Институт наместников в Монголии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт наместников в Монголии

Содержание

1. Наместники в Южной Монголии

2. Наместники Северной Монголии

3. Наместники в Западной Монголии

4. Институт наместников в Монголии в системе управления "вассальными" землями Цинской империей

Список использованных источников и литературы

Введение

Управление монголов в составе Цинской империи было организовано по той же системе административного и военного управления, который существовал у самих маньчжуров. В основу ее была положена военная единица - знамя (ци) или хошун, состоящий из дзаланов (полков). Полк формировался из более мелких единиц сомонов (эскадронов - группы семей, способных выставить по 150 воинов, во главе которых стоял занги (начальник). Во главе знамени (хошуна) стоял дзасак - владетельный князь, назначаемый маньчжурским императором из числа родовой аристократии, который сосредотачивал в своих руках административное и военное управление под началом военного наместника.

Монгольские знамена подразделялись на две категории: "внутренние" и "внешние" (вай фанъ), такое деление определялось позицией маньчжуров по отношению к тем или иным монгольским племенам в ходе становления их режима, как более "лояльным" или менее "лояльным". Монгольские "внутренние" знамена представляли собой 8 знамен (мэнгу ба ци), составленных из тех, кто входил ранее в состав маньчжурских знамен, и так же как маньчжурские знамена подчинялись Военному ведомству (Бинбу). Особое место среди южномонгольских знамен занимали знамена "внутренних подданных" (нэйшу), которые были созданы на территории суйюаньских и чахарских монголов, аймака тумэтов и хулунбуирских монголов. Они были лишены управления наследственного дзасак-нойона и подчинялись напрямую военным представителям цинской администрации, дутунам и фудутунам знаменных войск, и как "внутренние" монгольские "восемь знамен" подчинялись Военному ведомству.

К числу "внешних вассалов" (вайфанъ или мэнгуфанъ) относилось 49 южно-монгольских знамен. В 1661-1664 гг., в период установления нового администрирования Южной Монголией, маньчжурское правительство объединило их в 6 сеймов или чуулганов (кит.мэн ци): Чжеримский, Чжоудаский, Чжосотуский, Силингольский, Уланцабский и Ихэдзуский. Все эти сеймы, как и хошуны, управлялись монгольскими князьями. На съездах, которые проходили, как правило, раз в три года, князья избирали председателя сейма или старшину сейма, который утверждался в Лифаньюань. Среди китайских ученых, включая историков из Внутренней Монголии, до сих пор нет единого мнения, почему именно хорчин монголы вошли в состав монгольских "восьми знамен", а остальные южные монголы стали "внешними вассалами", и чем отличается принцип управления монгольских "восьми знамен" от других знамен, объединенных в сеймовое управление. Однако общий вывод, по их мнению, представляется следующим: "Система монгольских "восьми знамен" и сеймовых знамен были двумя формами господства маньчжуров над монголами. Управление монгольских "восьми знамен " (мэнгу баци) в корне отличалось от монгольских сеймовых знамен. Сеймовые знаменные войска в своей основе произойти от традиционной монгольской родовой системы объединения по отокам и аймакам".

В дальнейшем знаменная система, существовавшая в это время в Южной Монголии, была поэтапно распространена на земли Северной Монголии, вошедшей в состав Цинской империи в к. XVII века, и на территорию Западной Монголии, присоединенной во второй половине XVIII века. В Северной Монголии было образовано 86 знамен, объединенных в сеймы по четырем аймакам (Тушетухановский,Цэцэнхановский, аймак Сайин-нойона и Цзасактухановский). Также были образованы 29 хошунов в местах проживания монголов в Цинхае, 1 знамя в Тибете в районе проживания Цайдамских монголов. После разгрома Джунгарского ханства в 1755-1758 гг., ойратский роды (торогоуты и хошоуты) были разделены по 13 хошунам в двух сеймах.

В 1734 г. была составлена карта монгольских хошунов. Границы хошунов, цзаланов и сомонов были четко определены, каждый правитель хошуна дзасак получал вместе с печатью (атрибутом власти) и карту кочевий. На дзасаков и сеймовых старшин была возложена ответственность за положение дел на подведомственных территориях. В "Записках о монгольских кочевьях" (Мэнгу юму гри) (9) описана подробная картина границ хошунов и ареал кочевий каждого рода с детальным описанием порядка приезда кочевой знати ко двору.

Законодательное закрепление нового административного устройства Монголии, гражданское и уголовное право, статус и формы зависимости монгольских князей от цинского двора, нашли отражение в законодательных актах Цинской империи, таких как "Цааджин бичиг" (Монгольское Уложение 1696 г.), "Халха-Джирум" и "Лифаньюань цзэли" (Уложениях Палаты по делам вассальных владений 1696, 1789 и 1818 гг.), вошедших в "Да Цин хуэй-дянь" (Свод законов Великой династии Цин). Центральным правительственным органом, от лица цинского императора осуществлявшим высшую законодательную, административную и судебную власть над Монголией была Палата по делам вассальных владений (Лифаньюань).

Особенность политики цинского двора в отношении монголов заключалась в том, что цинский двор рассматривал монголов как активную и боеспособную вооруженную силу, способную помочь в осуществлении активной завоевательной политики. Привилегии, даруемые монгольским князьям в Цинской империи, по замыслу цинских правителей должныбыли служить им наградой за верную военную службу, связанную с охраной северных и северо-западных границ империи. "Внутри Срединного государства состоящие в знаменных отрядах монголы держат караул императорского Запретного города, а на его окраинах стоят охраной по самому дальнему пределу. Вдоль и поперек сии земли простираются на десять с лишним тысяч ли. Более ста монгольских хогиунов служат защитой столь обширных земель, каковых искони не имелось под властью Сына Неба".

Важности поддержания боеготовности монгольского войска были посвящены статьи законов "Халха-Джирум".

Задачи поддержания боеготовности монгольского войска в XVIII веке, а позже и охрана всех границ Цинской империи поручалась военным наместникам, которые с течением времени по мере бюрократизации их аппарата, превратились в особый институт по организации приграничной службы (охране и обороне приграничных территорий) и управлению местным населением.

1. Наместники в Южной Монголии

Территория Южной Монголии представляла как бы первый "буферный" пояс между собственно китайскими землями и Северной Монголией. Этот подход отражен в китайских названиях как "Внутренняя и Внешняя Монголия" (нэй Менгу, вай Мэнгу). Южная граница Внутренней Монголии шла по линии Великой стены, которая условно представляла внутреннюю границу между монгольскими и китайскими землями. Эта линия также как граница состояла из линии пограничных крепостей, где фиксировался въезд и выезд перешедших за границу Китая и Монголии (20, т.2,64). В трех пограничных пунктах (Калгане, Хух-хото, Долонноре) с сер.XVIII в. была разрешена торговля между китайскими и монгольскими торговцами.

Через территории Южной Монголии во "внешние" земли шли 5 основных дорог, названные по заставам у стен Великой китайской стены. В "Записках о монгольских кочевьях" они перечислены в следующем порядке:

Сифынкоуский тракт, вдоль которого в Южной Монголии было образовано 16 почтовых станций. Этот путь пролегал через аймаки харчинов, тумэт, левое халхаское крыло, аоханъ, найманъ, чжурут, корцинъ, горлос, чжалаит, дурбот.

Губэйкоуский тракт шел через хошуны онют, чжалаит, барин, ару-корцинъ шучжумуцинъ. Было устроено 10 станций.

Душикоуский тракт вел в аймаки кэшиктэнь, абага, абаганар, хаоцит. Было установлено 5 станций.

Калганский тракт был поделен на 9 станций и через аймаки дурбэнъ-хухэт, сунит, правое крыло Халхи и мао-минган переходил в алатайскую военную дорогу.

Шахукоуский тракт вел в Ордос, на нем через каждые 100 ли было установлено 11 станций (9,324).

Территория Южной Монголии примерно к середине XVIII в. была поделена на военно-административные единицы, где главами пинской администрации стали назначаться военные чиновники или наместники. Становление и распространение института наместников в Южной Монголии означало формирование нового военного администрирования на территории всей Южной Монголии. Именно на военный характер нового управления указывает то, что наместниками назначались крупные военные чины из маньчжурских и монгольских знаменных войск, такие как суйюаньский гарнизонный цзянцзюнъ, хулунбуирский фудутун, чахарский дутун (или чжанчзякоуский дутун) и жэхэсский дутун.

Суйюаньский цзянцзюнъ

Город Суйюань занимал ключевую позицию в организации обороны Пекина с севера и важное стратегическое положение в господстве над Южной Монголией. Расположен в 1 200 ли на север от Пекина, недалеко от города Гуйхуачэн (монг. Хух-Хото), поэтому другое образное название города - "Ключи от Северных ворот".

Образование Суйюаньского гарнизона связано с походом Абахая 1632 г. против чахарского Лигдэн-хана, когда маньчжурский хан разбил у г. Гуйхуачен свою ставку, и в дальнейшем отсюда маньчжурская армия совершала походы против Минской империи и Чахарского ханства (50,140). Затем, после провозглашения Дай Цинской империи, в этом городе в случае военных операций, размещался штаб фудутуна. Так, в 1693 году при организации карательного похода императора Сюань Е против хана Галдана маньчжурский генерал Фэйянгу, стоявший во главе войск, получил генеральский титул анъбэй цзянцзюнъ" (Усмиритель севера), а затем титул "ювэй цзянцзюнъ" (генерал - защитник правого фланга). Фэйянгу исполнял эти обязанности до своей смерти в 1701 году. Считается, что титул "генерал - защитник правого фланга" и стал предшественником суйюаньского цзянцзюня, военного правителя одной из главных областей Южной Монголии, назначенного в 1737 году, во 2-ой год правления императора Хун Ли (146, 54).

Город Суйюань стал ставкой суйюаньского цзянцзюня с гарнизоном в 3 тысячи 900 человек и с 2 помощниками в ранге фудутуна, под началом которых были различные офицерские чины маньчжурских, монгольских и китайских знаменных войск. Аппарат управления состоял из гражданского и военного ямыня, где хранилась печать цзянцзюня и карты местности. Также был штат писцов, переводчиков, посыльных, склад оружия, и т.д. Весь аппарат сюйюаньского цзянцзюня делился на два отдела: правый и левый. Левый отдел состоял из специально прикомандированных чиновников центральных министерств: министерства чинов (Либу), министерства наказаний (Синбу), военного министерства (Бинбу). Правый отдел состоял из чиновников министерства финансов (Хубу), министерства церемоний (Либу), министерства публичных работ (Ту лбу). Подробнее обязанности распределялись следующим образом:

Левый отдел отвечал за поддержку боеготовности знаменных войск (зеленое знаменное войско из Датуна и Сюаньхуа), содержание лошадей знаменных войск, готовил ежегодные отчеты в Военный Совет (Цзюнцзичу) и Министерство наказаний об этапированных преступниках, осуществлял проверку почтовых станций вдоль почтового тракта, посылал ежегодный отчет в Лифаньюань об уголовных преступлениях в Хух-хото и прилегающих монгольских землях, о численности лам в монастыре Гуанъцзюэ, выдавал разрешения от имени Лифаньюань на выезд торговцев в Улясутай.

Правый отдел вел контроль за расходованием казенных средств на провизию и вооружение Суйюаньского гарнизона, снабжение армии и аппарата чиновников в Улясутайском гарнизоне, расходы на свадьбы и похороны членов семей, приписанных к знаменным войскам, расходы на организацию религиозных обрядов и жертвоприношений, арендой казенных пашен, выдачей жалованья знаменным войскам.

В соответствии с правилами "Уложении Лифаньюань" 1818 г., гарнизон и столовые расходы суйюаньского генерала покрывались из податей жителей и торговцев Хух-хото (20 ,т. 1,127). К функциям гражданского контроля были добавлены обязанности следить за правилами торговли между китайскими купцами, приезжавшими из внутренних земель, и монголами, облагать пошлинами, наказьшать укрывающихся от выплат.

Суйюаньское наместничество считалось главным военно-административным центром в Южной Монголии, к нему были приписаны 2 знамени хухэ-хотоских тумэтов, Уланцабский и Ихэчжоуский сеймы. Китайские историки отмечают, что "суйюанъский наместник ведал только военными делами, не вмешиваясь во внутреннее управление сеймов" (146, 108) и (148, 333). Непосредственным управлением сеймов занимались старшины из числа монгольских князей, назначаемые императором.

Хулунбуирский фудутун располагался в области Барга на северо-востоке монгольских земель. С конца XVIIвека это район играл большую роль в организации военной обороны против джунгарского хана Галдана и в военных операциях императора Сюань Е против русских поселений в Приамурье.

В "Хулунбуир чжилюэ" написано, первые военные укрепления в Хайларе построил глава (шаншу) Лифаньюань маньчжурский военачальник Арани, возглавлявший карательный поход против Галдана, где потом и разместился гарнизон хулунбуирского наместника". По мнению этого источника, создание хулунбуирского наместничества было связано с "необходимостью воспрепятствовать расширению русской агрессии " (31, 37).

После решения "проблемы русских": подписания Нерчинского договора 1689 г. и оформления пограничной линии с Россией, цинское правительство стало проводить политику "и-минъ ши-бянь" ("переселять людей, [с их помощью] охранять границы"). (81, 27). Вплоть до середины XVIII века шло планомерное заселение хулунбуирских земель знаменными войсками, состоящими из приамурских народов и монголов разных родов из Южной и Западной Монголии. В Хулунбуир были переселены эвенки, солоны и дауры, которых в XVII в. маньчжурские властями "угнали" из Приамурья (с северного берега Амура, район современного города Благовещенска) вглубь Дунбэя (Маньчжурии) с целью "лишить русских опоры в Приамурье" (83, 166).

Свое организационное начало хулунбуирское наместничество ведет от отделения от Хэйлунцзянского цзянцзюня. В исторической литературе его еще называют Цицикарским наместником, Амурским главноуправляющим генералом. В соответствии с "Уложением Лифаньюань" 1818 г. ямэн хулунбуирского дутуна получал кадровое обеспечение от Хэйлунцзянского цзянцзюня (20, т. 1,76). В 1732 году из подчинения Хэйлунцзянского цзянцзюня были вьшедены 3 тысячи знаменных воинов дауров с семьями и переведены под начало хулунбуирского наместника. Уланцабские монголы были переселены из Суйюань в 1732 году и местом их кочевий определили местности между озерами Хулун, Буир и рекой Орхон в Хулунбуире (146, 109).

В 1734 году из Цэцэнхановского аймака были переселены 2 484 солдат, объединенных затем с барга-монголами (син баэрху). В 1742 году сюда были дополнительно переведены 3 тысячи дауров и солонов из Цицикара. Олеты (один из 12 "старых" ото ков Джунгарского ханства) были переселены в Хулунбуир к середине XVIII века по возвращению в Джунгарию из южных пределов России и принятия пинского подданства¹⁶.

В компилятивном сочинении "Хулунбуир чжилюэ" (Описание Хулунбуирских земель), являющимся историко-географическим описанием Хулунбуирского района Внутренней Монголии (31), границы этого наместничества в пинский период "на 10-й год правления императора Инъ Чжэна (1732 г.) определены следующим образом: на востоке до горной гряды Большого Хингана, на юго-западе до границ с Халхой (Цэцэнхановский аймак), с запада и севера по реке Аргунъ, соседствуя с Россией" (31, 370).

Сначала ставка фудутуна располагалась в местности Чжаланьмутай (примерно на полдороге между г. Ципикар и г. Хайлар - Н.С.), но в 1732 г. цзянцзюнъ Чжуэрхай доложил трону, что ввиду того, что "в Чжаланьмутай первый иней падает слишком рано, надо перенести [ставку]". Ставка фудутуна была перенесена в местность Хайлар. К 1772 году Хулунбуирский гарнизон насчитывал 2 тысячи 500 воинов, численность такого гарнизона и определила окончательное создание хулунбуирского наместничества. Переселенные воины (солоны, дауры, орочены, барга монголы) были разделены на знамена: каждые четыре знамени составляли правое крыло солонов и левое крыло солонов. Войска стали нести регулярную охрану границ, у каждого знамени была определенная территория несения службы и участок границы для пикетов. В то же время "были определены внутренние границы кочевий переселенных в эти земли солонов, дауров, бар га-монголов, входивших в состав знаменных войск, и их стали снабжать, чтобы [они] охраняли границы" сказано в "Описании Хулунбуирских земель" (31, 372). После переселения войск в этот район встала задача самообеспечения фуражем и продовольствием, освоения местных земельных угодий, которые закреплялись за знаменными войсками. Была налажена почтовая служба на отрезке Хайлар-Цицикар с 10 промежуточными станциями.

По правилам "Уложения Лифаньюань" 1818 г. хулунбуирский наместник должен был ''поставлять умелых стрелков 10 человек, умеющих подражать крику оленя", чтобы участвовать в облавных охотах императора в Жэхэ (20 ,т. 1 ,275).

В штате хулунбуирского фудутуна состояли пять начальников знаменных гарнизонов (цзунгуанъ), восемь помощников (фу цзунгуанъ) и прочие чиновники: цзолини - 50 человек, штабные писцы (битеиш), переводчики монгольского, маньчжурского и русского языков. В 1895 г. был дополнительно назначен селин командир полка знаменного гарнизона), который специально занимался делами народа орочон. Канцелярия фудутуна, состоявшая из 3-х отделов, вела финансовые дела, дела знаменных войск и населения, отвечала за исполнение наказаний, обеспечение провизией, фуражом, поддерживала боеготовность войска. Именно высокая боеготовность войск и подготовка резерва знаменных войск стали главной обязанностью гарнизона хулунбуирского наместника.

Знаменные войска солонов и дауров хулунбуирского фудутуна сыграли в дальнейшем большую роль в наступательных действиях цинской армии. В "Историческом обозрении эвенкийского хошуна" сказано, что 8 знамен дауров и солонов принимали участие в "усмирении Синьцзяна, провинций Ганьсу, Нинся, Юньнани, Цинхая, Улясутая, Тибета и Тайваня" (81, 29). Самыми известными военачальниками стали: генерал даур Хайланча, воевавший при императоре Хун Ли более 40 лет против джунгаров, затем на севере Сычуани в местности Цзинчуань, на Тайване; принимал участие в непальской военной кампании и со 1000 отряд омдауров дошел до Катманду в 1793 г. Другой известный хулунбуирский наместник - улясутайский цзянцзюнъ барга-монгол Дугар, воевавший против джунгаров (28, 307). Воинское искусство хулунбуирских войск было воспето в тибетских народных песнях. Известная семья путешественников Рерихов в Тибете слышала рассказы о "замечательной стрельбе из лука кавалеристов Манъчу (маньчжуров), доблести соло-магми, или солонских войск, спасших тибетцев от разорительного набега непальских гурков в период непало-тибетской войны 1792 года" (12, 428). Китайские историки высоко оценивают именно эту сторону деятельность хулунбуирского наместника: "В период правления императоров под девизами Юнчжэн и Цянълун войска под командованием хулунбуирского фудутуна имели большое значение в процессе завоевания северо-западных земель, сыграли большую роль в процессе утверждения господства цинского правительства над монгольскими землями " (81, 111).

При императоре Инь Чжэне пограничная линия с Россией на вверенной Хайларскому наместнику территории была поделена на 16 калуней (пикетов), пикеты охраняли границы и отвечали за спокойствие на вверенной территории: осуществляли присмотр за ссыльными, поиск беглецов, пресечение кражи скота, контроль над ведением торговли и разрешение на пересечение границ кочевий. По описанию Я.П. Шишмарева, Хулунбуирское наместничество соседствовало с приононским и приаргунским краем России. Через караулы этого наместничества шли торговые пути в Калган и Долоннор. Если до заключения Пекинского договора 1860 г. торговые караваны задерживались и возвращались назад к границе монгольскими караулами, то после заключения договора и по мере извещения развития приграничной торговли, караваны с забайкальской шерстью и козьим пухом ходили в монгольские хошуны, в Долоннор и Калган (24, 56).

В материалах и документах "Русско-китайских отношений" (16;17), большая часть которых состоит из пограничной переписки, мы не нашли документы подписанные или отправленные от имени хулунбуирского дутуна. Видимо, Хулунбуирский наместник в ранге фудутуна, а затем дутуна, несмотря на организацию службы по охране границ с Россией на своем участке, был не уполномочен вести переговоры с представителями российской стороны. Это прерогатива была передана соседним пограничным наместникам: ургинскому амбаню и хэйлунцзянскому цзянцзюню.

Чахарский дутун руководил частью чахарских знаменных войск, разделенных на 8 знамен, после мятежа чахарских монголов при императоре Сюань Ев 1691 г. После подавления восстания потомков Лигдэн-хана, чахары были разделены: часть была переселена в местности Сюаньхуа, Датун и Чжанцзякоу (южнее Великой стены), Душикоу и Шахукоу (севернее Великой стены). На землях чахар-монголов были устроены конезаводы и казенные пастбища, построен монастырь Тайпу.

Чахарские 8 знамен в отличае от других 48 южномонгольских знамен не имели сеймовой принадлежности, не делились на хошуны и напрямую подчинялись дутуну монгольских знаменных войск, расположенному в Пекине. Родовое управление у чахар монголов было упразднено. С 1761 года с образованием ставки Калганского дутуна в г. Чжанцзякоу чахарские знаменные войска из ведения пекинского монгольского дутуна перешли в подчинение чахарского дутуна. В его функции входило: руководство и контроль над "полевыми" знаменными войсками и Калганскими гарнизонными знаменными войсками. Два помощника фудутуна возглавляли правое и левое крыло знаменных войск в пределах их кочевий. Чахарские войска сыграли большую роль в завоевании западной Монголии, часть чахарского войска была расквартирована там постоянно. Помимо заведования делами чахарских монголов, он также надзирал за деятельностью Селингольского Сейма (45, 387). Штат дутуна состоял из начальника знаменного гарнизона (цзунгуанъ), помощника (фу цзунгуанъ) и прочих офицеров знаменных войск: цанълиней, цзолиней.

Во второй половине XIX века в связи с осложнениями при поставке чая из Калгана в Кяхту, была учреждена специальная русская почтовая контора в Калгане для наблюдения за транспортировкой чая. По воспоминаниям Я.П. Шишмарева, у него установились добрые отношения с калганским наместником (24,19). Калган играл важную роль в транзитной торговле Китая и России. Это был единственный пункт доставки чая и товаров в Россию, китайских товаров в Кяхту, Ургу, единственным проходом для караванов, следовавших из Монголии в застенный Китай.

Жэхэский дутун стал главой военной ставки, расположенной в городе Чэндэ. Границы наместничества на севере простирались до предгорий Хингана, на востоке - до границ провинции Ляонин. Границы кочевий по территории наместничества были распределены между монгольскими племенами хорчин, тумэт, харачин, барин, онют, аохань, халха (левое крыло), объединенных в Чжосотуский сейма и сейм Чжу-уда.

К Жэхэскому наместничеству относились исконные территории членов маньчжурского императорского рода Айсингиро, здесь проходили традиционные охотничьи облавы маньчжурских императоров и императорский охотничий парк (вэйчан) в урочище Мурань, там же находилась летняя резиденция маньчжурских императоров. Именно поэтому помимо знаменных войск здесь были дополнительно расположены отряд дворцовой стражи под предводительством фудутуна, 3 знамени китайских войск под командованием цзунгуаня, другие отряды, несшие караул и охрану территорий.

Начиная с 1724 г. численность гарнизона составляла восемьсот солдат. В 1738 г. жэхэский гарнизонный офицер был повышен до ранга фудутуна, численность была доведена до тысячи двухсот человек. В 1810 году статус жэхэский фудутуна был произведен в ранг дутуна, а гарнизона увеличен до двух тысяч солдат.

В "Уложении Лифань юань" 1818 г. обязанности генерала в Жэхэ перечислены в разделе "Обязанности некоторых чиновников внешних областей" (20, ч.1,53-56), из которых следует, что ему вверялись "все дела, как по военной, так и по гражданской части", следственные и уголовные дела. Ему давалось право докладывать императору.

По нормам "Уложения" Лифаньюань, в канцелярии дутуна должно было быть два чиновника центральных ведомств: один из мин-ва Наказаний и Лифаньюань, сменяемым каждые три года. К двум гражданским "письмоводителям" добавлены еще два офицерских чина из местного гарнизона, хорошо знающие маньчжурский и монгольский языки и умеющие переводить со сроком обязанностей в 5 лет. "Жалованье главноуправляющему в Жэхэ выдавать 180 лан в год и столовое содержание. Генерал в Жэхэ осуществляет контроль над соблюдением правил распашки земель, переданных китайцам, с помощью специального чиновника Лифаньюань, лично объезжать почтовые станции по дороге от Сифэнкоу". (20,4.1,53-56).

Но главной обязанностью жэхэского наместника была организация облавных охот императора, охрана охотничьих угодий императоров, организация приема "вассалов", приглашенных принять участие в облавной охоте вместе императором. Кстати, это приглашение рассматривалось как знак особого расположения императора к своему подданному (20,т. 1,260). Помимо основных обязанностей, изложенных в правилах "Уложения", жэхэские наместники выполняли важные поручения императора, такие как сопровождать иноземные посольства от границ империи до столицы. Так, жэхэский фудутун в 1762 г. по указу императора сопровождал посольство афганского Ахмад-шаха, следовавшее из Яркенда в Пекин (7, док.№ 215,с. 165-166).

2. Наместники в Северной Монголии

Политика императорского двора на окраинных землях империи, на приграничных "зависимых" территориях, сводилась к созданию некой пространственной буферной зоны между территорией империи и соседними государствами. Если Южная Монголия как бы представляла внутреннюю часть буферной зоны, то территория Северной Монголии простиралась вдоль внешней окраинной границы вассальных владений, "на границах в тех отдаленных местах, где небо смыкается с землею".

После вхождения Внешней Монголии в состав Цинской империи и разделения на знамена, началось постепенное формирование пинского военного администрирования в Северной Монголии. Были созданы улясутайское (динбянское) наместничество, кобдоское и ургинское наместничества.

Улясутайский цзянцзюнь стал главным представителем цинской администрации в Халхе с 1696 года с постоянным местом пребывания в Улясутае. Образование Улясутайского наместничества началось с командирования в Улясутайский край военного чина с титулом "динбянский фуцзянцзюнъ" (кит."динбянъ" - устанавливать границы, утверждать границы) в период маньчжуро-джунгарских войн в Халхе.

Первым военным "эмиссаром" с титулом динбянский фуцзянцзюнъ с1733-1750 гг. был халхаский военачальник Цэрэн.Главной причинойпервых военных миссий были пограничные споры между джунгарскими правителями и Цинской империей в Халхе. Перемирие 1732 г., после поражения Галдан-Цэрэна от объединенных сил цинских и монгольских войск при Эрдэни-цзу, вылилось в трудный спор обеих сторон о линии границы между Пинским Китаем и Джунгарией. Обе стороны, в конечном счете, в 1739 году согласились считать границей Монгольский Алтай и озеро Убсанор, прилегавшие к владениям Дзасакту-хана. По этому договору джунгары лишались также земель, находившихся к востоку от Алтайских гор до Хангая. Под властью джунгарского Галдан-Цэрэна остался один Восточный Туркестан (65,207).

В 1733 году Цэрэн получает приказ возглавить сборный отряд из халхаских монголов в 500 человек и расположиться в Улясутае. С 1739 года после разграничения линии кочевий между джунгарами и Цзасакту-ханом, он возглавляет организацию охраны границ и обороны в случае нападения джунгаров. Цэрэн на протяжении 17 лет при исполнялобязанности динбянского фуцзянцзюня. Чжао Юньтянь усматривает в этом черты ''перехода от временного состояния к постоянному" характеру данной должности (146, 115). В 1750 году его сын Чингунжав получил по наследству этот титул и до 1754 года служил в ранге динбянского изо фуцзянцзюня.

В это время Джунгарской ханство переживало внутренний кризис. В 1750 г., как пишет И.Я. Златкин, "появились первые признаки распадаойратского государства" (65,283). Междоусобные войны за ханский престол после смерти Галдан-Цэрэна между джунгарскими ханами (Лама-Доржи, Даваци, Амурсана) ослабили джунгарское войско. Цинское правительство стало готовиться к войне и приступило к мобилизации в Халхе. К джунгарской границе стали подтягиваться войска, началась полномасштабная подготовка к уничтожению Джунгарского ханства. В 1754 году император Хун Ли прислал войска в Улясутай во главе с маньчжуром Цэ-лэном, бьшшим в разные периоды генерал-губернатором (цзунду) южных провинций Китая (Сычуань, Шэньси, Гуандун, Гуанси, Хэнань, Цзянсу, Чжэцзян). Обязанности динбяньского цзо фуцзянцзюня были возложены на него.

В 1755 году в Улясутай был направлен глава министерства Военных дел Бинбу шаншу монголу Баньди. Цинская армия была готова к походу. Армия была разделена на две части. Северный отряд возглавил Баньди, которому был дан титул генерал "усмиритель севера" динбэйский цзянцзюнъ. Южный отряд возглавил маньчжур Юнхан. Передовые отряды состояли из отрядов ойратских князей, перешедших на сторону цинов, под командованием Амурсаны, желавшего с помощью пинских войск победить своего соперника Даваци. Авангард северного отряда возглавил Амурсана, которому был дан титул помощника "динбянъский цзо фуцзянцзюнъ" (146,116). Весной 1755 года цинская армия во главе с Баньди и Амурсаной вошли в пределы Джунгарии и разбили Даваци. К лету 1755 года Джунгарское ханство было полностью завоевано. Главный соперник Цинской империи, с которым многие десятилетия шла война, был разгромлен, территория ханства была присоединена. На Джунгарию была распространена новая система управления, введенная ранее в завоеванных частях империи. Власть хана была упразднена, на обломках ханства было образовано четыре княжества: Хойт, Дербет, Хошоут и Чорос (65,292). Баньди был поставлен илийским наместником (Или цзянцзюнъ),Амурсана назначен хойтским хошунным правителем и помощником илийскогоцзянцзюня.

Вскоре, Амурсана, обманутый в своих ожиданиях стать всеойратским ханом, поднял мятеж. На основе "Записок о монгольских кочевьях" (9) события предстают в следующем виде: Амурсана вместе с халхаским Чингунжавом (он был динбянским цзо фуцзянцзюнем - Н.С.). выступили против пинских войск. Баньди командировал Эринцинь-Доржи (халхаский князь, брат ургинского богдо-гэгэна - Н.С.) арестовать и конвоировать изменника Амурсану. Когда Эринцин-Доржи прибыл в Урунгу, чтобы арестовать Амурсану, Амурсана прибег к хитрости, он вручил Эринцин-Доржи печать улясатуйского фо цзу цзянцзюня, и, соврав что должен приготовить вещи, бежал через Иртыш. Эринцинь-Доржи упустил Амурсану, и ему, как не выполнившему задание, было велено покончить с собой (9,346). Когда Амурсана напал на малочисленный гарнизон в Или, цзянцзюнъ Баньди и его помощник О Цзюн'ань после отчаянного сражения в Каши, окруженные неприятелями, кончили жизнь самоубийством. Император вновь послал армию в Джунгарию, в 1759 году западный край (Сиюй) был "умиротворен".

После восстания Амурсаны титул динбянъского цзо фуцзянцзюня был передан военачальнику Даэрдана, затем маньчжуру Хэдахэ. Можно проследить, что основной обязанностью военачальников с титулом динбяньского фуцзянцзюня было ведение военных действий против джунгарских войск. Превращение титула динбянъского цзо фуцзянцзюня в постоянного военно-административного представителя цинской администрации в ранге цзянцзюня в Северной Монголии произошло уже после подавления восстания Амурсаны.

В 1767 году в Улясутае была построена крепость, в которой разместились штат динбянского грофуцзянцзюня, прикомандированные чиновники центральных ведомств. Ямынь цзянцзюна располагался в западном крыле и занимал 59 комнат, канцелярия 2-х гражданских помощников (цаньцзанъ дачэней) располагалась в восточном. В этой же крепости находилась кумирня, склады, воинский гарнизон и т.д. Строительство крепости ознаменовало завершение становления Улясутайского наместничества.

В штате цзянцзюня были два помощника цанъцзан дачэни (маньчж. хэбэй амбани) - маньчжур, живший во внутреннем дворе крепости, и монгол, живший во внешнем дворе крепости Военный гарнизон состоял из войска зеленого знамени численностью в 2 тысячи 400 солдат, каждое центральное министерство имело несколько чиновников, прикомандированных в Улясутай, у каждого министерства был свой ямынь внутри крепости. Например: ямынь Нэйгэ (Государственной канцелярии) вел переписку со столицей, писал доклады трону, ведал почтовыми пересылками. Ямынь Министерства финансов (Хубу) отвечал за воинское жалование, питание, поставку продовольствия, соли, зерна, табака, чая, тканей. Ямынь Военного министерства (Бинбу) вел контроль над торговцами, приезжавшими в Улясутай, наказаниями за провинности, состоянием воинского гарнизона. Ямынь Лифаньюань ведал только монгольскими делами.

Улясутайский цзянцзюнъ обладал всей полнотой военной и гражданской власти на вверенной территории. Ему, как главнокомандующему всеми войсками Северной Монголии, подчинялись хошунные и аймачные ополчения. В его компетенцию входило решение разного рода гражданских дел, включая судебные тяжбы и иски. Через него, как представителя императорской власти, проходили все указы императора, касаемые монгольской аристократии (назначения на должность, сроки аудиенции, присвоение титулов). До 1761 года его полномочия распространялись на все 4 аймака Халхи. С конца XVIII века в Улясутае размещались представительства (джиса) от четырех аймаков Халхи, через которые в аймачные центры поступали все распоряжения центрального правительства, так и от самого цзянцзюня. Здесь же располагались военное и почтовое управления.

В канцелярии улясутайского цзянцзюня проходили обучение и административную "стажировку" наследники княжеских титулов, хошунные правители и отпрыски менее знатных княжеских родов. В 1769 г. улясутайский цзянцзюнь Цэнгунчжав, представив императору доклад, предложил "ш числа младших сыновей и младших братьев ванов, бэйлэ, бэйцзы, цзасак-тайджи, состоящих в халхаских Тушэтухановском, Цзасактухановском, Сайннойонханском аймаках, выбирать тех, кто по способностям пригоден для воспитания и образования" (пит.по 92, 100). Отобранных таким путем людей он предлагал направить в Улясутай на 5 лет, чтобы там они обучались у несущих служебное дежурство цзасак-тайджи ведению казенных дел и переводу официальных документов на маньчжурский язык. Об окончивших полный курс занятий княжеских наследниках императору предоставлялся специальный доклад. Старшие чины аймачных сеймов и хошунные цзасаки должны были хорошо ориентироваться в пинских правовых нормах, касающихся Монголии, обладать практическим опытом ведения служебных дел, твердо знать ритуалы и церемонии, владеть маньчжурским языком. Тем самым создавался резерв чиновников для административного аппарата цинских наместников в Северной Монголии (Кобдо, Урге, Улясутае).

Новое администрирование, введенное маньчжурами в Монголии, было распространено и на территорию Тувы, с 1759 г. вошедшей в состав Цинской империи. На территории Танну-урянхая было создано 5 знамен(146, 118), но они не входили в состав сеймов, каждое знамя подчинялось цзунгуаню, назначаемому из местных дзайсанов. В Туве на основе родового управления был сформирован институт бугдийн-дарга, главы тувинских хопгунов, который просуществовал более полутора веков Тувинский бугдийн-дарга был подчинен улясутайскому цзянцзюню. Институт бугдийн-дарга ведал административными, хозяйственными, военными и судебными делами в пределах своей территории, был связующим звеном между тувинскими хошунами и цинскими властями в лице улясутайского цзянцзюня. Тувинские монголоязычные источники сообщают о деятельности первых бугдийн-дарга (49, 214). Тувинская монголоязычная летопись "Родословная бугдийн-дарга" приводит полный список тувинскихбугдийн-дарга до 1916 года. Так, первые бугдийн-дарга были монголы, и находились во главе управления в общей сложности двадцать четыре года, затем на эту должность был назначен тувинец Даши, и должность бугдийн-дарга стала наследственной (13,9). У последнего бугдийн-дарга из рода Хурулмая власть была отобрана русским комиссаром Григорьевым (39, 156). Летопись содержит переписку бугдийн-дарга с улясутайским цзянцзюнем и касается, в основном, кадровых назначений. Бугдийн-дарга как уполномоченный цинскими властями чиновник владел печатью, картой линии уртонов, в его распоряжении находился штат чиновников на государственном жаловании (13,13).

Становление и оформление улясутайского наместничества в годы правления императоров Инь Чжэна и Хун Ли являлось одним из главных административных преобразований в Халхе. Дальнейшее усиление функций военного наместника означало дальнейшее ужесточение политики Цинов в Северной Монголии, ослабление власти монгольских князей. Была ликвидирована власть аймачных ханов (они были приравнены к хошунным дзасакам), происходило дальнейшее дроблениесеверо-монгольских земель (в 1725 году образован еще один (четвертый) аймак - Сайн-ноёна, получивший название Средней дороги (52, 35J.

В соответствии с новыми задачами покорения земель в западной Монголии, а затем и эффективного управления ими после покорения, с середины XVIII века пинские власти провели ряд мероприятий по укреплению местных органов управления. В помощь улясутайскому цзянцзюню были назначены помощники: в 1758 г. назначен чиновник дачэнъ (маньчж. хэбэй амбанъ) с резиденцией в Урге ив 1761 г. было образовано постоянное наместничество в Кобдо.

По мнению Чжао Юньтяня, в конце XVIII века "'военные обязанности динбянъского гро фуцзянцзюня стали менее важными, надсмотр и контроль за монгольскими родами стал главной обязанностью''' (146, 116). Мы считает это мнение обоснованным, т.к. то война с джунгарами была завершена, граница империи продвинулась далеко на запад, где теперь "утверждал границы" кобдоский наместник. С течением времени значение Улясутая стало падать и на место главного экономического и культурного центра выдвигается Урга. Улясутайский цзянцзюнь обеспечивал охрану границ на своем участке, но не был уполномочен вести пограничные переговоры с Россией. Так, на линии границы на Алтае с российской стороны комендант Бухтарминской крепости в 1797 и 1798 гг. пытался вести переписку с улясутайским наместником об открытии приграничной торговли. Но улясутайский наместник не был уполномочен вести переговоры по таким делам и отсылал его письма на рассмотрение ургинским амбаням (7, док. № 245, с.217-218).

Ургинское наместничество

Ургинский наместник изначально действовал на правах помощника улясутайского цзянцзюня. Причиной назначения ургинского наместника китайские историки связывают со смертью монгольского богдо-гэгэна, теократического правителя Халхи. с 1758 г., и в подтверждение приводят указ императора Хун Ли от 1758 г.: "ввиду того, что Джэбдзун-дамба-хутухта достиг нирваны и прочтены все погребальные молитвы, [там] остался только Сун-ду Доржи вести дела, [но так как] паства очень большая и нет никого, кто может управлять, направить халхаского цзо фуцзянцзюня Сандзай-Доржи как подходящую кандидатуру в качестве правителя " (цит. по 146, 120). Поэтому, ургинский наместник монгольский амбань (мэнгу дачэнь) представлял пинскую администрацию в Урге в помощь теократическому правлению халхаского богдо-гэгэна.

Действительно, ургинский амбань занимался делами буддийского духовенства, в этом выражалась особое покровительство цинских императоров по отношению к монгольскому духовенству. Так, в летописи "Эрдени цзу" упоминается о том, что на строительство новых кумирень монастыря Эрдени цзу, разрушенных в период халхаско-ойратских войн, потребовалось распоряжение императора о выделении средств. Разрешение было получено через амбаня, и в ходе строительства амбань проводил ревизию средств, отпущенных на строительство. "В пятьдесят восьмом году, в год воды-коровы (1793 г.) по высочайшему указанию ведомства амбаня, находящегося в Хурэ, прибыл писарь Чойраши с ревизией строительства в Эрдени дзу. Он провел ее и [результаты] отослал в Военное ведомство (5, 85).

Периодически в Халху направлялись чиновники Цзюньцзичу с различными поручениями, большей частью военного характера. Известно, что пинские власти испытывали большие затруднения с набором в Халхе солдат в армию, действующую против Джунгарского ханства, поэтому неоднократно в Халху направлялись сановники с императорским поручением организовать розыск и отправку в военные лагеря уклонявшихся от военной службы халхасцев (7, см. док. № 117).

Назначение маньчжурского амбаня (манъчжоу дачэнъ), дополнительно к существовавшему монгольскому амбаню, произошло в 1762 году. Это связано с тем, что расширился и усложнился круг задач, связанных с уточнением российско-китайской границы и развитием торговых отношений с Россией. После официального разграничения границы между Россией и Цинской империей по Кяхтинскому (Буриинскому договору) 1727 года, многие вопросы урегулирования пограничных проблем и приграничной торговли не были решены окончательно (53,92-93). Поэтому постоянно возникали спорные и конфликтные ситуации в связи с беженцами, нелегальным переходом границы, запретом или разрешением на торговлю в Маймачене, размерами таможенных пошлин и т.д.

Назначение маньчжурского амбаня в Ургу, по мнению Чжао Юньтяня, также носило характер временного прикомандирования чиновника "с поручением". Начиная с 1785 года, прикомандированные чиновники разных центральных ведомств стали назначаться на регулярной основе для "надзора за российскими делами", что связано, в первую очередь, с развитием приграничной торговли в Кяхте и Маймачэне (146, 121).

По мнению А.Н. Хохлова, передача маньчжурскому амбаню полномочий контроля над ходом торговых и политических дел с русскими в районе Кяхты и Маймачэна резко ухудшила условия приграничного торга. Угрожая прекратить торг, цинские власти стали настаивать на отмене пошлин с русских товаров в кяхтинской таможне (102, 22). В 1764 г., прекратив торговлю, он велел удалить из Маймачэна всех купцов и ввести туда военный отряд (в количестве 400-500 чел.), чтобы воспрепятствовать тайной торговле монголов с русскими. Под разными предлогами (чаще всего из-за мелких нарушений пограничного режима), цинские власти неоднократно останавливали торговые операции в Кяхте. Цинская пограничная администрация только с 1744 по 1792 гг. десять раз останавливала кяхтинскую торговлю, чем причиняли серьезный ущерб взаимовыгодной торговле (102, 25). Ургинские правители с самого начала стали проводить политику строгой регламентации внешней торговли.

По положениям цинского законодательства "Собрания законов династии Цин" (Дацин хуэй-дянъ) полагался следующий порядок назначения и круг обязанностей: "Назначить ургинскими амбанями двоих,одного выбирать из сановников маньчжуров и монголов из Пекина, другого -- назначать из числа халхаских дзасаков. Разместить в Урге чиновника Лифанъюанъ одного человека, битеши -- 2 человека, направить в Кяхту чиновника Лифанъюанъ одного человека. Взять в подчинение караульную службу пикетов всех дзасаков; на востоке до границ Хэйлунцзяна вести управление совместно с хэилунцзянским цзянцзюнем, Хайларским фудутуном; на западе до границ Цзин-цзи-ли-ке совместно управлять с динбянским фуцзянцзюнем и кобдоским цанъцзанъ дачэнем " (цит. по 146, 122).

По "Уложению" Лифаньюань 1818 года, находящийся в Кяхте чиновник Лифаньюань по управлению торговыми делами между Россией и Китаем был подчинен ургинскому амбаню. "По множеству дел в Урге" в канцелярии ургинских абаней был увеличен штат секретарей за счет прикомандирования из канцелярий правителей четырех северомонгольских аймаков. (20, т.2 с.72). В Постановлениях, относящихся к границе, ургинскому амбаню полагалось объезжать границу каждые 10 лет (20, т.2 с.294). В одной из таких инспекций ургинского правителя по восточной границе наместничества до Нерчинского края, граничившего с Хаулунбуирским наместничеством, проехал и Я.П. Шишмарев в 1864 году "чтобы устранить недоразумения, устроить порядок местных сношений на границе" (24, 51).

Главенство амбаня, присылаемого из столицы, над местным амбанем, избираемым их числа халхаским дзасаком, определило их дальнейшие взаимоотношения. Столичный чиновник в ранге дачэня был выше хошунного дзасака, возможно, что это отражало общую установку цинского двора в важности политических (внешнеполитических) функций над военными. По мнению А.Н. Хохлова и других исследователей (52, 106), "номинально во всех делах по управлению этим краем монгольский амбань должен был давать советы столичному, однако фактически он (монгольский амбань) чаще всего выполнял указания последнего" (100, 200). В списке "ургинских амбаней", составленном нами по китайским и русским источникам и литературе (18, 100, 146, и др.) даны лишь имена маньчжурских амбаней, имена всех монгольских амбаней пока восстановить не удалось. По материалам документов "Русско-китайские отношения в XIX веке" можно проследить, что цин-ван Юндэндорж, племянник Тушэту-хана, свыше 40 лет был ургинским амбанем во времена правления трех маньчжурских императоров: Хун Ли, Юн Яня и Минь Нина (с 80-х годов XVIII века по 20-е годы XIX века), и сыграл заметную роль в российско-китайских отношениях данного периода. Другим ярким исключением стал улясутайский амбань Цэцэн-хан Артишита, назначенный в 1862 году монгольским амбанем в Урге. По воспоминаниям русского консула Я.П. Шишмарева, "мнение Цицен-хана во всех делах занимало первое место", и "оставаясь на должности ургинского амбаня в течение 14 лет, Артишита много содействовал развитию наших сношений как внутри страны, так и на границе Торговлянаша получила полную свободу как здесь в Урге, так и в хошунах" (24,50).Думается, что это доброе отношение монгольских амбаней к российской миссии в Урге было скорее исключением и зависело больше от личности самого амбаня.

Амбани, присылаемые из столицы, как видно по списку ургинских амбаней, менялись довольно часто и находились в должности от года до двух лет, на этой должности (ургинского амбаня) попеременно побьшали илийские, чахарские, турфанские, сининские, тибетские и улясутайские наместники.

В конце XVIII века в ведение ургинских амбаней перешли дела двух восточных аймаков, Тушэтуханского и Цэцэнханского. С течением времени, когда ургинские наместники получили право непосредственного доклада императору, их зависимость от улясутайского цзянцзюня стала скорее номинальной и выражалась лишь в обязанности представлять ему копии донесений в Пекин

Штат чиновников к концу XVIII века составлял более 170 человек и состоял из должностей офицеров, курьеров, переводчиков, тюремных надзирателей и т.д. В подчинении ургинского судебного управления находилось и кяхтинское пограничное судебное управление. (146, 35-36).

Ургинские амбани и их роль в российско-китайских отношениях

Одной из самых основных и ответственных обязанностей, возложенных на ургинских амбаней императорским двором, стало урегулирование на месте вопросов, связанных с китайско-российскими отношениями. Их сфера компетенции в этом вопросе была подробно расписана в виде постановлений в "Уложении Лифаньюань". В "Уложении Лифаньюань" 1818 г. содержатся 6 Глав, "содержащие в себе сношения с Россиею" (20,т. 2,279-3 00), где изложены основные правила торговли на границе, порядок охраны русско-китайской границы для чжасаков, подчиненным улясутайскому, кобдоскому и ургинскому наместникам, правила пребывания российских подданных на территории Китая и т.д., вплоть до статей, рекомендующих одаривать "Русских чиновников шелковыми платками" (20,т.2,291).

Круг обязанностей ургинских правителей в сношениях с Россией состоял в следующем: переписка с канцелярией иркутского генерал-губернатора, прием русских курьеров, встреча с таможенными чиновниками и торговцами, открытие или закрытие приграничной торговли,объезд линии границы. Позже, когда в 1861 году было открыто российское консульство в Урге, амбани стали решать эти вопросы напрямую с российским консулом, и были обязаны оповещать население об изменении правил торговли с Россией после заключения Пекинского договора. Однако, по мнению консула Я.П. Шишмарева, это не было сделано за 6-7 лет существования этих документов. Это стало серьезным препятствием для ведения торговли русскими купцами на территории Монголии (24,44).

Красноречивой иллюстрацией круга других специфических обязанностей амбаней и их подчиненных, также связанных с Россией, может служить рассказ Григория Шарина, русского пленника, невольно оказавшегося по ту сторону границы в руках ургинского амбаня.В его ''Записках монгольского языка ученик Григорий Федоров сын Шарин о бытности своей в китайском государстве апреля с 14 1778 г. по 8-е число февраля 1780 г. рассказывается о злоключениях, постигших его на китайской стороне: как его привели на допрос к дзаргучи (монг. чиновник), затем направили для дознания чиновнику Лифаньюань, потом отправили к правителю Урги, в то время амбаню Солиню. "...Но Соли амбанъ, не веря моему истинному показанию, кричал мне с яростью и угрожал, ежели я не признаюсь, истязать меня. И приказал принестъ и принесены были мучительные орудия из веревок и ремней, чего я убоявшись, говорил...". А говорил он, отвечая на следующие вопросы амбаня: "..каким образом нынешняя государыня на престол вступила, почему начальников немецкой породы более, чем российской.. Находится ли Российское государство в подданстве у немцев? Почему Россия воюет с Турцией и во сколько дней набегает скорая почта от Москвы до Кяхты". Таким образом, шел сбор стратегических сведений о соседнем государстве. Что подтверждается инструкцией, выданной амбанями, кяхтинским дзаргучеям. Пункт пятый инструкции рекомендовал: "Обходиться с россиянами учтиво, а не так как было прежде. Ходить к ним в компании и звать к себе не запрещается. Но между тем стараться узнавать не только о коммерческих, но и о государственных их делах. Узнавший об этом и донесший обществу и дзаргучею награжден будет как отличившийся по торговле человек" (цит. по 102,121).

Ургинские амбани, по сравнению с цинскими наместниками в других вассальных владениях Цинской империи, обладали значительными полномочиями в сфере внешнеполитической деятельности, но право окончательного решения принадлежало императорскому двору. Об этом говорит переписка 1805 г ургинских амбаней с Лифаньюань и императорским двором, где они просят прислать детальные указания по тем или иным вопросам, например, как принимать русское посольство Ю.А. Головкина в Цинскую империю (18). Как представители пинского двора, амбани принимали деятельное участие в пограничных переговорах и составлении договоров с Россией. Так, при участии маньчжурского амбаня в 1768 г. состоялось подписание дополнительной статьи к Кяхтинскому договору под названием "Прибавление к трактату, размененное российским комиссаром с китайскими амбанями", которая регулировала режим на русско-китайской границе (53, 94). Назревший кризис в урегулировании споров о перебежчиках и нарушителях границы заставил обе стороны начать переговоры заключить новое "Соглашение" (так называемы "Международный акт") (53, 95). В переговорах пинская сторона была представлена ургинским амбанем маньчжуром Сун Юнем и халхаским князем Саньдубдорчжи, предположительно монгольским амбанем. Подписание этого договора привело к значительному оживлению кяхтинской торговли.