Травмирующие события как факторы формирования личностной беспомощности у детей

В своей работе мы, разделяя точку зрения Овчаровой Р.В. и других исследователей, рассматриваем родительство как интегральное психологическое образование личности, которое в развитой форме включает такие категории, как ценностные ориентации родителей (семейные ценности), родительские установки и ожидания, родительские позиции, родительское отношение, родительские чувства, родительскую ответственность и стиль семейного воспитания. Связь компонентов между собой осуществляется через взаимообусловливание элементов их составляющих: когнитивной, эмоциональной и поведенческой, которые являются психологическими формами проявления родительства. [4]

Основополагающими для остальных компонентов родительства являются родительские ценности (О.А.Карабанова, Е.И.Захарова), которые реализуются в направленности личности родителя и направленности его поведения. Родительские установки и ожидания (Ю.Б.Алешина, Л.Я.Гозман) включают три уровня презентации, касающиеся репродуктивных установок, установок и ожиданий в детско-родительских отношениях, установок и ожиданий в отношении образа собственного ребенка/детей. То есть, в целом, являются установками на цели и средства деятельности в области родительства и реализуются в репродуктивном поведении, взаимоотношениях с супругом в области воспитания детей, в родительском отношении, стиле семейного воспитания. Родительское отношение (А.Я.Варга) реализуется в поддержании контакта с ребенком, в формах контроля над ребенком, в целенаправленном воспитании взаимоотношениями. Родительские чувства - особая группа чувств, занимающая особое место по значимости в жизни человека среди других эмоциональных связей. Содержание родительских чувств, как и родительского отношения, амбивалентно и противоречиво. Родительские позиции (А.С.Спиваковская) представляют собой реальную направленность взаимодействия с ребенком, в основе которой лежит сознательная или бессознательная оценка ребенка. Родительские позиции реализуются в подвижных коммуникативных позициях, прогностической способности родителей строить взаимоотношения с ребенком. Родительская ответственность - это ответственность за ребенка перед социумом и перед безличной природой (своей совестью). Выражается в контроле своего поведения и семейной ситуации, характеризуется занимаемой ролью в семейном воспитании. Стиль семейного воспитания (Э.Г.Эйдемиллер) является выразителем взаимодействия вышеперечисленных компонентов, его проявление наиболее очевидно.

В соответствии с задачами исследования нами был использован опросник «Осознанное родительство», созданный и апробированный М.О.Ермининой под руководством Р.В.Овчаровой. Он представляет собой синтез известных методик - в нем использованы фрагменты модифицированного варианта «Методики диагностики межличностных отношений» Т. Лири, адаптированного Л.Н. Собчик (1990) и модифицированного Р.В. Овчаровой (2000); опросника терминальных ценностей (ОтеЦ), разработанного И.Г. Сениным (1991); методики PARI (parental attitude research instrument) E.C.Шеффера и Р.К. Белла, адаптированной Т.В. Нещерет и модифицированной Т.В. Архиреевой (1990), а также фрагменты из серии методик «Психологическое здоровье семьи» B.C. Торохтия (1996). [1]

Опросник построен на семи шкалах, соответствующих выделенным компонентам родительства: родительские установки и ожидания, родительские чувства, родительские позиции, ценностные ориентации родителя, стиль семейного воспитания, родительская ответственность, родительское отношение. Шкала «родительские позиции» представляет синтез фрагментов шкал модифицированной методики PARI «равенство родителя и ребенка», «доминирование матери», «партнерство». Шкала «родительские чувства» включает часть вопросов опросника «Удовлетворенность браком», фрагменты шкал «размышления-чувства», «ожидания-достижения», «эмоциональная удовлетворенность» комплекса методик B.C. Торохтия. Шкала «родительская ответственностью включает фрагменты шкалы «безучастность отца» модифицированной методики PARI, «ответственность» модифицированного опросника Т.Лири, а также несколько вопросов составлены нами самостоятельно. Шкала «родительские установки и ожидания» представляет часть шкалы «социально-ролевая адекватность» комплекса методик B.C.Торохтия, которая отражает уровень реализации внутрисемейных ожиданий, а также установки членов семьи. Шкала «семейные ценности» содержит ряд вопросов опросника терминальных ценностей (ОТеЦ) и шкалы «семейные ценности» комплекса методик B.C. Торохтия. Шкала «стиль семейного воспитания» представляет синтез фрагментов шкал модифицированной методики PARI «излишняя концентрация на ребенке», «вмешательство в мир ребенка», «стремление ускорить развитие ребенка», а также несколько вопросов составлены нами самостоятельно. Шкала «родительское отношение» включает фрагменты таких шкал модифицированной методики PARI, как «эмоциональная дистанция», «отношения зависимости», а также шкалы «сотрудничество» модифицированного опросника Т.Лири.

Экспериментальной базой исследования явились женская консультация г. Костаная, частные врачебные кабинеты. В исследовании принимали участие женщины, наблюдающиеся в связи с беременностью и отобранные методом случайной выборки, и их мужья. Общее количество принявших участие в исследовании - 56 семей. Семьи полные, городские, не этнические. Из 112 человек выборки 58 человек (или 51,8%) ожидают первого ребенка, 53 человека (или 48,2%) уже имеют опыт родительства, и ожидают второго и более ребенка.

Для получения статистически достоверных результатов был использован комплекс математико-статистических методов. Обработка данных проводилась с использованием стандартизованной программы SPSS, проводился дисперсионный анализ с использованием критерия Фишера, точное значение которого оценивает достоверность различий между процентными долями двух выборок, в которых зарегистрирован исследуемый эффект.

Выдвинутая нами гипотеза о возрастании уровня осознанности родительства у супругов, уже имеющих детей, по сравнению с супругами, готовящимися стать родителями и проживающими период подготовки к родительству (беременность жены, уже вставшей на учет в женской консультации, то есть принявшей решение выносить и родить ребенка) подтвердилась относительно двух из отмеченных выше компонент.

Достоверные различия обнаружили «родительские позиции» (F= 11,105 p=0,001) и «семейные ценности» (F = 4,810, p=0,031). Различия в уровне осознаности других компонентов психологического феномена родительства («родительские чувства», «родительская ответственность», «родительские установки и ожидания», «стиль семейного воспитания», «родительское отношение») оказались недостоверными.

На наш взгляд, это свидетельствует о том, что именно родительские позиции и семейные ценности являются наиболее значимыми элементами структуры феномена родительства. Формирование детской личности происходит под влиянием разнообразных институтов общества, таких как семья, школа, а также при общении ребенка с окружающими его людьми, то есть от социальной среды [1, 42].

Социальная среда представляет собой сложно устроенное общество, в котором люди объединены друг с другом в многочисленные разнообразные более или менее устойчивые соединения, называемые группами. Среди таких групп можно выделить большие и малые. Большие группы представлены государствами, нациями, народностями, партиями, классами, другими социальными обществами, выделяемыми по профессиональным, экономическим, религиозным, культурным образовательным, возрастным, половым и другим всевозможным признакам [5].

Малая группа представляет собой элементарную ячейку общества. В ней человек проводит большую часть своей жизни. Известный тезис о зависимости психологии и поведения личности от социальной среды правильнее было бы сформулировать как мысль о зависимости личности от психологии и отношений, существующих в малых группах. [37].

Семья как малая группа характеризуется глубокой внутренней психологической и поведенческой обязанностью ее членов, которая делает ее относительно автономным социально-психологическим образованием.

Семья - это основанная на браке и кровном родстве малая группа, члены которой объединены совместным проживанием и ведением домашнего хозяйства, эмоциональной связью и взаимными обязанностями друг к другу. Так же семей называют социальный институт, то есть устойчивая форма взаимоотношений между людьми, в рамках которой осуществляется основная часть повседневной жизни людей: сексуальные отношения, деторождение и первичная социализация детей, значительная часть бытового ухода, образовательного и медицинского обслуживания [17, 71].

Семья создает для ребенка определенные модели социального поведения. Оценивая то, что происходит в обществе, ребенок опирается, прежде всего, на опыт своего общения с близкими родственниками. В дальнейшем он будет организовывать свое взаимодействие с другими людьми, в значительной степени используя модели семейных коммуникаций. Первичная социализация детей в семье, особенно в сфере интимности и доверительности детско-родительских отношений, не имеет аналогов в других типах неформальных групп. Если бы даже система образования была совершенной, она не в состоянии обеспечить ребенка той особой родительской заботой и любовью, которые присутствуют в семье.

Таким образом, можно предположить, что то или иное поведение ребенка обусловлено системой отношений в его семье.

Первым научным направлением, поставившим детско-родительские отношения в центр развития личности ребенка, был, как известно, классический психоанализ. Психоанализ, стал определяющим направлением развития основных концепций детского развития, в которых ключевая роль отводится проблеме отношений между детьми и родителями (Э. Эриксон, К.Хорни и др.). Наибольшую популярность завоевала теория привязанности (Д.Боулби, М. Эйнсворт). Центральным понятием в теории привязанности является "внутренняя рабочая модель", которая представляет собой неразрывное и взаимообусловленное единство себя и другого. Ребенок познает себя через отношение к нему матери, а мать воспринимает как источник отношения к себе. Эта сложная взаимосвязь в первоначальном варианте, понималась как отношение к себе и к близкому взрослому, которое дает чувство защищенности и безопасности.

Установлено, что специфика родительского отношения заключается в двойственности и противоречивости позиции родителя по отношению к ребенку. С одной стороны, это безусловная любовь и глубинная связь, с другой - это объективное оценочное отношение, направленное на формирование общественных способов поведения.

Своеобразие и внутренняя конфликтность родительского отношения заключается в максимальной выраженности и напряженности обоих моментов. Ответственное отношение, беспокойство за будущее ребенка, порождает оценочную позицию родителей, обостряя контроль над его действиями, превращая ребенка в объект воспитания.

О влиянии внутрисемейных отношений на формирование личности ребенка свидетельствуют работы современных психологов, педагогов и практика семейного воспитания (А. Я. Варга, В. К. Котырло, К. Маданес, А.С.Спиваковская, В. Я. Титаренко, М. Сельвини-Палаццоли, Д. Хейли, В.Юстицких, Э.Г. Эйдемиллер и др.).

К 11-12 годам завершается для современного ребенка период младшего школьного возраста. Влияние семьи на ребенка проявляется в заложенных необходимых умениях и навыках, человеческих начал в формирующейся личности ребенка. Это означает, что дети 11-12 лет:

1) естественно проходят фазы своего развития и решают закономерные возрастные проблемы;

2) испытывают чувства привязанности, нежности и любви в ответ на аналогичные чувства родителей;

3) реализуют свою потребность в авторитете и уважении, понимании со стороны близких и значимых для них лиц;

4) обладают устойчивым чувством «Я», уверенностью в себе, адекватной самооценкой, в том числе уровнем притязаний и возможностей;

5) способны к сопереживанию;

6) не проявляют выраженных чувств ревности и зависти при наличии ведущего чувства доброжелательности к людям;

7) контактны и общительны, стремятся к взаимодействию со сверстниками на равных.

Все эти приобретения личности ребенка - результат положительного влияния семьи на его личностное развитие, итог разумного воспитания и любви к детям [31,35].

Многочисленные исследования показали, что семья существует как единое самостоятельное целое. Для определения этого феномена в исследованиях Р. Джексона (1954) был введен термин «семейный гомеостаз».

а) В соответствии с данной концепцией все функционирование семьи направлено на сохранение семейного гомеостаза.

б) Каждый член семьи явно или скрыто способствует достижению и поддержанию семейного баланса.

в) Семейные традиции, правила и примеры взаимодействия - вот то, что обеспечивает гомеостатическое существование любой семьи.

г) Когда семейный гомеостаз нарушается, члены семьи прилагают все силы для его восстановления.

Таким образом, внутрисемейные процессы могут выступать как в качестве положительного, так и отрицательного фактора воспитания, которые влияют на формирование личности ребенка.

Семейный терапевт имеет дело с семьей, отношения в которой болезненны.

а) Когда один из членов семьи болен, что проявляется в тех или иных симптомах, все члены семьи по-своему переживают эту болезнь.

б) Многие терапевты предпочитают называть члена семьи, в поведении которого проявляются симптомы, «идентифицированным пациентом», или «ИП», и избегают таких не связанных с семейным взаимодействием терминов как «больной», «делинквентный» или «слабый».

в) Использование подобной терминологии вполне обоснованно. Терапевт должен понимать, что идентифицированный пациент своим поведением реализует некоторую функцию, поддерживая налаженный ход взаимоотношений в данной семье.

Симптомы ребенка представляют собой сигнал SOS о нарушении отношений с родителями, они - непосредственный результат семейного дисбаланса. Его симптомы - это его попытка уменьшить и смягчить страдания своих родителей [68, 89].

Д. А. Циринг для выявления роли семьи в формировании личностной беспомощности предлагает рассмотреть эту проблему в рамках системного подхода.

Для ребенка системой, порождающей личностную беспомощность является в первую очередь семья. Она рассматривается как целостный организм, включающий членов семьи и их взаимодействие, которое определяется структурой, правилами, стереотипными способами реагирования друг на друга и внешний мир. Каждая отдельная часть системы может быть понята только в контексте целого, и беспомощность, рассматриваемую в рамках такого подхода как часть системы, следует изучать не просто как индивидуальную характеристику, но как симптом, необходимый системе, выполняющий в ее рамках определенную функцию.

Согласно результатам исследований Д. А. Циринг при изучении роли семьи в формировании личностной беспомощности особое значение приобретает понятие дифференциации Я, являющееся одним из ключевых в теории семейных систем М. Боуэна. Уровень дифференциации характеризует, по М. Боуэну, степень слияния эмоционального и интеллектуального функционирования человека. Недифференцировавнность, т.е. слияние эмоций и мышления в рамках семейной системы означает, что человек легко попадает в эмоциональную зависимость от других членов семьи, не может отделить друг от друга эмоции и разум, собственные эмоции и эмоции значимых для него людей; это неспособность принять решения, исходя из принципов собственного Я. Семейное благополучие или неблагополучие непосредственно зависит от уровня дифференциации личности и межличностных отношений в семье. Как указывает А.Я. Варга, недифференцированность на индивидуальном уровне характеризуется эмоциональной незрелостью, низкой стрессоустойчивостью, зависимостью от массового сознания и мнения окружающих, догматизмом, неадекватной самооценкой. Низкая дифференцированность как семейная характеристика проявляется в сверхблизости или отчужденности между членами семьи, зависимости эмоционального состояния каждого члена семьи от одного и того же фактора семейной атмосферы. Недифференцированность связана с ригидностью семьи как системы, недостаточной способностью адекватно реагировать на перемены, в том числе переходить с одного этапа жизненного цикла семьи к другому [78]. Важно учитывать, что семейной системе свойственны гомеостатические процессы, направленные на поддержание определенного ее состояния. Семья вырабатывает свой способ существования, свои особенности взаимодействия, и в семье существуют механизмы, сохраняющие именно этот способ существования, эти особенности. Как все живые организмы, семья функционирует под воздействием закона гомеостаза и закона развития. Согласно закону гомеостаза семья стремится к сохранению существующего состояния, и согласно закону развития семья стремится пройти свой жизненный цикл, переходя от одной стадии к другой. Беспомощность связана с недостаточной адаптивностью в социуме и свидетельствует о том, что семья, демонстрирующая ее (в данном случае можно говорить о семейной беспомощности), является в большей или меньшей степени дисфункциональной, а в дисфункциональных семьях действие закона гомеостаза сильнее, чем действие закона развития. И если семья характеризуется недифференцированностью, она стремится к сохранению этой особенности [78].

Согласно М. Боуэну, в своих взаимоотношениях в семье люди воспроизводят способы эмоционального взаимодействия, присущие предшествующим поколениям собственной семьи, и эти паттерны будут воспроизводится последующими поколениями. Вступая в брак, люди склонны выбирать партнеров со схожим уровнем дифференциации, который, в свою очередь, был характерен для родительских семей. Супруги, имеющие низкий уровень дифференциации, отличаются сильной потребностью в слиянии, они находятся в эмоциональной зависимости друг от друга, что сопровождается тревогой. Чтобы справиться с этой тревогой, пара включает в свои отношения третий объект, будь то человек или некое занятие, и с его помощью снижает напряжение, увеличивая эмоциональную дистанцию. Триангуляция позволяет сохранить равновесие в эмоциональной системе семьи. Типичным треугольником являются отношения между матерью, отцом и ребенком. Личностная беспомощность является ярким проявлением низкой степени дифференцированности, она связана с отсутствием у ребенка собственных внутренних ресурсов для разрешения проблем различного уровня, зависимостью от окружающих, а для родителей она дает возможность проявлять чрезмерную заботу подкрепляет убеждение родителей в том, что их помощь необходима ребенку даже там, где другие дети проявляют самостоятельность, укрепляя, таким образом, симбиоз ребенка с родителем. Тревога родителей, связанная с низким уровнем дифференциации, выражается в родительской опеке, внимании, заботе, приобретающих чрезмерный характер и не соответствующих потребностям ребенка. В такой ситуации ребенок лишен возможности проявлять самостоятельность, ответственность, обрести автономию. В другом варианте беспомощность ребенка, его неспособность» справиться с какой-либо ситуацией служит для родителей оправданием собственной жестокости, агрессивного поведения.

Таким образом, формирование личностной беспомощности у детей обусловлено отношениями «ребенок - родители».

Отношения «родитель - ребенок» проявляются через стили воспитания [82, 93].

Эйдемиллер Э.Г. и Юстицкис В. выделяют ряд родительских стилей воспитания. Они рассмотрели особенности воспитания, учет которых наиболее важен при изучении этиологии непсихотических патологических нарушений поведения и отклонений личности детей. Авторами подчеркивается, что нарушение системы семейного воспитания, дисгармония отношений «мать-дитя» является основным патогенетическим фактором, обусловливающим возникновение неврозов у детей. К ним они отнесли уровень протекции в процессе воспитания, количество предъявляемых требований, предъявляемых к ребенку в семье и неустойчивость стиля воспитания.

Гипопротекция (гипоопека) характеризуется отсутствием необходимой заботы о ребенке («руки не доходят до ребенка»). При таком типе отношений ребенок практически предоставлен самому себе, чувствуя себя брошенным.

Доминирующая гиперпротекция предполагает окружение ребенка излишней, навязчивой заботой, полностью блокирующей его самостоятельность и инициативу. Гиперпротекция может проявляться в виде доминирования родителя над ребенком, проявляющемся в игнорировании его реальных потребностей и жестком контроле над поведением ребенка. Такой вариант отношений называется доминирующей гиперпротекцией. Одним из вариантов гиперпротекции является потворствующая гиперпротекция, которая проявляется в желании родителей удовлетворять все потребности и капризы ребенка, определив ему роль кумира семьи [84, 77].

Неправильное воспитание может рассматриваться как фактор, усиливающий потенциальные характерологические расстройства ребенка. В.И. Гарбузов, отмечая решающую роль воспитательных воздействий в формировании характерологических особенностей ребенка, выделил три типа неправильного воспитания [16, 53]:

1. Воспитание по типу А (неприятие, эмоциональное отвержение) - неприятие индивидуальных особенностей ребенка, сочетающееся с жестким контролем, с императивным навязыванием ему единственного правильного типа поведения. Тип воспитания А может сочетаться с недостатком контроля, полным попустительством.

2. Воспитание по типу В (гиперсоциализирующее) выражается в тревожно-мнительной концепции родителей о состоянии здоровья ребенка, его социальном статусе среди товарищей, и особенно в школе, ожидании успехов в учебе и будущей профессиональной деятельности.

3. Воспитание по типу С (эгоцентрическое) - культивирование внимания всех членов семьи на ребенке (кумир семьи), иногда в ущерб другим детям или членам семьи.

А. Болдуин выделил два стиля родительского воспитания - демократический и контролирующий [3, 62]. Под стилем воспитания понимается не только определенная стратегия воспитания, а и включенность детей в обсуждение семейных проблем, и успешность ребенка при готовности родителей всегда прийти на помощь, стремление к снижению субъективности в видении ребенка.

1. Контролирующий предполагает существенные ограничения поведения ребенка при отсутствии разногласий между родителями и детьми по поводу дисциплинарных мер, четкое понимание ребенком смысла ограничений. Требования родителей могут быть достаточно жесткими, но они предъявляются ребенку постоянно и последовательно и признаются ребенком как справедливые и обоснованные.

2. Демократический опирается на потребности ребёнка в положительных эмоциях и притязании на признание, при доброжелательности и любви к ребёнку родители используют внушение и убеждение. Данный стиль воздействия наиболее эффективный для воспитания малыша.

Помимо типа отношения родителей и типа воспитания, формирование личности ребенка в семье во многом определяется стилями детско-родительских отношений [26, 47]. Они могут являться источником многих эмоциональных проблем ребенка, как в настоящем, так и будущем.

В исследовании Е.Т. Соколовой основные стили детско-родительских отношений были выделены на основании анализа взаимодействия матери и ребенка при совместном решении задач: сотрудничество псевдосотрудничество; изоляция; соперничество [71, с.103].

1. Сотрудничество предполагает тип отношений, в которых потребности ребенка учитываются, ему дают право «на автономию». Помощь оказывается в сложных ситуациях, требующих участия взрослого.

Варианты решения той или иной возникшей в семье проблемной ситуации обсуждаются вместе с ребенком, принимается во внимание его мнение.

2. Псевдосотрудничество может осуществляться в разных вариантах, таких, как доминирование взрослого, доминирование ребенка. Для псевдосотрудничества характерно формальное взаимодействие, сопровождающееся откровенной лестью. Псевдосовместные решения достигаются за счет поспешного согласия одного из партнеров, испытывающего страх перед возможной агрессией другого.

3. При изоляции полностью отсутствует кооперация и объединение усилий, инициативы друг друга отклоняются и игнорируются, участники взаимодействия не слышат и не чувствуют друг друга.

4. Для стиля соперничества характерна конкуренция при отстаивании собственной инициативы и подавлении инициативы партнера.

Одним из главных вопросов при рассмотрении детско-родительских отношений в семье является понятие «роли». Роль ребенка в системе семейных отношений может быть различной. Ее содержание определяется, главным образом, той потребностью родителей, которую ребенок удовлетворяет, а именно: ребенок может быть компенсацией неудовлетворительных супружеских отношений. При этом ребенок выступает в роли средства, с помощью которого один из родителей может усилить свою позицию в семье. Если данная потребность компенсации и усиления позиции удовлетворяется, то ребенок занимает место кумира.

Ребенок может быть знаком социального статуса семьи, символизируя ее социальное благополучие. При этом ребенок, выполняет роль объекта для социальной презентации; ребенок может быть элементом, который связывает семью, не давая ей разрушиться. В этом случае на ребенка ложится большая психологическая нагрузка, вызывая эмоциональное напряжение. Он начинает считать, что именно его поведение является причиной развода родителей, если такое событие действительно произойдет.

Положение ребенка в семье может быть охарактеризовано также и той ролью, которую ему «предписано играть» родителями во внутрисемейных отношениях. От характера, места и функционального наполнения роли во многом зависит формирование характера ребенка. В связи с этим, можно выделить следующие роли [74, 85]:

1. «Кумир» («мамино сокровище», «папино сокровище»). Формируемые черты характера: эгоцентризм, инфантилизм, зависимость, комплекс превосходства. В будущем у такого ребенка может проявляться агрессивное поведение в результате того, что он не понимают, почему мир не принимает его так, как собственная семья.

2. «Козел отпущения». Ребенок используется членами семьи для выброса негативных эмоций. У такого ребенка изначально возникает комплекс неполноценности, сочетающийся с чувством ненависти к миру, формируется личность тирана и агрессора.

3. «Делегат». Через данного ребенка семья контактирует с внешним миром, предъявляя себя социуму как успешную социальную группу. От такого ребенка родители часто ожидают воплощения своих несбывшихся надежд. Данная роль способствует формированию черт характера классического психастеника (чрезмерная ответственность, постоянная тревога за возможные ошибки и т. д.).

Немалый интерес представляют работы, в которых воспитание и детско-родительские отношения так или иначе связаны с анализом семейной структуры [5, с.11]. Обратимся к исследованию Э. Арутюнянц, по ее мнению, в традиционной семье воспитывается уважение к авторитету старших; педагогическое воздействие осуществляется сверху вниз. Основным требованием является подчинение. Итогом социализации ребенка в такой семье является способность легко вписаться в «вертикально-организованную» общественную структуру. Дети из этих семей легко усваивают традиционные нормы, но испытывают трудности в формировании собственных семей. Они не инициативны, не гибки в общении, действуют, исходя из представления о должном.

Более изучен вопрос о стилях детско-родительских отношений среди одарённых детей [32, 86]. Существуют разнообразные основания для классификации отношений между родителями и детьми. В отношении стилей взаимоотношений, свойственных семьям, где воспитываются одаренные дети, выделено два направления исследований. В одном случае рассматривается стиль предъявления требований к детям: императивный и инструктивный (Р. Хесс, В. Шипман). Ученые единодушны в том, что стили, базирующиеся на жестком контроле, силовом давлении и других формах прямого авторитарного вмешательства, не дают возможности для развития одаренной личности. Р. Хесс и В. Шипман разделили родительские стили взаимодействия на императивный и инструктивный. Для императивного стиля типичны однозначные команды, вроде: «Делай, как я сказал», «Сиди спокойно» и т. д. Родители ждут от ребенка беспрекословного соблюдения их указаний. Их отношения основываются на авторитете взрослого, а не на сотрудничестве и уважении ребенка.

Установлено, что императивный стиль развивает в ребенке пассивную податливость наряду с зависимостью и конформизмом. Какое-то время он обеспечивает желаемое поведение, но вызывает пассивное сопротивление. Ребенок слушает команды, но выполняют их неохотно и медленно. Дети не вступают в открытый конфликт, но затягивают выполнение действия, стремятся найти любые отговорки.

Инструктивный стиль содержит больше информации, а требования обосновываются. Родители беседуют с ребенком «на равных», доказывают, что их требования закономерны и разумны. Ребенок видится им равноправным партнером. В противоположность императивному инструктивный стиль воспитывает инициативу и твердость. Именно такой стиль свойственен большинству родителей, чьи дети были признаны умственно одаренными. Он подталкивает детей к самостоятельному поиску и принятию решения, дает возможность выбора и творческого подхода.

Интересным представляется взгляд американского психоаналитика Дж. Боулби на характерные особенности патогенного родительского поведения [64, с.50]. Он считает, что наиболее болезненными для ребенка являются следующие ситуации: когда родители не удовлетворяют потребности ребенка в любви и полностью отвергают его; когда ребенок является в семье средством разрешения конфликтов между супругами; когда родители используют в качестве дисциплинарной меры угрозу «разлюбить» ребенка или уйти из семьи; когда родители открыто или косвенно заявляют ребенку о том, что он является причиной их неприятностей; когда в окружении ребенка отсутствует человек, способный понять переживания ребенка.

Таким образом, можно предположить, что одним из основных факторов формирования симптомокомплекса личностной беспомощности у детей являются детско-родительские отношения.

1.4 Травмирующие события как фактор формирования личностной беспомощности у детей

Детские травматические переживания все больше оказываются в центре внимания со стороны медиков и психологов благодаря возрастающей осведомленности о влиянии домашней жестокости, физического и сексуального насилия, уличного насилия и катастрофических событий. Травмированные дети испытывают широкий спектр эмоций и чрезвычайную психологическую боль, включающую тревогу, беспомощность, страх, одиночество, угнетенность, ранимость и отчаяние. Потеря также является центральной проблемой в травме любого типа и может быть связана с отсутствием жизненного важного общения с родителем или значимым другим вследствие развода, тюремного заключения, психической или соматической болезни или смерти. Дети также могут болезненно реагировать на безработицу родителей или переезд в новый дом, новый район или город. Многочисленные потери являются совершенно общими для любых травматических обстоятельств и могут влиять на детей по-разному.

Прежде, чем говорить о психической травме, разберемся, что такое травма вообще. «Советский энциклопедический словарь» дает следующее определение: «ТРАВМА (от греч. trauma - рана), повреждение тканей организма человека или животного с нарушением их целостности и функций, вызванное внешним (главным образом механическим, термическим) воздействием». [Советский энциклопедический словарь, 1985] По аналогии мы могли бы определить психическую травму как нарушение целостности и функций психики человека, вызванное внешним воздействием на нее. Для определения травмы, как правило, идут по одному из двух путей: либо определяют травму через события, которые ее вызывают, либо через переживания, вызванные этим событием, либо через последствия, которые проявляются через какое-то время.

Но прежде, чем обсуждать особенности психической травмы, надо разобраться с самим понятием психической травмы. Между прочим, отметим, что хотя лингвистически правильнее говорить о психической травме, однако как в психологической литературе, так и в обыденной речи наряду с этим выражением, а, возможно, и чаще, используется выражение «психологическая травма». Поэтому в данной работе мы будем использовать оба эти названия как синонимы.

Травма психическая (психологическая) - разнообразные повреждения психики, нарушающие ее нормальное состояние, порождающие психический дискомфорт и выступающие в качестве причины возникновения неврозов и иных заболеваний. Причины и симптомы психических нервных заболеваний, образующиеся как остатки, осадки и следы аффективных переживаний, мощно воздействующих на психику, деятельность психики и поведение личности [53, 388].

Согласно DSM-III травма подтверждается, когда событие:

1) неожиданно и явно находится за пределами обыденного опыта человека;

2) устойчиво переживается вновь одним из четырех способов;

3) способно вызывать устойчивое избегание стимулов, связанных с травмой, или оцепенение общей чувствительности;

4) способно стимулировать устойчивые симптомы повышенного возбуждения, не присутствующего до травмы. То есть определение больше идет через последствия события.

В зарубежной психиатрии и психологии изучением проблемы психической травмы занимались З. Фрейд, К. Г. Юнг, Ж. М. Шарко, Й. Брейер, О. Фенихель, Р. Д. Коддингтон и другие.

Трудно сказать, кто первым обратил внимание на явления психической травмы, и кто первым ввел это понятие в научную литературу и в обыденную речь. Еще в 1859 году Брике выдвинул идею, что истерические симптомы являются результатом травматических событий, а Ж. М. Шарко (1825-1893) первым отнес симптомы диссоциации к мозговым изменениям, следующим за травмирующим событием.

Однако внимание широкой публики к явлениям психической травмы привлек, видимо, 3. Фрейд. Рассматривая работу доктора Йозефа Брейера с одной истерической девушкой, он обнаружил, что «почти все симптомы образовались как остатки, как осадки, если хотите, аффективных переживаний, которые мы впоследствии стали называть «психическими травмами». [38] Эти симптомы детерминировались известными травматическими сценами, являясь остатками воспоминания об этих сценах. Говоря о связи истерии и травмы, Фрейд делает следующее заключение: «наши истеричные больные страдают воспоминаниями. Их симптомы являются остатками и символами воспоминаний об известных (травматических) переживаниях». [38]

Все описания Фрейда относительно феноменологии травмы включают расстройство в аффективности, однако точная роль аффекта в генезисе и предотвращении травмы не ясна. Оценка роли аффекта и используемые модели существенно отличались друг от друга. Брейер и Фрейд (1893-1895) говорили об этом прямо: «Любое переживание, которое порождает вызывающие дистресс аффекты, такие как аффекты испуга, тревоги, стыда или физической боли, - может действовать в качестве травмы такого рода» [38]. При каких обстоятельствах аффекты становятся вызовом эго и делаются потенциально травматическими?

«Беспомощность» - ключевое слово в концепции травмы Фрейда. Он утверждал, что «сущность и смысл» травматической ситуации заключается в «оценке субъектом своей силы... и в признании своей беспомощности перед лицом травматической ситуации - физической беспомощности, если опасность реальна, и психической беспомощности, если опасность связана с инстинктами» [38]. Фрейд подчеркивал, что это является субъективным переживанием беспомощности, которое определяет, что ситуация является травматической, в отличие от ситуации опасности. Момент беспомощности в этом контексте состоит в том, что он подразумевает "сдачу", капитуляцию.

Сущностью узнаваемой и признаваемой беспомощности является капитуляция перед неотвратимой опасностью. При беспомощном подчинении неотвратимой опасности аффективное состояние изменяется от тревоги к каталептической пассивности. Тревога - это сигнал о восприятии предотвратимой опасности. Беспомощная капитуляция перед опасностью изменяет аффективное состояние от гипербдительного и гиперактивного отклика (тревога) к состоянию блокирования эмоций и прогрессивного торможения [38].

К. Г. Юнг в 1907 г. опубликовал небольшую работу «Психоз и его содержание», где пытался обосновать факт того, что все проявления тяжелого психического расстройства строго детерминированы предшествующими переживаниями пациента [63, 7].

О. Фенихель разрабатывая проблему травматических неврозов приводит типичные группы симптомов травматических неврозов:

1) блокирование или снижение функций Эго (среди которых главнейшей является функция тестирования реальности и получение адекватных представлений о ситуации, окружающем мире и отношениях);

2) периодические приступы неконтролируемых эмоций, особенно тревоги и гнева, иногда - вплоть до судорожных припадков;

3) бессонница или тяжелые нарушения сна с типичными сновидениями, в которых снова и снова переживается травма;

4) полное или частичное проигрывание травматической ситуации в дневное время в форме фантазий, мыслей, чувств;

5) осложнения в виде психоневрологических симптомов [74].

Психопатология влияния травматического стресса вошла в психиатрическую литературу и диагностику еще во времена Гражданской войны в США. Доктор Джекоб Мендос Да Коста описал психические нарушения у солдат времен гражданской войны в Америке. Изучив группу физически здоровых, за исключением указанных ниже симптомов, ветеранов американской гражданской войны, он обнаружил, что эти люди жаловались на сердцебиение, растущую боль в области сердца, тахикардию, сердечную тревогу, головную боль, ослабление зрения, головокружение. Он не нашел свидетельств миокардита и дал явлению название «болезненно чувствительное сердце», или, как иногда называют это в литературе, «солдатское сердце», это стало известно как синдром Да Коста [63].

В России те же явления также удостаивались внимания специалистов примерно в то же время. Отмечалось, что за время русско-японской войны 1904-1905 гг. через Харбинский госпиталь прошло около 3000 человек психически ненормальных, не имевших повреждений. После Мессинского землетрясение (1908 г.). Н. Н. Баженов описывал «аффекты ужаса», после Крымского землетрясения ряд авторов описал «острые нервные заболевания», «значительное ухудшение состояния нервной системы и психики» с признаками аффективно-шоковых и истерических психозов. В 1927г. П. Б. Ганнушкин дал описание «нажитой психической инвалидности», целого типа «рано стареющих в мозговом отношении» молодых людей 20 - 30 лет после длительного пребывания в экстремальных условиях гражданской войны, революции, голода. Проявлениями ее были повышенная возбудимость, раздражительность, острые и длительные приступы депрессии, чувство вины, страха и др. Нарушения развивались в течение 2-3 лет и вели к стойкому ослаблению интеллектуальной деятельности.

В 1952 г. Американское психиатрическое общество включило в классификацию DSM-II «реакцию на сильный эмоциональный и физический стресс». Через 16 лет эта диагностическая категория была изъята из классификации, но проблемы, с которыми сталкивались вернувшиеся из Вьетнама военнослужащие, вновь привлекли внимание специалистов к исследованию этой проблемы, и в 1980 году диагноз снова вошел в американскую классификацию DSM-III под названием «посттравматическое стрессовое расстройство».

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) - реакция на стресс, на события, которые являются для человека необычными для его жизненного опыта. Такими событиями могут быть: аварии, болезни, смерть близкого человека, изнасилования, кража, нападения, угон, увольнение с работы, провал экзаменов и многие другие. Признаками посттравматического синдрома являются: во-первых, внезапно и часто возникающие воспоминания о случившихся событиях, которые сопровождаются вегетативными реакциями, например учащенным сердцебиением, оцепенением, потливостью. Во-вторых, избегание того, что напоминает о случившемся, например, людей, определенных мест, времени суток и даже соответствующей погоды. В-третьих, постоянное пробуждение по ночам от кошмаров, связанных со случившимися событиями [12, 343].

ПТСР - уникальный психиатрический диагноз в силу важности, придаваемой этиологическому фактору - травматизирующему стрессору. В сущности, постановка диагноза ПТСР невозможна, если больной не соответствует критерию стрессора, который означает, что он в действительности пережил событие, считающееся травматическим. Клинический опыт изучения ПТСР показывает, однако, наличие индивидуальных различий относительно способности совладать с катастрофическим стрессом, в силу чего у некоторых людей, переживших травматические события, ПТСР не возникает, а у других наблюдается резко выраженный синдром. Такие наблюдения заставляют признать, что травма, как и боль, не представляет собой внешний, полностью доступный объективации, феномен. Как и боль, травматический опыт фильтруется через когнитивные и эмоциональные процессы прежде, чем он может быть оценен в качестве чрезвычайной угрозы. Вследствие индивидуальных различий в этом процессе оценки люди имеют разный порог травматизации - одни оказываются более защищенными, а другие более уязвимыми к возникновению клинических симптомов после пребывания в стрессогенной ситуации.

Таким образом, те или иные травмирующие события и ситуации могут вызывать у человека определенный комплекс психических осложнений.

«Невроз для своего определения должен отвечать трем основным критериям психогенных заболеваний: 1) он вызывается психической травмой; 2) содержание травмы отражается в клинической картине болезни; 3) невроз появляется, как правило, вслед за психической травмой и чаще всего уменьшается или вообще прекращается после исчезновения или дезактуализации психотравмирующих моментов. При неврозе имеет место сознание своей болезни и стремление избавиться от страдания.

По форме невроз может быть невротической реакцией (кратковременное и быстро обратимое психогенное нервно-психическое расстройство), невротическим состоянием (более продолжительное и медленно обратимое) и невротическим формированием характера, когда факторы, вызывающие невроз, уже не просто "звучат" в картине болезни, а вызывают выраженные характерологические изменения. Среди неврозов выделены: 1) астенический невроз (неврастения), вызванный психическими травмами, переутомлением, нарушением режима и суточного ритма; 2) невроз навязчивых состояний, проявляющийся болезненной склонностью к образованию навязчивостей в двигательной, эмоциональной и интеллектуальной сферах; 3) истерический невроз и некоторые другие.

У детей и подростов чаще, чем у взрослых, встречаются системные неврозы, при которых, помимо свойственных тому или иному виду невроза симптомов, имеются преимущественные поражения функции отдельных систем, следствием чего является, например, заикание, недержание мочи, исчезновение речи (мутизм)».[1].

Решающая роль в формировании личности и характера ребенка раннего и дошкольного возраста принадлежит семейному воспитанию.

«Дети, растущие в условиях гипоопеки и безнадзорности, часто обнаруживают неумение вести себя в коллективе сверстников и взрослых. При поступлении их в детский сад они сторонятся других детей, не принимают участия в общих играх, им могут быть свойственны угрюмость, злобность, агрессивность. При недостаточности возрастных игровых интересов отмечается нездоровое любопытство к интимным отношениям взрослых. Иногда у детей старшего дошкольного возраста обнаруживаются неискренность, лживость.

Чрезмерно строгие требования взрослых к соблюдению навыков опрятности нередко вызывают нарушения опрятности, появляются энурез, энкопрез, различные сопутствующие невротические расстройства - страхи, расстройства сна и т.д.»[7, с. 18-19].

И в этом случае невротическое поведение ребенка оказывается способом исправления некоторой ситуации, которая для него трудна.

Таким образом, непроизвольно, бессознательно дети пытаются восполнить то, что они не получают от родителей. Но все-таки это не главное. Невротическое расстройство возникает вследствие непереносимого для ребенка нервно-психологического напряжения и внутреннего, неразрешимого конфликта.

В книге Post traumatic stress disorder in children [Eth, Pynoos, 1985] психологическая травма определяется через переживание беспомощности: травма «случается, когда человек подвергается воздействию подавляющего события, которое делает его беспомощным перед лицом невыносимой опасности, тревоги и инстинктивного возбуждения».

В исследованиях Д. А. Циринг, посвящённых проблеме формирования выученной беспомощности, было отмечено, что важным фактором, играющим серьёзную роль в возникновении беспомощности являются травмирующие жизненные события.

По определению Р.Д. Коддингтона, травмирующим событием является такое, которое требует от индивида восстановления адаптации, которое вызывает изменения в его жизни. Травмирующим может оказаться не только плохое, но и хорошее событие, если оно является слишком большим стрессом для человека [80].

В зарубежных исследованиях беспомощности большое внимание уделяется изучению влияния жизненных событий на атрибутивный стиль и формирование выученной беспомощности [80]. Травмирующие события часто рассматриваются как основной детерминирующий фактор в этой цепочке. Реальное неконтролируемое негативное событие в сочетании с пессимистическим атрибутивным стилем обусловливает ожидание неконтролируемых негативных событий в будущем и как следствие появление симптомов выученной беспомощности. Содержание самих событий влияет на атрибуции, связанные с ним, и может влиять на атрибутивный стиль в целом, изменяя его в сторону более пессимистического, что снижает толерантность к возникновению выученной беспомощности.

Однако до сих пор остаётся почти неизученной проблема влияния травмирующих событий на формирование личностной беспомощности. Можно предположить, что роль травмирующих событий в данном случае аналогична их роли в формировании личности в целом, так как личностная беспомощность затрагивает целый ряд личностных особенностей, её можно рассматривать как определённый психологический тип личности [80].

Для оценки влияния травмирующих событий на формирование личностной беспомощности Д. А. Циринг было проведено исследование, в котором участвовали дети 8-12 лет с признаками личностной беспомощности и дети с признаками самостоятельности, обучающихся в обычной общеобразовательной школе.

При сравнении количества травмирующих событий, происходивших в жизни беспомощных и самостоятельных детей, было обнаружено, что дети с личностной беспомощностью отмечают не только большее количество плохих событий в своей жизни, но и большее количество хороших событий. Эти данные косвенным образом подтверждают тот факт, что травмирующее влияние могут оказывать на личность не только события, которые человек оцениваются как негативные, но и те, которые оцениваются как позитивные [80].

Таким образом, полученные данные свидетельствуют о том, что личностная беспомощность является одним из возможных последствий травматизации личности вследствие неподконтрольных для ребёнка событий.

Личность формируется в ходе активного взаимодействия с внешней предметной средой путем усвоения и присвоения индивидом общественно выработанного опыта. В этом опыте непосредственно к личности относятся системы представлений о нормах и ценностях жизни - общей направленности человека, отношения к другим, себе, к обществу и пр.

Формирование детской личности происходит под влиянием социальной среды, в которой он развивается как личность. То или иное поведение ребенка обусловлено системой отношений в его семье. Влияние семьи на ребенка проявляется в заложенных необходимых умениях и навыках, человеческих начал в формирующейся личности ребенка.

Личностная беспомощность - это симптомокомплекс личностных свойств, пессимистического атрибутивного стиля и невротических симптомов, а также определённых поведенческих особенностей. Она является устойчивым образованием, сформировавшимся в процессе развития личности.

Все проявления тяжелого психического расстройства строго детерминированы предшествующими переживаниями.

Травма психическая (психологическая) - разнообразные повреждения психики, нарушающие ее нормальное состояние, порождающие психический дискомфорт и выступающие в качестве причины возникновения неврозов и иных заболеваний. Причины и симптомы психических нервных заболеваний, образующиеся как остатки, осадки и следы аффективных переживаний, мощно воздействующих на психику, деятельность психики и поведение личности.

2. Исследование факторов формирования личностной беспомощности у детей

2.1 Организация психодиагностического исследования

С целью исследования особенностей детско-родительских отношений и травмирующих событий как основных факторов формирования личностной беспомощности у детей было проведено исследование на базе СШ № 115 и СШ №122 г. Костаная с ноября 2009 года по апрель 2010 года.

В исследовании приняли участие 59 детей 8-12 лет и 101 человек их родителей, а именно две группы детей: 30 детей с выявленными признаками личностной беспомощности и 29 детей с признаками самостоятельности, а также их родители, из них 29 матерей и 23 отца беспомощных детей и 29 матерей и 20 отцов самостоятельных детей. Выборка представлена детьми в возрасте 8-12 лет, а также их родителями.

Личностная беспомощность и самостоятельность диагностировались с помощью комплекса методик, куда входили:

1. Опросник для диагностики стиля атрибуции у детей ОСАД (CASQ) М. Селигмана;

2. Детский опросник неврозов В.В. Седнева;

3. Методика выявления самооценки С.А. Будасси.

Для диагностики особенностей детско-родительских отношений и травмирующих событий применялись методики:

1. Методика «Анализ семейных взаимоотношений» (АСВ), разработанный Э.Г. Эйдемиллером и В. Юстицкисом;

2. Методика изучения межличностных отношений детей и их восприятия внутрисемейных отношений Р. Жиля;

3. Опросник травмирующих события Д.А. Циринг.

Этапы исследования:

• Психодиагностический этап (ноябрь 2009 г. - март 2010 г.)

1. На данном этапе проводилась диагностика с целью выявления группы детей с признаками личностной беспомощности (экспериментальная группа), группы самостоятельных детей (контрольная группа) и группы с промежуточными результатами, дальнейшее исследование группы с промежуточными результатами не производилось;