Гендерные стереотипы молодежи в сфере семейных отношений

По мнению В.Н. Дружинина, главенство в семье определяет ее иерархию и организацию функционирования, характер принятия решений, меру участия членов семьи в управлении ее жизнедеятельностью, отношения власти: доминирование и подчинение. Автор отмечает, что для определения формы главенства в семье приоритетны такие функции, как материальное обеспечение, планирование семейного бюджета, «психотерапевтическая» функция семьи, воспитание детей. Фактическое главенство зависит от распределения функций в семье и меры участия ее членов в решении проблем. Однако наряду с фактическим главенством существует и главенство формальное, т.е. приписываемое по определенным правилам. Традиционно формальное главенство приписывается мужу, в то время как фактическое зачастую в равной степени распределяется между мужем и женой. Тенденцией развития современной семьи является переход от авторитарной (доминирование одного супруга) к демократической (равноправное участие) системе отношений, что, в первую очередь, обусловлено становлением правового и экономического равноправия мужчин и женщин. При этом отношения власти как доминирования - подчинения, с точки зрения автора, имеют и обратную сторону: принятие социальной ответственности главы семьи за ее благополучие и функционирование, что предполагает решение задач обеспечения безопасности семьи, определение ее целей и перспектив, координацию действий, направленных на достижение этих целей, создание психологической атмосферы уверенности и оптимизма в отношении прошлого, настоящего и будущего семьи. В основе доминирования (применения власти) могут лежать авторитет и уважение к главе семьи, дань традициям и подчинение закону, признание компетентности лидера и делегирование ему права руководства и принятия решений, использование принуждения и насилия, «подкуп», лесть и манипуляция членами семьи [12, с. 69].

С точки зрения Г.М. Андреевой, роль - это нормативно одобряемая модель поведения, ожидаемая от человека, занимающего определенную социальную позицию и позицию в межличностных отношениях. Содержание роли и ее выполнение регулируются нормами, т.е. определенными выработанными и принятыми группой правилами, которым необходимо следовать для реализации совместной деятельности [4, с. 118].

В ролевой структуре семьи О.А. Карабанова выделяет межличностные и конвенциональные роли. Межличностные роли, по мнению автора, индивидуализированы, определяются конкретным характером межличностных отношений в семье (покровитель, опекун, опекаемый, друг, сексуальный партнер и др.), накапливая в себе уникальный опыт семейного межличностного общения. Конвенциональные роли предписаны социокультурным окружением, стандартизованы, определяют постоянные права и обязанности членов семьи, представляя собой перечень форм поведения и способов их реализации, регулируемых правом, моралью, традициями. Конвенциональные роли могут быть классифицированы по различным основаниям. Типология семейных ролей в соответствии со статусом родственных отношений включает роли мужа, жены, родителей - матери и отца, детей - сына и дочери, сиблингов - брата и сестры, прародителей - бабушки и дедушки и пр. Автор подчеркивает, что набор прав и обязанностей в соответствии с родственным статусом определяется историческими, культурными, этническими особенностями семьи и значительно варьируется в зависимости от перечисленных факторов.

При распределении конвенциональных ролей по функциональному критерию, как отмечает Ю.Е. Алешина, наблюдается полоролевая дифференциация, которая определяется особенностями представлений супругов о ролях мужчин и женщин в обществе и семье, особенностями полоролевой идентичности и реальным распределением ролей в семье между супругами. Автор выделяет традиционную, обусловленную биологическим критерием распределения функций, антитрадиционную и равноправную полоролевые дифференциации. Традиционализация ролей в семье по гендерному принципу связана с рождением и воспитанием маленьких детей. В современной семье, тяготеющей к равноправному распределению ролей, полоролевая дифференциация достаточно подвижна и свободное изменение ролей супругов позволяет семье более эффективно решать свои проблемы.

И.А. Разумова определяет характеристику функциональных ролей в семье. Роль «кормильца» соответствует выполнению функции обеспечения материального благополучия семьи. В традиционной семье эта роль принадлежит мужу. В современной, как правило, работают оба супруга. Выполнение роли «кормильца», по мнению автора, фактически предопределяет решение вопроса о власти и главенстве в семье. Роль хозяина (хозяйки) дома реализует функцию организации и поддержания быта. В традиционной семье эта роль отводится жене. В эгалитарных семьях эти ролевые функции распределяются примерно поровну с учетом культурных стереотипов и представлений о роли мужчины и женщины в «поддержании семейного очага». Роль ответственного за воспитание младенца выделяется из воспитательной функции семьи и выступает обособленно по причине теснейшего взаимодействия ребенка в младенческом возрасте с близким взрослым. Возможности выполнения родителем, принимающим на себя функцию воспитателя младенца, других функций крайне ограниченны. Традиционные нормы предписывают выполнение этой роли матери. В современной эгалитарной семье ее достаточно успешно выполняют отцы, однако нет, пожалуй, ни одной другой роли, где тенденция традиционализации распределения семейных ролей проявляла бы себя настолько сильно. Реализация роли воспитателя детей (более старшего возраста), предполагающая управление процессом социализации, морального развития, становления компетентности, как правило, осуществляется обоими родителями. Роль сексуального партнера включает проявление активности и инициативности в сексуальном поведении. Традиционно роль лидера в сексуальных отношениях отводится мужу, однако в последнее время ситуация выглядит далеко не так однозначно в связи с ростом активности женщин. Роль «психотерапевта» обеспечивает удовлетворение потребностей членов семьи в эмоциональном взаимопонимании, поддержке, безопасности, ощущении личностной самоценности и является ключевой в современной семье. Традиционно она отводится женщине в силу признания ее большей эмоциональной чувствительности, однако в действительности дело обстоит так далеко не всегда. Муж в роли семейного «психотерапевта», как правило, укрепляет свою лидерскую позицию и реальное главенство в семье.

Перечисленные роли, как отмечает автор, имеют скорее «внутренний» характер и не предполагают выхода за пределы границ семейной системы. При этом наряду с ними следует выделять и семейные роли, реализуемые в контексте более широкого социального окружения, осуществляющие посредническую функцию между семьей и социальной средой. К ним относятся роли ответственного за поддержание родственных связей, организатора досуга и семейной субкультуры. Роль ответственного за поддержание родственных связей предполагает лидерство в организации общения с родными и близкими, участие в семейных ритуалах, церемониях, праздниках, осуществление необходимой материальной и психологической поддержки нуждающимся членам расширенной семьи социального контроля. Роль организатора семейного досуга, реализующего рекреационную функцию семьи, направлена на планирование и проведение выходных дней и отпусков. Важность этой роли возрастает в современной ситуации дефицита межличностного общения в семье. Роль организатора, творца семейной субкультуры, своеобразного духовного лидера семьи, определяющего ее интересы, культурные запросы, увлечения, возникла относительно недавно и отвечает функции духовного общения и обеспечения условий для культурного роста членов семьи [28, с. 259-264].

Учитывая возрастающий спрос на рынке труда домашнего персонала (домработницы, няни, гувернеры, сиделки и т.д.), представляется актуальным выявить стереотипы молодежи относительно передачи тех или иных семейных функций наемным работникам.

Таким образом, в поле наших исследовательских интересов актуально включить следующие аспекты стереотипов в сфере семейных отношений:

- стереотипы молодежи относительно наиболее оптимального в современных условиях типа семьи в зависимости от формы брака, состава семьи, количества детей, типа проживания, особенностей распределения ролей и главенства;

- стереотипы молодежи относительно факторов стабильности брака: наиболее оптимального возраста вступления в брак, особенностей инициирования брачного союза, значимости экономической самостоятельности будущих супругов, любви, мотивов вступления в брак;

- стереотипы молодежи относительно распределения семейных функциональных ролей: принятие самых важных решений, материальное обеспечение семьи, создание благополучного психологического микроклимата, распоряжение семейным бюджетом, выполнение традиционно «мужской» и «женской» работы, уход, воспитание и развитие детей.

молодежь семейный гендерный стереотип



2. Прикладное исследование гендерных стереотипов молодежи в сфере семейных отношений

2.1 Гендерные аспекты социологии семьи в современных социологических исследованиях

Анализ современных социологических исследований показал, что в поле исследовательских интересов попадают различные гендерные аспекты социологии семьи: особенности добрачного периода, распределение домашних обязанностей, включая уход и воспитание детей, региональные особенности гендерных стереотипов, гендерный анализ семейной политики и др.

Так, изучая гендерную специфику добрачного поведения студенческой молодежи, Е.Н. Новикова выявила, что на процесс формирования социальной, нравственной и психологической готовности студенческой молодежи к браку и семейной жизни особое влияние оказывают такие факторы, как: социокультурная обстановка страны (региона), родительская семья, вузовская и студенческая субкультура, индивидуальные установки юношей и девушек. В качестве отдельного фактора воздействующего на добрачное поведение студенческой молодежи, по мнению автора, следует выделить социальный институт высшего образования, который создает условия и способствует формированию качеств личности будущего семьянина. Студенческая молодежь под влиянием вузовской субкультуры ориентируется на прогрессивные тенденции в области гендерной специфики в социальном институте добрачного поведения, которые характеризуются утверждением равноправия, толерантности, активности и самостоятельности в отношениях между юношами и девушками и в вопросе создания семьи и заключения брака. Также Е.Н. Новикова акцентирует внимание на отсутствии специальной целенаправленной систематической подготовки молодежи к браку и семейной жизни, поэтому представления юношей и девушек в этой сфере в основном складываются под воздействием различных стихийных социальных факторов (социально-бытовые, «улица» и др.), которые не всегда позитивно отражаются на социально-психологическом отношении к браку и семье, ценностях супружества и не могут обеспечить воспитание всесторонне развитой личности семьянина. При этом подготовка молодежи к семейной жизни, по мнению автора, должна строиться на основе гендерного подхода, с учетом системы реальных гендерных ролей, социального статуса мужчины и женщины, что возможно только при содействии квалифицированных специалистов, поэтому требуется создание действенной государственно-общественной системы целенаправленной подготовки молодежи к браку и семейной жизни как на федеральном, так и региональном и местном уровнях [26, с. 175].

В диссертационном исследовании Т.С. Морозовой доказано, что ключевые гендерные стереотипы относительно поиска брачного партнера и организации семейной жизни в большинстве своем довольно устойчивы, несмотря на имеющиеся поколенческие различия и постепенную трансформацию стереотипов под влиянием изменяющихся социально-экономических процессов. Так, факторный анализ, проведенный на основе полученных социологических данных, показал, что 98,7% москвичей в той или иной мере подвержены влиянию существующих на «брачном» рынке стереотипов поведения, в том числе, 4,9% абсолютно придерживаются существующих в этой сфере поведенческих установок. При этом гендерные брачные поведенческие установки, смещаются в отношении проявления активности при поиске брачного партнера в сторону становления стереотипа женской активности, т.е. фактически в сознании людей закрепляется уже существующая ситуация. Ключевые гендерные стереотипы в семейной сфере остаются неизменными, за исключением постепенной утраты мужчиной номинальных лидерских позиций в семье в пользу становления эгалитарных установок [24, с. 118].

Гендерным аспектам воспитания детей посвящены работы К. Збенович, А.В. Авдеевой, А.В. Истоминой и др.

Так, предметом исследования К. Збенович является семьи русскоязычных эмигрантов в Израиле. Как показывает практика, русскоговорящие, проживающие за рубежом, достаточно редко рассматриваются в контексте гендерных исследований. К. Збенович предлагает не социологический, а социолингвистический анализ формирования гендерной идентичности у двуязычных детей, говорящих и на русском, и на иврите, что также является огромной редкостью для гендерных исследований. Автор показывает, как переплетаются гендерные маркеры языка и культуры в целом с социализационными практиками, создавая сложную конфигурацию этнических, гендерных и классовых факторов, влияющих на формирование приемлемых рамок поведения для девочек и мальчиков [Цит. по: 35 с. 8].

В статье А.В. Истоминой обобщаются результаты проведенного автором исследования гендерных различий в применении родителями телесного наказания детей. Результаты свидетельствуют, что женщины чаще наказывают детей физически по сравнению с мужчинами. Применение телесного наказания женщинами обусловлено влиянием высокого уровня стресса и неблагоприятными условиями жизни. Данные исследования свидетельствуют, что женщины нуждаются в социальной поддержке со стороны общества. Разработка тренингов и семинаров, адресованных родителям, особенно женщинам, может способствовать снижению уровня и частоты применения телесного наказания детей в семье [13, с. 130].

В работе А.В. Авдеевой представлены результаты исследования современного российского «вовлеченного отцовства», проведенного в 2010 - 2011 гг. в рамках программы «Гендерные исследования Европейского университета в Санкт-Петербурге» методом глубинного интервью. Автором подробно рассматриваются две стратегии активного участия отца в воспитании детей, различающиеся степенью и характером участия отца в заботе о детях - «исполнение» и «управление». Анализируются условия, ресурсы и барьеры реализации практик «вовлеченного отцовства» в условиях современной России.

Так, стратегия «управление» подразумевает активное участие отца в процессе бытового ухода за детьми и принятия решений по вопросам воспитания. В семьях «отцов-управляющих» представлено относительно равномерное распределение домашних обязанностей, обязанностей по уходу за детьми и ответственности между супругами [1, с. 98].

Стратегия «исполнение» предполагает менее активное (по сравнению с предыдущей стратегией) участие отца в процессе воспитания и бытового ухода за ребенком. В решении большинства повседневных вопросов, связанных с воспитанием детей, «отец-исполнитель» полагается на мать, которая выступает в роли управляющего, организует и контролирует процесс повседневного ухода. При этом для стратегии «исполнение» характерно, не только выполнение отцом своих постоянных обязанностей, но и помощь партнерше в случае ее инициативы [1, с. 100].

В целом, исследование позволило автору сделать вывод, что вовлеченные отцы, действительно, активно участвуют в воспитании детей. Они не только гуляют с детьми по выходным, читают с ними книги или смотрят мультфильмы, но и купают, укладывают спать, кормят завтраком, отводят в детский сад и забирают вечером из кружков и спортивных секций. Также они разделяют с супругой ответственность за благополучие детей: участвуют в обсуждении и принятии решений по вопросам воспитания и организации ухода, совместно с женой собеседуют с нянями, посещают детские сады или школы с целью выбрать наиболее подходящий вариант. Они общаются с врачами и педагогами, интересуются жизнью ребенка: его делами, увлечениями, успехами и др. При этом активность участия определяется их приоритетами. Для «отцов-исполнителей» приоритетное значение имеет работа, как главная сфера их самореализации, поэтому по сравнению с «отцами-управляющими», для которых семья не менее важна, чем профессиональная деятельность, они относительно пассивны [1, с. 103].

Также А.В. Авдеева отмечает, что важным условием реализации «вовлеченного отцовства» является отсутствие препятствий для трудовой (профессиональной) занятости отца, так как, несмотря на активное участие в заботе о ребенке и идеологию партнерства в воспитании, вовлеченный отец продолжает оставаться основным добытчиком, что влечет за собой преимущественно традиционное разделение обязанностей в семье. По мнению автора, чаще всего причиной преимущественной ответственности отца за материальное благополучие семьи является не только гендерное неравенство в сфере оплачиваемого труда и идеология неотрадиционализма, но и традиционность гендерной идеологии жены, для которой семья и материнство выступают важнейшей сферой самореализации [Там же].

Гендерным анализом трансформации института семьи занимались И.Г. Неудачина, Т.М. Дадаева, М.В. Торопыгина, Ж.В. Чернова и др.

Так, гендерный подход к анализу молодой российской семьи позволил И.Г. Неудачиной выявить реальные перемены в сфере взаимоотношения полов. Автором доказано, что мужчина в молодой семье уже не всегда выполняет роль «главы» и единственного «кормильца», а женщина уже не является исключительно «хранительницей семейного очага». Также в исследовании зафиксирована декларативность эгалитаризма, выявлено следование в реальной практике «семейным мифам» и гендерным стратегиям. Как отметила И.Г. Неудачина, хотя женщины в России уже длительное время работают за пределами дома, многие, даже молодые женщины, продолжают сохранять традиционные представления о роли женщины в ведении домашнего хозяйства и заботе о детях. При этом продолжая оставаться ответственными за ведение домашнего хозяйства, они одновременно повышают свой статус в молодой семье: стремятся к новому осознанию своей аутентичности, к полному раскрытию своего личностного потенциала, ищут альтернативные формы социально-культурной и гендерной идентичности, реализуя себя в социуме и карьере наравне с мужчиной. В то же время маскулинные гендерные роли, по мнению автора, медленнее подвержены трансформации - молодые мужчины в большинстве своем все также отстранены от домашней сферы [25, с. 208].

Анализ гендерного разделения домашнего труда в современной городской семье, проведенный Т.М. Дадаевой, также показал, что именно на уровне межличностных повседневных гендерных взаимодействий, в том числе и в семье, происходит изменение традиционных гендерных практик, конструирование новых форм гендерного поведения в сторону его эгалитаризации. В семье постепенно изменяется распределение нагрузок, растет практика совместного ведения домашних дел. Мужчины и женщины стали чаще совместно выполнять ту работу, которая традиционно считалась женской или мужской. При этом, как отмечает автор, фактор индивидуального дохода имеет значение только в отношении мужчин - если их доходы выше, чем у жен, то разделение домашнего труда носит традиционный характер. В случае же высокой заработной платы у жены, перераспределения домашней нагрузки в сторону мужа, как правило, не происходит. Несмотря на то, что опыт зарубежных и российских исследований показал зависимость уровня эгалитарности в семейных отношениях от таких переменных, как уровень образования супругов, уровень дохода, социальный статус супругов, количество детей в семье, по мнению Т.М. Дадаевой, главным фактором, влияющим на характер гендерного разделения домашнего труда в городской семье, является гендерные представления супругов о роли женщин и мужчин в обществе.

Также в результате собранных статистических и социологических данных Т.М. Дадаева утверждает, что гендерные отношения и взаимодействия являются системным элементом социального института семьи. В настоящее время сосуществуют три модели семьи, представляющие три типа структуры гендерного взаимодействия в рамках семьи: традиционная (мужчина ответственен за жизнеобеспечение семьи, женщина - за ведение домашнего хозяйства и воспитание детей), эгалитарная (оба супруга равно ответственны за жизнеобеспечение семьи, пропорционально распределяют домашние обязанности, паритетно распоряжаются финансовыми ресурсами и участвуют в воспитании детей по эгалитарному типу) и переходная (мужчина вносит основной финансовый вклад в бюджет семьи, женщина распределяет финансовые ресурсы, интересы супругов представляют собой баланс патриархальных представлений и эгалитарных норм). Роль мужчины-кормильца утверждается в качестве важнейшей гендерной нормы и основы мужской идентичности, что не ведет автоматически к возрождению патриархальной модели семейной власти. Женщины ориентированы на занятость и карьеру, сохраняя ориентацию на семью. Также автор отмечает, что государство через законодательство (семейную, демографическую политику) выступает активным субъектом в процессе формирования структуры гендерных отношений в семье, но с переходом на рыночные отношения роль государства в этом процессе ослабевает [10, с. 346].

Осуществляя социально-философский анализ института семьи в современной России, М.В. Торопыгина приходит к выводу, что в настоящее время институт российской семьи проходит сложный процесс трансформации, обусловленный, с одной стороны, кризисным состоянием российского общества рубежа тысячелетий, а с другой стороны, глобальным процессом перехода от традиционной семьи к семье модернизированной. При этом важнейшими признаками трансформации института российской семьи являются: уменьшение числа браков, вступление в брак индивидов в более позднем возрасте, увеличение числа нерегистрируемых браков, снижение рождаемости, преобладание числа внебрачных детей. К признакам трансформации семьи относятся также тенденция рождения первенцев в более позднем возрасте, увеличение числа внебрачных детей, увеличение числа разводов, рост «гражданских браков» и ряд других. В настоящее время российской семье присущ ряд социально-структурных характеристик, которые превращают её по преимуществу в семью нуклеарную, малодетную, с элементами патриархальности, с одной стороны, и наличием форм семейно-брачных отношений, альтернативных традиционным формам, с другой стороны [37, с. 193].

Наиболее глубоким исследованием семейной политики как одной из значимых составляющих современных государств, на наш взгляд, правомерно считать монографию Ж.В. Черновой, которая является первой в российской науке системной работой, представляющей гендерный анализ семейной политики, и содержит богатейший аналитический сравнительный материал по западным странам и России. Автор пытается определить степень влияния гендерной теории на существующие в тот или иной период исторического времени практики реализации семейных политик в разных странах, подвергая ключевые понятия и модели семейной политики гендерному анализу и фокусируя внимание на трансформациях смыслов и практик родительства и социальной заботы.

Так, исторический и сравнительный анализ моделей семейной политики позволяет автору детально рассмотреть взаимоотношения между государством, семьей и рынком в национальных контекстах разных стран. Ж.В. Чернова доказывает, что семейная политика советского государства отличалась патерналистским и пронаталистским характером и являлась подменой семейной политики демографической, где поддержка рождаемости и заботы, соединяясь с социальным контролем, делала потребителей этих услуг подотчетными и зависимыми от государства. В позднесоветском и современном российском обществе, как отмечает автор, происходит трансформация гендерного порядка, плюрализация гендерных контрактов, дифференциация моделей семьи [41, с.195]. С исчезновением обязательности профессиональной занятости меняется риторика определения нормативных ролей мужчин и женщин, что, по мнению автора, приводит к появлению новых нормативных идеалов мужественности и женственности, привязанных не к «гражданской обязанности», а к «природной и естественной сущности» [41, с.181]. Кроме этого, анализируя эффективные программы и меры поддержки семьи и брака в современной России (увеличение размера детских пособий, введение «материнского капитала» и др.), автор демонстрирует сохранившийся пронаталистский характер семейной политики, подкрепленный неотрадиционалистской идеологией.

Региональному анализу гендерных стереотипов, в том числе и в сфере семейных отношений посвятили свои работы Т.П. Дежина, Ю.Г. Тищенко и др.

Как отмечает Т.П. Дежина, хотя в сознании россиян по-прежнему сохраняется традиционный для российского менталитета приоритет семейных ценностей, представления о распределении женских и мужских ролей в семье и обществе существенно изменились: 76,9 % всех опрошенных женщин и 92,3 % всех опрошенных мужчин полагают, что «и муж, и жена должны принимать участие в воспитании детей»; 82,1% всех опрошенных респондентов (46,4% женщин и 35,7% мужчин) считают, что «муж и жена должны принимать равное участие в выполнении домашней работы», а также 57,1% всех респондентов утверждают, что «и муж, и жена должны принимать участие в обеспечении семьи». Кроме того, как показал социологический опрос семей г. Хабаровска, в настоящее время не только мужчины, но и женщины придают большое значение карьере и деловому успеху, интересной работе и реализации своих способностей, материальной независимости и свободе. Женщины увидели, что они сами могут добиться успеха, начать собственное дело, что нет ничего позорного в том, что именно они могут быть основными кормильцами в семье, но при этом уважать своего избранника [11, с. 167].

Наиболее поздней работой изучения гендерных стереотипов, в том числе в сфере семейных отношений является исследование Ю.Г. Тищенко.

Так, в результате сравнительного анализа гендерных представлений студенческой молодежи большого российского города (БРГ) и города-миллионника (ГМ) в сфере семейно-брачных отношений было установлено, что:

- ценностные ориентации студенческой молодежи большого российского города в отношении роли и значимости семьи, модели гендерных отношений супругов, их семейных ролей достаточно консервативны, традиционны, но не тождественны патриархальным: мужская часть выборки БРГ разделяет стереотипные представления о главенстве мужчины в семье, его приоритете в принятии важных решений, его традиционных семейных ролях - «добытчика, кормильца, защитника»; женщине традиционно отводятся роли матери, домохозяйки, хранительницы домашнего очага; женская часть выборки БРГ наряду со стереотипными взглядами демонстрирует также эгалитарные установки относительно лидерства в семье, распределения домашних обязанностей супругов и др.;

- гендерные представления студентов обоего пола города-миллионника отличаются в некоторой мере от взглядов студенческой молодежи БРГ: хотя юноши ГМ и продемонстрировали склонность к традиционной форме гендерных отношений в семье, но приверженцев данной модели среди них немногим более половины (до 55%); представления девушек города-миллионника о семье, семейных ролях супругов характеризуются своей демократичностью, эгалитарностью: современная семья, по их мнению - это союз равноправных партнеров, совместно выполняющих все виды работ по содержанию дома, воспитанию детей;

- выявлена определенная зависимость между полом респондента, его профилем образования, типом его поселения и степенью инновационности, эгалитарности его гендерных представлений. Приверженность инновационному конструкту в сфере семейных отношений демонстрируют в основном женщины-«гуманитарии» с территориальной локализацией в городе-миллионнике [36, с. 128].

Таким образом, анализ современных социологических исследований показал, что, несмотря на ярко выраженную тенденцию эгалитаризации гендерных семейных практик в целом, гендерное поведение мужчин имеет более консервативный по сравнению с женской половиной характер.



2.2 Особенности гендерных стереотипов молодежи г. Краснодар в сфере семейных отношений

Исследование гендерных стереотипов молодежи в сфере семейных отношений проводилось в марте месяце текущего года на территории г. Краснодар, в частности по Карасунскому округу (на территории парка отдыха «Солнечный остров» и территории торгового центра «OZMOLL»), в виде формализованного опроса (анкетирования) в соответствии с разработанной нами программой исследования (Приложение А).

При формировании выборки мы применяли случайный метод отбора. В исследовании приняли участие 50 мужчин и 50 женщин.Средний возраст респондентов составил 24,7 года у женщин и 27,4 лет у мужчин. При этом только 56% опрашиваемых женщин и 48% мужчин состоят в браке.

Генеральную совокупность составляет молодежь (молодые люди в возрасте от 14 до 30 лет), проживающая в г. Краснодар. Согласно данным, предоставленным Управлением по делам молодежи Администрации муниципального образования г. Краснодар (тел.255-31-28), численность молодежи, зарегистрированная на 1 января 2015 года, составляет 213874 человека.

В соответствии с поставленной целью и рассмотренными выше аспектами семьи как объекта исследования гендерных стереотипов нами была разработана анкета (Приложение Б), включающая 20 основных закрытых вопросов, в том числе:

-вопросы (1 - 4) на выявление гендерных стереотипов молодежи относительно наиболее оптимального в современных условиях типа семьи по различным основаниям;

-вопросы (5 - 11) на выявление гендерных стереотипов молодежи относительно факторов прочности брачных отношений;

-вопросы (12 - 20) на выявление гендерных стереотипов молодежи относительно наиболее оптимальной ролевой структуры семьи.

Данные, полученные в результате исследования гендерных стереотипов молодежи в сфере семейных отношений, были обработаны в программе «SPSS»(версия 19.0) и представлены в виде гистограмм, выполненных при помощи программы «Excel».

Для проведения сравнительного анализа особенностей гендерных стереотипов в сфере семейных отношений молодых мужчин и женщин нами были выделены следующие уровни дисгармоничности (разногласия) взглядов:

- минимальный (очень низкий) - менее 10%;

- низкий (незначительный) - от 10% до 20%;

- средний - от 21% до 50%;

- высокий (значительный) - от 51% до 70%;

- максимальный (очень высокий) - от 71% до 90%;

- критический - свыше 90%.

Итак, результаты опроса молодежи относительно наиболее оптимальной формы брака в условиях современного общества представлены на рисунке 1.

Рисунок 1 - Стереотипы молодежи относительно наиболее оптимальной формы брака в условиях современного общества



В соответствии с данными гистограммы, представленной на рисунке 1, можно сделать вывод, что наиболее оптимальной формой брачного союза в условиях современного общества молодежь признает юридический брак, т.е. зарегистрированный в органах ЗАГСа. При этом для женщин (78%) законность брачных отношений имеет большую значимость, чем для мужчин (56%). Соответственно, приоритетность гражданского бракаотметили в большей степени мужчины (34%) по сравнению с женщинами (14%).

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составляет: 22%-юридический, 20%- гражданский. Среднее значение уровня дисгармоничности стереотипов молодежи относительно наиболее оптимальной формы брака в условиях современного общества составляет 21%, что характеризуется как средний уровень.

Результаты исследования представлений молодежи относительно наиболее оптимального типа современной семьи в зависимости от состава представлены на рисунке 2.

Рисунок 2 - Представления молодежи относительно наиболее оптимального типа современной семьи в зависимости от состава



Данные гистограммы, представленной на рисунке 2, свидетельствуют, что наиболее оптимальным типом современной семьи в зависимости от ее состава в представлении как женщин (72%), так и мужчин (68%) является нуклеарная (простая) семья, т.е. семья, состоящая из супругов и детей или только супругов. При этом также практически поровну как женщины (18%), так и мужчины (26%) проголосовали за сложный состав семьи, т.е. семью, включающую родителей того или иного супруга. На наш взгляд, позитивным показателем является низкая по сравнению с другими типами приоритетность неполной (один родитель и ребенок) семьи как для женщин (4%), так и для мужчин (2%).

Уровень дисгармоничности взглядов мужчин и женщин по данным позициям составляет: 4% -нуклеарная; 8% - сложная; 2% - неполная. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно наиболее оптимального типа современной семьи в зависимости от состава соответствует показателю 4,7% и характеризуется как минимальный (очень низкий).

Показатели предпочтений молодежи типа семьи в зависимости от места проживания представлены на рисунке 3.

Рисунок 3 - Предпочтение молодежи типа семьи в зависимости от места проживания



Данные гистограммы, представленной на рисунке 3, позволяют установить, что молодежь в большинстве своем (58% мужчин и 74% женщин) предпочитают неолокальный тип проживания, т.е. отдельно от родителей или других родственников, что подтверждает выбор молодежи нуклеарного состава семьи в качестве наиболее оптимального типа в современных условиях.

Уровень дисгармоничности предпочтений мужчин и женщин по данным позициям составил: неолокальная-16% (в сторону женщин), патрилокальная- 20% (в сторону мужчин), матрилокальная- 8% (в сторону женщин), Годвин-брак -0%. Средний уровень дисгармоничности предпочтений молодежи типа семьи в зависимости от места проживания составляет 11%, что характеризует его как низкий (незначительный).

Результаты опроса молодежи относительно наиболее оптимального типа семьи в зависимости от количества детей представлены на рисунке 4.

Рисунок 4 - Стереотипы молодежи относительно наиболее оптимального типа семьи в зависимости от количества детей

Данные гистограммы, представленной на рисунке 4, свидетельствуют, что молодежь в современных условиях преимущественно ориентирована на малодетность. При этом мужчины (34%) больше, чем женщины (12%), считают наиболее оптимальным вариантом однодетную семью. Женщины (78%) относительно мужчин (52%) больше склоняются к выбору малодетной (2-3 ребенка) семьи. Инфертильная (бездетная) семья практически не является стереотипом как наиболее оптимальный тип семьи в зависимости от количества детей ни у женщин (0%), ни у мужчин (4%), что, на наш взгляд, весьма позитивно характеризует гендерные представления современной молодежи. Негативным же моментом данной характеристики являются очень низкие показатели приоритетности многодетной семьи (более 3 детей) как у мужчин (4%), так и у женщин (10%).

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: 26% -малодетная, 22% -однодетная, 6% -многодетная, 4% -инфертильная. Среднее значение уровня дисгармоничности стереотипов молодежи относительно наиболее оптимального типа семьи в зависимости от количества детей соответствует 14,5%, что является низким (незначительным) уровнем дисгармоничности гендерных стереотипов.

Результаты опроса молодежи относительно наиболее оптимального возраста вступления в брак представлены на рисунках 5 и 6.

Рисунок 5 - Стереотипы молодежи относительно наиболее оптимального возраста вступления в брак для женщин

Анализируя данные, представленные на рисунке 5, мы пришли к выводу, что критерий наиболее оптимального возраста вступления в брак для женщин в представлениях молодежи определен неоднозначно.Так, в качестве «победителей» признаны 2 периода: «20-25 лет» и «25-30 лет». При этом женщины (56%) больше, чем мужчины (40%), склоняются в пользу периода от 20 до 25 лет. Мужчины же (46%),в отличие от женщин (34%), более подходящим возрастом создания семьи для женщин считают период от 25 до 30 лет. Ранние браки, т.е. до 20 лет (6% мужчин и 2% женщин), как и поздние, т.е. после 30 лет (2% мужчин и 8% женщин) не составили в представлениях молодежи группу приоритетных периодов, что, с нашей точки зрения, можно расценивать как позитивную тенденцию развития института семьи.

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: до 20 лет -4%, 20-25 лет - 16%, 25-30 лет - 12%, после 30 лет - 6%.Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно наиболее оптимального возраста вступления в брак для женщин соответствует показателю 9,5% и характеризуется как минимальный (очень низкий).

Рисунок 6 - Стереотипы молодежи относительно наиболее оптимального возраста вступления в брак для мужчин

Данные, представленные на рисунке 6, свидетельствуют, что мужчины (68%) в большей степени, чем женщины (48%), считают наиболее оптимальным возрастом создания семьи для мужчин период «25-30 лет». Женщины же (38%) больше, по сравнению с мужчинами (16%), склоняются в сторону периода «после 30 лет».При этом часть респондентов (16% мужчин и 14% женщин) отдают приоритетность периоду от 20 до 25 лет.

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: до 20 лет - 0%, 20-25 лет - 2%, 25-30 лет - 20%, после 30 лет - 22%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно наиболее оптимального возраста вступления в брак для мужчин соответствует показателю 11% и характеризуется как низкий (незначительный).

Результаты исследования стереотипов молодежи относительно инициирования брачного союза представлены на рисунках 7 и 8.

Рисунок 7 - Стереотипы молодежи относительно реального (не озвучивающего) инициатора создания семейных отношений

Анализ данных, представленных на рисунках 7 и 8, позволяет говорить о традиционности стереотипов молодежи относительно инициирования брачного союза. Так, большинством голосов (88% мужчин и 94% женщин) признано, что все-таки мужчина должен быть реальным инициатором создания семьи.

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: мужчина - 6%, женщина - 0%, непринципиально - 6%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно реального (не озвучивающего) инициатора создания семейных отношений соответствует показателю 4% и характеризуется как минимальный (очень низкий).

Рисунок 8 - Стереотипы молодежи относительно вербализующего (озвучивающего) инициатора создания семейного союза

Данные гистограммы, представленной на рисунке 8, свидетельствуют, что стереотипы молодежи относительно вербализующего (озвучивающего) инициатора создания семейного союза полностью совпадают, т.е. имеют уровень дисгармоничности0% и признают, что именно мужчина должен озвучивать предложение создать брачно-семейный союз.

Результаты опроса молодежи относительно значимости экономической самостоятельности будущих супругов на момент вступления в брак представлены на рисунке 9.



Рисунок 9 - Стереотипы молодежи относительно значимости экономической самостоятельности будущих супругов на момент вступления в брак

Согласно данным гистограммы, представленной на рисунке 9, большинство как женщин (66%), так и мужчин (56%) считают, что экономически независимым на момент вступления в брак должен быть мужчина. И также почти единодушно как женщинами (34%), так и мужчинами (26%) признана необходимость экономической самостоятельности обоих супругов.При этом 12% мужчин считают данный вопрос непринципиальным.

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: мужчина - 10% (в сторону женщин), женщина - 0%, и мужчина, и женщина - 8% (в сторону женщин), непринципиально - 12% (в сторону мужчин). Среднее значение уровня дисгармоничности стереотипов молодежи относительно значимости экономической самостоятельности будущих супругов на момент вступления в брак соответствует 7,5% и характеризуется как минимальный (очень низкий).

Согласно данным, представленным на рисунке 10, женщины в большинстве своем (70%) считают, что вступать в брак нужно по любви, мужчины же распределили приоритетность между самоутверждением (34%) и любовью (28%).

Рисунок 10 - Стереотипы молодежи относительно наиболее значимого мотива вступления в брак

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: любовь - 42% (в сторону женщин), самоутверждение - 34% (в сторону мужчин), продолжение рода -4% (в сторону женщин), прагматический - 14% (в сторону женщин), иные мотивы - 22% (в сторону мужчин). Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно наиболее значимого мотива вступления в брак соответствует показателю 23,2%, что характеризует его как средний уровень разногласия.

Согласно данным, представленным на рисунке 11, большинство как женщин (62%), так и мужчин (54%) считают, что прочность брачного союза принципиально основана на взаимной любви. Также в результате опроса выявлены респонденты, полагающие, что любви одного из супругов вполне достаточно для стабильности брака. При этом мужчины (36%) в большей степени, чем женщины (12%), отмечают принципиальную значимость любви со стороны жены. Женщины же (22%) чаще, чем мужчины (4%), склоняются к мнению, что именно любовь мужчины имеет наиболее важное значение для прочности брачных отношений. Также незначительная часть мужчин (6%) и женщин (4%) отметили маловажность данного вопроса.

Рисунок 11 - Представления молодежи относительно того, любовь кого из супругов имеет принципиальную значимость для прочности брачного союза

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: любовь мужа - 18%, любовь жены - 24%, взаимная - 8%, непринципиально - 2%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительного, любовь кого из супругов имеет принципиальную значимость для прочности брачного союза, составил 13%, что характеризуется как низкий (незначительный).

Данные, представленные на рисунке 12, позволяют сделать вывод, что мужчины и женщины имеют довольно различное мнение относительно того, кто должен быть главой семьи. Так, мужчины (78%) значительно чаще, чем женщины (22%), выступают за патриархальность семьи. Женщины же (64%) больше, чем мужчины (18%), склоняются к мнению, что в семье не должно быть главы, т.е. выступают сторонниками эгалитарных (паритетных) отношений. И только 6% женщин считают, что главой в семье должна быть жена, т.е. являются сторонниками матриархальной семьи. Также часть респондентов (8% женщин и 4% мужчин) отмечают отсутствие значимости данного вопроса.

Рисунок 12 - Представления молодежи относительного, кто должен быть главой семьи

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: муж - 56%, жена - 6%, не имеет значения - 4%, не должно быть главы - 46%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто должен быть главой семьи, составил 28%, что характеризуется как средний.

Согласно данным, представленным на рисунке 13, женщины (68%) в большей степени, чем мужчины (54%), выступают за совместное принятие самых важных решений в семье. Мужчины же (38%) чаще, чем женщины (10%), считают, что данная прерогатива должна быть отдана мужу. Также часть респондентов (14% женщин и 6% мужчин) полагают, что не имеет значения, кто в семье принимает самые важные решения, и меньше всего мнений (8% женщин и 2% мужчин) за то, чтобы подобным преимуществом обладала жена.



Рисунок 13- Стереотипы молодежи относительно того, кто преимущественно должен принимать самые важные решения в семье

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: муж - 28%, жена - 6%, не имеет значения - 8%, совместно - 14%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто преимущественно должен принимать самые важные решения в семье, составил 14%, что характеризуется как низкий.

Данные гистограммы, представленной на рисунке 14, свидетельствуют, что женщины (68%) чаще, чем мужчины (30%), высказываются в пользу мужа как преимущественно ответственного за материальное благополучие семьи. При этом мужчины (44%) больше, чем женщины (12%), выступают за совместное обеспечение семьи в материальном плане. Также часть респондентов (26% мужчин и 20% женщин) полагают, что данный вопрос непринципиален. Жена как носитель преимущественной ответственности за материальное благополучие семьи не является стереотипом ни у мужчин (0%), ни у женщин (0%).



Рисунок 14-Стереотипы молодежи относительно того, кто преимущественно должен нести ответственность за материальное благополучие семьи

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: муж - 38%, жена - 0%, не имеет значения - 6%, совместно - 32%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто преимущественно должен нести ответственность за материальное благополучие семьи, составил 19%, что характеризуется как низкий.

В соответствии с данными, представленными на рисунке 15, весьма не однозначно распределились мнения молодых людей относительно того, кто преимущественно должен распоряжаться семейным бюджетом. Так, большинство женщин (62%) относительно мужчин (32%) являются сторонниками совместного распоряжения семейным бюджетом. Мужчины же (50%) чаще, чем женщины (18%), выступают за то, чтобы семейным бюджетом преимущественно распоряжался муж. Также больше мужчин (16%), чем женщин (6%), которые не придают значения данному вопросу. И лишь немногие (14% женщин и 2% мужчин) отдают прерогативу распоряжения семейным бюджетом жене.

Рисунок 15-Стереотипы молодежи относительно того, кто преимущественно должен распоряжаться семейным бюджетом

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: муж - 32%, жена - 12%, не имеет значения - 10%, совместно - 30%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто преимущественно должен распоряжаться семейным бюджетом, составил 21%, что характеризуется как средний.

Согласно данным, представленным на рисунке 16, также неоднозначно распределились представления молодежи относительно того, кто преимущественно должен создавать благополучный психологический микроклимат в семье. Так, большинство мужчин (58%) относительно женщин (36%) считают, что ответственность за благополучный психологический микроклимат в семье преимущественно принадлежит жене. Женщины же (48%) чаще, чем мужчины (34%), выступают за совместное обеспечение психологического комфорта семьи. Также женщины (16%) больше, чем мужчины (6%), считают данный вопрос непринципиальным. И только 2% мужчин, считают, что психологическое благополучие семьи - это задача мужа.



Рисунок 16 -Представления молодежи относительно того, кто преимущественно должен создавать благополучный психологический микроклимат в семье

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: муж - 2%, жена - 22%, не имеет значения - 10%, совместно - 14%. Средний уровень дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто преимущественно должен распоряжаться семейным бюджетом, составил 12%, что характеризуется как низкий.

Данные гистограммы, представленной на рисунке 17, свидетельствуют, что в представлении как женщин (74%), так и мужчин (60%) традиционно «мужскую» работу (чинить кран, забивать гвозди, передвигать мебель и т.д.) в семье должен выполнять муж. При этом часть опрашиваемых (26% мужчин и 22% женщин) считают, что для выполнения данной работы лучше привлечь наемного работника. Также 14% мужчин и 4% женщин полагают, что традиционно «мужскую» работу нужно выполнять совместно.

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: муж - 14% (в сторону женщин), жена - 0%, совместно - 10% (в сторону мужчин), наемный работник - 4% (в сторону мужчин). Значение среднего уровня дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто должен в семье выполнять традиционно «мужскую» работу, соответствует показателю 7%, что характеризуется как минимальный.

Рисунок 17-Представления молодежи относительно того, кто должен в семье выполнять традиционно «мужскую» работу (чинить кран, забивать гвозди, передвигать мебель и т.д.)

Согласно данным, представленным на рисунке 18, представления молодежи относительно того, кто в семье должен выполнять традиционно «женскую» работу (готовить, стирать, гладить и т.д.) распределились неоднозначно. Так, мужчины (48%) в большей степени, чем женщины (28%), считают, что традиционно «женскую» работу в семье должна выполнять жена. Женщины же (34%) в большей степени относительно мужчин (18%) склонны передать эти функции наемному работнику (домработнице). При этом за совместное выполнение «женских» обязанностей выступили практически одинаковое количество респондентов (38% женщин и 34% мужчин). Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: муж - 0%, жена - 20% (в сторону мужчин), совместно - 4% (в сторону женщин), наемный работник - 16% (в сторону женщин). Значение среднего уровня дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто должен в семье выполнять традиционно «женскую» работу, соответствует показателю 10%, что характеризуется как низкий.

Рисунок 18-Представления молодежи относительно того, кто должен в семье выполнять традиционно «женскую» работу (готовить, стирать, гладить и т.д.)

Данные гистограммы, представленной на рисунке 19, позволяют сделать вывод, что большинство как мужчин (76%), так и женщин (72%) считают, что преимущественно уход за детьми (кормить, купать, гулять и т.д.) в семье должна осуществлять мама. Также практически единодушно опрашиваемые (26% женщин и 20% мужчин) полагают, что уход за детьми должны осуществлять оба родителя в равной степени. Позитивно, с нашей точки зрения, весьма низкие показатели желающих (4% мужчин, 2% женщин) передать эти обязанности наемному работнику (няне).

Уровень дисгармоничности стереотипов мужчин и женщин по данным позициям составил: мама - 4% (в сторону мужчин), папа - 0%, оба родителя в равной степени - 6% (в сторону женщин), наемный работник (няня) - 2% (в сторону мужчин). Значение среднего уровня дисгармоничности стереотипов молодежи относительно того, кто преимущественно должен осуществлять уход за детьми (кормить, купать, гулять и т.д.), соответствует показателю 3%, что характеризуется как минимальный.

Рисунок 19-Стереотипы молодежи относительно того, кто преимущественно должно осуществлять уход за детьми (кормить, купать, гулять и т.д.)