Особенности мотивационной сферы у детей 8-12 лет с личностной беспомощностью

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Теоретические подходы к изучению личностной беспомощности и мотивационной сферы личности

1.1 Личностная беспомощность в современной психологии

1.2 Мотивационные дефициты личностной беспомощности

1.3 Основные психологические новообразования у детей 8-12 лет

1.4 Мотивационная сфера детей 8-12 лет и ее роль в формировании личностной беспомощности

Выводы по первой главе

2. Исследование мотивационной сферы детей 8-12 лет с личностной беспомощностью

2.1 Организация исследования

2.2 Методы исследования

2.3 Результаты выявления личностной беспомощности у детей 8-12 лет

2.4 Результаты исследования особенностей мотивационной сферы детей 8-12 лет с личностной беспомощностью

Выводы по второй главе

Заключение

Список литературы

Введение

Особенности сложившейся в нашей стране ситуации способствовали возникновению некоторых трудностей воспитания и обучения детей. В настоящее время перед детьми нелегкая задача в выборе приоритетов. Если противоречия семейных и школьных принципов воспитания возможно как-то преодолеть при непосредственном участии взрослых, то те ценностные ориентиры, которые внушаются через СМИ, никак не сочетаются с тем, чему их учили еще с самого раннего детства. Материальная направленность, которая формируется в сознании индивида под воздействием многочисленной рекламы, потребительская культура, преобладающая на сегодняшний день в России, парадоксальным образом сочетается с низкой оплатой труда при повышении стоимости продуктов питания и коммунальных услуг.

Плюрализм взглядов на процесс воспитания, отсутствие четких целей воспитания в современной системе образования, недостаточное количество внимания и недостаток эмоционально окрашенного общения в семье привели к тому, что дети чувствуют свою ненужность, «заброшенность», все больше отчуждаясь, они учатся полагаться только на свои силы и возможности, которых очень часто бывает недостаточно, чтобы разобраться в особенностях окружающего мира. А это, в свою очередь, способствует развитию депрессивных состояний и формированию общего пессимистичного настроя.

Некоторые просто не могут адаптироваться к жизни в сложившихся условиях в силу своих индивидуальных особенностей. Именно здесь можно говорить о феномене личностной беспомощности.

Термин «беспомощность» давно известен в житейской психологии как бездеятельность, отсутствие желания что-либо предпринимать после серии неудач или неприятностей, когда у человека в буквальном смысле «опускаются руки».

Личностная беспомощность - это симптомокомплекс личностных свойств, пессимистического атрибутивного стиля и невротических симптомов, а также определённых поведенческих особенностей. Она является устойчивым образованием, сформировавшимся в процессе развития личности.

Принимая во внимание то, что в настоящее время наблюдается глобализация депрессивных явлений в обществе, изучение феномена личностной беспомощности в рамках отечественной психологии приобрело особую значимость.

В отечественной психологии, изучались близкие к беспомощности по своей природе явления, такие как стресс, фрустрация, неудача, реактивная депрессия, атрибуция результатов деятельности, которые связаны с влиянием негативных событий и ситуаций на человека (Батурин Н.А., Вяткин Б.А., Мерлин В.С., Карвасарский Б.Д., Тарабрина Н.В., Шафранская К.Д. и др.).

За рубежом освещение проблемы беспомощности является односторонним, поскольку в них основное внимание уделяется беспомощности как ситуативному феномену, носящему временный характер, и не изучается представление о беспомощности как базальной характеристике личности.

В процессе достижения целей личность способна управлять своими мотивами, распределяя их во времени и регулируя их. Мотивация - это влечение или побуждения, вызывающие активность субъекта и определяющие ее направленность.

В отечественной психологии проблемой мотивации занимались (А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн, Л.И. Божович).

В зарубежной психологии вопросами мотивации занимались А. Маслоу, Х. Хекхаузен, А. Адлер, А.А. Реан, Шварцландер и другие.

В данном исследовании феномен личностной беспомощности изучался в период 8-12 лет. В отечественной возрастной психологии исследуемый возраст приходится на период младшего - начало среднего школьного возраста (по периодизации Абрамовой - «конец детства»). В этот период ребенок еще очень сильно зависит от взрослых, от их оценки, а если в оценивании наблюдается преобладание негативных тенденций, то это влечет за собой снижение самооценки и повышение тревожности.

Младший школьный возраст наиболее глубоко и содержательно представлен в работах Д.Б. Эльконина, В.В. Давыдова, их сотрудников и последователей (Г.С. Абрамова, Л.И. Айдарова, А.К. Маркова, Г.А. Цукерман, Л.Ф. Обуховой и др.).

Существует ряд работ, посвящённых мотивационному компоненту выученной беспомощности. Но пока не были подробно исследованы особенности мотивационного аспекта личностной беспомощности. Именно этой проблеме и посвящено настоящее исследование.

Цель исследования: изучение мотивационной сферы у детей с личностной беспомощностью в возрасте 8-12 лет.

Объект исследования: личностная беспомощность у детей 8-12 лет.

Предмет исследования: особенности мотивационной сферы у детей с признаками личностной беспомощности.

Гипотеза: дети с признаками личностной беспомощности имеют отличительные характеристики мотивационной сферы.

Задачи исследования:

1.Теоретический анализ литературы по проблеме личностной беспомощности и анализ представлений о мотивационной сфере личности.

2. Выявление детей с личностной беспомощностью.

3. Изучение особенностей мотивационной сферы у детей с признаками личностной беспомощности.

Результаты проведенного исследования могут быть использованы психологами и педагогами для предотвращения и коррекции личностной беспомощности у учащихся, могут являться основой для разработки тренингов, направленных на развитие соответствующих мотивационных особенностей у детей как имеющих признаки личностной беспомощности, так и входящих в группу риска. А также могут способствовать созданию программ для взрослых (как родителей, так и учителей), направленных на преодоление мотивационного дефицита личностной беспомощности у детей.

База исследования: СШ № 3 г. Костанай. Общее количество испытуемых 222 человека.

1. Теоретические подходы к изучению личностной беспомощности и мотивационной сферы личности

1.1 Личностная беспомощность в современной психологии

личностный беспомощность мотивационный

Впервые на явление беспомощности обратили свое внимание Дж. Овермайер и М. Селигман в ходе наблюдения за экспериментами с животными при выработке у собак рефлексов по методике Павлова.

Мартину Селигману удивительно повезло - уже на заре своей карьеры, в 1964 году, будучи молодым выпускником университета, он сумел сделать наблюдение, которое заложило основу одной из самых известных психологических теорий, дающих объяснение неуверенности в себе и беспомощности. Это его наблюдение тем более весомо, что все выводы, которые привели в конце концов к возникновению стройной теории, детальным образом обоснованы и проверены в многочисленных экспериментах. Благодаря счастливому стечению обстоятельств, Селигман оказался в одной из известных психологических лабораторий Пенсильванского университета. Руководитель лаборатории - Ричард Соломон в то время проводил серию экспериментов над собаками по схеме классического условного рефлекса И.П. Павлова. Идея эксперимента состояла в том, чтобы сформировать у собак условный рефлекс страха на звук высокого тона. Для этого их, вслед за громким звуком, подвергали несильным, но чувствительным ударам электрического тока.

Предполагалось, что спустя некоторое время собаки будут реагировать на звук также, как они раньше реагировали на электрошок - будут выскакивать из ящика и убегать. Но собаки этого не делали! Они не совершали элементарных действий, на которые способна буквально любая собака! Вместо того, чтобы выпрыгнуть из ящика, собаки ложились на пол и скулили, не совершая никаких попыток избежать неприятностей!

Селигман предположил, что причина может состоять в том, что в ходе самого эксперимента собаки не имели физической возможности избежать электрошока - и привыкли к его неизбежности. Собаки научились беспомощности. Селигман решил использовать павловскую схему для того, чтобы экспериментально изучить природу беспомощности, понять причины ее возникновения, и таким образом найти пути ее преодоления. Вместе с другим молодым аспирантом - Стивеном Майером - он разработал схему эксперимента, названного им триадным, предполагавшим участие трех групп животных.

Вот как сам Селигман описывает схему этого эксперимента: «…Первой группе предоставлялась возможность избежать болевого воздействия. Нажав на панель носом, собака этой группы могла отключить питание системы, вызывающей шок. Таким образом, она была в состоянии контролировать ситуацию, ее реакция имела значение. Шоковое устройство второй группы было «завязано» на систему первой группы. Эти собаки получали тот же шок, что и собаки первой группы, но их собственная реакция не влияла на результат. Болевое воздействие на собаку второй группы прекращалось только тогда, когда на отключающую панель нажимала «завязанная» с ней собака первой группы. Третья группа шока вообще не получала.» Селигман, 1977. Таким образом, две группы собак подвергались действию электрошока равной интесивности в равной степени, и абсолютно одинаковое время. Единственное различие состояло в том, что одни из них могли легко прекратить неприятное воздействие, другие же имели возможность убедиться в безрезультативности своих попыток как-то влиять на неприятности. С третьей группой собак ничего не делали. Это была контрольная группа.

После такого рода «тренировки» все три группы собак были помещены в ящик с перегородкой, через которую любая из них могла легко перепрыгнуть, и таким образом избавиться от электрошока. Именно так и поступали собаки из группы, имевшей возможность контролировать шок. Легко перепрыгивали барьер собаки контрольной группы. Собаки же с опытом неконтролируемости неприятностей жалобно скулили, метались по ящику, затем ложились на дно и поскуливая переносили удары током все большей и большей силы.

Из этого Селигман и его товарищ сделали вывод, что беспомощность вызывают не сами по себе неприятные события, а опыт неконтролируемости этих событий. Живое существо становится беспомощным, если оно привыкает к тому, что от его активных действий ничего не зависит, что неприятности происходят сами по себе и на их возникновение влиять никак нельзя. Уже первые эксперименты Мартина Селигмана получили широкую известность, были опубликованы солидными психологическими журналами. Прекрасное объяснение необъяснимому с точки зрения теории условного рефлекса факту, стройный эксперимент в обоснование выдвинутой гипотезы, первое научное признание - таково было начало карьеры молодого ученого.

Развитие теории: с людьми бывает то же самое… .

Не секрет, что возможность непосредственного применения результатов, полученных на животных, к объяснению особенностей поведения человека до сих пор вызывает большие сомнения. Конечно, эти сомнения возникли и у Селигмана, у его коллег - психологов. Дональд Хирото, молодой американский психолог, в 1971 году попытался проверить, работает ли механизм, обнаруженный Селигманом, у людей Hiroto, 1974.

Хирото придумал следующую схему эксперимента. Сначала он предложил трем группам испытуемых обнаружить комбинацию кнопок, нажатие которых будет отключать громкий раздражающий звук. У одной группы такая возможность была - искомая комбинация существовала. У другой же группы кнопки были просто отключены. Какие бы комбинации они не нажимали - неприятный звук не прекращался. Третья группа вообще не участвовала в первой части эксперимента. Затем испытуемых направляли в другую комнату, где стоял специально оборудованный ящик. Испытуемые должны были положить в него руку, и когда рука прикасалась ко дну ящика, раздавался противный звук. Если испытуемые касались противоположной стенки - звук прекращался. Эксперименты Хирото доказали две важные вещи.

Было установлено, что люди, имевшие возможность отключать неприятный звук, выключали его и во второй серии экспериментов. Они не соглашались с ним мириться и быстро обнаруживали способ прекратить неприятные ощущения. Так же поступали люди из группы, не участвовавшие в первой серии. Те же, кто в первой серии испытал беспомощность, переносили эту приобретенную беспомощность в новую ситуацию. Они даже не пытались выключить звук - просто сидели и ждали, когда все кончится. Два важных факта состояли в том, что у людей существует уже установленный на животных механизм возникновения беспомощности, и что беспомощность легко переносится на другие ситуации. Однако, оставался один факт, который пока не имел объяснения. В экспериментах Хирото получалось так, что при помощи неустранимого шока не удавалось сделать беспомощными примерно треть испытуемых. Создавалось такое впечатление, что люди из этой трети каким-то образом умеют противостоять беспомощности, несмотря на опыт неконтролируемости событий. Этому факту пока не удавалось найти объяснения.

Беспомощность и иммунитет: как беспомощность влияет на развитие рака у животных

Беспомощность влияет на очень многие особенности жизни человека: на то, как он воспринимает мир, на то, какие цели перед собой ставит и каким образом стремится к их осуществлению, на отношение к своему здоровью и т.д. В конечном счете, от степени беспомощности зависит не только успех в жизни, но и здоровье.

Одно из самых значительных открытий Селигмана и его сотрудников состоит в том, что первоначально в экспериментах над животными, а потом и на человеке, было установлено, что беспомощность влияет и на активность иммунной системы человека, на способность организма противостоять болезням, а значит - и на долголетие. То, как это было доказано, может служить одним из примеров строгих с научной точки зрения экспериментов в психологии.

Эксперименты по изучению влияния беспомощности на иммунитет были проведены Мадлон Висинтейнер на классических лабораторных животных - на крысах - с использованием достаточно строгого теста, используемого в иммунологии. Всем крысам привили некоторое количество раковых клеток. Это количество было специально подобрано таким образом, что при нормальных условиях должны были выжить 50 процентов крыс. Затем всех крыс разделили на 3 группы: первые получали умеренный шок, которого можно было избежать, вторая группа получала неконтролируемый неизбежный шок, третья группа вообще не получала никакого шока. Поскольку речь шла о физическом здоровье, в эксперименте тщательно контролировались все возможные физические переменные (сила и продолжительность тока, условия питания и гигиены и т.д.). Единственное различие между группами состояла в наличии или отсутствии выученной беспомощности. Третья, контрольная группа служила для проверки точности дозировки в иммунологической части эксперимента.

Смертность в этой контрольной группе составила обычную для теста пропорцию 50 на 50. В двух других группах данные были иные. Среди «беспомощных» крыс умерло 73% особей. Было доказано, что выученная беспомощность может влиять на иммунитет - сопротивляемость организма деятельности болезнетворных клеток. Но еще более удивительная вещь произошла в группе, в которой крысы научились сами останавливать действие электрического тока. Смертность в этой группе составила всего 30%! Меньше, чем в группе, которая ни с какими неприятностями не сталкивалась!

Этот совершенно неожиданный факт заставил исследователей задуматься над тем, что из себя представляет альтернатива беспомощности? Что, какое качество делает людей более устойчивыми к неблагоприятным событиям? Позже Селигман назовет это качество оптимизмом. Примерно в одно время с работой Мадлон двое канадских исследователей,

Ларри Склар и Хайми Анисман, пришли к тем же выводам, используя в качестве лабораторных животных мышей, а не крыс, и измеряя скорость роста опухоли, а не смертность. Дальше проверять однозначно установленные факты смысла не было. Имело смысл попытаться установить, имеет ли место та же самая закономерность у людей. Конечно, в этом случае прививать рак ученые не стали.Эллен Лангер и Джуди Роден нашли способ оценить влияние беспомощности на продолжительность жизни человека.

Новые результаты получили Эллен Лангер и Джуди Роден. Они работали с людьми преклонного возраста в частной лечебнице и имели возможность кое-что изменить в жизни пожилых людей.

На двух разных этажах они дали старикам две почти одинаковые инструкции, различающиеся лишь по степени, в которой старики могли что-либо изменить в окружающей их действительности. Вот инструкция, которая давала людям право выбора: «Я хочу, чтобы вы узнали обо всем, что можете делать сами здесь, в нашей клинике. На завтрак вы можете выбрать либо омлет, либо яичницу, но выбрать нужно вечером. По средам или четвергам будет кино, но записываться нужно будет заранее. В саду вы можете выбрать цветы для своей комнаты; можете выбрать, что хотите, и унести к себе в комнату - но поливать его вы должны будете сами».

А вот та, которая лишала их возможности влияния, хотя и реализовывала идею абсолютной заботы о стариках: «Я хочу, чтобы вы узнали о тех добрых делах, которые мы делаем для вас здесь, в нашей клинике. На завтрак бывает омлет или яичница. Омлет мы готовим по понедельникам, средам и пятницам, а яичницу - в остальные дни. Кино бывает вечером в среду и четверг: в среду - для тех, кто живет в левом коридоре, в четверг - для тех, кто в правом. В саду растут цветы для ваших комнат. Сестра выберет каждому по цветку и будет за ним ухаживать».

Таким образом, получалось, что обитатели одного из этажей дома престарелых могли сами распоряжаться своей жизнью; на другом же этаже люди получали те же блага, но без возможности влиять на них. Через восемнадцать месяцев Лангер и Роден вернулись в лечебницу. Они установили, что группа с правом выбора оказалась более активной и счастливой, судя по специальным оценочным шкалам. Они также обнаружили, что в этой группе умерло меньше людей, чем в другой. Этот поразительный факт свидетельствовал, что возможность выбора и контроля ситуации могут спасать жизнь, а беспомощность, возможно, способна убивать.

Нерешенной все-же оставалась проблема, связанная с тем фактом, что не все люди (как, впрочем, и не все животные) в равной степени были подвержены влиянию неконтролируемых неприятных последствий. Часть из них, несмотря на неприятности, продолжали упорно искать решение трудной ситуации, выход из неприятного положения.

До определенного момента Селигман не видел объяснения этому. Но с течением времени решение было найдено. Это решение получило название «теории оптимизма». В соответствии с этой теорией, именно приобретенный в успешной «борьбе с реальностью» оптимизм служит причиной того, что временные непреодолимые трудности не снижают мотивации к активным действиям, точнее - снижают ее в меньшей степени, чем это происходит у «пессимистичных» персон, более склоннык к формированию выученной беспомощности. По мнению Селигмана, суть оптимизма состоит в особом способе атрибуции - особом стиле объяснения причин неудач или успехов.

Оптимистичные люди склонны приписывать неудачи случайному стечению обстоятельств, случившемуся в определенной узкой точке пространства в определенный момент времени. Успехи они обычно считают личной заслугой, и склонны рассматривать их как то, что случается всегда и почти везде. Например, жена, обнаружившая наличие давней связи ее мужа с лучшей подругой, демонстрирует оптимизм, если говорит себе: «Это случилось всего лишь несколько раз, давным-давно, и лишь потому, что сама я в то время была за границей» (локально во времени, локально в пространстве и по вине обстоятельств). Пессимистичным можно назвать мысли следующего характера: «Он никогда меня не любил, и наверное потихоньку изменял мне постоянно - ведь не случайно вокруг него так много симпатичных молоденьких студенток. Да и сама я уже стара, и вряд ли когда он меня так полюбит, как было в молодости» (неприятности распределены во времени, встречаются во многих точках пространства, происходят потому, что сам какой-то не такой). Именно через стиль атрибуции (приписывания) «просеивается» опыт беспомощности. В случае оптимистичной атрибуции, значение этого опыта преуменьшается, в случае пессимизма - преувеличивается.

Определив таким образом ключевые характеристики оптимизма, Селигман смог найти и очень надежный способ оценки степени присущего человеку оптимизма по его высказываниям, письмам, статьям, а также предложил специальный тест для оценки степени оптимизма / пессимизма. Это его открытие позволило провести ряд интересных экспериментов, показавших степень влияния оптимизма на политическую, профессиональную деятельность людей и - на жизнь целых стран.

Так теория выученной беспомощности дала жизнь не менее интересной и продуктивной в плане экспериментов теории оптимизма. Оптимистичные люди, по мысли Селигмана, имеют ряд преимуществ: они более инициативны, энергичны, реже впадают в депрессию, результаты их деятельности обычно выглядят более внушительно. Далее, они производят лучшее впечатление на окружающих. Это все не может остаться без очевидных последствий. В содружестве с молодым аспирантом Гарольдом Зулловым Селигман Zullow et al., 1988 заинтересовался проблемой, близкой к сфере интересов политологов. Он предположил, что при явном соперничестве двух кандидатов, таком, какое, например, имеет место в ходе президентских выборов, более оптимистичный кандидат должен побеждать. Основание к этому Селигман видел в следующем. Во-первых, оптимистичный кандидат будет более активным и деятельным, успеет встретиться с большим количеством людей и т.д. Во-вторых, в ходе этих встреч он больше понравится избирателям. В- третьих, он будет более убедителен (в хорошее охотнее верят), вызовет у избирателей большие надежды, связанные с ним персонально. В итоге, при сильной разнице в уровне оптимизма, победить должен депутат оптимистичный.

Селигман решил проверить это предположение на материале президентских выборов. В качестве стандартных выступлений были выбраны речи с согласием баллотироваться претендентов на президентский пост в Америке, начиная с 1948 (с этого года выступления достигали широкой аудитории благодаря телевидению) по 1984 годы. Уровень оптимизма оценивали независимые эксперты по специально разработанной схеме. В итоге было обнаружено, что в девяти случаях из десяти победил более оптимистичный кандидат. Причем, кандидаты, существенно опережавшие соперника в уровне оптимизма, выигрывали с огромным перевесом. У кандидатов же с небольшим преимуществом по показателям оптимизма, и перевес на выборах был небольшим. Так было установлено, что знание разница в уровне оптимизма позволяет предсказать исход выборов значительно точнее, чем любые другие технологии. Более того, влияние телевизионной трансляции также не было решающим фактором. Анализ речей кандидатов начиная с 1900 года показал, что из двадцати случаев в восемнадцати американцы отдавали предпочтение более оптимистичному кандидату.

Теория набирает силу, если она оказывается способной дать предсказания событиям. Теория оптимизма оказалась способной к этому. В текущем порядке оценивая состязание Джорджа Буша и Майкла Дукакиса с использованием шкалы оптимизма, Селигман и Зуллов смогли дать предсказание итогов выборов с точностью до 1%!

Социальный контекст и взаимовлияние уровня оптимизма и социальной среды не ограничивается предпочтениями электората. Существуют данные, что сами условия жизни существенно предопределяют характер высказываний и предпочтений. В период олимпийских игр 1984 года Габриель Эттинген Zullow et al., 1988 сравнила по степени оптимизма газетные публикации об одних и тех же событиях, вышедшие в Восточной и Западной Германии. Хотя у восточных немцев поводов для гордости и оптимизма было значительно больше, тон публикаций восточногерманских газет был существенно более пессимистичным. Сообщения, выполненные на одном и том же языке, журналистами одной и той же национальности, описывающие одни и те же события - но в рамках разных общественных систем существенно различались. Прошло всего 6 лет - и Восточная Германия перестала существовать. Оптимистичная страна поглотила пессимистичную.

Теория оптимизма нашла неожиданное применение в страховом деле. По заказу крупной страховой фирмы Селигман провел тестирование на уровень оптимизма у вновь набранных страховых агентов. Хотя общий уровень оптимизма был достаточно высок, более половины из них уволились в первые же полгода. Даже очень оптимистичным людям трудно получать изо дня в день отказы в 39 случаях из 40. Селигман разделил всех новичков на две группы - более и менее оптимистичную. Кто же увольнялся в первую очередь? Это были люди преимущественно из менее оптимистичной группы. Причем склонность к увольнению никак не была связана с профессиональными знаниями. Далее, этим влияние оптимизма не ограничилось. Агенты из верхней четверти, наиболее т.о. оптимистичные, заключали на 50% больше сделок, чем агенты из нижней четверти. Они работали, не капитулировали - и зарабатывали больше денег для фирмы.

Итак, Мартин Селигман определяет беспомощность как состояние, возникающее в ситуации, когда нам кажется, что внешние события от нас не зависят, и мы ничего не можем сделать, чтобы их предотвратить или видоизменить. Если это состояние и связанные с ним особенности мотивации и атрибуции переносятся на другие ситуации, то значит - налицо «выученная беспомощность». Очень непродолжительной истории неконтролируемости окружающего мира достаточно для того, чтобы выученная беспомощность начала жить как бы своей собственной жизнью, стала сама управлять нашим поведением.

Пример: Двум группам людей предлагалось решать простые логические задачи, где в серии картинок нужно было обнаружить «лишний» элемент следуя какому-либо принципу. В одной группе испытуемые получали оценки «верно» или «неверно» в случайном порядке (т.е. асинхронно), в другой они (синхронно) получали за правильный ответ оценку «верно», за неправильный - «неверно». В результате в группе с правильными, «синхронными» последствиями количество правильных ответов быстро возрастало, при асинхронности же не наблюдалось значительного улучшения результатов и многие испытуемые довольно быстро отказывались от продолжения эксперимента. Если на их участии настаивали, то они совершали даже большее количество ошибок, чем в начале, поскольку для простых закономерностей пытались найти очень сложные объяснения, искали сложные решения там, где они были очевидны.

Опыт неконтролируемых последствий у животных и людей закономерно приводит к пессимизму и депрессии, к снижению стремления предотвратить трудные ситуации или активно овладевать ими. Ответственны за возникновение этого не столько неприятные или болезненные переживания сами по себе, сколько опыт их неконтролируемости. Именно этим объясняется тот факт, что относительно позитивных последствий Селигман получил схожие результаты. Интенсивное поощрение, возникающее вне зависимости от действий испытуемых - точно так же, как и наказание - приводит к потере инициативы и способности к конкурентной борьбе. Итак, беспомощность у человека вызывается неконтролируемостью и непредсказуемостью событий внешнего мира.

Уже в раннем детстве - в младенческом возрасте человек учится контролю над внешним миром. Помешать этому процессу могут три обстоятельства: 1. полное отсутствие последствий (депривация), 2. однообразие последствий или же 3. отсутствие видимой связи между действиями и их последствиями.

(1) Отсутствие последствий. Никому в России не нужно объяснять, с чем сталкиваются сироты в большинстве детских домов. Однообразная серая одежда, такая же однообразная и пресная пища, скудная библиотека, занятые своими делами воспитатели и учителя. Однообразие среды дополняется депривацией простого человеческого общения. В замкнутый мирок поступает слишком мало стимулов, слишком мало информации, чтобы растущий человек научился связывать плохие и хорошие поступки с плохими и хорошими последствиями. Разные поступки так или иначе есть всегда. Разных последствий не хватает. Поэтому к моменту выпуска в большинстве случаев молодых людей трудно назвать адаптивными, приспособленными и оптимистичными людьми.

По аналогии с этим «экстремальным» примером мы легко обнаружим зоны потенциальной беспомощности в далеком сибирском поселке, глухой деревне в центре России, в семье начинающего предпринимателя и его жены - учительницы, с утра до поздней ночи занятых каждый своим «бизнесом». Общее во всех этих случаях - бедная на последствия и общение среда, в которой ребенок просто не в состоянии сопоставить разному поведению разные реакции окружения. Этих реакций просто нет.

Пример: Женщина обращается к психологу с просьбой помочь. Ее уже взрослый сын ничего не желает делать. Семья довольно обеспеченная, у каждого из супругов свой бизнес, сыну они тоже ни в чем не отказывают. Чтобы помочь сыну стать на ноги, отец зарегистрировал для того собственную фирму с поставленным уже бизнесом. Нужно только работать. Но сын и этого не хочет! Он либо сидит весь день дома, либо, что еще хуже - берет машину и отправляется проведывать своих дружков. В общем, делом заниматься не хочет - у него нет к нему никакого интереса.

Психолог предлагает попробовать изменить кое-что в отношении к сыну (а сыну уже 26!). Изменить последствия, которые имеют его действия. Отобрать машину и отдать тому, кто ведет дела в фирме. Вернуть машину, если он займется делами фирмы. Выплачивать ему в фирме зарплату в точном соответствии с рабочими часами, которые он там проведет. Если управление фирмой не даст нужных результатов - продать ее или забрать себе в управление. Но в этот момент - перестать платить зарплату. Спустя 2 месяца сын начал вести дела фирмы сам и купил себе на заработанные в удачной сделке деньги собственную машину, чтобы не зависеть от родителей.

(2) Однообразие последствий. Чтобы избежать пессимизма и беспомощности, последствия как минимум должны быть в наличии. И они должны быть разными. Любой психолог, работающий в милиции или детприемнике, расскажет вам массу ужасных случаев, главным действующим лицом которых были дети из суперблагополучных семей. Неожиданные асоциальные поступки эти, благополучные, дети совершают так же часто, как и дети из детских домов и интернатов. Совершенно неожиданные и немотивированные побеги из семьи, агрессивные действия, кражи, вандализм, не имеющие на первый взгляд никакого разумного объяснения, легко его находят в рамках теории выученной беспомощности. Гиперопека детей из богатых семей, чаще всего связанная с однотипно позитивными последствиями, так же опасна, как и гиперконтроль со стандартно следующим штрафом за любые нарушения. Опасность состоит в однотипности последствий.

Ребенок, который в ответ на разное (хорошее и плохое) поведение, получает совершенно одинаковые (безразлично, приятные или неприятные) последствия, точно так же теряет ориентиры для управления собственной активностью, как и ребенок, вообще никакой обратной связи не получающий.

Пример: Девочка Саша ходит в первый класс с большой охотой, ей все в школе нравится. Но вдруг родители замечают, что интерес стремительно улетучивается, ребенок не хочет делать уроки, с неохотой идет в школу. Ребенка как бы подменили. Лишь случайно родители узнают, что в классе появился новый учитель, который часто ставит четверки и требует выполнять работу над ошибками. Сначала Саша это делала охотно, поскольку сама видела эти ошибки и знала, как их можно исправить. Но новый учитель даже после прекрасно выполненной повторно работы все-равно ставит четверку. С его точки зрения это - справедливо. Ведь ошибка то была допущена. Саша очень расстроена. Для нее исчез всякий смысл исправлять ошибки. Как бы хорошо она не работала над ошибками - все равно оценка не улучшается. Мотивация к учебе стремительно, в течение двух- трех дней, исчезает. Родителям, к счастью, удается убедить учителя поощрять ребенка, но интерес к школе восстанавливается очень и очень медленно.

Есть еще одна форма беспомощности, возникающей по причине однообразия последствий. Ребенок или взрослый, который, совершая разные - хорошие и плохие, добрые или злые действия, знает, что все равно его родители (или его статус) защитят его от неприятностей, оказывается беспомощным в такой же степени, как и тот, кто наталкивается на массивную критику, что бы он не делал. Если приблизить эти результаты к реальной жизни, то беспомощность возникает тогда, когда человек (ребенок), пытающийся решить некоторую поведенческую проблему, не находит никакой системы в том, как реагируют окружающие на его действия, и никто ему не помогает обнаружить эту систему.

(3) Асинхронность. Третья причина беспомощности может состоять в том, что между действиями и последствиями проходит так много времени (асинхронность во времени), что невозможно связать реакции окружения с теми или иными собственными действиями. Порка по пятницам, разнос по понедельникам, выдаваемая случайно и довольно редко зарплата, все это - последствия, которые асинхронны во времени с их причинами. В этом случае зарплата перестает ассоциироваться с результатами труда, критика родителей - с ошибками, допущенными в домашнем задании. Итог тот же.

В дальнейшем ученые, заинтересовавшиеся использованием подхода к выученной беспомощности М. Селигмана, проводили множество исследований этого явления на человеке. Первоначально эксперименты строились по аналогии с экспериментами на животных.

Обобщение полученных результатов экспериментов с животными и с человеком позволили М. Селигману и его коллегам сформулировать исходную модель выученной беспомощности: опыт субъекта, если он состоит в том, что его действия никак не влияют на ход событий и не приводят к ожидаемым следствиям, усиливает ожидание неподконтрольности субъекту результатов его действий, вследствие чего возникает комплексный мотивационный, когнитивный и эмоциональный дефицит. Мотивационный дефицит проявляется в торможении способности к активному вмешательству в ситуацию, когнитивный -- в искажении восприятия ситуации и затруднении последующего научения в аналогичных ситуациях в будущем, эмоциональный - в формировании состояния подавленности и даже депрессии [49, 5, с. 79-80].

Многочисленные исследования, проведенные в последствии, показали, что сформулированная теория беспомощности не учитывала и не объясняла некоторые важные моменты. Так, она не в состоянии была объяснить, когда дефициты беспомощности будут постоянными во времени и когда они будут непостоянными. Было установлено, что неудачи иногда могут способствовать усилению депрессивных реакций, а иногда - нет [56]. В созданной модели беспомощности не рассматривалось, в каких случаях дефициты выученной беспомощности распространяются на другие сферы деятельности, принимая глобальный характер, и когда они ограничиваются одной областью жизнедеятельности человека. Иногда лабораторная беспомощность являлась всеобъемлющей, а иногда она имела ограниченный характер. Также в теории не объяснялось, как переживание состояния беспомощности влияет на снижение самооценки у людей и потерю самоуважения после того, как они ощутили свою беспомощность [55]. И, наконец, в рамках первоначальной теории беспомощности не учитывались индивидуальные различия в человеческой уязвимости к беспомощности. Ведь представление об индивидуальных особенностях в атрибуции было необходимо для понимания того, почему разные люди по-разному реагируют на одни и те же события.

Значительное влияние на понимание условий возникновения выученной беспомощности оказало обращение к теоретико-атрибутивному подходу в психологии [49, с.112]. С целью исключения недостатков первоначальной теории выученной беспомощности Л. Абрамсон, М. Селигман и Дж. Тисдейл произвели ряд изменений, включив в нее индивидуальные причинные атрибуции реальных плохих событий.

Атрибуция - это процесс приписывания человеком причин своему и чужому поведению и результатам действий [5, с.71] - приписывание социальным объектам (человеку, группе, социальной общности) характеристик, не представленных в поле восприятия. Необходимость атрибуции обусловлена тем, что информация, даваемая наблюдением, недостаточна для адекватного взаимодействия с окружением социальным и нуждается в "достраивании". Атрибуция - основной способ "достраивания" непосредственно воспринимаемой информации. Начало се изучению положила работа Ф. Хайдера (1958); к концу 70-х гг. атрибуция наряду с аттитюдами и группами превратилась в один из трех превалирующих объектов социально-психологического исследования. Сперва она сводилась к атрибуции каузальной, локализовалась в пределах восприятия межличностного и понималась как выведение причин человеческого поведения. Позже понимание атрибуции расширилось. Атрибуция не сводится к выведению только причин поведения, а включает в себя приписывание широкого класса психологических характеристик; к тому же она не ограничена только характеристиками личности, но распространяется и на другие социальные объекты. Она рассматривается как основной механизм социального восприятия, позволяющий включать воспринимаемые объекты в смысловую систему. В зарубежной психологии социальной атрибуция - основа для изучения и объяснения широкого класса социально-психологических феноменов, на чем основаны надежды на постепенное слияние теорий атрибуции в общую социально-психологическую теорию. В отечественной психологии социальной атрибуция изучается с конца 70-х гг. Она рассматривается как механизм многих социальных процессов; показана ее роль в межгрупповом взаимодействии, в регуляции супружеских отношений, в появлении конфликтов производственных и пр.

Согласно внесенным изменениям, люди, испытывая неконтролируемые плохие события, спрашивают себя о причинах их возникновения, и те объяснения, которые они дают хорошим и плохим результатам или успехам и неудачам, влияют на их ожидания относительно будущих результатов или событий и таким образом влияют на их реакции.

Некоторые стили атрибуции способствуют возникновению выученной беспомощности, а некоторые, наоборот, противодействуют ей.

Наиболее уязвимыми к возникновению состояния беспомощности оказались люди, которые привычно объясняют плохие события внутренними, устойчивыми и глобальными причинами, а хорошие события -- внешними, неустойчивыми и частными причинами. Они более склонны обобщать негативный опыт и сохранять симптомы беспомощности, чем люди с противоположным стилем [5, с. 80].

М. Селигман и его коллеги положили начало исследования беспомощности как ситуативного явления, обозначив ее термином «выученная беспомощность». Тем не менее, в зарубежной психологии так и не было разработано представление о беспомощности как об образовании личностного уровня. Правда, необходимо заметить, что в 1975 году К. Двек было проведено клиническое исследование, в ходе которого оказывалось воздействие на школьников с «явными признаками хронической беспомощности» [49, с.1311]. Вопрос о беспомощности как образовании личностного уровня впервые был рассмотрен в рамках отечественной психологии.

Б. Скиннер настаивал на том, что поведение можно лучше всего изучить, обращаясь к тому, как оно соотносится с предшествующими событиями. Это положение принимается и многими другими психологами. Скиннер утверждал также, что при функциональном анализе поведения нет необходимости говорить о механизмах, действующих внутри организма. Он полагает, что поведение может объясняться и контролироваться исключительно посредством манипулирования средой, в которую включен организм, и что нет нужды рассматривать организм отдельно или выдвигать какие-либо положения о том, что происходит внутри него. Этот аргумент не пользуется популярностью у психологов за пределами сферы влияния Скиннера.

Изучению различных аспектов и компонентов беспомощности были посвящены исследования Н.А. Батурина и Д.А. Циринг.

Н.А. Батуриным была рассмотрена проблема регулирующего и формирующего влияния успеха и неудачи на самооценку личности, уровень притязаний, мотивацию, атрибуцию результатов. Им было исследовано влияние достигнутого результата на выбор, инициацию и выполнение последующей деятельности, т.е. когнитивно-аффективные оценочные комплексы были изучены как междеятельностные механизмы регуляции [5, с.14]. Также Н.А. Батуриным и И.В. Выбойщик был произведен анализ подходов к профилактике и коррекции выученной беспомощности.

Именно Н.А. Батурин в 1997 году предложил концептуально разделить беспомощность на ситуативную и личностную. По его мнению, основой ситуативной беспомощности служит состояние, формирующееся в конкретной ситуации. В зависимости от интенсивности неудачи и от порога толерантности к подобного рода событиям такая беспомощность может возникнуть у любого человека, Дальнейшее развитие и укрепление ситуативной беспомощности происходит посредством включения процесса атрибуции причин негативных событий, отрицательной оценки своих действий и достигнутого результата и стремления к избеганию неудачи. В результате человек отказывается от новых попыток разрешить ситуацию (мотивационный дефицит), к бездействию (когнитивный дефицит) и апатии (эмоциональный дефицит). Являясь психическим состоянием, беспомощность проходит, стоит измениться ситуации; она преодолевается за счёт “включения” механизмов бессознательной и сознательной саморегуляции (копинга) [5].

В основе личностной беспомощности лежит сочетание устойчивых (личностных) стилевых особенностей, а компоненты, определяющие ее возникновение аналогичны тем, что определяют и ситуативную. Наибольшее влияние оказывают стилевые особенности атрибуции, оценивания и побуждения.

Так, основными характеристиками оценочного стиля как симптомокомплекса беспомощности является полярность, а не дифференцированность оценок, доминирование негативности оценивания, в отличие от позитивности, ригидность, а не гибкость оценочных тенденций и преобладание «оценочности» над описательностью.

Синдром личностной беспомощности включает атрибутивный стиль, характеризующийся постоянством, а не вариативностью приписывания причины, генерализованностью и персонифицированностью приписывания причин, в отличие от локальности и отнесения причины внешним обстоятельствам при неудаче и, наоборот, сочетанием обратных по смыслу параметров при успехе.

В стиль побуждения выделяются следующие параметры: стремление к разрядке напряжения, а не к поиска возбуждения, стремление к избеганию негативных переживаний, а не к поиску позитивных и экстратенсивная мотивация, в отличие от интратенсивной.

Формирование личностной беспомощности, согласно Н.А. Батурину, тесно связано с глобальным отношением личности к миру и себе, которое складывается у человека на протяжении всей жизни, начиная с раннего этапа [5]. Под влиянием целостной картины мира происходит закрепление и интеграция процессов оценивания, атрибуции и побуждения в соответствующие стилевые особенности. Таким образом, беспомощность как базальная характеристика провоцирует возникновение у человека состояния беспомощности практически в каждой сложной ситуации.

Дальнейшая работа над проблемой личностной беспомощности продолжена в работах Д.А. Циринг. Результатом обследования детей с признаками беспомощности стал ряд личностных особенностей, отличающих этих детей от детей без признаков беспомощности. Так, были выявлены высокая чувствительность и восприимчивость таких детей, зависимость их от других, богатство воображения, эстетические наклонности, которые способствуют усмотрению причин плохих событий в самих себе. Восприятию плохих событий как устойчивых способствуют большая напряжённость, раздражительность, фрустрированность этих детей, такая особенность видения заставляет их меньше надеяться на лучшее.

Беспомощные дети имеют большую возбудимость и сверхактивность в ответ на слабые провоцирующие стимулы, поэтому при объяснении хороших событий в большей степени склоняются к их восприятию как временных и происходящих под влиянием внешних факторов. Дети с признаками беспомощности характеризуются высокой тревожностью, озабоченностью, в большей степени склонны воспринимать плохое как постоянное, а хорошее -- как временное, они меньше надеются на лучшее и отличаются большей пессимистичностью как в отношении хороших событий, так и в отношении плохих, у них более пессимистический атрибутивный стиль в целом.

Пессимистический атрибутивный стиль детерминируется и взаимосвязан с такими свойствами личности, как замкнутость, эмоциональная неустойчивость, сдержанность, беспечность, робость, эмоциональная сензитивность, напряжённость.

При обследовании детей без признаков беспомощности с оптимистичным атрибутивным стилем также были выявлены специфические личностные особенности. Такие дети эмоционально более тёплые, общительные, весёлые, открытые, доброжелательные, участливые. Они в большей степени ограничивают плохое одной сферой и воспринимают его как временное, при объяснении хороших событий рассматривают хорошее как устойчивое во времени, происходящее во многих сферах жизни и видят причину хорошего в себе. Это более уверенные в себе, спокойные и стабильные дети, которые в большей степени распространяют хорошее на многие сферы жизни, при объяснении хороших событий чаще рассматривают хорошее как устойчивое во времени, происходящее во многих сферах жизни и видят причину хорошего в себе, ограничивают плохое одной сферой и воспринимают его как временное и видят причину плохого во внешних факторах, а не в себе. Они оптимистичнее воспринимают как хорошие, так и плохие события и имеют более оптимистический атрибутивный стиль в целом.

Дети, характеризующиеся большей возбудимостью или сверхактивностью на слабые провоцирующие стимулы, обладают более пессимистическим атрибутивным стилем в целом. В отличие от них, дети, отличающиеся большей социальной смелостью, непринуждённостью, энергичные, активные, беспечные, с отсутствием страха в ситуации повышенного риска.

Они более оптимистичны как в отношении хороших событий, так и в отношении плохих и имеют более оптимистичный атрибутивный стиль в целом.

Дети добросовестные, исполнительные, ответственные более пессимистичны в отношении плохих событий, что свидетельствует скорее о реалистичном отношении к плохим событиям.

Таким образом, было установлено, что дети с оптимистичным атрибутивным стилем отличаются такими свойствами личности, как жизнерадостность, открытость, эмоциональная устойчивость, безответственность, чувствительность.

Результаты исследования факторов личности по личностному опроснику Р. Кеттелла позволили сделать вывод о том, что дети с признаками беспомощности более замкнуты, недоверчивы, обособленны, равнодушны, чрезмерно обидчивы, для них характерно отсутствие интуиции в межличностных отношениях, проявление негативизма, упрямства, эгоцентризма в поведении (низкие показатели по фактору А). Дети с признаками беспомощности отличаются большей неуверенностью в себе, легкой ранимостью, неустойчивостью, остротой реагирования на неудачи неустойчивостью настроения, они оценивают себя как менее способных по сравнению со сверстниками, плохо контролируют свои эмоции, испытывают трудности в адаптации к новым условиям (низкие показатели по фактору С). Такие дети менее терпеливы, обнаруживают большую реактивность на слабые провоцирующие стимулы, легко возбудимы, для них характерно моторное беспокойство, отвлекаемость, недостаточная концентрация внимания (высокие показатели по фактору D), во взаимоотношениях со взрослыми являются более робкими, застенчивыми, чувствительными к угрозе (низкие показатели по фактору Н). Они отличаются тревожностью, озабоченностью, переполненностью мрачных опасений, предчувствий неудач, этих детей легко вывести из душевного равновесия, им свойственно частое преобладающее пониженное настроение, что является основой возникновения невротичности (высокие показатели по фактору О). Дети с признаками беспомощности отличаются избытком побуждений, которые не находят практической разрядки в процессе деятельности, в их поведении преобладает нервное напряжение, они оказываются более раздражительными, фрустрированными (высокие показатели по фактору Q4).

Результаты изучения самооценки по методике С.А. Будасси показали, что у детей с признаками беспомощности самооценка значительно занижена, что свидетельствует о более низкой степени удовлетворённости собой, сниженном уровне самоуважения. Дети с признаками беспомощности отличаются, также, и более низким уровнем притязаний.

Самооценка - результат интегративной работы в сфере самосознания с одной стороны, и в сфере эмоционально-ценностных самоотношений, с другой. Самооценка - непостоянный конструкт, она постоянно видоизменяется, совершенствуясь. Самооценка обусловлена сочетанием знания о себе и мировоззрения, норм и ценностей, присущих человеку. Именно самооценка выполняет функцию регуляции поведения и деятельности, так как она может соотносить потребности и притязания человека и его возможности.

Самооценка - ценность, которая приписывается индивидом себе или отдельным своим качествам. В качестве основного критерия оценивания выступает система личностных смыслов индивида. Главные функции, которые выполняются самооценкой, - регуляторная, на основе которой происходит решение задач личностного выбора, и защитная, обеспечивающая относительную стабильность и независимость личности. Значительную роль в формировании самооценки играют оценки окружающих личности и достижений индивида [18].

При изучении привычных реакций фрустрации с помощью проективной методики С. Розенцвейга было установлено, что детям с признаками беспомощности свойственны экстрапунитивные реакции с фиксацией на самозащите, что выражается в поведении через агрессивность по отношению к другим и чрезмерную защиту своего «Я» (высокие значения по показателю Е), эти дети редко проявляют интрапунитивные реакции (низкие значения по показателям), что выражается через интерпретацию фрустрирующей ситуации как своего рода блага, принятие вины на себя или принятие на себя ответственности за исправление ситуации. Преобладание у детей с признаками беспомощности экстрапунитивных реакций в целом (высокие значения по показателю Е) свидетельствует о повышенных требованиях, предъявляемых детьми к окружающим. Высокий суммарный показатель реакций с фиксацией на самозащите у детей с признаками беспомощности свидетельствует о свойственной им низкой толерантности к фрустрационным воздействиям, об осложнении взаимодействий с окружающими в силу работы защитных и компенсационных процессов (Е D). Также дети с признаками беспомощности менее адаптированы к социальному окружению и отличаются высокой степенью невротизации и нарушением нормальных взаимоотношений с окружающими (высокие значения по показателю КГА).