О методологических принципах исследования генезиса мышления

О методологических принципах исследования генезиса мышления

Прежде всего, определим исходные принципы исследования генезиса мышления. Важнейшее методологическое положение -- это основополагающий принцип определяющей роли материального производства в становлении и развитии общества, впоследствии более широко формулированный для ряда наук (включая психологию) как деятельностный подход. Именно материальная деятельность, добывание средств к жизни посредством изготовления и применения орудий труда сформировали сознание, человека, способность его к логическому абстрактному мышлению и целеполаганию, язык как «практическое сознание», наконец, самого человека как биологический вид Homo sapiens.

Исследование проблемы происхождения мышления требует обобщения данных многих конкретных наук: поскольку мышление возникает в процессе формирующейся трудовой деятельности, необходимо использовать данные археологии о древнейших орудиях труда, в которых воплотились, «кристаллизовались» зачатки мыслей формирующихся людей данные палеоантропологии о древнейших людях, их анатомических особенностях, свидетельствующие об их способностях к труду и мышлению; данные истории языка, поскольку в языке также объективируется мышление; материалы приматологии и зоопсихологии помогут реконструировать те особенности деятельности и мышления обезьяньих предков человека, которые были генетическими предпосылками человеческого мышления.

За последние десятилетия в археологии и палеоантропологии накоплен столь обширный фактический материал о происхождении человека, что возникают серьезные трудности обобщения его даже в рамках самих этих наук. Ранее ископаемые виды древних людей хронологически располагались в более или менее определенной «линейной» последовательности. Сегодня картина антропосоциогенеза намного усложнилась: множество археологических и палеоантропологических находок, предоставив данные о происхождении человека и его культуры в различных точках планеты (ранее не известных как местах возникновения человека), породило и множество новых проблем и гипотез. С одной стороны, возросло количество известных видов формирующихся людей, но не всегда установлены типы орудий труда, творцами которых они были; с другой -- найдены и исследованы орудия труда, но не ясно, кто их изготовил. Усложнилась проблема классификации видов формирующихся людей: установлено, что различные по уровню морфологического и культурного развития виды древнейших людей жили в один и тот же отрезок времени и соседствовали территориально.

Много неясного как в вопросах происхождения более совершенных видов от менее совершенных, так и в причинах внезапного исчезновения некоторых видов. Если раньше антропосоциогенез можно было представить в виде генеалогического «дерева», в котором есть основная линия -- «ствол» и боковые «ветви» -- формировавшиеся люди, которые по ряду причин не развились в «настоящих» людей, то сейчас утвердилась концепция многолинейной эволюции. Ей скорее соответствует картина некоего «куста», состоящего из множества ветвей, и в каждой из ветвей много пробелов, пропусков. Необходим такой метод, который бы помог создать единую картину происхождения мышления на основании разрозненного археологического и палеоантропологического материала. По нашему мнению, решения проблемы можно достигнуть, применяя метод единства онтогенеза и филогенеза мышления (одна из сторон, разновидностей метода единства логического и исторического (П.В. Копнин, М.М. Розенталь, В.В. Давыдов и др.).

Решить вопрос о сущности, об основании закона единства онтогенеза и филогенеза мышления можно лишь на основе понимания сознания и мышления как определяемых материальной практической деятельностью человека.

Организм человека как биологического вида лишь необходимая предпосылка и условие мышления, но само мышление не является биологическим свойством мозга, оно вовсе не возникает «само по себе» в мозгу человека. Справедливо утверждал французский психолог А. Пьерон, что «ребенок в момент рождения лишь кандидат в человека», ему еще предстоит в общении с людьми научиться действовать по-человечески, «присвоить» (К. Маркс) общественно-исторический опыт, тем самым научиться мыслить и говорить по-человечески. Поэтому и закон единства онтогенеза и филогенеза мышления -- закон социальный, а не биологический. Поскольку развитие сознания и мышления детерминировано материально-практической деятельность» общества, а последняя развивается согласно объективным закономерностям, то и общественное сознание, мышление развивается закономерно. Человеческий индивид, появляясь в мир первоначально как «кандидат в человека», чтобы подняться до уровня развития общества, должен все главные ступени предшествующего общественно-исторического развития мышления воспроизвести, повторить. Понятно, что такое повторение, воспроизведение индивидом исторического развития мышления возможно лишь в сокращенной и обобщенной форме, т.е. в логической форме. Но, продолжая и развивая мысль о социальной сущности закона единства онтогенеза и филогенеза мышления, следует сказать, что глубочайшим его основанием является единство онтогенеза материальной деятельности индивида и филогенеза материально-практической деятельности общества.

Каждая из ступеней общественного сознания, мышления формируется определенным историческим уровнем практики, поэтому материальная деятельность индивида в обществе возникает и развивается таким образом, что она также повторяет, воспроизводит основные, существенные моменты развития практики человечества.

Помимо закономерностей умственного развития обычного ребенка, в функции логического по отношению к историческому выступают закономерности формирования психики у слепоглухонемых детей. Дети с врожденной или рано приобретенной слепоглухонемотой не становятся людьми, не научаются человеческому поведению и мышлению без специально организованного обучения. Лишенные зрения и слуха, они не могут «присваивать» общественно-исторический опыт, культуру человека так, как обычные дети. Чаще всего у них не возникает даже животная психика. Известны два-три исключения (среди них «чудо века» американка Елена Келлер), когда все же удавалось «очеловечить» слепоглухонемых. Как позже стало ясно, это были именно те случаи, когда ввиду различных обстоятельств обучению звуковому языку предшествовало воспитание активного человеческого поведения и формирование жестовой речи.

В отличие от зарубежных ученых, изощрявшихся в безрезультатных попытках очеловечить слепоглухонемых путем научения их звуковой речи, выдающийся отечественный ученый И.А. Соколянский, первоначально работавший в Харькове в 20-х годах XX в., выработал принципиально иную методологию: поскольку сознание и мышление возникают из материально-практической деятельности, то психику слепоглухонемого ребенка надо начинать формировать с научения его материальным действиям с ближайшим культурным предметным окружением. Прежде всего, слепоглухонемой ребенок должен под руководством взрослого научиться соблюдать режим, усвоить логику действий с одеждой, мебелью, посудой и т.д. Из действий с предметами формируется жестовый язык, и лишь затем следует научить его звуковой речи. Разработанные на этой основе методики привели к блестящим результатам. Среди воспитанников И.А. Соколянского -- О.И. Скороходова, кандидат педагогических наук, поэтесса, известная общественная деятельница. Впоследствии работу И.А. Соколянского продолжил его ученик А.И. Мещеряков -- директор школы-интерната для слепоглухонемых детей в Загорске. В 1977 г. четыре слепоглухих воспитанника А.И. Мещерякова -- С.А. Сироткин, А.В. Суворов, Ю.М. Лернер и Н.Н. Корнеева -- окончили психологический факультет МГУ и блестяще защитили дипломные работы. В настоящее время А.В. Суворов уже доктор психологических наук.

Если закономерности формирования мышления обычного, зрячеслышащего ребенка устанавливаются путем обобщения процессов воспитания, которое во многом еще протекает стихийно, то в случае со слепоглухонемыми организация их деятельности должна отбросить все второстепенные моменты, обусловленные богатством возможностей нормального ребенка, и включать только самое необходимое. На конец, третий процесс, который может рассматриваться как логика исторического генезиса создания, -- закономерности формирования внутренних идеальных действий (умений, понятий), представ ленные в теории поэтапного формирования умственных действий П.Я. Гальперина. Согласно этой теории, идеальные процессы возникают в самой материальной деятельности, проходя ряд этапов. Процесс интериоризации («вращивания», перехода из вне--вовнутрь) по П.Я. Гальперину, представляет собой образование ряда различающихся по полноте и степени обобщения форм отражения материального действия. Таким образом, первоначально развернутое материальное действие (например, арифметический счет на палочках) поэтапно, через использование жестов и громкой речи, переходит в идеальное, обобщенное и сокращенное действие счета «в уме» (т.е. логическое, применяемое к любым предметам (микрогенез). Этот процесс позволяет превратить материальное преобразование вещей в способ мышления о них, т.е. материальное явление -- в явление сознания.

Чтобы правильно определить основные ступени становления сознания, мышления, целесообразно рассмотреть специфические особенности отдельных этапов становления практики, особенности, которые обусловливают качественное своеобразие соответствующих этапов формирования мышления.

Решая проблему периодизации генезиса сознания на основе принципа практической обусловленности мышления, целесообразно выделить конкретные, последовательные этапы формирования практической деятельности. Выделение таких этапов поможет уяснить, как особенности практической деятельности на разных ступенях ее развития обусловливают качественно определенный уровень сознания и мышления, покажет, как мышление, возникнув как сторона практической деятельности, приобретает относительную самостоятельность, «отплетается» от практики.

Выделение и конкретное рассмотрение этапов практической деятельности дает возможность реконструировать особенности формирующегося логического мышления.

Особенно большое значение имеет анализ древнейших орудий труда. Это первые в истории предметы, ставшие опредмечиванием человека, «действительностью его собственных сущностных сил». Каждое орудие труда воплощает в себе определенный способ действия с ним, а также и способ его изготовления. Анализ орудий труда позволяет судить и непосредственно об уровне формирования мышления, о степени развития целеполагания -- не случайно их называют «окаменевшим интеллектом эпохи». Однако лишь рассмотрение становящегося мышления в свете данных целого комплекса наук о возникновении человека и общества, а также сквозь призму данных детской психологии об умственном развитии ребенка позволит получить наиболее достоверную картину становления мышления.

Характеристика этапов практической деятельности позволяет установить основные особенности сознания и мышления в силу единства структуры материальной и идеальной деятельности (А.Н. Леонтьев). Опираясь на данные археологии, палеоантропологии и этнографии, мы обращаемся и к данным детской психологии для реконструкции особенностей этапов практической деятельности и соответствующих им типов идеальной деятельности.

Качественно определенные периоды индивидуального развития ребенка характеризуются материальными, ведущими формами его деятельности (А.Н.Леонтьев, Б.Д. Эльконин), которые представляют в «снятом» виде этапы практической деятельности людей.

Научная реконструкция процесса формирования мышления, идеальной деятельности невозможна без уяснения специфики «клеточки» социального отражения -- понятия. При этом понятие берется не точки зрения формальной логики как форма уже сложившегося абстрактного мышления, в отвлечении от процесса ее возникновения и изменения, а как структурная единица становящегося мышления Существенные черты каждой конкретно-исторической формы понятия детерминированы специфическими особенностями каждого этапа формирующейся практической деятельности, развивающегося объекта практики и познания.

Для определения генетически исходной формы понятий методологическое значение имеет положение о том, что «...производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Образование представлений, мышление, духовное общение людей являются здесь еще непосредственным порождением материального отношения людей». Становление абстрактного понятия происходит в процессе его «отплетения» от материальной деятельности.

Рассматривая этапы формирования мышления в его структурной единицы -- понятия, необходимо использовать данные о формировании знака, языковой формы воплощения мышления, так как идеальное мышление человека не осуществляется как самостоятельный духовный процесс, оно изначально закрепляется, объективизируется в материальном носителе.

Для того, чтобы определить основные особенности логического мышления человека, необходимо рассмотреть их генетические предпосылки и провести четкую грань между, с одной стороны, логическим мышлением человека и, с другой стороны, мышлением его ближайших биологических родственников (антропоидов -- высших человекообразных обезьян) и обезьяньих предков человека (австралопитеков).

Развитие форм психического отражения животных совершается в зависимости от развития их материальной деятельности, их стадных, «социальных» отношений, поэтому рассмотрение интеллектуальной деятельности высших обезьян следует проводить на основе анализа их материальной (орудийной) деятельности.

В естественных и специальных экспериментальных условиях обезьяны (в частности, шимпанзе) обнаруживают такие формы орудийной деятельности: использование веток, палок для доставания плодов (приманки), для сооружения гнезд, нагромождение камней (ящиков) для доставания плодов, бросание камней в цель (например, в павианов, леопардов), применение камней для раскалывания орехов, использование пережеванных листьев в качестве губки для извлечения остатков мозга из черепов павианов, для извлечения воды, до которой обезьяны не могут дотянуться губами и т.д. Обезьяны иногда расчленяют палки, расщепляют их, прежде чем использовать, пользуются ветками, предварительно очистив их от листьев, для выуживания термитов из термитников.

В серии опытов, проведенных Г.Ф. Хрустовым, шимпанзе последовательно использовал готовое орудие, затем подправлял его, чтобы можно было использовать, и, наконец, также изготовлял орудие.

Изучение стадной жизни обезьян позволяет сделать выводы о биологических предпосылках социальных отношений. Большую ценность представляет работа выдающейся исследовательницы Н.А. Тих -- как фактические данные, накопленные ею в течение 30-летнего изучения жизни обезьян в Сухумском заповеднике, так и теоретические выводы. За последнее время собран большой материал наблюдений за стадной жизнью обезьян, живущих в естественных природных условиях. Это работы Джейн Гудолл, которая несколько лет провела в тропической Африке, в Танзании, наблюдая непосредственно за жизнью диких шимпанзе в Гомбе Дж. Шаллера, изучавшего жизнь горилл в естественных условиях, а также Г.Телеки, А.Сузуки и многих других. Этот материал подтверждает основные положения Н.А. Тих.

Сообщество обезьян -- это биологическое безусловно-рефлекторное объединение, которое возникает как форма приспособления вида в среде. Н.А. Тих показала (и последующие наблюдения это подтвердили) что генетические предпосылки человеческого общения в стадных отношениях состоят прежде всего в том, что в стаде развиваются отношения взаимопомощи. Разумеется, внутри стада существует конкуренция и борьба за существование на основе удовлетворения потребностей особей -- «зоологический индивидуализм», тем не менее, осуществляется взаимопомощь, благодаря которой собственно и существуй стадо. Формами ее являются взаимное обогревание, взаимное обслуживание, покровительство сильного животного слабым, совместное выступление против внешнего врага, но она почти не распространяется на способы добывания и распределения пищи -- здесь преобладает соперничество и агрессия. Взаимопомощь, таким образом, выступает как одна из форм борьбы за существование, дающая преимущества стадным животным по сравнению с другими.

Одна из форм взаимопомощи -- подражание, в силу которого опыт отдельной особи обогащается за счет опыта других. Благодаря подражанию в стаде развивается из первоначально безусловно-рефлекторных звуковых сигналов система звуковой коммуникации, специфичная для каждого данного стада, отличающаяся от звуковых средств коммуникации других стад. Двигательные средства общения также формируются на основе подражания, при этом они развиваются от полного действия до жеста, выражающего действие: агрессивное наскакивание перерастает в едва заметное движение одной из передних конечностей. Жесты заменяют действия. Жест угрозы, например, влечет то же последствие, что и непосредственное нападение одного животного на другое (Н.А. Тих, Дж. Гудолл).

Таким образом, стадные отношения, не выходя за рамки биологического приспособления животных к среде, вместе с тем содержат генетические предпосылки социальных отношений.

Каковы особенности психического отражения, интеллекта высших обезьян? И.П. Павлов и другие исследователи подчеркивают, что «интеллектуальное» решение осуществляется обезьяной в плане восприятия. Обезьяна «догадывается» использовать палку для доставания приманки лишь тогда, когда палка и приманка воспринимаются одновременно и обезьяна сопоставляет расстояние к приманке и размер палки. И.П. Павлов называл это мышление «наглядно-действенным мышлением, которое вы видите собственными глазами». Форма обобщения, характерная для этого интеллекта, -- навык отличается коренным образом от навыка человека. Даже на ранних генетических ступенях в навыке человек усваивает общественно-историческую логику, «кристаллизованную» в орудиях; обезьяна же действует орудием как рукой, в орудии обезьяны -- об этом свидетельствует огромный эмпирический материал -- не закрепляется какой-то определенный способ действия с ним. Антропоидам присущи и представления, но они слабо развиты, ситуационно связаны; наиболее «прочны» представления об орудиях.

Г.Ф. Хрустов, обобщая серию своих усложняющихся экспериментов с шимпанзе, который от использования орудия (стержня для доставания приманки из трубы) перешел, в конце концов, к его изготовлению (из деревянного диска), заключает, что в психике обезьяны формируется обобщенное и закрепленное отражение основных параметров орудия -- предметно-информационный комплекс, который отличается от человеческого целеполагания тем лишь, что возникает не в ходе общественного развития, а у отдельной особи в эксперименте и потому некоммуникативен, т.е. не может передаваться другим обезьянам. Известный психолог Ф. Кликс, анализируя опыты, в которых шимпанзе Джулия научилась открывать 14 ящиков (в каждом из ящиков лежал инструмент-- ключ, отвертка ножницы -- для открывания какого-то другого ящика), пришел к выводу о том, что у шимпанзе возникает нечто вроде «представления» о цели, а также «понятие»: «Понятия можно определить как классы эквивалентных операций над множеством предметных признаков. В этом смысле у Джулии формируется понятие «отвертка». Соглашаясь в основном с Ф. Кликсом, заметим лишь, что психическое образование, которое Ф. Клике считал понятием, как и в экспериментах Г.Ф. Хрустова, возникает у отдельной особи, а не в ходе общественно-исторического развития и не передается по следующим поколениям обезьян.

Необходимо подчеркнуть, что какие бы сложные формы ни принимали деятельность и мышление обезьян в естественных или экспериментальных условиях, они остаются в рамках биологического приспособления к условиям существования, являются утончением видового поведения. В серии интересных опытов Г. Хрустов показал, что высшим рубежом орудийной деятельности, который остается непреодолимым для обезьян, является изготовление орудий при помощи орудий. Никакое утончение экспериментальной ситуации, ни демонстрация с целью стимулирования имитационной деятельности не могло побудить обезьяну использовать орудие (рубило) для изготовления деревянного орудия. В целом орудийная деятельность играет незначительную роль в жизни обезьян. Орудие для обезьян имеет биологический, а не социальный смысл, поэтому, использовав орудие, обезьяна бросает его, не делает никаких попыток хранить его.

Оживленную полемику как в зарубежной печати, так и среди отечественных исследователей вызвали эксперименты американских зоопсихологов по обучению обезьян средствам знакового общения. Так, молодая самка шимпанзе Уошо была обучена языку амслен -- жестовой системе общения глухонемых Северной Америки (опыты Р.А. и Б.Т. Гарднеров). Шимпанзе Сара в экспериментах А. и Д. Премаков усвоила систему коммуникации с экспериментаторами посредством цветных разноформатных жетонов, за каждым из которых было закреплено значение существительного, глагола, вопроса, причинно-следственных и условных отношений («если -- то») и др. Словарь Уошо включал более 90 жестовых знаков, словарь Сары -- до 180. Не свидетельствуют ли эти эксперименты о стирании граней между мышлением человека и мышлением антропоидов?

Представляется, что в ходе этих сложных экспериментов у обезьян сформировалась специфическая психика, некий конгломерат: биологический по своему существу феномен, в который искусственно «внедрен» социальный «фрагмент». Это свидетельствует об активности психики антропоида, о том, что предпосылки понятийного мышления и знаковых средств общения в искусственных условиях эксперимента можно развить таким образом, что они будут намного опережать развитие материальной деятельности обезьян и составлять социальные по форме психические комплексы.

Итак, генетическими предпосылками труда и мышления в деятельности и психике обезьян являются: материальная деятельность антропоидов, в частности применение и подправка, а в экспериментальных условиях -- и изготовление орудий труда, стадный характер жизнедеятельности обезьян, отношения взаимопомощи в стадах, звуковые и жестовые формы общения, «ритуалы» и «традиции», такие особенности психики, как наглядно-действенное мышление («ручной интеллект»), способность решать простейшие задачи на механические связи в самой ситуации деятельности. В специальных экспериментах (Г.Ф. Хрустов, Р. и Б. Гарднеры, А. и Д. Премаки) возможно формирование особых психических комплексов, близких к целеполагающему понятийному мышлению человека, но принципиально отличающихся от последнего своим индивидуальным характером.

Каковы непосредственные генетические предпосылки труда и мышления в деятельности и психики обезьяньих предков человека -- австралопитеков?

За последнее время приобрели известность открытия американского палеоантрополога Д. Джохансон на. В 1974 г. в Эфиопии в местности Хадар (недалеко от Аддис-Абебы) он обнаружил останки древнейшего австралопитека, прямоходящего, но с мозгами обезьяны. После многочисленных обсуждений и дискуссий австралопитек афарский («Люси») - так назвал его Джохансон -- стал рассматриваться как общий наиболее древний (жил около 4-3,5 млн. лет назад) и примитивный предок, от которого идут две генеалогические линии -- человеческая и австралопитековая, «обезьянья». Конечно, едва ли есть возможность восстановить сколько-нибудь подробно особенности жизнедеятельности и мышления каждого из видов австралопитеков, остановимся лишь на древнейших австралопитеках, как модели предков человека. Качественное отличие австралопитеков от всех других обезьян состояло в том, что их стадо приобрело новую функцию - обеспечение своих членов средствами потребления -- прежде всего мясом -- функцию, которая отсутствует у всех других обезьян и возникает в процессе естественного отбора с переходом к прямохождению, к охоте как средству добывания пищи. Процесс охоты на более или менее крупную дичь требовал сотрудничества, писала Н.А. Тих. Сотрудничество превратилось у австралопитеков в условие их выживания, в то время как в стаде обезьян оно возникает ситуативно.

В настоящее время считается доказанным факт систематического использования австралопитеками предметов природы в качестве орудий -- палок, костей, камней -- для охоты на животных, в том числе крупных, для защиты от хищников -- в отличие от случайного использования орудий обезьянами. У австралопитеков систематическое использование, подправка орудий при помощи зубов и конечностей осуществлялась в условиях стадной взаимопомощи и именно как деятельность коллективная. Эта деятельность стала необходимым фактором выживания австралопитеков в ходе естественного отбора. Возросла роль подражания, которое становится важным средством приобретения умения действовать с орудиями.

По деятельности австралопитеков можно судить об их психике. По всей вероятности, наглядно-действенное мышление у них было более высоко развито, нежели у антропоидов. Очевидно, представления их, особенно представления об орудиях, были более яркими, прочными и обобщенными. Несомненно, ассоциации между представлениями и восприятиями возникали у них быстрее, чем у антропоидов, так как постоянная деятельность с орудиями, успешная охота на крупных животных возможны лишь при быстром возникновении связи между ранее воспринятой и наличной ситуациями. Тем не менее их мышление оставалось еще в рамках животного интеллекта; не изготавливая орудий, они не могли выделить объективные, существенные свойства вещей и явлений. Поэтому нельзя говорить о понятийном (в собственном смысле) мышлении австралопитеков.

Обработка орудий с помощью конечностей, зубов не может быть достаточно эффективной, но ее развитие, естественно, приводит к возникновению опосредованной обработки, к трудовой деятельности. По всей вероятности, австралопитеки уже совершали опосредованную обработку камней, но не систематически, а случайно, спорадически.

Собственно же трудовая деятельность начинается с систематического изготовления орудий с помощью орудий. Единичные, отдельные случаи изготовления орудий с помощью орудий не меняют, по существу, характера жизнедеятельности австралопитеков, которая остается приспособительной, биологической. Процесс изготовления орудий с помощью орудий становится социальным тогда, когда он осуществляется систематически, постоянно воспроизводится, развивается.

Литература

1.Гальперин П.Я. Основные результаты исследований по проблеме «формирование умственных способностей и понятий». -- М., 1965.

2.Гудолл Дж. Шимпанзе в природе. -- М.: 2002.

3.Джохансон Д., Иди М. Люси. Истоки рода человеческого. -- М., 1999.

4.Жданов Д.А. Возникновение абстрактного мышления. -- Харьков., 1999.

5.Клике Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. -- М., 2001