Учение об обожении преподобного Симеона Нового Богослова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Учение об обожении преподобного Симеона Нового Богослова

Оглавление

Введение

Глава 1. Христианское понятие обожения и его отличие от аналогичных понятий в иных религиях. Учение об обожении в Библии и его развитие у христианских авторов до XI века

§1. Христианское понятие обожения

§2. Сравнительный анализ понятия обожения в христианстве и его аналогов в иных религиях

§3. Учение об обожении в Библии

§4. Развитие учения об обожении у христианских авторов до XI века

Глава 2. Учение прп. Симеона о человеке как образе и подобии Божии и домостроительстве его спасения

§1. Человек как образ и подобие Божие. Его предназначение

§2. Грехопадение и его последствия

§3. Боговоплощение. Его значение для спасения человека и его обожения по прп. Симеону

Глава 3. Путь к обожению по прп. Симеону

§1. Значение личных усилий человека для достижения обожения Спасающее значение Божественной благодати

§2. Значение Церкви и таинств на пути к обожению

1.1 Таинство Крещения и «крещение Духом»

1.2 Таинство Евхаристии

Глава IV. Учение об обожении прп. Симеона в его характерных аспектах

§1. Учение прп. Симеона об обожении в контексте темы Божественного света

1.1 Учение о Боге, являющемся как свет

1.2 Последствия видения Божественного света для человека

§2. Вопрос о природе соединения с Богом: по сущности или по энергии?

2.1 Святоотеческие взгляды на различие сущности и энергий в Боге

2.2 Взгляды прп. Симеона на трансцендентность Бога по существу и доступности Его в энергиях

2.3 Разбор мест творений прп. Симеона, говорящих, по-видимому, о сущностном соединении с Богом

§3. «Антропология цельности» прп. Симеона Нового Богослова

§4. Учение прп. Симеона о сознательном характере обожения и о необходимости достижения обожения еще в земной жизни

4.1 Учение о сознательном характере приобщения благодати

4.2 Учение о том, что обожение начинается в настоящей жизни

4.3 «Эсхатология» обожения

Заключение

Список литературы

Введение

«Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф. 13,43). В комментарии на эти слова Господа Иисуса Христа, характеризующие состояние праведников в будущем веке, блаженный Феофилакт Болгарский говорит: «просияют как солнце» - поелику Солнце правды есть Христос, то праведники просветятся тогда подобно Христу, ибо говорится, что они будут как боги Благовестник, или толкование Блаженного Феофилакта, Архиепископа Болгарского на Святое Евангелие в четырех книгах. Евангелие от Матфея. М: Лепта. 2001г. С.152. Можно видеть, что блаж. Феофилакт относит эти слова к будущему состоянию обожения праведников, которое будет даровано им как плод искупительного подвига Иисуса Христа. Такое толкование не случайно. Можно привести множество мест Священного Писания, которые Отцы объясняли именно в русле христианского учения об обожении человека.

Учение об обожении, основанное на Священном Писании, было учением Церкви во все времена. Оно не было только плодом богословских домыслов и отвлеченных умозрений о Боге. Для Отцов Церкви обожение, по выражению одного исследователя, - не идея, не теория, не догма, а прежде всего - факт их внутренней жизни. На этом факте, как на незыблемом фундаменте, они базировались во всех тех случаях, когда им приходилось решать спорные вопросы своего времени. Из этого факта они исходили при раскрытии своего сотериологического, этического и эсхатологического учения. Так, вопрос о божестве Христа был для Афанасия Великого не вопросом спекулятивного умозрения, а вопросом самой жизни, имевшим глубокое этико-сотериологическое значение. Принять или отвергнуть «йоту» для него значило решить вопрос о жизни и смерти человека, ибо жизнь последнего есть процесс обожения, а это обожение немыслимо без признания божеского достоинства Христа Минин П. Главные направления древне-церковной мистики // Мистическое богословие. Киев: Путь к истине,1991. С. 339-340. Но с другой стороны идея обожения не есть только результат мистических прозрений отдельных духовидцев. Церковь восприняла обожение как самую настоящую духовную реальность, и она молится об обожении человека и руководит им на пути к обожению Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы: вступ. ст. А.И. Сидорова. М.: Паломник, 1996. (Репринт. изд.: Париж: YMCA PRESS, 1950). С. 394-395.

Цели работы. Если проанализировать наследие св. Отцов на предмет систематического раскрытия учения об обожении, то, безусловно, на первый план должно поставить свт. Григория Паламу. Именно у него христианское учение об обожении достигло своего высшего развития в плане его догматического обоснования и систематичности изложения. Однако, что касается богатства выражения самого опыта обожения, то здесь не имеет себе равных один из поздневизантийских Отцов Церкви - прп. Симеон Новый Богослов (949-1022). Находясь всецело в рамках православного Предания, прп. Симеон в своих творениях описал духовные состояния человека на вершинах его восхождения к Богу в земной жизни с такими подробностями, которые, как правило, покрывали молчанием святые подвижники Православной Церкви. Все элементы богословского учения прп. Симеона глубоко укоренены в Предании, но само это Предание он пропускает через себя, интегрирует в свой собственный опыт и говоря об этом опыте более откровенно и оригинально, чем другие Отцы Иларион (Алфеев), игум. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание. СПб.: Алетейя,2001. С.442. Настоящая работа и посвящена раскрытию учения об обожении прп. Симеона Нового Богослова.

Следует сразу отметить, что учение об обожении не относится, как можно было бы предположить, только к области эсхатологии, являясь учением о состоянии блаженства праведников лишь в будущем веке. Это особенно верно в отношении прп. Симеона, который не просто считал возможным, но и необходимым для человека стать причастным обожения уже в земной жизни. А поэтому рассматривать учение прп. Симеона об обожении вне его антропологических и сотериологических воззрений, изолированно от всего его богословского учения - невозможно. Учение об обожении как последней цели человеческого бытия является тем стержнем, который проникает все богословское учение преподобного и делает его целостным. Соответственно, можно определить цель нашей работы как систематическое рассмотрение всего богословско-мистического учения прп. Симеона через призму его взглядов на обожение, дабы показать, что обожение для него является действительно главным и связующим звеном его учения.

Другой целью работы является аналитический разбор наиболее характерных особенностей понимания обожения прп. Симеоном, тех особенностей, которые делают его учение ярким и оригинальным. Некоторые из них, особенно учение прп. Симеона о сознательном характере мистического познания и о необходимости достижения обожения еще в земной жизни, вызывали резкое неприятие и непонимание у современников преподобного, обвинявших его в том, что он вводит некое новое учение. Поэтому эти моменты учения прп. Симеона заслуживают отдельного рассмотрения на предмет их соответствия Священному Преданию.

Актуальность темы. Тема настоящей работы выбрана нами по нескольким причинам. Во-первых, это глубокий личный интерес к христианскому учению об обожении как цели человеческого бытия. Вопрос о смысле и цели своего бытия волновал человека во все времена, и он давал на них различные ответы. Христианская религия предлагает здесь такой ответ: смысл и цель человека - в его обожении. Соответственно, наша работа, посвященная раскрытию учения христианской религии о цели и назначении человека, не может не быть актуальной для любого человека, желающего понять свое назначение, а через это понять свое место в мире. Особенно же актуальной эта тема представляется в наше время - время, когда в людях, пресытившихся бездуховными благами, которые дает современная цивилизация, все более возрастает тяга к духовности. К сожалению, весьма часто свой духовный голод они пытаются утолить в сектах, где человеку обещают быстрое восхождение к высочайшим духовным состояниям, или в различных оккультных учениях. Таким людям, ищущим истины, но проглядевшим истинное сокровище Церкви, по мысли М. Новоселова, «мы должны отвечать не отрицанием законности этого искания, якобы только плода гордости и повода к прелести, а указанием безобманного пути, на котором обретается живой Христос, обещавший сотворить Себе обитель в любовно преданном ему сердце (Ин. 14,23) Всем им, ищущим живой веры и благой жизни, мы должны отвечать тем, в чем искренние искатели того и другого нашли бы осуществление своих законных стремлений» Цит. по: Новоселов М.А. Забытый путь опытного богопознания (в связи с вопросом о характере православной миссии) // Религиозно-философская библиотека. 1902. Вып.1. С.60. Указание именно такового пути, на наш взгляд, содержится в учении святого Симеона Нового Богослова.

Во-вторых, актуальность выбранной темы обосновывается недостаточностью ее исследования. На сегодняшний день существует довольно мало литературы о прп. Симеоне, и его учении вообще на русском языке, среди которых всего лишь несколько имеют подлинную научную ценность. Еще меньше исследований, затрагивающих учение прп. Симеона об обожении: среди них можно особо выделить две монографии о прп. Симеоне: архиепископа Василия (Кривошеина) «Преподобный Симеон Новый Богослов» Василий (Кривошеин), архиеп. Преподобный Симеон Новый Богослов. Нижний Новгород, 1996 и игум. Илариона (Алфеева) «Преподобный Симеон Новый Богослов и Православное Предание». Книгу архиеп. Василия должно признать лучшим пособием для ознакомления с жизнью и учением прп. Симеона, в которой автор систематически, с обилием цитат, раскрывает его богословское и мистическое учение, в том числе и учение об обожении. Тем не менее, в рассматриваемой работе не уделено достаточно внимания некоторым аспектам понимания обожения прп. Симеоном (в частности, учению об участии тела в обожении, вопросу о природе соединения с Богом). И в целом, архиеп. Василий (как, кстати, и игум. Иларион) следует в своем повествовании стандартной схеме, помещая главу об обожении отдельно, в самом конце книги. Наша же принципиальная позиция состоит в том, что невозможно выделить «учение об обожении» прп. Симеона в отдельную главу. Оно проникает все его мировоззрение в целом. Соответственно с этим поставлена и цель нашей работы.

Игум. Иларион в своей монографии о прп. Симеоне во многом дополнил работу архиеп. Василия, подробно рассмотрев многие аспекты учения святого с позиций их соответствия Православному Преданию. Однако, некоторым существенным аспектам учения преподобного, особенно тем, которые делают его оригинальным и самобытным, и - в первую очередь учение о сознательном характере обожения и его начале в земной жизни человека, автор уделил, на наш взгляд, гораздо менее внимания, чем они того заслуживают.

Необходимо поэтому признать, что на настоящий момент не существует какого-либо исследования, в котором учение об обожении прп. Симеона было бы раскрыто с надлежащей полнотой и систематичностью, где бы убедительно было показано, что учение об обожении являлось действительно тем связующим звеном, благодаря которому все богословское учение преподобного получает свою целостность и завершенность.

Издания и переводы на русский язык творений прп. Симеона как источники работы. Прп. Симеон оставил богатое богословское наследие. В него вошли 3 Богословских Слова, 15 Нравственных Слов, 34 Огласительных Слова, 2 Благодарения, 225 Глав, 58 Гимнов и 4 Послания. В нашу задачу не входит разбор этих жанров - достаточно полно таковой разбор осуществлен игум. Иларионом в особом разделе его монографии о прп. Симеоне См.: Иларион (Алфеев), игум. Указ. Соч. С.38-47. Скажем лишь, что в нашей работе мы будем использовать все эти жанры, ибо в любом из них у прп. Симеона можно проследить тему обожения. Особенно же следует выделить Гимны.

На сегодняшний день все творения прп. Симеона переведены на русский язык. Первое издание Слов прп. Симеона на русском языке было осуществлено в Оптиной пустыни 1869 году - перевод с перевода прп. Паисия Величковского на славянский язык. Далее следует единственное до сего времени наиболее полное издание Слов прп. Симеона - перевод свт. Феофана Затворника, изданный в 2-х томах в конце прошлого столетия, куда входят Богословские, Нравственные, Огласительные Слова, Благодарения, Послания и Главы. Данный перевод сделан с новогреческого издания Дионисия Загорейского (Венеция,1790г.). Последнее издание, как отмечают исследователи, далеко несовершенно, ибо издатель позволял себе изменять текст оригинала в тех случаях, когда ему казалось, что мысль оригинала может смутить читателя Иларион (Алфеев), игум. Указ. Соч. С. 48-49. Поэтому все недостатки новогреческого перевода свойственны и переводу свт. Феофана, который архиеп. Василий называл «пересказом пересказа» Василий (Кривошеин), архиеп. Указ. Соч. С.7. Свт. Феофан и не ставил своей задачей воспроизвести подлинник с буквальной точностью. Поэтому указанное издание Слов и Глав прп Симеона - скорее свободное переложение, чем перевод. Кроме того, свт. Феофан перевел с греческого 24 Слова алфавитных, а также «Слово о трех образах внимания и молитвы», принадлежность которых прп. Симеону отрицается современными исследователями Иларион (Алфеев), игум. Указ. Соч. С.44.

Что касается гимнов прп. Симеона, то в 1917г. было осуществлено их издание в русском переводе иером. Пантелеимона (Успенского). В отличие от свт. Феофана, он старался осуществить перевод с максимальной точностью, что признается современными исследователями Там же. С.52.

Первое критическое издание оригинального текста творений прп. Симеона было осуществлено во Франции в 1958-1973г в серии Sources Chretiennes. Греческий текст здесь восстановлен на основе древних рукописей 11-17 столетий, и поэтому может служить, как говорит игум. Иларион, основой для полного и всестороннего изучения наследия преподобного Там же. С.52.

На сегодняшний день существуют переводы на русский язык с этого издания 35 гимнов (среди которых один переведен впервые) Симеон Новый Богослов, прп. Приди, Свет истинный. Избранные гимны: стихотв. пер. с греч., послесл.: игумен Иларион (Алфеев). СПб: Алетейя,2000. , Богословских, Умозрительных и Практических Глав, а также «Послания об исповеди», которого до этого вообще не существовало в русском переводе В книге: Преподобный Симеон Новый Богослов. Преподобный Никита Стифат. Аскетические произведения в новых переводах. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2001. Их осуществил игум. Иларион (Алфеев).

Наконец, упомянутая нами книга архиеп. Василия (Кривошеина), помимо научного интереса, который она представляет, содержит еще огромное количество переведенных автором с греческого текста французского издания цитат из творений преподобного. Как отмечает сам архиеп. Василий, он преследовал цель переводить «точно и близко к подлиннику» Василий (Кривошеин), архиеп. Указ. Соч. С. 11, поэтому его перевод заслуживает более доверия, чем свт. Феофана.

В настоящей работе мы будем использовать цитаты из творений прп. Симеона, базируясь на следующей схеме. Слова прп. Симеона мы будем цитировать по репринту с издания 1890-1892г как наиболее полному собранию творений преподобного в русском переводе, а если соответствующие места из Слов имеются в переводе архиеп. Василия, то предпочтение мы будем отдавать переводу последнего, как более точному. Гимны будут цитироваться по изданию 1917г. (перевод иером. Пантелеимона), обращаясь в особых случаях к переводу избранных Гимнов, осуществленных игум. Иларионом. Что касается Глав, то здесь мы будем использовать издание 2001г, в переводе игум. Илариона.

Представляется целесообразным разделить нашу работу на четыре части, соответствующие четырем главам. Первая, вводная глава, посвящена рассмотрению самого понятия «обожения» в христианской религии, оснований учения об обожении в Священном Писании и его развития у святых Отцов до прп. Симеона. Во второй главе мы попытаемся раскрыть учение прп. Симеона об образе и подобии Божии в человеке, грехопадении и о спасении человека искупительным подвигом Господа Иисуса Христа. В третьей главе мы рассмотрим то, каким прп. Симеон видит путь для достижения обожения, и в связи с этим значение личных усилий человека и Божественной благодати, подаваемой в Церкви.

Наконец, в четвертой, самой важной главе, мы рассмотрим учение прп. Симеона об обожении в его характерных особенностях, которые и делают этого святого Отца неповторимым по своей самобытности богословом.

Глава 1. Христианское понятие обожения. Его отличие от аналогичных понятий в иных религиях. Учение об обожении в Библии и его развитие у христианских авторов до XI века

§1. Христианское понятие об обожении

Всякая вообще религия, поскольку она цель человеческой жизни полагает в тесном общении с Божеством, содержит в себе мистический момент. Основная тенденция мистического опыта, которую мы можем наблюдать во всех религиях, состоит в тяготении человеческого духа к непосредственному общению с Божеством, к Его созерцанию, как абсолютной Основы всего сущего. Минин П. Указ. Соч. С. 339-340 Каждая религия поэтому имеет своей целью привести человека в это созерцание-соединение, преодолевая земную сторону своего бытия. Таким образом, учение о богообщении, о соединении человека с Богом свойственно в разных формах всем религиям. Не является здесь исключением и христианство, проповедующее обожение как последнюю цель человеческого бытия.

Прежде чем приступить к непосредственному рассмотрению учения об обожении у прп. Симеона Нового Богослова, представляется необходимым ответить на вопрос - какая же реальность стоит за христианским понятием «обожения»? И если все религии в той или иной форме содержат учение о соединении с Божеством, то в чем характерные отличия учения об обожении в христианстве от его аналогов в иных религиях.

В первую очередь, необходимо отметить, что сам термин «иещуйт», «обожение» ни в коем случае нельзя мыслить в онтологических категориях, то есть придавать ему значения расширенного, пантеистического. То есть человек не может «просто» стать Богом. По замечанию М. Лот-Бородиной, «абсолютная трансцендентность безначального Первоисточника… лежит в основе святоотеческого умозрения, которое не допускает даже возможности неразличения сущности Творца и сущности твари». Цит. по: Лот-Бородина М. И. Благодать обожения через таинства на Христианском Востоке // Вестник Русского Студенческого Христианского движения. 1953. № 26. С. 12 В то же время, как пишет архим. Киприан (Керн), термин «обожение» нельзя суживать и понимать психологически или моралистически, только как нравственное очищение от страстей и таким путем приближение к Богу как Источнику добра. Обожение не есть только ступень в мистическом развитии, некое достижение в богопознании. Если обожение и не есть отождествление с Богом по субстанции или в Ипостаси, ибо оно не может быть по существу, а только в энергиях Божиих, по благодати, то все же понимаемо оно должно быть не в переносном смысле, но как возможность реального, благодатного обожествления каждого человека. Киприан (Керн), архим. Указ. Соч. С. 111-112 Такое понимание обожения в своем основании восходит к апостолу Павлу, который говорил: «вы храм Бога Живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них» (2Кор 6,16), то есть обожение есть максимально полная связь с Богом, связь через становление человека Богом, то есть превращение по благодати в то, чем Бог является по природе. Это и телесное, и душевное, и духовное обожение, обожение в плане интеллектуальном, познавательном и моральном, хотя никакой из этих аспектов обожения не должен преувеличиваться, абсолютизироваться, вытеснять собою иные его аспекты. Сергиевский Н., свящ. Восточная антропология Отцов и Учителей III-IV веков (в двух томах). Канд. Соч. Т.2. Л.,1983. С. 388 Святые отцы понимали обожение как тайну личного единения, как личную встречу человека с Богом, при котором Божественное присутствие как бы пронизывает всю полноту человеческого существования Флоровский Г., прот. Святой Григорий Палама и традиция Отцов // Флоровский Г. В. Избранные богословские статьи. М.: Пробел, 2000. С.289. Причем это «не докестическое, не кажущееся и не в переносном смысле понимаемое причастие всей психофизической природы человека Божеству, но ее подлинное просветление, прославление, преображение» Цит. по: Киприан (Керн), архим. Указ. Соч. С.396.

В том-то и состоит главная особенность христианской религии, что она имеет своей целью не безличное соединение с Богом, где человек растворяется в Божестве и отождествляется с Ним настолько, что человек сознает себя на вершине своего мистического пути не человеком, а Богом Минин П. Указ соч. С.341, что характерно для внехристианского мистицизма вообще, а личное обожение.

§2. Сравнительный анализ христианского учения об обожении и его аналогов в нехристианских мистических учениях

Индийская мистика. Наиболее, пожалуй ярким примером такого рода мистицизма, является индийский мистицизм. Пантеизм нашел самое яркое выражение именно в индийских религиях, особенно в буддизме, где фактически отсутствует понятие Бога в привычном понимании. Поэтому целью мистического восхождения является не личная встреча с Богом, а растворение человеческой личности в Абсолютном - в буддизме это нирвана, то есть ничто. Прекрасно иллюстрирует это состояние одна буддийская притча о том, как святые собрались переправиться через реку сансары к нирване. По мере того, как они пересекали реку, берег, который они покинули, стал блекнуть и исчезать. Когда они достигли противоположного берега, дальний берег поблек и исчез, и тот берег, к которому они пристали, тоже. Растворилась лодка, растаяли пассажиры и стали ничем, поскольку и сама нирвана есть ничто. См.: Энциклопедия мистицизма. СПб,1997 С.71

Сам человек, точнее, его душа, в индийской мистике понимается как один из моментов эволюции абсолютной Монады. Ее выхождение из Монады, равно как и обратное восхождение, есть процессы в основе своей космические. Независимо от того, будет ли человек стремиться к слиянию с Божеством или не будет, процесс, совершающийся в недрах Абсолютного, будет идти своим порядком: рано или поздно он закончится полным апокатастасисом бытия, то есть возвращением всего бытия, в том числе человеческого духа в первоначальное бескачественное единство, из которого все вышло. Таким образом, здесь нет места ни личности человека, ни его свободе, ни его нравственным подвигам. Место личных подвигов и нравственных усилий занимает «священная поза», повторение священных формул и ряд искусственных средств (йога), имеющих своей целью привести человека в пассивное состояние). Минин П. Указ соч. С.341 Что же касается сходства между практикой йоги с одной стороны (сюда же можно отнести и практику «зикр» мусульманских дервишей) и психофизическим способом молитвы исихастов, изложению которого, в частности, посвящено знаменитое слово, приписываемое прп. Симеону Новому Богослову, которое отмечали многие исследователи, то, как отмечает прот. И. Мейендорф, в последние десятилетия интерес к данной теме в научных кругах упал по причине того, что все догадки о каких-либо влияниях на византийский исихазм со стороны индийских и суфийских мистических практик, не могут найти подтверждения в исторических фактах. Отмечаемые же черты сходства, которые иногда разительны, не выходят из ряда целиком обусловленных общностью психофизиологических характеристик человеческого организма и, следовательно, не требуют для своего объяснения предположений о прямом влиянии. Мейендорф И., прот. Жизнь и труды св. Григория Паламы: Введение в изучение: пер. с англ. Г.Н. Начинкина под ред. И.П. Медведева и В.М. Лурье. Изд. 2-е, испр. и доп. для рус. пер. СПб.: Византинороссика, 1997. С. 442

Индийская мистика утверждает имманентное тождество предельного центра собственной самости человека с предельным центром Божественной самости. Не то, что я нахожу в себе Бога, соприкасаюсь с Богом в глубине моего сердца, а то, что я сам оказываюсь Богом, сам - в смысле иррационального центра моего «Я», который совпадает с Божественным центром. «Атман (сокровенная самость) есть Брахман: я сам есть единое Божество». Такова центральная мысль, проходящая через Упанишады Вышеславцев Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике // Вопросы философии. М., 1990. №4. С. 85. Атман (санскр., букв. возвратное местоимение «я, сам») - в брахманистской философии означает личное «Я», индивидуальную душу, а Брахман - абсолют, единый принцип творения и существования мира, Мировой Дух.

Учения античности. Неоплатонизм. Именно античной мистике обязан своим возникновением сам термин «обожение». Он появился впервые в Элевзинских мистериях. В них ставилась цель достижения человеком причастия Божественной природе, которое обозначалось термином «иещуйт», т. е. обожение. Минин П. Мистицизм и его природа. Сергиев Посад, 1913. С.11 Но наивысшего развития нехристианская мистика достигла в учении неоплатоников. Их учение представляет для нас особый интерес, поскольку оно оказало существенное влияние на взгляды многих христианских Отцов и Учителей Церкви. В частности, учение о Боге как Свете и о соединении с Богом как Светом, характерное для многих святых Отцов (и в первую очередь - для прп. Симеона Нового Богослова), было развито и в неоплатонизме. Поэтому на нем мы остановимся подробнее.

Место личного Бога у Плотина (ум. ок.270г.), наиболее выдающегося представителя данного течения философской мысли, занимает Ен, Единое - сверхчувственное, сверхразумное, сверхдуховное, бескачественное, непреодолимое и в то же время все из себя производящее и все в себе содержащее бытие. Там же. С.13 Вселенная излучается из Единого как свет от солнца. Как свет ослабляется в интенсивности и становится темнотой по мере удаления от первоисточника, также и все бытие есть ряд нисходящих ступеней, которые по мере своего удаления от Первоосновы, теряют в своем совершенстве: это дух, душа, материя. Последнее есть вообще бытие неподлинное, и Плотин, равно как и вся внехристианская мистика в целом, дает материи отрицательную характеристику.

Человек по душе причастен мировой душе (шхчз) и через нее к Божественному разуму (Нпхт), по телу он причастен материи. Смотря по тому, куда обращена душа человека: к Божественному разуму или к материальному миру, он может жить духовной или чувственной жизнью. Спасение человека заключается в отрешении от чувственности и «возвращении» души в лоно Единого, которое есть не только первоисточник, но и цель бытия. То есть цель - соединение с Единым. Порядок «возвращения» таков: последовательное отрешение от чувственного бытия, от мышления, и слияние с бескачественным единством. Соответственно, вся нравственная деятельность человека распадается на: кбцбсуйт - очищение от чувственности , цепсйб - отрешение от мышления и екуфбуйт - соединение, слияние с Единым. Минин П. Мистицизм и его природа. С.14-15 Желающему воспринять Единое лицом к лицу Плотин советовал отстранить от души все злое, все доброе, и, наконец, все, что бы то ни было. Казанский К. Мистицизм в исламе. Самарканд,1906. С.43 Само состояние слияния с Единым мыслится как полное преодоление всякой множественности, предельное упрощение. По Плотину «в момент созерцания исчезает всякая двойственность и созерцающий настолько отождествляется с созерцаемым, что, собственно, не созерцает его, а сливается с Ним воедино», «Бог не является более перед глазами созерцающего Его, но проникает в душу и наполняет ее всецело». Цит. по: Минин П. Мистицизм и его природа. С.21 Одним из непосредственных проявлений Божества в душе является озарение души «Божественным Светом», который исходит от Бога и есть Сам Бог. Озаренная и преисполненная сиянием этого «умного света» (цщфпт нпзфпх) душа сама становится световидной и созерцает себя как «чистый, тонкий, легкий свет». Созерцание этого света наполняет душу невыразимым блаженством. Там же. Потом душа достигает полной неподвижности и покоя так, что на последней ступени она перестает быть сама собой, становится выше сущности и жизни, окончательно сливается с Первоединым, достигает полного обожения, «становится Богом, или, лучше, она есть Бог». Там же. С.23

Расплывчатое и неясное в отношении к личному бытию Бога понятие безличного Единого отражается и на чистоте персоналистического понимания человека. Плотиновский п екбуфпт - каждый (более точного термина для обозначения личности он не знает) в процессе своего восхождения ввысь, к фп Ен, сливается с ним, растворяется и неизбежно теряет персоналистическую самостоятельность. Киприан (Керн), архим. Духовные предки Святого Григория Паламы (Опыт мистической родословной) // Православная Мысль. 1942. №4. С. 127-128

Плотиновский экстаз есть результат умственной деятельности, размышления о Боге. Плотин не говорит о молитве как о пути к боговидению, в отличие от христианских авторов, у которых созерцание Бога - плод молитвенного труда. Этот экстаз - плод только человеческого ума, это сугубо интеллектуальный процесс, не предполагающий никакого участия тела, которое есть как бы темница, гроб, от которого надо освободиться. Иларион (Алфеев), игум. Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие. М.: Изд-во Братства Святителя Тихона, 1996. С.222-223

Учение неоплатоников оказало известное влияние на многих христианских авторов, в частности, Евагрия Понтийского и автора писаний, традиционно приписываемых св. Дионисию Ареопагиту.

Ветхозаветная религия. Филон Александрийский. Бог ветхозаветного Израиля личен, но полностью скрывает глубины Своей природы и проявляет Себя только Своей властью, и само имя Его непроизносимо. Бог абсолютно неприступен. Глаголы - только от Бога, от человека же - только мрак послушания и веры. Собственно «богословие», как понимают его святые отцы, для Израиля становится закрытым. Лосский В. Догматическое богословие // Лосский В. Н. Боговидение: пер с фр. В. А Рещиковой; сост. и вступ. ст. А. С. Филоненко. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С. 457 Соответственно, здесь принципиально не может идти речь о каком бы то ни было соединении с Божеством, об обожении.

Ветхозаветный взгляд на святость и праведность как награду за исполнение закона, также не мог породить веру в назначение человека. Закон был несовершенен и не мог укрепить человека в его подвиге. Скорее наоборот, закон только подчеркивал одиночество человека и его слабость. Освящение нравственного существа осталось неведомым ветхозаветному богословию. Поэтому само понятие усыновления Богу, близости к Божественному имеет в Ветхом завете характер чего- то внешнего, не преображающего самое естество человека. При этом момент личного спасения в этом усыновлении был так слабо выражен, что больше растворялся в упованиях о спасении всего избранного народа. Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. С.390

Особо следует сказать о мировоззрении Филона Александрийского (ум. ок.50г.), которого справедливо можно назвать вершиной дохристианского любомудрия. Соединив в своем учении многие идеи иудейской и древнегреческой мысли, он оказал известное влияние и на неоплатонизм и на христианство. Для него характерно преодоление в значительной степени греческого интеллектуализма и натурализма. Если для Плотина созерцание было доступно одним человеческим силам, то для Филона это происходит только благодаря действию Бога на душу. Откровение есть благодать Божия. Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. С. 104

Филон чрезвычайно высоко ставит человека. «Среди земных вещей ничто не священнее и не богоподобнее человека, ибо он есть великолепный отпечаток великолепной иконы, созданной по образу идеального первообраза» (т. е. идеального, небесного человека - идеи о человеке: здесь он следует платонизму). Такой взгляд на не возвышенность человека в тварном мире дает Филону право говорить об особом назначении человека, которое он видит в достижении богоподобия, или обожения. Цит. по: там же. С. 105-106

В уме или духе он ищет образ и подобие Творца, но не в теле, которое не богоподобно, и есть темница души. Соответственно, можно говорить только об интеллектуальном характере обожения.

Само обожение Филон понимает как соединение души с Творцом. «истинный Бог один, но многочисленны те, кто называются богами по пользованию этим обожением». Но, как отмечает архим. Киприан, неясно насколько пантеистические влияния отразились на этом понимании обожения. Неясно, что это: индивидуальное причастие Божественному Духу, в котором душа не может исчезнуть, или безграничное слияние с Ним. Там же. С.107 Некоторые его высказывания в духе платонизма о том, что душа есть частица Мировой Души, отблеск Божественного Разума, на наш взгляд, все же свидетельствуют о том, что пантеизм не был преодолен Филоном.

Мусульманский мистицизм. Ортодоксальный ислам как таковой полностью чужд мистики. Относительно него можно сказать то же самое, что мы говорили о ветхозаветной религии. Бог личен, но абсолютно трансцендентен и познание Божественной природы запрещено в Самом Себе сокрытым Божественным Лицом. Соответственно, в ортодоксальном исламе принципиально не может быть никакого учения о сколько- нибудь глубинном, а не только внешнем, единстве с Богом. Однако, стремление к этому единству заложено в самой природе человека. Поэтому внутри любой религии можно найти мистические течения. Есть таковое и в исламе - суфизм.

Учение, которое стали называть суфизмом, проник в ислам, и получил наибольшее развитие в Персии, где под влиянием соседней Индии глубоко коренились пантеистические идеи о Воплощении Божества и конечном слиянии всего сущего на земле с Богом и о мире как выражении Божества. Уманец С. Очерк развития религиозно-философской мысли в исламе (опыт истории мусульманского сектантства от смерти Мухаммеда до наших дней) СПб,1890. С 87 Именно поэтому исламский мистицизм у своих наиболее ярких представителей также пантеистичен. Бог по их теории наполняет всю вселенную, весь мир проникнут Божеством, проявление которого есть вселенная. Человек стремится от уз тела и оков материи к соединению с высшим принципом жизни духа - божественным началом, к полному с ним отождествлению. Там же. С.88 Так, один из величайших суфийских мистиков аль-Халладж (ум. 921г.) говорил: «Я есть Истина» (что означает: «Я - Бог», ибо Истина - одно из главных имен Божиих) Цит. по: там же С..100, что выражает самоотождествление, слияние с Божеством. Это же самое мы видели в неоплатонизме. В своем учении о соединении с Богом, как мы видим, суфизм ничем принципиально не отличается от пантеистической концепции неоплатонизма.

По рассмотрении аналогов христианского учения об обожении человека в некоторых иных религиях, можно выделить их основные различия. Во-первых, можно видеть, что вне христианского учения противостоят друг другу: 1) у иудеев (и в исламе) - монотеизм, утверждающий Бога как Личность, но не знающий Его природы; 2) в мире античном и вообще в традициях, чуждых традиции семитской - монотеизм метафизический, предчувствующий природу Абсолюта, но не способный подойти к ней иначе, как только пантеистически - путем растворения его личности Лосский В. Догматическое богословие С. 457. В первом случае соединение с Божеством невозможно, во втором оно имеет неличный характер.

Во-вторых, достигаемое единение носит статичный характер, в котором немыслимо какое бы то ни было бесконечное совершенствование, как в христианстве.

В-третьих, ни в какой религии, кроме христианской, не говорится о том, что приобщиться Богу может весь человек: не только по душе, но и по телу. В нехристианских мистических учениях тело чаще всего понимается как темница души - оно по определению не может быть обожено.

§3. Учение об обожении в Библии

Несмотря на то, что в тексте Библии сам термин «обожение» отсутствует, там мы можем довольно часто встретить употребление слова «бог» по отношению к человеку. Вообще, у древних иудеев, как и у других древних народов, это слово не несло такого абсолютного значения, с которым оно употребляется ныне. Так, в Ветхом Завете Моисей назван богом по отношению к фараону (Исх. 4,16; 7,1), раба, отказавшегося воспользоваться правом получить свободу в субботний год, повелевается привести «предбогов», то есть в собрание судей (Исх.21,1-7). Однако нас интересуют более всего слова псалма 81-го, которые являются одним из тех мест Священного Писания, которые служат основанием христианского учения об обожении: «Бог стал в сонме богов (судей израилевых); среди богов произнес суд… Я сказал: вы боги и сыны Всевышнего все вы» (Ср. Ин.10,34). В подобном значении употребляется это слово в литературе и жизни древних народов - например, указы Домициана выходили с громким надписанием: «dominus ac deus noster Domitianus sic fieri jubet» Цит. по: Попов И.В. Идея обожения в древней восточной Церкви. М, 1909 С.4-5.

Итак, в древнее время выражения «стать богом», «обожиться» вовсе не означало вырасти до величия Абсолютного. Там же. С.5 Именно такое их понимание, равно как и самого термина «обожение», сохранилось и в христианской патристической литературе. Они не казались какими-то странными или неприемлемыми.

Однако имеет ли основание в Библии само учение об обожении? Не смотря на то, что сам термин «обожение» был заимствован не из Библии, а из эллинских мистерий, учение об обожении имело у святых отцов совершенно иной оттенок и смысл, и вытекало непосредственно из учения Евангелия и апостолов о богоуподоблении и богосыновстве, об образе и подобии Божии в человеке (Бт.1,26-27) Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. С..393. Учение об обожении не было, поэтому, новшеством, которое было «изобретено» святыми Отцами.

Здесь мы кратко рассмотрим те тексты Священного Писания Нового Завета, которые служат обоснованием христианского учения об обожении.

Одним из таких мест, служащих опорой богословия обожения, является текст 2Петр.1,4, где говорится, что Иисусом Христом «дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества». Это - прямая «формула» обожения, которое понимается именно как причастие Богу, дарованное во Христе.

У апостола Павла, хотя сам термин «обожение» не употребляется, но сама идея обожения может быть без труда выведена из некоторых мест его посланий. Так, апостол определенно говорит о «сыновстве людей Богу, о сонаследничестве со Христом» (Рим.8,14-18,29; Гал.4,5-7). Его взгляды касательно усыновления и превращении в детей Божиих (Рим. 8,15-16) и духе усыновления - были прикровенными словами о том, что впоследствии святыми Отцами было понято и сформулировано как обожение человека. Был понят истинный смысл слов об усыновлении - это было реальное усыновление Богом достигших должной духовности людей, реальном их приобщении Божеству, что совершается Духом Святым, посланным в наши сердца (Рим. 7,15-16, Гал. 4,5-6). Намечается явная преемственность усыновления по ап. Павлу и обожения по св. Иринею Лионскому, Клименту Александрийскому и свт. Афанасию Великому Сергиевский Н., свящ. Указ. Соч. С. 394. Апостолу Павлу также принадлежит замечательное выражение, представляющее собой также прямую «формулу» обожения: «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2,20).

Апостол Иоанн Богослов в своем Первом Соборном Послании устанавливает связь между обоженным состоянием избранных, которые становятся богоподобными и видением ими Бога: «мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть». (1Иоан.3,2) См.: Лосский В. Боговидение // Лосский В. Н. Боговидение: пер с фр. В. А Рещиковой; сост. и вступ. ст. А. С. Филоненко. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С.329.

В Евангелии от Иоанна Христос молится Отцу: «да будут все едино, как и мы» (Ин.17,11,21-23), то есть о единении людей с Богом, их обожении.

Эти и некоторые другие библейские тексты толковались святыми Отцами применительно к обожению. Примером может служить толкование св. Максима Исповедника на 2Петр.1,4: «для того создал нас Бог, чтобы мы стали причастниками Божественного естества и причастниками Его присносущности и явились подобными Ему по благодатному обожению» Максим Исповедник, прп. Цит. по: Иларион (Алфеев), игум. Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие. С. 221. Итак, мы видим, что Священное Писание дает довольно твердые основания идее обожения., Дальнейшее развитие этой идеи в патристической традиции было ничем иным, как раскрытием библейского учения о человеке как образе Божием, о его богоподобии, о причастии Божественному естеству, об усыновлении Богу.

§4. Развитие учения об обожении у христианских авторов до XI века

Рассмотрев библейские корни учения об обожении, обратимся к тому, как это учение развивалось в христианской традиции до XI века, когда жил прп. Симеон Новый Богослов.

Учение об обожении - величайшем божественном даре человеку и цели человеческой жизни - всегда занимало важное место в сотериологии Отцов Церкви. По афористичному выражению архим. Киприана (Керна), обожение есть «религиозный идеал Православия» Цит. по: Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. С.394. Именно к нему искони были направлены сокровенные чаяния человека. Адам, пытаясь присвоить себе обожение через нарушение заповеди Божией, пал и вместо обожения обрел тление и смерть. Однако Бог вернул человеку возможность обожения воплощением Своего Сына: «Солгася древле Адам и, бог возжелев быти, и не бысть; Человек бывает Бог, да бога Адама соделает» Служба Благовещению Пресвятой Богородицы. Стихира на хвалитех, на «И ныне». Цит по: Mantzaridis G. I. The Deification of Man. St. Gregory Palamas and the Orthodox Tradition. N.Y., 1984. P.13.

Учение св. Отцов и учителей Церкви об обожении далеко неоднозначно и исследователи обычно выделяли два направления древнехристианской мистики, различие между которыми и заключалось в различном понимании обожения, а также средств его достижения Минин П. Главные направления древне-церковной мистики. С. 343. Это нравственно-практическое направление с одной стороны, и созерцательное, или абстрактно-спекулятивное с другой (или же реалистическое и идеалистическое).

Представители первого, нравственно-практического направления считали, что человек весь в теле обожается (свв. Ириней, Афанасий), сторонники же созерцательного (Климент, Ориген, Отцы-Каппадокийцы) считали, что в человеке сначала обожается лишь то, что наиболее сродственно Божеству, т. е. ум человека, и уже через обоженный ум человек становится обоженным и всецело Сергиевский Н., свящ. Указ. Соч. С. 383.

Уже у христианских авторов II-го века идея обожения получила свое развитие. Так, св. Игнатий Антиохийский называет христиан иепипспй (богоносцами) и говорит об их единении с Богом, причастности Ему См. Иларион (Алфеев), игум. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание. С.414.

Впервые ясная мысль об обожении человека была высказана св. Иринеем Лионским (ум. 202г.). Его учение о взаимосвязи Боговоплощения и уподобления человека Богу, стало краеугольным камнем всего позднейшего святоотеческого учения об обожении. Так, он пишет: «[Слово Божие] сделалось тем, что мы есть, дабы нас сделать тем, что Он есть», «Слово Божие [соделалось] человеком, и Сын Божий - Сыном человеческим, чтобы [человек] сделался сыном Божиим» Ириней Лионский, св. Против ересей 3,19,1. Цит. по: Иларион (Алфеев), игум. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание. С. 414. Само обожение св. Ириней понимает как сопричастность Божественной жизни, которая лучше всего выражается в видении Света. «Видеть Свет, - значит быть в Нем и быть причастным Его животворному великолепию. Поэтому видящие Его сопричастны жизни» Ириней Лионский, св. Против ересей 4,2,5. Цит. по: Лосский В. Боговидение. С. 342. Как можно видеть, он поставляет обожение в тесную связь с видением Бога, открывающимся во Свете. Впоследствии этот момент будет развит такими Отцами как свт. Григорий Богослов, прп. Макарий Великий и, в особенности, прп. Симеон Новый Богослов.

Теоретической предпосылкой высказанных св. Иринеем положений об обожении была постулируемая им трихотомичность человека, который состоит не только из тела и души, но и духа, происходящего от Духа Божия. Отсюда мысль Иринея об обожении как стяжании Святаго Духа. Именно как стяжание Духа понимали цель человеческой жизни великие подвижники всех веков существования христианства. Как говорит святой Ириней, «через излияние Духа человек стал духовным, и таковой именно человек и есть образ и подобие Божие» Ириней Лионский, св. Против ересей 5,6,1. Цит. по: Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. С. 103., то есть совершенный человек только тот, кто получил Духа Святаго.

Если св. Ириней первый облек идею обожения в сотериологическую формулу, то Клименту Александрийскому (ум. 215г.) принадлежит первенство в употреблении в христианском контексте самого термина «обожение», или «обоготворение». У него встречается глагол «иепрпхещ», обозначающий «сделать богом», «обожить». Так, он пишет: «человек становится в некотором роде богом», «Слово Божие стало человеком, чтобы ты научился от человека, как человек может стать Богом» Климент Александрийский. Протрептик,1. Цит. по: там же. С.110. Обожение он понимает как нравственное совершенство: в своем совершенном состоянии человек становится «боговидным и богоподобным» (иепейдйт кбй иепейкелпт) Климент Александрийский. Строматы 6,9. Цит. по: Иларион (Алфеев), игум. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание. С.415. Самого человека, достигшего обожения, Климент называет гностиком. «Гностик через познание достигает неба, и , пройдя все духовные существа, и все Начала и Власти, он достигает наиболее возвышенных престолов, тяготея к Тому, к Кому тянется его мысль» Климент Александрийский. Строматы 7,13. Цит. по: Киприан (Керн), архим. Духовные предки Святого Григория Паламы (Опыт мистической родословной). // Православная Мысль. 1942. №4. С. 122. В другом месте он говорит: «Слово обоживает человека Своим небесным учением» Климент Александрийский. Строматы. Цит по: Климков О. Опыт безмолвия. Человек в миросозерцании византийских исихастов // http://www.biblicalstudies.ru/Books/Klimkov.html. Здесь в его учении сквозит некоторый интеллектуализм: человек достигает Бога именно своим умом, через познание. Соответственно и обожение для него прежде всего познание. Понятие об обожении как о глубокой причастности природе Христа у него еще не оформилось Сергиевский Н., свящ. Указ. Соч. С.397. Климент, однако, чужд пантеизма: он ясно отвергает мысль об онтологическом причастии человека к Божеству: «нельзя считать человека частью Божества и существом, Ему единосущным» Климент Александрийский. Строматы. Цит по: Климков О. Опыт безмолвия. Человек в миросозерцании византийских исихастов // http://www.biblicalstudies.ru/Books/Klimkov.html.

Для Климента как типичного философа Александрийской школы, на пути человека к Богу главное место занимает Логос. Учение же о стяжании Духа Святаго как цели христианской жизни, как цели всех устремлений подвижника-мистика им совершенно не разработано Киприан (Керн), архим. Духовные предки Святого Григория Паламы (Опыт мистической родословной). С.122.

Ориген (ум. ок. 254-255), подобно Клименту, воспринимал обожение как созерцание. Христианам нужно пройти три этапа: первый - рсбкфйкз, делание, второй - цхуйкз иещсйб, естественное умозрение, познание тайн сотворенного, и третий - иеплпгйб, богословие, познание Бога в Логосе См.: Лосский В. Боговидение. С.354. Предметом созерцания на этой последней ступени является Бог Отец, Который есть самосущность, первичная простота Божественной природы. Созерцают ее умы, достигшие совершенства, восстановленные в своем первозданном состоянии, совместно с Единым Сыном-Логосом, будучи едиными с Ним в этом действии ведения. Сын, таким образом, является, хоть и высшей, но «ступенью» к видению сущности (пхуЯб) Отца, «простой природы» Лосский В. Боговидение. С. 360-361. Понимание обожения у Оригена носит ярко выраженный спиритуалистический характер. Обожение касается исключительно человеческой души, или, точнее, ума, задача которого - «превзойти все, что от материи… чтобы придти к Богосозерцанию и тем, что он созерцает - обожиться» Ориген. Гомилии на ев. Иоанна. 32,17. Цит. по: там же. С. 359.

В эпоху антиарианской полемики учение об обожении окончательно утвердилось в святоотеческом богословии. И первое имя, которое следует здесь назвать, - свт. Афанасий Великий (ум. 373г.). Учение об обожении он полагал в тесную связь с Воплощением и утверждением Божества Сына: «Если Бог Слово был Сыном по причастию, а не самосущим Божеством и образом Отца, то Оно не обожало бы, будучи Само обожаемо». То есть если Слово не есть истинный Бог, то и человек не может быть обожен. Для свт. Афанасия Воплощение Истинного Бога - единственное основание обожения. Это выражает его знаменитая сотериологическая формула: «Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились». Кроме того, свт. Афанасий подчеркивает роль Святаго Духа для обожения человека: «ради Духа мы все соделываемся причастниками Божиими… Если бы Дух Святый был тварью, то нам невозможно было бы приобщиться Бога» Афанасий Александрийский, свт. Цит. по: Творения. Т.2. М.,1994. С.350. Обожение совершается благодатью Св. Духа, Который соединяет нас в Сыне с Отцом. Если по Оригену обожение есть созерцание Божественной природы, то есть носит интеллектуальный характер, то у свт. Афанасия оно есть аспект действия Духа. Именно «в Духе Святом Сын Божий обожает тварь, приводит ее ко Отцу» Афанасий Александрийский, свт. Цит. по: Сергиевский Н., свящ. Указ. Соч. С.415.