Рыцарство накануне Столетней войны (по данным Ле–Беля и Фруассара)

46

Размещено на http://www.allbest.ru

47

Размещено на http://www.allbest.ru

Курсовая работа

Рыцарство накануне Столетней войны (по данным Ле-Беля и Фруассара)

Время, предшествовавшее Столетней войне, представляется многим исследователям очень важным периодом в развитии европейского общества. Именно в этот период рыцарское поведение достигло невиданных доселе высот, а куртуазность рыцаря представлялась всем современникам наивысшей точкой поведения. Все это отразилось в огромном корпусе литературных источников появлявшихся в то время. К таким источникам прежде всего стоит отнести «Хроники» Жана Фруассара и «Правдивые хроники» Жана Ле-Беля, вышедшие недавно в издательстве Санкт-Петербургского университета.

«Правдивые Хроники» Жана Ле-Беля представляют собой чрезвычайно ценный источник для изучения Столетней войны и периода накануне ее. Большинство сведений о самом Ле-Беле мы узнаем благодаря его собственному историческому труду. В дальнейшем для обозначения цитат из «Хроник» будет использоваться сокращение (Le Bel,) Фамильное имя хрониста было дель Канж, а приставка Ле-Бель («Красивый») была лишь прозвищем, которое он унаследовал от отца, Жиля Ле-Беля. Его семья принадлежала к городскому патрициату, а его предки по отцовской линии занимали важные посты в органах городского управления (эшевены, великие старшины, бургомистры). Сам Жан Ле-Бель сделал карьеру на службе церкви. Примерно в 1312 году он получил место каноника при кафедральном соборе Святого Ламберта, а позднее занял должность пробста при церкви Святого Иоанна. По свидетельству современников, хронист отличался веселым, общительным нравом, любил жить на широкую ногу, и круг его интересов был сугубо светским. Стихотворные сочинения Жана Ле-Беля - всевозможные лэ, рондо и вирелэ - получали высокую оценку у образованных слушателей. см. вступительную статью к изданию «Правдивых хроник». СПб.: Издательство С.-Пертербургского университета, 2005, С. 7. К сожалению ни одно из них не дошло до нашего времени. Историк умер 15 февраля 1370 года оставив нам замечательное произведение - «Правдивые Хроники». Они охватывают огромный временной промежуток европейской истории от 1307 по 1361 гг. Ле-Бель не просто перечисляет какие-то факты, а пытается объяснить их причинно - следственные связи, стремится раскрыть идейно - психологическую мотивацию поступков главных героев. Все повествование в целом подчинено одной теме, и любые авторские отклонения сопровождаются обоснованием. Говоря о ценности «Хроник» как исторического источника необходимо отметить, что сведенья, сообщаемые Ле - Белем хоть иногда и страдают неточностью, и историк зачастую грешит хронологическими ошибками, тем не менее, стремление к реалистическому отображению действительности, пристальное внимание к деталям военного быта, к важным сдвигам, происходившим в идеологической и социально - политической сферах жизни Западной Европы делают его произведение одним из ценнейших источников по истории Столетней войны. Вайнштейн О.Л. Историография Средних веков. М.: Наука. 1951.с. 321.

«Хроники» Жана Фруассара считаются главным источником для изучения Столетней войны (1337 - 1453). Люблинская А.Д. Источниковедение истории Средних Веков. Л.: Изд - во. Ленинградского Университета. 1955. С. 115. Жан Фруассар родился около 1337 в столице графства Эно «добром, красивом и славном городе Валансьене»(Jean Froissart, manuscript d'Amiens, 1). В дальнейшем, для обозначения ссылок на «Хроники», будет использоваться сокращение (Froissart, Am….). Этот город, известный уже с 7 века, занимал очень важное стратегическое положение, находясь между северными пределами Франции и Фландрией, на перекрестке важнейших торговых путей. Именно это особое расположение повлияло на позицию его жителей, которые в ходе Столетней войны так и не определились с постоянным союзником, переходя то на французскую, то английскую стороны. Очевидно, Фруассар был выходцем из семьи зажиточных горожан, торговавших сукном. Получив образование в приходской школе, он с ранних лет начал проявлять тягу к историческим изысканиям. Когда Фруассар уже был церковным клириком, он совершил поездку в Англию, где преподнес королеве Филиппе свое первое историческое произведение - рифмованную хронику об англо - французских войнах. Изучением «Рифмованной Хроники» занимался исследователь Норманн Картье. В статье «The Lost Chronicle» в журнале Speculum он подробно рассмотрел вопрос о форме изложения хроники. К сожалению, это произведение не сохранилось до наших времен. Вероятнее всего, в нем шла речь о славных подвигах Эдуарда III, а также графа Гильома II Эно. См. вступительную статью к русскоязычному изданию «Хроник». СПб: Издательство С.-Пертербургского университета, 2008. С. 6. Королева, являвшаяся также уроженкой Эно, с большим почетом встретила Фруассара, назначив его своим секретарем (clerc) и придворным поэтом. Там же.

Служба у королевы стала очень важным этапом творческой карьеры Фруассара. В это время историк завел множество полезных связей, которые в дальнейшем помогли ему при написании «Хроник». Благодаря королевским пожалованиям он совершал дальние путешествия в поисках материала. Сам Фруассар так отзывался об этом периоде жизни: «…я начал создавать свою историю еще будучи двадцатилетним юношей, а затем явился в мир с повествованием о подвигах и приключениях. Я всегда получал от этого дела удовольствие неизмеримо большее, чем от какого - либо еще….За счет громкого имени моей госпожи и ее денежной поддержки (ровно как и других высокопоставленных сеньоров), я в свое время посетил большинство мест Христианского мира, достойных внимания». В период между 1361 и 1369 гг. Фруассар побывал во многих областях Англии, Шотландии, Франции и Италии, «вызнавая истину о минувших событиях у храбрых людей, рыцарей, оруженосцев», он также опрашивал «гербовых королей и их маршалов», которые считались «лучшими знатоками и судьями…и я полагал, что дорожа своей честью, они не осмелятся солгать мне»(Froissart, Am. 1).

После смерти Филиппы в 1369 году, Фруассар решил не возвращаться в Англию и остался в Эно. Об этом периоде жизни историка чрезвычайно мало сведений. Отрывочные сообщения показывают довольно сложное положение Фруассара, рассказывая о его занятии торговлей. Очевидно в 70 - е годы Фруассар создает ряд книг на заказ, которые до нашего времени не сохранились. Наконец историк находит нового покровителя в лице Роберта Намюрского, который был женат на сестре Филиппы Изабелле. Вероятно, он и посоветовал историку создать новые хроники, посвященные англо - французским войнам, взяв при этом за основу работу своего предшественника Жана Ле-Беля. Подобно Ле-Белю, Фруассар ставил своей первостепенной задачей опрос участников и очевидцев интересующих его событий. В работе над первой книгой своих хроник, помимо труда Ле - Беля, он использовал материал «Больших Французских хроник» и стихотворную «Жизнь Черного Принца», написанную герольдом Шандо. См. вступительную статью к русскоязычному изданию «Хроник». СПб: Издательство С.-Пертербургского университета, 2008. С. 9. Среди документов, которые он цитирует или пересказывает весьма близко к тексту, можно назвать договор о принесении оммажа Эдуардом III Филиппу IV (1330), пространное послание Филиппа Ван Артевельде к представителям Карла IV (1380), письмо горожан Льежа (1382), договор Филиппа Бургундского с мятежными фламандцами (1385). Там же Однако это не означает, что все его произведение достоверно. Одной из главных особенностей творческого метода Фруассара была вариативность - в разных частях своего труда он мог давать описания одного и того же события противоречащие друг другу. А стремление воздержаться от выбора какой-либо версии, характеризует Фруассара как художника-моралиста, озабоченного поиском нравственной правды. «Хроники» состоят из четырех книг, написанных на протяжении 1370 - 1400 гг. хронологически все они связанны с событиями Столетней войны. Первая посвящена непосредственно ее предыстории, а также приходу к власти в Англии Эдуарда III, его завоевательной политике, а также подготовке к грядущей войне и ее первым годам. В книге второй освещается период европейской истории с 1377 по 1385 гг. Здесь кроме событий войны, обширные разделы посвящены таким важным социально - политическим явлениям, как Великая церковная схизма, народные бунты и восстания во Фландрии, Англии и Северной Франции. Вторая книга представляется как совершенно отдельный и оригинальный труд. Отличается от других частей и третья книга, в которой Фруассар отошел от традиционной манеры изложения событий в их временной последовательности. Вместо этого он использовал литературные приемы, характерные для средневекового романа: помещение одного рассказа внутрь другого и замысловатое переплетение различных сюжетных линий. Основной сюжет был посвящен путешествию хрониста в Беарн. Третья книга была завершена не позднее зимы 1391 - 1392 гг. Сразу после этого Фруассар стал собирать материал для четвертой книги, которая была завершена к 1400 году. В ней уже не было такой композиционной мозаичности как в третьей книге, историк старался соблюдать хронологическую очередность. Точная дата смерти Фруассара не известна. Косвенные данные, содержащиеся в «Римском манускрипте», позволяют говорить лишь о том, что он умер не ранее 1410 года. Экскурс в «рыцарское» и «о рыцарях» у Ле-Беля и Фруассара достаточно широк. Это не вызывает удивления. Имея широкие связи с феодальной аристократией, а также являясь одно время приближенным к королевскому двору, историки в полной мере прониклись духом эпохи и смогли использовать это при написании «Хроник». Многие исследователи и вовсе считают Фруассара своеобразным певцом рыцарского поведения и куртуазности. А начало XIV века было знаковым периодом в развитии рыцарской идеологии. В это время происходили скрытые процессы, приведшие, в конце концов, к трансформации рыцарства и в дальнейшем к его гибели. Конечно же, изменения, происходившие в рыцарской среде, не могли остаться незамеченным историкам. Ле-Бель, и в меньшей степени Фруассар рассказывают нам множество интересных событий, в которых современные исследователи могут найти много полезной информации.

В данной работе, на основе информации содержащейся в недавно вышедшей первой части «Хроник» Фруассара, а также в «Правдивых хрониках» Жана Ле - Беля, я попытаюсь проанализировать основные нормы рыцарского поведения, сложившихся к началу XIV столетия, разобрать те необходимые составляющие, которые позволяли выделять рыцаря из других сословий. Также я постараюсь показать как сами историки (Фруассар и Ле - Бель) видели своих персонажей. Были ли изображаемые ими исторические деятели носителями «рыцарской ментальности» или нет. В последнем разделе работы будет проведен анализ исторического значения шотландских походов и их влияния на развитие, и трансформацию рыцарской идеологии.

I. Начало заката рыцарства как исторический фон произведений Фруассара и Ле-Беля

рыцарство английская шотландская война

XIV век был апофеозом рыцарства, временем его наивысшего расцвета и кульминацией рыцарского поведения. В этот период доблестный рыцарь по-прежнему оставался главным героем песен и баллад, по-прежнему, он был объектом восхищения и подражания. В XIV-XV веках появляется и первая визуализация, прославляющая идею ратного поступка, подвига во имя прекрасной дамы или нуждающегося в защите. Это была уже не скульптура, а первые живописные изображения. Таковым является например «Св. Георгий с драконом» Паоло Уччелло (см. приложение).

Вместе с тем, в указанное время начался процесс упадка и разрушения рыцарства как культурного и исторического явления. XIV век начался с прогремевшей на всю Европу битвы при Куртре, когда в одночасье был истреблен весь цвет французского рыцарства. В дальнейшем все столетие было ознаменовано такими катастрофами. Битва при Халидон-Хилле, при Креси, при Пуатье, сражение при Моргартене - вот лишь некоторые вехи процесса разрушения рыцарства. Столетие закончилось страшной катастрофой на Балканах, под Никополем, когда 200 тысячная турецкая армия под командованием султана Баязида I разбила объединенное 70 тысячное рыцарское войско - цвет всей Европы.

По мнению Филиппа Контамина главной особенностью европейских средневековых войн было отсутствие крупных полевых сражений Контамин Филипп. Война в Средние века. М.: изд. дом «Ювента». 2001. С. 247.. Однако 14 век изменил ситуацию. Причины подобного процессы до сих пор мало изучены. Вероятнее всего это явилось следствием непрерывного развития военного искусства, эволюции тактики. Свою роль сыграли и многочисленные изменения, произошедшие в социуме в XIII - XIV веках. Для Франции большое значение имело правление Филиппа Красивого, ознаменованное борьбой с графом Фландрским и подчинением его территорий к Франции, разгромом Ордена Тамплиеров, запретом феодалам чеканить собственную монету и в целом чрезвычайно жесткая политика к любым проявлениям сепаратизма. Никогда еще Европа не видела массовых сожжений рыцарей, членов ордена. Так в Париже во время разгара гонений на тамплиеров на поле за монастырем Св. Антония было сожжено 59 рыцарей, после того как они отказались признать свою вину. Это были люди несшие крест на восток, и они были преданы у себя дома. В то же время верные короне рыцари участвуют в походе во Фландрию, чтобы отомстить за жуткую резню, устроенную жителями Брюгге над французским гарнизоном. В мае 1302 г. в течение одного дня народ перебил в городе 1200 рыцарей и 2000 солдат французского гарнизона. Около местечка Куртре происходит катастрофа, вошедшая в историю под названием «Битвы шпор». Всего французы имели 7,5 тысяч всадников и 3-5 тысяч пеших наемников, то есть 10-12 тысяч человек. Михневич Н.П. История военного искусства с древнейших времен до начала 19 столетия. СПб. изд. П.О. Яблонского. 1896. С. 135. Войском командовал граф д`Артуа. Получив сведения о движении противника, фламандцы сняли осаду замка Касселя и сосредоточились у Куртре, решив дать здесь бой. Их силы исчислялись в пределах 13-20 тысяч человек. Особенностью повстанческого войска было то, что в его составе находилось всего около 10 рыцарей (командующие и их свита), остальные являлись пехотинцами. Контамин, Филипп. Война в Средние века. М.: изд. дом «Ювента». 2001. С. 245. Пехота состояла из стрелков (лучники и арбалетчики), пикинеров, и воинов, вооруженных палицами. Передовая (отборная) часть армии фламандцев была вооружена железными касками, кольчугами, латами и длинными пиками с ромбическим железным наконечником. Там же. За ней "следовали люди, не имевшие полного предохранительного вооружения; они носили легкий шлем, басинет, и деревянный щит, подвешивавшийся на шею. В качестве наступательного оружия они имели толстые, грубые палки, верхняя железная оправа которых образовала род яблока и затем оканчивалась железным наконечником в виде кинжала, так что это оружие можно было употреблять не только как пику, но отчасти и как булаву - это знаменитый goedendag, приобревший скоро в их руках громкую славу". Цит. по: Пузыревский. А.К. «История военного искусства в средние века». СПб. 1884

Приказ французским рыцарям атаковать врага, продвигаясь через собственную пехоту, внес разлад в войско - многие воины были потоптаны своей же кавалерией. Французским рыцарям удалось прорвать центр фламандской фаланги, но развить успеха они не смогли, ибо были контратакованы и отброшены фламандским резервом. Отразив три атаки французской конницы, оба фланга фламандцев перешли в решительное наступление, погнав бежавшего неприятеля к ручью. Разин Е.А. История военного искусства: в 2т. Т.2. М.: Изд - во. Омега - Полигон. 1994. С.442 Началось преследование и физическое уничтожение рыцарей. Фламандцы нанесли полное поражение французскому войску. Одной французской конницы погибло около 4 тысяч человек. Там же. С убитых рыцарей победители сняли 700 золотых шпор и повесили их в церкви в память об этой победе. Михневич Н.П. История военного искусства с древнейших времен до начала 19 столетия. СПб. изд. П.О. Яблонского. 1896. С. 137. Главным итогом победы при Куртре стало то, что пожалуй впервые в истории хорошо организованная пехота фламандских горожан и крестьян, отстаивая свою свободу и независимость, наголову разбила рыцарскую конницу.

Но эта победа не осталась единственной. В 1315 г. Габсбурги организовали поход рыцарского войска против "лесных земель". Против трех главных лесных кантонов Швейцарии: Швиц, Ури, Унтервельден. Когда в Швейцарском союзе стало об этом известно, население поднялось против захватчиков. Однако при небольшом населении Швейцария могла выставить лишь небольшую армию, состоящую из нескольких тысяч пехотинцев. Военачальник швейцарцев Вернер Штауффахер понимал это и решил атаковать противника в наиболее удобный момент, когда он будет проходить дефиле у горы Моргартен. Согласно источникам, швейцарцы имели 1300 пехотинцев. Эта цифра подтверждается расчетом: население Швиц (18 тысяч человек) не могло выставить более 900 пехотинцев (5 процентов от общей численности населения) http://savelaleksandr.narod.ru/BATLLE/page30.html.

По всей видимости, в дефиле была устроена засека из деревьев. Здесь же, на крутом скате отрога горы Моргартен, скрытно расположился небольшой авангард швейцарцев, насчитывавший около 50 пехотинцев. Эрнест, Р., Дюпюи, Т. «Всемирная история войн». М.: «Полигон», 1997. С. 75. Главные же силы были построены на возвышенности в баталию - плотную массу с одинаковым количеством шеренг и рядов (35х35). Там же. Войском Габсбургов командовал герцог Леопольд Баварский. Согласно источникам, в войске было около 3-4 тысяч всадников. http://savelaleksandr.narod.ru/BATLLE/page30.html Пехоты насчитывалось около 8 тысяч человек. Таким образом, войско герцога насчитывало около 12 тысяч человек, что давало ему почти десятикратное превосходство над швейцарцами. Как только авангард рыцарей приблизился к завалу, авангард швейцарцев внезапно начал сбрасывать на врага большие камни. Древесные пни и бревна. В рядах рыцарей произошло замешательство, они были вынуждены спешиться.

Таким образом, авангарду швейцарцев удалось отвлечь на себя внимание неприятеля. Главные силы рыцарского войска подошли к своему авангарду. В это время на рыцарей покатились бревна и большие камни. Одновременно в тыл им ударила швейцарская баталия, стремительно двигавшаяся вниз по склону горы. Это расстроило ряды конных рыцарей. Не в силах оказать организованное сопротивление, они гибли под ударами швейцарских алебард. Не выдержав атаки швейцарской баталии, многие рыцари и среди них сам герцог бросились бежать. В пехоте и в обозе быстро распространилась паника. Преследование накоротке завершило разгром всего рыцарского войска, потерявшего 3 тысячи человек, не считая утонувших в озере Эгри. Там же. Это сражение, произошедшее осенью 1315 года, стало этапным в борьбе швейцарцев за независимость, оно имело большое военно-историческое значение.

В тоже время и английское рыцарство также терпело поражения. Так в ходе длительных войн с Шотландией состоялся ряд крупных сражений, в которых хорошо вооруженная английская конница была разбита. В битве на Стерлигском мосту, произошедшей 11 сентября 1297 год лидер шотландцев Уильям Уоллес с небольшим отрядом воинов атаковал английских рыцарей застав их врасплох на переправе. Эрнест, Р., Дюпюи, Т. «Всемирная история войн». М.: «Полигон», 1997. С. 75. Видя ужасную бойню командующий английской армией решил атаковать противников, но под напором огромной массы вооруженных конников, мост рухнул и в воде погибло много английских рыцарей. Остальная же часть войска была уничтожена , кроме небольшой части бежавшей с поля боя. Потери англичан составили около 6000 человек. Там же. Однако уже на следующий год шотландцы потерпели поражение. Их армия, состоящая в основном из пехоты, вооружённой копьями, как и в битве на Стерлингском мосту, выстроилась в четыре укрепления, известных как «schiltrons». Что в точности из себя представляли эти schiltrons - неизвестно. Вероятно, это было построение пехоты, вооруженной длинными копьями (наподобие фаланги) и укреплённое вбитыми кольями, промежутки были заполнены стрелками, вооружёнными тяжелыми луками. Контамин, Филипп. Война в Средние века. М.: изд. дом «Ювента». 2001. С. 251.

Англичане учли уроки прошлогоднего поражения и сделали ставку на рукопашную схватку «стенка на стенку», в которой английские рыцари оказались сильнее. Но главную роль сыграли лучниками, находившимися в резерве. В решающий момент они начали убойный обстрел шотландцев и принесли победу Англии. Это одна из первых битв, выигранных лучниками и показавшая возможность противостояния пехоты рыцарской коннице. Однако о перемене английской тактики тогда было говорить еще рано. Уже 1314 году удача вновь была на стороне шотландцев - в битве при Бэннокберне англичане потерпели сокрушительное поражение. Воспользовавшись труднопроходимой болотистой местностью, шотландцы полностью разбили английское войско. Лучники ничего не смогли поделать. Потери англичан превысили 10 тысяч человек.

Самым известным поражением рыцарства в 14 веке стала битва при Креси. Тогда небольшая армия англичан по разным данным от 8 до 12 тыс. человек) под командованием Эдуарда III одержала победу над значительно превосходящими силами Филиппа VI) (от 30 до 40 тыс.) благодаря более совершенным видам вооружения и тактике, продемонстрировав важность новой для того времени военной концепции «огневой мощи». Французская армия, ведомая самим Филиппом VI, была сильно дезорганизована по причине излишней уверенности французских рыцарей в исходе сражения. Филипп поместил генуэзских наёмников с арбалетами на передовой позиции. Однако, после начала битвы их действия принесли мало успеха вследствие низкой скорострельности арбалетов, а также отсутствия специальных щитов (павезы), которые защищали бы стрелков Имея скорострельность от 3 до 5 стрел в минуту, они не шли ни в какое сравнение с английскими лучниками, которые за то же время могли произвести 10-12 залпов.. Более того, арбалеты пострадали от дождя, прошедшего перед битвой, в то время как простой лучник мог легко отвязать тетиву своего лука на время ненастья. Напуганным и сбитым с толку генуэзским арбалетчикам пришлось с тяжёлыми потерями отойти. Примерно в это же время французская пехота решила, что пришло её время, и побежала в атаку прямо через отступающих генуэзцев. Фруассар пишет, что «английская пушка сделала два или три выстрела по генуэзцам» (Froissart, Am., 73), что, видимо, должно означать отдельные залпы двух или трёх пушек, так как для повторного выстрела такой примитивной артиллерии требовалось долгое время По мнению историков, эти пушки стреляли большими стрелами и простейшей картечью.. Увидев неудачу арбалетчиков, французская кавалерия, выстроившись рядами, тоже пошла в наступление. Однако, подъём на холм и искусственные препятствия нарушили стройность кавалерийских рядов, а огонь длинных луков не прекращался ни на минуту. Французам не удалось нарушить боевой строй англичан даже после 16 атак и ужасающих потерь. Отряд Чёрного принца, сына Эдуарда III, также отражал нападения, но Эдуард отказался направить подмогу, заявив, что сын должен сам заслужить звание рыцаря. В этой битве французские рыцари, защищённые кольчугами усиленными дополнительными пластинами, истощённые необходимостью пробираться через грязевое болото и далее вверх по холму, чтобы вступить в бой, были скошены ливнем стрел.

Результатом битвы стала гибель значительной части французского дворянства. Французские и генуэзские потери оценивались от 10 до 30 тысяч человек, хотя наиболее вероятной цифрой представляется 12 тысяч, влючая 11 принцев и 1200 рыцарей. Разин Е.А. История военного искусства: в 2т. Т.2. М.: Изд - во. Омега - Полигон. 1994. С.451 Англичане же потеряли от 150 до 250 человек убитыми (что, вероятно, является весьма заниженной цифрой). После того, как французы оставили поле боя, англичане обошли его в поисках раненых, которых им хотелось пленить с целью получения выкупа. Рыцари, чьи раны были слишком серьёзными, чтобы их можно было легко унести, были лишены жизни с помощью специальных кинжалов, называемых misericordias (что переводится как «дающий милость»). фон Винклер. Оружие. Руководство к истории, описанию и изображению ручного оружия с древнейших времен и до начала XIX века. М.: Софт - Мастер. С. 105. Эти длинные кинжалы втыкались или через незащищённые подмышечные области прямо в сердце, или через смотровые щели забрал в мозг, что противоречило рыцарскому кодексу ведения войны, ведь рыцарей добивали простые крестьяне. Противоречило этому кодексу и то, что в битве рыцари погибали от «анонимных» стрел. Там же. Через десять лет у Пуатье французы вновь потерпели поражение, парада теперь они наоборот пытались сражаться пешими, но неудачно просчитали остановку.

Несколько особняком в указанном контексте стоит битва в Кассельской долине, произошедшая 23 августа 1328 года. По сути это чуть ли не единственная крупная победа рыцарского войска по его классическим канонам за весь XIV век. Как пишет Фруассар (Froissart, Am., 43) поход был устроен Филиппом Валуа, дабы оказать помощь графу Фландрскому, который был изгнан из своей страны. Прибыв во Фландрию, король расположился «в Кассельской равнине, напротив фламандцев, коих собралось, там, на горе, добрых 16 тысяч». Затем, «когда фламандцы увидели на Кассельской равнине короля Франции, то жестоко разъярились». «В час ужина, не поднимая ни малейшего шума, они спустились с горы и построились тремя ратями…одна из них пошла к шатру французского короля и почти застала его врасплох, ибо он со своими людьми сидел за ужином...вторая пошла к шатру короля Богемии и застала его в таком же положении…третья пошла прямо к шатру благородного графа Эно, и тоже едва не застала его врасплох». Однако фламандцы так и не смогли справиться с рыцарями, которые «костьми ложились», защищая своих сеньоров. Благодаря огромному воодушевлению и упорному натиску сопротивление мятежников было сломлено. Первыми врага разбили эннюерцы - им удалось зайти в тыл противнику и зажать его в окружении. Фруассар пишет, что «…была великая сеча очень дорого продали себя фламандцы, ибо у них были секиры, боевые молоты и огромные палицы с железными шипами, коими они наносили мощные удары» (Froissart, Am., 43). После того как эннюерцы разбили своего противника, они кинулись на помощь королю Франции. итогом битвы стало практически полное уничтожение всего фламандского войска (более 15 тысяч), а также дальнейшее покорение всей Фландрии.

Таким образом, в XIV веке рыцарское войско, все больше утрачивало свои претензии на первостепенную роль на поле битвы. Происходившие сражения наглядно показывали, сколь велика может быть сила хорошо организованной, дисциплинированной пехоты. Потери среди рыцарей становились слишком велики. «Конец» рыцарства вопреки мнению большинства ученых начался несколько ранее, чем битва при Креси. А. Брайант. Эпоха рыцарства. М.: Наука, 1986. С. 251. При этом он не означал того, что в 14 веке произошел полный упадок рыцарства. Даже наоборот 14 век стал своеобразным венцом развития этого института, показавшим, однако, его несостоятельность в новых условиях.

II. Основные нормы поведения рыцарства (по данным Фруассара и Ле-Беля)

М. Оссовская в своей книге пишет, что любой этос имеет определенный набор черт и характеристик, позволяющих выделять его как явление в культуре. Оссовская, М. Рыцарь и буржуа. М.: Прогресс, 1987. С. 81. По ее мнению, в состав основных характеристик рыцаря входит: происхождение (рыцарство являлось привилегированной частью общества и всячески пыталось подчеркнуть это), богатство (в 14 веке играло ключевую роль, так как было сложно показывать свою куртуазность, не обладая соответствующим имуществом), бесстрашие (готовность в любой момент пожертвовать жизнью ради короля), солидарность с другими рыцарями (возможность при необходимости предоставить своего коня даже врагу, если он нуждается в этом), верность слову, обязательно чувство долга мести (если задеты интересы рыцаря или беззащитного), щедрость, желание «показать себя» (главный способ - участие в турнире), а также наличие красивых доспехов и одежды). Это далеко не полный перечень, однако вполне достаточный для понимания интересующей нас проблемы.

Происхождение рыцаря являлось неотъемлемой частью как реального, так и идеально - литературного образа. Наиболее известные воины пытались вывести свою родословную чуть - ли не от короля Артура, воины победнее - от какого - нибудь нормандского графа или барона. На протяжении длительного времени, генеалогическое древо являлось своеобразной визитной карточкой рыцаря - его знали другие, обсуждали его древо между собой. Как правило, история рода находила свое отражение в гербе, и его прочтение могло многое рассказать о рыцаре. Данилов А. Ю. Герб играл большую роль при участии в турнире. За несколько дней до участия воин был обязан выставить свой щит для всеобщего обозрения, а также для того, чтобы герольды под председательством старшины разобрали герб критически и сделали вывод, допускать кандидата до состязания или нет. Такие рассуждения назывались «biasonuer», а это слово происходило от немецкого «blaseu», что означает дуть в трубу. Ж. Руа. История рыцарства. М.: Эксмо. 2008. с. 50 Интересно, что на гербе находили свое отражение и негативные поступки, совершенные рыцарем или его предками. Так Руа пишет, что со щита провинившегося рыцаря стирали герб, или какую-нибудь его часть, иногда рисовали символы бесчестия, за хвастовство укорачивали правую сторону главы герба, за убийство военнопленного укорачивали главу снизу, а за ложь - покрывали красным цветом. Там же.

Сохранилось множество упоминаний о рыцарской взаимопомощи. Подобное явление по логике было бы неуместным в военизированной среде, однако применительно к рыцарству солидарность имела огромное значение. Мы имеем множество упоминаний о случаях рыцарской взаимопомощи. Так во время знаменитого поединка, который описал Фруассар, между комендантом шотландской крепости Роксбург Александром Рамсеем и известным рыцарем Вильямом Монтегю, последний, вызывая, на бой противника, предложил ему воспользоваться одним из своих доспехов, если он не имеет защиты (Froissart, Am., 56). Также англичане с достоинством отнеслись к французским рыцарям, попавшим в плен после битвы при Креси, а те, в свою очередь отплатили им тем же, - когда в лагере англичан началась эпидемия дизентерии и голод, то они получили помощь от французских рыцарей. Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М.: Прогресс. 1987. С. 84 Также солидарность помогала пленному рыцарю избежать смерти от рук простых воинов. Как правило, рыцари, попавшие в плен, встречали достойное отношение, чего, естественно, не скажешь о незнатных воинах - они гибли тысячами на полях сражений. Мы имеем множество сведений о том, как противник предпочитал уничтожить всех солдат противника, нежели брать их в плен. Так, например, во время знаменитой битвы при Касселе, произошедшей в 1328 году, было истреблено до 15 тысяч пехотинцев, которые были «разгромлены, перебиты и повалены грудами, словно скотина на бойне» (Froissart, Am., 43). Другой пример - взятие англичанами Сен - Макера в 1337 году, когда было уничтожено почти все мужское население города, за исключением двух рыцарей, женщин стариков, детей (Froissart, Am., 82).

Из феномена рыцарской солидарности вытекала другая важная норма - правило «доброжелательного хозяина», который готов в любой момент предоставить приют и убежище страннику, дать ему продовольствие, обеспечить его лошадь всем необходимым и обязательно пригласить на торжественный ужин, где все домочадцы будут развлекать гостя. В средние века существовал обычай, когда все дворяне и благородные дамы выставляли золотые шлемы на высоких шестах свих замков, чтобы всякий странствующий рыцарь мог войти в чужой замок как в свой собственный, без всякого стеснения и нисколько не заботясь о том, что он может быть там нежеланным гостем. Руа. Ж, История рыцарства. М.: Эксмо, 2008. С. 64 Случаи рыцарского гостеприимства описаны и Фруассаром. Так, например английская королева Изабелла, во время своего бегства из Франции, нашла приют в «замке одного небогатого рыцаря, коего звали Обресикур» (Froissart, Am., 9). Рыцарь со своей супругой оказали королеве очень радушный прием, окружив заботой, за что впоследствии снискали ее расположение - «…она различными способами продвигала их сыновей по службе». В романе XV века «Сентре», упоминаемом Ж. Руа в «Истории рыцарства», речь идет о королевском паже, отправившемся на поиски приключений, главному герою везде оказывается помпезный прием, лучшие рыцари борются за право предоставить свои услуги. Там же. Это, очевидно, преувеличение, но оно позволяет нам лучше понять мышление людей того времени.

Однако не стоит преувеличивать масштабы рыцарской взаимопомощи. Зачастую, и у Фруассара, и у Ле-Беля, мы встречаем противоречивые примеры рыцарских взаимоотношений. Так, во время бойни, возникшей во время похода Эдуарда III и Роджера Мортимера в Шотландию, английские рыцари не пришли на помощь своим собратьям из Эно и не подняли оружия против своих же, английских лучников, которые не отличались знатным происхождением (Le Bel, 8).

Другой важной чертой, присущей рыцарю было бесстрашие. В данном случае бесстрашие - это, прежде всего, готовность воина к непредвиденным трудностям, к подвигу во имя своего короля. Этому посвящен многочисленный корпус средневековых песен и баллад. Так, в романе «Сентре» главный герой отправляется в далекие страны, чтобы стяжать славу во имя своего господина - короля Иоанна Доброго. По пути он попадает в различные приключения, участвует в турнирах, получает множество подарков и лестных отзывов и как подлинный герой возвращается во Францию. Средневековые авторы восхваляли бесстрашие во всех его проявлениях, даже тогда, когда оно переходило в безрассудство. Фруассар с огромным уважением отзывается о Вильяме Дугласе, погибшем в неравной схватке с сарацинами и с презрением говорит об испанцах, отказавшихся поддержать боевой порыв шотландца(Froissart, Am., 40). Говоря о позорном поведении испанцев, автор наносит удар по их чести и достоинству. В средние века самым страшным обвинением для рыцаря было обвинение в недостатке мужества Оссовская, М. Рыцарь и буржуа. М.: Прогресс, 1987. 83 с..

Зачастую, подобное бесстрашие перетекало в желание «показать себя» перед королем. Наилучшим способом показать себя было участие в рыцарском турнире. Обычно турниры устраивались по поводу, каких - либо значимых событий: брак королевской особы, рождение принца, крестины, заключение мира или перемирия. Главным элементом турнира был так называемый примерный бой, который заключался в том, что одинаковое число рыцарей с каждой стороны бились тупым оружием. Количество участников подобного действа было строго ограничено специальными предписаниями. Например, французский король Филипп VI Валуа издал множество постановлений относительно турниров. Приведем несколько статей из них:

1. На турниры не допускается тот дворянин, который сказал или сделал что - либо противное католической вере. Если такой человек все же будет домогаться участвовать в турнире, несмотря на запрещение, то да будет он побит и изгнан дворянами.

2. В число участников в турнире не допускается недворянин, а также тот, кто не представит свидетельство о своем воинском звании.

3. На турниры не допускается также всякий дворянин, изобличенный в вероломстве. Такого человека со стыдом изгоняют из турнира, его гербы бросают, а прочие соучастники турнира попирают ногами эти гербы.

4. к участию в турнире не допускается тот, кто скажет что - либо противное чести короля, своего государя; тот будет побит во время этого турнира и с позором выведен за барьер.

5. Всякий, кто подделает печать свою или чужую, или даст ложную клятву, или похитит что - либо из монастыря, церкви или часовни, или другого какого - либо священного места, а также кто притеснит бедного, вдову или сироту и силой отнимет у них имущество, тот да будет подвергнут наказанию и изгнан из турнира.

6. Всякий пьяница и сварливый человек прогоняется из общества, присутствующего на турнире.

7. Всякий, кто ведет недостойную жизнь, существуя ленными доходами от государя, а между тем промышляет товарами как простолюдины, того следует высечь на турнире и выгнать с позором и посрамлением Руа. Ж, История рыцарства. М.: Эксмо. 2008, С. 77.

Подобные строгие меры были призваны способствовать поддержанию высокого морального духа среди рыцарского сословия и делать престижным участие в турнирах.

Вышеперечисленные особенности были необходимой составляющей рыцаря, необходимым «минимумом», который позволял соответствовать нормам куртуазии XIV века. Во время Столетней войны рыцарское поведение достигло невиданных до этого высот. Особенно это проявилось в распространении различных обещаний и обетов. Так, при дворе графа Эно часто появлялись молодые английские рыцари, носившие повязку на правом или на левом глазу. Они давали обет «дамам своей страны» носить эту повязку до тех пор, «пока не совершат какой - нибудь ратный подвиг в королевстве Французском». Эти воины подражали известному рыцарю Готье де Мони, который дал подобный и обещал, что не откроет глаза надолго, ни от ветра, ни от боли, ни от пытки, пока не внесет войну в пределы Франции. С тех пор на полях сражений, турнирах граф показывался с завязанным глазом.

Самым же знаменитым, пожалуй, был обет над цаплей. Эдуард III намереваясь вторгнуться во Францию, но никак не мог решиться на это. Попытки Роберта д'Артуа вселить ненависть к врагу не приносили успеха. Эдуард противился, опасаясь сложностей и проблем внутри страны. Тогда Роберт придумал такое средство, которое заставило английского короля послушаться его совета. В начале осени 1338 года во время соколиной охоты граф поймал цаплю и решил преподнести ее в подарок Эдуарду III. Возвратившись в Лондон, Роберт приказал зажарить птицу, потом положил ее на серебряное блюдо, накрыл другим и отправился в пиршественный зал в сопровождении двух менестрелей и гитариста. Войдя в зал граф воскликнул, что цапля - это самая трусливая птица, она боится даже своей тени и пообещал поднести ее самому трусливому из присутствующих. Получателем этого «подарка» стал Эдуард. Кроме того, Роберт провозгласил, что английский король лишился наследия прекрасной Франции, принадлежащей ему по праву, и ничего не предпринимает, чтобы возвратить свои законные владения. Как отмечает Фруассар, король содрогнулся и покраснел от гнева и тотчас же поклялся, что не далее как по истечении полугода вызовет на бой Филиппа, короля Франции. Потом Роберт обошел всех присутствующих, и все они давали различного рода обещания.

Очень дико звучит обет Жеана де Фокемона. Его не остановит ни монастырь, ни алтарь, он не пощадит ни женщины на сносях, ни младенца, ни друга, ни родича, дабы послужить королю Эдуарду Хейзинга Й. Осень Средневековья. . Обещания, данные рыцарями, зачастую поражают своей абсурдностью. Так, французский полководец Бертран дю Гесклен, как-то перед поединком с английским рыцарем дал обет не обнажать меча, пока не съест три миски винной похлебки во имя пресвятой Троицы. Герцог Иоанн Бурбонский, вместе с шестнадцатью другими рыцарями и оруженосцами однажды дал обет: в течение двух лет каждое воскресенье носить на левой ноге цепи, подобные тем, какие надевают на пленников , пока не отыщут шестнадцати рыцарей, которые желали бы сразиться с ними в пешем бою. Там же. Другие примеры рыцарских обетов связанных с желанием уничтожить противника: «Клянусь не ложиться в постель по субботам и не оставаться в одном и том же городе более 15 суток, покуда не убью сарацина», «Клянусь по пятницам не задавать корма своему коню, пока не дотронусь до вражеского знамени».

В XIV веке нормы куртуазного поведения становились все более причудливыми и оторванными от реальности. На пути служения Даме сердца рыцарь был обязан пройти несколько последовательных этапов. Сперва рыцарь определял "свою" Даму - как правило, замужнюю женщину - и, не открывая ей своих чувств, начинал совершать различные подвиги, которые посвящал своей избраннице. На этом этапе рыцарь назывался "Таящийся". Когда объект страсти обращал внимание на своего "воздыхателя", последний переходил в разряд "Молящего". Если Дама внимала мольбам своего кавалера о снисхождении и внимании, тот официально становился «поклонником». Наконец, когда Дама демонстрировала рыцарю взаимность - дарила сувениры, повязывала на его турнирное копье свой шарф или оторванный рукав платья, - счастливец достигал наивысшего ранга куртуазии и превращался в "Возлюбленного". Однако максимум того, что мог получить в награду истинно куртуазный рыцарь - краткий поцелуй, ибо смысл рыцарского служения Даме заключался в страдании, а не в обладании http://www.vzmakh.ru/parabellum/n11_s1.shtml. Внимание дамы было необходимой частью рыцарской куртуазности. За них и во имя них совершались подвиги. Они отвечали великим почтением и вознаграждали своих благожелателей. Так Фруассар сообщает, что английская королева Изабелла, дабы сильнее угодить Жану д' Эно пригласила на пир устроенный в городе Эбрюик 60 дам, «дабы сильнее угодить названному монсеньору».

Как уже отмечалось, одной из главных характеристик любого рыцаря являлось его происхождение. В куртуазной литературе герой непременно блистал великолепным генеалогическим древом Оссовская, М. Рыцарь и буржуа. М.: Прогресс, 1987. 81 с.. Отсюда - многочисленные титулы, список достижений и подвигов, совершенных предками рыцаря, стремление прославить свой род. Однако произведения Фруассара и Ла-Беля рисуют нам немного другую ситуацию. Хронисты перестали рассказывать о происхождении человека о пути восхождения его рода к славе, зато упоминания о массовых посвящениях встречаются неоднократно Фруассар описывает несколько таких посвящений: у англичан во время осады Бервика, перед штурмом Кадзанда (Froissart, Am., 92), у французов - в канун так и не произошедшей битвы при Бьюиронфоссе (Froissart, Am., 124).. Появилось больше информации и личных заслугах героя. Только теперь это были не полулегендарные сведения, а реальные, хоть и сильно приукрашенные, истории. Главнее действующие лица в произведениях Фруассара и Ле-Беля бесспорно люди знатного происхождения. Это: и Роберт Арту, и Жан д'Эно, Роджер Мортимер. Однако есть множество упоминаний и историй, связанных с простыми, не знатными людьми, которые сами добились титула вследствие доблестного подвига или верного служения сеньору. Среди них стоит упомянуть Готье де Мони - простого оруженосца, ставшего в последствии рыцарем и известным полководцем, Вильгема Монтегю, впоследствии графа Солсбери, Джона Чендоса также ставшего известным рыцарем. Рыцари - новички, упомянутые Фруассаром, во время рассказа об осаде Бервика, всячески старались показать свою доблесть, участвовали в ночных вылазках (Froissart, Am., 52).

Ла-Бель и Фруассар прославляют основные нормы рыцарского поведения. Так в своей «Хронике» Фруассар, рассказывая про затянувшуюся осаду крепости Рокбург, упоминает, как один из рыцарей Эдуарда III пригласил капитана шотландцев, дабы «…померяться силами перед очами государя и баронов Англии» (Froissart, Am., 57). Причем условия были следующие: «Поединок будет вестись на том условии, что если вы, благодаря вашей доблести, меня победите…то увезете с собой тысячу ноблей, а если я вас пленю,- то обойдусь с вами по - дружески». Интересны описания различных военных хитростей и уловок, к которым прибегали во время войн. Фруассар описывает интересный случай, произошедший во время осады англичанами шотландской крепости Далкит. Эдуард III долгое время не мог справиться с маленьким гарнизоном этого замка. И тогда английские сеньоры решили преподнести подарок своему королю. С этой целью, они переодели 8 слуг в свои боевые плащи, «…с очень ярко нарисованными гербами, дабы они хорошо были различимы издалека». «потом они велели слугам подъехать к подъемному мосту замка с малым сопровождением, а сами притаились в засаде» (Froissart, Am., 58). Слуги бросили вызов капитану крепости и наиболее знатным рыцарям выйти на бой, заявив, что они «…вчера вечером испили вина и дали обет, что сразятся без всякой посторонней помощи». За победу в честном бою был предложен выкуп в сто тысяч флоринов. Когда шотландцы, согласившиеся принять вызов, опустили мост и выехали из замка, начав теснить переодетых слуг, то английские рыцари внезапно ударили со всей силой и смяли противника. «Войдя в распахнутые настежь ворота, они завладели замком и поднесли ключи от него королю Англии, который испытал при этом большую радость» (Froissart, Am., 58). В данном случае рыцари отступили от кодекса, чтобы доставить радость королю.

Произведения Ле-Беля и Фруассара содержат изрядное количество информации о рыцарстве. На основе анализа этой информации можно сделать вывод, что европейское рыцарство в XIV веке, оно по - прежнему оставалось главенствующим сословием, сохраняло свои нормы и традиции, ментальность.

III. Носители «рыцарского» и «анти-рыцарского» поведения (по данным Ле-Беля и Фруассара)

Истинными носителями «рыцарского» в понимании Ла-Беля и Фруассара являлись Эдуард III, Роберт Артуа, Жан де Эно, Вильям Дуглас. Противоположными личностями являлись Филипп VI, Роджер Мортимер, Диспенсеры. Если образ английского короля Эдуарда III на страницах «Правдивых хроник» окружен ореолом героизма, то отношение к Филиппу VI совершенно иное. Хронист ставит ему в вину многие неприглядные поступки, упрекает в жестокости по отношению к семье Роберта д' Артуа: «Когда король увидел, что мессир Роберт стал для него недосягаем, то приказал схватить его жену…а также сыновей, и посадил их в темницу под суровый надзор. Он держал их там столь долго, что дама умерла в заточении. Уже не стало самого мессира Роберта, а король упорно продолжал держать его сыновей в темнице и делал это почти до самой своей смерти…в добавление ко всему он конфисковал все имущество узников и велел содержать их в таких условиях, как если бы они были ворами или убийцами» (Froissart, Am., 60). Правда, нельзя забывать, что и Эдуард III тоже совершал странные с рыцарской позиции поступки. К подобному можно отнести, например заключение своей матери Изабеллы в один из замков страны. Это был жестокий поступок - обрекать родного человека провести остаток дней в заточении.

Практически во всех местах произведения, где заходит речь о Филиппе VI, мы можем услышать неодобрительные интонации. Более того, автор приводит нас к мысли, что король своими поступками определил последующие бедствия Франции. Своим грубым вмешательством в политические дела Фландрии, демонстрируя политическое пренебрежение к своим союзникам, Филипп VI предопределил их переход на сторону Англии. Устроив травлю за своим соратником, человеком, приведшим его на трон, - Робертом д'Артуа, он добился лишь того, что тот перешел на службу к Эдуарду III и отдал свои силы на разжигание конфликта между двумя странами. Таким образом, Филипп VI нарисован Ла-Белем достаточно «выпукло», и не приходится сомневаться, что хронист преподносит его в неприглядном виде.

Фруассар дает более мягкую оценку. Его Филипп это противоречивая личность в трудных обстоятельствах. Хронист показывает хитрого, жестокого человека, который, однако, вовсе не был лишен чувства чести. В данном случае примечателен случай, произошедший во время коронации Филиппа VI. По традиции каждый из сеньоров должен был исполнить свой «долг» пред королем: перепоясать меч, надеть шпоры и т.п. Однако когда очередь дошла до графа Фландрского, то тот не откликнулся, хотя присутствовал на церемонии. Причиной подобного поведения было желание заручиться поддержкой Филиппа в подавлении мятежа, свирепствовавшего во Фландрии (Froissart, Am., 42). Король, как истинный сюзерен, дал ему это обещание, после чего граф выполнил свой долг. Филипп оказался верен своему слову и помог подвить мятеж. При встрече с Эдуардом III французский король оказывает тому радушный прием, устраивает пиршество, проводит джостры, бегуры, дарит каждый день подарки и драгоценности,- то есть поступает, как подобает гостеприимному хозяину и настоящему королю(Froissart, Am., 45). Фруассар говорит, что многие жестокие поступки Филиппа были оправданы. Так, в частности, рассказывая об изгнании Роберта д'Артуа из Франции, хронист рисует нам истинную картину конфликта. По его мнению д'Артуа был сам виноват в своем изгнании (Froissart, Am., 60).

Граф был одним из творцов возвышения Филиппа VI, он помог прийти ему к власти, а первые три года и вовсе играл ключевую роль в стране. Однако желание расширить свои владения, а также использование при этом различных незаконных методов, вроде подложных грамот, привели к тому, что д'Артуа навлек на себя гнев короля, что, было закономерно, если исходить из норм средневековой морали. Филипп дал клятву преследовать графа и заточить его родственников в темницу. Как сообщает Фруассар, король оказался верен этой клятве до самой смерти (Froissart, Am., 60) и «закономерно занимался травлей графа и его сторонников, прибегая для этого к военной силе» Когда Филипп узнал, что Роберт д'Артуа нашел убежище в землях герцога Брабантского, то немедленно послал золото и подарки своим союзникам в землях империи, дабы те устроили вторжение. В результате военной экспедиции были разорены некоторые области Брабанта, а герцог был вынужден подписать невыгодное перемирие, одним из условий которого было изгнание Роберта д'Артуа. .