Политическая борьба в первой Московской Городской Думе вокруг муниципальных вопросов

14 июня 1913 г. московский градоначальник А.А. Андрианов опротестовал инструкцию по оценке недвижимости и внес ее на рассмотрение Особого по городским делам присутсвия. Но в октябре 1913 г. Особое по городским делам присутствие утвердило инструкцию. После этого 23 октября 1913 г Комиссия по городским и земским делам при ЦК "Союза 17 октября", возглавляемая Н.В. Щенковым, решила "последовать примеру фабрикантов и заводчиков, а также удельного округа" и предоставить жалобу на принятую инструкцию в Сенат и "заняться пропагандой среди избирателей о необходимости подачи аналогичных жалоб в Сенат, чтобы таким образом подействовать на отмену невыгодной для домовладельцев инструкции". Осенью 1914 г. после окончания работы оценочной комиссии выяснилось, что по отношению к прежней оценке доходность городской недвижимости увеличилась на 40,8%, и общая сумма поступлений в городскую казну при 10% обложении дохода от недвижимости достигнет 11 млн. руб. ' Это было гораздо больше, чем планировала Управа и ФК МГД. На основании этого умеренно-беспартийные гласные С.П. Патрикеев и П.А. Работкин на заседании ФК МГД 7 ноября 1914 г. поставили вопрос об уменьшении % обложения. Им возражал Н.И. Астров, указавший, что предстоит увеличить расходы на содержание больниц из-за вздорожания медикаментов. Прогрессисты на своем заседании 5 декабря 1914 г. решили, что необходимо назначить сбор в высшем размере в 10%". На заседании ФК МГД 8 декабря 1914 г умеренно-беспартийные гласные предложили облагать доход от недвижимости 9%, а не 10%, что уменьшило бы общую сумму поступлений в городскую казну примерно на 1 млн. руб., но ФК МГД большинством в один голос это предложение не поддержала. Но уже на следующем заседании она пересмотрела свое решение. На собрании МГД 17 декабря 1914 г. П.А. Работкин предложил установить 9% обложение доходности недвижимых имуществ, обосновав это тем, что "в тяжелый год войны необходимо пойти навстречу и домовладельцам, которые должны будут в зависимости от переоценки уплачивать в повышенном размере и казенный налог и канализационный сбор". Против выступил Н.Н. Щепкин, который сказал: "Рано или поздно тому культурному слою, из которого теперь избирается дума, будет представлен счет. Нас спросят, уменьшили ли мы смертность, удешевили ли жизнь, и мы должны будем ответить отрицательно. Когда же предстоит случай получить лишний миллион дохода, мы спрятали его в карман, не использовав из него ни копейки на улучшение условий жизни малоимущих классов". МГД подавляющим большинством голосов поддержала предложение П.А. Работкина.

Но на будущий год оценочный сбор был все-таки увеличен. На собрании МГД 22 декабря 1915 г. Д.П. Резцов, А.Ф. Бочаров, М.И. Карякин возражали против повышения оценочного сбора. Им отвечал Л.Л. Катуар, заявивший, что в "настоящий чрезвычайный момент необходимо использовать все средства". За увеличение до 10% оценочного сбора проголосовал 51 гласный, против 27. Умеренно-беспартийные гласные П.Г. Богомолов, И.И. Вавилов, С.М. Видонов, А.И. Виноградов, Н.П. Вишняков, П.А. Котов, Д.П. Резцов, Ф.А. Тихомиров, Н.А. Шамин, К.Д. Языков и Б.М. Нилус подали особое мнение о этом решение. В нем говорилось, о том что это решение "несправедливо, ибо МГД возложила бремя чрезвычайных расходов на московское домовладение, которое и без того переобременено налогами и расходами. Оценочный сбор в 1914 г. был 7.965.000, в 1915 г.10.060.000, а в 1916 г. назначен в 11.400.000. Увеличение за 2 года составляет более 50%." Вместе с государственным налогом, губернским оценочным сбором, "сборы достигнут 21% с чистого дохода и 15% с валового". Далее в особом мнении говорилось: "Отметив сверх того вздорожание топлива, строительных материалов, извоза и рабочих рук свыше чем 100% легко убедиться, что при обязательной квартирной таксе домовладения, приносившие нормальные 7-8% дохода с капитала, приносят в настоящее время от 4 до 5% на капитал в среднем, а для мелких домовладельцев следовательно еще меньше., приветствуя назначение квартирной таксы, как необходимой в военное время меры, мы против обострения квартирной дороговизны, мы вместе с тем считаем, что при существовании обязательной таксы с одной стороны и при повышении дороговизны на материалы и рабочие руки с другой стороны, отнюдь не должно иметь место повышение налогов." "Дальнейшее обременение домовладения может привести к разорению отдельных слабых домохозяйств и к отливу капиталов от домостроения в другие области, что невыгодно отразится на развитии городского хозяйства", - говорилось в особом мнении.

Таким образом вопрос об обложении недвижимости городским оценочным сбором вызывал острые разногласия среди гласных. В ходе рассмотрения этого вопроса в думе гласные использовали все средства парламентской борьбы: срыв кворума, уход с заседаний, обструкцию, подачу особого мнения и обжалование в суде. Большинство умеренно-правой группы (умеренно-беспартийные) были противниками перехода к оценке недвижимых имуществ по стоимости, выступали за снижение процента чистой доходности недвижимых имуществ для обложения оценочным сбором и процента от стоимости, из которого исчислялось чистая доходность для отдельных категорий недвижимости и увеличения скидок на содержание имущества. Они рассматривали домовладельцев и владельцев торгово-промышленных заведений как важнейшую часть своего электората. Большинство прогрессивной группы и Управа была сторонниками получения максимальных финансовых поступлений в городскую казну от городского оценочного сбора. По вопросу обложения фабрично-заводской недвижимости в прогрессивной группе были разные мнения, многие ее представители были владельцами заводов и/или фабрик. Вопросы обложения имуществ и позиции групп гласных по этим проблемам широко освещались московской прессой.

МГД в 1905-1917 гг. неоднократно обсуждала на своих собраниях меры для предотвращения забастовок городских рабочих. Рассмотрение этого вопроса в МГД всегда проходило в эмоциональной обстановке и острой партийной борьбе. Начало работы нового состава МГД 1905-1908 гг. совпало с обострением политической ситуации в России. Большое возбуждение в обществе вызвало падение Порт-Артура, отставка министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского и "кровавое воскресенье". В начале января 1905 г. после известий о "кровавом воскресенье" на московских предприятиях начались забастовки, в которых участвовали и рабочие Миусского трамвайного парка.

На Чрезвычайном собрании МГД 14 января 1905 г. МГД, созванном по инициативе либеральных гласных, "для обсуждения мер к охранению целостности и правильного функционирования городских сооружений", Дума поручила Управе предпринять все меры, чтобы стачка не распространилась на водопровод и канализацию. Дума рекомендовала Управе "в случае возникновения мирной забастовки рабочих, занятых в городских предприятиях, не прибегать к вызову вооруженной силы". МГД так оценила события 9 января в Петербурге: "пролитая кровь. вселяет невольный ужас. Разрешение недоразумений, особенно во внутренней жизни народов посредством оружия - есть явление наименее свойственное и желательное нашему веку". Для предупреждения забастовок МГД поручила Управе направить представителя с правом совещательного голоса в совещание московских фабрикантов и создала Исполнительную комиссию по анализу ситуации с забастовками и подготовке предложений по их урегулированию, в которую вошли: В.А. Бахрушин, А.И. Геннерт, Н.И. Гучков, Н.М. Кишкин, М.А. Лосев, А.А. Мануйлов, С.Т. Морозов, Н.М. Перепелкин, В.В. Пржевальский, П.П. Щапов, Н.Н. Щепкин, П.П. Рябушинский, И.К. Спижарный, граф С.Л. Толстой и Н.П. Шубинский.

МГД ходатайствовала о "об установлении в закономерном порядке условий возникновения и форм проявления стачек, как мирного средства защиты рабочими своих интересов". В то время законодательство считало забастовки уголовным преступлением. Против этого выступил один из лидеров правых в МГД К.А. Казначеев: "Мирное население должно быть огорождено от последствий подобных стачек". Это предложение поддержали С.Т. Морозов и А.И. Геннерт, заявивший, что "стачка - это нарушение договора между работником и работодателем и карать неисполнение договора уголовным законом вряд ли справедливо". Кроме того, Дума ходатайствовала "О предоставлении рабочим при непременном условии распространения такого порядка на всех граждан, права собраний и союзов".

С января 1905 г. городские рабочие и служащие стали регулярно обращаться в Управу с заявлениями об увеличении зарплаты, введение 8-часового рабочего дня и улучшении условий труда. И Городская Управа решила создать Комиссию для "подробнейшего исследование условий труда всех категорий низших служащих Городского Управления".

Весной 1905 г. создалась Корпорация городских рабочих и низших служащих. Обращения городских рабочих и служащих рассматривались в Управе, Финансовой Комиссии МГД (далее ФК МГД) и на собраниях МГД. На собрании МГД 8 марта 1905 г. было признано, что нормальная продолжительность рабочего дня для кондукторов городской железной дороги в зимний период - 8,5 часов, а в летний - 9,5 часов. Остальное время оплачивалось как сверхурочное из расчета полуторного вознаграждения. Было решено ввести двухнедельный оплачиваемый отпуск для кондукторов, прослуживших более года. Городским служащим были разрешены общие и групповые собрания для обсуждения их профессиональных нужд и допущены представитель рабочих в Комиссию Управы по урегулированию условий службы рабочих.

1 июня 1905 г. проходила забастовка рабочих и низших служащих Миусского и Покровского парков с требованиями улучшения условий труда. На собрании МГД 7 июня 1905 г. решено было повысить низший оклад слесарей, маляров и столяров до 1 руб.10 коп. и рабочих мастерских до 75 коп. в день и т.д. Было решено выдавать выдавать за время болезни слесарям, рабочим и кондукторам взамен ныне выдаваемого 1/3 жалования - половинного содержания.

Но Управа не могла повсеместно ввести 8-часовой рабочий день на городских предприятиях по технологическим причинам. Более существенное повышение зарплаты упиралось в ограниченные финансовые возможности города. Характер трудовых функций городских рабочих и служащих был очень различен, и соответственно нужен был индивидуальный подход к их требованиям. Городские рабочие и служащие были раздражены медленным рассмотрением их обращений в Управе и Думе.

В конце сентября 1905 г. под влиянием всероссийской забастовки обостряются отношения между Городской Управой и Корпорацией городских рабочих и низших служащих. Корпорация обратилась в МГД с заявлением-ультиматумом, что если на собрании Думы 11 октября 1905 г. не будет принято решение об улучшении быта городских служащих, то рабочие начнут забастовку. "Минимальные" требования рабочих были следующие: введение 8-часового рабочего дня, повышение жалования наименее обеспеченным рабочим до 25 руб. в месяц, удовлетворение квартирами, соответствующими требованиям гигиены и семейной жизни. Кроме того, Корпорация в своем заявлении настаивала на периодической прибавке к жалованию, введению пенсии за выслугу лет - полной через 20 лет в размере оклада, половинной через 10 лет, отпуск по беременности, страхование за счет города на случай болезни, инвалидности, старости и смерти, и удаления Товарища Городского Головы И.А. Лебедева как противника улучшения быта рабочих. В заявлении выражалась солидарность с экономическими и политическими требованиями типографских рабочих и железнодорожников.

На собрании 11 октября 1905 г. МГД рассмотрела требования рабочих. Либеральные гласные пытались перевести требования забастовщиков в политическую плоскость. С.А. Муромцев заявил: "Мы имеем дело с явлением общественным, с явлением политическим и наше постановление прежде всего направлено в эту сторону". В.В. Пржевальский высказался, что: "Разрешение рабочего вопроса немыслимо без разрешения вопроса о политических правах граждан". Н.Н. Щепкин заявил, что "мы должны сказать правительству, что не ручаемся за спокойствие наших учреждений". пока не будет исполнена "программа конституционно-демократической группы". В ответ представитель Корпорации городских рабочих и служащих С.С. Красников заявил, что Муромцев и Щепкин "гнут проект буржуазии и стараются втянуть рабочих в политику., цель буржуазии тянуть конфликт с рабочим классом, чтобы, воспользовавшись им сказать, что рабочие недовольны политическим строем и. их кровью добыть свободу, добившись которой они будут сидеть на шее рабочего класса". Далее он сказал, что "приглашение воинской силы вызовет то, что они (рабочие) начнут все крушить и ломать, о чем я считаю долгом предупредить". Тем не менее МГД по инициативе С.А. Муромцева приняла постановление, в котором говорилось: "Рабочее движение является лишь частью общего политического движения страны, находящей себе особый источник не только в неудовлетворенности экономического положения рабочего класса, но не в меньшей степени в непризнании его политических прав". В качестве рецепта исправления ситуации был предложен "пересмотр учреждения Государственной Думы и положения о выборах на конституционных началах" и "созыв народных представителей на основе всеобщего избирательного права для окончательной выработки основного государственного закона". Отказались участвовать в голосовании по этому вопросу И.А. Лебедев, К.А. Казначеев, М.И. Карякин и М.И. Ляпин.

Кроме того, МГД приняла ряд решений по улучшению быта рабочих: оплата за счет Управы больничного сбора с городских рабочих и служащих и "признать неотложным предоставление за счет города городским рабочим и низшим служащим жилищ, удовлетворяющих необходимым требованиям гигиены и условиям семейной жизни" и "признала принципиально желательным установление периодических прибавок для всех низших служащих и рабочих и уменьшение рабочего времени". Позже Дума приняла решение, что рабочим предоставляются квартиры за счет города или выплачиваются квартирные деньги в размере 5 руб. МГД приняла к сведению факт организации Корпорации городских рабочих и служащих и поручила Управе установить порядок сношений с ней.

Кроме того, Дума под конец этого собрания приняла резолюцию предложенную Управой: "Признать, что в случаях возникновения в городских предприятиях забастовок, сопровождающихся явным вредом для населения города, городская Управа обязана всеми мерами охранять целостность и непрерывность действий городских сооружений и предприятий. и в случаях надобности увольнять рабочих и низших служащих, оставивших работу, а также не обязана удовлетворять их содержание за время остановки." По предложению Н.Н. Щепкина и А.Е. Арманд эта резолюция была дополнена пунктом: "Предложить городским рабочим принять на себя охрану целостности городских сооружений и непрерывности их действия"

Корпорация не была удовлетворена решениями Думы, и на общем собрании служащих МГД, проходившем в здание Думы, было принято решение о немедленной общей забастовке на городских предприятиях, не исключая больниц и водопровода. Кроме того, было "решено, что ни для кого из служащих по центральному управле-нию исключение из забастовки быть не может". В заявлении Корпорации городских рабочих и служащих говорилось о борьбе за политические свободы, созыве Учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого, тайного голосования без различия полов и национальностей, освобождения пострадавших за политические и религиозные убеждения, а также за реорганизацию Городского самоуправления на указанных выше началах. В заявление также говорилось, что корпорация входит в тесное единение с РСДРП и образует забастовочный комитет. Забастовку поддержали практически все городские предприятия. Последствия забастовки были очень ощутимы для жителей города, особенно забастовка водопровода, что вызвало противостояние бастующих и жителей города. "Русское слово" описывает события, разыгравшиеся у городских боен, где на одной стороне улицы встали рабочие городских боен, а на другой "огромная толпа мясоторговцев, приказчиков мясных лавок, враждебно настроенных к рабочим., лишившим. их заработка".

На собрании Думы 14 октября 1905 г. были приняты предложения Управы и Исполнительской комиссии о прибавке к зарплате за выслугу каждого трехлетия и введения во всех городских предприятиях фабрично-заводского типа при непрерывной трехсменной работе 8 часового рабочего дня. Как писал В.Ф. Джунковский, на этом заседании Н.И. и А.И. Гучковы, а также и П.М. Калашников решительно осудили забастовку. А.И. Гучков сказал, "забастовка на политической почве - это покушение с негодными средствами, что политические забастовщики совершают тягчайшее преступление - они покушаются на жизнь и здоровье населения. В действиях забастовщиков проявление коллективного психоза". Представители забастовщиков в знак протеста против критических речей в их адрес покинули зал собрание Думы и стали требовать извинений.

На вечернем собрании МГД 14 октября 1905 г. по предложению С.А. Муромцева и В.В. Пржевальского Дума постановила: "Просить Городского Голову заявить Московской администрации о необходимости огорождения от возможного ареста Красникова как лица необходимого Городскому Управлению при переговорах с забастовавшими рабочими". Кроме того, МГД поддержала предложения М.В. Челнокова, С.А. Левицкого и В.В. Пржевальского обратиться к забастовщикам с предложением "образовать смешанную комиссию из гласных и служащих для урегулирования стачки и определения случаев, когда занятия не должны прекращаться в виду возможности бедственного положения для населения".

Отношение к забастовке городских рабочих и перспективам переговоров о начале работы водопровода обсуждались на утреннем собрании МГД 15 октября 1905 г. Представители либеральных гласных призывали к переговорам с забастовщиками. В свою очередь, А.И. Гучков очень скептически относился к перспективам переговоров и больше надеялся на усилия генерал-губернатора: "Предаваться иллюзиям, что эти переговоры приведут к мирному разрешению кризиса не следует. Мы имеем дело с анархическим течением. События непредотвратимы, столкновение неизбежно, и нам людям мирного порядка делать нечего". Такую же позицию занял один из лидеров правых МГД К.А. Казначеев: "У тех лиц, которые не могут сочувствовать бедствию целого города, найдутся и средства и силы, чтобы самостоятельно восстановить действие водопровода". В свою очередь представитель рабочих Тимофеев заявил: "Мы можем пустить водопровод, но действие водопровода должно подлежать ведению рабочих".

На вечернем собрании МГД 15 Октября 1905 г. предложение о передаче водопровода рабочим единогласно было признано неосуществимым. Но к этому времени усилиями военных саперов, руководимых вице-губернатором В.Ф. Джунковским, была восстановлена работа Рублевского водопровода, а позже и Мытищинского. В.Ф. Джунковский отмечал положительную роль члена Управы В.Ф. Малинина в решении этого вопроса. МГД приняла постановление, в котором призывалось возобновить работу водопровода, допустить рабочих к работе и ассигновать 3000 руб. бедствующим семьям рабочих. Н.Н. Щепкин, агитируя за это предложение, сказал: "выдача денег - это условие того мира, который мы заключаем с рабочими". Это решение в московской прессе было названо субсидированием забастовки.

Дискуссия об отношении к забастовке возникла и на собрании МГД 17 октября 1905 г. Либеральные гласные вновь оправдывали забастовку. М.Я. Герценштейн заявил, что "забастовка - форма проявления протеста против тех явлений, против которых протестовали и мы, поэтому сказать, что мы отрицательно относимся к стачкам. было бы неправильным" Его поддержал В.В. Пржевальский: "Стачка в принципе есть могучее оружие борьбы за свободу, и наша задача - не класть палки под колеса движению, а смягчить тяжелые последствия". Противоположную позицию заняли братья Гучковы. А.И. Гучков сказал: "Как ни симпатичны были цели движения, приемы борьбы были жестоки, бесчеловечны. Эти приемы борьбы являются позорным пятном на освободительном движении".Н.И. Гучков заявил: "Если мы должны поддержать это освободительное движение, не разбирая средств, лишая больных медикаментов, лишая детей пищи и убивая этим, то это средство равносильно убийству".

На прекращение забастовки городских рабочих повлияло опубликование Манифеста 17 октября. После этого Московский стачечный комитет обратился с воззванием о временном прекращении забастовки. На собрании 25 октября и 1 ноября 1905 г. МГД приняла ряд решений, выработанных Управой, ФК МГД и Исполнительской комиссией, о сокращении рабочего дня, увеличении размера оплаты труда, оплаты сверхурочных работ, выдачи рабочей одежды, предоставлении квартир или выдачи квартирных денег, введении 2-х недельного отпуска для ряда профессий. Были улучшены условия труда ряда категорий городских рабочих. Для реализации этих решений, по мнению Председателя ФК МГД М.Я. Герценштейна, "требуется напряжение финансовых средств" и придется увеличить налоги, но "если Вы ассигнуете эти суммы, - сказал он, обращаясь к гласным Думы, - то вы поставите рабочих в благоприятное положение, и у нас прекратится то враждебное отношение, которое рабочие чувствовали к городу". С критикой решений об улучшении условий труда рабочих выступил А.С. Шмаков: "Вопрос становится исключительно с точки зрения рабочих,. цель - приобрести их благоволение", и предложил подумать об источниках покрытия этих расходов. Дума большинством голосов поддержала решения об улучшении условий труда городских рабочих.

Таким образом в октябрьские дни в МГД у гласных были разные подходы к забастовке от безусловного осуждения (братья Гучковы и правые гласные) до попыток оправдания и использования ее в своих политических интересах (либеральные гласные). Усилия Думы и Управа возобновить работу водопровода с помощью переговоров с рабочими оказались малоэффективными. Деятельность Управы и Исполнительной комиссии МГД по улучшению условий труда городских рабочих при всей медлительности, тем не менее оказали положительный эффект на снижение забастовочной активности городских рабочих. В том числе, благодаря этому рабочие водопровода не участвовали в забастовке в декабре 1905 г.

В начале декабря 1905 г. ситуация в Москве обостряется.7 декабря 1905 г. началась политическая забастовка, к которой присоединяются рабочие городских боен, городской железной дороги и служащие центрального городского управления. Позже забастовка переросла в вооруженное восстание. В заявлении Рабочего правления городских рабочих говорилось, что они "примыкают к политической забастовке всего Российского пролетариата, чтобы добиться Учредительного собрания, демократической республики". Рабочие предъявили МГД и ряд экономических требований, в том числе сокращение рабочего времени до 8 часов. Забастовщики насильно снимали с работы служащих, не желающих участвовать в забастовке. Исполнительный Совет служащих Центрального городского управления обратился к Городскому Голове Н.И. Гучкову с ультиматумом, чтобы все работы в Управе проводились под его наблюдением. Н.И. Гучков заявил, что "он будет противодействовать. забастовке и ее регулированию Исполнительным советом".

После подавления декабрьского восстания на собрании 20 декабря 1905 г. Дума обсуждала вопрос о выплате зарплаты за время забастовки. Управа выступила с предложением, что "лица,. которые примкнули. к забастовке, права на вознаграждение со стороны города не имеют", но "в виду затруднительности выяснить, кто именно из служащих прекратил занятия по собственному желанию и кто по принуждению или вследствие физической невозможности. - выдать всем служащим и рабочим жалование без вычета дней забастовки". А.И. Гучков не поддержал такой подход и предложил иной принцип: "Все те, кто сознательно и добровольно примкнули к стачке, не имеют права на вознаграждение: все те, которые заявляют, что они по фактическим препятствиям не могли осуществлять желание работать или под влиянием угроз и внешних обстоятельств, имеют право на вознаграждение. Не могут слесаря претендовать на жалование, когда они занимались приготовлением пик для вооруженного восстания." Прогрессисты В.В. Пржевальский и Д.И. Тихомиров были против и считали, что причиной беспорядков было слишком позднее издание законов в развитие Манифеста 17 октября. Н.М. Кишкин назвал предложение А.И. Гучкова "милосердием со сыском". М.Г. Комиссаров высказал мнение, что все те, кто признается в сознательном участии в забастовке, будут арестованы и что такая мера вряд ли приведет к успокоению. Представители правых В.С. Барщев, А.С. Шмаков и К.А. Казначеев поддержали позицию А.И. Гучкова. Прогрессист П.А. Столповский заявил о несочувствии к забастовке городских рабочих, особенно учитывая, что "Дума пошла навстречу их экономическим требованиям и их удовлетворила" и предложил помимо зарплаты выдать денежные премии не участвовавшим в забастовке. Позицию Управы защищал Н.И. Гучков, который признал политическую важность выявления зачинщиков забастовки, но цена этого выявления "враждебные отношения и товарищеская выдача" будет не соответствовать результату. МГД поддержала предложение Управы о выдаче денег всем в виду затруднительности выявления причин, по которым рабочие и служащие не работали ("за" - 45, "против" - 34). По поводу этого решения в особом мнение А.С. Шмаков писал: "Выдача жалованья за время забастовки. нашим злонамеренным, неблагодарным, жестоким врагам, представлялось бы тяжкой обидой избирателям нашим и насмешкою над изстрадавшимся мирным населением Москвы".

Следующая крупная забастовка городских рабочих прошла в в феврале - марте 1907 г. Она началась в Миусском трамвайном парке в связи с увольнением за драку в мастерских слесаря Натайблова. Рабочих Миусского парка поддержали рабочие Сокольнического, Уваровского парков. На собрании 22 февраля рабочие потребовали восстановить на работу мастера Нотайблова и уволить заведующего мастерскими Миусского парка Ф.Ф. Кребса, а также предъявили различные экономические требования. Эти требования были переданы в Управу анонимно, и поэтому Управа не стала их рассматривать. Управа выбрала жесткую линию в отношении забастовщиков, и 23 февраля 1907 г. решила:

уволить всех слесарей и рабочих мастерских Миусского, Сокольнического, Уваровского парков и объявить, что уволенные лица обратно на городскую службу приняты не будут;

предложить кучерам и кондукторам Миусского парка выйти на работу 24 февраля, не подчинившиеся будут уволены.

Это решение не остановило забастовки, к ней присоединились слесаря и кучеры Покровского парка, низшие служащие Центральной электрической станции, а также рабочие газового завода. Рабочие требовали: увольнение Ф.Ф. Кребса, увеличение поденной зарплаты на 75%, учреждение примирительных камер, отмена сдельных и сверхурочных работ, право собираться на предприятиях, двухнедельный отпуск ежегодно, выработка правил рабочего распорядка совместно с рабочими, возвращение ранее уволенных, полная оплата за время забастовок.

К собранию МГД 27 февраля 1907 г. Управа подготовила справку о развитии забастовки. На нем Н.И. Гучков сказал: "Настоящая забастовка возникла по влиянию извне независимо от рабочих, и только впоследствии рабочие в той или иной форме стали заявлять о своих требованиях". Он назвал эти требования "выходящими за границы", а многие из них и так реализовываются, и в связи с этим Управа, "не имея никакой надежды прийти к соглашению, прибегла к мере увольнения очевидно забастовавших рабочих". Под руководством Товарища Городского Головы В.Д. Брянского создана комиссия по исследованию жалоб на заведующего мастерскими Миусского парка Ф.Ф. Кребса.

Прогрессисты критично оценили действия Управы. Н.М. Кишкин заявил, что "управа не использовала всех мирных средств", назвал забастовку "моральной" и предложил передать вопрос на рассмотрение Ревизионной комиссии по проверке отчета о постройке трамвая и проведения фактической ревизии (далее Ревизионная Комиссия по трамваю) и поручить ей представить к следующему заседанию доклад. "Не следует вводить в обычай массовые увольнения рабочих, нужно разобраться кого увольнять, кого нет" - сказал Н.Н. Щепкин и предложил Управе пересмотреть свое решение об увольнении рабочих, а взамен уволить Кребса. Представители же правых и октябристов действия Управы поддержали. Т.С. Королев заявил: "Предложите желающим стать на работу, а ее ли они не желают, надо прогнать и запереть ворота", И.А. Лебедев сказал: "Забастовка аморальна. Надо помочь Городской Управе. принять других, желающих работать, и не допускать тех, кто не хочет работать". МГД поддержала предложение Н.М. Кишкина о передаче на рассмотрение этого вопроса Комиссии по ревизии трамвая.

В состав Ревизионной комиссии по трамваю входили Н.П. Зимин, С.И. Анофриев, П.М. Калашников, граф С.Л. Толстой, Н.Н. Шустов, Ф.А. Лузин, Н.М. Перепелкин и А.В. Бурышкин, и в ней доминировали прогрессисты. Ревизионная комиссия по трамваю пришла к следующим выводам: "Причина забастовки лежит в неправильной организации всего трамвайного дела Москвы. Комиссия. полагает, что немедленное восстановление действия трамвая было бы возможно при условии вступления в переговоры с правильно выбранными уполномоченными от рабочих." Действия Управы подвергались критике и в прессе. "Русское слово" писало: "Мудрое хозяйничание. Управы привело к тому, что вчера забастовали все городские конно-железные дороги. Вследствие политики Управы, городское управление теряет от забастовки 11.000 руб. убытков в день". "Репрессии разумеется не только не помогли, но еще сильнее повредили делу. Конфликт принял гораздо более ожесточенный характер. Совершенно правильно гласный Кишкин указал, что управой не были исчерпаны все средства для разрешения вопроса", - писало "Русское слово". Действия Управы поддержал "Московский листок": "Трамваи все еще не ходят по милости упорства слесарей Миусского парка. Господа думские либералы. продолжают считать забастовку в предприятиях первой необходимости не только допустимой, но и вполне естественной, и состоя защитниками интересов населения совершенно игнорируют его интересы".

МГД на своем собрании 6 марта 1907 г. снова обсуждала забастовку. Н.И. Гучков сказал о том, что "Управа принимает обратно лишь часть старых служащих". На этом собрании Ф.А. Лузин, сославшись на показания ряда инженеров Миусского парка, заявил, что Ф.Ф. Кребс создал в парке систему сыска и доносов. И.А. Лебедев критично оценил работу Ревизионной Комиссии по трамваю: "Комиссия полна благими намерениями, своим изложением дела мешает делу и тем мерам, которые принимает Управа. МГД могла бы признать, что забастовки на городских предприятиях являются не только юридически преступными, но они являются и общественным бедствием" и предложил поддержать Управу. Это же предложил и А.С. Шмаков: "Новейшие учения разогрели беспорядки и бесконечные распри политические. Они подорвали дисциплину и рабочую нравственность, сознание необходимости трудиться и твердо памятовать, что на чужой каравай рта не разевай. Мы имеем дело с политической забастовкой, чтобы поддержать Государственную Думу. Долг чести поддержать наших ставленников и избранников (Управу) и вселить в них дальнейшее мужество перед свирепой борьбой".

Критично оценил деятельность Управы Н.Н. Щепкин: "рабочие уволены, принимаются новые, и эта операция для возобновления движения потребует 2 месяца. Управа говорит, что она идет своим путем, а нам надо, чтобы движение было скорее восстановлено". Граф С.Л. Толстой сказал: "В тех мерах, которые приняты Управой, я вижу политическую вражду к рабочему движению". П.А. Столповский предложил: "Выразить сожаление, что Управа не использовала имеющихся средств к тому, чтобы предупредить забастовку; что ею были приняты такие меры, которые дали забастовке распространиться и угрожают другим предприятиям". На это предложение Н.И. Гучков сказал: "заявление П.А. Столповского. является безусловно голословным" и предложил Думе выразить "вотум доверия" Управе.

Первым на голосование было поставлено предложение Комиссии по ревизии трамвая. Оно было отвергнуто большинством "против" 26. МГД приняла предложение И.А. Лебедева: "Выразить уверенность, что правильные и энергичные меры, принятые. Управой к устранению забастовки как общественного бедствия, поведут к скорейшему и прочному устранению непорядков между городскими рабочими и служащими". Против голосовало 27 гласных. Н.И. Гучков получил вотум доверия своим действиям.

В связи с этим решением прогрессисты гр. С.Л. Толстой, П.А. Столповский, С.А. Левицкий, В.И. Астров, А.А. Мануйлов, Г.А. Мейнгард и ряд других подали особое мнение, в котором говорилось, что "Управой не было. принято. мер к предупреждению трамвайной забастовки; те энергичные меры, которые были ей доселе применяемы, способствовали не прекращению забастовки, а лишь дальнейшему ея распространению". "Русские ведомости" прокомментировали это решение Думы: "Реакционное большинство МГД отнеслось к вопросу о забастовке с точки зрения недальновидного и невежественного предпринимателя. Конфликт носит чисто профессиональный характер. На требования рабочих был ответ: увольнение рабочих без права поступления на городскую службу. Так может поступить хозяин-самодур, от тупости которого страдает в конце-концов его собственное дело. Но, Городская Управа, ответственная за интересы миллионного населения Москвы не имеет права позволять себе выходки Кит Китыча".

После решения Управы взять обратно часть служащих забастовка пошла на убыль. "Виновник" забастовки Ф.Ф. Кребс был отправлен в командировку. Часть наиболее активных забастовщиков не была принята обратно. В ходе этой забастовки отчетливо выявились позиции группировок гласных МГД по отношению к забастовкам: прогрессисты уповали на переговоры с рабочими, а октябристы и правые на жесткие меры и увольнения забастовщиков.

После возвращения из командировки Ф.Ф. Кребс был убит 22 мая 1907 г. рабочим Миусского парка С. Зуевым. Октябристы решили воспользоваться этим событием, чтобы начать пропагандистскую кампанию против кадетов. "Голос Москвы" писал, что в этом убийстве виноваты и "те кто систематически разжигал эту кровавую ненависть, кто строил на этом свою популярность, кто отрешается и от правды и от совести, в погоне за "течением". кто не боится захлебнуться в той крови, поток которой усиливается под влиянием этой травли". Были обнародованы выводы Комиссии по исследованию жалоб на заведующего мастерскими Миусского депо инженера Ф.Ф. Кребса (Председатель В.Д. Брянский), в которых говорилось, комиссия "не может найти что-либо, подтверждающее суровое и несправедливое отношение. г. Кребса к рабочим". На собрании МГД 29 мая 1907 г. при обсуждении вопроса о назначении пенсии семье Ф.Ф. Кребса октябрист С.В. Пучков сказал: "Доброе имя Кребса было слишком забросано грязью. В наше тяжелое время люди нравственно не уравновешенные, особенно легко поддаются влиянию извне и гипнозу - именно эти люди и дают большую массу политических убийств". Далее он обвинил Комиссию по ревизии постройки трамвая и ее члена Ф.А. Лузина, выступившего "обвинителем инженера Кребса", в "легкомысленности" и что они способствовали этому убийству. Впоследствии С.В. Пучков в своем письме написал: "Ф.А. Лузин не имел права сообщать в публичном заседании Думы сведений, порочащих доброе имя и честь инженера Кребса, не предупредив, что эти сведения не проверены и исходят не от лица потерпевшего, а передаются по слухам". Мнение С.В. Пучкова поддержал и В.Д. Брянский. Ф.А. Лузин был очень удобной мишенью для октябристов, так как являлся кандидатом ПНС в выборщики депутатов І-ІІ Государственной Думы. На собрании МГД 29 мая 1907 г. обвинения С.В. Пучкова усилил А.И. Гучков, заявивший, что "каждый в состоянии произвести в своей собственной совести приговор и ближайшим и более отдаленным убийцам инженера Кребса", и А.С. Шмаков, сказавший, что "среди ужасов и зверств освободительного движения, это злодеяние наиболее его пятнает. Этот человек (Ф.Ф. Кребс) был злоумышленно, предательски оклеветан". МГД решила установить вдове и дочери Кребса пенсию в размере 3960 руб. в год. Ряд прогрессистов, в том числе Н.М. Кишкин, В.В. Пржевальский, П.А. Столповский и граф С.Л. Толстой воздержались при голосовании, считая, что надо в начале обсудить этот вопрос в Пенсионной комиссии. Позже Управа учредила стипендию имени Ф.Ф. Кребса для детей рабочих Миусских мастерских, окончивших начальную школу и пожелавших продолжить образование. В здании мастерских была воздвигнута памятная мраморная доска и сооружена икона Спасителя.

Члены Ревизионной комиссии по устройству трамвая Н. Зимин, П. Калашников, граф С. Толстой, Ф. Лузин, С. Анофриев, А. Бурышкин и Н. Шустов объявили о приостановлении своих занятий, так как Дума не выразила своего отношения к "голословному обвинению ее (комиссии) в том, что она способствовала созданию такого положения, которое повлекло за собой печальную кончину Ф.Ф. Кребса". На собрании МГД 5 июня 1907 г. эту позицию высказал бывший член комиссии по ревизии трамвая П.А. Столповский: "Против нас было заявлено прямое обвинение в двух тяжких уголовных деяниях; в подложном составлении доклада и в нравственном участии в убийстве Кребса". Далее он сказал: "Пусть Дума признает обвинение правильным и сообщит прокурору, или пусть Дума разделит наше возмущение и снимет с нас обвинение". Скандал попытался замять А.И. Геннерт, сказавший, "что тот упрек, который делает С.В. Пучков, относится ко всей Думе и что на него нельзя претендовать, а следует принять во внимание на будущее время", и предложил просить комиссию продолжить ея деятельность. МГД приняла предложение А.И. Геннерта. Но на этом инцидент не был исчерпан. "Голос Москвы" продолжал кампанию против комиссии и Ф.А. Лузина. В номере за 20 июня 1907 г. говорилось: "Большинство читающей публики было уверено, что гласный Думы не позволил бы себе огласить публично непроверенные обвинения в тяжких преступлениях (организации сыска и доносов)", а Комиссия продолжала настаивать, что решение Думы она считает недостаточным и ей "необходимо быть уверенной в том, что Дума не разделяет возведенных против нее публичных обвинений". Окончательно этот вопрос решился на собрании Думы 18 сентября 1907 г., когда по инициативе И.А. Лебедева и Ф.Ф. Воскресенского, заявившего, что "в течение 20 лет ни одна комиссия так не поступала с Думой, она (комиссия) не желает работать под разными предлогами, обижаясь на то или другое заявление, а дело стоит", Дума ("за" - 56, "против" - 28) приняла заявление Комиссии к сведению, после чего члены Комиссии Н.П. Зимин, А.И. Шамшин, Н.Н. Шустов, А.В. Бурышкин, С.И. Анофриев, Ф.А. Лузин и граф С.Л. Толстой подали в отставку. МГД избрала новый состав Комиссии, ни один гласный из прогрессистов в состав новой комиссии не попал.

В 1907-1913 гг. не было значительных забастовок городских рабочих, и с ними Городскому управлению пришлось столкнуться лишь осенью 1913 г. Экономическое движение среди служащих городского трамвая началось еще в середине лета. Почти каждый праздник в парках проходили собрания. Поводом к забастовке послужил арест полицией 17 сентября 1913 г.25 делегатов кондукторов и вагоновожатых, собравшихся для обсуждения петиции с экономическими требованиями к Городскому Управлению. В ночь с 18 на 19 сентября 1913 г. были арестованы еще 20 рабочих. Арестованным было предъявлено обвинение в нарушении закона от 2 декабря 1905 г. о запрете забастовок в общественных учреждениях и устройстве незаконного сборища.

19 сентября 1913 г. кондукторы и вагоновожатые сначала Миусского, а позже Уваровского, Золоторожского, Замоскворецкого парков начали забастовку, но продолжали ходить трамваи из Новосокольнического и Рязанского парков. К забастовке присоединились рабочие трамвайных мастерских и городской электрической станции, прекратившей в 9 часов утра подачу тока. Всего забастовало около 7.000 рабочих. Движение трамвая по Москве было остановлено. Жизнь города оказалась парализованной. Как писало "Утро России": "Извозчики драли немилосердно, каждый шаг оценивался рублем". В Бахрушинскую, Владимирскую, Сокольническую, Солодовническую и Преображенскую больницы прекратилась подача тока. Забастовщики решили бастовать до освобождения арестованных и сообщили об этом управляющему городских железных дорог М.К. Поливанову.

В 10 часов 19 сентября 1913 г. появилось воззвание и. д. Городского Головы В.Д. Брянского, которое было развешано в трамвайных парках. В нем говорилось, что "забастовка городских трамваев является совершенно недопустимой формой протеста и. считается уголовным преступлением". Далее в воззвании говорилось, что со стороны Городского Управления, в случае прекращения забастовки, возможны лишь передача и поддержка ходатайства перед градоначальником "о пересмотре вопроса об аресте и освобождения лиц невинных". Обращение В.Д. Брянского не прекратило забастовки, и тогда Управа 20 сентября 1913 г. выступила с новым обращением, в котором говорилось, что "служащие, не явившиеся на работу до 2 часов дня 21 сентября будут считаться уволенными: расчет им будет произведен без замедления в местах службы.

21 сентября 1913 г. в газетах "Раннее утро" и "Голос Москвы" появилось интервью Н.И. Гучкова, в котором он назвал "забастовку на железных дорогах. - величайшим преступлением., а забастовавшие. должны быть уволены с тем, чтобы никогда не принимать их на городскую службу". По мнению Н.И. Гучкова, "экономическое положение трамвайных служащих не так уж плохо. Я знаю, какое количество лиц добивается как особой милости, попасть в число вагоновожатых и кондукторов. Если бы угроза лишения места была не на словах, а в действительности, это многих заставило бы подумать, прежде чем прекратить работу". Далее Н.И. Гучков сказал, что считает, "что виновником забастовки в значительной степени была сама Управа. Она проявила недопустимое бездействие".

Утром 21 сентября 1913 г.В.Д. Брянский встретился с рабочими электрической станции, но ему не удалось убедить их начать работу. Забастовщики вручили В.Д. Брянскому заявление и петицию об улучшении условий труда. В заявлении говорилось: "Если Управа хочет восстановить движение, она должна позаботиться об освобождении наших арестованных товарищей и полной безнаказанности за забастовку". В петиции выдвигались следующие требования: введение в действие Закона о страховании от 23 июля 1912 г. (взносы в кассу должно вносить Городское управление), увеличение жалования на 20-50%, квартирного пособия до 10 руб., не более 24 рабочих дней в месяц, месячный отпуск. В петиции также выдвигались конкретные требования по улучшению условий труда мастеровых и рабочих службы подвижного состава, кондукторов и вагоновожатых, ремонтных рабочих, стрелочников и метельщиков.

После поездки на Центральную электрическую станцию В.Д. Брянский посетил градоначальника А.А. Андрианова, где ходатайствовал об облегчении участи арестованных. В ответ ему было заявлено, что их дело тотчас же будет пересмотрено, как только прекратится забастовка. Как писал "Голос Москвы": "этот результат визита с быстротой молнии долетел до рабочих и воинственное настроение их сразу пошло на убыль".

Вечером 21 сентября начала работать центральная электрическая станция, и в 9 вечера началось движение трамвая, около 70 вагонов.22 сентября 1913 г. на линию вышло 120 вагонов, а 23 сентября - 200 из общего количества около 900 вагонов. Возобновление работы было закреплено резолюцией о том, что "относясь с полным доверием к обещаниям и. д. Городского Головы ходатайствовать об освобождении арестованных, служащие такого-то отдела решили приступить к работам".22 сентября было освобождено 9 арестованных. Но большинство вагоновожатых продолжало бастовать. В рабочих кварталах, в частности Бутырках, появление вагонов вызывало враждебное отношение рабочих, заставлявших вагоны возвращаться в парк. Кроме того, 23 сентября 1913 г. в Москве началась однодневная забастовка рабочих частных предприятий с протестом против закрытия по постановлению судебной палаты газеты "Наш путь". В резолюциях забастовщиков говорилось и о солидарности с трамвайщиками. Забастовки сопровождались митингами и столкновениями с полицией. Всего бастовало 54 предприятия, в том числе практически все типографии. Общее количество участников забастовки составило 16.330 рабочих, что составляло почти 11% от их общего количества в Москве, не считая бастующих трамвайщиков.

23сентября 1913 г. Московский градоначальник А.А. Андрианов предложил Управе немедленно приступить к набору новых служащих и ежедневно предоставлять градоначальнику списки принятых на службу и уволенных со службы. Управа опубликовала объявление о найме новых служащих. В первый же день было подано 2000 заявлений о желании поступить на городскую службу.25 сентября градоначальник А.А. Андрианов опубликовал еще одно объявление, в котором "полиции предлагается прибегнуть для восстановления нарушенного порядка к самым решительным мерам, до воздействия вооруженной силой включительно".

Движение трамваев по Москве окончательно восстановилось 26 сентября. По подсчетам "Голоса Москвы", общие убытки от забастовки городских рабочих составили 250.000 руб., а удовлетворение требований городских рабочих обойдется в 4 млн. руб.

24сентября 1913 г. состоялось частное совещание гласных по отношению к забастовке. Накануне на своих совещаниях думские группы гласных пришли к противоположным решениям, сойдясь только в одном - осуждении забастовки. "Московский листок" писал: "Правые одобряли все действия управы по ликвидации забастовки, но категорически требовали не идти ни на какие уступки забастовавшим трамвайным служащим, левая группа признавала возможность Управы вести переговоры с забастовавшими".

Н.И. Астров в своем выступлении на частном совещании гласных предложил принять воззвание к городским служащим, основанное на четырех тезисах:

1) Настоятельно предложить рабочим возобновить работу;

2) 3аняться в Думе вопросом о положении городских служащих;

3) Постараться создать среди городских служащих легальную рабочую организацию;

4) В случае возобновления работы ходатайствовать о смягчении участи арестованных.

Умеренно-беспартийные подвергли эти предложения критике. А.А. Котлецов предлагал немедленно приступить к формированию новых штатов, при приеме старых служащих не засчитывать им прежней и отнять все те льготы, которыми они пользовались. Ф.Ф. Воскресенский находит, что уже не с кем вести переговоры. Рабочие рассчитаны, их требования таким образом отпадают. Он напомнил гласным, что их обязанность - забота о нуждах населения и вместо воззвания лучше вспомнить те меры, которые в 1907 г. способствовали окончанию забастовки. С.П. Патрикеев упрекнул Управу в непринятии своевременных мер, но теперь нужно одобрить действия Управы и поручить ей дальнейшую ликвидацию забастовке 1-ый и 4-ый тезис Н.И. Астрова приняты большинством голосов, а 2-ое и 3-ие он снял с голосования в виду возражений. "Утро России" это решение Н.И. Астрова объясняет тем, что к нему несочувственно отнеслась Управа, "вступать в разногласия с которой не хотелось в виду того, что Н.И. Гучков во всех своих выступлениях. хотел главным образом нанести удар Управе". После этого С.А. Чаплыгин, Н.М. Щапов, Н.Н. Щепкин, Н.М. Кишкин и Н.В. Тесленко заявили, что в таком случае теряет всякий смысл и уже принятые тезисы, так как нельзя предлагать забастовщикам возобновить работу, являясь к ним с пустыми руками и они бы не голосовали за первое предложение, если бы знали, что они не будет в пакете со вторым. Был объявлен перерыв, после которого прогрессисты отказались от уже принятых тезисов, но была принята резолюция с одобрением действий управы. Н.Н. Щепкин в сторону правого крыла сказал: "Пусть вся ответственность ляжет на Вас". Об итогах совещания "Русские ведомости" писали: "Дума очевидно не понимает, что причина возникновения и широкого распространения настоящей забастовки кроется прежде всего в отсутствии среди городских рабочих профессиональной организации, в неимение правильного рабочего представительства". Комментируя для "Раннего утра" результаты совещания, Н.М. Кишкин сказал: "Мы должны были войти в соглашение с рабочими, а не разделять точку зрения Ф.Ф. Воскресенского,. Ведь мы не с воюющей стороной имеем дело, а с обычными людьми". На собрании МГД 27 сентября 1913 г. вопрос об забастовке обсуждался вновь. После доклада В.Д. Брянского о ходе забастовки Н.И. Астров сказал, что "необходимо поручить Городской Управе представить соображения о создании возможных легальных форм представительства рабочих" и "просить управу ходатайствовать перед администрацией об освобождении по возможности всех арестованных рабочих". На это Ф.Ф. Воскресенский ответил: "Пожелания об освобождении представляются неуместными. Арестован настоящий забастовочный комитет в 11 человек. И не дело Думы ходатайствовать об его освобождении. Ходатайствовать об создании представительства от рабочих не дело Управы, тем более, что это значило бы просить об организации забастовочного комитета". Таким образом, обсуждение в МГД забастовки показало коренное расхождение в подходах по прекращению забастовки со стороны левой и правой групп гласных.

В заявлениях лидеров групп гласных также прослеживалась разница в подходах по вопросу об улучшении условий труда городских рабочих. Если один из лидеров прогрессистов М.М. Новиков говорил, что "несомненно Городское самоуправление должно несколько повысить содержание своих служащих", то Н.И. Гучков считал, что не подлежат удовлетворению петиции и требования тогда, "когда они сопровождаются угрозой забастовки или забастовкой". В городской смете 1914 г. по сравнению со сметой 1913 г. на улучшение материального положения низших служащих было добавлено 500.000 руб. Предполагалось увеличение выплат служащим трамвая на 13,4%, канализации на 18,3%, водопровода 8,15% и отдела внешнего благоустройства - 16,9%. На собрании МГД 19 декабря 1913 г. против улучшения материального положения городских рабочих возражали умеренно-беспартийные гласные А.А. Котлецов, А.А. Дурилин и Т.С. Королев, заявивший, "кто недоволен нашим жалованием, пусть. уходит на все четыре стороны, а то десятирублевые люди. недовольны пятидесятирублевым жалованием".

После осенней забастовки 1913 г. крупных трамвайных забастовок не было до октября 1915 г. В июле 1914 г была однодневная забастовка солидарности, а 5-7 сентября 1915 г. была политическая забастовка в связи с перерывом в занятиях Государственной Думы.

С утра 1 октября 1915 г. кондукторы и вагоновожатые объявили забастовку в связи с тем, что им не выплатили зарплату за забастовку 5-7 сентября 1915 г., и требовали увеличить их содержание на 25%. В обращении Управы к забастовщикам говорилось, что "вознаграждение за прогуленные во время забастовки дни не будет выдано на основании закона", и им было предложено выйти на работу, не явившиеся до 12 часов 2 октября будут уволены. Кроме того, рабочим было сообщено, что готовится пересмотр размера пособий, установленных МГД, по случаю военного времени.