Почитание чудотворных икон на примере Матроны Московской

Одну женщину Матрона утешала: "Жив твой муж, придет на Казанскую. Постучит в окошко". Женщина ждала несколько лет, и почти уже перестала верить в предсказание блаженной, но в 1947 году, в день празднования Казанской Божьей Матери муж постучал в окно. Впоследствии он пешком приходил к Матронушке.

После войны к матушке пришла женщина-комиссар, вернувшаяся из Германии. Война отняла у этой женщины мужа, а единственный сын находился в психиатрической больнице. Сына не смогли вылечить даже европейские врачи, и мать в отчаянии просила Матрону: "Помогите, больше идти некуда". Старица ей сказала: "Господь вылечит твоего сына, а ты в Бога поверишь?" Коммунистка ответила, что она не знает как это - верить. Трудно сказать, о чем еще говорили они, но по молитвам Матроны сын той женщины не только вылечился от болезни, но и начал учиться и работать.

Конечно, сейчас очень трудно восстановить все события, сопровождавшие жизнь блаженной Матроны. Ведь жизнеописаний блаженной старицы никто не составлял. Люди просто несли к ней свое горе, и каждый был уверен, что получит помощь и утешение в скорби. Сегодня до нас дошли лишь рассказы современников Матроны, по которым историки и богословы пытаются воссоздать образ святой подвижницы.

В рассказе Анны Прохоровой есть такие строчки: "Я приехала в Москву в 1937году... Когда началась война, я собралась в Себино. Взяла билет и перед отъездом зашла к Матроне. "Я еду домой". - "Нет, ты домой не езди". - "А я уже билет взяла". - "А кто тебе разрешил?" - "Я боюсь, тут бомбежки". - "Там еще хуже будет". Я упрямая была, не слушалась. А Матрона говорит: "Ну, потужишь и обратно приедешь". Так и вышло, как Матрона сказала. Вернулась я в Москву в 1947 году. А через пять лет взяла на работе отпуск и поехала в Себино и там собралась замуж: за Василия, а хотела выйти за другого. Приехала в Москву к Матроне (она жила тогда на Сходне, улица Курганная, дом 23, у дяди Сережи Курочкина) сказать ей, что уезжаю в Себино. Там уже свадьбу готовят, столы накрывают. А она говорит: "Ты Богу молилась? Подожди не езди". Я возразила: "Он за мною приехал, а я не поеду? Уже билеты взяли!" - "Ты сейчас поедешь, и опять тебе приезжать. Сдай билеты". Я не послушалась. Приехали мы домой, а нас догоняет телеграмма, что Матронушка умерла. И поехали мы обратно.

Хорошо помню, как Матрона помогла одной женщине, Елене. Она вышла замуж: со школьной скамьи. Восемнадцать лет было сыну, когда муж: ее бросил и женился на другой. Лена пришла к матушке: "Матронушка, что мне делать? Он меня не хочет видеть". - "Ну и ладно". Лет через пять он заболел и слег в больницу. Опять Лена идет к блаженной: "Матушка, как мне быть? Сходить в больницу?" - "Ступай, иди". Пришла в больницу, а муж: уже умер. Матрона сказала: "Поминай его во всех церквях". Лена записала, и каждый выходной к матушке ходила, спрашивала: "Как он там?" А Матрона отвечала: "Я вижу его каждый день: в костюме, в серой рубашечке и лысый. Однажды слышала, как он говорит: "Какой прекрасный там рай! Как бы мне туда попасть?" Ты ему закажи сорокоуст". Заказала. Однажды приходит, а Матрона сидит на койке и улыбается: "Ну вот, теперь твой Богдан из шкуры вышел. И это все благодаря тебе".

Особенно матушка прославилась своей помощью болящим. Она никогда не занималась так называемым "народным целительством", категорически отвергала различные колдовские методы "снятия порчи" и прочее. Прежде всего, Матрона молилась за людей. И Бог слышал ее молитвы, потому что многие люди, которых к Матроне приносили на носилках, уходили от нее уже сами, не переставая благодарить Господа. В день Матронушка принимала до сорока человек. Никогда никому не отказывала в помощи, кроме тех, кто приходил с лукавым намерением. Помощь была бескорыстной, она ни с кого ничего не брала. Молитвы матушка читала всегда громко. И при этом она подчеркивала, что помогает не сама, а Бог подает помощь по ее молитвам: "Что, Матронушка - Бог, что ли? Бог помогает!" Исцеляя недужных, матушка требовала от них твердой веры в Бога и исправления греховной жизни. Так, одну посетительницу она спрашивала, верует ли та, что Господь может ее исцелить. Другой, заболевшей эпилепсией, велела не пропускать ни одной воскресной службы, на каждой исповедоваться и причащаться Святых Христовых Тайн. Всем наказывала никогда не снимать нательный крест, жить по заповедям Божьим. Супругам - обязательно венчаться...

Всех, кто к ней приходил, Матрона учила владеть собой. Учила уважать слабость и немощь: "Если старые, больные или кто из ума выжил, будут вам что-то неприятное или обидное говорить, то не слушайте, а просто им помогите. Помогать больным надо со всем усердием и прощать им надо, что бы они ни сказали и ни сделали. Надо владеть собой, терпеть". Была у нее и такая пословица: "Человек человека скорежит - Бог поможет. Бог скорежит - никто не поможет!"

Она всем женщинам говорила, что не надо одеваться броско, что краситься - грех, потому что этим человек искажает образ естества человеческого, придумывает поддельную красоту. В то же время она говорила, что не надо одеваться в темные одежды, подражая монахам.

Старица учила не относиться суеверно к снам: "Не обращайте на них внимания: сны бывают от лукавого - расстроить человека, опутать мыслями", советовала не обращаться к целителям: "Они одно вылечат, а душе повредят..." Она учила крестить еду, непременно молиться перед трапезой, благодарить Господа за посланную пищу.

Другая современница, близко знавшая матушку - Зинаида Жданова - рассказывает о Матроне следующее: "Папа был арестован осенью 1941 года, и мы долго не имели известий о нем. Матушка говорила так: "Жив, жив, вернется. А перед этим получите письмо от него, напишет, где он, и попросит сохранить книги". Через шесть лет мы получили от отца такое письмо. А в нем была приписка врача, что отец истощен и находится на грани смерти. Отец писал письма и раньше, но, как оказалось, наш сосед, поселившийся в нашей квартире, которого отец приютил из чувства сострадания, выбрасывал их. Это письмо наша знакомая случайно обнаружила в его помойном ведре. Попытались послать посылку, а почта не принимает - запрет. Обратились к матушке, а она говорит: "Подождите, найдется человек, он сам будет отправлять посылки". Так и случилось. В церкви на Арбате, в Филипповском переулке, подошла к маме незнакомая женщина и сказала: "Я знаю ваше горе, работаю в отделе посылок правительственной платформы Курского вокзала, я помогу вам". Мало того, она еще помогала и продуктами, сама носила тяжелые ящики с посылками и молилась о благополучной доставке. Отец выжил и вернулся.

Помню, как в войну сестра с тремя детьми, свекровью и матерью собралась в эвакуацию и приехала спросить матушку, ехать ли? Матушка сказала: "Никуда не уезжай. А кто поедет - увидит большие муки". Сестра послушалась и осталась в Москве. Другая женщина, Вера Кучерова, также в это время спрашивала у матушки, ехать ли ей в Себино с сыном семи лет. Ей матушка тоже сказала: "Оставайся в Москве". У нее был муж полковник, он хотел, чтобы она поехала в Себино, потому что это глухое село, сорок километров от железной дороги, он думал, что она будет там в безопасности, и Вера уехала, не послушавшись матушки. Потом она рассказывала: в Себино пришел карательный отряд немцев. Жгли дома, собрали всех детей в селе и ее сына в том числе, поместили в погреб, а сверху устроили костер... Согнали всех матерей смотреть на эту муку. Вдруг приехал немец на мотоцикле, передал какой-то приказ, и немцы куда-то заторопились и выпустили детей. Вот так по молитвам матушки было защищено ее родное село Себино.

Москва в 1942 году голодала. Жизнь в городе замерла. На улицах никого нет, снег по колено, темно. Тяжело нам было с матерью. Начальник конторы мне предложил поехать вместе с завхозом в командировку в Рязань с тем, чтобы, там обменять что-либо на продукты. Я отказываюсь: "Не умею, не смогу, боюсь". Матушка же говорит: "Поезжай, поезжай, не бойся, все сделаешь и на крыльях Божиих прилетишь домой! Я за тебя молиться буду". Поехали. Под Рязанью ничего мы не наменяли. Поехали в Ряжск, там деревня за деревней, отошли от Ряжска на 25 километров. Наменяли. Погрузились в санки, пудов по пять, от проезжей дороги далеко. Решили идти к ней напрямик, а кругом бугры, овраги. Время упущено, март. Встали рано утром и по насту пошли. Километра три прошли. Солнце стало припекать, снег как сахар, начали проваливаться. Тянули, тянули... Санки въехали на бугор, а внизу овраг, и мы упали, задыхающиеся, обессиленные. Чтобы прийти в себя, стали глотать снег. В отчаянии я вдруг закричала: "Николай Угодник, помоги, погибаю!" Не прошло и секунды, как завхоз поднял голову и говорит: "Смотрите, смотрите, черная точка к нам приближается". Не успела я ответить, как вижу: по оврагам и сугробам едет лошадь с санями, подъехала к нам. Человек почтенного вида в черном армяке, в черной скуфейке на голове, говорит: "А я с дороги почему-то решил свернуть, видно за вами". Погрузил нас, мы опомниться не могли. Он спрашивает: "Куда вас?" Я говорю: "До Ряжска". А он мне: "Ведь вам-то надо в Рязань, в Москву ехать". Я была как одеревеневшая и даже не удивилась. "Я вас довезу до Рязани". Ехали, ехали... Начало темнеть. Он и говорит: "Остановимся переночевать". Посреди полей вдруг видим - возник одинокий бревенчатый дом. Старец-возница говорит мне: "Идите в избу". Вошли, изба пустая, нежилая; справа в углу иконы, под ними стол и лавки у стен, больше ничего... У стола стоит старец с бледным изможденным лицом, в темной одежде, волосы длинные, подстриженные под скобу. Мы увидели печку, бросились к ней. Печка натоплена. Прислонились к ней, и от пережитого тут же осели на пол и заснули. Утром рано тронулись в путь. Возница, нас не спрашивая, подвозит к вокзалу, берет мои санки: "Скорее, скорее, поезд на Москву отходит". Подъезжаем, а уж первый гудок к отправке. Сесть невозможно, теплушки переполнены. Стоят у входа мужики стеной, не пускают. Он повел рукою: "Раздвиньтесь, посадите их". И они беспрекословно раздвинулись. Люди подняли санки, и мы оказались в поезде. Я была в таком запале, что ни спасибо не сказала и не почувствовала ничего. Приезжаю домой, а матушка говорит: "Ну что, на чьих крыльях прилетела?" И вот прошло тридцать лет, прежде чем я поняла, на чьих. Как же долготерпелив и милостив Господь! Прихожу в храм Покрова Пресвятой Богородицы в нижний ярус, ставлю свечку Николаю Угоднику... И только теперь я задаю в удивлении вопросы. Как могли сани так быстро доехать к нам без дороги, как могла пройти лошадь по глубоким оврагам с рыхлым снегом? Почему помощь явилась мгновенно после моего вопля к Николаю Чудотворцу? Что это был за дом одинокий среди безбрежных полей? Как возница узнал, откуда мы, и привез нас к самому отходу поезда?... Кто был тот старец в избе под иконами и была ли вообще эта изба?

Много раз я к старице ездила. Однажды поехала с двоюродной сестрой. Я с Матрюшей говорила, она надо мной читала. А двоюродная сестра молчит. Матрюша ей говорит: "Что язык убрала! Дома только ругаться матерным можешь, а тут примолкла!" Сестра помолчала и отвечает: "У меня язык куда-то ушел, я не могу говорить". Она спросила только про мужа, но Матрона ей сказала: "Думай сама". Сестра испугалась и ничего не спросила: ни про мужа, ни про брата. Они не пришли после войны. Матрона же говорит: "Брат твой живой, и мужа твоего все время поминаю, муж тоже живой". Так все и оказалось. Брат потом еще много раз ко мне приезжал.

После войны, как и многие тогда, я была страшно бедной, надеть нечего, пальто изношено, а матушка твердила: "Все-то у тебя будет", - по пальчикам мои пальто пересчитывала. И действительно, после лагеря я никогда не нуждалась в чем-либо. Я часто говорила: "Матушка, я плохая, грешная, исправиться сама не могу (была вспыльчива, горда, самоуверенна), что делать?" А матушка мне: "Ничего, ничего, выполем травку, сорняк, и будешь ты у нас хорошая!"

Матушка могла умолить Бога изменить человеку его земной жребий. С матушкой, как я писала, приехала девочка трех лет, Ниночка, ангел во плоти! Если ей кто-то приносил что-нибудь сладкое, она сама не ела, а прятала под шкафчик, а когда приходили страждущие, она спрашивала: "А есть ли у них внучек?" Сиротка все сладости отдавала этим детям. Девочка была особенная. И вот, за неделю до своих семи лет, она в сутки умерла от дифтерита. Мы все очень горевали и плакали. Матушка сказала: "Не плачьте. У нее была бы страшно тяжелая жизнь, и она бы была великой грешницей и погубила бы свою душу..." Как-то матушка говорит: "Я видела Ниночку. Она в раю, в красоте, и видела, как она безбоязненно подошла к идущему Спасителю и смело Его спросила: "Господи, а когда же сюда придет моя мама?" (она меня называла мама Зина, свою мать не признавала: та пила, гуляла и мучила девочку, отправляла ее в мороз на холодную кухню, не давала корочки хлеба, в конце концов ее лишили материнства). Господь ответил Ниночке: "Деточка, не наступил еще предел времени, чтобы она пришла".

В 1959 году мы с мужем приехали из Магадана, где отбывали срок заключения, в Москву, хотели обвенчаться, но все время возникали разного рода препятствия. Я уже отчаялась. Муж: вернулся с севера больной, после инсульта. Прихожу в храм, а батюшка, отец Василий, настоятель церкви Иерусалимского подворья на Арбате, отказывается венчать: скоро пост, после поста, говорит, приходите... Мама к нему, а он ей тоже самое.

Ночью я вижу сон: пришла Ниночка в длинном белом платье и строго так говорит: "Я пришла тебе сказать, что я помогу тебе с венчанием!" Я на нее смотрю и думаю: как она поможет, если она умерла? А она отвечает на мои мысли: "Я на это испросила разрешения у Спасителя..." Утром встаю, и вдруг прибегает после службы одна знакомая и говорит: "Отец Василий просил вам передать, что сегодня в восемь часов вечера он вас обвенчает".

Ни одно слово матушки не пропадало. В 1943 году как-то мне матушка сказала: "В доме надо иметь одну комнату на восток, в комнате стол - Престол Божий, для молитв, есть и пить на нем нельзя". Я пропустила эти слова мимо ушей, так как у нас не было ни комнаты на восток, ни своего дома.

И вот прошло сорок шесть лет, и исполнились ее слова. В 1988 году у нас сгорел в деревне дом. Мы с братом, старики за семьдесят, не хотели строиться, но брат увидел во сне покойного блаженного Митрофания в белой одежде, который вошел в комнату и строго сказал: "Строиться, строиться и строиться!" Дом нам строил Сам Господь, так как тогда не было строительных материалов, и все было очень трудно. Стройка шла как по маслу, все шло в руки, и дом из бревен поставлен.

И вот летом умерла одна монахиня девяноста трех лет. Нам отдали ее стол, и брат привез его в новый дом. И что же? Вскоре, по приезде в Москву, мне как-то священник, отец Александр на исповеди сказал: "Берегите стол, который попал к вам от матушки Марии, он особенный. Умирая, она просила меня лично его сохранить. Это стол - Престол Божий, на котором в первые годы после революции совершалось Таинство Евхаристии, служили епископы и сам Святейший Патриарх Тихон, великие люди Церкви нашей, на нем есть и пить нельзя". А в доме у нас одна комната выходит на восток".

Дошел до нас и рассказ Антонины Малаховой: "Приехал мой брат из Москвы к Матери. И повели мы с ним корову продавать в Москву. Мы прошли километров тридцать, когда обнаружили, что брат обронил где-то документы: и свои, и мои, и на корову - все растерял. Он говорит: "Я сейчас застрелюсь. Куда мне деваться?" А я назвала старшего брата дураком. "А как же мы теперь пойдем?" - "Будем Матрону просить, она нам поможет, с нами пойдет". И она давала нам путь и давала нам дом, где ночевать. До Москвы шли десять дней. И вот как ночевали: Матрона покажет, где дом, мы стучимся - и нас принимают. Мысленно показывала, конечно. Я брата спрашиваю: "Где ночевать-то будем?" Он говорит: "Вон дом за огородами, с голубой крышей". Туда пошли, постучали, хозяева нас пустили и ночлег дали. А когда патрули приходили, то они отвечали: "Чужиху нас нет, только брат с сестрой приехали". А у нас документов-то не было! А они нас не спрашивали, принимали как родных. Итак всю дорогу было. Вот, за десять дней мы дошли, корову привели, все благополучно. Брат дивится: после войны патрули были, везде останавливали, но нас нигде не остановили. Я брату говорю: "Ты видишь, какие чудеса!" Он говорит: "Вижу, Нюра". Потом я говорю: "Вот вернемся в десятом или одиннадцатом часу, поедешь к Матрюше?" - "Поеду". Пришли мы с братом к Матроне, еще дверь не открылась, а слышим ее голос. Смеется: "Пускай, пускай их, это свои. Я, слепая, всю дорогу с ней корову за хвост вела. Веди ей корову, да дом ей дай, да ночлег у хороших людей! Вот когда я тебе понадобилась-то! С языка меня не спускала!" А брату говорит: "Как это сестра моложе тебя, а дураком назвала?" Брат потом говорил: "У меня волосы дыбом встали, ведь она с нами не шла, а все знает!" Тогда брат спрашивает у Матроны: "Что же мне теперь делать - все документы потерял". "Твои документы стоят всего десять рублей. Ничего тебе не будет".

А вот что рассказывает односельчанка Матроны, Карпина: "Моя мама, как только едет в Москву к Матроне, ей из всех деревень пишут записочки, и Матрона на них отвечает. Я была тогда еще маленькой; моя мама рано осталась вдовой, пять человек детей было. Ее стал сватать директор винного завода, а она ему сказала: "Через месяц я дам вам ответ". А сама поехала к Матроне за советом. Матрона ей сказала: "Дуня, ты не должна этого делать, а идти по Божьему пути". Мама ее послушала и отказала жениху.

Сама я уехала в Москву в шестнадцать лет, в общежитие к сестре, которая была старше меня на четырнадцать лет. Через два с половиной года меня стали сватать за человека, которого я ни разу не видела. Моя мама мне писала: "Дочка, даже если знаешь человека два дня, но если Матронушка благословит, выходи".

И вот я поехала на Сходню. Нашла домик, где Матрюша жила, а когда ехала, то думала (не нарочно, лезло мне в голову): "Ничего она не понимает". В дверях меня встретила, как потом я узнала, ее прислужница.

Я не сказала, откуда я. Она мне говорит, что Матрона сегодня принимать не будет. Я сразу решила, что вот, я ехала, думала о ней плохо, вот она меня и не примет.

Одна комната была совсем закрыта. А другая на один палец приоткрыта, и только я повернулась, чтобы уйти, как слышу ее голос из комнаты: "Татьяна Петровна, пропусти, это дочка Дунина из Себина приехала", и Татьяна Петровна меня пропустила. Матушка мне не дала ничего говорить и сразу сказала: "Это не твой жених, он всякими делами занимается, ты скоро выйдешь замуж, и выйдешь вперед своей сестры". Еще сказала, что я к ней скоро приеду. И правда, через два месяца я к ней приехала, и она мне сказала: "Это твой муж, и ты будешь жить хорошо, только венчайся, до венчания ничего не позволяй". Я так и сделала. Венчались в Богоявленском храме. Сестра моя ездила ко мне в гости и тоже вышла замуж: в том же доме, она на первом этаже, а я на втором.

Много удивительного мы узнаем из рассказа Ксении Потаповой: "Всю жизнь Матрона мне помогала. Жила она тогда, в 1935 году, в Вишняковском переулке, недалеко от храма Николы в Кузнецах, на Татарской улице. Пришла я к ней без креста: боялась я его носить. У нее была послушница, она и спрашивает: "А крест-то на тебе есть?" Матрона за нее отвечает: "Кто ей давал-то. Они все кресты побросали, только ищут здоровья, чтоб им Бог дал". Послушница мне и говорит: "Ты надень крест, тогда приходи. Ты к кому пришла без креста?" Прошу матушку: "Матронушка, помоги мне!" А она отвечает: "Что, Матронушка - Бог, что ли? Бог помогает". Матрона меня всегда принимала хорошо. Если кого не хочет принимать, с теми говорит притчами, а со мной - простым языком.

Врачи не заметили у меня туберкулеза, думали, что болит сердце. А когда разобрались, в легких уже была каверна. Стала я проситься в санатории, а с путевками было трудно. Пришла к матушке, спрашиваю: "Что мне делать? В деревню ехать или ждать путевку?" - "Путевка тебе будет". И действительно, дали мне через две недели путевку в Крым с бесплатной дорогой, три месяца пробыла я в Крыму.

Когда моей дочери исполнилось двадцать лет, она тоже заболела туберкулезом. Она лежала в больнице в Сокольниках, а Матрона тогда жила в Сокольниках. Однажды дочь отпросилась из больницы, захотела пойти со мной к блаженной Матроне. Пришли мы к ней, дочь осталась за дверью, а я зашла, поговорила. Потом осмелела и говорю: "А дочь-то со мной". Матрона улыбнулась: "Вы не можете ходить по одной, обязательно чтобы хоровод с вами был". Вдруг говорит: "Да, да". Я спросила, к кому же она обращается, - в комнате никого кроме нас, не было. "Это тебе не нужно знать", - отвечает. Наверное, она с ангелами говорила. Потом дочь положили в больницу в Звенигороде: у нее уже начался распад легких. Предложили операцию. Приехала я ее навестить, она плачет: "Боюсь, что умру". Пошла я к матушке, рассказываю, что дочери предлагают операцию. "А какую?" - "Легких". - "А я не разрешаю! - постучала кулаком о кулак. - Пусть выписывается, если будет стоять вопрос о выписке, а от операции отказывается".

Вскоре после этого дочери стало намного легче, настолько, что она собралась замуж. Пришла она к Матроне: "Матронушка, я хочу замуж выходить". "Куда собралась постом-то? После выйдешь за хорошего". А она вышла постом за своего жениха и родила девочку. Вскоре у моей дочери повторился сильный туберкулез с кровохарканьем и распадом легких. Это было зимой. Предложили операцию. Врачи сказали: "Если согласишься - год тебе жить, а если не решишься -ни за что не ручаемся". И отпустили за советом к родителям. Она приезжает на масленицу ревет: "Итак, и так - смерть". Я и говорю: "У нас есть советница, пусть будет, как она скажет". "Съезди, - попросила дочь, - спроси".

Матрона тогда жила на Сходне или на Арбате, не помню. Приехала я за советом. "Что делать? Итак, и так - смерть". Она опять постучала кулаком о кулак: "А я не разрешаю. А если вы, родители, разрешите, она умрет под ножом. А сколько Бог нарек - столько проживет". Дочь отказалась от операции, и процесс в легких закрылся, все прошло, она сейчас легкими здорова, даже с учета сняли.

Вспоминаю, как перед смертью Матроны, на Страстной неделе, я пришла к ней.

Она жила на Сходне; народ сидит на терраске. Выходит Даша, послушница, говорит: "Матронушка очень плохо себя чувствует". Матушка Даше сказала: "Всех-то провожай, а ей скажи, чтобы она подождала". Постучала Матронушка мне по голове: "Ты меня слушайся, слушайся!" Прасковья Аносова пишет про одну женщину, которой очень хотелось съездить в монастырь, а денег не было. "И вот как-то раз пришла она к Матроне, а та, прочитав ее мысли, говорит ей: "Ну что, я вижу, тебе хочется съездить в монастырь? Ну, ничего, съездишь, и деньги у тебя будут". А через несколько дней пришла незнакомая женщина и принесла сто рублей. Матушка дает деньги и говорит: "Ты хочешь съездить в монастырь, вот тебе сто рублей". Та женщина очень удивилась и обрадовалась: она не надеялась, что так скоро ее желание исполнится. Съездила в монастырь, а обратно ехала без билета. Вещей у нее было много, а тут контролеры идут. "Билета нет? Выходи!" Хватают за рукав, а рядом сидит какой-то военный. И вдруг он говорит: "Я корреспондент. Если вы сейчас не оставите эту женщину, то я в Москве до высших инстанций дойду!" И они ушли.

Доехала эта женщина благополучно до дома и думает: "Надо ехать к Матроне поблагодарить". Взяла сумку с луком, огурцами и еще какими-то подарками и поехала. А у Матронушки в это время варили обед, и луку у них не было. А Матронушка говорит: "Сейчас, сейчас, через двадцать минут я схожу на базар и принесу вам луку". А через двадцать минут приехала эта женщина с луком. Матрона довольна: "Ну, вот видите, я вам луку и принесла! Видите как быстро!".

А вот строки из воспоминаний о матушке женщины по фамилии Пасенкова: "Моего брата весной 1940 года взяли в армию, а с начала войны от него не стало вестей. Мама очень скорбела и много молилась. Мне было жалко ее, и я не знала, чем ей помочь. Однажды мне сказали, что в Москве есть женщина, которая все может сказать, и я, семнадцатилетняя девушка, пошла узнать о брате. Было это зимой 1943 года. Помню, у небольшого домика стояло много народа, я стала ждать своей очереди, водили по одному. Когда я вошла, то увидела на кровати женщину с поджатыми ногами, не помню, что я думала, но только помню, что ничего не спрашивала. А она мне говорит: "Ты о брате пришла спросить? Жив твой брат и вернется, а тебя ждет дальняя дорога, но ты не бойся, вернешься живой и здоровой". Этой вести мама очень обрадовалась и еще больше стала молиться. Весной 1943 года меня отправляют на фронт, и я сразу попадаю под сильную бомбежку. В этот момент я вспомнила, что она мне сказала, спрыгнула с машины и, прижавшись в кустах, стала звать других девушек, ехавших со мной в машине. Все мы остались живы, хотя много людей в этой бомбежке погибло. Потом я все время верила, что не погибну, и действительно во множестве опасных и страшных ситуаций осталась жива и вернулась домой. Брат мой тоже вернулся домой, пройдя всю войну".

И есть еще один рассказ, автор которого - Нина Чижик: "Я родилась в Москве в 1942 году. Когда мне было семь лет, я перенесла воспаление легких. Болезнь обернулась тяжелым осложнением: у меня отнялись руки и ноги, я была полностью обездвижена. Иногда родители переносили меня с места на место, в основном я лежала. К каким только врачам родители не обращались, но медицина была бессильна. О матушке Матроне родители услышали от своей знакомой, звали ее тетя Паша, фамилию не помню. Она скала им, что в Загорске есть женщина, которая многим помогает от всех болезней. Родители наняли машину, и меня повезли в Загорск. Подъехали мы к церкви (теперь я уже не помню, какой), спросили у богомольцев, как ее найти, и они нам рассказали. Она жила в деревне поблизости. Ехали на машине от церкви примерно полчаса. Приехали мы рано. Народу около ее дома было уже много, все стояли на улице. Родители тоже заняли очередь и стали ждать. Вдруг открывается дверь, выходит женщина, которая ухаживала за матушкой, проходит всю очередь, подходит к отцу и говорит: "Берите девочку и идите за мной". Я лежала в машине. Отец взял меня на руки и внес в дом. Матушка велела оставить меня на три дня. Она сказала ему: "Через три дня ты за ней приедешь, и она пойдет с тобой до машины". Матушка сидела на металлической кровати, обложенная подушками. Меня она велела положить к ней на кровать, так, чтобы она могла достать мои руки. Как сейчас вижу ее: в белом платочке в мелкий синий горошек, платье темно-синее тоже в мелкий горошек, пуговички на груди. Ручки маленькие, пухленькие, рукава у платья на резинке, глазницы пустые. Комната была вся в иконах. Свет как бы отражался от икон, и от матушки как будто исходили свет и тепло. Комната была наполнена этим светом. Я лежала рядом с ней на постели, а матушка вела прием посетителей. Я чувствовала, что матушка будто вошла в меня, мне передавалось ее тепло, ее боголюбие, ее любовь.

В первый день матушка постоянно держала меня то за одну, то за другую руку, непрестанно поглаживая, и я чувствовала, как теплели мои руки и как они отходили.

На второй день матушка позвала ухаживающую за ней женщину и сказала ей: "Поставь ее на пол, а то она залежалась". Она мне ласково говорит: "Залежалась ты, залежалась!" Я очень испугалась, ведь я лежала без движения целый год. Женщина меня поддержала, и я встала на ноги и стояла у кровати, на которой сидела матушка. Потом она велела положить меня на кровати, чтобы она могла доставать руками до моих ног. День она принимала посетителей и поглаживала мои ноги, а ночи мы с ней были вдвоем. Она немного дремала, сидя в подушках, очень много молилась и гладила, гладила мои ноги и руки.

На третий день матушка сказала мне, чтобы я немного прошлась, попросила женщину помочь мне, она мне помогала передвигать ноги. Мне было очень страшно. Матушка говорила мне: "Двигай, двигай ногами, они у тебя ходячие".

На четвертый день за мной приехал отец, и я уже шла до машины своими ногами, после года полной неподвижности мои ноги плохо слушались меня. Мне нужно было еще время, чтобы привыкнуть к тому, что я совершенно здорова.

Матушка читала мысли людей, как открытую книгу. Я, когда лежала в первый день у нее на постели, подумала, что не встану, не буду ходить, а она мне говорит: "Через три дня ты пойдешь сама, своими ногами, а тех, кто мне не верит, я отсылаю домой". Я тяжело засыпала, а она мне говорит: "Ты плохо засыпаешь. Сейчас ты быстро уснешь, будешь спать и сны хорошие видеть!" Она могла читать мысли на расстоянии. При мне она позвала женщину, которая за ней ухаживала и начала считать на своих пальчиках - как сейчас вижу, они такие пухленькие, маленькие, - отсчитала и говорит: "Ты пойди к очереди, отсчитай тринадцатую в очереди. Пусть она ищет другую, которая ей поможет". Денег не брала, брала продукты, да и то только свои домашние, и раздавала их в те дома, куда она посылала вечером ночевать оставшихся людей. Никого на улице на ночь не оставляла, обо всех заботилась".

религиозный матрона святой икона

Список источников и литературы

Источники

1. Святыни и святость в жизни русского народа. Коллективная монография. М., 2010. Составитель и главный редактор О.В. Кириченко.

2. Женское подвижничество в России (XIX -- середина XX в.) М., 2010

Литература

4. Антиобновленческая деятельность православных монахинь и черничек в 1930-е годы // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. М., 2010. № 4.

5. Буганов А.В. Влияние подвижников на формирование народного самосознания // Святыни и святость в жизни русского народа: этнографическое исследование. М., 2010.

6. Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн.1. Тверь, 1992; Т.2. Тверь, 1996; Т.4. Тверь, 2000; Т.5. Тверь, 2001; Т. 6. Тверь, 2002; Т. 7. Тверь, 2005.

7.Женское православное старчество в России // Этнографическое обозрение. 2010. № 5. С. 171 --188.

8.Значение праведника?старца для села // Традиции и современность. Научный православный журнал. №1. 2002. С. 61--77.

9.Камкин А.В. Православная Церковь на Севере России: очерки истории до 1917 г. Вологда, 1992.

10. Камкин А.В. Социальная диакония в Русской Православной Церкви: страницы истории // Социальное служение Русской Православной Церкви: исторический опыт и современное состояние. Сыктывкар, 1998. С. 40.

11.Иникова С.А. Праведники в миру: их роль и значение в народной жизни Рязанского края // Православие и традиционная народная культура Рязанской области. Рязань, 2001.

12.Монашество и монастыри в России. XI --XX века. Исторические очерки. Отв. ред. Н.В. Синицына. М., 2002.

13.Монахини и чернички как организаторы противодействия церковному обновленчеству в 1930?е годы // Традиции и современность. Научный православный журнал. № 4. 2006. С. 3--26.

14.Новые мученики Российские. Сост. М. Польский. М., Б.г. С. 299--305. Епископ Никодим был расстрелян в 1927 г. и прославлен РПЦ в чине священномучеников.

15.Некоторые особенности традиции духовничества в русской Православной Церкви в советское время // Исторический вестник. Москва-Воронеж, 1999. С. 119--132.

16.Православное женское монашество в советское время // Вопросы истории. 2010. № 5.

17.Православные старцы как харизматические лидеры и их влияние на народную религиозную жизнь // Тезисы доклада на VI международном конгрессе этнографов и антропологов в С.-Петербурге 28 июня - 02 июля 2005 г. М., 2005.

18.Религиозные основы русской традиционной культуры для современной России // Научно-богословские труды по проблемам православной миссии. Белгород, 2000. С. 175--179.

19.Русская православная и модернистская культура в типологии сравнения // Материалы международного научного симпозиума "Православие и культура этноса". Москва, 9-13 октября 2000 г. Москва-Воронеж, 2001. С. 75 --85.

20.Совесть народа как нравственное и этническое понятие // Иринарховские чтения 2003 г. Борисоглеб, 2004. С. 45--49.

21.Сельский священник-подвижник в советские годы // Традиции и современность. Научный православный журнал. № 9. 2009. С. 69--99.

22.Святость места, времени и лица в народных текстах // Святыни и святость в жизни русского народа. Коллективная монография. М., 2010. С. 130--154.

23.Смолич И.К. Русское монашество. М., 1999. С. 563.

24.Традиционная православная культура как объект исследования // Россия в духовных поисках современного мира. Материалы Второй Всероссийской научно?богословской конференции. Москва--Дивеево, 2005 г. / Отв. Ред. Т.А. Воронина, О.В. Кириченко. Нижний Новгород, 2006. С. 165--175.

25.Цеханская К.В. Женщины-подвижницы в русской православной традиции // Православие и русская народная культура. М., 1995. Вып. 5. С. 132-173.

Размещено на Allbest.ru