сотен газозаправочных станций. Стимулом к этому должно было стать снижение налога на добычу и переработку природного газа, а также на пользование работающими на нем автомобилями.

Ключевым лозунгом правительственной пропаганды становится: «Автомобиль на природном газе - экономично, надежно, чисто». При этом, заглядывая в будущее и исходя из того, что запасы природного газа по некоторым прогнозам могут быть исчерпаны в течение нескольких десятилетий, «зеленые» выступали в призывом сделать водород топливом XXI века, поскольку его использование в двигателях внутреннего сгорания не сопряжено с загрязнением окружающей среды, но позволяет получить значительно больше энергии, чем при использовании соответствующего количества литров бензина.

При активной поддержке «зеленых» в начале 1999 г. в Гамбурге была открыта первая в Европе автозаправочная станция на сжиженном водороде. Помимо этого правительство при активном участии «зеленых» высказывалось за использование такого транспортного средства как велосипед, с этой целью на дорогах федерального значения было проведено несколько тысяч километров велосипедных дорожек. Однако для проведения обещанных радикальных «экологических перемен» этого было не достаточно.

В первую очередь это было связано с тем, что «зеленые» отказались от ведения борьбы за намеченные в их первых программных документах радикальных общественных изменения, следствием которых должно было стать преодоление индустриального общества.

Ключевыми инструментами экологической политики «зеленых» выступали меры правового и экономического характера, призванные побуждать граждан сообразовывать свое поведение, в первую очередь в сфере производства, экологическими критериями. Примером тому служил комплекс мероприятий, направленный на выход страны из атомной энергетики, введение эко-налога, сокращение количества выбросов в атмосферу углекислого газа, подготовка национальной программы по защите климата.

Оказавшись приобщенными к государственному управлению, «зеленые», как пишут германские исследователи К. Кребе и Д. Райхе, обнаружили, что «исходная ситуация для национально-государственной политики защиты окружающей среды несомненно ухудшилась». Причиной этому было то, что проблемы экологии все более политизировались и приобрели глобальный характер. Несмотря на определенные успехи в их решении они по-прежнему заявляли о себе в 90-е гг. в виде увеличения площади использованных земель, ухудшения состояния природного ландшафта, водного и воздушного бассейнов, высокого уровня шумовой нагрузки, последствий интенсификации движения воздушного, автомобильного, железнодорожного транспорта и т.д. Серьезной экологической проблемой мирового масштаба, как подчеркивалось в докладе Европейского агентства по окружающей среде, стало появление генетически измененных организмов и их применение в сельском хозяйстве. Поэтому особое значение приобрели совершенствования био- и генных технологий и информирование потребителей о свойствах созданной на их основе продукции.

В этой связи перед новым правительством, как подчеркивают К. Кребс и Д. Райхе, встает задача существенным образом изменить парадигму политики охраны окружающей среды: от борьбы с симптомами, носящей характер ремонта, перейти к выработке интегрированной, превентивной стратегии. Это значит, что экологической политике должна быть привита «культура долгосрочности», с тем, чтобы она не теряла приоритетности в периоды экологического спада и носила сквозной характер, определяя деятельность всех соответствующих институтов.

Вместе с тем эти же авторы, анализируя экономическую политику правительства в течение первого года его легислатуры, пришли к выводу, что в ней трудно заметить признаки готовности поставить на политическую повестку дня экологическое обновление ФРГ как важный, а возможно даже центральный проект. С их точки зрения, хотя правительство стремится преподнести некоторые из своих начинаний, имеющих отношение к экологии (налоговая реформа) как собственный успех, его деятельность имеет ряд недостатков. Таковые могут быть обнаружены в законодательных инициативах правительства, его подходах к проблемам энергетики, транспорта, налогообложения.

Отсюда делался вывод, что программные документы по защите окружающей среды должны получать более основательную проработку и не становиться преждевременной добычей средств массовой информации и лоббистских групп, а для их успешной реализации следует лучшим образом организовывать работу с общественностью.

Заметное внимание «зеленые» во время своей первой легислатуры уделяли практическому воплощению своей иммиграционной концепции, основывающейся на тезисе о том, что в будущем Германия, как и Европа в целом, должна стать «мультикультурным и мультинациональным сообществом». Исходя из этого, «зеленые» заявляли о необходимости либерализации законодательства, регулирующего порядок прибытия и пребывания в стране иностранных граждан и наделяя последних широкими политическими правами. Этот подход нашел отражение в правительственной программе, где «зеленые» и социал-демократы высказывались за участие иностранцев в выборах, проходящих в общинах и округах. Придя к власти, новое правительство проводит через бундестаг новый закон, согласно которому с 1 января 2000 г. заметно облегчалась процедура получения иностранцами немецкого гражданства и их последующая натурализация. Подобная постановка вопроса встретила сопротивление со стороны оппозиции, депутаты которой в бундестаге бросили обвинение «красно-зеленым» в намерении убрать правовые барьеры, сдерживающие приток мигрантов. Но концепция иммиграционной политики, исповедуемая «зелеными», не согласовывалась с умонастроениями большинства населения. В условиях, когда темпы экономического роста были невелики, а безработица практически не уменьшалась, иностранцы выступали конкурентами немцев на рынке труда, что вызывало протесты многих граждан ФРГ, работающих по найму.

Достаточно тяжелым бременем на экономику ложились расходы, связанные с оказанием социальной поддержки иностранцам, в особенности, если те имели на это подтвержденное законом основание. Например, статус политического беженца. Достижение количества мигрантов некой критической массы способствовало тому, что определенным образом политические конфликты, имевшие место на их родине, оказались перенесенными в ФРГ. При этом многие из политических организаций, состоящих из иностранцев, тяготели к правому или левому экстремизму. Как серьезную проблему многие немцы воспринимали складывающуюся в стране демографическую ситуацию, характеризующуюся процессами депопуляции и увеличением из года в год численности лиц иностранного происхождения. В этой ситуации правительство было вынуждено внести определенные изменения в свою иммиграционную политику, положив в ее основу рекомендации и предложения, выработанные специальной надпартийной комиссией, созданной распоряжением министра внутренних дел О. Шили. Выводы комиссии были учтены при подготовке законопроекта об иммиграции, с которым О. Шили вышел на заседание бундестага 3 августа 2001 г. В частности, въезд и пребывание иностранцев на территории ФРГ должны были осуществляться с учетом экономических интересов и потребностей рынка рабочей силы. Пребывание на территории иностранцев, подрывающее ее интересы, провозглашалось недопустимым, что предполагало их незамедлительную высылку на родину. В конечном счете, 1 января 2002 г., закон был принят, но О. Шили пришлось отвергать обвинения лидера ХСС Э. Штойбера в желании наводнить страну иностранцами и успокаивать недовольных из числа «зеленых», указывая на то, что положения, определяющие право получения политического убежища, остались неизменными.

Компромиссы и уступки, на которые часто приходилось идти «зеленым» при реализации положений правительственной программы, в особенности тех, что были выдвинуты с их подачи, не способствовали росту их политического авторитета. Понимая это, «зеленые» пытались поднимать вопросы более частного характера, демонстрируя тем самым избирателю свое умение выполнять данное обещание. Примером чему могут служить предложения о принятии закона, обязывающего мужчин выполнять работу под дому, в частности убирать и мыть посуду, с которыми «зеленые» выступали в мае 1999 г. В данном случае «зеленые» выступали с правозащитных позиций против так называемого мужского шовинизма, исходя из того, что при наличии в семье двух работающих партнеров, домашние обязанности между ними должны быть поделены поровну.

Подобного рода начинания хотя и выражали сущность мировоззрения «зеленых», тем не менее не могли скрыть ограниченность их функциональных возможностей в рамках сотрудничества с социал-демократами, закрепившими за собой право постановки вопросов принципиального характера, и, самое главное, способов их решения. Своим следствием это имело возникновение между партнерами по коалиции целого ряда конфликтов, приобретавших особую остроту при отсутствии общности подходов по тем направлениям деятельности правительства, которые «зеленые» рассматривали как сферу своей компетенции. В этом отношении весьма показательны отмеченные выше дискуссии по вопросу о сроках закрытия АЭС. С не меньшим накалом они велись и при обсуждении внешнеполитического курса страны.