Использование национального колорита традиций вепсов Прионежского края при составлении туристической программы

Гончарство у вепсов было семейным делом, в котором мужчины занимались формовкой и обжигом сосудов, а женщины и дети - подготовительными работами, а также лепкой мелкой пластики.

Глиняные сосуды иногда орнаментировались несложными узорами. Рисунки наносились на тулово изделий разными способами: при помощи штампа или палочки, готовые изделия расписывались рожком с краской и кистью. Штампованные узоры состояли из простейших геометрических и изобразительных элементов - кружков, звездочек, птичьих лапок и пр. Рожок позволял получать рельефные узоры; кистью на верхней части туло-ва сосудов наносили многополосные волнистые и прямые линии, а также концентрические круги, схематичные розетки с белыми "тычками" вместо лепестков.

Известна и камерная керамическая пластика вепсов - это реалистические образы крестьянских женщин и мужчин в народной одежде, а также близкие к натуре скульптурки водоплавающих птиц -- уточек. Такая разновидность керамической пластики, в отличие от игрушки, -- исторически позднее явление.

В послевоенный период гончарное производство в вепсских селениях постепенно пошло на убыль. В 1950-1960-е годы оно сохранялось еще в отдельных населенных пунктах, в частности - в селах Ефремково и Алеховщина.

Рассматривая повседневную бытовую жизнь вепсов, обратимся также к их частной, семейной жизни. Основным типом современной вепсской семьи является малая семья, состоящая из двух-трех поколений: супругов и их неженатых детей или супругов, детей и кого-либо из родителей супругов. Количество членов в такой семье колеблется в среднем от трех до пяти человек. Однако вплоть до 30-х годов ХХ в. среди сельских вепсов были распространены неразделенные большие семьи, включающие три или четыре поколения: деда или отца с сыновьями, их женами и детьми. Такие семьи насчитывали иногда более 30 человек. Главная причина длительного сохранения больших семей заключалась в формах хозяйственных занятий. Расчистка подсеки, сенокос, жатва, лов ряпушки и т.д. требовали участия большого количества людей. Таким образом, большая семья представляла собой своеобразный производственный коллектив, связанный родством. Имущество (дом, хозяйственный инвентарь, скот, земля, деньги) считались собственностью и достоянием всех ее членов. Только приданое невестки не входило в эту категорию. Оно являлось ее собственностью до конца жизни и включало домотканые материи, постель, одежду, скот.

Большая семья была патрилокальна, то есть местом поселения брачных пар всегда являлся родительский дом мужа. Сыновья, женатые и неженатые, оставались в отцовском доме. Дочери жили в нем до тех пор, пока не выходили замуж. Безусловно, существовали исключения. Так, дочь могла привести мужа в свой дом, если у нее не было братьев, а муж происходил из бедняцкой семьи или не имел родителей и своего угла. Но в таком случае зять находился в зависимом положении в доме тестя.

Большая семья сохраняла патриархальный уклад, все спорные вопросы в ней решали мужчины. Ее главой был дед или отец, который пользовался уважением остальных членов и обладал большой властью. Он распределял членов семьи по работам, отправлял на отхожие промыслы, решал вопрос купли-продажи, браков и т.д. После смерти главы семьи или в случае его старости власть переходила его брату или старшему сыну.

Наряду с хозяином большую семью возглавляла его жена. Она руководила женщинами, занятыми домашним хозяйством: уходом за крупным и мелким рогатым скотом, птицей, приготовлением пищи, изготовлением тканей и одежды, уборкой дома и двора. Важная роль хозяйки в доме отразилась во многих семейных и хозяйственных обрядах, в которых она играла главную роль. Незавидное положение в семье имели невестки. Они должны были во всем подчиняться не только мужу, но и свекру со свекровью. Жизнь невестки в семье во многом определялась характером свекрови. В одних случаях, она заменяла ей мать, в других - становилась мучительницей.

Важной характеристикой семьи и ее моральных устоев является отношение к детям. Семья, в которой были дети, считалась благополучной и счастливой. Бездетность рассматривалось как большое несчастье. Общественное мнение, как правило, обвиняло в бесплодии женщину.

Однако слишком большое количество детей в вепсской семье также не вызывало большой радости, так как вело к материальным трудностям.

Таким образом, из рассмотренного нами выше материла, становится ясно, что быт и нравы вепсов имеют глубокие исторические корни, которые наложили свой отпечаток на традиционную обрядовость этого народа.

2.2 Традиционная обрядовость и календарные праздники

туристический экскурсия вепс обрядовость

Вепсы официально являются по вероисповеданию православными. Христианизация веси началась на рубеже Х-ХI веков - намного раньше, чем у большинства других финноязычных народов. Запись в летописи под 1471 г. как бы подводит итог обращения веси в христианство. В ней говорится о том, что Владимир, крестив всех русских и ряд других народов. Однако внедрение новой религии в народную жизнь оказалось трудным, длительным и незавершенным процессом. Православная вера, излагаемая на старославянском языке на богослужениях в церкви, была мало понятной вепсам. Лучше усваивалась народом обрядовая сторона православной религии.

Официальное православие, с одной стороны, боролось с дохристианскими верованиями, обрядами и культами (Соборы, постановления), с другой - приспосабливалось к ним (приходско-мирская практика). Христианские представления у вепсов формировались и под влиянием культурных контактов с русским народом, от которого они перенимали крестьянское понимание православия, отличавшееся от ортодоксального учения. Результатом всех этих процессов явилось сложение своеобразного православно-языческого синкретического комплекса, который лежал в основе вепсского традиционного мировоззрения.

Христианское влияние сказалось и на немногих, известных среди вепсов, мифах о сотворении мира. В одном из них, появившемся в вепсской среде от русских, творение космоса предстает как результат совместной деятельности двух основных антагонистических сил христианской религии - Бога и дьявола: "Когда Бог творил землю и живые существа, дьявол из зависти мешал Ему. Бог рассердился, схватил дьявола и сбросил его с неба на землю, в болото. В болоте, в том месте, куда провалился дьявол, образовалась большая дыра; из этой-то дыры и полезла всякая "нечисть". Часть пошла в озера - водяники, часть в леса - лесовики, часть забралась в тучи и облака и так распространилась по всему свету. Этой "нечисти" повылезало бы и еще больше, если бы Бог не догадался заткнуть дыру в болоте горящим поленом".

В другом дошедшем до нас вепсском космогоническом мифе рассказывается, как птицы по приказу Бога участвовали в создании "мировой" реки: "Бог задумал выкопать реку и призвал на помощь птиц. Все птицы откликнулись на призыв Бога и участвовали в прокладке русла реки, кроме ястреба. За неповиновение Господь наказал ястреба. В течение Спасова поста, длящегося от Преображения Господня (6/19 августа) до третьего Спаса (16/29 августа) ястребу запрещено пить из реки воду. Из-за этого он пищит, пить просит, но из реки пить не осмеливается". Очень похожие мифы о создании реки птицами были известны многим народам мира, однако роль главного отрицательного персонажа в них отводилась разным представителям пернатого царства.

В результате ранней христианизации исторические средневековые источники не успели запечатлеть имена древневепсских верховных богов, как это было у других финно-угорских народов (финнов, карел, эстонцев, коми, удмуртов, мордвы, марийцев, хантов и манси). Высшая мифология всегда оказывалась наименее устойчивой частью, так как на отказ от нее в первую очередь были направлены основные усилия миссионеров новой религии. Видимо, так некоторые персонажи высшего уровня у вепсов были заменены христианскими святыми, другие - приобрели отрицательные характеристики.

У всех финно-угорских народов в древности существовал главный небесный бог. Его имя исследователи связывают с названием неба, воздуха. В скандинавских и русских преданиях сообщается, что у заволочской чуди, которая скорее всего принимала участие в этногенезе вепсского народа, существовал верховный бог Юмалла. Изображение Юмаллы находилось в еловой роще: "Весь он был слит из серебра, прикреплен к самому большому дереву рощи и держал в руках большую золотую чашу"; в нее чудь опускала жертвоприношения в виде серебра и золота своему богу.

Гораздо более устойчивым в вепсской мифологии оказался ее так называемый "низший слой". К нему относились различные духи, связанные со всем мифологизированным пространством от дома до леса и причисленные к разряду нечисти. Им посвящались различные обряды жертвенного характера.

Среди персонажей "низшей" мифологии выделялась группа духов- "хозяев" различных природных объектов (лес, земля, поле, вода и т.д.). Самым популярным природным духом у вепсов был и остается "хозяин" леса. Он известен под множеством названий, по которым можно наметить некоторые стадии развития народного мировоззрения. Первоначально - это mec ("лес") - объект обожествления, далее идет выделение духа лесной стихии "лесовой", затем наделение его антропоморфными чертами - "лесной человек".

В сложении образа лесного духа-"хозяина" отразилось двойственное отношение вепсов к лесу: с одной стороны, он являлся кормильцем крестьянина, с другой - был наполнен всевозможными опасностями. Хозяин леса мог не только послать охотнику много дичи, собирателю - много грибов и ягод, а пастуху - безопасность скота, но и сбить путника или домашних животных с дороги, напустить на них диких зверей. Чтобы не прогневить лесного духа каждый вепсский крестьянин в прошлом знал различные религиозно-магические обряды на случай встречи с ним в лесу, потери дороги, ночевки под деревьями, а также жертвенные обряды в начале и конце лесной промысловой деятельности. Так, закончив сбор "даров леса", собиратели обязаны были принести жертву лесному хозяину - в виде ягод и грибов, которые они оставляли на пне, у придорожного креста или на перекрестке дорог. Этим формам поведения многие сельские жители следуют до сих пор при посещении леса.

У вепсов как земледельческого народа получили развитие мифологические представления о духах, населяющих поле. Правда эти представления были намного слабее, чем поверья о духе-хозяине леса и сохранились они, главным образом, у южных вепсов. Считалось, что каждое поле имеет своих духов - хозяина поля и хозяйку поля. В народных представлениях вепсов, как и многих других народов, жатва часто представлялась как мученические роды хозяйки поля, во время которых происходило рождение зерна ("духа хлеба"), заключенного в снопы. В период уборки урожая крестьяне закапывали для хозяина и хозяйки на полосе хлеб и яйцо, чтобы те дали им хороший урожай. По народным поверьям, в период жатвы на поле часто можно было слышать стоны, означающие, что хозяйка поля рожает. Услышавший стоны обязательно дарил "роженице" "пеленку": cнимал с себя портянку, платок или передник и оставлял на полосе.

Не менее почитаемым, чем леший, образом вепсской низшей мифологии был водяной дух. Но в отличие от духа леса, вера в него мало сохранилась среди вепсов до сегодняшнего времени. В традиционном мировоззрении вепсов отразились различные стадии олицетворения водных объектов. Так, у южных вепсов было обнаружено предание, в котором реальные реки конкретной местности персонифицированы. О реках говорится как о существах женского пола, содержится объяснение их физических особенностей. С развитием анимистических верований олицетворения, придаваемые различным водным объектам, постепенно отделялись от своих стихийных основ и становились их хозяевами. У вепсов появились дух-"хозяин" озера - "хозяин ручья" и "хозяйка ручья".

Стихией, противоположной воде, был огонь. Культ огня занимал важное место в древних мировосприятии и религии вепсов. Он выражен прежде всего в различных табу, запрещающих как-либо осквернять эту чистую стихию: нельзя было плевать в огонь, топтать его ногами и т.д. В случае нарушения запретов огонь мог отомстить пожаром или болезнями, например, появлением вокруг губ сыпи под названием "летучий огонь".

Различные виды огня (костры, горящая лучина или свеча, дым и т.п.), которым приписывались очистительные, целительные, обережные или продуцирующие свойства, широко использовались в вепсских ритуалах. С ритуальными огнями производились всевозможные магические действия: обегание, прыжки, обходы, окуривание и т.п. Окуривание, считавшееся в народе важнейшим обезвреживающим средством, как правило, предваряло начало какого-нибудь нового периода в жизни и деятельности человека. Так, успеху рыболовного или охотничьего сезона способствовало окуривание орудий труда - сети, ружья. Употребление молока нового удоя в пищу начиналось с омовения коровы и окуривания ее дымом, что также имело и утилитарный смысл.

В представлениях народа отразились различные проявления этой природной стихии: огонь - источник света и тепла; огонь - земной и небесный, падающий на землю в виде молнии; огонь костра и домашнего очага; огонь - разрушитель и т.д. Дальнейшее развитие представлений о многоликости огня у вепсов привело к персонификации некоторых форм его проявления и появлению особых "огненных" мифологических персонажей. Так, среди северных вепсов собраны единичные сведения об олицетворении огня в образе духов "хозяина огня" и "хозяйки огня". Для прекращения пожара духам бросали в огонь в качестве жертвы яйцо и обращались с просьбой остановить разбушевавшуюся стихию. По другим сведениям из этой же группы, пожар персонифицировался в самостоятельные антропоморфные образы в виде худых и маленького роста "хозяина" пожара и его жену - "хозяйку" пожара.

В культе огня у вепсов особенно ярко выделялось почитание огня домашнего очага. Во время южновепсской свадьбы специально ему жертвовали горшок с кашей, который ставили на шесток печи. Среди черт, характеризующих внешний облик духа, известна только одна - вымазанность сажей, которая вполне увязывается с его местопребыванием в печи.

У вепсов бытовали представления и о других мифологических образах, населяющих дом и хозяйственные постройки. Среди них, прежде всего, "хозяин" избы, проживающий c женой и детьми. Он был покровителем семьи, всегда появлялся перед домочадцами (во сне или наваливаясь на спящего) неожиданно, что служило предупреждением беды. Домовой и его жена, как правило, представлялись антропоморфно - в виде старика и старушки ростом с нормального человека или очень маленькими. Взгляды народа на местонахождение домового в избе отличались вариативностью. Указывались пространство у печи, за печью, на печи, подполье, красный угол.

Анализ обрядности новоселья позволяет выявить особенности образа вепсского домового. У вепсов обнаружено два типа ритуалов перехода в новый дом. Первый тип, по-видимому, появился в вепсской среде от русских. В прошлом он был широко распространен среди восточнославянских народов. Ритуал включал приглашение домового из старого дома в новый и перенесение его в горшке с горящими углями или в лапте. Второй - бытовал среди подавляющей части вепсского этноса: при переселении в новый дом жильцы просили его "хозяина" пустить их на новое местожительство с помощью специального заклинания, например: "Хозяин, хозяйка, девочки, мальчики! Пустите меня в этот дом ночевать, помогите мне хорошо жить, легче жить, дайте много счастья, здоровья и всего хорошего". В основе отличия восточнославянской и вепсской обрядности при переходе в новый дом лежали разные взгляды народов на происхождение домового. Считается, что у восточных славян домовой - это предок данной семьи. У вепсов домовой и его жена - это бывшие духи-"хозяева" земли, на которой построили новый дом.

Большое значение животноводства в жизни вепсов оказало влияние на развитие мифоритуального комплекса, связанного с духами хлева. Он не только отделился от верований и обрядов, относящихся к домовому, но и в некоторых случаях перекрывал их. Даже при переходе в новый дом, совершая необходимые умилостивительные обряды по отношению к домашним духам, большее значение придавалось жертвоприношениям хлевнику, а не домовому. Встречаются антропоморфные и зооморфные описания хозяев хлева. Среди зооморфных описаний хлевника можно назвать крысу, лягушку, змею, у северных и шимозерских вепсов - ласку, которая из-за нелюбви к лошади поедает у нее шерсть на шее, любимой же лошади заплетает гриву в косы.

В целом, домашние духи были более благожелательными к людям, чем природные. По мере удаления от центра человеческого жилья вредоносность домашних духов повышалась.

По представлениям вепсов, посредниками между духами и людьми являлись колдуны, носившие название нойды. Колдуны были рядовыми общинниками, которым народ приписывал сверхъестественные способности (как вредоносные, так и позитивные) в управлении силами природы и людьми. Наряду с нойдами, еще в XY-XYI вв. среди вепсского крестьянского населения выделялся слой жрецов - арбуев, занимавшихся профессионально культовой деятельностью. Арбуи делали предсказания, давали имена новорожденным, освящали браки, руководили похоронами.

Вера в нойдов до сих пор не утрачена в вепсских деревнях. Правда, с нойдами произошли некоторые изменения: уменьшилась их численность, сузилась сфера колдовской деятельности, изменился половой состав колдунов. Судя по архивным материалам 30-х годов ХХ в., колдунами в вепсских деревнях обычно были пожилые мужчины - "старики". Сейчас занятие колдовством находится в ведении пожилых женщин. Почти в каждой деревне имеется как минимум одна женщина, которая местными жителями указывается как нойда. В то же время в вепсских (особенно южновепсских) деревнях поражает почти полное отсутствие мужчин в возрасте 65 лет и старше. Возможно, превращение колдовства в чисто женское занятие произошло в 30-40-е годы в результате изменившейся демографической ситуации, связанной с репрессиями в 30-е годы и Великой Отечественной войной, когда погибла большая часть именно мужского населения.

Колдуны по-прежнему осуществляют широкую посредническую деятельность с духом-хозяином леса. Чисто колдовской способностью издавна считалось умение находить пропавших в лесу людей и скот, которые из-за происков хозяина леса теряли путь к дому и попадали на "дурной след" До сих пор важной колдовской функцией является заключение с лесным духом договоров на пастьбу скота (обходов) и передача их пастухам.

В период бытования традиционного свадебного ритуала (вплоть до 30-х годов ХХ в.) колдунам приписывалась значительная роль на вепсских свадьбах, где одни из них выступали в качестве защитников действа, а другие - могли причинить ей вред. На южновепсской свадьбе колдун-защитник выполнял функции главного дружки, тогда как, например, на роль северновепсского дружки назначался кто-либо из ближайших родственников жениха. Результатами вредоносной деятельности колдунов на вепсских свадьбах могли быть остановка коней свадебного поезда; лишение жениха половой силы; насылание на невесту различных болезней и т.д.

По-прежнему сохраняются представления о влиянии силы колдуна на здоровье людей и скота: колдун может наслать болезнь и может ее вылечить. В настоящее время население обычно обращается к колдунам, если средства современной медицины оказываются неэффективными. В то же время существует набор болезней со старинными названиями вепсского и русского происхождения, которые, по традиции, находятся в ведении колдунов: грыжа, волос - заболевание, поражающее ткани и кости; грудница; водянка; полуночница; эпилепсия; золотуха; щетинка. Тяжелейшей болезнью, которую мог вылечить только очень сильный колдун, считалась смертельная или каменная кила - огромный нарыв.

В круг ритуальных обязанностей вепсского колдуна входят также гадания. Они часто предваряют его деятельность в области поисковой, любовной и лечебной магии. Самым распространенным видом гаданий среди вепсских колдунов является раскладывание 41 камня, которое, как и тексты заговоров, держится в большом секрете от населения.

За оказанную помощь колдуны получали вознаграждение в виде небольших подарков или деньгами. Только в южновепсских деревнях были зафиксированы термины, обозначающие плату колдуну и различающиеся в зависимости от выполненных им функций: плата за помощь, плата за привораживание, плата за лечение.

В традиционном мировоззрении вепсов значительное место занимали животные, роль которых была удивительно разнообразной. Это могло быть не только связанное с анимистическими представлениями, тотемическим или промысловым культами поклонение животному, но и суеверный страх перед некоторыми из них, а также наделение какими-то сверхъестественными свойствами отдельных представителей природного мира, которые переплетались с реальными взглядами народа на особенности их поведения.

Наиболее ярким образом в ряду почитаемых животных у вепсов, "царем всех зверей" был медведь. В основе поклонения медведю лежали архаические тотемические представления и промысловый культ. Следы тотемических представлений проявились, прежде всего, в признании медведя существом, подобным человеку. При раскопках древневепсских курганов в большом количестве найдены кресала с изображением медведей, стоящих на задних лапах. По мнению специалистов в области древнего изобразительного искусства, вертикальная поза медведя указывает на его связь с человеком и сверхъестественные свойства этого зверя. К кругу подобных представлений относятся и широко распространенные у вепсов мифологические рассказы о превращениях новобрачных в медведей, совершаемых колдунами на свадьбах; сказки о браке медведицы и охотника или женщины и медведя, а также северновепсское поверье, что "у медведя лапа как у человека". Запрет на поедание медвежатины, обнаруженный в некоторых вепсских деревнях, - еще одно свидетельство, что медведь в древности был тотемом некоторых вепсских родов.

Медведь, как и бык, лисица и белка, относятся к числу животных, которые по народным представлениям имели связь с огнем.

Особенно много поверий, примет и быличек было связано с птицами. Видимо, в древности лебедь и журавль являлись у вепсов тотемными птицами. До сих пор сохраняется запрет на их убийство и употребление в пищу мяса, отступление от которого по народным убеждениям обязательно влечет беду. Еще в 70-е годы ХХ в. южные вепсы называли пару лебедей - "хозяин" и "хозяйка", что в далеком прошлом осознавалось, по-видимому, как "отец" и "мать", то есть прародители рода. У шимозерских вепсов лебедь считается "божьей птицей". В южновепсской группе к разряду таких птиц причисляется бекас, а в северновепсской - ласточка. По поверьям северных вепсов убить ласточку считалось большим грехом. Детям строго запрещалось бросать в ласточек камнями.

Различные факты народной культуры являются неопровержимым доказательством существования у вепсов в древности верований о превращении души человека после его смерти в птицу. Надмогильные сооружения в виде вырезанных из дерева птиц - обычное явление старых южновепсских кладбищ. В соответствии с ним находится и поныне бытующий у вепсов (как и по всей России) обычай поминовения предков в виде кормления птиц на могилах. Представления о воплощении души умершего в птицу нашли яркое отражение в вепсских причитаниях. Судя по текстам причитаний, вепсы, как и многие другие народы, верили в существование у человека нескольких душ, которые сменяли друг друга в различные периоды жизненного цикла.

Представления о душе-птице и о птице-вестнике смерти у вепсов нередко переплетались. Душа-птица, улетевшая в мир мертвых, могла возвратится к живым как вестник смерти. По вепсским поверьям, если любая птица залетала в окно дома, то это предвещало скорую смерть одного из ее обитателей. В вепсской мифологии существовала также особая группа птиц (ворон, дятел, филин или сова), внезапное появление которых в разных местах "мира" людей (деревня, стена дома, крыша и т.д.) сулило смерть.

Предметом иррациональных представлений были также домашние животные. Положительными чертами наделялся петух. Он считался глашатаем наступления благоприятного времени: дня и света, когда появляется солнце и исчезают темные силы. Вепсы сохранили слабые отголоски представлений о связи петуха и солнца. Так, по северновепсской примете, если курица сидит на яйцах головой к заходу солнца, то из яиц на свет появятся курицы, а если - к восходу солнца, то - петухи. Важной чертой петуха считалась его способность криком победить нечистую силу. Такое представление нашло отражение в ритуале перехода в новый дом у вепсов на Ояти. Там было принято переселяться на новое место ночью сразу после петушиного крика, разгоняющего нечистую силу. Этот мотив довольно часто встречается в вепсских сказках: человеку угрожает опасность со стороны темных сил (разбойников, колдунов и т.д.) и он может спастись только в том случае, если продержится до крика петуха. Петух мог отогнать всякую скверну не только своим криком, но и клювом и крыльями. Упоминания о петухе, отгоняющем болезнь с помощью золотого клюва и серебрянных крыльев, часто можно встретить в вепсских лечебных заговорах.

Образ собаки включал как положительные, так и отрицательные черты. С одной стороны, собака была другом и защитником человека. Такое представление о животном нашло отражение в поверьях южных и капшинских вепсов. Согласно им увидеть во сне собаку означало скорую встречу со старым другом или приобретение нового. Считалось благоприятным предзнаименованием, если навстречу путнику, вступающему в деревню, выбегала собака или раздавался ее лай. В то же время собака у вепсов считалась нечистым существом, способным наслать болезни

Комплекс представлений, связанных с кошкой, также характеризуется двойственным, но более настороженным, чем к собаке, отношением. По вепсским поверьям, кошка - демонологическое существо, имеющее различные связи со всякого рода нечистью. У южных вепсов вплоть до наших дней распространены верования о том, что кошки, гуляя по лесу и виляя хвостом, могут заманить в дом гадюк и ящериц, поскольку последние принимают извилистый кошачий хвост за себе подобное существо. Поэтому в южновепсских деревнях выработался достаточно варварский способ защиты жилища от пресмыкающихся - обрубание хвостов у кошек. Особую боязнь среди вепсов вызывали черная и пестрая кошки.

Для вепсов, искони проживающих в окружении леса, характерны достаточно яркие представления, связанные с определенными видами деревьев и кустарников. Народные взгляды на то или иное дерево сформировались под влиянием мифологических и религиозных традиций, а также реальных знаний об особенностях породы (хвойное или лиственное дерево, цвет коры и других его частей). Как и у многих финно-угорских народов, в верованиях вепсов выделялись береза, ольха, ель, рябина.

Культовым деревом была береза. Она наделялась жизненной силой и лечебными свойствами. В памяти шимозерских вепсов сохранился обряд, свидетельствующий о ее почитании: в лесу подходили к любой березе, перевязывали ее липовыми прутьями и обращались к дереву с просьбой послать здоровье.

Довольно много сведений имеется о почитании ели. Ель считалась оберегом, поскольку у нее иголки на концах веток напоминали крест. Во время грозы и ночевки в лесу всегда старались спрятаться под это дерево. При этом обязательно полагалось спрашивать у ели разрешение.

Различными (часто противоположными) значениями обладала рябина. Кресты, сделанные из веток рябины, являлись надежным оберегом от нечистой силы. Рябина считалась "огненным" деревом. Гроздья рябины, которыми украшались с внутренней стороны стены изб, были важным средством защиты от пожара (по принципу "подобное" отталкивает "подобное"). В народных представлениях вепсов рябина часто сближалась с черемухой. Были распространены, например, поверья, что у рябины и черемухи плоды нельзя срезать железными орудиями (ножницами, ножом), их можно рвать только руками. Ветки рябины или черемухи запрещалось бросать в огонь. Ими не разрешалось погонять скот.

В качестве растений-оберегов известны также чертополох, шиповник, можжевельник.

С природой и ее циклами были тесно связаны календарные праздники и обряды, занимавшие значительное место в быту вепсов. Анализ материалов, которыми располагают исследователи, позволяет сделать вывод, что некоторые, сохранившееся в этой сфере до начала XIX в. традиции восходят к нормам древнего солнечного календаря, опорными точками отсчета времени в котором были дни зимнего и летнего солнцестояния и дни равноденствий. Следы более раннего, лунного календаря в традициях вепсов прослеживаются слабо.

Солнечный календарь вполне обоснованно рассматривается как аграрный, и его основные праздники были связаны с сельскохозяйственными занятиями и близкими им датами рабочего календаря, такими, как начало сева, первый выгон скота, уборка урожая в поле и т.д. Многие из этих праздничных дней стали со временем отмечаться в определенные дни церковного календаря: например, днем первого выгона скота в поле стал день св. Георгия. Многие дни церковных праздников сохранили у вепсов свое старое название: так, например, день Успения Пресвятой Богородицы (15/28.08) назывался "днем хозяйки", день св. Симеона и св. Зосимы (17/30.04) - "весенними праздниками".

По древним традициям год у вепсов начинался с многодневного праздничного периода зимнего солнцестояния, который назывался сюндума. Под воздействием церкви этот период (святки) приобрел твердые границы - с Рождества Христова до Крещения. В начале XVIII в. по указу Петра I началом года по официальному календарю стало 1 января. Таким образом, наступление Нового года у вепсов (как и у других христиан) по сути дела отмечалось дважды - в Рождество и в Новый год. На оба дня распространились древние обычаи и обряды, в основе которых лежала так называемая "магия первого дня": все действия и события, происходившие в первый день Нового года, как бы распространялись на весь год. Так, на Рождество и Новый год придерживались многочисленных запретов: нельзя было отдавать посторонним что-либо из дома (огонь, деньги, семена, соль и т.д.), "иначе весь год в хозяйстве будут убытки"; выбрасывать навоз из хлева, чтобы не обеднеть скотом и др. От пола первого человека, посетившего дом в эти дни, зависели счастье и благополучие семьи в течение всего года. Вепсы верили, что визит мужчины - это положительный знак, а визит женщины - отрицательный. Наиболее желательным гостем был пожилой мужчина с густой бородой и длинными волосами, это должно было символизировать обилие колосьев и их созревание в новом году.

Магия первого дня нашла отражение и в обряде "захвата воды". В первый пень Рождества или Нового года каждая хозяйка старалась встать раньше всех в деревне и бежала за водой к колодцу. Вода считалась символом изобилия молочных продуктов. Вепсы верили, что тот, кто из хозяек деревни первым наберет в новогоднюю ночь воды со льдинками, больше всех в наступающем году соберет сметаны и сливок.

В праздники Рождества и Нового года на столе должно было быть по возможности много еды, чтобы был сытый год для обитателей дома. Обязательным блюдом рождественско-новогодней трапезы у вепсов были пряженые (жареные в масле) пироги из пшеничной муки с начинкой из толокна или посыпанные сахарным песком. Эти пироги использовались молодежью для гаданий. С первым испеченным пирогом девушки ходили слушать под окна домов. Среди сладких пирогов один пекли с солью, это был "счастливый пирог". Если во время ужина он попадался парню или девушке, считалось, что в наступающем году им предстоит вступить в брак.

Несмотря на тождественность многих обычаев и обрядов Рождества и Нового года, Рождество у вепсов было более значимым, чем Новый год. Это был чисто семейный праздник с глубокими корнями, и члены семьи, уезжавшие на зимние промыслы, к Рождеству старались возвратиться домой и встретить его со своей семьей. Рождество праздновалось более торжественно, чем Новый год, и благодаря его церковным элементам: праздничному богослужению, звону колоколов, христославлению с участием духовенства, взрослых и детей.

Самым ярким явлением в святочных обрядах было ряжение, в нем участвовали и взрослые, и молодежь, и дети. В вепсских деревнях было распространено ряжение в животных и птиц (в медведя, журавля, лошадь; реже - в курицу, барана, быка), в покойников, в различные социально-бытовые и этнические фигуры (в попа, цыгана, солдата, лесоруба, нищего). Бытовала и традиция трансвестизма -переодевания мужчин в женскую одежду и женщин - в мужскую.

Основным при ряжении было закрыть, спрятать свое лицо, его покрывали редкотканой материей или чернили сажей. Для маскарада использовали вывернутые наизнанку шубы, льняное полотно, надевали старинные рубахи с вышивками и т.п. Придя на молодежную беседу или в крестьянский дом, ряженые иногда устраивали целые драматизированные представления на темы: "хождение вожака с медведем", "лошадь и всадники", "свадьба", "покойницкие игры" и т.д. Ряженые весело и лихо, но молча, чтобы не быть узнанными, плясали под гармонь или балалайку.

В период святок, и особенно в канун Нового года и Крещения, было принято гадать. Наиболее популярными среди вепсских девушек, иногда с участием парней, были различные виды "слушаний". Слушать полагалось там, где обитала нечистая сила: на перекрестке дорог, у изгороди, у риги, часовни, проруби, нежилого дома и т.п. Широко использовались при гаданиях вода, снег и лед. Так, девушки ходили в святочную ночь к колодцу и по отражению в его воде гадали о будущем. Приносили оттуда воду в ковше и плескали ею на девятый венец дома: если попадешь на него - выйдешь замуж, и т.п.

Масленица завершала зимний период народного календаря. Основными развлечениями этого праздника были катания на лошадях и с гор. У северных и шимозерских вепсов в последнее воскресенье масленицы проходили публичные смотрины молодоженов. Молодые пары катались на лошадях под хвалебные возгласы остальных жителей села: "Хороша молодица! Ура!"

Роль кучера в таком катании выполняли свекор или дружка. Молодки обязательно снимали при этом с голов платки, чтобы публично показать зрителям надетые на головы сороки, символизирующие их новый статус замужних женщин. По аналогии с русскими традициями этого дня можно полагать, что катание молодоженов было связано в прошлом и с культом плодородия. У южных вепсов катание на лошадях имело уже явно аграрно-магическое значение: считалось, что чем дольше будешь кататься, тем длиннее уродится лен. Северные вепсы такое же значение приписывали обычаю катания с гор.

После масленицы наступал Великий пост, и это отразилось на праздниках этого периода. Они проходили скромно, без молодежных бесед, песен плясок. Одним из больших церковных праздников, выпадающих на Великий пост, было Благовещение (25.03/7.04). В этот день вепсы придерживались строжайшего запрета на работу, и тот день недели, на который приходилось Благовещение, считался табуированным на весь год - в него нельзя было производить никаких начинаний.

Во вторую половину поста - на Средокрестье, Вербное воскресенье, Великий Четверг - проводились обряды, связанные с подготовкой к новому циклу сельскохозяйственных работ. Средокрестье отмечалось в среду четвертой недели Великого поста. В этот день пекли круглые ржаные хлебцы с крестом, сделанным из теста или вырезанным. Впоследствии эти хлебцы использовались при обрядах сева и первого выгона скота. В северновепсской традиции крестовые хлебцы обычно служили символом упрочения родственных связей: в среду родители раздавали хлебцы детям, а те относили их своим бабушкам или крестным родителям, получая взамен ответный подарок: сладости, лоскутки материи, одежду и т.д.

В Вербное воскресенье полагалось ходить в лес за вербой и затем освящать ее в церкви. Ветками освященной вербы в этот день родители стегали детей, а также и кур - для здоровья, а позже ими погоняли скот во время первого выгона в поле. К Великому Четвергу было приурочено также немало обрядов очистительного, обережного и имитативного характера, большая их часть связана с животноводством и птицеводством: дети обегали дом с коровьими колокольчиками; животным и курам подрезали хвосты. Кроме того, практиковалось воровство овечьей шерсти и навоза у соседей с целью перенесения приплода скота в свой дом.

Среди весенних дат значительное место занимал Егорьев или Юрьев день, т.е. день св. Георгия (23.04/6.05), день первого выгона скота на пастбища. Из-за неблагоприятных условий северного края егорьевский выгон скота часто имел чисто символический характер: животных лишь ненадолго выводили из хлевов погулять рядом с домами. Но и в этом случае выгон сопровождался определенными обрядами.

Самым главным годовым праздником у вепсов считалась Пасха. Значительное место на празднике занимали церковные ритуалы: богослужение, крестные ходы духовенства по деревням, молебны в домах и т.п. Символом этого праздника служили крашеные яйца. Их раздаривали родственникам, соседям, нищим, использовали в обрядах первого выгона скота и сева. В вепсском Прионежье в прошлом широко бытовал особый семейный обычай: теща должна была накопить к Пасхе 100 яиц и преподнести их молодому зятю. Особые традиции существовали у молодежи: капшин-ские девушки, например, одаривали яйцами только тех парней, которые катали их на масленицу на лошадях или угощали конфетами на Благовещение.

Яйца служили предметом пасхальных игр, в которых участвовали мужчины. В северновепсских деревнях игроки собирались в доме, где были гладкие и широкие половицы, удобные для игры. По специальному деревянному лотку участники игры скатывали яйца. Цель заключалась в том, чтобы сбить своим яйцом лежащее на половице яйцо другого участника.

В некоторых деревнях отмечался праздник встречи лета. В Прионежье он отмечался 1/14.05. В этот день люди собирались на берегах озер или лесных пригорках, разводили костры, кипятили чай и трапезничали, затем пели и танцевали вокруг костров. В Шимозерье встреча лета превратилась в детское развлечение. Дети собирались в лесу, разводили костры и обязательно готовили яичницу.

Одним из самых значительных летних праздников повсеместно считалась Троица. Главная традиция праздника - внутреннее и внешнее украшение домов ветками берез или сделанными из них кольцами. В некоторых деревнях Ояти и Прионежья в этот праздник вошли элементы скотоводческого культа: на Троицу особым вниманием пользовались пастухи, хозяева дарили им яйца, кормили праздничной едой, причем в хлеву. Троицкая суббота была общим поминальным днем, и посещение кладбища было обязательным. На могилах оставляли еду и ветки березы.

Иванов день отмечался в день летнего солнцестояния (24.06/7.07), лишь у прионежских вепсов праздник сохранил свое древнее название летние святки, которые длились пять дней (до 29.06/12.07). На Иванов день шел сбор лекарственных растений: по народным представлениям, в это время они приобретали наивысшие лечебные и магические свойства.

Летнее время было насыщено так называемыми заветными праздниками. Их возникновение связано с различными событиями в жизни деревни: эпидемией, падежом скота, пожаром, "явлением иконы" и т.п. В память об этом событии или в предотвращение повторения невзгоды в будущем местные жители устанавливали "завет" (обет) - обещание ежегодно проводить в связи с этим праздник. Вепсские заветные праздники представляют собой яркий пример языческо-православного синкретизма: они включали как церковные ритуалы, так и элементы языческого происхождения. Подавляющая часть летних заветных праздников у вепсов была связана с обереганием скота и называлась праздниками скота, коровьими или конскими праздниками.

В праздничный день деревенские жители собирались у священного места, которым могли быть как часовня или церковь, так и святилища языческого происхождения - камень, дерево, ручей. К этому месту пригоняли животных порою за несколько километров. Праздник начинался с оставления на священном месте "завета" (жертвы). Это были полотенца, платки, отрезы ткани, выпечные изделия, яйца, деньги. Но главными считались все же продукты животноводства: шерсть, масло, сметана, молоко, творог. После оставления "заветов" следовали церковные ритуалы: священник читал молитвы, зажигали свечи. Из часовни выносили иконы и под ними прогоняли скот. В северновепсских деревнях торжественная часть заветного праздника заканчивалась окроплением скота святой водой.

С Ильина дня начинали жатву яровых. Обряды жатвы были приурочены к ее началу и концу. Для начала жатвы особенно характерны обрядовые кувыркания жниц для сохранения силы и здоровья и затем срезание первых колосьев. Первому сжатому пучку колосьев приписывалось магическое значение. Повсеместно его использовали как средство от боли в спине при жатве. Северные вепсы ставили их в красный угол, а впоследствии применяли в различных обрядовых ситуациях: при первом севе, в случае пропажи скота как жертвоприношение лешему.

Вслед за жатвой наступала пора созревания гороха, брюквы, репы, картофеля, капусты. "Первые плоды" приносили в дар часовне или церкви, их освящали. У северных вепсов с окончанием уборки репы была связана интересная традиция когда хозяева везли на телеге с подсеки домой часть убранной репы, они предлагали каждому встречному попробовать и оценить плоды нового урожая.

Среди дат сентября выделялось Воздвижение Креста Господня 14/27 09. По вепсским поверьям, с Крестовоздвижения закрывался вход под землю для змей и перед этим змеи собирались группами в лесу и отмечали свой праздник В некоторых вепсских деревнях (например, на р Капше) этот день считался медвежьим праздником, когда медведи перед тем, как залечь на зиму в берлогу, последний раз гуляют, устраивают свадьбы, дерутся. Из-за змей и медведей на Крестовоздвижение ходить в лес строго запрещалось.

Наиболее заметной датой октября был Покров, знаменующий собой конец сельскохозяйственного года. В Покров (1/14 10) вепсы обязательно совершали обряд загона скота в зимние хлева, так как, по народным верованиям, с этого дня начинался опасный для скота период - "вераз аиг" - время безраздельной власти лешего в лесу.

Структура вепсского народного календаря, относящиеся к нему многие обычаи, обряды и праздники были едины для всех вепсов, но имели и местные варианты, сформировавшиеся у разных этнолокальных групп вепсов.

В настоящее время календарные праздники и обряды вепсов находятся в стадии исчезновения Вепсские святки почти полностью вытеснены современным праздником Нового года. Самой живучей святочной традицией оказалось ряжение В 1980-е годы ее бытование, хотя и эпизодическое, было отмечено во многих вепсских деревнях В современном ряжении принимает участие обычно молодежь, приезжающая в родные деревни на каникулы Но ряжение значительно упростилось, в частности - исчезли традиционные костюмы и драматизированные представления. По-прежнему большое место в быту вепсов занимают Пасха и Троица.

Семейные обряды вепсов сходны с северно-русскими. Но для свадебного обряда характерно ночное сватовство, участие жениха в девишнике, ритуальное съедание молодыми пирога-рыбника, испечённого матерью невесты, и т. д.; для погребального - два генетически разновременных варианта похорон: с причитаниями, сходный с русским обрядом, и архаический -- с "веселением" покойника (пение его любимых песен, пляска под гармонику и т. п.).

Среди эпических жанров фольклора представляют интерес зачатки исторического эпоса -- предания о первых насельниках местного края, так называемых панах-предках, а также о древней чуди. Развит сказочный эпос (сарнад) (волшебные, бытовые, сатирические сказки). Сюжеты сказок близки севернорусским и карельским. К эпическому жанру относятся и разнообразные устные рассказы. У вепсов много лирических песен, частушек. Довольно устойчиво сохраняются некоторые жанры обрядового фольклора, например, погребальные причитания (войкад). Широко бытуют разнообразные пословицы, поговорки, крылатые выражения. Имеются самобытные черты в народной хореографии (колоритный танец с ложками, частушечный игровой танец "варить суп"), а также в музыкальном фольклоре. По мотивам вепсского музыкального фольклора профессиональными композиторами написаны "Вепсская рапсодия" Р. Пергамента, "Вепсская сюита" Л. Вешкарева, "Фантазия на вепсскую тему для квартета кантеле" А. Голланда. Известны народный вокальный ансамбль из с. Ладвы Подпорожского района Ленинградской области и Шелтозерский народный хор.

2.3 Положение вепсской национальности в XX веке

Исходя из вышеизложенного материла, мы можем сделать следующие выводы:

1. Административно ареал расселения вепсов в настоящее время (около 10 тыс. кв. км) включает в себя территорию южных районов Карелии (Пряжинский, Олонецкий, Прионежский), Бокситогорский, Тихвинский и Подпорожский районы Ленинградской и Бабаевский, Белозерский и Вытегорекий районы Вологодской областей. Опустив административные границы, можно оконтурить ареал расселения вепсов следующими природными ориентирами: Олонецкая возвышенность, бассейн реки Свирь (реки Оять и Капша), Вепсовская возвышенность (верхнее течение рек Суда, Шола, Мегра и др.).

2. Весь (древние вепсы) в древности обживали самые глухие места среди таежных озер, рек и болот. Земледелие на скудных землях не могло полностью обеспечить существование этого трудолюбивого народа, поэтому существенным подспорьем для крестьянского двора было рыболовство и собирательство лесных даров. Вепсы заготавливали в больших количествах рыбу, пернатую дичь, пушнину, клюкву, грибы и вывозили их в города и на ярмарки в обмен на хлеб, соль, ткани, орудия труда и охоты, другие товары. В зимнее время вепсы занимались заготовкой леса и перевозом его на санных подводах к сплавным рекам, что давало дополнительные заработки. Среди занятий вепсов были известны также камнерезные промыслы (знаменитые в конце XVIII века шокшинские каменотесы), гончарное и катавальное ремесло оятских и шимозерских мастеров

3. К началу XX века условия жизни вепсов были очень тяжелыми. Писатель-вепс А. Петухов определяет это такими емкими понятиями: бездорожье, бесхлебье, безграмотность, отсутствие своей письменности.

С конца тридцатых годов начался новый период в жизни вепсского народа, который явился отражением сложных социально-политических процессов, происходивших в нашей стране. Прекращается преподавание вепсского языка, закрываются национальные школы. Неоднократные административно-территориальные преобразования, приведшие к разобщенности вепсских земель, также отрицательно сказались на развитии вепсского народа. В сентябре 1937 года образовалась Вологодская область. Проведенная областная граница разрезала ареал компактного расселения вепсов на части. В дальнейшем национальные районы, волости и сельские советы упраздняются. В связи с укрупнением районов в 1955 году в Вологодской области упраздняются Оштинский и Шольский районы. В результате сельсоветы Шимозерского края, населенные вепсами, стали удаленной окраиной и слабым экономическим придатком Вытегорского района, а вепсы Пяжозера, Куй и Пондалы оказались на задворках Бабаевского района.

Значительная часть вепсского населения была переселена в другие районы. Писатель А. Петухов сравнивает это вынужденное нищетой и бездорожьем переселение с народным бедствием: "Переселение Кривозера напоминало еще не забытые картины эвакуации в годы войны: мычали коровы, плакали дети, угрюмо молчали старики".

Дальнейшее запустение вепсских земель объясняется экономическими причинами, общими для всей северной деревни.

4. В настоящее время вепсов в России насчитывается чуть более 13 тысяч человек. Вепсы -- малочисленная народность, на протяжении веков испытывающая ассимилирующее влияние русской нации. Этот процесс неизбежен, особенно в городских условиях, а доля вепсов, проживающих в городах, возрастает. В этой связи существенную роль при учете населения играют социальные и нравственно-психологические моменты: престижность нации и языка, критерии отнесения себя к вепсской национальности, а также знание языка.

5. Таким образом, динамика численности вепсского населения, как и сама вепсская проблема, очень сложны. Основные задачи в решении вепсской национальной проблемы следующие: рост национального самосознания, укрепление чувства национальной полноценности, общий подъем культуры, изучение и усвоение знаний об истории своего народа, его культуры, возрождение и обогащение письменности, языка, фольклора, традиционных народных промыслов, ремесел, обычаев, обрядов и других национальных компонентов.

Глава 3. Пути использования национального колорита культуры вепсов в туристических программах

3.1 Обзор программ-экскурсий по Прионежскому району, предлагаемых туристическими фирмами

Северная Приладожская зона - базируется на основе уникальных природных ресурсов Приладожья и включает такие центры международного туризма и религиозного паломничества как Валаам и родоновые источники Питкяранты. На территории трех районов Приладожья (Сортавальского, Питкярантского, Лахденпохского) создан природный парк "Ладожские шхеры".

Прионежская зона - наиболее развитая зона, сформированная вокруг Петрозаводска, через которую проходит множество туристских маршрутов и 60-65% от общего числа туристов, посещающих Карелию. Здесь удачно сочетаются уникальные озерно-лесные и приморские ландшафты с памятниками северной культуры, истории и всемирно известным памятником деревянного зодчества "Кижи", заповедником "Кивач" и первым российским курортом "Марциальные воды". В туристскую орбиту Петрозаводска также входит ряд других привлекательных для туристов объектов: этнографический музей в селе Шолтозеро Вепсской национальной волости; памятник древней эпохи петроглифы Бесова Носа и т.д.

Туроператоры, специализирующиеся на организации туров по Карелии в целом и по Прионежскому району в частности, являются в основном местными. Отметим основные особенности предлагаемых ими туров, это

- размещение на турбазах, которые находятся в сосновых лесах и на берегу красивейших озер Карелии.

- уединенный отдых в благоустроенных гостевых домах и коттеджах. - экскурсионные программы на остров "Кижи", "Валаам", "Соловки", на водопад "Кивач" и в санаторий "Марциальные воды" для групп и индивидуальных туристов.

- активные туры по Карелии, где Вы сможете покататься на водных мотоциклах, велосипедах, сплавиться по реке Шуя, поучаствовать в джиптурах по лесам и болотам Карелии.

- рыболовные туры, которые позволят настоящим рыбакам порыбачить на озерах и реках Карелии.

- зимние туры по снежной Карелии на снегоходах и лыжах.

- организация семинаров, корпоративных мероприятий в лучших гостевых домах и на базах отдыха.