Мы уже отмечали в своей работе, что большинство теорий социальной стратификации носили теологический характер. В известной работе Ницше "Антихристианин" [12] автор справедливо отмечает, что тот вид, который имеет религиозность в настоящее время, является мировоззрением, очень далеким от понимания природы, понимания сути происходящих в ней явлений. Не религия, не мораль не соприкасаются с действительностью и причины всего происходящего сплошь воображаемые, из чего возникло и воображаемое представление о психологических процессах, и искаженное представление об истинной природе человека. Ницше показывает, что на самом деле большинство так называемых "моральных и религиозных" установок служат закреплению власти жрецов (а на сегодня мы можем понимать термин "жрецы" как обозначение любого служителя какой-либо идеологии, обслуживающей интересы авторитарной власти). Он писал: "Жрецы сотворили чудо фальсификации - глумясь над преданием, издеваясь над исторической реальностью, они перевели прошлое своего собственного народа на язык религии…, они называют "царством божьим" состояние, при котором они - жрецы - определяют ценность всего". Жрец лишает ценности и святости природу и вменяет свои законы, несоблюдение которых именует грехом. Ницше называет христианство формой смертельной вражды к реальности, к самой жизни. На санскрите слово "жінка" означает "жизнь", не удивительно, что три доминирующие на протяжении двух последних тысячелетий религии жестоко боролись с женщиной, вытесняли ее с того места в социуме, которое должно было ей принадлежать, если бы социум не был омертвлен механистическим детерминизмом патриархата. "Женщина, со своей столь не похожей на мужскую психологией, есть источник информации (и всегда им была) о вещах, недоступных мужчине…, ее часто превосходящая мужскую интуиция может предостеречь его в нужный момент, а ее чувство, ориентированное на личностное начало, способно указать ему пути, которые он не нашел бы своим чувством, слабо соотнесенным с личностным началом" [25].

Ницше справедливо замечает [31], что жрецы объявили войну женщине и внушали мужчине ("Все беды - от женщины") страх перед ней не случайно, так как лишь из-за женщины человек вкусил от древа познания, а познание означает конец жрецам. "И "жрец в себе" изобретает беды, смерть, беременность с ее болями, все мыслимые виды нищеты, дряхлости, трудов, прежде всего недуги - все годные средства борьбы с наукой! Нужда помешает человеку думать…Жрецам всегда была нужна война…Война помимо прочего великая помеха науке!" Действительно, для того, чтобы превратить человека в удобное орудие манипуляции, нужно, чтобы он страдал, и тогда религия стала "идеальным психотерапевтом", который сам плодил себе клиентов, создавая мифы о "вине", и предлагая "спасение" ценой послушания. Интересно рассмотреть с этой точки зрения как, обучая презирать тело, христианство (от него не отстают и мусульманство с иудейством) объявляет зачатие и рождение "дурными, грязными", и этим "пропитывается" на долгие века вся наука. Изучая историю различных племен [14], ученые, рассматривая вещи под углом зрения "христианской морали", трактуют обычаи, при которых женщина покидала дом мужа, чтобы произвести на свет ребенка, как свидетельство того, что ее считают "нечистой". Но, например обычаи осетин и жителей Каролинских островов, когда женщина для родов уходит в дом своих родителей, объясняются тем, что в предшествующий матриархатный период дитя, рождаемое женщиной, принадлежало роду ее матери. Для того чтобы обеспечить это право за родом матери, и нужно своевременно позаботиться, чтобы дети рождались не среди чужих, то есть не в доме своего отца. Зачастую удаление женщины для родов в отдельную хижину в племенах означало понимание того, что в этот период женщина находится в состоянии более близкого контакта с божественной природой и ей нельзя мешать. Находки, найденные при раскопках, говорят о том, что в древних племенах божественное начало признавалось за женщиной, акт рождения ребенка был почти тождественен акту сотворения мира богиней [14]. В каждой культуре есть свои сказания о сотворении мира, и в этих сказаниях неизбежно и неизменно повествуется о рождении. Богиня, известная под множеством разных имен, возникала из хаоса, чтобы сотворить Землю и Вселенную. В эпоху раннего матриархата целительство и религия были тесно взаимосвязаны, причем религия была уделом женщин. Медицина начиналась с целительства, и именно женщины были у истоков. Темное средневековье отлучило женщину от медицины, сжигая целительниц на кострах и получало, таким образом, власть над женщиной через страх перед родами, боль и идеи "греховности" самого акта рождения. Способности женщины давать жизнь сопутствовала ее роль кормилицы. Искусственное вскармливание появилось сравнительно недавно. В древних племенах гибель женщины означала одновременно и гибель для младенца, поэтому жизнь женщины ценилась и охотой, опасным для жизни занятием, занимались мужчины.

Археологи Мерлин Стоун и Мариджа Гимбутас [20] приходят к выводу, что конец матриархата наступил около 15000 лет назад и был связан с вторжением воинственных кочевых племен и захватом ими территорий. Миролюбивые безоружные матриархальные культуры не могли им противостоять. Потомки этих патриархальных племен стали той "колыбелью цивилизации", из которой вышли культуры Среднего Востока, раннеиудейские племена, в итоге давшие миру христианство и ислам. Вместе с ними пришло мужское господство, которое, отвергнув жизненную силу, природные жизненные циклы, идею божественности женского созидательного начала, дающего рождение миру, обесценило женщину и все стороны женского Бытия. Акт творения лишили женских родовых корней, а взамен дали Адама, первопредка-мужчину, созданного из праха богом, не имевшим матери. Культурное развитие застопорилось и на несколько тысячелетий воцарился резкий упадок цивилизации. Условием занятий медициной стало обучение в колледже, к которому женщины не допускались. Но повивальное дело продолжало оставаться в руках женщин, так как мужчины, разделявшие церковную идеологию, объявившую женщину средоточием зла и порока, отказывались принимать роды до тех пор, пока во Франции в XVII-XVIII веках не изобрели акушерские щипцы. Несмотря на преследование целительниц, первые врачи-мужчины знали куда меньше, чем женщины, тогда женщин-целительниц сжигали на кострах, так как они рассматривались как конкуренты новых врачей-мужчин. Охота на ведьм стала концом и утвердила власть мужчины. На кострах инквизиции пали девять миллионов женщин. Патриархат окончательно победил, но человечество проиграло. Началась длительная борьба человека с самим собой, были разрушены естественные отношения с природой, доминирующая культура обрела черты личности с комплексом неполноценности, пытающейся компенсировать проблемы своего "недоразвития" за счет "кого-то другого". Этим "кем-то другим" для мужчины оказалась женщина, а для человечества - природа. Яркое свидетельство этому - экологическая ситуация на всем земном шаре. По образу и подобию мышления "жрецов" развивались и управлялись государства. Человечеству стало трудно выживать на планете, так как основную часть своего мыслительного процесса оно проводит в пространстве социокультурных структур, далеких от реальной жизни, той жизни, началом которой является природа. Ради повышения или понижения цены на баррель нефти мировые лидеры тратят жизненные и материальные ресурсы для компенсации своих амбициозных запросов. Несравнимо меньшие объемы всего этого тратятся на решение действительно жизненно важных проблем человечества.

Как отмечала Карен Хорни [23], классический психоанализ - творение мужского гения, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В своей работе "Психоанализ и психологическая теория личности" Мунерман [36] отмечает, что классический психоанализ в философском, психологическом и социологическом планах пессимистичен. "Не выдерживает строгой критики теория эдипового комплекса. Не доказана его наследственная и потому неотвратимая природа. Сексуальность у детей уже в раннем возрасте носит, по-видимому, закономерный характер. Но это нельзя сказать в отношении стремления детей к инцесту, который лежит в основе эдипова комплекса, воспитанных в коммунах и кибуцах, показали, что они лишены комплекса Эдипа. Но если он все же бывает, то ищите его у родителей. В этом парадоксальном заявлении есть своя доля правды. Своими неумеренными ласками они могут вызвать у детей эдипов комплекс и другие сексуальные извращения". Автор отмечает, что концепция комплекса Эдипа вызвала общественный скандал, против Фрейда ополчились, в первую очередь "респектабельные родители", и Фрейд пошел на уступки обывательской морали, возложив ответственность родителей на детей, извращенности отцов он предпочел извращенность детей. На наш взгляд это яркий пример влияния идеологии, так называемых "моральных установок" даже на такие великие умы, каким безусловно являлся Фрейд, а также пример, насколько наука несвободна от мировосприятия того, кто ее продуцирует, и соответственно, каких масштабов достигает на сегодня отклонение "общепринятого мировоззрения", наработанного тысячелетним опытом исключения Женского, вытеснения его на маргинальный уровень, отлучения женщины от процессов активного участия в научной, политической и экономической деятельности. Психоаналитическая теория характеризует процесс психического развития с точки зрения ребенка. Однако, эта отвлеченная позиция не позволяет его с точки зрения матери и других лиц, ухаживающих за ребенком. Для психоанализа характерно понимание отношений между матерью и ребенком такое, при котором женщина, начиная ухаживать за ребенком, уже имеет достаточно оформленную субъективность. В то время как мать ухаживает за ребенком и удовлетворяет его физические и психологические нужды, её муж оказывает поддержку ей самой, что особенно важно в первые месяцы жизни ребенка. Такое понимание отношений между матерью и ребенком следует признать ошибочным, поскольку оно истрактовует реальные переживание и позицию матери. Лишь редкие женщины получают в первые месяцы жизни ребенка эмоциональную поддержку со стороны мужей. Усилия матери по созданию социальных и психологических условий развития ребенка явно недооцениваются. Субъективность же многих женщин не является достаточно оформленной. Представление о том, что уход за ребенком соответствует потребностям женщины - не более, чем иллюзия. Для того, чтобы посвятить себя уходу за ребенком, мать должна иметь достаточно высокоразвитое и лишенное сколько-либо серьёзных проблем собственное "я". На самом деле редко женщина им обладает. Таким образом, потребность в психологическом "слиянии" с ребенком и потребность в достижении психологической автономности приходят в конфликт друг с другом. Женщины часто пытаются выполнять свои материнские функции, когда их собственные психологические потребности остаются неудовлетворенными. Они не просто объекты ребенка, но женщины, стремящиеся к установлению человеческого контакта и оформлению собственной субъективности. Материнство вовсе не означает ни автономности женщины, ни потребности в её достижении, хотя уход за ребенком может затруднять индивидуализацию женщины. Что касается утверждения психоаналитической теории (например у Винникотта), о том, что муж оказывает женщине в период её наиболее активного ухода за ребенком поддержку, то мужчина, как правило сводит эту поддержку в лучшем случае к созданию экономических предпосылок для выполнения женщиной её материнских функций. Редкая женщина действительно получает такую же эмоциональную поддержку, которую она обычно оказывает другим. На самом деле, необходимость ухаживать за ребенком и заботиться о муже не позволяет женщине самой получить эмоциональную поддержку. Общение с ребенком может в какой-то мере удовлетворить эмоциональные потребности женщины, однако те нагрузки, которые связаны с материнством, не позволяют этого сделать в достаточной степени. Женщины, как правило, воспринимают, связанные с материнством эмоциональной и физической нагрузки, как естественные элементы своей роли. В то же время их собственные потребности, связанные с психологическим развитием, часто игнорируются. Девочек учат заботиться о других, они также усваивают связанные с этим модели поведения, благодаря отождествлению с матерью и другими женщинами, а также тому, что им для проявления инициативы зачастую приходится получать разрешение близких людей. В то же время сама оценка женщин в определенной мере формируется в тесной связи с их способностью ухаживать за ребенком и поддерживать других близких им людей. Многие женщины могут переживать конфликт между внешними обязанностями и своими собственными потребностями. Социальные ожидания, что женщина должна создавать условия для деятельности других людей, приходят в противоречие с задачами её собственного психологического развития и формирования своей субъективности. Поэтому многие женщины пытаются оформить свою субъективность и сформировать чувство "я" посредством материнских функций. Не имея достаточно оформленной собственной субъективности, они воспринимают ребенка не в качестве самодостаточного существа, а как отражение, продолжение или придаток самих себя. Они находятся в парадоксальном положении: хотя материнство традиционно ассоциируется с таким состоянием женщины, когда она может быть субъектом, однако быть социальным субъектом, реализуя себя в узких рамках допустимых моделей поведения, - отнюдь не тоже самое, что быть психологическим субъектом. Стремясь к достижению психологической субъективности, женщины сталкиваются с серьезными препятствиями, связанными с необходимостью оказания поддержки другим людям, хотя она сама в этом нуждается ничуть не меньше. Благодаря установлению эмоциональных и физических отношений с близкими для них людьми, девочки усваивают определенные гендерные представления о себе самих и, вырастая, испытывают по отношению к своим потребностям и образу "я" противоречивые чувства. Ища поддержки, женщины вступают в контакты с разными людьми, ориентируя своё внимание вовне как для того, чтобы удовлетворить потребности других, так и для того, чтобы получить одобрение с их стороны. Многие лица женского пола в процессе своего развития ощущают, что они чего-то недополучили, и испытывают неудовлетворенность. Поскольку окружающие, как правило, не поощряли проявление ими инициативы, и у них в результате этого не сформировалось ощущение аутентичности и силы, девочки, а затем и женщины испытывают постоянную потребность в получении одобрения извне. Получая его, они, к сожалению, испытывают лишь кратковременное облегчение, поскольку, если окружающие не поддерживают их стремления к удовлетворению аутентичных потребностей они не могут испытать подлинного удовлетворения. Отличительные черты женской психологии прямо или опосредованно отражают особенности культурного контекста и все те отношения, в которые представительница женского пола вступает в процессе своего развития.

Современные исследователи единодушны в том, что традиционной религией нивелирует женский опыт веры и потребности женщины в религиозном самовыражении [40]. В каждой из мировых или национальных религий по сей день сохраняется целая система взглядов, принижающая роль женского. Интерпретация женского тела, как "сосуда греха" осуществляемое как бы в противовес мужской "непорочности", не только отчуждает женщину от легальных каналов духовности, но и потенциально оправдывает негласно существующую в обществе политику женской "виктимизации". Вместе с тем, сама религиозная история содержит указания на то, что среди первых христиан и мусульман женщины играли важную роль на первых этапах формирования этих религий. Осознание факта, что "религия не беспола", обусловило стремление к выявлению гендерной модели, лежащей в основании той или иной религии. Традиционные религии разных стран сыграли немаловажную роль в формировании гендерных стереотипов, дискриминирующих женское на фоне мужского. Транскультурные символизации половых различий в мифологии древних и их проекции на реальность мирового порядка не являются изначальными и независимыми, они не только классифицируют мир в терминах биоидной дихотомии, но и придают ценностный статус объекту в зависимости от его принадлежности "мужскому" или "женскому", а также создают иерархию соподчинения. В обществе, где идеалом и нормой является мужская физиология, любое несоответствие ей рассматривалось, как негатив, продуцируя у женщин комплекс неполноценности. Обоснованием "греховности" и "нечистоты" женщины в ряде религий служил её месячный цикл, с началом которого "невинное существо" якобы утрачивает свою "чистоту" и становится "сексуально" "виновным". Менструальная "виновность" отражена в Библии, Коране, архаических ритуалах. Изобретательность маскулинно центрированной идеологии проявилось в сакрализации гомосексуальных "любовных историй", принимающих в священных текстах образ "возвышенного брака". Это, например, - триединство Отца, Сына и Святого Духа, исключающее женское присутствие в качестве творящей силы.

В качестве стереотипа, продуцируемого большинством мифологических архетипов, является "логика насилия", активно тиражируемое патриархальной культурой. Разнообразные священные похищения женщин богами (например, проникновение Юпитера к Данае в виде золотого дождя или к Европе в образе могучего быка и т.д.) превращена Патриархатом в модели, легетимирующие брак через изнасилование, вступление с женщиной в связь против её воли. В ряду многих других опытов сексистской дискриминации может служить пример из христианского символизма, где женщина представлена исключительно в двух ипостасях: Грешной Евы, олицетворяющей ответственность за падение человека (мужчины) и святой Марии - воплощение абсолютного материнства и вечной женственности. Идеализация и культ "девственной женщины" возникли из потребностей мужского духовенства реинтерпретировать древние образы "матерей-воительниц", про славянских "дев-богатырок" и обрести пассивную, послушную паству, нейтрализовав активное женское лидерство. Это подтверждает факт канонизации в церковном культе в основном тех женщин, чьи характеры отвечали идее "самоотреченной", "самоотверженной", "жертвенной" жены, отрекающейся от своей личности во имя Другого - мужчины. Проявлением женофобии является модель непорочного зачатия и рождения, в которой физическое, реальное, плотское зачатие и рождение объявляется "порочным" и "греховным". Таким образом, идеал перемещается в область мужской утопии и фантазма, а женщина ставится в положение "осквернительницы" идеала. Так как "вне-плотское" рождение возможно только умственным, "ментальным", "логическим" путем, то мужской тип творческого продуцирования - "из головы" - получил статус "превосходящего" и более ценного для культуры (в согласии с версией Платона), а женский естественный и единственно возможный тип человеческого рождения был объявлен "проклятием и наказанием Господа". Однако, на самом деле мужчинам свойственно обратное установленному порядку патриархата "маточная зависть", являющаяся ключом к фаллократическому обману, зафиксированному во многих мифах. Это подчеркнуто в попытках обосновать маскулинное право на рождение в таких образах, как рождение Афины из головы Зевса или рождение Евы из ребра Адама.

Два фактора: навязывание женщине мотива страданий как единственно возможного пути искупления и сведения женской испотаси и всего многообразия женских проявлений только к двум оппозитивным началам - Еве и матери Багородицы - свидетельствует о маскулинном характере осмысления женской роли. Бинарный символизм отражает фаллократическую идею секса - или блудница, или девственница, или "производящая мать", или невинная "невеста Христова". Описание женщины в категориях или "невесты" (потенциального "товара", объекта обмена между мужчинами), или бесполой, асексуальной Матери (так как зачатие было девственным, "непорочным", "невинность" Марии сохранилась) означает отношение к женщине исключительно в рамках секса, в то время, как никому не приходит в голову оценивать качество мужчины по его брачному статусу, либо характеризовать его личность только через определения "непорочного", "безгрешного мужа и отца".

Так, утверждая абсолютный характер сакральных архетипов доисторического опыта человечества, патриархат устанавливает иерархию творчества и жизни, в которой действительно реальная чувственная жизнь личности получает наиболее низкие баллы. Известно, что князья Киевской Руси, как и римские кесари начала новой эры, использовали христианство для укрепления государственности и объединения земель, иначе говоря, монотеизм как нельзя лучше отвечал потребностям тоталитарной власти, вводя элемент единобожия в концепцию мироздания. Гендерная и сексуальная полифония исключалась при помощи придания Господу мужского пола, также, как и образу Спасителя, апостолов и большинству других действующих лиц священной истории.

Традиции патриархального мышления, в котором приватная сфера всегда занимает вторичное положение, являются хорошей подпиткой возникновения комплекса неполноценности личности, так как узаконивает идею вторичности интересов и потребностей личности, ее "незначимости", и соответственно, порождает возникновение компенсационных механизмов, провоцирует существование манипулятивного типа поведения. Таким образом, мы можем сказать, что религиозные доктрины оказывают огромное влияние на все сферы человеческой жизни, так как участвуют в формировании психологических стереотипов поведения людей. Наука также зачастую искажает реальную картину развития процессов под воздействием на самого ученого доминирующих мировоззренческих тенденций.

1.8 Социализация, дифференцированная по половому признаку