Эволюция архетипов в ирландской традиции

Другая любопытная особенность заключается в том, что появляется Мананнан как черт из табакерки, притом сразу в роли верховного правителя. До этого упоминания о нем не известны.

Мананнан Мак Лир прежде всего почитался как бог моря, и титул морского владыки он полноправно унаследовал от своего отца Лира, о котором, впрочем, почти ничего не известно, а то, что известно, красиво переврал Шекспир. Хотя основное влияние на морские глубины, до свержения фоморов, имел другой бог, упомянутый в «Битве при Маг Туиред» - загадочный Тетра, сражавшийся против Туата Де Дананн. Но после того, как Племена Дану были разбиты гойделами, в их жизнь стремительно врывается и начинает ее устраивать новый культурный герой. О своем значении для Племен Дану сам Мананнан в сказании «Воспитание в Домах Двух Чаш» говорит так: «3наешь ли ты, о Энгус, что из всех вас, Племен Богини Дану, я верховный король над всеми королями, предок всех ваших воинов, советник всех ваших отрядов и вождь всех ваших героев? Так что хоть и приходится тебе Элкмар приемным отцом, я воистину отец твой в мужестве, доблести и магии. Я приемный сын Дагда, твоего отца, и всякий его потомок, живущий в довольстве, обязан этим и мне»[27, стр. 185].

Как видно, Мананнан, нисколько не комплексуя, приписывает себе шефство над такими областями, как мужество, доблесть и магия. И это не расходится с фактами. Дальше он рассказывает об устройстве мироздания, и любит этим заниматься и в других сказаниях, например, «Приключение Кормака в Обетованной Стране». В этом же сказании он испытывает Кормака на праведность и дает ему королевскую инициацию, олицетворяя собой верховную власть.

Вот что сделал Мананнан для Племен Богини Дану. После поражения в битве при Тальтиу от Сыновей Миля, Племена Дану не стали дожидаться изгнания. Часть из них ушла на западные острова, часть обосновалась в Ирландии в волшебных холмах - сидах. Именно Мананнан создал и разделил сиды (хотя по другой версии это сделал Дагда). «После того как сыновья Миля разбили сидов, те, не дожидаясь изгнания, по доброй воле покинули насиженные места, а так как Мананнан, сын Лира, был искусен во всяком колдовстве, то они потребовали, чтобы он нашел для них безопасные убежища, где они могли бы спокойно жить и не опасаться врагов. И он нашел для них в Ирландии прекрасные долины и поставил кругом невидимые стены, которые были недоступны для простого смертного, а для сидов были словно открытые двери. Он задал им пир бессмертия, на котором они пили эль Гоибниу Кузнеца, защищавший от старости, болезней и ран, ели свинью, которая, сколько ее ни ели, все равно наутро оказывалась живая в ожидании следующего пира»[29 Здесь и далее в тексте: в местах, где не указаны страницы источника, имеется ввиду ссылка на электронный текст].

Так, Мананнан оказывается устроителем нового мира, и дарит Племенам Дану три подарка: заклятие Фет Фиада, делающее сидов невидимыми для смертных, пир Гоибну, дающий им вечную жизнь и молодость, и свиньи Мананнана, которых сколько ни режь, на утро они всегда оказывались живыми. И именно перебравшись в сиды, Племена Дану стали сидами, перестав называться Племенами Богини Дану. Именно теперь сиды стали сидами, Тайным Народом, живущим под землей, и, думаю, изменилось не только название, не только статус, но и их самовосприятие. Хотя кто знает, как воспринимали себя сиды, став сидами?

Но разделив сиды, сам Мананнан не остался жить в Эрине, он перебрался на западные острова, где стал правителем Иного Мира (во всяком случае, островного, мы знаем, что Иной Мир представал в разных ипостасях). Говорят, еще он любил бывать на острове Мэн, расположенном на равном расстоянии от Ирландии, Шотландии и Уэльса, которому дал свое имя. Говорят также, что Мананнан часто навещал Ирландию в разных обличиях, вмешиваясь в дела короля Конхобара, героя Кухулина, Финна и фениев[13].

Было у Мананнана много знаменитого оружия, в частности, два копья, прозванных Желтое древко и Красный Дротик, меч по прозвищу мститель, который не переставал сокрушать врагов. Была у него большая лодка по прозвищу Метла Волн, которая двигалась сама собой, доставляя своего хозяина куда он пожелает, и огромный конь, скачущий как по суше, так и по волнам. Также была у него колесница, мчащаяся как по воде, так и посуху.

Мананнан любил появляться в миру в амплуа воина - именно так он описывается в большинстве сказаний, и именно так его воспринимали те, кому доводилось его встречать. Но также Мананнан был мудрецом и магом, и нет нужды приводить конкретные примеры, где он так проявляется - это отражено практически во всех сказаниях, рассказывающих про него. Он также олицетворял верховную власть, которую не забывал подчеркивать всякий раз, от текста к тексту. Сложно сказать, почему на этом этапе должен был появиться именно архетип Мананнана. Возможно, дело в том, что понадобился новый морской бог, который был бы еще и культурным героем, а возможно, понадобился новый культурный герой, являющийся морским богом. Но складывается смутное, интуитивное впечатление, относящееся скорее к поэзии, чем к мифологическому исследованию, что Мананнан смог встроиться в систему новой религии, «договориться» с христианским миром, органично устроил свой архетип рядом с сонмом христианских архетипов. Ведь имя Мананнана появляется и распространяется главным образом в поздних текстах, не только записанных христианскими монахами, но и описывающих события недалекого времени, когда христианство уже пришло в Ирландию. В сказании «Воспитание в Домах Двух Чаш», правда, записанном в таком виде, чтобы показать явное преимущество христианства над язычеством, Мананнан прямо говорит Энгусу, что над ними есть бог, который создал небо и землю и который может проклясть языческих богов. Были ли это чужеродные слова, вставленные в речь языческого бога христианскими монахами, или это значило нечто большее? Может быть, архетип Мананнана важен тем, что олицетворяет симбиоз язычества и христианства, что должен научить старых богов жить в условиях нового мира?

3.5 Энгус. Последний этап эволюции. Апогей развития и завершение цикла

Остался последний архетип, который завершает ряд ирландских архетипов языческих богов, является его апогеем. Не все исследователи с этим согласны, многие считают его просто «ирландским Эросом» или «ирландским Аполлоном», но, на мой взгляд, это гораздо более глубокий образ. В том числе потому, что, наверное, именно этот архетип, с точки зрения современного человека, представляет собой наиболее гармонично развитую личность. Но многие сходятся в том, что «он, пожалуй, наиболее очаровательное создание кельтской мифологии»[12, стр. 61].

Вот как был рожден Энгус. Однажды Дагда полюбил Боанд, супругу Элкмара, а так как единственным препятствием было то, что женщина очень боялась своего мужа, Дагда отправил его с поручением. Элкмар собирался вернуться в тот же день до заката, но Дагда приостановил время, сделав из девяти месяцев один день. Поэтому ребенок, появившийся в результате его союза с Боанд, родился в тот же день, что и был зачат. Его назвали Энгусом Мак Оком. Имя Энгус в буквальном переводе означает «единственный выбор», а Мак Ок - «сын молодости» или, возможно, «молодой бог». Как сказала его мать, «Воистину молод сын, зачатый на рассвете и родившийся после заката»[27, стр. 151].

Поэтому Энгус сразу предстает перед нами как бог молодости, и это один из его наиболее известных и почитаемых аспектов. Это связано и с его солнечным характером, который подчеркивается его атрибутами, таким как чудесная солнечная клетка, плащ, украшенный золотыми полосами, золотая арфа и другими.

Также Энгус предстает в качестве бога любви и красоты. У него была арфа, сделанная из чистого золота, издававшая настолько нежные звуки, что услышавший ее не мог удержаться, чтобы не последовать за молодым богом. Его поцелуи стали птичками, незримо порхающими между парнями и девушками Эрина. Он покровительствовал любовной связи Диармайда и Грайне, племянника и жены Финна, его главные любовные приключения описаны в сказании «Видение Энгуса». Как-то во сне к нему явилась прекрасная девушка, продолжавшая к нему являться в течении года, Энгус заболел от тоски, несколько лет искал девушку, подключив к этому процессу половину божественных родственников, потом ее наконец нашли на озере Бель Драгон и узнали, что зовут ее Каэр Ибормейнт. Затем заставили Айлиля и Медб, властителей Коннахта, добиться согласия ее отца Этала Анбуйла выдать ее замуж за сына Дагды, тот отказался, но в результате военной экспедиции переосмыслил свои жизненные позиции, однако признался, что не имеет власти над дочерью - каждый второй год она превращается в лебедя и живет в этом обличии от Самайна до Самайна. Но с этой проблемой Энгус справился самостоятельно - он сам превратился в лебедя и в таком обличии увел ее к себе в Бруг на Бойне.

Но образ бога любви и молодости - лишь одна ипостась Энгуса. В другой своей ипостаси он известен как хозяин и правитель. Именно Энгус являлся хозяином величайшего сида в Ирландии - Бруга на Бойне (современный курган Ньюгренж). Существуют две версии, как Энгус стал властителем Бруга. Одна из них описывается в сказании «Воспитание в Домах Двух Чаш». Энгус рос у своего приемного отца Элкмара, который однажды устроил большой пир, куда пригласил много гостей, в том числе Мананнана. Там Мананнан по секрету сообщил Энгусу, что Элкмар владеет Бругом не по добру и не по праву, поэтому он, Мананнан, наскоро, пока никто не слышит, научит Энгуса, как ему, Энгусу, выгнать Элкмара и самому завладеть Бругом. Нужно для этого всего ничего - встать во время пира и сказать заклинание, которое он, Мананнан, ему, Энгусу, сейчас сообщит. После этого Элкмар сам вскочит и убежит, и больше никогда не вернется. Вначале, конечно, Энгус стеснялся, но Мананнан его переубедил. « Согласен я сделать по-твоему,-отвечал Энгус,-ибо в моих руках честь и довольство Бруга, и мне назначен он со всем своим добром и достоянием. Но вовеки не прославиться ни одному приемному сыну, если я сделаю так.

- Довольно,- сказал Мананнан,- ибо король благороднее низшего короля, вождь благороднее наследника, власть лучше сопротивления, твердость лучше, чем жалость, и.../далее неясный текст/ из ее рук лучше, чем... матери и отца, кого бы из них ты ни просил. Придали Энгусу твердости эти речи, и сказал он:- На сей раз поступлю я по твоему совету, о верховный король»[27, стр. 189]. Мананнан не обманул, случилось все именно так, как он и расписывал. Элкмар вскочил и выбежал из Бруга вместе со всеми своими людьми, и хотя Энгус, устыдившись, вышел за ними и просил его вернуться обратно, менять что-то было уже поздно - слишком заклинание оказалось сильным.

Но есть и другая версия о получении Энгусом Бруга, которая представляется значительно более древней и правдоподобной. Изложена она в сказании «Сватовство к Этайн». По этому преданию, Энгус воспитывался у Мидира, но как-то пришел к своему отцу Дагде требовать себе земли. Дагда сказал, что земли, которые он для него назначил, еще не свободны, а живет там Элкмар. Поэтому Энгусу нужно сделать так: подойти к Элкмару в день Самайна и, пригрозив оружием, в награду за жизнь попросить Бруг во владение на день и ночь. Когда же на следующий день пришел Элкмар требовать Бруг обратно, Энгус сказал, что тот отдал Бруг на день и ночь, но из дней и ночей состоит вечность.

Есть третья версия этой легенды, изложенная в сказании «Захват Сида». В этой версии Бругом владел сам Дагда, и когда пришел к нему Энгус требовать себе земли, в день Самайна, Дагда ответил, что раздел сидов он закончил и свободных земель у него нет. Тогда Энгус попросил его собственные владения на день и ночь, а когда Дагда стал требовать их обратно, Энгус заявил, что во время самайна время уничтожается и день и ночь великого праздника означает вечность. Н.С. Широкова пишет про это так: «Если Дагда - властелин Вечности, то его сын Энгус-Мак Ок (юный кельтский Аполлон) - время. …В этой истории мы видим конфликт Вечности (бога-друида, старого бога) и Времени (бога молодости и красоты). В данном случае Время (Энгус или Мак Ок) нападает на Вечность в лице Дагды, чтобы потребовать его домен в полное владение. Поскольку Дагда и Мак Ок являются отцом и сыном, то по законам родства требование Мак Ока справедливо и он окончательно и законно (истолковав сутки как вечность) остается во владениях Дагды. Однако «время всегда возвращается к вечности», поэтому Мак Ока иногда рассматривают как юношескую ипостась самого Дагды»[36, стр. 316].

В этом сказании Энгус выступает как божественный мудрец, способный перехитрить самого Дагду. Этот мотив находит подтверждение и в других легендах. Так, в сказании «Битва при Маг Туиред» Энгус выступает как великий мудрец, который помогает Дагде справиться с проблемой, перед которой сам великий бог оказался бессилен. «В ту пору, когда принял Брес королевскую власть, три правителя фоморов - Индех, сын Де Домнан, Элата, сын Делбаета, и Тетра - обложили Ирландию данью, так что ни один дым из крыши не был от нее свободен. Сами великие мужи принуждены были нести службу: Огма таскал дрова, а Дагда возводил крепости - это он построил Крепость Бреса. Так томился Дагда, и случалось ему встречать в доме уродливого слепца по имени Криденбел, рот которого был на груди. Думал Криденбел, что ему достается мало еды, а Дагда - много.

- Во имя твоей чести, пусть три лучших куска от твоей доли достаются мне,- сказал он.

И стал после этого Дагда отдавать три куска каждый вечер - воистину немалой была доля шута, ибо каждый кусок был словно хорошая свинья. Треть всего, что имел, отдавал Дагда, и оттого нелегко приходилось ему.

Как-то раз, когда Дагда копал рвы, заметил он идущего к нему Мак Ока.

- Добро же тебе, о Дагда!- сказал Мак Ок.

- Воистину так,- отвечал ему тот.

- Отчего ты мне кажешься хворым?- спросил Мак Ок.

- Есть на то причина,-молвил Дагда.- Три лучших куска из моей доли требует шут Криденбел каждый вечер. - Дам я тебе совет,- сказал на это Мак Ок, засунул руку в свою сумку и, достав три золотые монеты, подал их Дагда. - Положи три монеты в куски, что относишь ему на исходе дня. Воистину станут они лучшим, что у тебя есть. Станет золото перекатываться в животе Криденбела, и тогда уж не миновать ему смерти. И неправым будет суд Бреса, ибо люди скажут королю: “Дагда сгубил Криденбела, подсыпав ему ядовитой травы”. И велит король предать тебя смерти, но ты скажешь ему: “Недостойны владыки твои слова, о король фениев! Смотрел на меня Криденбел, пока я трудился, а потом говорит: “Отдай, о Дагда, три лучших куска из твоей доли”. Пусто в моем доме сегодня. Так бы и погиб я, если бы не помогли мне найденные сегодня три золотые монеты. Положил я их в мясо и отдал Криденбелу, ибо и вправду не было у меня ничего дороже золота. Ныне золото в утробе Криденбела, и оттого он уже мертв”»[27, стр. 61].

Далее Энгус помогает Дагде правильно выбрать награду за выстроенную крепость, чем еще раз укрепляется в этой ипостаси. С его ипостасью мудреца тесно связана ипостась мага. Как маг Энгус проявляется в сказаниях «Воспитание в Домах Двух Чаш», «Сватовство к Этайн», «Извержение в Лох Эках» и других, магией Энгус спасает Диармайда от Финна. Но Энгус - не просто правитель Бруга на Бойне, именно с ним на практике оказывается связана идея верховной власти в Ирландии, хотя не все это признают или обращают на это внимание. Но именно такой вывод можно сделать из сказания «Приключение Арта, сына Кона», где говорится, что при изгнании Бекумы Белокожей из Обетованной Страны за прелюбодеяние к Энгусу были отправлены послы с тем, чтобы она «не могла найти места для своей головы в любом из сидов Ирландии»[15, стр. 31]. Кроме того, Энгус - великий воин. В сказании «Видение Фингана» говориться, что после второй битвы при Маг Туиред уцелела группа фоморов, и Энгус был одним из нескольких витязей, которые их изгнали. Даже Патрик называет Энгуса «искусным в сражении». Вот как описывает Энгуса Этне в сказании «Воспитание в Домах Двух Чаш»:

«Дороги мне те, что скачут

по голубым берегам Бойн,

горд королевский их облик,

не случалось бежать им от битвы и схватки.

Славный король во главе их,

Дагда он сын -Энгус Ок,

всадник он, мореводитель,

разящий ударами воин»[27, 223].

Именно с Энгусом связан кульминационный момент как в истории развития ирландских языческих архетипов, так и в истории ирландских богов. Я считаю очень символичным эпизод противостояния Энгуса и Патрика в «Воспитании в Домах Двух Чаш». Конечно, рассматривая этот эпизод в рамках мифологической традиции, мы допускаем огромную погрешность, потому что, как уже упоминалось, это сказание записано христианскими монахами так, чтобы показать превосходство христианства над язычеством, и сейчас очень трудно установить, что является искажением, а что - основой древней легенды. С другой стороны, мы имеем мифологическую традицию именно в том виде, в котором она до нас дошла, и именно с ней нам предстоит работать.

Дело было так. Этне, воспитанница Энгуса, как-то пошла гулять к реке. Там с нее спало заклятие Фет Фиада, она стала видимой для смертных, к тому же потерялась. И вот вышла она к хижине, в которой христианский монах жарил рыбу. А надо сказать, что до этого Этне долгое время болела, но в хижине вдруг почувствовала облегчение; долгое время она ничего не могла есть, а тут начала есть рыбу. Между тем Энгус начал искать ее, и вскоре подъехал к хижине. Монах, как положено при появлении богов, начал упорно молиться, и вымолил материализовавшегося из воздуха Патрика. Вот их диалог с Энгусом:

«- Не твое она приемное дитя, а Господина мира,- сказал Патрик,- хоть и довелось тебе воспитать ее.

- Мог бы я и силой отнять у тебя девушку,- ответил Энгус,- если бы пошло это мне на пользу.

- Сила и власть господняя помогут мне против тебя,- сказал на это Патрик,- и если бы послушался ты моего совета, не пришлось бы мне идти против тебя.

- Каков же он? - спросил Энгус.

- Почитай истинного великого Бога и отринь пустых богов, крестись во имя Троицы, смени имя и избавься от наказания,- сказал ему Патрик.

- Не для того пришли мы сюда из своего дома,- ответил Энгус. Потом, направил он своего коня прочь от реки и уехал скорбный и печальный»[27, стр. 225].

Почему он уехал? Подозреваю, что вовсе не потому, что Патрик стоял на дороге. Разве для ветерана битвы при Маг Туиред станет препятствием какой-то старик, даже если этого старика зовут Патрик? Я думаю, дело в другом. Как решали проблемы языческие боги? Они их решали нормально. Делая то, что считали нужным, как и подобает героям. Но теперь появились новые идеи. Например, оказалось, что врага можно еще и возлюбить. И, может быть, Энгус первым из старых богов понял это. Думаю, это не только шаг вперед, но и прорыв в новое измерение, потому что раньше никому и в голову не приходило, что такое бывает. И думаю, что тогда Энгус думал не о том, как убить Патрика, а о том, как он после этого будет смотреть в глаза девушке. Возможно, уход Энгуса - символическое предчувствие ухода старых богов и воцарения богов новых, более добрых и гуманных. Или осознание того, что есть и другие способы жизни, кроме способа жизни языческого героя - неистового движения вперед, невзирая на препятствия, сокрушая все, что не успевает освободить дорогу. Может быть, архетип Энгуса важен именно тем, что несет осознание, что жизнь - не вечный бой и нельзя всю жизнь быть героем, и иногда вместо вечной борьбы приходит время заняться созиданием и развитием?

4. Эпоха героев

4.1 Кухулин. «Герой чумы, поражающей псов». Архетип ярого воина

ирландский архетип бог герой

Не было в истории Эрина эпического героя, чья слава и доблесть затмила бы память о Кухулине. Как писал Джозеф Кемпбелл, космические энергии, которые в нем бурлят, «внезапно вырываются наружу, подобно извержению, ошеломляя его самого и сокрушая все вокруг»[14, стр. 321]. Эпоха богов постепенно уходит в Лету, и их место занимают земные герои, деяния которых возрождают и обновляют мир, обеспечивая вечное, стремительное движение неба. «Эманации сгущаются, поле сознания сужается. Там, где ранее были видны первопричины, теперь в фокус суженного, нацеленного на острые факты человеческого зрачка попадают лишь их вторичные следствия. Поэтому теперь космогонический цикл продолжают уже не боги, ставшие отныне невидимыми, а герои, более или менее человекоподобные по своему характеру, через посредничество которых реализуется судьба мира»[14, стр. 307]. Судьба героя - непрерывно идти вперед, будучи ведомым движением мира, и своим напором двигать мир за собой. «Героизм активного действия является движущей силой космогонического цикла, привносящей жизнь в текущий момент, не давая угаснуть тому импульсу, который изначально привел в движение мир. Поскольку нашему глазу недоступен парадокс двойного фокуса, мы относимся к деянию героя как к совершенному мощной рукой вопреки опасности и великой боли, однако, с другой точки зрения, это свершение, подобно архитипической победе Мардука над драконом в лице Тиамат, есть не что иное, как осуществление неизбежного»[14, стр. 333].

Кухулин является тем героем, жизнь которого неразрывно связана с жизнью королевства, частью которого он является, но, вместе с тем, знаменуется одержимостью и неистовым движением вперед. Жизнь Кухулина - образцовый пример жизни героя, который делает, что должен, пока живет его душа, пока горит его истинное пламя и пока Небо ведет его. В этой жизни нет времени на сомнения и колебания - каждый миг этой жизни - последний, остается лишь действие и напор. В этой жизни не бывает случайностей - все, что встречается на пути - вызов, который должен быть преодолен.

С историей Кухулина связывают ряд сказаний, каждое из которых несет свой сюжет и свою мифологическую нагрузку. Основной сюжет составляют сказания «Рождение Кухулина», «Детские подвиги Кухулина», «Сватовство к Эмер», «Болезнь Кухулина», «Похищение быка из Куальнге», «Смерть Кухулина». Дополняют сюжет менее масштабные сказания, которые раскрывают дополнительные факты биографии, являются предысторией или объясняют особенности сюжета: «Недуг Уладов», «Изгнание сыновей Уснеха», «Повесть о кабане Мак Дато», «Пир у Брикрена» и другие.

Как и подобает исключительному герою, рождение Кухулина было необычным и исключительным. В сказании «рождение Кухулина» об этом рассказывается так. Однажды на полях, прилегающих к Эмайн-Махе, появилась стая огромных птиц, которые до корней пожирали всю зелень. Уладские воины пустились в погоню за птицами, во главе с королем Конхобаром. Возницей у Конхобара была его сестра Дехтире. Догнать птиц так и не удалось, зато к вечеру стало ясно, что нужно искать ночлег где-то здесь. Конал Победоносный и Брикрен отправились на разведку, и обнаружили небольшой дом, крытый белыми перьями, в котором не обнаружилось ни каких-либо удобств, ни еды, ни других развлечений для уставших путников. Но удивительным образом в него вошли все воины Конхобара, притом с лошадьми и колесницами, и при этом не было никакой тесноты; всем хватило еды, притом в весьма изрядном количестве. Когда гости наелись и захмелели, хозяин дома сказал, что его жена рожает, и, между прочим, та девушка, которая сидит с Конхобаром, вполне могла бы помочь ей. Дехтире ничего не оставалось, как помочь, но наутро исчезли и дом, и роженица, остался лишь новорожденный мальчик, которого улады забрали с собой в Эмайн-Маху, и Дехтире растила его, как сына. Однако, через какое-то время мальчик умер, отчего Дехтире долгое время не могла ни есть, ни пить. Когда же на нее напала нестерпимая жажда, и ей принесли воды, в чашу прыгнул какой-то зверек, которого она проглотила вместе с водой, отчего тут же уснула. Во сне явился к ней некий муж и объявил, что он Луг, сын Этниу. Это он наслал на уладов птиц, создал дом и роженицу, он принял образ мальчика, и его воспитывала Дехтире. Теперь же он проник к ней внутрь, и она родит ему сына, имя которому будет Сетантой. Улады никак не могли понять, от кого она вдруг забеременела, и подозревали в этом самого Конхобара, ее брата. В этой ситуации Конхобар не нашел ничего лучше, чем выдать ее за Суалтама Мак Ройха, но Дехтире, стыдясь выходить замуж беременной, стала бить себя по животу, пока, как ей казалось, не очистилась от плода. После этого она забеременела вновь и в должный срок родила сына Сетанту.

Примечательно, что вместе с Кухулином родились два жеребенка - Серый из Махи и Черный из Канглена.

Затем Сетанте, как это нередко случалось в Ирландии, выбирают приемных родителей. Среди кандидатов в воспитатели мальчик оказался, что называется, нарасхват, и Конхобар выбрал четырех самых достойных воспитателей, которые должны были сменять друг друга: это были миротворец Сенха, воин, поэт и оллам, Блай Хозяин Приюта, который собирает мужей Ирландии и помогает им в набегах и битвах, Фергус, бывший король, и поэт Аморген. Так говорит Кухулин о своем детстве во время сватовства к Эммер:

«Поистине, девушка, - сказал он, - хорошо я был воспитан моим милым приемным отцом Конхобаром. - Не как скряга, ждущий прибыли от детей, меж плитой и квашней, меж очагом и стеной, не у притолоки кладовой воспитал меня Конхобар, но среди повелителей колесниц и бойцов, среди музыкантов и друидов, среди певцов и ученых людей, средь хозяев и властителей земель Улада был я вскормлен, и перенял я обычаи и умение всех этих людей.

- Кто же были обучившие тебя всем делам, которыми хвастаешь ты? - спросила Эмер.

- Поистине легко ответить на это. Прекрасноречивый Сенха обучил меня так, что я стал сильным, мудрым, проворным, ловким. Разумен я в суждении, и память у меня хорошая. Пред лицом мудрецов многим я могу ответить; я разбираюсь в словах мудрости. Я направляю умы людей Улада, и благодаря обученью у Сенхи тверды все решенья мои. Блан, властитель земель, - ибо он из королевского рода, - взял меня в дом свой, и я многое усвоил у него. Я призываю людей королевства Конхобара к королю их. Я веду беседу с ними целую неделю, определяю их способности и раздаю им добро; я помогаю им в делах чести и назначаю выкупы чести. Фергус воспитал меня так, что я сокрушаю могучих воинов силою моего мужества. Горд я в мощи и доблести моей и способен охранить рубежи страны от внешних врагов. Я - защита каждого бедняка, я - боевой вал всякого крепкого бойца. Я даю удовлетворение обиженному и караю проступки сильного. Все это приобрел я благодаря воспитанию у Фергуса. У колен певца Амаргена проводил я дни мои. Потому способен я прославить короля, восхвалив величие его. Потому могу я состязаться с кем угодно в мужестве, доблести, мудрости, блеске, разуме, справедливости, смелости. Я могу поспорить с любым повелителем колесницы. Благодарность мою воздаю я лишь одному Конхобару, Победителю в Битвах. Финдхойм вскормил меня, и Конал Победоносный - молочный брат мой. Ради Дехтире, матери моей, Катбад Милоликий обучал меня так, что я стал искусен в служении друидическом и учен в науках превосходных. Все люди Улада приняли участие в воспитании моем - как возницы, так и повелители колесниц, как короли, так и певцы верховные; я - любимец войск и собраний и сражаюсь равно за честь всех. Славу и честь передали мне Луг, сын Конда, сына Этлена, и Дехтире в доме Бругском»[6, стр. 54].

Первые подвиги Кухулин совершил в пятилетнем возрасте, им посвящена отдельная сага - «Детские подвиги Кухулина». С этого времени начинается период его героических инициации. Именно инициаций, поскольку многие подвиги Кухулина можно рассматривать как самостоятельные процессы посвящения и инициации.

Итак, когда Сетанте исполнилось пять лет, он отправился в Эмайн Маху, взяв с собой серебряный мяч, палицу, дротик и копье. С этими игрушками он развлекался по дороге: ударом палицы закидывал далеко вперед мяч, затем кидал саму палицу, копье и дротик, потом сам бежал вперед и в воздухе ловил все это. Когда же он таким образом добрался до Эмайн Махи, он увидел, как трижды по пятьдесят знатных юношей играли в мяч. Наплевав на все правила приема в отряд, Сетанта присоединился к ним, притом сразу выиграл состязание. Довольно естественно, что юноши, во главе с сыном короля Конхобара Фолломайном кинулись на него, но Сетанта смог защититься. После чего сам кинулся на них и, видимо, топтал бы их очень долго, если бы не вмешался король Конхобар. Тогда Сетанта взял мальчиков под свою опеку, стал любимцем короля и признанным вожаком подрастающего поколения.

Как-то раз Конхобара с его людьми пригласил на пир кузнец Кулан; Конхобар пригласил Сетанту. Но вскоре забыл про это, поэтому, когда мальчик пришел, во дворе его встретил уже спущенный с цепи сторожевой пес. Сетанта не растерялся и, когда пес кинулся на него, закинул ему в глотку свой неразлучный серебряный шар. После чего схватил за ноги и размозжил голову об камень. Конечно, все в общем-то радовались, что мальчик не пострадал, но Кулану не удалось скрыть, что за пса он беспокоился больше. Тогда Сетанта пообещал сам отслужить ему в качестве сторожевого пса, за что получил новое имя - Кухулин (пес Куланна).

Так Кухулин прошел первую стадию инициации.

На следующей стадии инициации Кухулин получает оружие. Прожив на свете семь лет, Кухулин как-то раз услышал слова друида Катбада, который говорил своим ученикам, что жизнь человека, который впервые возьмет в этот день оружие, будет недолгой, но слава его переживет много поколений. Кухулин незамедлительно явился к Конхобару с просьбой выдать ему боевое оружие: «С превеликой охотой остался бы я на земле всего на день да на ночь, лишь бы молва о моих деяниях пережила меня»[6, стр. 46]. Предложенные королем первые пятнадцать комплектов оружия оказались недостаточно прочными для Кухулина; затем мальчик сломал семнадцать боевых колесниц. Лишь оружие самого Конхобара и его личная колесница смогли удовлетворить запросы Кухулина.

Получив оружие, Кухулин отправился совершать боевые подвиги, направив колесницу в сторону Коннахта. Брод через реку между Коннахтом и Уладом охранял великий герой Конал Кернах. Кухулин камнем перебил дышло колесницы Конала, чтобы тот не мог последовать за ним. Когда Кухулин переправился через реку, тремя чудищами на земле стало меньше. Он сразу вызвал на бой трех ужасных сыновей Нехты Скене, которых до этого никто не мог победить в битве. Что неудивительно, поскольку все они были заговорены: старший был неуязвим для мечей и копий, среднего можно было убить только с первого удара, а младший мог пересечь море с быстротой ласточки. Впрочем, в этот раз это мало им помогло.

По дороге домой Кухулин еще не успел растратить свой боевой пыл, и, опасаясь, что эта ярость обрушится на уладов, мудрецы Эмайн-Махи велели уладским женщинам выйти навстречу Кухулину обнаженными. Подобное зрелище смутило Кухулина, отчего боевого пыла в нем заметно убавилось. Однако и этого уладам показалось недостаточно, и они погрузили Кухулина в три котла с холодной водой. В первом котле обручи лопнули, вода вскипела и испарилась, во втором котле вода просто закипела, а в третьем только слегка нагрелась. После этого Кухулин был принят королевским двором уже в качестве настоящего героя.

К семнадцати годам он превратился в самого красивого юношу королевства, что послужило поводом для большого беспокойства уладских мужей. Которые быстро смекнули, что если Кухулина женить, и как можно быстрее, он будет меньше соблазнять чужих жен и дочерей, тем более что все женщины Эрина были от него без ума. «Стали думать мужи Ирландии, как им быть с Кухулипом, которого так безмерно любили их жены в дочери. Ибо Кухулин не был еще в это время женат. И приняли общее решение: сыскать девушку, которую Кухулин согласился бы избрать себе в невесты. Ибо они были уверены, что человек, у которого будет жена для любви и ухода за ним, станет меньше соблазнять их дочерей и вызывать любовь в их женах. А кроме того, их смущало и страшило, как бы Кухулин не погиб в юности. Потому и хотели они дать ему жену, чтобы он оставил после себя наследника: ибо они знали, что возродиться вновь он мог только чрез самого себя.»[6, стр. 52]. Но жениться на ком попало Кухулин не захотел - во все уголки Ирландии были направлены поисковые экспедиции, чтобы найти подходящую для него невесту. Все экспедиции вернулись ни с чем. Тогда Кухулин сам нашел себе невесту - Эммер, дочь Форгала Хитрого. «Из всех девушек Ирландии была она единственной достойной того, чтоб Кухулин к ней посватался. Ибо она обладала шестью дарами: даром красоты, даром пения, даром сладкой речи, даром шитья, даром мудрости, даром чистоты. Кухулин сказал, что не возьмет за себя девушку иную, нежели равную ему по возрасту, по облику, по происхождению, по уму и по ловкости, и чтобы была она при этом лучшей мастерицей в шитье из всех девушек Ирландии, ибо никакая другая не годится ему в жены. И так как, кроме Эмер, другой такой девушки не нашлось, Кухулин и избрал ее из всех, чтобы посвататься к вей»[6, стр. 52].

Впрочем, после первой встречи Кухулина с Эмер Форгал Хитрый совсем не обрадовался новоявленному жениху: «Поистине, - сказал Форгал Хитрый, - это бешеный из Эмайн-Махи приезжал сюда беседовать с Эмер, и девушка влюбилась в него; вот о чем была беседа между ними. Но это им ни к чему не послужит: я воспрепятствую им»[6, стр. 56].

Тогда Форгал Монах, явившись во дворец Конхобара под видом торговца, начал расхваливать боевую школу Домнала Воинственного, надеясь, что Кухулин, узнав про нее, непременно туда отправится. А возвращались оттуда редко. Форгал Хитрый не прогадал, и его будущий зять быстро засобирался на курсы повышения квалификации. В сопровождении самого Конхобара и Логайре Победителя Кухулин выехал в Альбу. «Двинулись в путь Кухулин, Лойгайре Сокрушитель и Конхобар; другие же говорят, что был с ними еще Конал Победоносный. Но Кухулин прежде всего проехал через Брегскую равнину, чтобы повидаться еще раз с девушкой. Он еще раз побеседовал с Эмер, прежде чем сесть на корабль, и девушка рассказала Кухулину, что это переодетый Форгал побывал в Эмайн и посоветовал ему отправиться обучаться воинским подвигам, с тем чтобы никогда им обоим больше не встретиться. Она предупредила его, чтобы он все время был настороже, ибо Форгал стремится к его гибели. Каждый из любящих обещал другому хранить верность до встречи, разве что один из них умрет за это время. Они простились, и Кухулин со своими спутниками отправился в Альбу»[6, стр.60].

Обучение у Домнала было очень своеобразным: «Когда они явились к Домналу, тот прежде всего стал учить их, как надувать кожаные мехи, лежа под плоским камнем с маленькой дырочкой. Им приходилось трудиться над этим до того, что пятки их начинали чернеть или синеть. Затем он научил их другой вещи: взлезать по копью, воткнутому в землю, до самого его верха и стоять там одной ногой на острие. Это называлось изгиб героя на острие копья или стоянка героя на макушке копья.»[6, стр.61].

По окончанию обучения Домнал сказал, что полностью постичь мастерство Кухулин сможет только в школе Скатах(«Тень»).

Наблюдавшая за обучением дочь Домнала Дорнолл («Большой кулак») влюбилась в Кухулина, но, в силу своей исключительной уродливости, была отвергнута. За что лишила Кухулина спутников: когда те продолжили путь, Дорнолл, бывшая не самой плохой колдуньей, наслала на них виденье родных краев, соратники Кухулина ударились в ностальгию и повернули домой. Искать Скатах Кухулину пришлось в одиночку.

Долгое время блуждал он, и блуждал бы еще дольше, если бы не помощь волшебных помощников - классический эпизод инициации и странствий героя. Вначале Кухулин встретил страшного зверя, вроде льва, который вел его за собой (потом Кухулин просто вскочил ему на спину и ехал верхом). Потом на пути повстречались приветливые юноша и девушка, которые научили, как перейти через Равнину Несчастья, и снарядили необходимым для этого инвентарем: волшебным яблоком и не менее волшебным колесом. Следуя за колесом, Кухулин пересек первую половину равнины, где было так холодно, что ноги примерзали к земле. Путь через вторую половину равнины показало яблоко, где росли такие густые травы, что можно было ступать по верхушкам травинок. К тому же, там кишмя кишели чудовища. Так Кухулин добрался до рва перед замком Скатах, где его встретили ее ученики-заочники - никто из них не мог перейти через мост, ведущий к воротам, поскольку как только человек ступал на него, мост откидывал его назад. Повеселив зрителей безуспешными попытками перейти через мост, Кухулин пришел в боевую ярость, сделал героический прыжок лосося и оказался на другой стороне моста.

Подойдя к воротам, Кухулин постучал в них древком своего копья, так, что пробил им ворота насквозь. Дочь Скатах Уатах («Призрак») вышла посмотреть, кто это явился, но была так поражена красотой Кухулина, что не смогла вымолвить не слова. Когда же к ней вернулся дар речи, она сразу сказала матери, что в эту ночь он разделит ее ложе. Скатах ничего не имела против. Уатах подала Кухулину воды для умывания и накормила его, после чего тот ее стукнул, сломав ей палец. Ученик Скатах, Кохор Круфе, вступился за девушку, Кухули убил его, затем, видя расстройство Скатах, по привычке пообещал отслужить вместо него. На третий день Уатах посоветовала Кухулину прыжком лосося перенестись в тисовую рощу, где Скатах учила своих сыновей, приставить к ее груди меч и потребовать три вещи. А именно: отдать ему Уатах в жены без свадебного выкупа, обучить всему без утайки, и предсказать судьбу. Так он и сделал. Так и пришлось сделать Скатах.

В то время Скатах вела войну с великаншей Айфой. Опасаясь за Кухулина, она усыпила его, но тот быстро проснулся, прибыл на поле боя, разбил врагов, сразился с Айфе, взял ее в плен и потребовал три вещи: никогда не воевать со Скатах, стать его женой в ту же ночь перед стенами ее замка, и, наконец, родить ему сына.

Затем Кухулин прошел у Скатах последнее посвящение, вернулся в Ирландию, приехал к замку Форгала Монаха, вырезал его воинов (а заодно и тестя) и, наконец, взял Эммер в жены. Надо сказать, что Эммер, в отличие от Кухулина, сдержала свое обещание - она исправно отваживала сватавшихся к ней женихов. Но во многом по ее желанию Кухулин разгромил замок ее отца - таковы были свадебные зароки.

Центральное место в сказания о подвигах Кухулина занимает «Похищение быка из Куальнге». Для того, чтобы завладеть чудесным быком, Айлиль и Медб объявили войну Уладу, причем в то время, когда уладские войны были бессильны от потомственного проклятья - «недуга уладов». Только Кухулин по каким-то причинам оказался ему неподвластен, и в одиночку отражал натиск врагов. Когда Кухулин поразил уже многих искусных бойцов, Медб решила выставить против него Фердиада, названного брата Кухулина, с которым они вместе учились у Скатах. Фердиад категорически отказался, тогда Медб отправила к нему друидов и заклинателей, которые должни были спеть на него хулу (глам дицин), от которой на его лице вскочили бы три нарыва позора. И он умер бы в течении девяти дней. Фердиад согласился, «ибо легче казалось ему умереть от копья силы, смелости и ловкости боевой, чем от копья позора, стыда и поношения»[25, стр. 81].

В первый день поединка Кухулин предоставил право выбора оружия Фердиаду, поскольку тот первым пришел к броду, около которого они бились. В тот день они метали друг в друга дротики и копья, отражая удары щитами, но ни один из них не мог ранить другого. На следующий день право выбора оружия Фердиад предоставил Кухулину, поскольку до этого выбирал он. На этот раз они сражались на колесницах. В эту ночь, как и предыдущую, их кони провели в одном загоне, а возницы сошлись у одного костра. От каждого волшебного напитка, заговора и заклинания на его раны Кухулин пересылал половину через брод Фердиаду, а тот пересылал половину своей еды и питья. На третий день Фердиад вышел таким хмурым, что Кухулин сразу сказал, что тот не жилец. На что Фердиад ответил, каждый из живущих должен уйти под землю, на свое последнее ложе. В тот день они сражались мечами. Ту ночь их кони провели в разных загонах, а возницы - у разных костров. В последний день сражения Кухулин прыгал на Фердиада со своего края брода. Фердиад стряхивал его, и Кухулин отлетал обратно. Тогда сошлись они в ближнем бою: «Так тесно сошлись они, что щиты их лопнули и треснули от бортов к середине. Так тесно сошлись они, что копья их согнулись, искривились и выщербились. Так тесно сошлись они, что демоны и оборотни, духи земли и воздуха испустили клич с их щитов, рукоятей мечей и наконечников копий. Так тесно сошлись они, что вытеснили реку из ее ложа и русла, а там, где был брод, смогли бы устроить постель для короля с королевой, ибо здесь не было больше ни капли воды, не считая той, что, давя и топча, выжимали бойцы из земли»[25, стр. 83]. Тогда Кухулин применил смертельный удар Га Болга («рогатое копье», один из коронных приемов Скатах), и все закончилось.

Кухулин перенес тело Фердиада вместе с оружием на свою сторону, чтобы не оставлять его среди противников. Там он начинает свой плач:

«…Настал поистине скорбный час!

Воспитала Скатах обоих нас.

Из ран моих сочится кровь,

А ты не взойдешь на колесницу вновь!

Настал поистине скорбный час,

Воспитала Скатах обоих нас.

Кровь сочится из ран моих,

А тебя нет и не будет в живых!

Настал поистине скорбный час.

Вместе Скатах воспитала нас.

Ты погиб, а я уцелел!

Беспощадность битвы - мужей удел!»[36, стр. 375].

Судьба Кухулна трагична. Как пишет Н. Широкова, «В отличие от божественных персонажей, способных обмануть судьбу, герой должен постоянно делать выбор между чувством и долгом и твердо следовать избранному пути, хотя он и знает, куда этот путь его приведет»[36, стр. 375].

Одна из иллюстраций трагичности пути героя - повесть о Кондле, единственном сыне Кухулина, которого родила ему Айфе. Три зарока оставил ему Кухулин: никому не должен он говорить о своем происхождении, никому не уступать дорогу и ни с кем не отказываться от боя. В должное время, выполняя данное Кухулину обещание, Айфе отправила Кондлу в Ирландию. Улады приняли его за иностранного захватчика (видимо, коммуникабельность тогда была не в моде) и напали на него. Он защищался с поразительным мужеством и искусством. Когда же ему на встречу вышел Кухулин, и потребовал назвать свое имя, Кондла, по понятным причинам, не смог этого сделать, хотя сказал, что ему назвал бы свое имя охотнее всего - лицо у него приятное. Несмотря на это, начался поединок. Постепенно Кухулин вспоминает некоторые факты своей биографии и догадывается, кто перед ним, но это уже ничего не меняет. Затем он кладет тело юноши перед Конхобаром и восклицает: «Вот вам, улады, сын мой!»[36, стр. 376].

Смерть Кухулина трагична. Его победили колдуны, которые сумели повернуть против него его собственную судьбу. Кухулин знает свою судьбу, один за другим нарушает все свои гейсы и принимает последнюю битву.

Медб подготовила колдунов, чтобы отомстить Кухулину (который, по большему счету, просто не дал ей украсть быка из Куальнге), объединила против Улада четыре ирландских королевства и напала, когда все уладские воины были поражены недугом. Предчувствуя, что эта битва будет для Кухулина последней, улады пытались остановить его, но враги магией выманили его из стен Эмайн-Махи. Ряд знамений предупреждает Кухулина о неминуемой гибели. Оружие упало со стены. Пряжка от плаща выскользнула из пальцев и вонзилась ему в ногу. Когда Кухулин пытался запрячь лошадей, Серый из Махи трижды повернулся к нему левым боком, на что Кухулин сказал: «Не таков был твой обычай, о Серый из Махи, чтобы отвечать зловещим знамением на мой призыв!»[6, стр. 125]. Тогда Серый из Махи дал себя запрячь, но заплакал кровавыми слезами.

Многие пытались остановить Кухулина. Богиня войны Морриган ночью сломала его колесницу, чтобы не смог он выехать. Заклинательница Леборхам пыталась его отговорить, трижды по пятьдесят женщин королевского рода испустили крики скорби, поняв, что Кухулину не суждено вернуться. По дороге Кухулин заехал к своей кормилице, у которой всегда было для него молоко и пиво, но на этот раз молоко превратилось в кровь. По дороге он встретил двух прекрасных девушек, стирающих окровавленную одежду, и это была одежда Кухулина.

Затем Кухулин встретил дочерей Калатина - старух, слепых на левый глаз, которые жарили на костре мясо собаки, приправляя его ядом и заклинаниями. Кухулин хотел мирно и поскорее проехать мимо, тем более что на нем лежал запрет есть мясо его тезки - пса, но это не удалось, тем более что на нем лежал и другой запрет - не проезжать мимо очага, не разделив трапезы. Последней каплей, после которой Кухулин согласился, стал упрек в брезгливости и пренебрежении к их жалкой еде - как сказали старухи, будь это королевская еда, он охотней принял бы приглашение.

«Не задерживаясь, он хотел миновать старух, ибо знал, что ничего доброго для него тут нет. Но одна из старух сказала ему:

- Посети нас, о Кухулин!

- Не пойду я к вам, поистине, - отвечал Кухулин.

- У нас здесь собачье мясо, - сказала старуха. - Будь у нас богатый очаг, ты, конечно, зашел бы. Но так как то, что у нас есть, ничтожно, ты и не заходишь. Недостойно поступает великий человек, гнушаясь малым.»[6, стр. 128].

Кухулин брал мясо левой рукой и складывал кости под левую ногу, отчего его левая часть тела потеряла силу. Впрочем, на это его противники не стали рассчитывать и решили применить хитрость.

«- Как построимся мы для битвы? - спросили воины.

- Вот мой совет, - отвечал Эрк. - Вы все родом из четырех разных пятин Ирландии. Соединитесь же в одно тело в бою. Сомкните ваши щиты, чтобы образовать как бы единую стену со всех сторон, и с боков и сверху. На каждом из углов выдвиньте вперед по три человека; двое из них должны быть из числа сильнейших воинов, и пусть они бьются друг с другом, третьим же пусть будет возле них заклинатель. Он попросит Кухулина одолжить его копье, по имени Славное из Славных. Просьба заклинателя будет иметь такую силу, что Кухулин не сможет отказать в копье, и тогда оно будет пущено в него. Есть пророчество, что копье это должно поразить короля. Если мы выпросим это копье у Кухулина, то не в ущерб нам исполнится пророчество. Испустите крик тоски и крик призыва на помощь, - и пыл Кухулина и его коней помешает ему запеть и начать вызывать нас на единоборство поодиночке, как он делал это в боях за быка из Куалнге.»[6, стр. 129].

Так и было сделано.

«Подобно удару метлы, гонящей пред собой врагов на равнине Муртемне, настиг он вражеское войско и занес над ними свое оружие. Он работал равно как копьем, так щитом и мечом; он пустил в ход все свои боевые приемы.

И сколько есть в море песчинок, в небе - звезд, у мая - капелек росы, у зимы - хлопьев снега, в бурю - градин, в лесу - листьев, на равнине Брега золотой ржи и под копытами ирландских коней - травинок в летний день, столько же половин голов, половин черепов, половин рук, половив ног и всяких красных костей покрыло всю широкую равнину Муртемне. И стала серой равнина от мозгов убитых после этого яростного побоища, после того как Кухулин поиграл там своим оружием.

Завидел Кухулин на краю вражеского войска двух бойцов, бьющихся друг с другом: казалось, нельзя было их оторвать друг от друга.

- Позор тебе, о Кухулин, - воскликнул заклинатель, - если ты не разнимешь этих двух людей!

Кухулин бросился на них и нанес каждому такой удар кулаком по голове, что мозг выступил у них наружу через уши и нос.

- Ты разнял их, - сказал заклинатель, - они больше не причинят зла друг другу.

- Они не утихомирились бы, если бы ты не попросил меня вмешаться, - отвечал Кухулин.

- Одолжи мне твое копье, о Кухулин, - сказал заклинатель.

- Клянусь клятвой моего народа, - отвечал Кухулин. - у тебя не больше нужды в нем, чем у меня. Мужи Ирландии нападают сейчас на меня, и я бьюсь с ними.

- Я сложу злую песню на тебя, если ты не дашь его, - сказал заклинатель.

- Никогда еще не бывал я проклят и опозорен за отказ в даре или за скупость.

С этими словами Кухулин метнул копье древком вперед, и оно пробило голову заклинателя и поразило насмерть еще девять человек, стоящих за ним»[6, стр. 130].

Поднял копье Лугайд, сын Курои, и метнул в Кухулина. Было предсказано, что от этого копья погибнет король. Копье попало в возничего Кухулина Лойга, «короля возниц».

Затем повторился знакомый розыгрыш с дерущимися и заклинателем, Кухулину опять пришлось одолжить свое копье.

«- Не должен я дважды в один день исполнять одну просьбу. Я уже выкупил свою честь, исполнив просьбу в первый раз.

- Я сложу злую песню против Улада из-за тебя, - сказал заклинатель.

- Никогда еще до этого дня не падали на Улад позор и проклятие за отказ мой в даре или за скупость. Хоть мало осталось мне жизни, не подвергнется Улад сегодня бесчестию»[6, стр. 131].

В этот раз копье метнул Эрк, и попал в Серого из Махи, «короля коней». Следующий бросок опять совершил Лугайд, на этот раз попав в Кухулина. Попросив у врагов отсрочки, раненый Кухулин дошел до озера, где напился и искупался. Было предсказано, что последним деянием Кухулина, как и первым, станет убийство собаки. Выдра, «морская собака», стала пить его кровь, Кухулин убил ее камнем.

После этого он привязал себя к высокому камню, так как не хотел умирать ни сидя, ни лежа, а только стоя. И пока в нем теплилась жизнь и сияние героя светилось над его головой, раненый Серый из Махи защищал своего хозяина, убив зубами пятьдесят человек и копытами - тридцать. Когда птицы слетелись на его плечи, Лугайд отрубил Кухулину голову; при этом меч, выскользнув из руки героя, отрубил правую руку Лугайду. За это была отрублена правая рука Кухулина. После этого тело Кухулина повезли в Тару. Конал Кернах, боевой соратник Кухулина, отбил его у врагов и в тот же день отомстил за него, привезя его Эмер вместе с гирляндой вражеских голов. Эммер легла в каирн вместе с Кухулином, и Конал Победоносный оплакал их.

Вкратце разобравшись с биографией Кухулина, перейдем к рассмотрению его образа и того, что он из себя представляет.

Становление Кухулина как героя являет собой череду инициаций. Первой инициацией можно считать убийство пса Кулана и как следствие - присвоение нового имени и статуса. Следующая инициация - принятие оружия и свершений первых воинских подвигов, убийство непобедимых, заговоренных чудовищ. Теперь Кухулин полноправный воин. И сразу же, по пути домой, его встречает толпа голых женщин, что можно рассматривать как возрастную гендерную инициацию. Кухулин становится полноправным мужчиной, воином, героем, и уже никто не может оспаривать этот статус. Казалось бы, на этом можно остановиться, но процесс становления не закончен, его ждут новые, возможно, самые значительные инициации. Если предыдущие инициации были испытаниями и посвящениями воина, то теперь Кухулина ждет новый этап посвящения - посвящения магического, сказочного характера, возвышающее его над простыми смертными. Все разворачивается по стандартной схеме посвящения сказочного героя Проппа или Кэмпбелла: Кухулин получает вызов (призыв к скитаниям) во время сватовства к Эмер, и отправляется не куда-нибудь, а в потусторонний мир, притом такой, из которого живыми обычно не возвращаются. Что очень напоминает мифологему сошествия в ад. Но в ад, как правило, спускались лишь в исключительных случаях, и не кто попало, а боги и культурные герои, когда мир нуждался в очередном обновлении, принося оттуда ту трансцендентальную истину и благодать, которая в очередной раз спасала мир. Какова же важность и роль Кухулина в истории и эволюции его мира, что он спускается в запредельные бездны ада (или его местного эквивалента)? Там Кухулин проходит следующую инициацию, получая запредельное, сакральное знание, недоступное смертным. Следующей стадией, после сошествия в бездну, Кэмпбелл считал возвращение героя, несущего ту истину, которая обновляет мир, ради которой совершалось сошествие. Кухулин приносит оттуда свое смертоносное искусство. Отточенное до безнадежного совершенства, не оставляющего никаких шансов. После этого он, наконец, женится, завершая инициационный процесс. Архаическое сознание выделяло три ключевых стадии в жизни человека: рождение, женитьба и смерть. Две первые стадии пройдены, остается смерть, но она будет ждать, пока Кухулин совершит свои главные подвиги. Ждать столько, сколько нужно, пока Кухулин сам к ней не выйдет.