Митридат-6 Евпатор, как последний великий враг Рима

Размещено на http://www.allbest.ru/

Митридат-6 Евпатор, как последний великий враг Рима

Оглавление

Введение

Глава 1. Молодые годы, первая война

1.1 Молодые годы

1.2 Завоеватель

1.3 Тучи сгушаются

1.4 Освобождение Малой Азии

1.5 Военные действия в Эладе

1.6 Дарданский мир

Глава 2. Вторая Митридатова война

2.1 Война

2.2 Временный мир

Глава 3. Третья Митридатова война

3.1 Начало

3.2 Катострофа

3.3 Армянский союзник

3.4 Возвращение

3.5 Кавказ

3.6 Смерть Митридата

Введение

Актуальность данной темы обусловлена тем что Митридат 6 Евпатор яркая историческая личность, который прославился не только, как правитель, но и как полководец заявивший о себе миру. Мало кто мог в то врямя столь долго противостоять военной машине Рима.

Объектом работы является личность Митридата 6 Евпатора.

Цель работы состоит в исследовании борьбы Митридата против римской республики.

Поставленная цель обусловлена решением следующих задач:

рассмотреть личность Митридата и приход к власти;

рассмотреть расширение понтийского царства и предпосылк столкновения с Римом;

исследовать силы сторон;

рассмотреть ход военных действий;

проанализировать причины поражения в войне;

подвести итоги борьбы Митридата Евпатора против римской республики.

Эпоха античности породила много выдающихся людей. И это вполне естественно. В период эллинизма ход истории определялся взаимодействием различных факторов. Именно тогда возросла роль личности. Это особенно бросается в глаза в отношении глав государств. Воздействие сильных правителей на судьбы древнего мира было столь велико, что в глазах современников и даже писателей будующих эпох они ставились в один ряд с богами и героями. О них слагались легенды. Одним из таковых был понтийский царь Митридат VI Евпатор (132-63 гг. до н.э.).

Немногим правителям древнего мира была суждена столь долгая популярность. В исторических трудах, произведениях литературы спустя много сотен лет после его гибели авторы пытаются снова и снова осмыслить противоречивый и сложный образ понтийского царя. Удивительное сочетание своеволия, коварства и жестокости с утонченностью эллинской культуры, а главное огромная энергия Митридата, начавшего борьбу против римлян, восхищали современников. Став царем, в юности, Митридат был вынужден бежать из своего дворца и в течение семи лет вести жизнь изгнанника. Вернувшись к власти, он быстро подчинил обширные области на Кавказе, в Северном и Западном Причерноморье, а затем и в Малой Азии. Его царство стало основной силой на эллинистическом Востоке. Действия римлян в Малой Азии создавала постоянную угрозу владениям Митридата. Борьба с Римской республиком стали делом всей жизни Митридата.

Сведенья о Митридате и его царстве противоричивы. Будучи противником Рима он не мог получить объективную оценку в трудах римских историков. А большинство сведений о Митридате сохранилось в римских источниках Придворные историки Митридата, несомненно, преувеличивали заслуги своего царя, и, вследствие этого, их информация также не может считаться вполне надежной. Наиболее правдоподобные факты о жизни Митридата и его времени содержатся в трудах греческих историков Страбона, Аппиана и Мемнона.

Активное участие в этой борьбе приняли античные государства и народы Северного Причерноморья. Одни из них -- Ольвия, Херсонес, Боспор -- поставляли материальные ресурсы для царя Понта; другие -- скифы и сарматы, колхи, бастарны и прочие племена -- давали ему воинов. Важнейшие сведения об этом времени дают результаты археологических исследований. Краткие, но точные, не вызывающие сомнений своей правдивостью, строки декретов и посвятительных надписей, памятники нумизматики, архитектуры и скульптуры и многое другое, позволяют сделать вывод о важной роли северных владений Митридата, как в его борьбе с Римом, так и в жизни Понтийского царства вообще. В свою очередь антиримские войны Митридата активизировали интерес к Северному Причерноморью политических деятелей античного мира и писателей.

Митридат погиб в Пантикапее, столице Боспорского царства. Гора, на склонах которой возвышался Пантикапей, носит имя Митридата.

Жизнь Митридата получила достаточно подробное освещение в историографии. Многие историки древности и современности занимались изучением личности Митридата 6 Евпатора.

Теоретической основой работы послужили работы таких авторов Аппиан. «Митридатовы войны». Диодор Сицилийский.

«Историческая библиотека». Плутарх. Сравнительные и избранные жизнеописания. Страбон. География. Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «История Филиппа». Работы современных авторов Талаха В. Н. Молева Е. А Елисеева М Молева Е. А. и др.

Методологической базой работы послужили такие общенаучные методы, как метод анализа, сравнительно исторический метод и т.д.

Научная значимость работы заключается в систематизации различных источников и выстраивания общей картины борьбы Митридата Евпатора против Рима.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученного материала при изучении, политической военной истории Понтийского царства и Древнего Рима.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и летературы.

Глава 1. Молодые годы, первая война

1.1 Молодые годы

Митридат Евпатор родился в 134г. до н.э2 в Синопе и был первым мальчиком в семье имевшего к тому времени несколько дочерей царя Митридата Эверта. Мать Митридата происходит из рода Селевкидов, потомков македонянина Селевка Никатора, наиболее удачливого и могущественного из наследников Александра. За сто с лишним лет до дня рождения Митридата они правили огромной страной от Босфора до Сыр-Дарьи, но к последней трети 2 века. до н.э государство Селевкидов ослабленное междоусобными войнами и поражениями в войнах с римлянами и парфянами уменьшилось до Сирии с соседними Финикией и Киликией.

Дед Митридата Евпатора, Антиох Эпифан снискал славу странного правителя (Названный Эпифаном (Явленным) потом за распущенное поведение переименованный в Эпимана (Полоумного) Однако в двух важных и достойнейших делах дух его был поистине царственным - в дарах городам и в почитании богов3. Также и пышностью зрелищ он превзошел всех прежних царей. Матери Митридата Лаодике, дочере Эпифана девелось в детстве пережить убийство брата, Антиоха Эвпатора, затем долгое изгнание и возвращение с помощью римского сената в Антиохию. Вместе с братом Александром Балой, который за время своего недолгого царства (150-145 гг. до н.э) успел выдать Лаодику за своего Понтийского союзника4.

Как и подобает великому герою, Митридат родился в свете кометы которая в течение семидесяти дней закрывала небо. В будущем изображение кометы как знак божественного происхождения рожденного в ее свете царя чеканился на понтийских монетах, на одних изображена полумесяц-комета, на другой-комета и конь. В год рождения Митридата было много событий. Несколько месяцев спустя умер правитель самого сильного из государств малой азиипергамский царь Аттал 3 Филометр (Матерелюбивый). Аттал оставил завещание в котором оставлял свое царство Риму. Подлинность завещания оспаривалась, многие считали его подделкой. Оглашение документа послужило толчком к возглавленному братом умершего Аристоником восстанию, в котором в сложный клубок сплелись династическая борьба, война за независимость и движение рабов и неполноправного населения Пергама против старых и новых угнетателей за создание государства равных. Движение приобрело такой размах, что в одиночку римлянам справиться с ним не удалось в плен к повстанцам попал и погиб консул Красс Муциан и они обратились за помощью к царям Вифинии, Пафлагонии, Каппадокии и Понта. Митридат Эвергет принял самое энергичное участие в войне и после победы над Аристоником в 129 г. получил большую часть Великой Фригии.

Сочтя свои заслуги перед Римом достаточными, чтобы рассчитывать на благоприятное отношение сената, понтийский царь начал вести более активную внешнюю политику: он добился от пафлагонского царя объявления себя наследником престола, вмешался во внутреннюю борьбу в Каппадокии, где вдова погибшего в войне с Аристоником Ариарата V Эвсеба Лаодика перебила пятерых сыновей и узурпировала власть, а затем сама была "убита народом за жестокость". Митридат V сверг Лаодику и отдал трон оставшемуся в живых сыну Ариарата Эвсеба Ариарату VI Эпифану Филопатору, за которого выдал старшую дочь Вскоре, однако, бурная внешнеполитическая деятельность Митридата Эвергета была прервана. Вождь римского плебса Гай Гракх, стремясь нанести удар по своим политическим противникам в сенате, среди которых был и консул 129 г. до н.э. Маний Аквилий (старший), заявил, что тот отдал Фригию понтийскому царю за взятку, и в 123 г. провел в комициях закон об аннулировании договоров Аквилия с царями; Великая Фригия провозглашалась свободной. Понтийский царь не собирался уступать добровольно. Вероятно, готовясь к войне, он послал Дорилая Тактика для вербовки наемников на Крит. Однако, в разгар кризиса, в 121 г. до н.э Митридат V был убит в Синопе друзьями, составившими против него заговор. На престол взошла его вдова с двумя сыновьями: старшим Митридатом Евпатором («Славный отцом») и младшим Митридатом Хрестом («Благой»). Она безропотно подчинилась римским требованиям. В 120/119 г. до н.э. Фригия была отторгнута от Понтийского царства, а еще через три года присоединена к провинции Азия.

Следующие семь лет являются самым темным периодом в жизни Митридата. Через некоторое время после вступления на престол некие не названные по именам опекуны начинают злоумышлять против малолетнего царя. Помпей Трог пишет о том, что "они сажали Митридата на необъезженного коня, заставляли ездить на нем и в то ж время метать дротики. Когда эти попытки ни к чему не привели, так как Митридат был не по возрасту искусен в верховой езде, то они попытались его отравить. Но Митридат, опасаясь отравы, постоянно принимал противоядия. В конце концов тринадцатилетний мальчик бежит из дворца и скрывается семь лет.

Обстоятельства возвращения Митридата Евпатора на престол тоже весьма неясны. Мемнон очень кратко и невнятно сообщает, что Митридат, «бросив в тюрьму, мать, оставленную ему отцом соправительницей царства, убил насилием и продолжительностью заключения. Произошло это около 116 г. до н.э. По персидскому обычаю молодой царь женился на своей сестре Лаодике. Младший брат, Митридат Хрест упоминается вместе с Эвпатором на делосских посвящениях, датируемых 116/115 и 115/114 гг. до н.э., хотя без царского титула. Однако, еще до 112 г. до н.э. начавший взрослеть Хрест был убит по приказу Митридата.

Можно предположить, что установлению полновластия Митридата способствовали греческие города: молодой царь вернул столицу в Синопу. По крайней мере только так можно понимать слова Страбона, что "царь окружил город исключительным почетом и даже сделал столицей своего царства"6. Вероятно, еще большее, чем синопейцы, участие в возвращении Митридата Эвпатора к власти приняли амисенцы, составившие его ближайшее окружение: из шести известных нам высших сановников государства 102/101 г. до н.э. четверо были уроженцами Амиса. В благодарность Митридат "украсил его храмами и заложил еще часть его", названную Эвпаторием, там же был построен царский дворец. При Митридате VI Амис занял преобладающее положение в выпуске понтийской медной монеты, приносившем немалый доход.

Более того Амис получил право чеканить серебряные драхмы и триоболы - случай, не имеющий аналогий в монетном деле Понта7. Одновременно право чеканить медную монету получили многие другие понтийские города: если до Митридата VI бронзовый чекан известен у пяти из них, то в его правление - у тринадцати. Наконец, Митридат расширил права полисов в распоряжении землей: им был принят закон о наследовании, в соответствии с которым земельные участки горожан, не оставивших признаваемых законом наследников, переходили к общине, а не забирались в казну как ранее.

Во внешней политике молодой царь сразу же избрал курс на активное вмешательство в дела соседей. Первую пробу сил Митридат предпринял в Каппадокии. Там Ариарат VI Эпифан Филопатор был убит неким Гордием, бежавшим затем в Понт; Помпей Трог пишет, что за Гордием стоял Митридат VI8. Так это или нет, но понтийский царь вмешался в каппадокийские распри и установил в Мазаке регентство своей сестры Лаодики, матери малолетнего Ариарата VII Филометора.

В Северном Причерноморье местные греки едва сдерживали натиск скифов и сарматов. Скифы, хоть и утратили былое могущество, оставались воинственным народом. Оказавшиеся более удачливыми сарматы, родственные скифам по культуре и языку, были беднее и сохраняли больше древних черт в общественном устройстве. В отличие от скифов у них так и не сложилось единого государства. Впрочем, они во многом походили на скифов.

К началу правления Митридата Евпатора сарматы взимали все увеличивающуюся дань с Боспора, а правитель крымского Скифского царства Скилур, союзный пантикапейским Спартокидам установил управление над Ольвией и отобрал у херсонеситов владения на Тарханкутском полуострове с Керкинитидой и Прекрасной Гаванью. Унаследовавший Скилуру Палак, один из то ли пятидесяти, то ли восьмидесяти сыновей скифского царя, стал угрожать самому Херсонесу.Тогда херсонеситы, с которыми Понт был связан союзным договором со времен Фарнака I, обратились за помощью к его внуку. Предварительные переговоры от имени царя вел сын Кефалы из Амиса, а когда положение города стало критическим, Митридат послал в Таврику полководца Диофанта.

Прибыв по весне 113 г. до н.э. морем в Херсонес, Диофант на кораблях переправился скифам в тыл, и в 15 стадиях (около трех километров) от Херсонеса основал укрепление Эвпаторий и опорный пункт на мысу над гаванью Ктенунт. Укрепление понтийцы отгородили от остальной суши стеной и рвом, а чтобы получать помощь и припасы, соединили по морю насыпью с Эвпаторием. Скифы попытались захватить опорный пункт Диофанта и принялись заваливать ров хворостом, но «царские воины ночью сжигали возведенную днем часть моста и выдерживали вражеский натиск, пока не одолели»9. В дальнейшем скифы по всей видимости отошли от Эвпатория, но когда Диофант с войском вышел за стены укрепления, «Палак внезапно напал с большим войском на Диофанта; тот, бывши тем самым вынужден выстроить войско в боевой порядок, обратил в бегство скифов, считавшихся непобедимыми, и таким образом устроил так, что Митридат Эвпатор первым водрузил над ними трофей»10. После этого Диофант подчинил живших в горах юго-западного Крыма тавров, а затем отправился в Пантикапей, вероятно с тем, чтобы заручиться нейтралитетом Боспора. Летом 113 г. до н.э. понтийский полководец совместно с херсонеситами совершил поход в центр Крыма. Палак ушел в степи, скифские города Хабеи и Неаполь подчинились понтийскому полководцу. После этого Диофант, отмеченный в Херсонесе «приличествующими почестями», вернулся в Синопу. Одновременно с Херсонесом власть Митридата Эвпатора признала Ольвия. В городе был размещен гарнизон Понтийских воинов.

Палак продолжал сопративление. Осенью 112 г. до н.э. он вернув себе царство. Диофанту пришлось, несмотря на сезон штормов, вновь отплыть в Херсонес, имея при себе не менее 6 тысяч воинов. Согласно изложению херсонесского декрета «Диофант, хотя время склонялось к зиме, взяв своих воинов и самых сильных из граждан, двинулся против наиболее укрепленных пунктов скифов, но, будучи задержан непогодой, поворотил в приморские местности, захватил Керкинитиду11. Укрепления и приступил к осаде жителей Прекрасной Гавани». Под стенами Калос Лимен на понтийцев напали соединенные силы Палака и его союзника, царя сарматского племени роксоланов Тасия, насчитывавшие около 50 тысяч человек12. Несмотря на численное превосходство, кочевники потерпели полное поражение: «Диофант сделал разумный план боя, и вышло так, что была победа для Митридата Эвпатора, прекрасная и достопамятная на все времена; из пехоты почти никто не спасся, из конницы немногие спаслись бегством».

В начале весны 111 г. до н.э. Диофант вновь взял Хабеи и Неаполь. Над крымскими скифами был установлен понтийский протекторат. Военные победы Диофанта увенчал дипломатический успех:

«Диофант отправился в боспорские местности и устроил тамошние дела прекрасно и полезно для Митридата Эвпатора».Данная херсонеситами оценка ни на каплю не была лестью: в результате переговоров, которые понтийский полководец летом 111 г. до н.э. провел в Пантикапее, последний царь Боспора из дома Спартокидов Перисад V назначил Митридата Эвпатора своим наследником однако, навряд ли следует понимать как отречение от власти: в таком случае дальнейшее убийство Перисада было бы бессмысленным

Перспектива оказаться под властью понтийского царя не у всех в

Пантикапее вызвала воодушевление. В 111 г. до н.э. власть на Боспоре захватил Савмак, скиф, убивший Перисада. Диофант спасся бегством на херсонесском корабле. Декрет в его честь рассказывает о происшедшем: «Скифы с Савмаком во главе произвели переворот и убили Перисада, на Диофанта же составили заговор, последний, избежав опасности, сел на приготовленное гражданами судно и, прибыв, призвал на помощь граждан».

Весной 110 г. до н.э. Диофант с прибывшими из Понта войсками и отрядом херсонеситов овладел главными опорными пунктами мятежников - Пантикапеем и Феодосией. В боспорской столице Диофанту было оказано ожесточенное сопротивление. Во время взятия города пострадали укрепления цитадели, крупные общественные здания, в частности пантикапейский пританей (официальная резиденция главы городского совета) и целые кварталы жилых домов, массовые разрушения жилищ, относящиеся к тому же времени, обнаружены археологами в центральном районе соседнего Мирмекия. Савмак был взят в плен и отправлен к Митридату, его дальнейшая судьба неизвестна.Через непродолжительное время после подчинения Боспора в союз с Митридатом вступил правитель фракийского племени бессов Мостис. После того как на рубеже II и I веков до н.э. зависимыми союзниками Митридата VI стали города северо-западного Понта: Истрия, Томы и Каллатис - формирование Черноморской державы в основном завершилось.

Управление присаеденненых земель в государстве Митридата было различным. Боспор, в котором он утвердился как наследник Спартокидов, управлялся наместником из числа царских сыновей. Тем не менее, в Пантикапее развернулось большое строительство, восстанавливались сооружения, пострадавшие во время событий 110 г. до н.э., перестраивались укрепления акрополя.

Города Северного Причерноморья, по отношению к которым Митридат выступал как заступник, лицо, берущее на себя обеспечение безопасности общины и на этом основании размещающее в городе свой гарнизон, сохраняли автономию гораздо более широкую, чем, скажем, южно причерноморские - по крайней мере до конца 80-х годов до н.э. они чеканили монету в рамках унифицированных Митридатом VI типов не только из меди, но и из драгоценных металлов. Скифы, если и находились некоторое время под прямым управлением Митридата, то очень недолго, в дальнейшем царские гарнизоны из скифских крепостей были выведены, и кочевники выступают в качестве союзников понтийского царя.

Установление власти Митридата Эвпатора в Северном Причерноморье получило соответствующее идеологическое оформление: после окончания черноморских походов он был признан в северопонтийских городах воплощением Геракла- Победителя, свидетельством чему являются изображения Митридата-Геракла на монетах Одесса и на краснолаковом сосуде из Керчи. В северопонтийских городах для Митридата Эвпатора засвидетельствован древний персидский титул "царь царей", на памятниках с территории собственно Понтийского царства не встречающийся, зато известный у позднейших правителей Боспора, возможно, он отражает положение Митридата как главы союза царств и племен. Военные действия против варваров продолжались некоторое время и после присоединения Боспора: между 109 и 89 гг. до н.э. царский полководец Неоптолем разбил на льду Керченского пролива сатархеев, в конце 90-х годов царь вел военные действия против сармат и бастарнов, - но с начала 80-х годов до н.э., по мере того как Митридат начинает рассматривать племена Северного Причерноморья в качестве важного источника необходимых ему в борьбе против Рима людских ресурсов, он все более ориентируется на варварскую аристократию как на своего союзника. В 89 г. до н.э. скифы, тавры, бастарны, фракийцы, сарматы и «все, кто живет по Танаису, Истру и вокруг Меотийского озера» характеризуются как «на все готовые друзья Митридата».

1.2 Завоеватель

Присоеденив Северное Причерноморье Митридат все большее обращал на соседние области малой Азии14. По опыту отца Митридат VI понимал, что возможности расширения царства в южном и западном направлении тесно связаны с политикой Рима.

Чтобы составить представление о положении в восточных владениях римлян, он в 109-108 гг. до н.э. повторно покинул дворец и вместе с несколькими друзьями под чужим именем совершил путешествие по Вифинии и провинции Азия. Там последнее десятилетие II в. до н.э. ознаменовалось невиданным прежде произволом римских откупщиков и ростовщиков: в обстановке обострения политической борьбы в Риме, в которой доходы с Азии были важным инструментом укрепления позиций всадников, которых в основном и представляли публиканы и аргентарии, последние не стеснялись в выборе способов выжимания денег из провинциалов. Обычными явлениями стали продажа детей и самопродажа в рабство за долги. К тому же, получив по Семпрониеву закону 123 г. до н.э. судебную власть (монополию на судопроизводство они имели, с перерывом в 106-101 гг., до 82 г. до н.э.), римские всадники действовали, ни на что не оглядываясь:

«Они переняли от сенаторов свойственное тем взяточничество и, войдя во вкус к наживе, еще более позорно и неумеренно пользовались возможностью служить ей. Против богатых всадники выдвигали подосланных обвинителей, процессы против вымогательства они совершенно отменили, столковавшись между собою или действуя друг против друга насилием. Обычай требовать отчет от должностных лиц вовсе пришел в забвение» Во время своего путешествия Митридат мог наблюдать достаточно, чтобы сделать вывод о зревшем недовольстве жителей Азии римским владычеством. Наряду с отчетливо проявившимся в Югуртинской войне (111-105 гг. до н.э.) и в войне с кимврами и тевтонами (119-101 гг. до н.э.) кризисом римской военной организации (только начатая в 106 г. войсковая реформа Гая Мария еще не успела дать каких-либо результатов), оно ставило под вопрос прочность римской власти на Востоке и позволяло Митридату надеяться на свободу действий.

По возвращении в Синопу Митридата ждали новорожденный сын и заговор. Отравить мужа будто бы намеревалась царская сестра- супруга Лаодика в сговоре с группой недовольных придворных. Возможно, его участники были настроены против активной внешней политики или враждебны Митридату Эвпатору по каким- то другим причинам. Помпей Трог называет весьма обыденную: боязнь Лаодикой кары за супружескую неверность, так как она "считая его погибшим, унизилась до связи с некоторыми из друзей мужа. Митридату от каких-то служанок стало известно о готовящемся покушении, и он расправился с заговорщиками. Лаодика была казнена.

Через некоторое время после возвращения понтийский царь приобрел Малую Армению, правитель которой Антипатр, как и боспорский Перисад V, назначил его своим наследником. Малая Армения сохранила самоуправляющееся положение, в 90-х годах в ней был особый правитель из числа сыновей Митридата. Одновременно к царству Митридата были присоединены области макронов и «златобильная» Колхида. Произошло ли это мирно, как в случае с Малой Арменией, или в результате военных действий, в силу противоречивости источников до сегодняшнего дня неясно. В тексте Помпея Трога Колхида названа наряду с Пафлагонией и Боспором в числе стран, приобретенных Митридатом по наследству, однако Мемнон говорит, что он «войною подчинил себе царей вокруг Фасиса вплоть до областей за Кавказом». Примирить эти сведения можно, если предположить, как это делает Д.Б.Шелов, что Митридат Эвпатор был признан наследником колхидских царей, но действительную власть в стране ему пришлось устанавливать силой. Очевидно, что в Колхиде Митридата поддерживали местные греки: при понтийском царе Диоскурия начинает чеканить собственную монету, что свидетельствует о приобретении автономии.

В Колхиде Митридату пришлось столкнуться с какой-то внешней опасностью с севера. По крайней мере в нижнем течении Гумисты, долина которой выходит к Марухскому перевалу через Большой Кавказ, в полутора десятках километров от Диоскуриады, в конце II в. до н.э. была поспешно выстроена сильная Эшерская крепость с толстыми (около 2 метров) стенами и мощными башнями (основание наибольшей - 11 на 14 метров). Неясно, правда, от кого она была призвана защищать новоприобретенные владения понтийского царя: от населявших склоны соседних гор воинственных сванов или от сармат, вторгавшихся из-за Кавказа.

После присоединения Колхиды к державе Митридата оживляются ее торговые связи с Северным Причерноморьем.

Ресурсы Колхиды дали понтийскому царю возможность начать строительство большого флота, для которого приглашали корабельщиков и кормчих из Финикии и Египта. Одновременно царь занялся укреплением войска. "Митридат проводил время не за пиршественным столом, а в поле, не в развлечениях, а в военных упражнениях, не среди сотрапезников, а среди соратников, с ними состязался он в конной езде, в беге и в борьбе. И войско свое ежедневными упражнениями он приучил к такой же выдержке и терпению в перенесении военных трудов"16. К концу II в. до н.э. Митридат располагал 80 тысячами пехотинцев, 10 тысячами всадников и будто бы 600 серпоносными колесницами.

В те же годы Митридат установил тесные союзнические отношения с царем Вифинии Никомедом III Эвергетом, в свое время обиженным римлянами и обнаружившим в 110-х годах до н.э. стремление к самостоятельной политике. Начало этому союзу было положено, возможно, еще во время путешествия Митридата.

В 108/107 г. до н.э. союзники разделили, после смерти бездетного царя Дейотара Филадельфа, Пафлагонию. Там, впрочем, нашлись противники новых владык, обратившиеся за поддержкой в Рим; на Митридата к этому времени имелась жалоба также от скифских правителей. Сенат отправил к Митридату и Никомеду послов с приказанием очистить Пафлагонию. Однако Митридат Эвпатор заявил: "Ему досталось на долю царство, на которое имел наследственные права его отец; он удивляется, почему оспаривают у него то, чего у отца его не оспаривали". Никомед же поспешил отвести от себя обвинения, создав из отошедшей к нему части Пафлагонии марионеточное «царство», на престол которого посадил своего внебрачного сына Сократа Хреста, нареченного по случаю древним родовым именем пафлагонских царей - Пилемен.

Следующей целью союзных царей оказалась Галатия. Юстин связывает ее захват с действиями одного только Митридата; однако, последующие события обнаруживают, что западную часть страны получил Никомед, и как раз у него в середине последнего десятилетия II века до н.э. имели место серьезные военные и денежные затруднения: в начале 104 года до н.э. вифинский царь отказал Гаю Марию в присылке подкреплений, в 104 - 102 годах в Вифинии не чеканилась монета. Можно предположить, что войну в Галатии начал Никомед, и что понтийский царь был вовлечен в нее позже, а также, что именно связанные с этим осложнения побудили его не позднее осени 104 года до н.э. отправить в Рим обильно снабженное золотом посольство.

В момент прибытия послов дела республики квиритов пребывали в на редкость расстроенном состоянии: с севера Италии по-прежнему угрожали кимвры и тевтоны, на юге, в Сицилии пылало восстание рабов во главе с Трифоном и Афенионом, в самом Риме крайне обострились противоречия между сенаторами и беднотой. Царские посланцы проявили недюжинные дипломатические способности, так что когда один из вожаков плебса Луций Аппулей Сатурнин обвинил их в подкупе сената, он был немедленно привлечен сенаторами к суду за оскорбление посольства и спасся только благодаря вмешательству толпы.

Между тем, у Митридата появилась возможность приобрести благосклонность Рима. К югу от Каппадокии, между горами Тавра и морем располагалась Суровая Киликия, гористая и населенная воинственными племенами страна. После подавления восстания Аристоника она была передана детям Ариарата V, но слабые каппадокийские цари не могли привести ее в подчинение, и Суровая Киликия оказалась во власти многочисленных мелких тиранов и шаек, избравших главным источником своего существования морской разбой. В конце концов киликийские пираты стали беспокоить римлян, и в 102 г. до н.э. претор Марк Антоний ахватил часть побережья и основал там провинцию Киликия.

К 102 г. до н.э. Митридат Эвпатор в результате военных действий и дипломатических комбинаций стал сильнейшим из царей Малой Азии. Знаком его авторитета в эллинском мире стал выстроенный в 102/101 г. до н.э. в почитаемом святилище Кабиров на острове Делос «памятник Митридата». Посвятительная надпись в нем сообщала; "Жрец Гелианакс, сын Асклепиодора, афинянин, пожизненный жрец Посейдона Азийского и в течение года жрец великих богов самофракийских Диоскуров-Кабиров, за афинский народ и римский народ посвятил храм и находящиеся в нем статуи и медальоны богам, которым он служит, и царю Митридату Эвпатору Дионису. При правителе острова Феодоре, сыне Диодора из Суния17. Внутри небольшого ионического храмика была поставлена статуя самого царя - демонстрируя дружественные отношения к Риму, он был изображен в римском военном костюме.

Митридат Эвпатор вторгся в Каппадокию. Ариарат VII сколотил против дяди коалицию из соседей, в их числе - царя Софены Артана, которому Ариарат, нуждаясь в средствах, продал за сто талантов пограничный Томис. Митридат в свою очередь заключил союз с враждебным Софене царем Великой Армении Артаваздом. До военных действий дело не дошло. На предложенных Митридатом личных переговорах понтийский царь, скрыл под одеждой оружие: «По царскому обычаю Ариарат послал к Митридату человека, который должен был того обыскать. Когда этот человек стал особенно тщательно ощупывать у Митридата низ живота, Митридат сказал, что боится, как бы обыскивающий не нашел там кинжала совсем иного рода, нежели тот, какой он ищет». Смущенный двусмысленной шуткой, каппадокиец не закончил обыск, Митридат пронес на свидание кинжал и на глазах обеих армий заколол противника. Лишившееся предводителя каппадокийское войско без боя подчинилось Митридату Эвпатору; на престол Каппадокии был посажен его восьмилетний сын, получивший имя Ариарат VIII Эвсеб Филопатор, а регентом при нем назначен Гордий.

Вскоре после завоевания Каппадокии, в 99/98 гг. до н.э. Митридат имел встречу с Гаем Марием. В Комане Митридат встретился с Гаем Марием. Митридат, надеясь приобрести в Марии союзника, вел себя по отношению к визитеру как можно более любезно и почтительно, тот же с солдатским прямодушием изложил свой взгляд на римско-понтийское отношения: «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что приказывают».

В справедливости этих слов Митридату пришлось убедиться весьма скоро. Несколько лет понтийского владычества успели вызвать в Каппадокии недовольство, и там началось восстание, во главе которого встал младший из сыновей Ариарата VI и Лаодики Ариарат IX. Силы восставших были невелики войско Митридата VI быстро победило. Ариарат IX бежал из Каппадокии и вскоре умер.

Разбирательством каппадокийских дел занялся было Марк Эмилий Скавр, многолетний вождь оптиматов, консуляр, цензор и первоприсутствующий в сенате, о котором Цицерон почтительно пишет, что он "давал отпор всем мятежникам, начиная с Гая Гракха; его ни разу не заставили поколебаться ни насилие, ни угрозы, ни ненависть". Однако, царское золото, кажется, поколебало непоколебимого сенатора, и он так ничего и не решил; политические противники позже обвиняли Скавра в получении взятки от Митридата.

Но тут в конфликт вмешался не оставивший притязаний на Каппадокию Никомед Эвергет, который выставил своего претендента на престол. "Никомед подучил одного подростка, отличавшегося необыкновенной красотой, чтобы он, так как у Ариарата будто бы было не два, а три сына, домогался от римского сената отцовского царства. Никомед и жену свою Лаодику также послал в Рим засвидетельствовать, что у нее было не два, а три сына". Тогда и Митридат выставил самозванца, которого объявил сыном Ариарата V.

В результате соперники вынуждены были обратиться в Рим. За восемь лет, прошедших со времени предыдущего понтийского посольства, политическая обстановка в Вечном Городе несколько успокоилась, римская армия благодаря реформам Гая Мария восстановила боевую мощь, и сенат начал говорить с восточными царями прежним языком диктата. Трудно сказать, насколько плох был как дипломат ездивший в Рим Гордий, но привезенное им решение сената было крупнейшей внешнеполитической неудачей Митридата Эвпатора с момента воцарения: ему предписывалось не только отказаться от Каппадокии, но уступить также Галатию, Пафлагонию и даже возвратить причерноморские владения скифам. Единственное утешение состояло в том, что у Никомеда тоже отобрали его приобретения в Пафлагонии.

Каппадокию римляне провозгласили было «свободной», однако прибывшие оттуда послы попросили дать стране царя. «Римляне, удивились, что может существовать какой-либо народ, столь изнуренный свободой, и разрешили им выбрать голосованием из своей среды, кого пожелают». Митридат еще раз попытался провести кандидатуру Гордия, но выбор пал на Ариобарзана. В Пафлагонии в цари был посажен некий Пилемен.

Митридат выполнил все римские требования, но от борьбы не отказался. В отношении скифов он просто заменил прямое подчинение неравноправными союзами. Что же касается Каппадокии, то лишенный возможности расширить владения собственными руками, он решил сделать это чужими. Подходящим помощником оказался вступивший в 95 г. до н.э. на престол Великой Армении Тигран II. Он был на десять лет старше Митридата, в юности взят заложником к парфянам и заплатил за престол в Артаксате уступкой семидесяти долин.

В 94 г. до н.э. между армянским царем и Митридатом VI был заключен скрепленный женитьбами Тиграна на дочери понтийского царя Клеопатре и Митридата на армянской царевне союз, который предусматривал помощь Митридата Тиграну в завоевании Софены и взаимную - в возвращении Каппадокии. В отношении последней союзники договорились, что захваченные города и сельские местности достанутся Митридату, а пленники и все, что можно увезти - Тиграну. Готовясь к войне, Митридат с 93г. начал чеканку золотых статеров- обычного в эллинистическом мире средства оплаты наемников.

Союз с Великой Арменией, правда, должен был привести если не к разрыву, то к охлаждению отношений с Парфией, хотя в 89 г. до н.э. посол Митридата Понтийского еще называет «парфянского царя Арсака» другом своего господина. Зато союзниками понтийского царя одновременно с Арменией вероятно стали соседние с нею Иберия, выставлявшая «в случае тревожных обстоятельств много десятков тысяч воинов», и Мидия Атропатена.

Дружественные отношения у Митридата сохранялись с селевкидами в Сирии, но разгоревшееся в ней с 96 г. до н.э. кровавое соперничество претендентов на диадему окончательно погрузило страну в хаос. Вследствие всего этого рассчитывать на сколь-нибудь существенную помощь от сирийских родственников Митридату Эвпатору не приходилось.

Между тем, в 94 г. до н.э. Тигран II захватил Софену, а в следующем изгнал из Каппадокии Ариобарзана, в обобранной армянами Мазаке водворился понтийский ставленник. Сенат предписал восстановить Ариобарзана пропретору Киликии. Эту должность в 92 г. до н.э. занимал прославившийся к тому времени пленением Югурты сорокашестилетний Луций Корнелий Сулла. Сулла «принадлежал к знатному патрицианскому роду, к его ветви, почти угасшей ввиду бездеятельности предков. В знании греческой и латинской литературы он не уступал ученейшим людям, отличался огромной выдержкой, был жаден до наслаждений, а еще более до славы. На досуге он любил предаваться роскоши, но плотские радости все же никогда не отвлекали его от дел. Он был красноречив, хитер, легко вступал в дружеские связи, в делах умел необычайно тонко притворяться; был щедр на многое, а более всего на деньги. И хотя до победы в гражданской войне он был счастливейшим из всех, все-таки его удача никогда не была большей, чем его настойчивость, и многие спрашивали себя: более ли он храбр или счастлив».

Современников поражала противоречивость характера Суллы: « Он производил впечатление человека переменчивого и с самим собою несогласного: он много отбирал насильно и еще больше раздавал, без оснований возносил и без оснований оскорблял, обхаживал тех, в ком имел нужду, и чванился перед теми, кто имел нужду в нем. За случайные провинности он засекал до смерти, но смотрел сквозь пальцы на самые тяжкие преступления, легко мирился с лютой обидой, а за мелкие и ничтожные оскорбления мстил казнями и конфискациями имущества. Крутой нравом и мстительный от природы Сулла умел ради пользы сдерживать гнев, уступая расчету». Он однако был способен вызвать искреннюю привязанность к себе: в юности Сулла бедствовал, и ходили слухи, что положение поправил благодаря «общедоступной, но состоятельной женщине» по имени Никопола, которая от всей души полюбила голубоглазого блондина и завещала ему свои деньги.

Сулла не преминул воспользоваться возможностью для укрепления своей репутации полководца и с небольшим отрядом, составленным в основном из италиков, вторгся в Каппадокию. Противники Ариобарзана из числа каппадокийцев, равно как и высланные им на помощь армянские войска были разбиты римлянами. Действия понтийских войск под командованием Архелая также были неудачны: Сулла, «стесненный неудобством позиции и численностью неприятеля, завел разговоры о мире и, выждав время на перемирие, отвлек этим внимание и ускользнул от противника». Использовать же против Суллы большие силы Тигран II не смог из-за угрозы со стороны Митридата Парфянского, армия которого в 92 г. заняла Коммагену и готова была вмешаться в каппадокийские дела.

Перед лицом двух враждебных великих держав Тигран оставил Каппадокию; легионеры Суллы первыми из римлян достигли Евфрата. Митридат II Парфянский через своего вельможу Оробаза обратился к пропретору Киликии с предложением заключить союз против Армении и продолжить войну, но на состоявшихся у стыка границ Каппадокии, Софены и парфянских владений переговорах римский наместник отклонил это предложение. Кроме того, парфяне не получили свободы действий в отношении совершенно беззащитной в тот момент Сирии. Раздосадованный Митридат Парфянский в знак непризнания результатов переговоров приказал казнить Оробаза.

1.3 Тучи сгушаются

В том же 94 г. до н.э когда Митридат выдавал свою дочь за Тиграна, умер бывший союзник, а затем враг понтийского царя Никомед Эвергет. Ходили лухи, что умер он от яда, и что к отравлению был причастен его сын от первой жены (одни называют ее Аристоникой, другие - Ниссой), тоже Никомед. Никомед III не любил этого сына и, кажется, собирался отдать престол рожденному наложницей Гагной из Кизика Сократу. После того как в 95 г. до н.э. римляне заставили вифинского царя отказаться от Пафлагонии, Сократ Хрест, получив от отца пятьсот талантов на содержание, поселился с матерью и сестрой в Кизике. Так как в момент отцовской смерти он находился вне Вифинии, царством овладел Никомед, принявший почетное прозвище Филопато. Новый царь начал с убийства мачехи и женитьбы на шестидесятилетней тетке Лисандре. На девятый день после свадьбы она умерла, и Никомед позже сочетался браком с падчерицей своего отца Ниссой, дочерью Ариарата VI и племянницей Митридата Эвпатора. Та стала настраивать мужа против Сократа.

В конце концов Сократ бежал ко двору Митридата Эвпатора просить помощи. Понтийский царь оказал претенденту прекрасный прием, но поддержку посоветовал искать у римлян. Хрест негласно прибыл в Рим, где предстал перед сенатом в качестве соискателя вифинского престола (речь по этому поводу произнес молодой, но уже входивший в известность оратор Квинт Гортензий). Сенаторы, однако, предпочли ему Никомеда. Потерпев неудачу, Сократ Хрест возвратился в Кизик, и, так как оставаться вблизи вифинских границ стало для него небезопасно, перебрался на Эвбею. Затем, обвиненный в совершении разных гнусных преступлений вроде убийства сестры и растления отроков, вынужден был покинуть и ее, вновь обратившись за помощью к Митридату Понтийскому.

Однако, времена, когда уступками можно было отвратить войну, прошли. Римляне жаждали преподать урок строптивому царю. Подстрекаемый ими Никомед Филопатор, едва возвратившись летом 89 г. до н.э. в свою столицу, перекрыл Боспор Фракийский и вторгся в царство Митридата до Амастриды. Помимо жажды мести Никомеда побуждали к войне и чисто прагматические причины: он сильно задолжал римлянам и надеялся расплатиться из захваченной добычи. Понтийский царь, все еще надеясь сохранить мир, не стал оказывать вифинцам сопротивления, а обратился за посредничеством к римлянам.

В начале осени 89 г. близ вифино-понтийской границы начались переговоры между послом Митридата Эвпатора Пелопидом, посланцами Никомеда Филопатора и Манием Аквилием. Пелопид, напомнив о предоставленном понтийским царям статусе «друзей и союзников римского народа», потребовал от римлян прекратить поддержку Никомеда и принудить его соблюдать мир, применив, если потребуется вооруженную силу. Вифинцы в свою очередь принялись обвинять Митридата VI в стремлении к завоеваниям и подготовке войны. «Дело мудрости, - будто бы говорили они, - не ожидать, когда он сам захочет объявить вам войну, но обращать внимание более на его дела, чем на его слова, и тому, кто ложно надел на себя маску дружбы, не выдавать верных и постоянных друзей и не оставлять без внимания, что ваше решение относительно нашего царства делает недействительным тот, кто в равной степени является нашим и вашим врагом». Митридат попытался подкупить римских послов, но те, взяв деньги, решение в пользу понтийского царя принимать не спешили, тем более, что деньги получали и от Никомеда. Позже Митридат обвинял Аквилия и его коллег: «Все это они делали из-за денег, получая их попеременно то у меня, то у них. То, в чем можно было бы упрекнуть вас, римляне - корыстолюбие». В конце концов, римские послы приняли никого ни к чему не обязывающее решение: «Мы не хотели бы, чтобы и Митридат претерпел какое- либо зло от Никомеда, но мы не потерпим, чтобы и против Никомеда была начата война: мы считаем, что не в интересах римлян, чтобы Никомед понес ущерб». Первый тур переговоров закончился безрезультатно.

Отчет посла давал Митридату Эвпатору достаточные основания для вывода о намерении римлян развязать войну. На равнине близ Амасии, под прикрытием Галиса, царь стал собирать войско.

Не рассчитывая лишь на собственные силы, Митридат отправил посольства к галатам, кимврам, а также к сарматам и бастарнам, война с которыми закончилась около 89 г. до н.э. установлением дружественных отношений, а также вызвал подкрепления из Северного Причерноморья. Его армия, включая союзников, насчитывала 250 тысяч пехотинцев и 40 тысяч всадников. Правда, при оценке численности армий эллинистических царей, особенно в их сравнении с римскими, следует помнить, что от половины до двух третей царского войска составляли слуги.

Основной боевой силой митридатовой пехоты, как практически у всех эллинистических царей, была фаланга, которой командовал. Дорилай, сын Филетайра. Классическое описание этого строя, каким он существовал в первой половине II в. до н.э., приводит Полибий: «Пока фаланга сохраняет присущие ей особенности и свойства, нет силы, которая могла бы сопротивляться ей с фронта или устоять против ее натиска. В сомкнутом строю для битвы один человек с вооружением занимает пространство в три локтя; на длину сариссы, назначается шестнадцать локтей, но в приспособлении к действительным нуждам она имеет четырнадцать. Из этой длины четыре локтя приходятся на ту часть копья, за которую держатся обоими руками, и на увеличение тяжести заднего конца. Таким образом сарисса тяжеловооруженного, когда он на ходу против неприятеля протягивает ее вперед ... выступает перед ним не менее, чем на десять локтей. Отсюда следует, что сариссы второго, третьего и четвертого рядов выступают перед воинами первого ряда дальше, чем на два локтя, а сариссы пятого ровно на два локтя ... следует заключить, что каждый воин первого ряда имел перед собою пять сарисс...Легко представить себе наступление и нападение всей фаланги глубиной в шестнадцать человек. Все те фалангиты, которые находятся дальше пятого ряда, не имеют никакой возможности участвовать своими сариссами в сражении, почему они держат сариссы поднятыми вверх, с целью предохранить фалангу от ударов сверху, ибо плотно сомкнутые сариссы задерживают на себе метательные снаряды. Кроме того, во время натиска фаланги они самой тяжестью тела давят на передние ряды, увеличивая тем силу напора и делая невозможным для фалангитов первых рядов поворот назад...». Тот же Полибий, однако, указывает и на ахиллесову пяту фаланги: для нее существует единственное сцепление обстоятельств и единственный вид местности, плоская равнина, когда она может развернуть присущие ей достоинства.

Основной единицей фаланги была синтагма или спейра - 16 рядов по 16 человек и еще пятеро воинов вне строя: командир арьергарда, его помощник, вестовой, сигнальщик и трубач, всего, таким образом, 261 человек. Наибольшая по численности фаланга включала 64 синтагмы общим числом 16704 человека. Такую фалангу Антиох III привел на поле битвы при Магнесии, однако, чаще встречается фаланга в 10 тысяч человек, то есть, из 36 синтагм, разделенных на две стратегии приблизительно по 4700 человек каждая. Одна из них вероятно называлась «белощитыми» а другая - «меднощитыми».

Отряды, составленные из тех или иных народов, выступали как отдельные соединения со особыми командирами во главе. Все вместе, они представляли собой пестрое и шумное зрелище.

«Сверкание оружия, богато украшенного золотом и серебром, - вспоминал Сулла, - яркие краски мидийских и скифских одеяний, сочетаясь с блеском меди и железа, - все это волновалось и двигалось, создавая огненную, устрашающую картину».

Грозным оружием считались серпоносные колесницы, изобретенные персами. Согласно Ксенофонту «от осей у них - чтобы резать всех, кто окажется рядом, - идут вытянутые параллельно земле лезвия, а под днищем лезвия торчат отвесно» , чтобы доставать до упавших и подбиравшихся снизу. Слабым местом серпоносных колесниц, как и фаланги, была потребность в большом ровном пространстве, так как «главное для этих колесниц

- продолжительный разбег, который сообщает стремительность и мощь их прорыву сквозь неприятельские ряды, а на коротком расстоянии они бесполезны и бессильны, словно стрелы, пущенные из плохо натянутого лука». В армии Митридата серпоносные колесницы в количестве ста тридцати составляли особое подразделение под командой Кратера. Флот Митридата Эвпатора к 89 г. до н.э. состоял из 300 триер и 200 диер, в том числе не менее семи десятков «броненосных», обшитых бронзовыми листами.

Понтийский царь, дабы отрезвить римских представителей, решился продемонстрировать силу: Ариарат Эвсеб Филопатор вторгся в Каппадокию и в очередной раз изгнал Ариобарзана. Результат такого шага получился противоположным желаемому - римские магистраты на Востоке, заручившись поддержкой сената, принялись набирать войска: Манлий Мальтин и пропретор Киликии Квинт Оппий, расположившись у границ Каппадокии, собрали 40 тысяч пехотинцев и 4 тысячи конных, по столько же наместник Азии Луций Кассий у Гордиукомэ на Сангарии и ставший лагерем на реке Биллей в Вифинии Маний Аквилий; одновременно к Византию был вызван римский флот под командованием Минуция Руфа и Гая Попилия. Тем не менее, Митридат сделал последнюю попытку предотвратить войну, вновь послав Пелопида на переговоры с вифинцами и Манием Аквилием.

На этот раз тон понтийского представителя был жестким: Митридат ультимативно требовал - либо римляне заставят Никомеда прекратить враждебные действия и вынесут на рассмотрение сената вопрос о правах Ариарата VIII на Каппадокию, взамен понтийский царь обещал помощь в Марсийской войне, либо римско-понтийский союз будет разорван, последнее согласно нормам античного международного права означало войну. «Или запретите Никомеду обижать ваших друзей заявлял Пелопид, - или разорвите эту притворную с Митридатом дружбу, или пойдемте в Рим на суд». Маний Аквилий отклонил царские требования, переговоры были прерваны. Митридат все же отправил посольство в Рим, но и народ, и сенат были настроены к нему враждебно, его послов в тот же день отправили назад, приказав более никого не присылать, пока он не выкажет повиновения. На Синопу двинулось насчитывавшее 50 тысяч пехотинцев и 6 тысяч конницы войско Никомеда Филопатора, одновременно в Каппадокию вторглись Оппий и Мальтин; началась в течение пятнадцати лет всеми силами избегавшаяся Митридатом Эвпатором большая война.

Навстречу Никомеду понтийский царь выслал сорокатысячную армию под командованием братьев Архелая и Неоптолема с приданными им десятью тысячами всадников царского сына Аркафия, наместника Малой Армении, и серпоносными колесницами Кратера. Часть ее в Доманитиде, на реке Амний столкнулась с Никомедом. «Чтобы не быть окруженными вифинцами, намного превосходившими их численностью, военачальники Митридата послали небольшой отряд на ранее захваченный ими скалистый и крутой холм на равнине. Но когда Неоптолем увидел, что они сброшены с этого холма, то, опасаясь быть окруженным, стремительно бросился на помощь, увлекая вместе с собой и Аркафия. Заметив это, и Никомед в свою очередь двинулся против него; здесь произошло сильное сражение и кровопролитие. Так как Никомед, обладая большими силами, стал одолевать, то войско Митридата принялось отступать до тех пор, пока Архелай, зайдя с правого фланга, не напал на преследующих. Тогда они обратились против него. Он же понемногу стал отходить, чтобы воины Неоптолема могли остановиться и возвратиться после бегства. Когда же Архелай заметил, что они собрались с силами, он перешел в наступление с сильным натиском и бросил против вифинцев колесницы с косами, которые стали их давить и рассекать кого на две, а кого на много частей. Это повергло в ужас воинов Никомеда, когда они увидели людей, разрезанных пополам, но еще дышащих, или растерзанных в куски, и тела, повисшие на колесница. В страхе они смешали свои ряды. На них, приведенных в беспорядок, Архелай стал наступать в лоб, а Неоптолем и Аркафий, вернувшись после бегства, напали с тыла. Те долгое время защищались, повернувшись против тех и других, но когда большая часть войска была перебита, Никомед с оставшимися бежал в Пафлагонию Победу одержало войско немногочисленное над превосходящим его намного численностью не вследствие какой-либо сильной позиции или ошибки неприятеля, но благодаря военачальникам и храбрости воинов» Остатки армии Никомеда разбегались при виде митридатовых войск, дело дошло до того, что восемьсот вифинских всадников были биты сотнею сармат.