Зороастризм являлся государственной религией иранского народа с VI в. до н.э. и характеризовался как дуалистическая вера, но с определяющей значимостью верховного божества Ахура Мазды. Многие исследователи ошибочно относят к религиозным верованиям персидского народа в IV-V вв. маздеизм. На самом деле данное понятие объединяет все древнеиранские верования, предшествующие зороастризму. Маздеизм, как и любая древняя религия, основана на политеизме, среди наиболее ярких божеств выделяются упомянутый выше Ахура Мазда, а также бог солнца Митра, богиня плодородия и воды Анахит, божество времени Зерван и многие другие. В зороастризме были предусмотрены некоторые нововведения. «Суть нововведений сводилась как к резкому возвеличению Ахура-Мазды за счет всех остальных почитаемых богов и столь же резкому противопоставлению ему злобного Ангро-Майнью, так и к приданию всем древним божественным силам явственного этического акцента, к превращению их в некую абстракцию, символизирующую тот или иной аспект великого блага, абсолютного Добра (или соответственно Зла)»81.

В контексте этого будет полезно разъяснить, какое религиозное направление оказало своё влияние в формировании армянской религиозной картины мира. Если речь идёт о более ранних формах, а именно о древнеармянском пантеоне, то здесь следует иметь в виде именно маздеизм, с присущим ему политеизмом и характерным функционалом божеств. Однако обращаясь к событиям V в., а именно к ассимиляторской политике со стороны персидского двора в эпоху сасанидского владычества, следует говорить уже о насаждении зороастризма, как государственной религии Ирана в это время. Кроме того, в разное время Армения могла ощущать влияние других религиозных течений, не имеющих государственного обоснования на территории Ирана, таких как митраизм, манихейство, или же религиозно- философского течения - маздакизм.

Как уже было сказано ранее, персидское влияние армянская культура в целом и религия в частности ощущает на протяжении долгого периода своего развития. Ещё в дохристианские времена парфянское наследие оказало влияние на формирование армянского пантеона. Однако уже тогда не приходится говорить о полном копировании парфянских культов и традиций. В Армении сформировались свои особенности, которые обуславливали особый путь религиозного и культурного развития. Так, например, «в иранском маздеизме и митраизме, в культовых обрядах особое место занимал огонь, обладающий очищающей силой, факелы зажигались в храмах во время обрядов и молитв, верили в очищающую силу огня. […] На протяжении всей своей истории армяне, особенно в периоды персидского господства, вели непримиримую борьбу с маздеизмом, огнепоклонничеством»82.

Или вот ещё одно интересное наблюдение. В иранской мифологии главному богу Ахура Мазде противостоит злой дух - Ангро-Майнья. Другими словами, иранской религиозной традиции присущ дуализм, олицетворяющийся в образах двух этих божеств. «В армянской мифологии нет имени антагониста Арамазда (верховного армянского божества), не сохранилось оно и у армянских авторов. Аид, подземный мир, воплощает божество Спандарамет, никак не символизирующее злое начало. В современной армянской науке считается, что отличие армянской мифологии от родственной персидской заключается именно в отсутствии дуализма»83.

В 387 году Восточная Римская империя и Сасанидский Иран подписывают Асилисенский мирный договор, согласно которому происходит раздел Армении. Территория Армянского государства делится на две части и отходит государствам, заключившим договор. «Западные области, составлявшие одну пятую часть её земель, перешли под власть Рима, остальные области, составлявшие четыре пятых её владений - под власть Ирана»84. Так границами «персидской» Армении стали: «с севера уезд Кангарк (в области Гугарк), с запада Тайк, который целиком входил в восточную Армению, с юга Ахбак, Моксена и Андзевацик, также оставшиеся в составе Восточной Армении, с северо-востока горы, окружающие озеро Севан, и с востока уезды Гер и Зареванд (Хой и Салмаст), еще раньше захваченные Сасанидами»85.

В 439 г. на персидский престол взошёл Ездегерд II (439-457 гг.). Он продолжил внешнюю политику Ездигерда I и укрепил союз с Византией. Византийские императоры легко шли на контакт с персидской властью. Такое их поведение было обусловлено тем, что этот период Византия подвергалась постоянным набегам со стороны германских и тюркских племён, и ссоры с Ираном были крайне невыгодны для ослабленного государства.

Теперь же, когда удалось наладить дружеские отношения с давним соперником, Ездегерд II приступил к ужесточению политики в отношении Армении. Дело в том, что территория армянского марзпанства была наиболее крупной из всех имеющихся марзпанств сасанидского Ирана. Так, например, Б.А. Арутюнян, опираясь на сведения Егишэ и Лазара Парбеци, дает на сведения о границах марзпанства Армянского «границы марзпанства на севере включали Тайк, Ашоцк и Верхний Ташир; на востоке они включали Сюникское нахарарство; на юго-востоке - Гер и Зареванд; на юге - епископство Туруберан (Таврубеан), Бзнуник, Мокк, Акэ и нахарарство Арцруни. На западе граница проходила по ирано-византийской пограничной линии»86. Для внутреннего единства и укрепления персидской державы необходимо было единение народов, а, следовательно, нужно было лишить Армению некогда предоставленной ей автономии. Ездигерд II так же учел тот факт, что в случае конфликта с Арменией, Византия не станет оказывать поддержку своему христианскому союзнику. С 363 года между Ираном и Восточной Римской империей в силе был договор, согласно которому, по сведениям Аммиана Марцеллина, Рим обязался «после данного соглашения не оказывать помощи против персов нашему всегдашнему верному другу Аршаку, если он будет о том просить»87. После этого соглашения Армения формально продолжала оставаться союзником Восточной Римской империи, однако по факту на её поддержку уже рассчитывать не могла. Так с начала 440-х гг. персидские власти берут курс на новую политику в отношении армянского народа.

Одной из первых, предпринятых Ездигердом II мер стала попытка насаждения в Армении зороастризма и искоренения христианской религии, которая к тому времени уже стала там господствующей идеологией, вошедшей в этническое сознание народа. Обусловлено это было тем, что вместе с христианством по сасанидской территории распространялось и греческое влияние, как культурное, так и идеологическое, что позволяло населению ориентироваться на Византию и подрывало государство изнутри. Кроме того, как уже было сказано ранее, институт церкви наряду с нахарарами обладал огромной властью и воздействовал на мысли и поступки народа. Сохранение такого влиятельного института могло подорвать авторитет персидского двора. По этой очевидной причине, власти поспешили от него избавиться. Интересное предположение выдвигает А.Г. Сукиасян, предполагая, что в эти годы желание распространить зороастризм связано с целью Сасанидов восстановить Ахеменидскую империю и изгнать римлян из Передней Азии. Он пишет: «Это значит, что преследование христианства не представляло самоцель, а было мероприятием, исходящим из проведения захватнической политики Сасанидов»88.

Как бы то ни было, персидский верховный визирь издал эдикт, согласно которому требовал от армян отказа от христианства и перехода в зороастризм.

«Подвластные Ирану христианские народы - армяне, грузины, албанцы и др. - обвинялись в государственной измене, объявлялись «агентами» своих единоверцев византийцев»89. Христианство было объявлено неразумным и нелепым вероучением. ЕздегердII произнес речь: «Все народы и языки, которые находятся под моей властью, да оставят каждый законы своих лжеучений, и все

до последнего придут к поклонению солнцу, принося ему жертвы и именуя его богом и творя служение огню; сверх этого, выполняя законы учения могов, ни в чем не делают упущений»90. Такой была установка персидского царя. Из сведений, которые даёт нам Егишэ, мы узнаем, что в 449 году в Арташате организовывается собор, на котором присутствуют высшее духовенство и армянская знать. Данный собор отверг требования персов. «… Если в этой вере ты нас оставишь, то никакого другого господина на земле мы не выменяем на тебя, ни на небе другого бога мы не выменяем на Иисуса Христа, ибо нет другого бога, кроме него»91.

В ответ на этот поступок Ездегерд II вызвал знатных нахараров Армении. Там, царь потребовал от них с восходом солнца приклонить колени перед

«великим светилом». «… Если завтра утром, при появлении чудесного, вы не преклоните вместе со мною перед ним колени, исповедуя его своим богом, я никак не пощажу вас, наводя на вас всякие трудности мучений, пока вы поневоле не выполните требования моих велений»92. Армяне согласились выполнить это требование, ради сохранения своих жизней. Ездегерд II остался доволен согласием армян и отправил их обратно с 700 жрецами зороастризма, чтобы распространить зороастризм в среде армянского народа. Как уже было сказано ранее, соседние марзпанства ориентировались на Армению, и во многом их отношение к Персии зависело от расположения к ней Армянского марзпанства. Передавая содержание послания Ездигерда II, Лазар Парпеци сообщает о намерении Ездигерда распространить свою идеологию и культуру в других подчиненных марзпанствах. Он пишет: «… и в тот час, когда Армения будет нашей, Иверия и Албания станут нашими»93. Таким образом, привлекая на свою сторону армянскую знать, Сасаниды вынашивали планы подчинения своему контролю и христианских соседей Армении - Иберии и Албании. С этого момента в персидском государстве начинаются закрываться все христианские храмы, упраздняются христианские церковные обряды, прекращается чтение Священного Писания и другой христианской литературы.

Однако политика Ездигерда II не ограничилась только религиозной реформой. В связи с этим, следует обратить внимание и на другие меры, предпринятые персидской властью в отношении армянского народа. Так, например, из сведений, которые нам даёт Егишэ, известно, что по приказу царя в Армении была произведена перепись населения. Вот как описывает это событие Егишэ: «Некоего из своих преданных слуг, имя которого было Деншапух, он прислал с поручением в страну Армянскую; тот, прибыв по царскому велению и привезя привет от великого царя, с притворным миролюбием произвел перепись всей страны Армянской [якобы] для снятия податей и облегчения тяготы [поставок] коннице. Хотя внешне он притворничал, но тайные замыслы выдавали самое худшее»94. В результате проведённой переписи повысились налоги. Налогами облагались все вплоть до духовенства и даже отшельников95. Данная перепись венчала собой создание новой налоговой системы в Армении. Г.А. Сукиасян сообщает: «Поземельный налог взимался в размере 1/3, 1/4, 1/5 или 1/6 урожая, принимая во внимание качество земли, её орошаемость или вид выращенной на ней культуры. Этот налог взимался натурой»96.

Из сведений Егишэ становится известно о том, что в результате переписи от должности был освобожден армянский азарапет и вместо него был поставлен перс. «В условиях феодальной Армении должность азарапета была одной из наиболее важных должностей»97. Азарапет выполнял ряд важных функций: руководил сбором налогов, ведал финансами, занимался вопросами строительства. Таким образом, лишение армянина данной должности, означало ограничение их государственной самостоятельности. Также была произведена замена в области суда: право суда было отнято у армянского католикоса и передано могопету - главе персидской веры. Эти меры были направлены на усиление персидского влияния в Армении. Таким образом, ряд предпринятых мер ознаменовал собой начало политики иранизации, в результате чего в Армении вводился персидский язык, поощрялись армяно-персидские браки. Шел процесс уничтожения армянского языка, культуры, верований, процесс уничтожения их самобытности.

Некоторые жители Восточной Армении не сопротивлялись новой политике и принимали зороастризм, стремясь избежать возможного наказания со стороны персидского двора или же чтобы подняться по службе и заслужить расположение царя. В период правления Ездигерда II это представлялось наиболее возможным. Так, исследователь В.С. Налбандян, опираясь на сведения современника этих событий Егишэ пишет: «Если тот или иной нахарар был предан персидскому двору, хотя и принадлежал к «младшим» или даже был из «подлых», т.е. неродовитых, Ездигерд выдвигал его и назначал на высокий пост»98. В связи с этим, известны случаи принятия зороастризма и знатными армянскими нахарарами.

Наблюдать персидское влияние можно также и в архитектуре. Так, например, И. Стржиговский отмечал сходство в постройке иранского купольного квадрата и центричных церквей Армении99. Характерным таким примером может служить наиболее древний христианский храм в Армении - Эчмиадзин. Более того, при раскопках Эчмиадзина в начале XX века были обнаружены остатки храма огнепоклонников, расположенные недалеко от крипты кафедрального собора. Предположительно этот храм огнепоклонников был построен в Эчмиадзине в V веке при Ездигерде II (438 - 457 гг.)100. Именно в период его правления мы наблюдаем активную политику иранизации на территории Армении, и сооружение храма огнепоколонников, то есть зороастрийского культа можно смело считать ярким проявлением данной политики в действии.

Естественно, персидское проникновение не происходило легко и гладко, это скорее была попытка насадить свою культуру, свое мировоззрение и образ жизни. Но именно данное явление, само того не желая, способствовало формированию определённой картины мира в умах армянского народа. Ответной реакцией на произволы персидской власти стал резкий подъем национального самосознания армянского народа. В V веке на территории Восточной Армении мы наблюдаем значительный культурный подъёмом. К этому же времени относится и перевод Библии. Показательно, что для перевода было использовано несколько вариантов Ветхого Завета: так за основу был взят греческий текст, но при этом для более удачного согласования использовался и сирийский перевод, к 433 году армянский народ получил Библию на своём национальном языке101. В эти годы создаются и литургические книги, а также знаменитые шараканы - армянские литургические гимны. С появлением национальной письменности в жизни армянского народа особую роль начинает играть литература - именно она становится хранительницей языка и народной мудрости. Появляются хронисты и первые историки, такие как Фавстос Бузанд, Агатангелос, Мовсес Хоренаци, Егишэ, Езник Кохбаци и другие, стремящиеся сохранить национальную историю и передать её потомкам. Опираясь на исследования Я.А. Манандяна, процесс активного развития грамотности и литературы объясняет советский историк А.Г. Сукиасян, он пишет: «После раздела Армении наиболее дальновидные политические деятели осознали опасность ассимиляции, нависшей над разбросанным на отдельные части армянским народом, находящимся под игом чужеземцев. Вот почему сейчас же после этого был изобретен новый армянский алфавит и положено начало богатой армянской литературе, ставшей могучим оружием в руках армянского народа для его самостоятельного развития»102.

Кульминационным моментом становится организация в 450-451 гг. восстания, получившего в историографии название Вардананк, в честь его предводителя Вардана Мамиконяна. В восстании против распространения персидского влияния приняли участие все слои населения, и в результате царь был вынужден отказаться от политики иранизации и предоставить армянскому населению определённые права и свободы. Восстание Вардананк стало первым, но далеко не последним в истории армянского народа.

Ориентация на Византию, но, вместе с тем, и близость к Сасанидскому Ирану сформировала в Армении особую картину мира, повлёкшую за собой и становление армянской идентичности. Таким образом, именно благодаря политике иранизации Ездигерда II армянский народ осознал свою национальную самобытность. Политика персидского двора не достигла ожидаемых результатов и не увенчалась успехом, но, вместе с тем, не желая того, позволила армянскому народу осознать свою идентичность, что стало определяющим фактором в деле формирования их картины мира и осознания самих себя в этом мире. Именно этот период представляет наибольшую ценность в поиске корней формирования армянского национального самосознания и стремления к поиску собственного пути развития.

Обобщая всё вышесказанное можно сделать следующие выводы. Во- первых, можно говорить о том, что христианизация на территории Армении явилась сложным и многоуровневым процессом. На момент проникновения христианства язычество уже не отвечало потребностям общества, вызвано это было распадом родовых отношений и развития нового типа отношений - феодальных. В связи с этим и начинается разочарование в господстве языческих богов, но люди еще не готовы отказаться от веками сохранявшихся верований, традиций и обрядов. В контексте этого, многие люди обращаются к параллельным, схожим с политеистическим верованием, например, зороастризмом. Другие же обращаются к кардинально новому религиозному веянию - христианству. Кроме того, важно отметить, что в связи с тем, что Великая Армения имела активные торговые и культурные связи с Восточной Римской империей, во многих регионах христианство было доминирующей религией, но, несмотря на это, ещё долгие годы армянские цари не решались признать христианство главенствующей религией государство и признать ей официально разрешённой. Царь Трдат III осознал возникшие трудности, вылившиеся в сложности налаживания выгодных взаимоотношений с

Восточной Римской империей, заключения торговых сделок, занятия государственных должностей и так далее.

Узаконивание христианства в IV веке не только поспособствовало формированию более тесных связей с Восточной Римской империей, но и ускорило процесс феодальных отношений, неотъемлемой частью которых стал новый социальный институт - церковь. На фоне этого происходит и иной важный процесс: речь идёт фактически о трансформации представления о власти и личности царя. Человек уже не мыслит власть как нечто незыблемое и предопределённое, христианская идеология принесла с собой иное представление о власти - власти, идущей от Бога. Подробнее этот аспект будет рассмотрен ниже.

Во-вторых, следует обратить внимание на факт массового истребления дохристианских святилищ и строительства новых мест поклонения. В силу того, что народ ещё не был готов к полному отказу от прежних культовых практик, важным этапом в христианизации становится трансформация языческих капищ под христианские нужды. Вопрос об истреблении или видоизменении языческих капищ оставался принципиальным в связи с верованиями и убеждениями христианских священнослужителей о наличии в прежних культах поклонения злой силы. Некоторые представители церкви ограничивались изображением креста на месте языческого капища или же на теле языческой скульптуры. Другие же предпочитали полное истребление сооружения, содержащего злого духа. Наконец, одной из уступок старым верованиям становится сохранение мест для совершения жертвоприношения, расположение которых мы можем наблюдать вблизи христианских храмов.

Наконец, на разных этапах своего развития Армения могла ощущать влияние иранской культуры, что оставило свой след в формировании как древнеармянского пантеона, так и в формировании культуры IV-V вв.

Ещё с конца IV века мы можем говорить об активном проникновении третьей религиозной силы - зороастризма. Причина его распространения кроется в неготовности людей понять и принять кардинально новый вектор религиозной картины мира, но при этом готовы понять культы зороастрийские, имеющие параллели с языческой древнеармянской традицией. Вместе с тем, христианская церковь не смогла вытеснить из сознания людей элементы языческих верований, несмотря на активную миссионерскую деятельность и насаждение религии «сверху». Большая часть крестьянства сохраняется в традиции языческих верований, что можно проследить в составлении календаря, базирующегося на периодах сбора урожая и сохранившихся, в связи с этим, праздниках. Трансформация праздников в христианскую среду изменила смысл праздника, но не его ритуал и церемонию. Традиционный уклад армянского народа позволяет проследить обрядовость интересующего нас периода на примере сохранившихся данных более поздних времён. Сохранением языческой религии обуславливается ещё тот факт, что ни христианство, ни зороастризм к IV не имели твёрдых позиций с точки зрения власти, а потому обе эти конфессиональные культуры готовы были идти на уступки, во имя заключения мира и союза с армянским народом.

ГЛАВА II. ПОЛИТИЧЕСКОЙ АСПЕКТ В КОНТЕКСТЕ СИНТЕЗА КОНФЕССИОНАЛЬНЫХ КУЛЬТУР

Одним из важнейших элементов повседневной практики человека являются его взаимоотношения с различными социальными структурами, начиная от представителей власти и заканчивая ближайшим окружением. Известно, что IV-V века явились сложным периодом для Армении не только в вопросах связанных с религиозными преобразованиями, но и в общественных, экономических и политических аспектах её развития. Обусловлено это уязвимым положением Армении в эти годы и дальнейшим разделом государства между Восточной Римской империей и Сасанидским Ираном. В контексте этого, представляется целесообразным рассмотреть трансформацию религиозной ориентации человека, связанную с его взаимоотношениями с различными политическими структурами, а также определить степень влияния религии на взаимодействие различных политических структур.

§1. Образ власти как элемент религиозной картины мира

Взаимосвязь политики и культуры не кажется прозрачной на первый взгляд. Однако оби эти сферы тесно связаны между собой. В разные времена именно культура могла выступать рычагом для политического воздействия, превращаясь то в «нравственный маркер» имиджа политического лидера, то в инструмент пропаганды. «Государство требует от культуры формирования общенациональной картины мира, ее поддержания и воспроизведения в форме традиции, развития и приспособления к меняющейся внешней среде»103. В это время культура действительно реагирует на все предъявленные ей изменения, но вместе с тем трансформируется и навязанный обществу образ власти. В контексте этого следует обратиться к вопросу легитимации власти в Восточной Армении в IV-V вв. Данные представления позволят лучше понять мировоззренческие особенности людей в интересующий нас период.

«Проблема легитимации власти неразрывно связана с конструированием прошлого и созданием политического мифа, который опирается на коллективную память, традиции и коммеморации»104. Ситуацию усложняет и тот факт, что на протяжении этих двух веков сам символ власти трансформировался и воспринимался людьми различным образом.

Вплоть до 387 г. Армения сохраняла свою независимость, а потому всеми силами стремилась подчеркнуть исключительность царской власти. Царь воспринимался как нечто сакральное, несущее в себе наследие богов, а потому казался чем-то незыблемым и постоянным. Иными славами, политика правящей династии была направлена на воспевание и почитание царской четы, а народ, в свою очередь, осознавал могущество и «незыблемость ставленника богов». Однако уже в начале IV века наряду с царской властью появляется иной институт власти, быстро набиравший популярность в народной среде. «В средневековом христианском мире именно религиозные нормы становились основой социального порядка и политических действий, в том числе легитимации власти. Строго говоря, не существовало деления на «светское» и «религиозное», «политику» и «религию»105. 301 год, ставший новой вехой в судьбе Армянского государства, трансформировал и отношение человека к власти. Христианское мировоззрение подразумевает под собой идею гибели старых порядков и учреждения новых, более светлых, чистых и ясных догм. Такое представление можно перенести и на государства, где «первые этапы становления воспринимаются как золотой век, который постепенно деградирует и приходит к гибели»106. В таком случае и власть не представляется чем-то незыблемым и постоянным, а остаётся действующей лишь до тех пор, пока она угодна Богу. Важно отметить, что идея гибели и рождения «нового» существовала и в дохристианских мифологических практиках. Так объясняются представления человека эпохи Античности, связанные с постоянной сменой времени суток, сезонов и т.п. Цикличность в дохристианское время предопределяла отсутствие качественного развития, а, следовательно, исключала эволюцию власти как таковой. Идея цикла в христианскую эпоху сохраняется, однако совмещается с линейным представлением о жизни человека и мира в целом. Здесь судьбы людей зависят от высших, сверхъестественных сил, а, следовательно, могут повлечь за собой качественное изменение власти или частичное развитие данных политических структур. Конечно, для того, чтобы объяснить эту особенность божественной силы простому человеку, необходимо было создать особый социальный институт, который смог бы являться «голосом Божьим» на земле, а вдобавок стать контролем для правящей династии. С принятием христианства таким институтом становится церковь.

Так В.К. Чалоян отмечает, что: «с тех пор как христианство в Армении стало господствующей религией, церковь выступает, как крупное феодальное землевладение»107. Этой же точки зрения придерживается и английский исследователь Дэвид Лэнг. Он отмечает, что монархия в лице Аршакидов издревле «опиралась на поддержку армянского язычества… Поощряя принятие христианства, армянские цари вскоре обнаружили, что способствовали учреждению государства в государстве»108. Речь идет о появлении такого института как церковь, который взвалил на свои плечи не только религиозный аспект жизни страны, но и политический. О росте влиянии церкви сообщает армянский хронист V века Фавстос Бузанд: «Повсеместно в Великой Армении возросло почитание всех епископов. Порядки в церквах стали пышно процветать во всей полноте; установились порядки со всем великолепием в кафолических церквах, чины священного культа возросли, число священнослужителей увеличилось. Он (католикос Нерсес) увеличил число церквей в населенных и ненаселенных местах; также умножил количество монахов»109. Таким образом, армянская церковь очень быстро укрепила свои позиции и стала играть определяющую роль в жизни армянского народа. Вместе с тем ряд исследователей отмечают, что усиление института церкви, которое стремительно происходило в государстве, оказывало негативное влияние, как на армянский царский двор, так и на нахарарство.

Такое активное участие церкви в делах государства вынуждало правящую династию агрессивно реагировать на новообразованный институт власти. И, если Трдат III, ставший идеологом принятия христианства, находился, по сведения хронистов IV-V вв. в хороших отношениях с христианским просветителем Григорием Партевом, то уже потомки царя Трдата III стремились ликвидировать церковь, как институт власти, а то и вовсе избавиться от христианства. Так царь Тиран, внук Трдата III, убивает католикоса Иусика. Сведения об этом событии сообщает Мовсес Хоренаци, он пишет: «Еще более распалившись злобой, которую он испытывал к святому Иусику, постоянно порицавшему его за проступки, он приказал долго бить его палками, пока тот не испустил дух от побоев»110. Этот случай представляет особый интерес в контексте анализа религиозной составляющей события. Мовсес Хоренаци сообщает, что Иусик был убит Тираном из-за того, что отказался поставить привезённое из Восточной Римской империи изображение, переданное Юлианом. «Он дает ему свое изображение, нарисованное на досках, где рядом с ним были какие-то демоны, и велит поставить его в церкви, с восточной стороны, говоря, что так поступают все данники Римского государства»111. Юлиан Хоренаци называет царём, хотя царский титул он получит уже после смерти Тирана. Во всяком случае, данный рассказ представляет интерес относительного того изображение, которое было передано армянскому царю. Если речь идёт о Юлиане Отступнике, что представляется наиболее вероятным из описания, данного Мовсесом Хоренаци, то можно предположить, что изображение, нарисованное на досках - это некий языческий идол, поставить который, вполне закономерно, католикос Иусик отказался. В этом сюжете прослеживается и отношение царя Тирана к христианству, которое уже больше четверти века являлось государственной религией государства, а также отношение царя к Восточной Римской империи. Очевидно, что в данной вопросе царь руководствовался отнюдь не религиозными воззрениями, а чисто политическими предпочтениями. В свою очередь его сын, царь Аршак II, участвовал в ссылке и последующем заточении католикоса Нерсеса, а в последующем и вовсе предпринял попытку ликвидации христианства.

Конечно, данную трансформацию люди не могли не ощущать. Очень скоро опорой для правящей династии стали те слои населения, которые отказывались принимать навязываемые христианские догматы и продолжавшие борьбу за восстановление традиционных религиозных условий. Для этих людей царь - являвшийся незыблемым символом власти, казался воплощением спокойствия и порядка, а новые структуры воспринимались категорически негативно. В свою очередь, резко возросшая популярность церкви очень скоро нашла свою опору в лице последователей христианства. Воспринимая лишь власть, угодную Богу, люди ориентировались на симпатии служителей церкви, а высшей инстанцией власти для себя считали католикоса - главу армянской церкви.

Наконец, в это время существует ещё один влиятельный центр власти нахарарство. Свою особую популярность и значимость они ощутят уже после падения правящей династии, однако степень их власти можно оценить уже в IV веке. Положение нахараров в аршакидский период и в первые годы марзапнского периода можно охарактеризовать как весьма благополучное. Каждый нахарарский род владеет собственным гаваром (земельным наделом), где обладает абсолютной полнотой власти и вправе распоряжаться им по своему усмотрению, не прибегая к советам и одобрению на то царя. О мощи некоторых нахарарских родов можно судить и по численности кавалерийских войск, которые князья должны были поставлять царю. Так исследователь Туманян, анализируя ряд источников, сообщает о том, что рода Арцруни, Мамиконяны, Багратуни поставляли царю по 1000 воинов, правители территорий Гогарены и Арзанены, на границе с Иберией, отправляли от 4000 до 4500 воинов, властители Камсараканы, правившие Аршаруником и Шираком должны были предоставлять до 6000 воинов, князья Сюни поставляли же до 9400 воинов112. Таким образом, мы видим, что это было могущественный привилегированный класс, обладающий как особым политическим, так и экономическим положением. Естественно, что появление нового, не менее влиятельного института, не только сказалось на положении нахарарства, но и отразилось на его отношении к правящей династии, как инициаторе принятия христианства.

Этот факт и определил дальнейшие действия нахарарства, вылившиеся во всевозможные попытки избавиться от правящей династии. Известно, что нахарары нередко меняли свою политическую ориентацию, обращаясь за поддержкой к персидскому царю или оказывая ему своё расположение. Так, например, Фавстос Бузанд сообщает о поступке нескольких нахараров и их сподвижников: «После этого бдэшх Гугарка, а после него владетель гавара Дзора, владетель гавара Колб, с ними также владетель Гардманадзора, и все те, кто находились в этих краях, около и вокруг них, вместе восстали против царя армянского Аршака и поехали и предстали перед персидским царем Шапухом. Против армянского царя Аршака восстали также укрепленный гавар Арцах, укрепленный гавар Тморик и укрепленная страна Кордик; также и владетель гавара Кордик поехал и предстал перед персидским царем»113. Противоборство нахараров с правящей династией, их недовольство новым возвысившимся институтом - всё это подрывало Армению изнутри, разобщало народ, делало государство уязвимым для внешней угрозы, а также ослабляло позиции Аршакидов у власти.

В 390 году умирает Аршак III - правитель Западной Армении, после чего данная территория становится провинцией Восточной Римской империи, а управление ей получает представитель римской власти. На территории, подчиненной персам, в отличие от Западной Армении, Аршакидской династии по-прежнему удается удерживать власть. Связано это было с тем, что в лице Восточной Армении сасанидские цари стремились обрести нового союзника, способного оказать поддержку в борьбе с Восточной Римской империей114. Кроме того, Армения находилась в тесных культурных и торговых связях с соседними государствами, такими как Иберия, Албания и другими, находившимся в составе Персии. Известно, что армянские католикосы - главы церкви, приняли активное участие в распространении и утверждении христианства на этих территориях115. Понимая это, сасанидские цари надеялись на то, что Восточная Армения будет способствовать распространению их идеологии на подвластных Персии христианских территориях. Вместе с тем, исповедование христианства в Армении делало уязвимым Сасанидский Иран в отношениях с Византией, где Армения, могла оказать поддержке единоверной Византии в борьбе против Сасанидов. Опасаясь этого, правители Персии также не спешили препятствовать самобытности армянского народа, позволяя им сохранять некую автономию, исповедовать собственную религию, говорить на собственном языке и развивать армянскую культуру. Таким образом, сохранив позиции Аршакидской династии и суверенитет государства, персидский двор, стараясь избавиться от определенных рисков на приобретенных территориях, и не торопился к резким изменениям в укладе некогда самостоятельного государства.

Несмотря на это, Аршакиды, оказавшиеся под владычеством Сасанидского Ирана, потеряли возможность как прежде контролировать нахараров. И если прежде, несмотря на свое положение, танутэры были обязаны подчиняться царю, то теперь ситуация изменилась: «степень зависимости и пределы суверенитета данного нахарара были соразмерны с его мощью. Чем сильнее был нахарар, тем в меньшей степени зависимости был он от своего сюзерена»116. Арташир IV, в свою очередь, стремился всячески подтвердить свое царское положение, однако все попытки терпели неудачи. Рассчитывая на усиление своих позиций, нахарарам было выгоднее заручиться поддержкой более мощного правителя - персидского царя, а Арташира IV они, напротив, признавать отказывались.

Такое положение дел привело к тому, что в начале V века именно действия нахараров стали одной из наиболее веских причин свержения аршакидской династии. Из сведений, которые нам дает современник этих событий, историк Мовсес Хоренаци в своей «Истории Армении», мы узнаем о стремлении армянской знати избавиться от власти Арташира IV - последнего царя Великой Армении. Мовсес Хоренаци сообщает, что первоначально нахарары обращаются за поддержкой к Сахаку Великому - католикосу Армении и, не найдя ее, отправляются за помощью к персидскому царю, надеясь использовать давний конфликт между Византией и Сасанидским Ираном в своих целях. Историк пишет: «И они, сговорившись, отправляются к персидскому царю Враму, в сопровождении некоего Сурмака, тщеславного иерея из Арцке, с клеветническим обвинением на своего царя Арташира и Сахака Великого в том, что они замыслили предаться грекам»117.

Ответные действия не заставили себя долго ждать, и в 428 году аршакидская династия была свергнута. Интересен и тот факт, что ликвидация армянской правящей династии сопровождалась и компрометирующими обвинениями в трудах историков и хронистов того времени. Зачастую эти высказывания были нелепыми и мало походили на правду. Так, например, Фавстос Бузанд, описывая правления царя Папа, правившего в Армянском царстве в 369-374 годах, повествует о том, что царь был одержим злыми духами и бесами в образе змей, выползающих из-за пазухи. Он пишет: «В нем угнездились в большом количестве бесы и всегда показывались людям, которые приходили повидать царя. Когда же к царю входили патриарх Нерсес или святой епископ Хад, то бесы исчезали, делались невидимыми...»118.

Однако последствия свержения Арташира IV не оправдали ожидания армянских князей. Для контроля над Восточной Арменией сасанидским царем был назначен марзпан - представитель персидский власти. В обход всем ожиданиям нахараров эту должность получил перс по имени Вехмихршапух119. Таким образом, нахарарство в определенной степени поспособствовало падению правящей армянской династии и, как следствие, утверждению марзпанства на территории Армении. Этот период в истории персидской Армении принято называть марзпанским, и длился он вплоть до 640 года, когда на территорию Сасанидского Ирана вторглось арабское войско. Конечно, в подобных условиях человек воспринимал ещё одну власть, выраженную в деятельности нахараров. Опорой для нахараров как раз становились те маргинальные слои населения, которые по тем или иным причинам отказывались принимать христианство, обращались к культу предков или в содружестве с персами принимали зороастризм.

В марзпанский период мы наблюдаем следующую картину, сохранившуюся и к середине V века, и в последующие годы, когда страна находилась в подчинении Сасанидского Ирана: во главе неизменно стоял персидский царь, управлявший, как и Восточной Арменией, так и Сасанидским Ираном в целом. Непосредственно в Восточной Армении находился марзпан - наместник персидского шаханшаха. Военную функцию выполнял спарапет, именно он являлся верховным главнокомандующим войска. Финансовый и налоговый вопросы находились в ведении азарапета. Все эти функции находились в ведении армянских нахараров, в связи с чем, можно предположить, что и положение нахарарства в это время сохраняется, они, по- прежнему, удерживают свои владения и власть на этих территориях, а также сохраняют свою армию. Подобные привилегии для армянских князей в особенности влияли на их отношение к персидской культуре и традиции. Многие нахарары для укрепления своего положения при персидском дворе добровольно принимали зороастризм, тем самым, демонстрируя свою политическую позицию. В контексте этого, известна политика персидского царя Ездигерда II, стремившегося распространить своё влияние армянское марзпанство за счёт деятельности нахараров. Например, Ездигерд II изменил порядок наследования «танутэров» и «наапетов» - глав феодального рода. Отныне царь сам назначал и снимал танутэров в зависимости от их преданности персидскому двору120. Несмотря на это, армяне всё-таки могли занимать высокие посты. Но и тут, царь действовал избирательно. «Если тот или иной нахарар был предан персидскому двору, хотя и принадлежал к «младшим» или даже был из «подлых», т.е. неродовитых, Ездигерд выдвигал его и назначал на высокий пост»121. Таким образом, Сасанидская Персия «стремилась уничтожить в ней (Армении) наследственные права и привилегии нахарарских родов и старалась свести нахарарскую Армению к одному уровню с остальными провинциями Ирана»122.

Таким образом, на протяжении IV-V веков на территории Восточной Армении наблюдается политическое противостояние. Для IV века характерен конфликт между представителями правящей династии и священнослужителями. Причём важно отметить, что конфликт не следует считать открытым. Недовольства царей церковью воспринималось как дело случая, а не как подготовленная политика, что выражается в действии определённых царей в отношении отдельных представителей церкви. Для V века становится характерным конфликт между церковью, как наиболее влиятельным институтом власти, и нахарарством. Каждая из этих политических структур поддерживается определённой конфессиональной идеей, что может говорить о синтезе конфессиональных культур в регионе в изучаемый период на политическом уровне.

§2. Человек как субъект рода: проблема религиозного выбора