Эмоции в структуре мыслительной деятельности

Идея о существовании у эмоций мотивационной функции разрабатывается также в двух основных направлениях.

- Согласно гедонистической теории мотивации, эмоции воздействуют на мотивацию тем, что становятся целью действий. Основанием такого утверждения служит представление о том, что ведущим мотивом человека, а с точки зрения некоторых теоретиков, даже единственным ведущим мотивом, является стремление к переживанию приятных эмоций («удовольствия») и избеганию неприятных эмоций («неудовольствия»). Этот мотив распространяется на актуальные позитивные и негативные эмоции точно также, как и на предполагаемые: актуальные хочется сохранить или прекратить, предполагаемые - приблизить или избежать.

- Согласно теории эмоциональной готовности к действию, эмоции, напротив, оказывают прямое, т.е. не опосредованное гедонистической установкой, воздействие на поведение. Например, страх должен напрямую побуждать к бегству или уклонению, а гнев - к агрессии. Представителями отдельного варианта этой теории являются Н. Шварц и Дж. Клор (1996). Эти авторы утверждают, что мотивирующий эффект эмоций основан на их информационном воздействии: эмоции предоставляют информацию о неосознанных оценках, и выявляемые в эмоциях оценки, в свою очередь, активируют cooтвeтcтвующиe этим эмоциям адаптивные цели поведения.

Обе теории привлекаются не только для объяснения мотивирующего действия эмоций на активные действия, но и для объяснения воздействия эмоций на выбор стратегий формирования оценки. Самое лучшее доказательство этому - следующее: опечаленные люди при вынесении суждений склонны к систематической, детальной переработке информации, радующиеся люди, напротив, склонны перерабатывать информацию поверхностно и больше опираются на свои предыдущие знания или ранее сформированные мнения. Например, радующиеся люди, в сравнении с опечаленными, при вынесении оценок в чей-то адрес будут сильнее подвержены стереотипам и в ходе убеждающей коммуникации обращают меньшее внимание на качество приводимых аргументов.

Сторонники гедонистической теории объясняют выше названные различия следующим образом: радующиеся люди избегают стратегий систематического рассуждения, поскольку боятся, что из-за этого их настроение ухудшится.

Опечаленные люди, наоборот, пытаются с помощью активной работы над заданием отвлечься от своей печали. Согласно теории эмоциональной готовности к действию в варианте Н. Шварца и Дж. Клора (1996), наоборот, радующиеся люди опираются на эвристики потому, что их эмоции сообщают им, что ситуация, в которой они находятся, не является проблемной, и поэтому подробная переработка информации о ней не требуется, и они стремятся избежать ненужных усилий. Опечаленные люди, наоборот, оценивают ситуацию, в которой пребывают, как проблемную и на этом основании заключают, что подробная обработка информации уместна.

Результаты эмпирических исследований в данной области указывают на то, что, по-видимому, обе описанные теории обладают ограниченной применимостью. Результаты последних исследований влияния, которое оказывают конкретные эмоции на выбор стратегии мышления, свидетельствуют о необходимости дальнейшего уточнения объяснительных моделей.

В процессах мышления эмоции особенно выражены в моменты нахождения человеком решения трудной задачи, здесь они выполняют эвристическую и регулятивную функции. Эвристическая функция эмоций заключается в выделении (эмоциональной, сигнальной фиксации) некоторой зоны оптимального поиска, в пределах которой находится искомое решение задачи. Регулятивная функция эмоций в мышлении проявляется в том, что они способны активизировать поиск нужного решения в том случае, если он ведется в правильном направлении, и замедляют его, если интуиция подсказывает, что избранный ход направления мысли ошибочен. При нахождении принципа решения или при возникновении интуитивного ощущения приближения к нему у человека появляется состояние эмоционального подъема. «Состояние эмоциональной активации выступает как некоторый неспецифический сигнал «остановки», как указание на то, «где» должно быть найдено то, что еще не найдено, оно выступает как неконкретизированное предвосхищение принципа решения (или окончательного решения). Это эмоциональное предвосхищение принципиального решения задачи... переживается как «чувство близости решения». Кроме обычных, нормальных видов мышления, приводящих к правильным выводам, есть особые мыслительные процессы, дающие ложное представление о действительности. Они обнаруживаются у больных людей (например, у шизофреников), а также у тех, кто занимает пограничное положение между нормой и патологией или находится в состоянии так называемого замутненного сознания (галлюцинации, бред, гипнотическое состояние).

Итак, мы рассмотрели основные функции эмоций: информационную и мотивационную. Информационная функция эмоций служит для обеспечения процессов мышления и принятия решений полезной информацией. Мотивационная функция эмоций проявляется в их адаптивном воздействии на мотивы поведения и тем самым на само поведение. Такое воздействие эмоций на поведение также чрезвычайно важно для протекания мыслительных процессов.

2.2 Эмоции как координатор мыслительной деятельности

В функции координатора выступает целостный эмоциональный процесс, соединяющий между собой все уровни, на которых реализуется деятельность. Конкретные эмоциональные проявления отражают оперативные, ситуативные моменты координационно-регуляционных эмоциональных воздействий, которые объективируются в динамике становления, функционирования и прекращения работы (например, «целеумирание» при не достижении промежуточной цели) отдельных регуляторов различных уровней. Целостность и устойчивость придает деятельности механизм установки, стабилизируя как отдельные уровни, так и всю деятельность в целом. Эмоции и установки связаны между собой как внутри отдельного уровня, так и в масштабе всей деятельности как целостного явления. Оперативным моментом взаимосвязи эмоций и установок является эмоциональная оценка, которая в ряде случаев может быть вербализована[3, с. 52].

Одной из причин игнорирования роли эмоций в регуляции мыслительной деятельности является, видимо, боязнь обвинения в редукционизме, т. е. в попытке объяснить высшее (мышление) низшим (эмоции). Однако при этом возникает другая крайность - попытки объяснить высшее, вообще не опираясь на низшее, вплоть до полного игнорирования его.

Кроме того, существует опасность обвинения и в иррационализме, т. е. в попытке приписать глубинным явлениям психики ведущую роль в побуждении и регуляции деятельности. Истинная роль эмоций в мыслительной деятельности не будет выяснена до тех пор, пока мы останемся на уровне деклараций о взаимосвязи аффекта и интеллекта и не выйдем в теории и эксперименте к подлинному их единству, не впадая при этом ни в редукционизм, ни в иррационализм.

Необходимо преодолеть и остающееся до сих пор весьма актуальным представление о неизменности эмоций в процессе филогенеза человека и взгляд на эмоции как на то, что достаточно сходно в функциональном и физиологическом аспекте у человека и животных. Как указывает А. В. Запорожец, до сих пор широко распространены взгляды на эмоции как на «примитивные, архаические реакции, оказывающие по преимуществу дезорганизующее влияние на высшие формы разумного поведения»[8, с. 62]. Естественно, оставаясь в плену подобных взглядов, психолог заранее запрограммирован на неудачу, даже если он сможет выйти на экспериментальное исследование единства аффекта и интеллекта, т. е. имея метод исследования, исходить при этом из неверной методологии.

Предполагая, что эмоции выступают в функции координатора мыслительной деятельности, мы тем самым выделяем их как особый, исключительный регулятор, смысл которого заключается в суммации, интеграции эффектов деятельности других регуляторов.

Доказывая необходимость возникновения эмоционального переживания в ходе эволюции, В. К. Вилюнас выделяет такой момент в развитии жизни, когда она сталкивается с условиями, в которых достижение предмета потребности стереотипным ответом, вызываемым сигнальным раздражителем, становится невозможным. Возникновение эмоций необходимым образом связывается с формирующейся способностью «к координации и сочетанию ряда единичных процессов чувствительности в целенаправленный поведенческий акт»[5, с. 80]. Эмоция, таким образом, изначально, по своему происхождению выступила, прежде всего, как организатор нестереотипного целенаправленного поведения.

Отличительной чертой человека является его способность не только приспосабливаться к миру, но, и это самое главное, приспосабливать мир к своим развивающимся потребностям. Приспособление, конечно, осталось, но его направленность и характер изменились. И сейчас уместно до предела заострить вопрос - эмоции в процессе этого перехода на новый уровень приспособления продолжали обслуживать только приспособление к миру или активно включились и заняли соответствующее место в основном звене приспособления мира к человеку?

Если верно первое, то правы те психологи, которые отказывают эмоциям в их участии в регуляции мыслительной деятельности. Если верно второе, то правы те, кто приписывает эмоциям регулирующую роль в процессах творчества.

Для того чтобы стать на вторую позицию, необходимо согласиться с тем, что у человека основная, изначальная функция эмоций как организатора нестереотипного поведения не только не исчезла, но еще более развилась соединившись с функционированием регуляторов собственно человеческого уровня - потребностями (социальными и социализировавшимися), мотивами, целями, установками, а также понятийными, знаковыми и другими средствами регуляции. Действительно, творчество остается уникальным явлением, поскольку именно к нему наименее подходят такие понятия, как «шаблонность», «стереотипность». Следовательно, именно развитие творческих возможностей человека накладывало наибольшие требования на дальнейшее становление координатора нестереотипного поведения, исключительного по своим возможностям в плане интеграции очень разветвленного и многоуровневого регуляционного ансамбля в единый целенаправленный творческий процесс.

Это основное свойство эмоций человека вуалируется возможностью выделения многих функций «поумневших» эмоций. Оценочная, санкционирующая, побуждающая, ориентирующая, констатирующая, предвосхищающая, активирующая, тормозящая, репрезентирующая и ряд других функций, которые приписывают сейчас эмоциям различные исследователи, выделяя их по одной или комплексами, закрывают подчас координационный смысл эмоций, вытекающий из их интегративного статуса.

«Решающей чертой эмоционального состояния, - указывал П. К. Анохин, - является его интегративность, его исключительность по отношению к другим состояниям и другим реакциям»[6, с. 10]. П. К. Анохин выделял еще одно важное свойство эмоций, заключающееся в их связи с активационным обеспечением деятельности, - «эмоциональный тонус», благодаря которому все жизненные процессы, включая умственную деятельность, поддерживаются на некотором оптимальном уровне. Входит ли это свойство эмоций в функцию координации деятельности? Проведенные исследования показывают, что именно с ним связаны существенные моменты координации мыслительной деятельности, обеспечивающие ее гибкость, перестройку, коррекцию, уход от стереотипа, смену актуальных установок.

Изменения в эмоциональном реагировании в виду поражения головного мозга или наличия психического заболевания, а именно, эмоциональная «уплощенность» и «бедность», эмоциональная «захваченность», изменения в мозговых субстратах, обусловливающих возникновение и функционирование эмоциональных проявлений, приводят к тому, что на фоне сохранного «формального интеллекта» мыслительная деятельность перестает быть координируемой. Это проявляется в нарушениях критичности оценки ситуации и действий, невозможности коррекции деятельности, невозможности планирования ее, выделения этапов (промежуточных целей), снижении инициативы, разрыве между мотивами и условиями деятельности, отсутствии гипотез, предварительной ориентировки, стремлении к стереотипу и шаблону, отсутствии предвосхищений эффекта действий и, в конце концов, в распаде мыслительной деятельности, в невозможности организации гибкой целенаправленной деятельности.

Таким образом, было выявлено, что координатором мыслительной деятельности выступает целостный эмоциональный процесс, соединяющий между собой все уровни, на которых реализуется деятельность.

Во второй главе мы рассмотрели влияние эмоций на мышление и эмоции как координатор мыслительной деятельности.

Две основные функции, которые приписываются эмоциям - это информационная и мотивационная функции.

Два принципиальных пути их воздействия на мышление: эмоции могут изменять информацию, на которой основываются мыслительные процессы. Они могут воздействовать на способы и пути переработки информации. Гипотеза о том, что эмоции выполняют информационную функцию, разрабатывaлась в последние 20 лет в двух основных направлениях. Зарубежными психологами были разработаны четыре теории: информационная теория эмоций (А. Ортони, А. Дамасио), теория аффективного прайминга, гедонистическая теория мотивации, теория эмоциональной готовности к действию (Н. Шварца и Дж. Клора).

В функции координатора эмоций выступает целостный эмоциональный процесс, соединяющий между собой все уровни, на которых реализуется деятельность.

Эмоции и установки связаны между собой как внутри отдельного уровня, так и в масштабе всей деятельности как целостного явления. Оперативным моментом взаимосвязи эмоций и установок является эмоциональная оценка, которая в ряде случаев может быть вербализована.

Предполагая, что эмоции выступают в функции координатора мыслительной деятельности, мы тем самым выделяем их как особый, исключительный регулятор, смысл которого заключается в суммации, интеграции эффектов деятельности других регуляторов.

Заключение